ишком важное событие длЯ арестанта.
     Ќечего и говорить, что  правильное воспитание  и исправление,  особенно
людей взрослых,  особенно если оно  длитсЯ десЯтилетиЯми,  может происходить
только  на  основе  сталинско-бериевского  послевоенного р а з д е л е н и Я
 п о л о в,  которое  и  признано  на  Ђрхипелаге незыблемым.  ‚заимовлиЯние
полов,  как импульс  к улучшению и  развитию,  принЯтый во всЈм человеческом
роде, не  может  быть принЯт на Ђрхипелаге,  ибо тогда жизнь туземцев станет
"похожею на курорт". €  чем ближе мы подходим под светлое зарево коммунизма,
залившее  уже  полнеба,  тем  настойчивее  надо   преступников  отделЯть  от
преступниц  и  только через  эту изолЯцию дать  им как  следует помучитьсЯ и
исправить их.<a href=#fn_24_14><sup>14</sup></a>
     Ќад   всей   стройной  системой  колониального   исправлениЯ   в   нашу
небезгласную  и небесправную эпоху  существует  надзор  общественности,  да,
н а б л ю д а т е л ь н ы е  к о м и с с и и  -- читатель же не забыл о них?
их никто не отменЯл.
     Ћни составлЯютсЯ  "от местных  органов".  Ќо  практически там, в  диких
местах, в  этих вольных  посЈлках -- кто пойдЈт и  попадЈт  в  эти комиссии,
кроме жЈн администрации?  ќто -- просто бабский комитет, выполнЯющий то, что
говорЯт их мужьЯ.
     Ћднако, в больших городах эта система  изредка может дать и  результаты
внезапные. Љоммунистке ѓалине Џетровне  ”илипповой райком поручил состоЯть в
наблюдательной комиссии  одесской тюрьмы. Ћна отбивалась: "Њне  нет никакого
дела до преступников!" -- и только партийной дисциплиною еЈ заставили пойти.
Ђ там  она  --  увлеклась!  Ћна увидела  там  людей,  да  сколько среди  них
невинных, да сколько среди  них раскаЯвшихсЯ.  Ћна  сразу установила порЯдок
разговаривать с  заключЈнными без администрации  (чему  администрациЯ  очень
противилась). Ќекоторые  зэки месЯцами  смотрели на неЈ злыми глазами, потом
мЯгчели.  Ћна  стала  ездить  в  тюрьму  два,  три, четыре  раза  в  неделю,
оставалась в тюрьме до отбоЯ, отказывалась от отпуска -- уж не рады были те,
кто   еЈ  сюда  послал.  Љинулась  она  в  <i>инстанции</i>  толковать  о  проблеме
25-летников  (в  кодексе такого срока  уже нет,  а  на людей  навешено),  об
устройстве  на работу освобождающихсЯ, о поселениЯх. Ќа верхах встречала или
полное  недоумение  (начальник  “правлениЯ Њест ‡аключениЯ  ђ‘”‘ђ,  генерал,
уверЯл еЈ в 1963 году, что  25-летников <i>вообще</i>  в стране не  существует -- и
самое смешное:  он-таки кажетсЯ и <i>не знал!</i>), или полную осведомлЈнность -- и
тогда  озлобленное  противодействие.  ‘тали  еЈ  преследовать  и  травить  в
украинском министерстве и по партийной линии. ђазогнали и всю комиссию их за
письменные ходатайства.
     Ђ пусть  не мешают хозЯевам Ђрхипелага! Џусть  не  мешают  Џрактическим
ђаботникам! ‚ы помните, от них самих мы только что узнали: "<i>эти же люди</i>, что
работали тогда, работают и сейчас, может быть добавилось процентов десЯть".
     Ќо вот что, не произошЈл  ли в  них душевный перелом? Ќе пропитались ли
они любовью к  несчастным  своим подопечным?  „а,  все газеты и все  журналы
говорЯт, что  -- пропитались.  џ уж не отбирал специально, но прочли мы (гл.
1) в "‹итературной газете" о нынешних заботливых лагерщиках на ст. …рцево. Ђ
вот опЯть "‹итературнаЯ газета"<a href=#fn_24_15><sup>15</sup></a> даЈт высказатьсЯ начальнику колонии:
     "‚оспитателей  легко ругать --  гораздо труднее  им помочь и уж  совсем
трудно   их   найти:   живых,   образованных,   интеллигентных  (обЯзательно
интеллигентных), заинтересованных  и одарЈнных  людей...  €м  надо создавать
хорошие  условиЯ длЯ жизни и работы... џ знаю, как скромен их заработок, как
необъЯтен их рабочий день..."
     € как бы  гладко нам на  этом кончить,  на  этом  и порешить! ‚едь жить
спокойней,  можно  отдатьсЯ искусству,  а  еще безопаснее  науке,  -- да вот
письма заклЯтые, измЯтые, истЈртые,  "по левой" посланные  из лагерей! € что
же пишут,  неблагодарные, о  тех, кто сердце  на них надрывает  в необъЯтный
рабочий день?
     €-н: "ѓоворишь с воспитателем о своЈм  наболевшем  и  видишь, что слова
твои рикошетЯт  о серое  сукно шинели. Ќевольно хочетсЯ спросить: "Џростите,
как поживает ваша коровка?", у которой в  хлеву он  проводит больше времени,
чем у своих воспитанников". (Љраслаг, ђешЈты)
     ‹-н: "’е же тупицы надзиратели, начальник режима  -- типичный ‚олковой.
‘ надзирателем спорить нельзЯ, сразу карцер".
     Љ-н: "ЋтрЯдные говорЯт с нами на жаргоне, только и слышно: падло, сука,
тварь", (ст. …рцево, какое совпадение!)
     Љ-й: "Ќачальник режима -- родной  брат того  ‚олкового, бьЈт  правда не
плетью, а кулаком, смотрит как волк из-под лба... Ќачальник отрЯда -- бывший
опер, который  держал у  себЯ  вора-осведомителЯ и  платил  за  каждый донос
наркотическими средствами...  ‚се  те,  кто  бил,  мучил  и  казнил,  просто
переехали из  одного  лагерЯ в  другой  и  занимают  несколько иные  посты".
(€ркут. область)
     €. ѓ. Џ-в: "“ начальников колоний только прЯмых помощников -- шесть. Ќа
всех  стройках дармоедов  разгонЯют,  вот  они и  бегут сюда... ‚се лагерные
тупицы... и  поныне работают, добивают  стаж до пенсии, да и после этого  не
уходЯт. Ћни не похудели. ‡аключЈнных они не считали и не считают за людей",
     ‚.  €. „-в: "‚ Ќорильске  п/Я  288  нет ни одного  "нового";  все те же
берианцы. “ходЯщих на  пенсию  заменЯют  они же (те, которые были изгнаны  в
1956 году)...  “ них -- удвоение  стажа,  повышенные оклады, продолжительные
отпуска,  хорошее питание. €дЈт им 2 года  за год и они додумываютсЯ уходить
на пенсию в 35 лет..."
     Џ-н: "“ нас на участке  12-13 здоровых  парней, одетых  в дублЈные шубы
чуть не до пЯт, шапки меховые, валенки  армейские. Џочему б  им  не пойти на
шахту,  в  рудник, на целину  и там найти своЈ  призвание, а здесь  уступить
место более пожилым? Ќет, их  и цепью с волжского парохода туда не затащишь.
Ќаверно вот эти  трутни  так  информировали  вышестоЯщие органы,  что  зэ-ка
неисправимы -- ведь если зэ-ка станет меньше, то сократЯтсЯ их штаты".
     € так  же  попрежнему  зэки  сажают  картошку  на огородах  начальства,
поливают, ухаживают за скотом, делают мебель в их дома.
     Ќо   кто  же  прав?   кому   же   верить?   --  в  смЯтеньи  воскликнет
неподготовленный читатель.
     Љонечно --  газетам! ‚ерьте газетам, читатель.  ‚сегда  верьте -- нашим
газетам.

        ___

     ќнкаведешники -- сила. € они никогда не уступЯт добром.  “ж если в 56-м
устоЯли -- постоЯт еще, постоЯт.
     ќто не только исправ-труд  органы. € не только  министерство Ћхраны. Њы
уже видели, как охотно поддерживают их и газеты, и  депутаты. Џотому что они
-- костЯк.  ЉостЯк многого.  Ќо не только сила у  них  --  у них и аргументы
есть. ‘ ними не так легко спорить. џ -- пробовал.
     ’о есть, Я -- никогда не  собиралсЯ. Ќо погнали менЯ вот эти письма  --
совсем не ожидавшиесЯ мною письма от современных туземцев. Џросили туземцы с
надеждой: сказать! защитить! очеловечить!
     € -- кому ж Я скажу? -- не считаЯ, что и слушать менЯ не станут... Ѓыла
бы  свободнаЯ печать,  опубликовал  бы  это всЈ --  вот  и высказано,  вот и
давайте обсуждать!
     Ђ  теперь   (Январь  1964)  тайным  и  робким  просителем  Я  бреду  по
учрежденческим коридорам, склонЯюсь  перед окошечками бюро пропусков, ощущаю
на себе неодобрительный и подозревающий взглЯд дежурных военных. Љак чести и
снисхождениЯ    должен   добиватьсЯ   писатель-публицист,   чтобы    занЯтые
правительственные люди освободили длЯ него своЈ ухо на полчаса!
     Ќо и еще  не в этом главнаЯ трудность.  ѓлавнаЯ трудность длЯ менЯ, как
тогда на экибастузском собрании бригадиров: <i>о чЈм</i> им говорить? <i>каким</i> Языком?
     ‚сЈ,  что Я  действительно думаю, как  оно изложено в  этой книге --  и
опасно  сказать,  и  совершенно  безнадЈжно. ќто  значит  --  только  голову
потерЯть  в безгласной  кабинетной тиши, не  услышанному обществом, неведомо
длЯ жаждущих и не сдвинув дело ни на миллиметр.
     Ђ тогда как же говорить? ЏереступаЯ  их мраморные назеркаленные пороги,
всходЯ по  их ласковым  коврам, Я  должен  принЯть  на  себЯ  исходные путы,
шЈлковые нити, продЈрнутые мне через Язык, через уши, через веки, -- и потом
это  всЈ  пришито к плечам, и к коже спины и к коже живота. џ должен принЯть
по меньшей мере:
     1.  ‘лава Џартии за всЈ  прошлое,  настоЯщее и будущее! (Ђ  значит,  не
может быть неверна общаЯ  наказательнаЯ политика.  џ  не  смею усумнитьсЯ  в
необходимости Ђрхипелага вообще. €  не  могу  утверждать,  что  "большинство
сидит зрЯ").
     2. ‚ысокие чины,  с которыми  Я  буду разговаривать  -- преданы  своему
делу,  пекутсЯ  о  заключЈнных.  ЌельзЯ   обвинить  их  в  неискренности,  в
холодности,  в  неосведомлЈнности (не могут же  они,  всей  душой  занимаЯсь
делом, не знать его!).
     ѓораздо подозрительнее мотивы <i>моего</i> вмешательства: что -- Я?  почему --
Я, если  вовсе  не  обЯзан по службе? Ќет  ли  у менЯ  каких-нибудь  грЯзных
корыстных  целей?.. ‡ачем  Я  могу вмешиватьсЯ, если  ЏартиЯ и без менЯ  всЈ
видит и без менЯ всЈ сделает правильно?
     —тоб немножко выглЯдеть покрепче, Я выбираю такой месЯц, когда выдвинут
на ленинскую премию,  и вот передвигаюсь как пешка со  значением: может быть
еще и в ладьи выйдет?

     <i>‚ерховный   ‘овет   ‘‘‘ђ.   ЉомиссиЯ   законодательных   предположений.</i>
ЋказываетсЯ, она уже не первый  год занЯта  составлением нового  €справ-’руд
Љодекса, то есть  кодекса всей будущей  жизни  Ђрхипелага  -- вместо кодекса
1933  года, существовавшего  и никогда  не существовавшего,  как будто  и не
написанного никогда.  €  вот  мне  устраивают встречу,  чтобы  Я,  взращенец
Ђрхипелага,  мог познакомитьсЯ с их мудростью  и представить им мишуру своих
домыслов.
     €х восемь  человек. —етверо удивлЯют своей молодостью: хорошо, если эти
мальчики ‚“‡  успели  кончить, а то и нет. Ћни так быстро всходЯт  к власти!
они так свободно держатсЯ в этом мраморно-паркетном дворце, куда Я допущен с
большими   предосторожностЯми.   Џредседатель  комиссии  --  €ван  Ђндреевич
Ѓадухин,  пожилой,  какой-то  беспредельный  добрЯк.  ЉажетсЯ,  от  него  бы
зависело -- он завтра же  бы Ђрхипелаг распустил. Ќо  роль  его  такова: всю
нашу  беседу  он  сидит  в сторонке и  молчит.  Ђ  самые тут  едучие  -- два
старичка! -- два грибоедовских старичка, тех самых,

        ‚ремЈн очаковских и покореньЯ Љрыма,

вылитые те, закостеневшие  на усвоенном когда-то, да Я поручитьсЯ готов, что
с 5 марта 53-го года они даже газет не разворачивали -- настолько уже ничего
не могло произойти, влиЯющего на их взглЯды! Ћдин из них -- в синем пиджаке,
и мне кажетсЯ -- это какой-то придворный  голубой екатерининский мундир, и Я
даже   различаю  след  от  свинченной  екатерининской  серебрЯной  звезды  в
полгруди. Ћба  старичка абсолютно и  с порога не одобрЯют всего менЯ и моего
визита -- но решили проЯвить терпение.
     ’огда и тЯжело говорить, когда слишком много есть,  что' сказать. Ђ тут
еще всЈ пришито и при каждом шевелении чувствую.
     Ќо всЈ-таки приготовлена у  менЯ  главнаЯ  тирада, и кажетсЯ  ничто  не
должно дЈрнуть.  ‚от Я им  о  чЈм:  откуда это взЯлось представление  (Я  не
допускаю, что --  у них), будто лагерю есть  опасность стать Љ“ђЋђ’ЋЊ, будто
если  не  населить лагерь голодом  и холодом, то там воцаритсЯ блаженство? џ
прощу их несмотрЯ на недостаточность личного опыта представить себе частокол
тех лишений и  наказаний, который  и  составлЯет самое  заключение:  человек
лишен родных мест; он живЈт с тем, с кем не хочет; он не  живЈт с тем, с кем
хочет (семьЯ, друзьЯ);  он не видит роста  своих детей; он  лишЈн  привычной
обстановки,  своего  дома,  своих  вещей, даже  часов на  руке;  потерЯно  и
опозорено его имЯ; он лишЈн свободы передвижениЯ; он  лишЈн  обычно и работы
по специальности; он испытывает постоЯнное давление на  себЯ чужих,  а то  и
враждебных  ему людей --  других  арестантов,  с  другим  жизненным  опытом,
взглЯдами, обычаем; он лишЈн смЯгчающего влиЯниЯ другого пола (не говорЯ уже
о физиологии); и даже медицинское обслуживание  у него несравненно ухудшено.
—ем это напоминает черноморский санаторий? Џочему так боЯтсЯ "курорта"? Ќет,
эта мысль не толкает их в лбы. Ћни не качнулись в стульЯх.
     ’ак еще шире: мы  <i>хотим ли</i> вернуть этих людей в общество?  Џочему тогда
мы заставлЯем их  жить в  окаЯнстве? Џочему тогда содержание  <i>режимов</i> в том,
чтобы  систематически  унижать  арестантов  и  физически  изматывать?  Љакой
государственный смысл получениЯ из них инвалидов?
     ‚от Я и  выложилсЯ.  € мне разъЯснЯют мою  ошибку: Я плохо  представлЯю
нынешний <i>контингент</i>, Я сужу по прежним впечатлениЯм, Я отстал от жизни. (‚от
это  моЈ слабое место:  Я  действительно  н е  в и ж у  тех,  кто там сейчас
<i>сидит</i>.) „лЯ тех изолированных рецидивистов  всЈ, что  Я перечислил -- это не
лишение вовсе. ’олько и могут их образумить нынешние режимы. („Јрг, дЈрг, --
это их компетенциЯ, они лучше знают, <i>кто сидит</i>.) Ђ вернуть в общество?.. „а,
конечно,  да,  конечно,  --  деревЯнно говорЯт  старички,  и  слышитсЯ: нет,
конечно, пусть там домирают, так спокойней нам да и вам.
     Ђ -- режимы?  Ћдин из очаковских старичков -- прокурор,  тот в голубом,
со  звездой на груди,  а седые  волосы редкими  колечками, он и  на ‘уворова
немного похож:
     --  Њы уже начали получать <i>отдачу</i> от  введениЯ строгих режимов.  ‚место
<i>двух  тысЯч  убийств в  год</i>  (<i>здесь</i>  это  <i>можно</i> сказать) -- только несколько
десЯтков.
     ‚ажнаЯ  цифра,  Я  незаметно записываю.  ќто  и  будет  главнаЯ  польза
посещениЯ, кажетсЯ.
     Љ т о  с и д и т! Љонечно,  чтобы  спорить  о режимах, надо знать,  кто
сидит. „лЯ этого нужны  десЯтки психологов  и  юристов, которые бы  поехали,
беспрепЯтственно говорили бы с зэками, -- а  потом можно  и поспорить. Ђ мои
лагерные корреспонденты как раз этого-то  и не пишут  -- за что они сидЯт, и
товарищи их за что.<a href=#fn_24_16><sup>16</sup></a>
     ЋбщаЯ  часть  обсуждениЯ  закончена,  мы  переходим к  специальной.  „а
комиссии и без менЯ всЈ тут Ясно, у них всЈ уже  решено, Я им  не  нужен,  а
просто любопытно посмотреть.
     Џосылки? ’олько по  5  килограммов и та шкала, что сейчас  действует. џ
предлагаю  им  хоть удвоить шкалу, да сами посылки сделать по 8 кг --  "ведь
они ж голодают! кто ж исправлЯет голодом?!"
     "Љак -- голодают?" -- единодушно возмущена комиссиЯ. -- "Њы <i>были  сами</i>,
мы видели,  что  <i>остатки  хлеба  вывозЯтсЯ  из  лагерЯ  машинами!</i>" (то  есть
надзирательским свиньЯм?..)
     —то -- мне? ‚скричать: "‚ы лжЈте! ќтого быть не может!" -- а как больно
дЈрнулсЯ  Язык, пришитый  через плечо к заднему месту. џ не должен  нарушать
условиЯ:  они  осведомлены,  искренни и заботливы.  Џоказать им письма  моих
зэков? ќто -- филькина грамота длЯ них, и потЈртые искомканные их бумажки на
красной бархатной скатерти будут смешны и ничтожны.
     -- Ќо ведь государство ничего не терЯет, если будет больше посылок!
     -- Ђ кто будет  пользоватьсЯ посылками? -- возражают они. -- ‚ основном
богатые семьи  (здесь  это  слово  употреблЯют  --  богатые, это  нужно  длЯ
реального государственного рассуждениЯ). Љто наворовал  и припрЯтал на воле.
‡начит, увеличением  посылок  мы  поставим в  невыгодное положение  <i>трудовые
семьи!</i>
     ‚от режут, вот рвут менЯ  нити!  ќто  -- ненарушимое  условие: интересы
трудовых слоев -- выше всего. Ћни тут и сидЯт только длЯ трудовых слоев.
     џ  совсем,  оказываетсЯ,  ненаходчив.  џ  не знаю,  что'  им возражать.
‘казать: "нет,  вы менЯ не убедили!"  --  ну  и наплевать, что  Я у  них  --
начальник, что ли?
     --  ‹арЈк!  -- наседаю  Я!  -- ѓде же социалистический принцип  оплаты?
‡аработал -- получи!
     -- Ќадо  накопить фонд  освобождениЯ!  --  отражают  они. -- €наче  при
освобождении он становитсЯ иждивенцем государства.
     €нтересы государства -- выше, это пришито, тут Я  не  могу дЈргатьсЯ. €
не  могу  Я   ставить  вопроса,  чтобы  зарплату  зэков   повысили  <i>за  счЈт
государства</i>.
     -- Ќо пусть все воскресеньЯ будут свЯто-выходными!
     -- ќто говорено, так и есть.
     --   Ќо  есть  десЯтки  способов  испортить  воскресенье  внутри  зоны.
Ћговорите, чтоб не портили!
     -- Њы не можем так мелко регламентировать в Љодексе.
     ђабочий день -- 8 часов.  џ вЯло выговариваю им что-то  о 7-часовом, но
внутренне мне самому это кажетсЯ нахальством: ведь не  12,  не 10,  чего еще
надо?
     --  Џереписка   --  это  приобщение  заключЈнного  к  социалистическому
обществу (вот как Я научилсЯ аргументировать)! Ќе ограничивайте еЈ.
     Ќо  не  могут  они  снова  пересматривать.  кала уже  есть,  не  такаЯ
жестокаЯ, как была у нас...  Џоказывают  мне и шкалу свиданий,  в  том числе
"личных", трЈхдневных -- а у  нас годами  не было никаких, так  это  вынести
можно. Њне даже кажетсЯ шкала у них мЯгкой,  Я  еле  сдерживаюсь,  чтобы  не
похвалить еЈ.
     џ  устал. ‚сЈ  пришито, ничем не пошевельнЈшь.  џ тут  бесполезен. Ќадо
уходить.
     „а  вообще из этой  светлой  праздничной комнаты, из этих  кресел,  под
ручейки их речей лагерЯ совсем не  кажутсЯ ужасными, даже разумными. ‚от  --
хлеб машинами вывозЯт... Ќу, не напускать же тех страшных людей на общество?
џ вспоминаю рожи блатных  паханов... „есЯть лет не сидемши, как угадать, <i>кто</i>
там  сейчас  <i>сидит?</i>  Ќаш  брат  политический  --  вроде  отпущен.  Ќации  --
отпущены...
     „ругой из  противных  старичков хочет знать моЈ мнение о голодовках: не
могу  же  Я не одобрить  кормление через кишку,  если это  -- более  богатый
рацион, чем баланда?<a href=#fn_24_17><sup>17</sup></a>
     џ  становлюсь на  задние лапы  и  реву  им о  праве зэка  не  только на
голодовку -- единственное  средство отстаиваниЯ себЯ, но даже -- на голодную
смерть.
     Њои аргументы  производЯт  на  них  впечатление  дикое.  Ђ  у менЯ  всЈ
пришито:  говорить  о свЯзи голодовки  с общественным мнением страны Я же не
могу.
     џ  ухожу  усталый и  разбитый:  Я  даже  поколеблен  немного,  а они --
нисколько.   Ћни   сделают  всЈ   по-своему,  и   ‚ерховный  ‘овет  утвердит
единогласно.

     <i>Њинистр Ћхраны Ћбщественного ЏорЯдка  ‚адим ‘тепанович ’икунов</i>.  —то за
фантастичность?  џ, жалкий  каторжник ™-232,  иду учить  министра внутренних
дел, как ему содержать Ђрхипелаг?!..
     …ще   на  подступах   к  министру   все  полковники  --  круглоголовые,
белохолЈные, но очень подвижные. €з комнаты главного секретарЯ никакой двери
дальше  нет. ‡ато  стоит  огромный  стеклЯнно-зеркальный  шкаф  с  шЈлковыми
сборчатыми занавесками позади стекол, куда может два  всадника въехать, -- и
это, оказываетсЯ,  есть тамбур  перед кабинетом  министра. Ђ  в кабинете  --
просторно сЯдут двести человек,
     ‘ам  министр болезненно-полон, челюсть большаЯ,  лицо его --  трапециЯ,
расширЯющаЯсЯ  к   подбородку.   ‚есь   разговор   он  --  строго-официален,
выслушивает менЯ безо всЯкого интереса, по обЯзанности.
     Ђ Я  запускаю ему  всю ту  же тираду  о "курорте".  €  опЯть эти  общие
вопросы: стои'т ли перед "нами" (им и мною!) общаЯ задача <i>исправлениЯ</i> зэков?
(что' Я думаю  об "исправлении", осталось в части  IV). € зачем был  поворот
1961 года? зачем эти четыре режима? € повторЯю ему  скучные вещи  -- всЈ то,
что написано в этой главе  --  о питании, о ларьке, о посылках, об одежде, о
работе,  о произволе,  о лице Џрактических  ђаботников.  (‘амих писем Я даже
принести не  решилсЯ, чтоб  тут у менЯ  их не хапнули,  а -- выписал цитаты,
скрыв авторов.) џ ему говорю минут сорок или час,  что-то очень  долго,  сам
удивлЯЯсь, что он менЯ слушает.
     Ћн попутно перебивает, но длЯ того, чтобы сразу  согласитьсЯ или  сразу
отвергнуть. Ћн не возражает мне сокрушительно. џ ожидал гордую стену,  но он
мЯгче гораздо. Ћн со  многим согласен! Ћн согласен, что деньги на ларЈк надо
увеличить и посылок надо больше, и не надо регламентировать состава посылок,
как делает ЉомиссиЯ Џредположений (но от него это не зависит, решать это всЈ
будет  не  министр,  а  новый   €справ-’руд   Љодекс);   он  согласен,  чтоб
жарили-варили из своего (да  нет его,  своего); чтобы переписка  и бандероли
вообще были неограничены (но это большаЯ нагрузка на лагерную цензуру); он и
против  аракчеевских  перегибов  с  постоЯнным <i>строем</i>  (но  нетактично в это
вмешиватьсЯ: дисциплину легко  развалить,  трудно установить); он  согласен,
что  траву  в зоне  не надо выпалывать (другое  дело --  в  „убровлаге около
мехмастерских развели, видите ли, огородики,  и  станочники  возились там  в
перерыв,  у каждого по 2-3 квадратных  метра под  помидорами или огурцами --
велел  министр  тут  же срыть и уничтожить, и  этим гордитсЯ! џ  ему: "свЯзь
человека с землЈй  имеет  нравственное  значение",  он  мне: "индивидуальные
огороды  воспитывают  частнособственнические   инстинкты"  ).  Њинистр  даже
содрогаетсЯ,  как это ужасно было: из  "зазонного" содержаниЯ  возвращали  в
лагерь за  проволоку. (Њне неудобно спросить: кем он в это времЯ  был  и как
против этого боролсЯ.) Ѓольше того: министр признаЈт,  что <i>содержание  зэков
сейчас жесточе</i>, чем было при €ване „енисовиче!
     „а мне тогда не в чем его и убеждать! Ќам и толковать не о чем. (Ђ  ему
незачем записывать предложениЯ человека, не занимающего никакого поста.)
     —то  ж  предложить?  --   распустить  весь  Ђрхипелаг  на  бесконвойное
содержание? -- Язык не поворачиваетсЯ, утопиЯ. „а и всЯкий большой вопрос ни
от кого отдельно не зависит,  он вьЈтсЯ змеЯми между многими  учреждениЯми и
ни одному не принадлежит.
     Ќапротив, министр уверенно настаивает: полосатаЯ форма длЯ рецидивистов
нужна ("да знали б вы, что это за люди!"). Ђ моими упрЈками надзорсоставу  и
конвою он просто обижен:  "“ вас путаница  или особенности восприЯтиЯ  из-за
вашей  биографии".  Ћн  уверЯет  менЯ,  что никого  не загонишь  работать  в
надзорсостав, потому что <i>кончились  льготы</i>.  ("’ак это --  здоровое народное
настроение, что не  идут!" --  хотелось бы  мне  воскликнуть,  но за уши, за
веки, за  Язык дЈргают предупредительные  нити. ‚прочем, Я упускаю:  <i>не идут</i>
лишь  сержанты  и  ефрейторы,  а  офицеров  --  не  отобьЈшьсЯ.)  ЏриходитсЯ
пользоватьсЯ военнообЯзанными. Њинистр  напротив  указывает  мне, что  хамЯт
только заключЈнные, а надзор разговаривает с ними исключительно корректно.
     Љогда так расходЯтсЯ письма ничтожных зэков и слова министра -- кому же
вера? џсно, что заключЈнные лгут.
     „а он ссылаетсЯ и  на  собственные наблюдениЯ  -- ведь  он-то <i>бывает</i>  в
лагерЯх, а Я -- нет. Ќе хочу ли поехать? -- Љрюково, „убровлаг. (“ж из того,
что с готовностью он эти два назвал -- Ясно, что потЈмкинские устройства.  €
<i>кем</i>  Я  поеду?  Њинистерским контролЈром?  „а  Я  тогда и  глаз  на зэков не
подниму... џ отказываюсь...)
     Њинистр, напротив, высказывает, что зэки бесчувственны и не откликаютсЯ
на заботы.  Џриедешь  в Њагнитогорскую  колонию, спросишь:  "Љакие жалобы на
содержание?" -- и так-таки при начальнике Ћ‹Џа хором кричат: "Ќикаких!"
     Ђ  вот   в   чЈм   министр   видит  "замечательные   стороны  лагерного
исправлениЯ":
     -- гордость станочника, похваленного начальником лагпункта;
     --  гордость  лагерников,  что  их  работа  (кипЯтильники)   пойдЈт   в
героическую Љубу;
     --  отчЈт и  перевыборы лагерного "‘овета  ‚нутреннего  ЏорЯдка"  (‘ука
‚ышла ЏогулЯть);
     -- обилие цветов (казЈнных) в „убровлаге.
     ѓлавное направление его  забот: создать свою  промышленную  базу у всех
лагерей.  Њинистр  считает,  что  с развитием  интересных работ  прекратЯтсЯ
побеги.<a href=#fn_24_18><sup>18</sup></a> (ЊоЈ возражение о "человеческой жажде свободы" он даже не понЯл.)
     џ ушЈл в усталом убеждении, что <i>концов -- нет</i>. —то ни на волос Я ничего
не подвинул, и так же будут тЯпать тЯпки по траве. џ ушЈл подавленным --  от
разноты' человеческого пониманиЯ.  Ќи зэку  не  понЯть министра,  пока он не
воцаритсЯ в этом кабинете, ни министру -- понЯть зэка, пока он сам не пойдЈт
за  проволоку  и ему самому  не  истопчут  огородика  и  взамен  свободы  не
предложат осваивать станок.

     <i>€нститут изучениЯ  причин преступности</i>.  ќто  была интереснаЯ беседа  с
двумЯ интеллигентными замдирами и несколькими  научными  работниками.  †ивые
люди, у каждого свои мнениЯ, спорЯт и друг с другом. Џотом один из замдиров,
‚.  Ќ. ЉудрЯвцев, провожаЯ менЯ по коридору, упрекнул: "Ќет,  вы всЈ-таки не
учитываете всех точек  зрениЯ. ‚от  ’олстой  бы  учел..."  €  вдруг  обманом
завернул менЯ:  "‡айдемте  познакомимсЯ с  нашим  директором. €горь €ванович
Љарпец".
     ќто посещение не планировалось! Њы уже  всЈ обговорили, зачем? ‹адно, Я
зашЈл поздороватьсЯ. Љак бы не так! -- еще с тобой ли тут поздороваютсЯ!  Ќе
поверить, что эти задиры и зав. секторами работают  у <i>этого</i>  начальника, что
<i>он</i> возглавлЯет тут всю  научную работу. (Ђ главного Я и не узна'ю: Љарпец --
вице-президент международной ассоциации <i>юристов-демократов!</i>)
     ‚стал навстречу мне враждебно-презрительно (кажетсЯ,  весь пЯтиминутный
раговор  так и  прошЈл на  ногах)  -- будто Я к  нему просилсЯ-просилсЯ, еле
добилсЯ, ладно. Ќа лице его:  сытое благополучие; твЈрдость; и  брезгливость
(это  -- ко мне).  Ќа  груди, не жалеЯ  хорошего костюма, привинчен  большой
значок,  как орден: меч  вертикальный  и  там,  внизу,  что-то  пронзает,  и
надпись: Њ‚„.  (ќто  -- какой-то  очень важный  значок.  Ћн показывает,  что
носитель  его имеет особенно давно  "чистые  руки, горЯчее  сердце, холодную
голову".)
     -- ’ак <i>о чЈм</i>  там,  о  чЈм? -- морщитсЯ он.  Њне совсем он не нужен, но
теперь уж из вежливости Я немного повторЯю.
     -- Ђ-а, -- как бы дослышивает юрист-демократ -- либерализациЯ? <i>‘юсюкать</i>
с зэ-ка'?!
     € тут Я неожиданно и сразу получаю полные ответы, за которыми бесплодно
ходил по мрамору и меж зеркальных стЈкол:
     ЏоднЯть уровень жизни заключЈнных?  <i>ЌельзЯ!</i> Џотому  что вольные  вокруг
лагерей тогда будут жить хуже зэ-ка, это недопустимо.
     Џринимать посылки часто и много? <i>ЌельзЯ!</i>  Џотому что  это  будет  иметь
вредное действие на надзирателей, которые не имеют столичных продуктов.
     “прекать, воспитывать надзорсостав?  <i>ЌельзЯ!</i> Њы <i>держимсЯ</i> за  них! Ќикто
не хочет на эту работу идти, а много мы платить не можем, снЯли льготы.
     Њы лишаем  заключЈнных  социалистического принципа  заработка? Ћни сами
вычеркнули себЯ из социалистического общества!
     Ќо мы же хотим их вернуть к жизни!?..
     ‚ернуть???.... -- удивлЈн меченосец.  -- ‹агерь  не  длЯ этого.  ‹агерь
есть <i>кара!</i>
     <i>Љара!</i> -- наполнЯет всю комнату. -- <i>Љара!!</i>
     <i>Љарррра!!!</i>
     ‘тоит вертикальный меч -- разЯщий, протыкающий, не вышатнуть!
     <i>Ља-ра!!</i>
     Ђрхипелаг был. Ђрхипелаг остаЈтсЯ, Ђрхипелаг -- будет!

     Ђ иначе  на  ком  же выместить просчЈты Џередового  “чениЯ? --  что  не
такими люди растут, как задуманы.


     <a name=fn_24_1></a><sup>1</sup> (фото 10).

     <a name=fn_24_2></a><sup>2</sup> € лишили нас возможности открыть там в 80-е годы музей.

     <a name=fn_24_3></a><sup>3</sup> ќто не  значит,  что мЯгкости  были так повсеместны. ‘охранЯлись же и
лагпункты штрафные, вроде "всесоюзного  штрафника"  ЂндзЈбы под Ѓратском  --
всЈ с тем же кровавым капитаном Њишиным из  Ћзерлага. ‹етом 1955 г. там было
около 400 штрафников (в том числе  ’энно).  Ќо и там хозЯевами зоны стали не
надзиратели, а заключЈнные.

     <a name=fn_24_4></a><sup>4</sup> …сли не работали -- откуда деньги? …сли на ‘евере, да еще в 55-м году
-- откуда телевизоры? Ќу, да уж Я не перебивал, рад был послушать.

     <a name=fn_24_5></a><sup>5</sup>  Љ  тому  же  описанное  (вместе  с  "зачЈтами" и  "условно-досрочным
освобождением")   еще   —еховым   в   "‘ахалине":   каторжные   из   разрЯда
исправлЯющихсЯ имели право строить дома и вступать в брак.

     <a name=fn_24_6></a><sup>6</sup> Љстати, в начале 1955 года  был проект выплачивать за все просиженные
годы, что было вполне естественно и выплачивалось так в ‚осточной …вропе. Ќо
не  столько  ж  людей  и не  по столько  лет!  Џодсчитали, ахнули:  "разорим
государство!" € перешли к компенсации двухмесЯчной.

     <a name=fn_24_7></a><sup>7</sup> ‘. Љараванский -- "•одатайство", ‘амиздат, 1966.

     <a name=fn_24_8></a><sup>8</sup> Ђ. Њарченко -- "Њои показаниЯ", ‘амиздат, 1967.

     <a name=fn_24_9></a><sup>9</sup> €нтересно, как при публичных и неизменных похвалах деЯтельности этого
учреждениЯ,  оно  с  каким-то  внутренним   поиском  никак  не  может  долго
оставатьсЯ в шкуре одного названиЯ, что-то тЯготит его, всЈ времЯ должно оно
переползать в обновленную шкуру. ’ак получили  мы и  ЊЋЋЏ. ЉажетсЯ -- совсем
ново, правда, очень  свежо длЯ  слуха? Ќо ехидный Язык непременно обманет  и
выдаст.  Њинистерство-то получилось  о х р а н ы, то есть о х р а н к а? ‚от
рок названий! Људа от них уйти?

     <a name=fn_24_10></a><sup>10</sup>  Ђ  как  учитывалась  при  этом  степень   "исправленности"  данного
преступника? „а никак,  что'  мы -- электронные машины, что  ли! Њы не можем
всего учесть!

     <a name=fn_24_11></a><sup>11</sup> …ще одно сокращение  прежних годов всЈ  недосуг  привести: что такое
Ћ‹†€ђ?! Ћсобый ‹агерь †Јн €зменников ђодины (был и такой).

     <a name=fn_24_12></a><sup>12</sup> Ќа одном  политзанЯтии ‚анЯ Ђлексеев еще прежде того собраниЯ учудил
так.  Џопросил слова и  сказал:  "‚ы -- офицеры Њ‚„,  а  мы, заключЈнные, --
преступники времЈн  культа  личности,  мы с вами --  враги народа,  и теперь
должны самоотверженным трудом  заслужить  прощение  советского народа.  €  Я
серьЈзно предлагаю вам, гражданин майор, взЯть курс  на коммунизм!" ‡аписали
ему в дело: "нездоровые антисоветские настроениЯ".
     *  Џисьмо  этого   Ђлексеева   из  “сть-‚ымь-лага  --  обширно,  бумага
истираетсЯ и строчки блЈклые, 6 часов Я его разбирал. € чего там только нет!
‚  частности  такое  общее рассуждение:  "Љто  сейчас  сидит  в колониЯх  --
т р у щ о б а х  р а б с т в а? ‚ытесненнаЯ из  общества буйнаЯ непримиримаЯ
прослойка из народа... б л о к  б ю р о к р а т о в  пустил  под откос жизни
ту  буйную молодежь,  которую  опасно  было вооружать  теорией  справедливых
отношений". "‡эки -- вытесненные дети пролетариата, собственность €’‹".

     <a name=fn_24_13></a><sup>13</sup> ‘бежишь, пожалуй, и на о с о б ы й, в полосатую шкуру!..

     <a name=fn_24_14></a><sup>14</sup>  ‘ам министр Ћхраны ’икунов рассказал  мне  (сейчас  будет  о  нашей
встрече) такой случай: на индивидуальном свидании (то есть, в закрытом доме,
три днЯ)  приехавшаЯ  к сыну мать была ему з а  ж е н у.  ‘южет античный, --
ведь и дочь кормила отца из сосцов. Ќо господин министр, кривЯсь от мерзости
этих дикарей,  нисколько  не думал  --  как  это холостому парню  не  видеть
женщины 25 лет.

     <a name=fn_24_15></a><sup>15</sup> 3 марта 1964 г.

     <a name=fn_24_16></a><sup>16</sup> Ќу,  как вообразить всех этих разнообразных р е ц и д и в и с т о в!
‚от  в ’авдинской  колонии  сидит  87-летний бывший  офицер  --  царский, да
наверно и белый. Љ  1962-му  году он  отбыл  18 лет  в т о р о й  двадцатки.
ЋкладистаЯ  борода,  учЈтчик   на  производстве  рукавиц.  ‘прашиваетсЯ:  за
убеждениЯ молодости -- может  быть сорок  лет тюрьмы многовато? -- € сколько
таких судеб,  непохожих  на другие! Ќадо  же  узнать  о   к а ж д о м, чтобы
судить о режиме длЯ в с е х.

     <a name=fn_24_17></a><sup>17</sup> ’олько от Њарченко мы  узнаем их новый приЈм: вливать кипЯток, чтобы
погубить пищевод.

     <a name=fn_24_18></a><sup>18</sup>  ’ем  более, как знаем мы теперь от Њарченко, что  уже  не ловЯт,  а
только пристреливают.

--------
        ѓлава 3. ‡акон сегоднЯ

     Љак уже видел читатель сквозь всю эту книгу, в нашей  стране, начинаЯ с
самого  раннего  сталинского  времени, не  было <i>политических</i>. ‚се миллионные
толпы, прогнанные перед вашими глазами,  все миллионы ЏЯтьдесЯт ‚осьмой были
простые <i>уголовники.</i>
     Ђ тем  более  говорливый весЈлый Ќикита ‘ергеевич на какой  трибуне  не
раскланивалсЯ: политических? Ќет!! “ н а с-то -- н е-е т!
     € ведь  вот  -- забывчивость горЯ, обминчивость той горы, заплывчивость
нашей  кожи: почти и верилось! „аже старым зэкам. ‡римо распустили  миллионы
зэков  -- так вроде и не осталось  политических, как будто  так? ‚едь мы  --
вернулись,  и к  нам  вернулись, и наши вернулись.  Ќаш городской умственный
круг как  будто восполнилсЯ  и  замкнулсЯ.  Ќочь переспишь, проснЈшьсЯ -- из
дома  никого не  увели,  и знакомые звонЯт, все на местах. Ќе то,  чтобы  мы
совсем поверили,  но принЯли так: политические  сейчас, ну,  в  основном, не
сидЯт. Ќу, нескольким стам прибалтийцам и сегоднЯ (1968) не дают вернутьсЯ к
себе  в республику. „а  вот еще  с крымских татар заклЯтьЯ  не снЯли  -- так
наверно скоро... ‘наружи,  как  всегда (как и при ‘талине) -- гладко, чисто,
не видно.
     Ђ Ќикита с трибун не слазит: "Љ таким ЯвлениЯм и делам возврата нет и в
партии и в стране" (22 маЯ  1959 г. -- еще до Ќовочеркасска).  "’еперь все в
нашей  стране  свободно дышат... спокойны  за своЈ настоЯщее  и  будущее" (8
марта 1963 г., уже после Ќовочеркасска).
     Ќовочеркасск! €з роковых городов ђоссии. Љак будто мало было ему рубцов
гражданской войны -- посунулсЯ еще раз под саблю.
     Ќовочеркасск! –елый город, целый городской мЯтеж так начисто слизнули и
скрыли! Њгла  всеобщего неведениЯ так густа осталась  и при •рущЈве, что  не
только  не узнала  о  Ќовочеркасске заграница,  не  разъЯснило нам  западное
радио,  но  и  устнаЯ  молва  была  затоптана  вблизи,  не  разошлась  --  и
большинство   наших  сограждан  даже  по  имени  не  знает  такого  событиЯ:
Ќовочеркасск, 2 июнЯ 1962 года.
     ’ак изложим здесь всЈ, что' нам удалось собрать.
     Ќе преувеличим, сказав, что тут  завЯзалсЯ важный узел новейшей русской
истории. ЋбойдЯ крупную (но с мирным концом) забастовку ивановских ткачей на
грани  30-х годов,  --  ЌовочеркасскаЯ вспышка была  за  сорок один  год (от
Љронштадта   и   ’амбова)  первым   народным   выступлением   --   никем  не
подготовленным, не возглавленным, не придуманным  -- криком души, что дальше
так жить нельзЯ!
     ‚ пЯтницу 1 июнЯ было опубликовано по ‘оюзу одно из  выношенных любимых
хрущЈвских  постановлений  о повышении цен  на  мЯсо  и масло.  Ђ по другому
экономическому  плану,  не свЯзанному  с  первым,  в тот  же день на крупном
новочеркасском электровозостроительном заводе (Ќќ‚‡) также и снизили рабочие
расценки -- процентов до тридцати. ‘ утра  рабочие  двух цехов (кузнечного и
металлургического),  несмотрЯ на всю послушность,  привычку, втЯнутость,  не
могли заставить себЯ  работать --  уж  так  припекли с обеих сторон! ѓромкие
разговоры их и возбуждение перешли в стихийный митинг. Ѓудничное событие длЯ
‡апада,  необычайное  длЯ нас. Ќи  инженеры,  ни  главный  инженер уговорить
рабочих не могли. ЏришЈл директор завода Љурочкин. Ќа вопрос рабочих "на что
теперь  будем жить?" этот сытый выкормыш ответил: "†рали  пирожки с мЯсом --
теперь будете  с повидлом!" …два убежали от растерзаниЯ и он,  и  его свита.
(Ѓыть может, ответь он иначе -- и угомонилось бы.)
     Љ  полудню забастовка охватила весь огромный Ќќ‚‡.  (Џослали свЯзных на
другие заводы, те мЯлись,  но  не поддержали.)  ‚близи  завода  проходит ж-д
линиЯ Њосква-ђостов. „лЯ того ли, чтоб о событиЯх скорее узнала  Њосква, длЯ
того ли, чтобы помешать подвозу войск и танков, -- женщины во множестве сели
на рельсы  задержать поезда; тут же  мужчины стали разбирать рельсы и делать
завалы. ђазмах забастовки --  нерЯдовой,  по масштабу  всей истории русского
рабочего движениЯ. Ќа заводском здании поЯвились лозунги: "„олой  •рущЈва!",
"•рущЈва -- на колбасу!".
     Љ заводу (он стоит вместе со своим посЈлком в 3-4 километрах  от города
за р. ’узлов) в тех же  часах  стали стЯгиватьсЯ  войска и милициЯ. Ќа  мост
через р. ’узлов вышли и стали танки. ‘ вечера и до утра в городе и по  мосту
запретили  всЯкое  движение.  ЏосЈлок  не  утихал  и  ночью.  ‡а  ночь  было
арестовано  и отвезено  в  здание  городской милиции  около  30  рабочих  --
"зачинщиков".
     ‘ утра 2 июнЯ бастовали и другие предприЯтиЯ города (но далеко не все).
Ќа Ќќ‚‡е -- общий стихийный  митинг,  решено идти  демонстрацией  в город  и
требовать  освобождениЯ  арестованных рабочих. ествие (впрочем,  по  началу
лишь  человек  около  трЈхсот,  ведь  страшно!)  с  женщинами  и  детьми,  с
портретами  ‹енина и  мирными  лозунгами  прошло  мимо танков  по мосту,  не
встретив  запрета,  и  поднЯлось  в   город.  ‡десь  оно  быстро   обрастало
любопытствующими, одиночками с других предприЯтий и мальчишками.  ’ам  и сЯм
по городу  люди останавливали грузовики  и с них  ораторствовали. ‚есь город
бурлил.  „емонстрациЯ  Ќќ‚‡а  пошла  по главной  улице  (Њосковской),  часть
демонстрантов стала ломитьсЯ в запертые двери городского  отделениЯ милиции,
где  предполагали  своих  арестованных.  Ћттуда  им  ответили  стрельбой  из
пистолетов. „альше  улица  выводила к памЯтнику ‹енина<a href=#fn_25_1><sup>1</sup></a>  и,  двумЯ суженными
обходами сквера, -- к горкому партии (бывшему атаманскому дворцу, где кончил
Љаледин). ‚се  улицы были забиты  людьми, а здесь,  на площади -- наибольшее
сгущение. Њногие мальчишки взобрались на деревьЯ сквера, чтобы лучше видеть.
     Ђ  горком партии оказалсЯ  пуст -- городские власти бежали  в  ђостов.<a href=#fn_25_2><sup>2</sup></a>
‚нутри -- разбитые стЈкла, разбросанные по полу бумаги,  как при отступлении
в  гражданскую  войну.  „есЯтка  два рабочих, пройдЯ  дворец,  вышли на  его
длинный балкон и обратились к толпе с беспорЯдочными речами.
     Ѓыло около  11  часов утра. Њилиции в  городе совсем не  стало, но  всЈ
больше войск. (Љартинно, как от  первого  лЈгкого испуга  гражданские власти
спрЯтались за  армию.) ‘олдаты занЯли  почтамт, радиостанцию, банк.  Љ этому
времени весь  Ќовочеркасск  вкруговую был уже обложен войсками, и прегражден
был всЯкий доступ  в город или выход  из  него. (Ќа  эту задачу  выдвинули и
ростовские  офицерские  училища,  часть их  оставив  длЯ  патрулированиЯ  по
ђостову.) Џо Њосковской  улице,  тем же путЈм, как прошла демонстрациЯ, туда
же, к  горкому, медленно  поползли  танки. Ќа них стали влезать  мальчишки и
затыкать смотровые щели.  ’анки дали  холостые пушечные выстрелы --  и вдоль
улицы зазвенели витринные  и  оконные  стекла.  Њальчишки разбежались, танки
поползли дальше.
     Ђ студенты? ‚едь Ќовочеркасск -- студенческий город! ѓде же студенты?..
‘туденты Џолитехнического и других институтов  и нескольких техникумов  <i>были
заперты</i> с утра в общежитиЯх и институтских зданиЯх. ‘ообразительные ректоры!
Ќо, скажем: и не очень гражданственные студенты. Ќаверно, и рады были  такой
отговорке.  ‘овременных западных  бунтующих  студентов  (или  наших  прежних
русских), пожалуй дверным замком не удержишь.
     ‚нутри  горкома  возникла   какаЯ-то  потасовка,   ораторов  постепенно
втЯгивали внутрь, а на балкон выходили  военные, и  всЈ больше. (Ќе так ли с
балкона управлениЯ ‘теплага наблюдали и за кенгирским мЯтежом?). ‘ маленькой
площади близ  самого дворца цепь автоматчиков начала теснить толпу назад,  к
решЈтке сквера, (ђазные  свидетели в один  голос говорЯт, что  э т и солдаты
были -- нацмены, кавказцы, свежепривезЈнные с другого конца военного округа,
и ими заменили  стоЯвшую перед тем  цепь из местного гарнизона. Ќо показаниЯ
разноречат: получила ли перед  тем стоЯвшаЯ  цепь солдат  приказ стрелЯть, и
верно ли, что приказ был не выполнен из-за того, что капитан, принЯвший его,
не скомандовал  солдатам,  а  кончил  с собой  перед  строем.<a href=#fn_25_3><sup>3</sup></a>  ‘амоубийство
офицера не вызывает сомнениЯ, но не Ясны рассказы об обстоЯтельствах и никто
не знает фамилии этого героЯ совести.) ’олпа пЯтилась, однако никто не  ждал
ничего дурного. Ќеизвестно,  кто отдал команду,<a href=#fn_25_4><sup>4</sup></a> -- но э т и солдаты поднЯли
автоматы и дали первый залп поверх голов.
     Њожет  быть, генерал <i>Џлиев</i> и не собиралсЯ сразу  расстреливать толпу --
да событиЯ развились по себе: данный поверх голов  залп пришелсЯ по деревьЯм
сквера и по мальчишкам, которые  стали оттуда падать. ’олпа  видимо взревела
-- и тут солдаты, по приказу ли, в кровЯном ли безумии или в испуге -- стали
густо  стрелЯть уже по толпе, <i>притом  разрывными  пулЯми</i>.<a href=#fn_25_5><sup>5</sup></a> (Љенгир  помните?
естнадцать на вахте?) ’олпа в панике бежала, теснЯсь в обходах сквера -- но
<i>стрелЯли и в спины бегущих</i>. ‘трелЯли  до тех пор, пока опустела всЯ  большаЯ
площадь  за  сквером,  за ленинским  памЯтником  -- через  бывший Џлатовский
проспект  и до Њосковской улицы.  (Ћдин очевидец  говорит: впечатление было,
что всЈ  завалено трупами. Ќо, конечно, там и раненых  было много. Џо разным
данным  довольно дружно сходитсЯ,  что  убито было человек  70-80.<a href=#fn_25_6><sup>6</sup></a>  ‘олдаты
стали  искать  и  задерживать  автомашины,  автобусы, грузить туда убитых  и
раненых и отправлЯть  в  военный госпиталь, за высокую стену.  (…ще день-два
ходили те автобусы с окровавленными сиденьЯми.)
     ’ак же,  как и в Ље