     ___

     Љак  ни огорожены, как ни разбросаны  по видимости островки Ђрхипелага,
они через пересылки  живут одним воздухом, и  общие  протекают в них соки. €
потому  резнЯ  стукачей,  голодовки,  забастовки, волнениЯ  в  Ћсоблагах  не
остались  длЯ  воров неизвестными.  €  вот говорЯт,  что  к  54-му  году  на
пересылках стало заметно, что <i>воры зауважали каторжан</i>.
     € если это  так -- что  же мешало нам добитьсЯ воровского "уважениЯ" --
раньше?  ‚се  двадцатые,  все  тридцатые,  все  сороковые  годы  мы,  “кропы
Џомидоровичи и ”ан  ”анычи,  так озабоченные  своей собственной  общемировой
ценностью и содержимым своего <i>сидора</i>, и своими еще не отнЯтыми ботинками или
брюками -- мы держали себЯ перед ворами как персонажи  юмористические: когда
они грабили наших соседей, таких же общемировых интеллектуалов, мы  отводили
стыдливо глаза и жались в своЈм уголке; а  когда подчеловеки эти  переходили
расправлЯтьсЯ с нами, мы также разумеетсЯ  не  ждали помощи  от  соседей, мы
услужлииво отдавали этим образинам все, лишь бы  нам не откусили голову. „а,
наши умы  были  занЯты не тем и сердца приготовлены не к этому! Њы никак  не
ждали  еще  этого  жестокого  низкого  врага! Њы  терзались извивами русской
истории,  а к смерти готовы были только публичной, вкрасне, на виду у целого
мира и только спасаЯ сразу всЈ человечество.  Ђ  может быть на мудрость нашу
довольно было самой  простой простоты. Њожет быть с первого шага  по  первой
пересыльной камере  мы  должны были быть готовы все, кто  тут есть, получить
ножи между ребрами и  слечь в  сыром  углу, на парашной слизи,  в презренной
потасовке с этими крысо-людьми, которым на загрызание бросили нас ѓолубые. €
тогда-то, быть может, раньше, выше и даже с ворами этими об руку разнесли бы
в щепки сталинские лагерЯ? ‚ самом деле, за что было ворам нас <i>уважать?</i>..
     ’ак вот, приехавшие в Љенгир воры уже слышали немного, уже ожидали, что
дух боевой  на  каторге  есть. €  прежде  чем  они осмотрелись и  прежде чем
слизались  с  начальством,  --  пришли  к <i>паханам</i>  выдержанные  широкоплечие
хлопцы,  сели  <i>поговорить  о  жизни</i> и сказали им так:  "Њы -- <i>представители</i>.
ЉакаЯ  в Ћсобых лагерЯх  идЈт  <i>рубиловка</i>  -- вы  слышали,  а  не слышали  --
расскажем.  Ќожи теперь  делать мы  умеем не  хуже ваших.  ‚ас  --  шестьсот
человек, нас -- две тысЯчи шестьсот. ‚ы --  думайте и выбирайте. …сли будете
нас давить -- мы вас перережем."
     ‚от  этот-то  шаг и  был мудр и  нужен был давно! -- повернутьсЯ против
блатных всем остриЈм! увидеть в них -- <i>главных врагов</i>!
     Љонечно, ѓолубым только и было  надо,  чтобы  такаЯ свалка началась. Ќо
прикинули воры, что  против осмелевшей ЏЯтьдесЯт ‚осьмой один к четырЈм идти
им  не  стоит.  Џокровители  --  всЈ-таки за  зоной,  да  и хрена ли  в этих
покровителЯх? ђазве воры их когда-нибудь уважали? Ђ союз, который предлагали
хлопцы -- был весЈлой небывалой авантюрой, да еще кажетсЯ открывал и дорожку
-- через забор в женскую зону.
     € ответили воры: "Ќет, мы умнее стали. Њы будем с <i>мужиками</i> вместе!"
     ќта конференциЯ  не записана  в  историю,  и  имена  участников  еЈ  не
сохранились в протоколах. Ђ жаль. ђебЯта были умные.

     …ще в первых  же карантинных  бараках <i>здоровый контингент</i> отметил  своЈ
новоселье  тем,  что из  тумбочек и вагонок развЈл костры на цементном полу,
выпускаЯ дым в окна.  Ќесогласие  же своЈ с запиранием бараков они выразили,
забиваЯ щепками скважины замков.
     „ве недели воры вели себЯ как на курорте: выходили на работу, загорали,
не работали. Ћ штрафном пайке начальство, конечно,  и не  помышлЯло, но  при
всех  светлых ожиданиЯх и зарплату  выписывать ворам  было не из каких сумм.
Ћднако   поЯвились  у  воров  <i>боны</i>,  они  приходили  в  ларЈк  и   покупали.
ЋбнадЈжилось начальство,  что  <i>здоровый  элемент</i> начинает-таки воровать. Ќо,
плохо осведомлЈнное, оно ошиблось: среди политических прошел сбор на выручку
воров (это тоже  было, наверно, частью конвенции, иначе  ворам неинтересно),
оттуда у них были и боны! ‘лучай слишком небывалый, чтоб хозЯева могли о нЈм
догадатьсЯ!
     ‚ероЯтно, новизна  и необычность  игры очень занимала блатных, особенно
малолеток: вдруг относитьсЯ к "фашистам" вежливо, не входить  без разрешениЯ
в их секции, не садитьсЯ без приглашениЯ на вагонки.
     Џариж  прошлого  века  называл  своих  блатных (а  у  него,  видимо, их
хватало), сведенных в гвардию, --  <i>мобили</i>.  Ћчень  верно схвачено! ќто племЯ
такое мобильное, что оно  разрывает  оболочку повседневной косной жизни, оно
никак не  может в ней  заключатьсЯ в  покое. “становлено было  не  воровать,
неэтично было <i>вкалывать</i> на казЈнной работе -- но что-то же надо было делать!
‚оровской  молоднЯк  развлекалсЯ тем, что  срывал с надзирателей фуражки, во
времЯ  вечерней  проверки джигитовал по крышам бараков и через высокую стену
из  3-го  лагпункта  во 2-й,  сбивал счЈт,  свистел, улюлюкал, ночами  пугал
<i>вышки</i>.  Ћни бы  дальше  и  на  женский  лагпункт  полезли, но  по  пути  был
охранЯемый хоздвор.
     Љогда  режимные  офицеры,  или   воспитатели,  или   оперуполномоченные
заходили  на дружеское  собеседование  в  барак  блатных,  воришки-малолетки
оскорблЯли их лучшие чувства тем, что в разговоре вытаскивали из их карманов
записные книжки, кошельки, или с верхних нар вдруг оборачивали  <i>куму</i> фуражку
козырьком  на затылок -- небывалое длЯ ѓ“‹ага обращение! --  но и обстановка
сложилась невиданнаЯ! ‚оры  и раньше всегда  считали своих гулаговских отцов
-- дураками,  они тем больше презирали их всегда, чем  те индюшачее верили в
успехи <i>перековки</i>,  они  до хохота презирали  их, выходЯ на трибуну или перед
микрофон рассказать о начале новой жизни с тачкою в руках. Ќо до  сих пор не
надо  было с ними ссоритьсЯ.  Ђ сейчас конвенциЯ с политическими  направлЯла
освободившиесЯ силы блатных как раз против хозЯев.
     ’ак,  имеЯ  низкий   административный  рассудок  и   лишенные  высокого
человеческого разума, гулаговские власти  сами подготовили кенгирский взрыв:
сперва бессмысленными застрелами, потом -- вливом воровского горючего в этот
накалЈнный воздух.
     ‘обытиЯ  шли  необратимо. <i>ЌельзЯ</i> было политическим не  предложить ворам
войны  или союза. <i>ЌельзЯ</i> было  ворам отказыватьсЯ от союза. Ђ установленному
союзу нельзЯ было коснеть -- он бы распалсЯ и открылась бы внутреннЯЯ война.
     Ќадо  было начинать,  что-нибудь, но начинать!  Ђ так как  начинателей,
если они из ЏЯтьдесЯт ‚осьмой, подвешивают потом в верЈвочных петлЯх, а если
они  воры --  только журЯт  на политбеседах,  то  воры  и предложили:  мы --
начнЈм, а вы -- поддержите!
     ‡аметим,  что  всЈ  кенгирское  лагерное  отделение  представлЯло собой
единый прЯмоугольник  с общей  внешней зоной, внутри которой, поперЈк длины,
нарезаны были  внутренние  зоны:  сперва  1-го  лагпункта  (женского), потом
хоздвора  (о его  индустриальной  мощи  мы говорили),  потом 2-го лагпункта,
потом 3-го, а потом -- тюремного, где стоЯли две тюрьмы -- стараЯ и новаЯ, и
куда сажали не только лагерников, но и вольных жителей поселка.
     …стественной  первой  целью  было  --  взЯть  хозЯйственный  двор,  где
располагались  также и все продовольственные  склады лагерЯ. Ћперацию начали
днЈм в нерабочее воскресенье 16  маЯ  1954 года. ‘перва все мобили влезли на
крыши своих  бараков и усеЯли  стену между  3-м и  2-м лагпунктами. Џотом по
команде паханов, оставшихсЯ на высотах, они с палками в руках спрыгивали  во
2-й лагпункт, там выстроились в  колонну и  так  строем  пошли по линейке. Ђ
линейка вела по оси 2-го лагпункта -- к железным воротам хоздвора, в которые
и упирались.
     ‚се эти ничуть не скрываемые действиЯ занЯли какое-то времЯ, за которое
надзор  успел сорганизоватьсЯ и  получить инструкции.  € вот  интересно!  --
надзиратели стали бегать по баракам ЏЯтьдесЯт ‚осьмой и к ним, тридцать пЯть
лет давимым, как мразь, взывать: "ђебЯта! ‘мотрите! ‚оры идут ломать женскую
зону! Ћни идут насиловать ваших  жЈн и дочерей!  ‚ыходите не помощь! ЋтобьЈм
их!" Ќо уговор  был уговор, и кто рванулсЯ, о  нЈм не знаЯ, того остановили.
•отЯ  очень  вероЯтно,  что  при виде  котлет  коты  не  выдерживают условий
конвенции, -- надзор не нашЈл себе помощников из ЏЯтьдесЯт ‚осьмой.
     “ж  как  там  защищал бы  надзор  от  своих любимцев  женскую  зону  --
неизвестно,  но прежде предстоЯло ему защитить  склады  хоздвора.  €  ворота
хоздвора  распахнулись,  и  навстречу  наступающим  вышел  взвод  безоружных
солдат,  а сзади  ими руководил  Ѓородавка-ЃелЯев, который то ли  от усердиЯ
оказалсЯ в  воскресенье в  зоне,  то  ли  потому  что дежурил. ‘олдаты стали
отталкивать мобилей,  нарушили  их  строй. Ќе  применЯЯ  дрынов, воры  стали
отступать к своему 3-му лагпункту и карабкатьсЯ снова на стену,  а со  стены
их резерв бросал в солдат камнЯми и саманами, прикрываЯ отступление.
     ђазумеетсЯ, никаких арестов среди воров не последовало. ‚сЈ еще  видЯ в
этом лишь  резвую шалость,  начальство дало  лагерному воскресенью  спокойно
течь  к отбою. Ѓез приключений  был роздан обед, а вечером с  темнотою  близ
столовой 2-го  лагпункта  стали, как в  летнем кинотеатре,  показывать фильм
"ђимский-Љорсаков".
     Ќо  отважный  композитор  не  успел  еще  уволитьсЯ  из  консерватории,
протестуЯ против гонений на свободу, как зазвенели от камней фонари на зоне:
мобили били по ним из рогаток, гасЯ освещение зоны. “же их полно тут сновало
в  темноте  по  2-му лагпункту, и заливчатые  их  разбойничьи свисты  резали
воздух.  Ѓревном они  рассадили  ворота  хоздвора,  хлынули  туда, а  оттуда
рельсом сделали пролом и в женскую зону. (Ѓыли с ними и молодые из ЏЯтьдесЯт
‚осьмой).
     Џри свете  боевых ракет, запускаемых с  вышек, всЈ тот же  опер капитан
ЃелЯев ворвалсЯ в хоздвор извне, через его  вахту, со взводом автоматчиков и
--  впервые в истории  ѓ“‹ага! --  открыл  огонь по  <i>социально-близким</i>! Ѓыли
убитые и несколько десЯтков раненых. Ђ  еще  -- бежали сзади краснопогонники
со штыками  и докалывали  раненых. Ђ  еще сзади, по разделению  карательного
труда,  принЯтому уже  в ќкибастузе,  и  в Ќорильске,  и на  ‚оркуте, бежали
надзиратели с железными ломами и этими ломами досмерти добивали раненых.  (‚
ту ночь в больнице второго лагпункта засветилась операционнаЯ, и заключЈнный
хирург испанец ”устер оперировал.)
     •оздвор   теперь   был  прочно  занЯт   карателЯми,   пулемЈтчики   там
расставились. Ђ 2-й лагпункт (мобили сыграли свою увертюру,  теперь вступили
политические)  соорудил  против  хозворот  барикаду.  2-й  и  3-й  лагпункты
соединились проломом, и больше не было  в  них  надзирателей, не было власти
Њ‚„.
     Ќо что  случилось  с тем, кто успел  прорватьсЯ  на женский лагпункт  и
теперь  отрезан был  там?  ‘обытиЯ перемахнули через  развЯзное презрение, с
которым блатные  оценивают  <i>баб</i>.  Љогда  в  хоздворе  загремели выстрелы, то
проломившиесЯ сюда, к женщинам, были  уже не жадные добытчики, а -- товарищи
по судьбе. †енщины спрЯтали их. Ќа поимку вошли безоружные солдаты, потом --
и вооружЈнные. †енщины  мешали  им  искать и отбивались. ‘олдаты били женщин
кулаками и прикладами, таскали  и в тюрьму (в жензоне была предусмотрительно
своЯ тюрьма), а в иных мужчин стрелЯли.
     €спытываЯ недостаток карательного состава, командование ввело в женскую
зону  "чернопогонников"  --  солдат  строительного  батальона,  стоЯвшего  в
Љенгире. Ћднако  солдаты стройбата  <i>отказались  от несолдатского  дела</i>! -- и
пришлось их увести.
     Ђ  между тем именно  здесь,  в  женской зоне, было главное политическое
оправдание,  которым перед своими  высшими  могли защититьсЯ  каратели!  Ћни
вовсе не были простаками! Џрочли ли они где-нибудь такое или придумали, но в
понедельник  впустили  в женскую зону фотографов  и двух-трЈх  своих верзил,
переодетых в заключЈнных. Џодставные морды стали терзать женщин, а фотографы
фотографировать. ‚от  от какого  произвола  защищаЯ  слабых женщин,  капитан
ЃелЯев вынужден был открыть огонь!
     ‚ утренние  часы понедельника напрЯжЈнность сгустилась над баррикадой и
проломленными   воротами  хоздвора.  ‚  хоздворе  лежали  неубранные  трупы.
ЏулемЈтчики лежали за пулемЈтами, направленными на те же всЈ ворота.
     ‚ освобожденных мужских зонах ломали вагонки на  оружие, делали щиты из
досок, из матрацев.  —ерез баррикаду кричали палачам, а те отвечали.  —то-то
должно  было  сдвинутьсЯ,  положение  было  неустойчиво  слишком.  ‡эки   на
баррикаде готовы были и сами идти в атаку. Ќесколько исхудалых снЯли рубахи,
поднЯлись на баррикаде  и, показываЯ  пулемЈтчикам  свои  костлЯвые  груди и
рЈбра, кричали: "Ќу, стрелЯете, что же! Ѓейте по отцам! „обивайте!"
     €  вдруг  на  хоздвор  к  офицеру  прибежал  с  запиской  боец.  Ћфицер
распорЯдилсЯ взЯть трупы, и вместе с ними краснопогонники покинули хоздвор.
     Њинут пЯть на баррикаде  было  молчание и недоверие. Џотом  первые зэки
осторожно  заглЯнули  в хоздвор. Ћн  был пуст, только валЯлись  там и  здесь
лагерные чЈрные картузики убитых с нашитыми лоскутиками <i>номеров</i>.
     (Џозже узнали, что  очистить  хоздвор приказал  министр внутренних  дел
Љазахстана, он  только что  прилетел из  Ђлма-Ђты. “несенные трупы отвезли в
степь и закопали, чтоб устранить экспертизу, если еЈ потом потребуют.)
     Џокатилось  "“ра-а-а!.. “ра-а-а.."  -- и хлынули в  хоздвор и дальше  в
женскую тюрьму -- и  всЈ соединилось! ‚сЈ было свободно внутри главной зоны!
-- только 4-й тюремный лагпункт оставалсЯ тюрьмой.
     Ќа всех  вышках стало  по <i>четыре</i> краснопогонника! --  было кому  в  уши
вбирать оскорблениЯ!  Џротив  вышек собирались  и  кричали  им  (а  женщины,
конечно, больше всех): "‚ы -- хуже фашистов!.. Љровопийцы!.. “бийцы!.."
     ЋбнаружилсЯ, конечно,  в  лагере свЯщенник  и не один, и  в  морге  уже
служили панихидную службу по убитым и умершим от ран.
     —то  за  ощущениЯ  могут быть те,  которые  рвут  грудь  восьми тысЯчам
человек, всЈ времЯ и давеча и только что бывших разобщенными рабами -- и вот
соединившихсЯ  и  освободившихсЯ,  не  по-настоЯщему  хотЯ  бы,  но  даже  в
прЯмоугольнике  этих  стен,  под  взглЯдами  этих  счетверЈнных  конвоиров?!
ќкибастузское  голодное  лежание  в  запертых  бараках  --  и  то  ощущалось
прикосновением   к  свободе!  Ђ  тут   --  ”евральскаЯ  революциЯ!   ‘только
подавленное  --  и вот прорвавшеесЯ  братство  людей! € мы любим блатных!  €
блатные любЯт нас! („а куда денешьсЯ, кровью скрепили! „а ведь они от своего
<i>закона</i> отошли!) €  еще больше,  конечно, мы любим женщин, которые  вот опЯть
рЯдом с нами, как полагаетсЯ в человечестве, и сЈстры наши по судьбе!
     ‚ столовой прокламации: "‚ооружайсЯ,  чем  можешь, и  нападай на войска
первый!" Ќа кусках  газет  (другой бумаги нет) чЈрными  или цветными буквами
самые горЯчие уже вывели в  спешке  свои  лозунги: "•лопцы, бейте чекистов!"
"‘мерть  стукачам,  чекистским холуЯм!" ‚ одном-другом-третьем месте лагерЯ,
только успевай -- митинги, ораторы! € каждый предлагает  своЈ! „умай -- тебе
<i>думать</i> разрешено -- за кого  ты? Љакие выставить  требованиЯ? —его мы хотим?
Џод  суд ЃелЯева! -- это понЯтно! Џод суд убийц! -- это понЯтно. Ђ дальше?..
Ќе запирать бараков, снЯть номера! -- а дальше?..
     Ђ дальше -- самое  страшное:  длЯ чего это начато и чего мы  хотим?  Њы
хотим, конечно, свободы, одной  свободы!  -- но кто ж нам еЈ даст?  ’е суды,
которые  нас осудили  -- в  Њоскве.  €  пока  мы  недовольны  ‘теплагом  или
Љарагандой,  с  нами еще  разговаривают. Ќо если  мы  скажем, что недовольны
Њосквой... нас всех в этой степи закопают.
     Ђ тогда -- чего мы хотим? Џроламывать стены? ђазбегатьсЯ в пустыню?..
     —асы свободы!  Џуды  цепей свалились  с рук и плеч! Ќет, всЈ  равно  не
жаль! -- этот день стоил того!
     Ђ  в  конце  понедельника  в  бушующий  лагерь  приходит  делегациЯ  от
начальства.  „елегациЯ вполне  благожелательна, они не смотрЯт  зверьми, они
без автоматов, да ведь и то сказать -- они же  не подручные кровавого Ѓерии.
Њы узнаем,  что из  Њосквы  прилетели  генералы  --  гулаговский  Ѓочков,  и
заместитель генерального прокурора  ‚авилов. (Ћни  служили и  при Ѓерии,  но
зачем бередить старое?) Ћни считают, что наши требованиЯ <i>вполне справедливы!</i>
(Њы  сами   ахаем:  справедливы?  ’ак  мы  не  бунтовщики?  Ќет-нет,  <i>вполне</i>
справедливы!) "‚иновные в расстреле  будут привлечены к ответственности!" --
"Ђ за что  женщин избили?"  --  "†енщин избили?  -- поражаетсЯ делегациЯ. --
Ѓыть этого не может".  ЂнЯ Њихалевич приводит  им  вереницу  избитых женщин.
ЉомиссиЯ  растрогана:  "ђазберЈмсЯ,  разберЈмсЯ!"  --   "‡вери!"  --  кричит
генералу  ‹юба ЃершадскаЯ. …ще кричат: "Ќе запирать  бараков!"  -- "Ќе будем
запирать". -- "‘нЯть номера!" --  "ЋбЯзательно  снимем", -- уверЯет генерал,
которого  мы  в  глаза никогда  не  видели (и  не увидим). -- "Џроломы между
зонами -- пусть остаютсЯ! -- наглеем мы. -- Њы должны общатьсЯ!" -- "•орошо,
общайтесь, -- согласен генерал. -- Џусть проломы остаютсЯ". ’ак братцы, чего
нам еще надо? Њы же победили!! Ћдин  день побушевали, порадовались, покипели
-- и победили! € хотЯ среди нас качают  головами и говорЯт  -- обман, обман!
-- мы  верим! Њы верим нашему в общем неплохому начальству! Њы верим потому,
что так нам легче всего выйти из положениЯ...
     Ђ что остаЈтсЯ  угнетЈнным, если не верить? Ѓыть обманутыми --  и снова
верить. € снова быть обманутыми -- и снова верить.
     € во вторник 18 маЯ все кенгирские лагпункты вышли на работу, примирЯсь
со своими мертвецами.
     € еще  в  это  утро всЈ  могло  кончитьсЯ  тихо!  Ќо  высокие генералы,
собравшиесЯ в Љенгире,  считали бы такой исход своим поражением. Ќе могли же
они  серьЈзно  признать  правоту  заключЈнных!  Ќе  могли  же  они  серьЈзно
наказывать военнослужащих Њ‚„! €х низкий рассудок извлЈк  один только  урок:
недостаточно были укреплены межзонные стены! ’ам надо сделать <i>огневые</i> зоны!
     €  в этот день  усердное начальство  впрЯгло  в работу  тех,  кто отвык
работать годами и десЯтилетиЯми: офицеры и надзиратели надевали фартуки: кто
знал, как  взЯтьсЯ --  брал в  руки мастерок;  солдаты,  свободные от вышек,
катили  тачки,  несли носилки;  инвалиды, оставшиесЯ в зонах, подтаскивали и
поднимали саманы. € к вечеру заложены  были проломы,  восстановлены разбитые
фонари, вдоль  внутренних  стен  проложены  запретные  полосы  и  на  концах
поставлены часовые с командой: открывать огонь!
     Ђ когда вечером колонны заключЈнных, отдавших труд дневной государству,
входили снова в лагерь, их спешно  гнали на ужин, не даваЯ опомнитьсЯ, чтобы
поскорей  запереть.  Џо генеральской  диспозиции,  нужно  было выиграть этот
первый вечер -- вечер слишком  Явного обмана после вчерашних обещаний,  -- а
там как-нибудь привыкнетсЯ и втЯнетсЯ в колею.
     Ќо раздались перед сумерками те же заливчатые разбойничьи свисты, что и
в воскресенье --  перекликались ими третьЯ  и  втораЯ  зоны, как  на большом
хулиганском гулЯньи (эти свисты  были еще один удачный вклад блатных в общее
дело). € надзиратели дрогнули,  не  кончили своих обЯзанностей  и убежали из
зон.  Ћдин только офицер  сплоховал (старший лейтенант интендантской  службы
Њедведев), задержалсЯ по своим делам и взЯт был до утра в плен.
     ‹агерь осталсЯ за зэками,  но они были разделены. Џо  подступившимсЯ  к
внутренним стенам  -- вышки открывали пулемЈтный огонь. Ќескольких  уложили,
нескольких ранили.  ”онари  опЯть все перебили из рогаток, но вышки  светили
ракетами.  ‚от  тут  второй зоне  пригодилсЯ  хозофицер:  с одним оторванным
погоном  его привЯзали к концу стола,  выдвинули  к предзоннику, и он  вопил
своим: "Ќе стрелЯйте, Я здесь! ‡десь Я, не стрелЯйте!"
     „линными столами били  по колючке, по свежим столбикам  предзонника, но
под огнЈм нельзЯ было ни проломить стену, ни лезть через неЈ -- значит, надо
было  подкопатьсЯ. Љак всегда, в зоне не было лопат, кроме пожарных. Џошли в
ход поварские ножи, миски.
     ‚ эту  ночь,  с 18  на  19  маЯ, прошли подкопами  все  стены  и  снова
соединили  все  лагпункты  и хоздвор.  ’еперь  вышки перестали  стрелЯть,  а
инструмента  на хоздворе  было  вдоволь.  ‚сЯ  дневнаЯ  работа каменщиков  с
погонами пошла на  смарку.  Џод кровом ночи  ломали  предзонники,  пробивали
стены и  расширЯли проходы,  чтобы не стали они  западнЈй  (в  другие дни их
сделали шириной метров в двадцать).
     ‚ эту же ночь пробили стену  и  в 4-й лагпункт, тюремный. Ќадзорсостав,
охранЯвший тюрьмы, бежал кто к вахте,  кто к вышкам, им  спускали  лестницы.
“зники громили следственные кабинеты. ’ут  были  освобождены из тюрьмы и те,
кому предстоЯло стать  во  главе восстаниЯ: бывший  полковник Љрасной  армии
Љапитон Љузнецов (выпускник ”рунзенской академии, уже немолодой; после войны
он командовал полком в ѓермании, и кто-то у него сбежал в ‡ападную -- за это
и получил он срок;  а  в лагерной  тюрьме  он сидел "за  очернение  лагерной
действительности" в  письмах,  отосланных  через вольнЯшек); бывший  старший
лейтенант Љрасной  армии  ѓлеб  ‘лученков  (он был  в плену;  как  некоторые
говорЯт -- и власовцем).
     ‚  "новой" тюрьме сидели жители посЈлка Љенгира,  бытовики. ‘перва  они
понЯли  так,  что  в  стране --  всеобщаЯ  революциЯ, и с ликованием принЯли
неожиданную свободу. Ќо  быстро  узнав,  что  революциЯ -- слишком  местного
значениЯ, бытовики лоЯльно  <i>вернулись</i> в  свой каменный мешок и  безо  всЯкой
охраны честно жили там весь срок восстаниЯ -- лишь за едою ходили в столовую
мЯтежных зэков.
     ЊЯтежных зэков! -- которые уже трижды  старались  оттолкнуть  от себЯ и
этот  мЯтеж и эту  свободу. Љак обращатьсЯ  с такими дарами, они не знали, и
больше  боЯлись их,  чем жаждали. Ќо  с  неуклонностью  морского  прибоЯ  их
бросало и бросало в этот мЯтеж.
     —то оставалось им? ‚ерить обещаниЯм? ‘нова обманут, это хорошо показали
рабовладельцы вчера, да и  раньше. ‘тать  на колени?  Ќо они все годы стоЯли
так  и не выслужили  милости. ЏроситьсЯ  сегоднЯ же  быть наказанными? -- но
наказание  сегоднЯ, как  и  через  месЯц свободной  жизни,  будет  одинаково
жестоко от  тех, чьи  суды работают машинно:  если  <i>четвертаки</i>,  так уж всем
вкруговую, без пропуска.
     Ѓежит же беглец,  чтоб испытать хоть один  день свободной жизни! ’ак  и
эти восемь тысЯч человек не столько поднЯли мЯтеж, сколько <i>бежали в свободу</i>,
хоть  не  надолго! ‚осемь  тысЯч  человек вдруг из рабов стали свободными, и
предоставилось им -- жить! Џривычно ожесточенные  лица смЯгчились до  добрых
улыбок.<a href=#fn_13_4><sup>4</sup></a>  †енщины  увидели  мужчин,  и  мужчины  взЯли их за  руки.  ’е, кто
переписывались изощрЈнными тайными путЯми  и никогда не видели друг друга --
теперь  познакомились! ’е  литовки, чьи браки заключали ксЈндзы через стену,
теперь  увидели своих  законных по  церкви  мужей --  их брак  спустилсЯ  от
ѓоспода на землю! ‘ектантам и верующим  впервые за их  жизнь никто не  мешал
собиратьсЯ и молитьсЯ. ђассеЯнные  по всем зонам одинокие иностранцы  теперь
находили друг друга и говорили на  своЈм  Языке  об этой странной  азиатской
революции. ‚се продовольствие лагерЯ оказалось в руках заключЈнных. Ќикто не
гнал на развод и на одиннадцатичасовой рабочий день.
     Ќад бессонным взбудораженным лагерем, сорвавшим с себЯ  собачьи номера,
рассвело утро 19 маЯ. Ќа проволоках свисали столбики с побитыми фонарЯми. Џо
траншейным проходам и без них зэки свободно двигались из зоны в зону. Њногие
надевали  свою  вольную  одежду,  взЯтую  из  каптерки.  Љое-кто из  хлопцев
нахлобучил папахи и кубанки. (‘коро будут и расшитые рубашки,  на азиатах --
цветные халаты и тюрбаны, серо-чЈрный лагерь расцветЈт.)
     •одили по  баракам  дневальные  и звали  в  большую столовую на  выборы
<i>Љомиссии</i> -- комиссии длЯ переговоров с начальством и длЯ самоуправлениЯ (так
скромно, так боЯзливо она себЯ назвала).
     …Ј избирали может  быть на несколько всего часов,  но  суждено  было ей
стать сорокадневным правительством кенгирского лагерЯ.

        ___

     …сли  б это всЈ свершилось на два  года  раньше,  то из  одного  только
страха,  чтоб не  узнал  <i>сам</i>,  степлаговское хозЯева  не стали бы медлить, а
отдали  б известный приказ -- "патронов не жалеть!", и с вышек  перестрелЯли
бы всю эту загнанную в  стены толпу.  € надо ли было бы при этом уложить все
восемь тысЯч или четыре -- ничто бы в них не дрогнуло,  потому что  были они
несодрогаемые.
     Ќо  сложность обстановки 1954 года заставлЯла их мЯтьсЯ. ’от же ‚авилов
и  тот  же  Ѓочков ощущали  в  Њоскве  некоторые  новые  веЯниЯ.  ‡десь  уже
пострелЯно  было  немало,  и  сейчас изыскивалось,  как  придать  сделанному
законный  вид.  € так  создалась заминка, а  значит -- времЯ  длЯ мЯтежников
начать свою независимую новую жизнь.
     ‚ первые же часы предстоЯло определитьсЯ  политической линии мЯтежа,  а
значит  бытию  его   или  небытию.  ЏовлечьсЯ  ли  должен  был  он  за  теми
простосердечными листовками поверх газетных механических столбцов:  "•лопцы,
бейте чекистов"?
     …два  выйдЯ  из  тюрьмы  -- и тут же  силою обстоЯтельств,  военной  ли
хваткой,  советами   ли  друзей   или   внутренним  позывом  направлЯЯсь   к
руководству, Љапитон  €ванович Љузнецов  сразу,  видимо,  принЯл  сторону  и
понимание  немногочисленных и  затЈртых  в  Љенгире ортодоксов: "Џресечь эту
стрЯпню (листовки), пресечь антисоветский и контрреволюционный  дух тех, кто
хочет <i>воспользоватьсЯ</i> нашими событиЯми!" (ќти выражениЯ Я цитирую по записЯм
другого члена Љомиссии Ђ. ”.  Њакеева об узком разговоре в вещкаптЈрке Џетра
Ђкоева. Ћртодоксы кивали Љузнецову:  "„а  за  эти  листовки  <i>нам</i> всем начнут
мотать новые сроки".)
     ‚ первые  же часы, еще ночные, обходЯ все бараки и до хрипоты держа там
речи, а  с утра потом  на собрании в столовой и еще позже не раз,  полковник
Љузнецов,  встречаЯ настроениЯ крайние  и  озлобленность  жизней,  настолько
растоптанных, что  им, кажетсЯ, уже нечего было терЯть, повторЯл и повторЯл,
не уставаЯ:
     --  Ђнтисоветчина  -- была  бы наша  смерть.  …сли  мы  выставим сейчас
антисоветские лозунги -- нас подавЯт немедленно. Ћни только и  ждут предлога
длЯ  подавлениЯ. Џри  таких  листовках они  будут  иметь  полное  оправдание
расстрелов.  ‘пасение наше  --  в  лоЯльности.  Њы  должны  разговаривать  с
московскими представителЯми <i>как подобает советским гражданам!</i>
     €  уже  громче  потом:  "Њы  не  допустим  такого  поведениЯ  отдельных
провокаторов!" („а впрочем,  пока  он те речи держал, а на  вагонках  громко
целовались. Ќе очень-то в речи его и вникали.)
     ќто подобно тому, как  если бы  поезд вЈз вас не в ту сторону,  куда вы
хотите, и вы решили  бы соскочить  с него -- вам  пришось бы  соскакивать <i>по</i>
ходу,  а не <i>против</i>. ‚ этом инерциЯ истории. „алеко не  все хотели бы так, но
разумность такой линии была сразу понЯта  и победила. Ћчень быстро по легерю
были развешаны крупные лозунги, хорошо читаемые с вышек и от вахт:
     "„а здравствует ‘оветскаЯ ЉонституциЯ!"
     "„а здравствует Џрезидиум –Љ!"
     "„а здравствует советскаЯ власть!"
     "’ребуем приезда члена –Љ и пересмотра наших дел!"
     "„олой убийц-бериевцев!"
     "†Јны офицеров ‘теплага! ‚ам не стыдно быть Јенами убийц?"
     •отЯ  большинству  кенгирцев  было  отлично  Ясно,  что  все миллионные
расправы, далекие и близкие, произошли под болотным солнцем <i>этой</i> конституции
и утверждены <i>этим</i> составом Џолитбюро, им ничего не оставалось, как писать --
да  здравствует <i>эта</i>  конституциЯ  и <i>это</i>  Џолитбюро.  €  теперь,  перечитываЯ
лозунги, мЯтежные арестанты нащупали законную твЈрдость  под ногами и  стали
успокаиватьсЯ: движение их -- не безнадЈжно.
     Ђ над столовой, где только прошли выборы, поднЯлсЯ видный всему посЈлку
флаг. Ћн висел потом долго: белое поле,  чЈрнаЯ  кайма, а в середине красный
санитарный крест. Џо международному морскому коду флаг этот значил:
     "’ерпим бедствие!" Ќа борту -- женщины и дети".
     ‚  Љомиссию  было избрано  человек  двенадцать во  главе  с Љузнецовым.
ЉомиссиЯ сразу специализировалась и создала отделы:
     --  агитации и  пропаганды (руководил им  литовец Љнопкус,  штрафник из
Ќорильска после тамошнего восстаниЯ)
     -- быта и хозЯйства
     -- питаниЯ
     -- внутренней безопасности (ѓлеб ‘лученков)
     -- военный и
     --   технический,  пожалуй  самый   удивительный  в   этом  лагер   ном
правительстве.
     Ѓывшему  майору Њихееву были поручены контакты с начальством. ‚ составе
Љомиссии  был  и один  из  воровских паханов,  он тоже чем-то  ведал. Ѓыли и
женщины  (очевидно:  ахновскаЯ, экономист, партийнаЯ,  уже  седаЯ;  ‘упрун,
пожилаЯ учительница из ЏрикарпатьЯ; ‹юба ЃершадскаЯ).
     ‚ошли ли в  эту  Љомиссию  главные  подлинные  вдохновители  восстаниЯ?
Ћчевидно, нет. <i>–ентры</i>, а особенно украинский (во всЈм лагере русских было не
больше четверти), очевидно остались сами по себе.  Њихаил Љеллер, украинский
партизан, с 1941-го воевавший то  против немцев, то  против  советских, а  в
Љенгире  публично   зарубивший  стукача,   ЯвлЯлсЯ   на  заседаниЯ  Љомиссии
молчаливым наблюдателем от <i>того</i> штаба.
     ЉомиссиЯ  открыто работала в канцелЯрии  женского лагпункта, но военный
отдел  вынес свой  командный  пункт  (полевой штаб) в  баню  2-го лагпункта.
Ћтделы принЯлись за работу.  Џервые дни были особенно оживлЈнными: надо было
всЈ придумать и наладить.
     Џрежде всего  надо  было  укрепитьсЯ.  (Њихеев,  ожидавший  неизбежного
войскового  подавлениЯ,  был  против  созданиЯ  какой-либо обороны.  Ќа  ней
настоЯли  ‘лученков   и  Љнопкус.)  Њного  самана  образовалось  от  широких
расчищенных проломов во внутренних стенах. €з этого самана сделали баррикады
против всех  вахт,  т.е. выходов вовне (и входов извне), которые остались во
власти  охранников  и  любой  из которых в любую  минуту  мог  открытьсЯ длЯ
пропуска карателей. ‚ достатке нашлись на хоздворе бухты колючей  проволоки.
€з неЈ наматывали и  разбрасывали на угрожаемых  направлениЯх спирали Ѓруно.
Ќе упустили кое-где выставить и дощечки: "Ћсторожно! Њинировано!"
     Ђ это  была одна из  первых  затей  ’ехнического  отдела. ‚округ работы
отдела была создана большаЯ  таинственность. ‚ захваченном хоздворе ’ехотдел
завел  секретные  помещениЯ,  на  входе  в  которые нарисованы  были  череп,
скрещенные  кости и написано:  "ЌапрЯжение 100 000 вольт".  ’уда допускались
лишь несколько работающих там человек. ’ак даже заключЈнные не стали  знать,
чем занимаетсЯ ’ехотдел. Ћчень скоро распространен был слух, что изготовлЯет
он  <i>секретное оружие</i> по  химической части. ’ак  как и зэкам и  хозЯевам было
хорошо   известно,   какие   умники-инженеры    здесь    сидЯт,   то   легко
распространилось  суеверное убеждение, что они  <i>всЈ  могут</i>, и даже изобрести
такое оружие,  какого еще  не придумали в Њоскве. Ђ уж сделать какие-то мины
несчастные, используЯ  реактивы, бывшие на хоздворе  -- отчего же нет? € так
дощечки "минировано" воспринимались серьезно.
     € еще придумано было оружие: Ящики с толчЈным стеклом  у входа в каждый
барак (засыпать глаза автоматчикам).
     ‚се бригады сохранились как были, но  стали называтьсЯ взводами, бараки
--  отрЯдами,  и  назначены  были  командиры  отрЯдов,  подчиненные ‚оенному
отделу. Ќачльником всех караулов стал Њихаил Љеллер. Џо точному графику  все
угрожаемые  места  занимали  <i>пикеты</i>,  особенно  усиленные  в  ночное  времЯ.
“читываЯ ту  особенность  мужской  психологии, что  при  женщине  мужчина не
побежит и вообще проЯвит себЯ храбрее, пикеты составлЯли смешанные. Ђ женщин
в Љенгире оказалось много не только горластых, но  и смелых,  особенно среди
украинских девушек, которых и было в женском лагпункте большинство.
     Ќе дожидаЯсь  теперь доброй воли барина,  сами начинали снимать оконные
решЈтки  с  бараков. Џервые два  днЯ, пока  хозЯева не догадались  отключить
лагерную  электросеть, еще работали  станки  в  хоздворе  и  из прутьев этих
решеток сделали множество <i>пик</i>, заострЯЯ и обтачиваЯ их концы. ‚ообще кузнЯ и
станочники  эти первые дни непрерывно делали оружие: ножи, алебарды-секиры и
сабли, особенно излюбленные блатными (к эфесам  цеплЯли бубенчики из цветной
кожи). “ иных поЯвлЯлись в руках кистени.
     ‚скинув пики над  плечами, пикеты  шли  занимать свои ночные  посты.  €
женские  взводы, направлЯемые на ночь в  мужскую зону  в отведЈнные  длЯ них
секции,  чтобы по  тревоге  высыпать  навстречу  наступающим  (было  наивное
предположение,  что  палачи постеснЯютсЯ  давить  женщин),  шли  ощетиненные
кончиками пик.
     ќто всЈ было бы невозможно, рассыпалось бы от глумлениЯ  или от похоти,
если бы не  было овеЯно суровым и чистым воздухом мЯтежа. Џики  и сабли были
длЯ нашего  века игрушечные, но не игрушечной была  длЯ этих  людей тюрьма в
прошлом и тюрьма в будущем. Џики были игрушечные, но хоть их послала судьба!
--  эту первую возможность защищать свою волю. ‚ пуританском воздухе  ранней
революции,  когда присутствие женщины  на баррикаде тоже становитсЯ оружием,
-- мужчины  и  женщины держались достойно тому  и  достойно несли  свои пики
остриЯми в небо.
     …сли  кто  в  эти дни  и вЈл  расчЈты  низменного сладострастиЯ,  то --
хозЯева в голубых  погонах там, за зоной. €х расчЈт был, что предоставленные
на  неделю сами  себе,  заключЈнные  захлебнутьсЯ  в  разврате.  Ћни  так  и
изображали это  жителЯм поселка, что заключЈнные взбунтовались длЯ разврата.
(Љонечно, чего  другого  могло не  доставать  арестантам в  их  обеспеченной
судьбе?)<a href=#fn_13_5><sup>5</sup></a>
     ѓлавный же расчЈт начальства был, что блатные начнут насиловать женщин,
политические вступЯтсЯ, и пойдет  резнЯ. Ќо и здесь  ошиблись психологи Њ‚„!
-- и  это  стоит нашего  удивлениЯ тоже. ‚се свидетельствуют, что воры  вели
себЯ <i>как люди</i>,  но не в их  традиционном значении  этого  слова, а  в нашем.
‚стречно -- и  политические  и сами  женщины  относились  к  ним подчеркнуто
дружелюбно, с доверием. Ђ что скрытей того -- не относитсЯ к нам. Њожет быть
ворам всЈ времЯ помнились и кровавые их жертвы в первое воскресенье.
     …сли кенгирскому мЯтежу можно приписать в  чЈм-то <i>силу</i>, то сила была --
в единстве.
     Ќе  посЯгали воры и  на  продовольственный  склад,  что,  длЯ  знающих,
удивительно  не менее.  •отЯ на  складе  было  продуктов на  многие  месЯцы,
ЉомиссиЯ, посовещавшись, решила оставить все прежние нормы на  хлеб и другие
продукты. ‚ерноподданнаЯ  боЯзнь переесть казенный харч и потом  отвечать за
растрату!  Љак  будто  за столько  голодных  лет  государство  не  задолжало
арестантам!  Ќаоборот (вспоминает Њихеев) каких-то продуктов не доставало за
зоной и  снабженцы “правлениЯ просили отпускать им из  лагерЯ эти  продукты.
€мелись фрукты  из  расчЈта более  высоких  норм  (длЯ вольных!) --  и  зэки
отпускали.
     ‹агернаЯ  бухгалтериЯ  выписывала  продукты   в  прежней  норме,  кухнЯ
получала, варила, но в новом революционном  воздухе не  воровала сама, и  не
ЯвлЯлсЯ  посланец от блатных  с указанием <i>носить длЯ людей</i>.  € не наливалось
лишнего  черпака придуркам. €  вдруг оказалось, что из той  же  нормы -- еды
стало заметно <i>больше!</i>
     € если  блатные продавали  вещи (то  есть, награбленные прежде в другом
месте), то не ЯвлЯлись тут  же  по своему  обыкновению  отбирать  их  назад.
"’еперь не такое времЯ" -- говорили они...
     „аже ларьки от  местного  Ћђ‘а  продолжали торговать в  зонах.  ‚ольной
инкассаторше  штаб обещал безопасность.  Ћна без надзирателей допускалась  в
зону и здесь в сопровождении  двух девушек обходила все ларьки  и собирала у
продавцов их выручку -- боны. (Ќо боны, конечно, скоро кончились, да и новых
товаров хозЯева в зону не пропускали.)
     ‚ руках у хозЯев оставалось еще три вида снабжениЯ зоны: электричество,
вода,  медикаменты.   ‚оздухом   распорЯжались,   как   известно,  не   они.
Њедикаментов не дали в  зону  за  сорок  дней  ни  порошка, <i>ни  капли  иода</i>.
ќлектричество отрезали днЯ через два-три. ‚одопровод -- оставили.
     ’ехнический  отдел начал  борьбу за  свет.  ‘перва придумали крючки  на
тонкой  проволоке забрасывать с  силой на внешнюю линию,  идущую за лагерной
стеной  --  и так  несколько  дней  воровали  ток,  пока  щупальцы  не  были
обнаружены и отрезаны.  ‡а  это времЯ ’ехотдел  успел испробовать  ветрЯк  и
отказатьсЯ от  него и стал на хоздворе (в укрытом месте от прозора с вышек и
от низко летающих самолетов “-2) монтировать гидроэлектростанцию, работающую
от... водопроводного  крана. Њотор, бывший на хоздворе, обратили в генератор
и  так   стали  питать  телефонную  лагерную  сеть,  освещение   штаба  и...
радиопередатчик! Ђ в  бараках светили лучины... “никальнаЯ эта  гидростанциЯ
работала до последнего днЯ мЯтежа.
     ‚ самом  начале  мЯтежа  генералы приходили в зону как хозЯева. Џравда,
нашЈлсЯ и Љузнецов:  на первые переговоры он велел вынести из морга убитых и
громко скомандовал: "ѓоловные уборы  --  снЯть!" Ћбнажили головы зэки  --  и
генералам тоже  пришлось снЯть военные  картузы  перед  своими  жертвами. Ќо
инициатива  осталась за  гулаговским  генералом Ѓочковым.  Ћдобрив  избрание
Љомиссии  ("нельзЯ ж  со всеми  сразу  разговаривать"), он  потребовал, чтоб
депутаты  на  переговорах сперва рассказали о  своЈм  следственном  <i>деле</i>  (и
Љузнецов стал  длинно  и  может быть охотно  излагать своЈ);  чтобы зэки при
выступлениЯх  непременно  вставали.   Љогда   кто-то   сказал:  "‡аключЈнные
требуют..." Ѓочков с чувствительностью возразил: "‡аключЈнные  могут  только
<i>просить</i>, а не требовать!" € установилась эта форма -- "заключЈнные просЯт".
     Ќа  <i>просьбы</i>   заключЈнных  Ѓочков   ответил  лекцией  о   строительстве
социализма,  небывалом  подъЈме  народного хозЯйства,  об успехах  китайской
революции. ‘амодовольное  косое ввинчивание шурупа в мозг, отчего  мы всегда
слабеем и немеем... Ћн пришЈл в  зону,  чтобы разъЯснить, почему  применение
оружиЯ  было правильным  (скоро они заЯвЯт, что  вообще никакой стрельбы  по
зоне  не было,  это ложь бандитов,  и избиений  тоже  не  было).  Ћн  просто
изумилсЯ, что смеют просить его нарушить "инструкцию о раздельном содержании
зэ-ка -- зэ-ка". (Ћни так говорЯт о  своих инструкциЯх, будто это довечные и
домировые законы.)
     ‚скоре  прилетели на  "„угласах"  еще  новые  и  более важные генералы:
„олгих (будто бы в то времЯ -- начальник ѓ“‹ага) и …горов (зам. министра Њ‚„
‘‘‘ђ).  Ѓыло  назначено собрание в  столовой, куда  собралось  до двух тысЯч
заключЈнных.  € Љузнецов  скомандовал:  "‚нимание!  ‚стать!  ‘мирно!",  и  с
почетом пригласил генералов в президиум, а сам по субординации  стоЯл сбоку.
(€наче вЈл себЯ ‘лученков. Љогда из генералов кто-то обронил о <i>врагах</i> здесь,
‘лученков звонко им ответил:  "Ђ  кто и з  в а с не  оказалсЯ враг? џгода --
враг, …жов --  враг, Ђбакумов  -- враг, ЃериЯ -- враг. Ћткуда  мы знаем, что
Љруглов -- лучше?")
     Њакеев,  судЯ по его  записЯм, составил  проект соглашениЯ, по которому
начальство обещало  бы  никого  не этапировать  и не  репрессировать, начать
расследование,  а зэки  за то  соглашались немедленно  приступить к  работе.
Ћднако когда он и  его  единомышленники стали ходить по баракам и предлагали
принЯть проект, зэки честили их "лысыми комсомольцами", "уполномоченными  по
заготовкам"  и  "чекистскими  холуЯми".  Ћсобенно  враждебно встретили их на
женском лагпункте и особенно  неприемлемо было длЯ  зэков согласитьсЯ теперь
на  разделение мужских  и женской  зон. (ђассерженный Њакеев  отвечал  своим
возражателЯм: "Ђ  ты подержалсЯ за сисю  у Џараси и думаешь,  что  кончилась
советскаЯ власть? ‘оветскаЯ власть на своЈм настоит, всЈ равно!")
     „ни   текли.   Ќе  спускаЯ   с  зоны   глаз  --  солдатских  с   вышек,
надзирательских  оттуда же (надзиратели,  как  знающие зэков  в лицо, должны
были опознавать и запоминать,  кто что делает)  и даже глаз  лЈтчиков (может
быть, с фотосъЈмкой)  --  генералы с огорчением должны были заключить, что в
зоне нет резни, нет погрома, нет насилий, лагерь сам собой не разваливаетсЯ,
и повода нет вести войска на выручку.
     ‹агерь -- <i>стоЯл</i>, и переговоры менЯли характер. ‡олотопогонники в разных
сочетаниЯх  продолжали  ходить  в  зону  длЯ  убеждениЯ  и  бесед.  €х  всех
пропускали, но приходилось им длЯ этого  брать  в руки белые флаги,  а после
вахты  хоздвора, главного теперь  входа в лагерь, перед  баррикадой, сносить
обыск,  когда  какаЯ-нибудь  украинскаЯ   дивчина  в  телогрейке  охлопывала
генеральские карманы,  нет ли там пистолета или гранат. ‡ато штаб мЯтежников
<i>гарантировал</i> им личную безопасность!..
     ѓенералов  проводили  там, где  можно  (конечно,  не по  <i>секретной</i> зоне
хоздвора), и давали им разговаривать  с зэками  и собирали длЯ  них  большие
собраниЯ  по  лагпунктам.  Ѓлеща погонами,  хозЯева и  тут  рассаживались  в
президиумах -- как раньше, как ни в чЈм не бывало.
     Ђрестанты выпускали ораторов. Ќо как трудно было говорить! -- не только
потому, что каждый писал себе этой речью будущий приговор, но  и потому, что
слишком разошлись знаниЯ жизни и  представлениЯ об истине у серых и