"“х  ты, <i>агрессор</i>!" --
крикнул кто-то.
     Џротащили  через  вахту и в тюрьму.  ‘унули  не в одиночку,  а  сразу в
камеру -- чтобы любители добывать свободу посмотрели на менЯ.
     ‚  камере менЯ бережно поднЯли  на  руки  и положили на  верхние  нары.
’олько поесть у них до утренней пайки ничего не было.

     Ђ ЉолЯ в ту ночь ехал  дальше на Ћмск. Ћт  каждой машины, завидев фары,
отбегал с велосипедом в степь и там ложилсЯ. Џотом в каком-то одиноком дворе
забралсЯ  в  курЯтник и насытил свою  беглЯцкую мечту -- трЈм  курам свернул
головы, сложил  их  в  мешок. Ђ как  остальные  раскудахтались  --  поспешил
дальше.
     ’а  неуверенность,  котораЯ зашатала  нас  после наших больших  ошибок,
теперь   после  моей  поимки,   еще  больше  овладела  Љолей.  Ќеустойчивый,
чувствительный, он бежал  уже дальше в отчаЯнии,  плохо соображаЯ, что  надо
делать. Ћн не мог осознать самого простого: что  пропажа  ружьЯ и велосипеда
конечно уже обнаружена, и они уже не маскируют его, а с утра надо бросить их
как слишком Явные;  и что в Ћмск ему надо подойти не с  этой стороны и не по
шоссе, а далеко обогнув город, пустырЯми и задами. ђужье и велосипед надо бы
быстро продать, вот и деньги. Ћн же просидел полднЯ в кустах близ €ртыша, но
опЯть не выдержал до ночи и поехал тропинками вдоль реки. Ћчень может  быть,
что по местному  радио уже  объЯвили его приметы,  в  ‘ибири с  этим  не так
стеснЯютсЯ, как в …вропейской части.
     Џодъехал  к какому-то домику, вошЈл. ’ам  была  старуха и  лет тридцати
дочь. € еще там было радио. Џо удивительному совпадению голос пел:

        Ѓежал бродЯга с ‘ахалина
        ‡вериной узкою тропой...

     ЉолЯ  смЯк, закапали слезы. "—то у тебЯ  за горе?" -- спросили женщины.
Ћт их участиЯ  ЉолЯ совсем  откровенно заплакал. Ћни приступили утешать.  Ћн
объЯснил:  "Ћдинок.  ‚семи брошен". --  "’ак  женись, -- то  ли  шутЯ, то ли
серьезно  сказала старуха. -- ЊоЯ тоже холостаЯ". ЉолЯ  еще смЯгчилсЯ,  стал
поглЯдывать на невесту. ’а  обернула  по-деловому: "„еньги на  водку  есть?"
‚ыгреб ЉолЯ последние рублики, не собралось. "Ќу, потом добавлю". “шла. "„а!
-- вспомнил ЉолЯ. -- џ ж куропаток настрелЯл. ‚ари, тЈща, обед праздничный".
Ѓабка взЯла: "’ак это ж куры!" -- "Ќу,  значит, в темноте не разобрал, когда
стрелЯл" -- "Ђ отчего шеи свернутые? "..
     Џопросил ЉолЯ  закурить --  старуха за махорку  просит с жениха  денег.
‘нЯл ЉолЯ  кепку, старуха переполошилась: "„а ты не  арестант ли,  стриженаЯ
голова? “ходи, пока цел. Ђ то придет дочка -- сдадим тебЯ!"
     € вертитсЯ у Љоли всЈ  времЯ: почему мы на €ртыше пожалели вольных, а у
вольных  к  нам  жалости  нет?  ‘нЯл со  стены  куртку-москвичку  (на  дворе
похолодало, а он в одном костюме), надел -- как раз по плечам. Ѓабка кричит:
"‘дам  в  милицию!" Ђ ЉолЯ  в  окно видно: дочка  идЈт  и  кто-то  с  ней на
велосипеде. “же заложила!
     ‡начит -- "махмадера!" ‘хватил ружьЈ и  бабке: "‚ угол! ложись!" ‘тал к
стене, пропустил тех  двоих в дверь  и командует: "‹ожись!" € мужчине: "Ђ ты
подари-ка мне сапоги на свадьбу!  ‘нимай по одному!" Џод наставленным ружьЈм
тот снЯл сапоги,  ЉолЯ их надел, сбросив лагерные  опорки, и пригрозил,  что
если кто выйдет за ним -- подстрелит.
     €  поехал  на велосипеде.  Ќо мужчина погналсЯ за  ним на  своЈм.  ЉолЯ
спрыгнул, ружье к  плечу: "‘той! Ѓрось велосипед! Ћтойди!" Ћтогнал, подошел,
спицы ему поломал, шину пропорол ножом, а сам поехал.
     ‚скоре выехал  на  шоссе.  ‚переди Ћмск.  ’ак  прЯмо  и  поехал.  ‚от и
остановка  автобуса.  Ќа  огородах  бабы  картошку  роют.  ‘зади  привЯзалсЯ
мотоцикл, в нЈм трое работЯг в телогрейках. …хал-ехал, вдруг на Љолю налетел
и сшиб  его  колЯской. ‚ыскочили  из мотоцикла, навалились  на  †данка  и по
голове его пистолетом.
     Ѓабы с огорода завопили. "‡а что вы его? —то он вам сделал?!"
     „ействительно -- <i>что он им сделал?</i>..
     Ќо недоступно пониманию народа, кто кому что сделал и будет еще делать.
Џод  телогрейками  у всех трЈх оказалась  военнаЯ форма (опергруппа сутки за
сутками дежурила  при въезде  в  город).  €  отвечено  было бабам:  "ќто  --
убийца". Џроще всего. € бабы, верЯ ‡акону, пошли копать свою картошку.
     Ђ опергруппа  первым долгом спросила у  нищего  беглеца, есть ли у него
деньги. ЉолЯ честно сказал, что -- нет. ‘тали искать, и в одном из  карманов
его обновки "москвички" нашли  50 рублей. €х отобрав,  подъехали к столовой,
проели и пропили. ‚прочем, накормили и Љолю.

     ’ак мы  <i>зачалились</i> в тюрьму надолго,  суд был  только в июле следующего
года. „евЯть  месЯцев  мы <i>припухали</i> в лагерной тюрьме,  времЯ от времени нас
тЯгали   на   следствие.   …го   вели   начальник   режима   Њачеховский   и
оперуполномоченный  лейтенант ‚айнштейн. ‘ледствие  добивалось:  кто помогал
нам  из  заключЈнных? кто  из вольных  "по  уговору с нами"  выключил свет в
момент побега? (“ж мы им не объЯснЯли, что план был другой, а  потушка света
нам только помешала.) ѓде была у нас Явка  в  Ћмске? —ерез какую  границу мы
собирались  бежать  дальше?  (Ћни  допустить не  могли,  чтобы  люди  хотели
остатьсЯ  на родине.) "Њы  бежали в  Њоскву, в  –Љ,  рассказать о преступных
арестах, вот и всЈ!" Ќе верЯт.
     Ќичего "интересного" не добившись, клеили нам  обычный беглецкий букет:
58-3   (бандитизм);   “каз   "четыре-шестых",  статьЯ   "один-два"   (кража,
совершЈннаЯ  воровской шайкой);  тот  же  указ,  статьЯ  "два-два"  (разбой,
соединЈнный  с насилием, опасным  длЯ  жизни); статьЯ  182-Я (изготовление и
ношение холодного оружиЯ).
     Ќо всЯ  эта  устрашающаЯ цепь статей не  грозила нам кандалами тЯжелей,
чем мы уже  имели. ‘удебнаЯ  кара,  давно  захлестнувшаЯ  за всЯкий разумный
предел, обещала нам по  этим статьЯм те же двадцать пЯть  лет, которые могли
дать баптисту за его молитву, и  которые мы имели безо всЯкого  побега.  ’ак
что просто теперь на перекличках  мы должны будем говорить "конец срока"  не
1973-й, а 1975-й. Љак будто в 1951-м году мы могли ощутить эту разницу!
     ’олько один  был грозный поворот в следствии  -- когда пообещали судить
нас как экономических <i>подрывников</i>. ќто  невинное слово  было опаснее избитых
"саботажник,  бандит, разбойник, вор". ќтим словом допускали смертную казнь,
введенную за годик перед тем.
     Џодрывники  же  мы  были  потому,  что  <i>подорвали</i>  экономику  народного
государства. Љак разъЯснили нам  следователи,  потрачено было  на поимку 102
тысЯчи рублей;  несколько дней  стоЯли  иные рабочие объекты (заключЈнных не
выводили,  потому  что  их конвой  был  снЯт  на  погоню); 23  автомашины  с
солдатами  днЈм и ночью ездили  по степЯм и за  три недели истратили годовой
лимит бензина; опергруппы  были  высланы во  все ближайшие города и поселки;
был объЯвлен розыск и по стране разослано 400 моих фотографий и 400 Љолиных.
     Њы перечЈт этот весь выслушали с гордостью...

     €так сроку нам дали по двадцать пЯть.
     Љогда читатель возьмет эту книгу в руки, -- еще, наверно, те наши сроки
не кончатьсЯ..."<a href=#fn_8_6><sup>6</sup></a>

     Ђ  еще после побега ’энно  -- на год  разогнали  (за злополучный скетч)
художественную самодеЯтельность Љ‚—.
     Џотому  что   культура  --  это  хорошо.  Ќо  должна  служить  культура
угнетению, а не свободе.


     <a name=fn_8_1></a><sup>1</sup>  ‘лучайность! ‘лучайность, как  тот  встречный воронок!  ‘лучайность,
которую невозможно  предвидеть!  Ќа каждом  шагу подстерегают  нас  в  жизни
случайности благоприЯтные и  враждебные.  Ќо только в  побеге,  но только на
хребте   риска   мы   познаем   всю   их   полную   увесистость.  ‘овершенно
с л у ч а й н о через  три-пЯть минут после выполза  ’энно и †данка погасает
свет зоны  --  и только  поэтому с вышек швырЯют ракетами, которых в тот год
еще много было в ќкибастузе. …сли бы беглецы  ползли на пЯть минут позже  --
насторожившиесЯ конвоиры могли бы заметить их и расстрелЯть. …сли бы беглецы
смогли под освещЈнным Ярким небом умерить себЯ, спокойно рассмотреть  зону и
увидеть, что погасли фонари и прожекторы зоны,  они спокойно отправились  бы
за автомашиной,  и  весь их  побег  сложилсЯ бы  совсем иначе.  -- Ќо  в  их
положении -- только  что подлезли и вдруг  ракеты над зоной -- и  усомнитьсЯ
было нельзЯ, что это -- за ними, по их головы.
     *  Љороткий перебой в осветительной  сети -- и  весь их  побег оказалсЯ
перевЈрнут и распластан.

     <a name=fn_8_2></a><sup>2</sup>  Ђ  было   так:  утром  работЯги  нашли  холодные  телогрейки,   Явно
ночевавшие.  ‘одрали номера и т Я п н у л и их себе: телогрейка -- это вещь!
Ќадзиратели так и не видали их. € порезанные  нити  увидели  только к вечеру
понедельника. €  именно  по картотеке целый день  дознавались  -- кто бежал.
Ѓеглецы  еще и  утром  могли  открыто идти  и ехать!  ‚от что  значит  -- не
досмотрелись, почему ракеты.
     * Љогда же в лагере  постепенно  выЯснилась  картина  побега воскресным
вечером,  то  вспомнили,  что  свет  гас,  и восклицали: "Ќу,  хитрецы!  Ќу,
ловкачи!  Љак же  умудрились свет выключить?" € все долго будут считать, что
потухший свет им помог.

     <a name=fn_8_3></a><sup>3</sup> ’аких немало по Љазахстану от 30-33-го годов.  ‘перва Ѓуденный прошел
тут со своей  конницей (до сих пор во всЈм Љазахстане --  ни  одного колхоза
его имени, ни одного портрета), потом -- голод.

     <a name=fn_8_4></a><sup>4</sup> Ќе так ли наши угнетатели, нас губЯ, нас же и ненавидЯт?

     <a name=fn_8_5></a><sup>5</sup>  Љ тому ж у ’энно  -- гемофилиЯ. Ќа все риски побегов он шЈл,  а одна
царапина могла стоить ему жизни.

     <a name=fn_8_6></a><sup>6</sup> Џока читатель эту книгу в руки возьмет -- а ѓеоргий Џавлович ’энно --
атлет и  даже теоретик  атлетизма, умер  22  октЯбрЯ  1967 года  от внезапно
налетевшего  рака.  …го постельной жизни едва  хватило,  чтобы прочесть  эти
главы  и уже немеющими пальцами выправить их. Ќе так представлЯл он и обещал
друзьЯм свою смерть! Љак когда-то  при  плане побега,  так зажигалсЯ  он  от
мысли умереть в бою. Ћн говорил, что умираЯ, непременно у в е д Ј т за собой
десЯток  убийц,  и  первого  среди  них  --  ‚ Я ч и к а   Љ а р з у б о г о
(Њолотова), и еще непременно -- •вата (следователЯ по делу ‚авилова). ќто --
не убить, это  -- казнить,  раз государственный закон охранЯет убийц. "Џосле
первых  твоих выстрелов жизнь  твоЯ уже окуплена, -- говорит ’энно, -- и  ты
радостно даешь с в е р х  п л а н а".  Ќо  настигла болезнь внезапно, не дав
поискать оружиЯ и  мгновенно отобрав силы.  “же  больной, разносил ’энно мои
письма съезду  писателей по разным Ящикам Њосквы. Ћн пожелал  похоронитьсЯ в
ќстонии.  Џастор  тоже  был старый  узник --  и гитлеровских,  и  сталинских
лагерей.
     * Ђ Њолотов осталсЯ безопасно перелистывать старые газеты и писать свои
мемуары палача,  а  •ват  -- спокойно  тратить  пенсию  в  41-м доме  по ул.
ѓорького.

--------
        ѓлава 8. Џобеги с моралью и побеги с инженерией

     Ќа  побеги из  €’‹,  если они  не были  куда-нибудь  в ‚ену  или  через
Ѓерингов пролив, вершители ѓ“‹ага смотрели, видимо, примирЈнно. Ћни понимали
их  как  Явление  стихийное,  как бесхозЯйственность, неизбежную  в  слишком
обширном хозЯйстве, -- подобно падежу скота, утоплению древесины, кирпичному
половнЯку вместо целого.
     Ќе так было в Ћсоблагах. ‚ыполнЯЯ особую волю Ћтца Ќародов,  лагерЯ эти
оснастили многократно-усиленной охраной и усиленным же вооружением на уровне
современной мотопехоты (те самые контингенты, которые не должны разоружатьсЯ
при самом  всеобщем разоружении).  ‡десь уже не содержали <i>социально-близких,</i>
от побега которых нет  большого убытка. ‡десь уже не осталось отговорок, что
стрелков мало  или вооружение  устарело. Џри самом основании Ћсоблагов  было
заложено в их инструкциЯх, что побегов из этих лагерей вообще быть <i>не может</i>,
ибо всЯкий побег здешнего  арестанта  --  всЈ равно,  что переход госграницы
крупным шпионом, это  --  политическое пЯтно  на администрации  лагерЯ  и на
командовании конвойными войсками.
     Ќо именно с этого  момента ЏЯтьдесЯт ‚осьмаЯ стала  получать сплошь уже
не  <i>десЯтки</i>,  а   <i>четвертные</i>,  то  есть  потолок  уголовного   кодекса.  ’ак
бессмысленное равномерное  ужесточение в самом себе несло  и  свою слабость:
как убийцы ничем не  удерживались от  новых убийств  (всЯкий  раз их десЯтка
лишь  чуть обновлЯлась),  так  теперь  и политические не удерживались больше
уголовным кодексом от побега.
     €  людей-то погнали в эти  лагерЯ  не тех  -- рассуждавших, как в свете
…динственно-‚ерной ’еории оправдать произвол лагерного начальства, а крепких
здоровых ребЯт, проползавших всю войну, у которых пальцы еще не  разогнулись
как следует после гранат. ѓеоргий ’энно,  €ван ‚оробьЈв,  ‚асилий Ѓрюхин, их
товарищи и  многие  подобные  им  в других лагерЯх  оказались  и  безоружные
достойны мотопехотной техники нового регулЯрного конвоЯ.
     € хотЯ  побегов  в  ЋсоблагерЯх  было  по числу  меньше, чем в  €’‹ (да
Ћсоблаги  стоЯли   и  меньше  лет),  но  эти  побеги  были   жЈстче,  тЯжче,
необратимей, безнадЈжней -- и потому славней.
     ђассказы  о  них помогают нам разобратьсЯ  -- уж  так ли  народ наш был
терпелив эти годы, уж так ли покорен.
     ‚от несколько.
     Ћдин был на год раньше побега ’энно и послужил ему образцом. ‚ сентЯбре
1949-го из  Џервого  ЋтделениЯ  ‘теплага  (ђудник,  „жезказган)  бежали  два
каторжанина -- ѓригорий Људла -- крЯжистый, степенный рассудительный старик,
украинец (но когда подпекало, нрав был запорожский, боЯлись его и блатные) и
€ван  „ушечкин,  тихий  белорусс,  лет  тридцати  пЯти. Ќа  шахте,  где  они
работали, они нашли в старой выработке заделанный шурф,  кончавшийсЯ наверху
решЈткой. ќту  решЈтку они  в  свои ночные смены расшатывали, а тем временем
сносили в шурф сухари,  ножи, грелку, украденную из санчасти. ‚ ночь побега,
спустЯсь в шахту, они  порознь заЯвили бригадиру, что нездоровитсЯ, не могут
работать  и полежат. Ќочью под  землей  надзирателей  нет, бригадир  --  всЯ
власть,  но  гнуть  он  должен  помЯгче, потому что  и  его  могут  найти  с
проломленной головой. Ѓеглецы налили воды в грелку, взЯли свои запасы и ушли
в шурф. ‚ыломали решЈтку и поползли. ‚ыход оказалсЯ близко от  вышек,  но за
зоной. “шли незамеченными.
     €з „жезказгана они  взЯли по пустыне на северо-запад. „нем  лежали, шли
по ночам. ‚ода нигде не попадалась им,  и через неделю „ушечкин уже не хотел
вставать, Људла поднЯл его надеждой, что впереди холмы, там может быть вода.
„отащились,  но там  во впадинах  оказалась  грЯзь,  а  не вода.  € „ушечкин
сказал: "џ всЈ равно не пойду. ’ы -- <i>запори</i> менЯ, а кровь мою выпей!"
     Њоралисты!  Љакое решение правильно? “ Људлы тоже круги перед  глазами.
‚едь  „ушечкин умрЈт -- зачем погибать и Људле?.. Ђ  если  вскоре он  найдЈт
воду  -- как он потом  всю жизнь будет  вспоминать „ушечкина?.. Људла решил:
еще пойду вперед, если до утра вернусь без  воды -- освобожу его от  мук, не
погибать двоим. Људла поплЈлсЯ  к  сопке,  увидел расщелину  и, как в  самых
невероЯтных романах -- воду  в ней!  Људла  скатилсЯ и вприпадку  пил,  пил!
(только  уж утром  рассмотрел  в ней головастиков  и  водоросли.)  ‘  полной
грелкой он вернулсЯ к  „ушечкину:  "џ тебе воду принес,  воду!"  „ушечкин не
верил, пил --  и не верил (за  эти часы ему уже  виделось, что он пил еЈ...)
„отащились до той расселины и остались там пить.
     Џосле питьЯ подступил голод. Ќо в следующую ночь  они  перевалили через
какой-то хребет  и  спустились  в  обетованную  долину: река, трава,  кусты,
лошади, жизнь. ‘ темнотой Људла  подкралсЯ к лошадЯм и одну из них убил. Ћни
пили ей кровь прЯмо из ран. (‘торонники <i>мира</i>! ‚ы в тот год  шумно заседали в
‚ене или  ‘токгольме, а коктейли пили  через  соломинки. ‚ам  не приходило в
голову, что  соотечественники стихослагателЯ ’ихонова и журналиста ќренбурга
высасывают  трупы  лошадей?  Ћни  не  объЯснЯли  вам,  что  по-советски  так
понимаетсЯ м и р?)
     ЊЯсо лошади они пекли на кострах, ели долго и шли. Ђмангельды на ’ургае
обошли вокруг, но на большой дороге казахи с попутного грузовика требовали у
них документы, угрожали сдать в милицию.
     „альше они часто встречали ручейки и  озЈра. …ще Људла поймал и зарезал
барана. “же <i>месЯц</i> они были в побеге! ЉончалсЯ  октЯбрь, становилось холодно.
‚  первом леске  они нашли землЯнку и  зажили  в ней: не решались уходить из
богатого краЯ. ‚ этой остановке их, в том, что родные места  не звали их, не
обещали жизни более спокойной  --  была  обречЈнность,  ненаправленность  их
побега.
     Ќочами  они делали набеги на  соседнее село, то стащили там котел,  то,
сломав замок на  чулане, муку, соль, топор, посуду. (Ѓеглец, как и партизан,
среди общей мирной жизни неизбежно  скоро становитсЯ вором...) Ђ еще раз они
увели  из села  корову и  забили еЈ в лесу.  Ќо  тут выпал снег, и  чтоб  не
оставлЯть следов, они должны были сидеть  в  землЯнке невылазно. …два только
Људла вышел за хворостом, его увидел  лесник и сразу стал стрелЯть.  "ќто вы
-- воры? ‚ы корову украли?" Ћколо землЯнки нашлись и  следы крови. €х повели
в  село,  посадили под замок. Ќарод кричал:  убить их тут же без жалости! Ќо
следователь из  района приехал  с карточкой  всесоюзного  розыска  и объЯвил
селЯнам: "Њолодцы! ‚ы не воров поймали, а крупных политических бандитов!"
     €  --  всЈ  обернулось.  Ќикто  больше  не  кричал.  •озЯин  коровы  --
оказалось, что это чечен, принЈс арестованным хлеба, баранины и  даже денег,
собранных чеченами. "ќх, -- говорит он, -- да ты бы пришЈл,  сказал, <i>кто</i>  ты
-- Я б тебе сам всЈ дал!.. (‚ этом можно не сомневатьсЯ это по-чеченски).  €
Људла  заплакал.  Џосле  ожесточениЯ  стольких  лет  сердце  не  выдерживает
сочувствиЯ.
     Ђрестованных отвезли  в Љустанай, там в железнодорожном  ЉЏ‡  не только
отобрали  (длЯ  себЯ)  всю чеченскую  передачу,  но  <i>вообще  не  кормили</i>! (€
Љорнейчук не  рассказал вам об этом на Љонгрессе Њира?). Џеред отправкой  на
кустанайском перроне  их  поставили  на колени, руки  были закованы назад  в
наручниках. ’ак и держали, на виду у всех.
     …сли  б  это  было   на   перроне  Њосквы,  ‹енинграда,  Љиева,  любого
благополучного  города  -- мимо этого коленопреклонЈнного  скованного седого
старика,  как  будто  с  картины  ђепина,  все  бы  шли,  не  замечаЯ  и  не
оборачиваЯсь  --   и  сотрудники  литературных   издательств,  и   передовые
кинорежиссеры, и  лекторы  гуманизма, и армейские  офицеры, уж не  говорю  о
профсоюзных и  партийных  работниках.  €  все рЯдовые,  ничем не выдающиесЯ,
никаких  постов не занимающие граждане тоже старались бы пройти, не замечаЯ,
чтобы  конвой не спросил и не записал их  фамилии, -- потому что у тебЯ ведь
московскаЯ  прописка,  в Њоскве магазины хорошие, рисковать нельзЯ... (€ еще
можно понЯть 1949 год, --  но разве в  1965-м было бы  иначе? €ли разве наши
молодые  и  развитые  остановились бы  вступитьсЯ  перед  конвоем за  седого
старика в наручниках и на коленЯх?)
     Ќо кустанайцам мало  что  было терЯть,  все там были или заклЯтые,  или
подпорченные,  или  ссыльные.  Ћни  стали  стЯгиватьсЯ  около  арестованных,
бросать  им  махорку, папиросы, хлеб. Љисти Људлы были закованы за спиной, и
он нагнулсЯ откусить хлеба с земли, -- но  конвоир <i>ногой выбил  хлеб  из его
рта</i>. Људла перекатилсЯ, снова подполз откусить -- конвоир отбил хлеб дальше!
(‚ы, передовые кинорежиссеры, снимающие безопасных  "стариков и старух"!  --
может быть, вы запомните кадр и с  этим стариком?) Ќарод  стал  подступать и
шуметь: "Ћтпустите их! Ћтпустите!" ЏришЈл нарЯд  милиции. ЌарЯд был сильней,
чем народ, и разогнал его.
     ЏодошЈл поезд, беглецов погрузили длЯ кенгирской тюрьмы.

     Љазахстанские  побеги  однообразны,  как  сама  та  степь.  Ќо  в  этом
однообразии может быть легче понимаетсЯ главное?
     ’оже с  шахты, тоже с  „жезказгана,  но в 1951 году, старым шурфом трое
вышли на поверхность ночью и три ночи шли. “же достаточно пронЯла их  жажда,
и увидев несколько казахских юрт, двое предложили  зайти напитьсЯ к казахам,
а третий, ‘тепан**, отказалсЯ и наблюдал с холма. Ћн видел, как товарищи его
в юрту вошли, а  оттуда уже бежали,  преследуемые многими казахами,  и взЯты
тут же.  ‘тепан,  щуплый,  невысокий,  ушЈл  лощинами  и  продолжал  побег в
одиночестве,  ничего  с собой  не  имеЯ,  кроме ножа.  Ћн старалсЯ  идти  на
северо-запад,  но  всегда отклонЯлсЯ, минуЯ людей,  предпочитаЯ  зверей.  Ћн
вырезал себе палку, охотилсЯ на сусликов и тушканчиков: метал  в них издали,
когда они  на  задних  лапках свистЯт  у  норок  -- и  так убивал.  Љровь их
старалсЯ высасывать, а самих жарил на костре из сухого караганника.
     Ќо костер его и выдал. ђаз увидел ‘тепан, что  к нему скачет  всадник в
большом рыжем малахае,  он едва  успел  прикрыть  свой шашлык  караганником,
чтобы казах не понЯл,  какого разбора тут еда.  Љазах подъехал, спросил, кто
такой и  откуда.  ‘тепан  объЯснил,  что работал  на марганцевом  руднике  в
„жездах (там работали и  вольные), а идЈт в совхоз, где жена его, километров
полтораста отсюда.  Љазах спросил, как  называетсЯ тот совхоз. ‘тепан выбрал
самое вероЯтное: "имени ‘талина".
     ‘ын степей! € скакал бы ты своей дорогой! —ем мешал  тебе этот беднЯга?
Ќет! Љазах грозно  сказал: "’вой  <i>на  турма'</i>  сидел! €дЈм  со  мной!" ‘тепан
выругалсЯ  и пошЈл своей  дорогой. Љазах ехал рЯдом, приказывал идти за ним.
Џотом отскакивал, махал, звал своих. Ќо степь был пустынна. ‘ын степей! Ќу и
покинул бы  ты его --  ты  видишь, с голой палкой он идЈт по степи  на сотни
верст, без еды, ведь он и так погибнет. €ли тебе нужен килограмм чаю?
     ‡а эту  неделю,  живЯ наравне со зверьми, ‘тепан уже привык к шорохам и
свистам пустыни.  € вдруг он учуЯл  в  воздухе новый свист и не сообразил, а
нутром животного ощутил опасность -- отпрыгнул в сторону. ќто спасло его! --
оказалось, казах забросил аркан, но ‘тепан увернулсЯ из кольца.
     Ћхота на двуногого!  —еловек  или килограмм чаЯ!  Љазах с ругательством
выбрал  назад аркан, ‘тепан пошЈл дальше, соображаЯ,  и стараЯсь  теперь  не
упускать  казаха  из  вида. ’от  подъехал  ближе,  приготовил аркан и  снова
метнул. €  только метнул --  ‘тепан рванулсЯ к нему и ударом палки по голове
сбил  с  лошади. (‘ил-то у него было чуть,  но  тут шло на смерть.) "Џолучай
калым, бабай!" -- не даваЯ взнику, стал его бить ‘тепан со всей злостью, как
животное рвЈт клыками другое.  Ќо увидЯ кровь,  остановилсЯ. ‚зЯл у казаха и
аркан, и кнут,  и  взобралсЯ  на  лошадь.  Ђ  на лошади  была еще котомка  с
продуктами.
     Џобег его длилсЯ еще долго -- еще недели две, но строго  везде  избегал
‘тепан главных врагов  --  людей,  соотечественников.  “же он рассталсЯ и  с
лошадью и переплывал какую-то реку (а плавать он не умел! -- и делал плот из
тростника, чего тоже, конечно, не умел), и охотилсЯ, и от какого-то крупного
зверЯ, вроде  медведЯ, уходил  в темноте. € однажды так был измучен  жаждой,
голодом, усталостью, желанием горЯчего, что решилсЯ зайти в одинокую  юрту и
попросить чего-нибудь. Џеред юртой был дворик с  саманным забором, и слишком
поздно, уже подходЯ к  забору, ‘тепан  увидел  там двух осЈдланных лошадей и
выходЯщего ему  навстречу  молодого казаха  в  гимнастЈрке,  с  орденами,  в
галифе. Ѓежать было упущено, ‘тепан  понЯл, что погиб. Ђ  казах этот выходил
до ветру. Ћн был  сильно пьЯн и обрадовалсЯ ‘тепану, как  бы  не замечаЯ его
изодранного, уже не человеческого  вида.  "‡аходи, заходи,  гость будешь!" ‚
юрте сидел старик-отец и еще такой  же молодой казах с орденами  --  их было
два брата, бывших  фронтовика, сейчас  каких-то крупных  людей в  Ђльма-Ђте,
приехавших почтить отца (из колхоза они взЯли две лошади и на них прискакали
в юрту). ќти  ребЯта  отпробовали войну и потому были людьми, а еще они были
очень пьЯны, и пьЯное благодушие распирало  их (то самое благодушие, которое
бралсЯ искоренить, да так до конца и не искоренил ‚еликий ‘талин). € длЯ них
радость была, что к пиру прибавилсЯ еще один человек, хоть и простой рабочий
с рудника, идущий в Ћрск, где жена вот-вот должна рожать.  Ћни не спрашивали
у него документов, а поили,  кормили  и уложили спать. ‚от и такое бывает...
(‚сегда ли пьЯнство враг человека? Ђ когда открывает в нЈм лучшее?)
     ‘тепан  проснулсЯ прежде хозЯев; опасаЯсь всЈ  же ловушки, вышел.  Ќет,
обе лошади стоЯли как стоЯли, и на  одной  из них он мог бы сейчас ускакать.
Ќо и он не мог обидеть хороших людей -- и ушЈл пешком.
     …ще  несколько дней он шЈл, уже стали встречатьсЯ автомашины. Ћт них он
всЯких  раз успевал  убежать в сторону.  € вот дошел до  железной дороги,  и
пройдЯ вдоль неЈ,  той же ночью подошел  к станции Ћрск. Ћставалось сесть на
поезд! Ћн победил! Ћн совершил  чудо -- с самодельным ножом и палкой пересек
обширную пустыню в одиночку -- и вот был у цели.
     Ќо  при свете фонарей  он увидел, что  по станционным путЯм расхаживают
солдаты. ’огда он пошЈл  пешком вдоль железной дороги по проселочной. Ћн  не
стал  прЯтатьсЯ и утром: ведь он был  уже в  ђоссии,  на  родине!  Ќавстречу
пылила машина, и первый раз ‘тепан  не побежал от неЈ. €з этой первой родной
машины выпрыгнул  родной милиционер:  "Љто такой? Џокажи документы".  ‘тепан
объЯснил  -- тракторист, ищет работы. ’ут  случилсЯ и  председатель колхоза:
"Ћставь его, мне трактористы во' нужны! “ кого в деревне документы!"
     „ень  ездили, торговались, выпивали и  закусывали,  но перед  сумерками
‘тепан  не  выдержал  и  побежал  к лесу,  до которого было  метров  двести.
Њилиционер   же  спроворилсЯ  --  выстрел!  второй!  Џришлось  остановитьсЯ.
‘вЯзали.
     ‚ероЯтно, след  его был потерЯн и  считали погибшим, а солдаты  в Ћрске
поджидали совсем не его, потому что милиционер был к тому, чтоб отпустить, а
в районном  Њ‚„  перед ним  по началу  очень  рассыпались --  давали  чай  с
бутурбродами, курить  "Љазбек", допрашивал его сам начальник (чЈрт их знает,
этих  шпионов, завтра в Њоскву  повезут,  еще пожалуетсЯ) и только на  "вы".
"ѓде ваш радиопередатчик? ‚ы  какой разведкой  сюда заброшены?" "<i>ђазведкой?</i>"
-- удивлЯлсЯ ‘тепан. -- џ в геологоразведке не работал, Я больше на шахтах."
     Ќо побег этот кончилсЯ хуже, чем бутербродами, и хуже даже, чем поимкой
тела.  Џо  возвращению  в  лагерь  его  били долго  и  беспощадно.  €,  всем
измученный и надломленный, ‘тепан**  упал ниже прежнего своего состоЯниЯ: он
дал <i>подписку</i>  кенгирскому оперу  ЃелЯеву помогать выЯвлЯть беглецов. Ћн стал
как утка-мано'к. ‚есь этот побег он в кенгирской тюрьме подробно рассказывал
одному, другому сокамернику,  ожидаЯ отзыва. €  если  отзыв был,  проЯвлЯлсЯ
порыв повторить -- ‘тепан** докладывал куму.

     ’е черты жестокости, которые проступают в  каждом трудном побеге, густо
набухали в бестолковом  и кровавом побеге -- тоже из „жезказгана, тоже летом
1951 года.
     есть беглецов, начинаЯ ночной побег из шахты, убили седьмого, которого
они считали стукачом.  ‡атем  через шурф они поднЯлись в степь. ќти  шестеро
заключЈнных  были  люди очень разной  масти,  так что  сразу же не  захотели
вместе и идти. ќто было бы правильно, если бы был умный план.
     Ќо один  из них  пошЈл сразу в посЈлок вольных, тут же, около лагерЯ, и
постучалсЯ в окно своей знакомки. Ћн не прЯтатьсЯ думал у неЈ, не пережидать
под полом или на чердаке (это было бы очень умно), а провести с ней короткое
сладкое времЯ (мы сразу узнаЈм контуры блатного). Ћн прогужевалсЯ у неЈ ночь
и день, а на следующий вечер надел костюм еЈ бывшего мужа  и пошЈл вместе  с
ней в клуб, в кино. ‹агерные  надзиратели, бывшие там, опознали его и тут же
<i>покрутили</i>.
     „вое других, грузины, легкомысленно и самоуверенно  пошли на  станцию и
поездом поехали в Љараганду. Ќо от „жезказгана,  кроме пастушьих троп и троп
беглецов, нет никаких других путей ко внешнему миру, как именно на Љараганду
и именно поездом.  € вдоль  дороги этой  --  лагерЯ, а  на каждой станции --
оперпосты. ’ак, не доехав до Љараганды, оба тоже были <i>покручены</i>.
     ’рое остальных пошли на  юго-запад -- самой трудной дорогой. ‡десь  нет
людей, но нет и воды. Џожилой украинец Џрокопенко, бывший фронтовик, имевший
карту, убедил их избрать этот путь и сказал, что воду он им найдет. ’оварищи
его были -- приблатнЈнный крымский татарин и  плюгавый  ссученный  вор.  Ћни
прошли без воды и еды четверо суток. Ќе выносЯ дальше, татарин и вор сказали
Џрокопенко: "ђешили мы тебЯ кончать". Ћн  не понЯл: "Љак это, братцы? •отите
разойтись?" "Ќет, <i>кончать</i> тебЯ. ‚сем  не дойти". Џрокопенко стал их умолЯть.
Ћн распорол  кепку,  вынул оттуда  фотографию  жены  с  детьми,  надеЯсь  их
расстрогать.  "Ѓратцы! Ѓратцы! ‚месте же за  свободой  пошли! џ вас  выведу!
‘коро должен быть колодец! ЋбЯзательно будет вода! Џотерпите! Џощадите!"
     Ќо они закололи его, надеЯсь напитьсЯ кровью. Џеререзали  ему вены -- а
кровь не пошла, свернулась тут же!..
     ’оже кадр. „вое в степи над третьим. Љровь не пошла...
     ЏоглЯдываЯ друг на друга волками, потому что теперь  кто-то должен  был
лечь из них,  они пошли дальше -- туда, куда показывал им "батЯ" и <i>через два
часа</i> нашли там колодец!..
     Ђ на другой день их заметили с самолЈта и взЯли.
     Ќа  допросе  они это показали, стало  известно в лагере -- и там решено
было  запороть  их обоих  за  Џрокопенко. Ќо их держали в отдельной камере и
судить увезли в другое место.

     •оть верь, что зависит от звЈзд, под какими началсЯ побег. Љакой бывает
тщательный далекий расчЈт -- но вот в  роковую минуту погасает свет на зоне,
и срываетсЯ взЯть грузовик.  Ђ другой побег начат порывом, но обстоЯтельства
складываютсЯ как подогнанные.
     ‹етом 1948 года всЈ в том  же „жезказганском 1-м  Ћтделении  (тогда это
еще  не был  Ћсоблаг) как-то утром отрЯжен был  самосвал  -- нагрузитьсЯ  на
дальнем  песчаном  карьере и песок этот  отвезти растворному  узлу. Џесчаный
карьер  не был <i>объект</i> -- то  есть, он  не  охранЯлсЯ, и пришлось в самосвале
везти и грузчиков -- троих большесрочников  с <i>десЯткой</i> и <i>четвертными</i>. Љонвой
был -- ефрейтор  и  два  солдата, шофЈр -- бесконвойный  бытовик. ‘лучай! Ќо
‘лучай  надо и уметь поймать так же мгновенно,  как он приходит. Ћни  должны
были решитьсЯ  -- и договоритьсЯ --  и всЈ на  глазах и на  слуху конвоиров,
стоЯвших  рЯдом, когда  они  грузили  песок.  Ѓиографии  у всех  троих  были
одинаковы,  как тогда у  миллионов:  сперва фронт,  потом  немецкие  лагерЯ,
побеги из  них,  ловлЯ, штрафные концлагерЯ,  освобождение в конце войны и в
благодарность за всЈ -- тюрьма от своих.  €  почему  ж теперь  не  бежать по
своей стране, если не боЯлись по ѓермании? Ќагрузили. …фрейтор сел в кабину.
„ва  солдата-автоматчика сели в  переднюю  часть кузова,  спинами к кабине и
автоматы уставЯ на зэков,  сидевших  на песке  в задней  части  кузова. …два
выехали с карьера, они по знаку одновременно бросили в глаза конвоирам песок
и  бросились сами  на  них. Ђвтоматы  отнЯли  и через  окно кабины прикладом
оглушили ефрейтора.  Њашина стала, шофЈр был еле жив от страха. …му сказали:
"Ќе бойсь, не  тронем, ты же  не пЈс! ђазгружайсЯ!"  ‡аработал  мотор  --  и
песок,  драгоценный,  дороже  золотого, тот,  который  принЈс  им свободу --
ссыпалсЯ на землю.
     € здесь, как  почти во всех побегах, -- пусть историЯ этого не забудет!
--  рабы оказались  великодушнее  охраны:  они не  убили их, не избили,  они
велели им только раздетьсЯ, разутьсЯ и босиком в нижнем  белье отпустили. "Ђ
ты, шофЈр, с кем?" -- "„а с вами, с кем же", -- решилсЯ и шофЈр.
     —тоб  запутать босых охранников (цена  милосердиЯ!), они поехали сперва
на запад (степь  ровна, езжай куда хочешь), там один переоделсЯ в ефрейтора,
двое в солдат, и  погнали  на  север.  ‚се с  оружием,  шофЈр  с  пропуском,
подозрениЯ нет!  ‚сЈ  же, пересекаЯ  телефонные  линии  --  рвали  их, чтобы
нарушить свЯзь. (ЏодтЯгивали  книзу, поближе, веревкой с  камнем  на  конце,
захлЈстом, -- а  потом крюком рвали.) Ќа это уходило  времЯ, но  выигрыш был
больше.  ѓнали полным  ходом полный день, пока счетчик  накрутил  километров
триста,  а бензин упал к  нолю. ‘тали присматриватьсЯ ко  встречным машинам.
"Џобеда".  Ћстановили  еЈ. "Џростите,  товарищ,  но служба такаЯ,  разрешите
проверить ваши документы". Ћказалось -- тузы! районное партийное начальство,
едет не то проверЯть,  не  то  вдохновлЯть свои  колхозы,  не  то просто  на
бешбармак. "Ђ ну, выходи! ђаздевайсЯ!" ’узы умолЯют не расстреливать. Ћтвели
их в степь в белье, свЯзали,  взЯли документы, деньги, костюмы,  покатили на
"Џобеде". (Ђ солдаты,  раздетые  утром,  лишь  к  вечеру  дошли до ближайшей
шахты, оттуда им  с вышки: "Ќе подходи!" -- "„а мы свои!" -- "Љакое свои,  в
одном исподнем!")
     “ "Џобеды" бак оказалсЯ не полон. Џроехали  километров двести -- всЈ, и
канистра всЯ. “же темнело. “видели пасшихсЯ лошадей и удачно схватили их без
уздечек, сели охлЯблью, погнали. Ќо -- шофЈр  упал с лошади и повредил ногу.
Џредлагали ему  сесть на лошадь вторым.  Ћн отказалсЯ:  "Ќе бойтесь, ребЯта,
вас не <i>заложу</i>!"  „али  ему денег,  шофЈрские  права с "Џобеды" и  поскакали.
‚идел  их этот шофЈр последний, а с тех  пор -- никто!  €  в лагерь свой  их
никогда не привозили. ’ак и четвертные и червонец без сдачи оставили  ребЯта
в сейфе спецчасти. ‡еленый прокурор любит смелых!
     €  шофЈр  действительно их не  заложил.  Ћн  устроилсЯ  в колхозе около
Џетропавловска  и спокойно  жил  четыре  года.  Ќо  загубила  его  любовь  к
искусству. Ћн хорошо играл на баЯне, выступал у себЯ в  клубе, потом  поехал
на районный смотр  самодеЯтельности, потом  на  областной. ‘ам он и забывать
уже  стал  прежнюю  жизнь,   --   но  из  публики   его  признал  кто-то  из
джезказганского надзора  -- и  тут же за кулисами он  был взЯт  --  и теперь
приварили ему 25 лет по 58-й статье. ‚ернули в „жезказган.

        ___

     Ћсобую группу  побегов  составлЯют  те,  где  начинаетсЯ  не с  рывка и
отчаЯниЯ, а с технического расчЈта и золотых рук.
     ‚ Љенгире  был  задуман знаменитый побег  в железнодорожном вагоне.  Ќа
один  из  объектов постоЯнно подавали под разгрузку  товарнЯк  с цементом, с
асбестом. ‚ зоне его разгружали, и он уходил пустым. € пЯтеро зэков готовили
побег   такой:   сделали  ложную   внутреннюю  торцевую   стенку   товарного
пульмановского вагона  да еще складную  на  шарнирах,  как ширму  -- так что
когда тащили еЈ к вагону, она виделась  не более как широкаЯ сходнЯ, удобнаЯ
под тачки. Џлан был: пока разгружаетсЯ вагон, хозЯева  ему  -- зэки; втащить
заготовки в вагон, там развернуть; защЈлками скрепить в твЈрдую стенку; всем
пЯтерым  стать спинами к  стене и  веревочными тЯгами  поднЯть  и  поставить
стенку.  ‚есь вагон в асбестной пыли -- и она в  том  же. ђазницы глубины  в
пульмане не  увидишь  на глазок. Ќо  есть сложность в расчЈте времени,  надо
освободить  товарнЯк к  отъезду, пока з/к еще  на объекте  -- заранее нельзЯ
сесть,  надо  убедитьсЯ, что  сейчас  увезут. ‚от тогда  в последнюю  минуту
бросились с ножами и  продуктами --  и вдруг один из беглецов попал  ногой в
стрелку и сломал  ногу. ќто  задержало их --  и  они  не успели до конвойной
проверки  состава кончить свой монтаж. ’ак они были открыты. Џо этому побегу
был процесс.<a href=#fn_9_1><sup>1</sup></a>
     ’у же идею, но в  одиночном побеге, применил летчик-курсант Ѓатанов. Ќа
экибастузском   „ЋЉе   изготовлЯлись   дверные   коробки  и   отвозились  на
строительные объекты.  Ќо на „ЋЉе работа шла круглосуточно, и конвой с вышек
не уходил  никогда. Ђ на  стройучастках конвой был  только  днЈм. ‘  помощью
друзей Ѓатанов был зашит досками в  раме, погружен на машину и  разгружен на
стройучастке. Ќа „ЋЉе запутали счЈт  между сменами,  и  в тот  вечер  его не
хватились, -- а на стройучастке он освободилсЯ из коробки, вылез -- и пошЈл.
Ћднако той же ночью был схвачен по дороге к Џавлограду. (ќтот его побег  был
годом позже того побега на машине, когда им пробили баллон.)

     ‚ ќкибастузе от побегов, состоЯвшихсЯ и  сорвавшихсЯ при начале; от тех
событий,   которыми   уже   припекала   землЯ   зоны<a href=#fn_9_2><sup>2</sup></a>;   и   по  оперативным
глубокомысленным отметкам; и от отказчиков, и от других всЯких непокорных --
пухла и  пухла  Ѓригада “силенного  ђежима. …Ј  не вмещали  уже два каменных
крыла  тюрьмы и не вмещала ђежимка (барак N2 близ штабного). ‡авели еще одну
ђежимку (барак N8); особо длЯ бендеровцев.
     Ћт каждого нового побега и от каждого бунтарского событиЯ режим во всех
трЈх режимках  всЈ  устрожалсЯ. (Љ  истории блатного  мира  заметим: <i>суки</i>  в
экибастузском Ѓ“ђе брюзжали: "‘волочи!  Џора кончать с побегами. €з-за ваших
побегов режимом  задушат... ‡а такие дела в бытовом  лагере  морду бьют". ’о
есть говорили то, что требовалось начальству.)
     ‹етом 1951  года режимка-барак 8 задумала бежать  всЯ целиком. Ћна была
от зоны  метрах в тридцати и решила вести подкоп. Ќо всЈ это было слишком на
Языках, обсуждалось <i>хлопцами</i>  почти открыто среди своих --  они считали, что
бендеровец не может быть стукачом, а стукачи были. €  прокопали они всего то
несколько погонных метров, как были проданы.
     ‚ожди  режимки-барака 2  были  очень  раздосадованы всей этой  шумливой
затеей -- не потому,  что боЯлись репрессий,  как суки, а  потому,  что сами
были в таких же тридцати метрах от зоны и сами еще раньше барака 8  задумали
и  начали  подкоп высокого класса. ’еперь  они боЯлись,  что если одинаковаЯ
мысль пришла  обеим режимкам, то это может понЯть  и  проверить  <i>псарнЯ</i>.  Ќо
больше  напуганные побегами на автомашинах, хозЯева ќкибастуза положили свою
главную цель в том, чтобы все объекты и жилую зону обрыть  канавами глубиною
в метр и туда бы завалилась на выходе любаЯ автомашина. Љак в  ‘редние века,
стены  стало  мало,  еще нужен был  ров.  Љанавокопатель  чисто  и  исправно
выкапывал теперь один такой ров за другим, вокруг всех объектов.
     ђежимка-барак 2  была малой зоной,  обтЯнутой колючей проволокой внутри
большой  экибастузской  зоны. …Ј  калитка  была  постоЯнно  на замке.  Љроме
времени,  проводимого на  известковом  заводе, режимке разрешалось ходить по
своему  маленькому  дворику близ барака только двадцать минут. ‚сЈ остальное
времЯ режимные были  заперты в своЈм бараке, общую зону проходили  только на
развод  и  обратно. ‚  общую столовую  они никогда  не  допускались,  повара
приносили им в бачках.
     ђассматриваЯ свой  известковый завод как возможность побыть на солнышке
и подышать, режимка никогда не рвалась лопатить вредоносную известь. Ђ когда
в конце августа 1951 года  там случилось  и убийство (блатной  Ђспанов ломом
убил Ђникина  -- беглеца,  перешедшего  проволоку  по наметанному сугробу  в
пургу, но через сутки пойманного, за то и в режимке.  Ћ нЈм же -- часть III,
глава  14), трест вообще  отказалсЯ  от таких "рабочих" -- и  весь  сентЯбрь
режимку никуда не выводили, она жила по сути на чисто-тюремном режиме.
     ’ам было  много  "убеждЈнных  беглецов",  и летом  стала сколачиватьсЯ,
орешек к орешку, надЈжнаЯ  группа на побег  из 12 человек  (Њагомет ѓаджиев,
вождь экибастузских мусульман; ‚асилий Љустарников; ‚асилий Ѓрюхин; ‚алентин
ђыжков; ЊутьЯнов; офицер-полЯк, любитель подкопов; и  другие). ‚се  там были
равны,  но  ‘тепан Љоновалов,  кубанский  казак,  был  всЈ же  главным.  Ћни
замкнулись  клЯтвой:  кто  проговоритьсЯ  хоть  душе  --  тому хана', должен
кончить с собой или заколют другие.
     Љ  этому  времени  экибастузскаЯ  зона  уже  обнеслась  четырЈхметровым
сплошным  забором-заплотом.   ‚доль  него  шЈл  четырЈхметровый   вспаханный
предзонник,  да   за  забором  отмежевана  была  пЯтнадцатиметроваЯ   полоса
запретки, кончавшаЯсЯ метровой траншеей. ‚сю эту полосу обороны  решено было
проходить  подкопом, но таким надежным, чтобы  он ни за что не был обнаружен
раньше.
     Џервое  же  обследование  показало,  что  низок  фундамент,  подпольное
пространство  всего  барака  так  невелико,  что  некуда  будет   складывать
выкопанную землю. ЉажетсЯ  -- непреодолимо.  ‡начит, не бежать?..  €  кто-то
предложил: чердак зато  просторный,  поднимать грунт на чердак! ќто казалось
немыслимым.  Њногие  десЯтки   кубометров   земли   через   просматриваемое,
проверЯемое жилое пространство барак незаметно  поднЯть на чердак, поднимать
каждый день, каждый  час -- и еще  не просыпать ни  щепотки, не оставить  же
следа!
     Ќо  когда  придумали, как это сделать  -- ликовали,  и  побег был решЈн
окончательно. ђешение пришло  вместе с выбором секции, то есть комнаты. ќтот
финский барак был  рассчитан  на вольных,  смонтирован  в лагерной  зоне  по
ошибке, другого такого во всем лагере не было: там были маленькие комнаты, в
которых  не  семь вагонок  втискивалось,  как  везде,  а  три,  то  есть  на
двенадцать  человек. ’акую секцию, где уже жило несколько из их  дюжины, они
облюбовали.  ђазными  приЈмами,  добровольно  менЯЯсь  и  вытеснЯЯ смехом  и
шутками тех, кто мешал ("ты --  храпишь, а  ты --  ... много"), перетолкнули
чужих в другие секции, а своих стЯнули.
     —ем больше  отделЯли режимку  от зоны, чем больше режимных наказывали и
давили  -- тем больше становилось  их нравственное  значение в лагере. ‡аказ
режимки  был длЯ лагерЯ -- первый закон, и