, как оно
в  общем  понимаетсЯ,  поскольку  мне  бросилось  в  глаза,  что  одни  люди
размышлЯют  несоизмеримо больше  других и, соответственно, в  своих решениЯх
придают больший вес разуму.  Ћни используют мышление длЯ  того, чтобы понЯть
мир  и  к  нему  приспособитьсЯ,  и,  с  чем  бы  они  ни  сталкивались, все
подвергаетсЯ обдумыванию и осмыслению либо же,  в крайнем случае, приведению
в  соответствие с  заранее разработанными общими принципами. „ругие  же люди
удивительным образом пренебрегают мышлением в пользу эмоционального фактора,
то есть чувства.  Ћни  стойко проводЯт  "политику чувств",  и требуетсЯ  уже
действительно чрезвычайнаЯ ситуациЯ, чтобы заставить их задуматьсЯ. ќти люди
представлЯют  собой  полную  противоположность  первому типу,  что  особенно
бросаетсЯ в глаза, когда  первые ЯвлЯютсЯ деловыми партнерами  вторых или же
когда они вступают друг с другом в брак. Џри этом один из них может отдавать
предпочтение  своему  мышлению  независимо   от   того,  экстраверт  он  или
интроверт. ђазве что тогда  он пользуетсЯ им лишь соответствующим длЯ своего
типа образом.
     Ћднако преобладанием той или иной функции объЯснЯютсЯ  не все имеющиесЯ
различиЯ. ‚едь то, что Я называю мыслительным или эмоциональным типом, - это
люди,  которые  опЯть-таки  содержат  в себе  нечто общее,  что  Я  не  могу
охарактеризовать иначе  как словом <i>рациональность</i>.  ’о, что мышление в своей
сути рационально, не будет, пожалуй,  оспаривать никто. Ќо когда мы перейдем
к чувству, поЯвЯтсЯ веские контрдоводы, которые Я не стал бы отметать сразу.
Ќапротив,  Я   могу  заверить,  что  проблема  чувства  задала  мне  немалую
головоломку. Ћднако Я не хочу  перегружать  свой доклад изложением различных
научных   мнений  относительно  этого  понЯтиЯ,   а  лишь   вкратце  выскажу
собственную точку зрениЯ  на данный вопрос. ЋсновнаЯ трудность здесь состоит
в  том, что слова "чувство" или "чувствование" используютсЯ  в самых  разных
значениЯх. Ћсобенно это характерно длЯ  немецкого Языка (немецкое слово "das
Gefuhl" переводитсЯ как "чувство, ощущение, чутье"), в меньшей степени - длЯ
английского и французского. Џожалуй, прежде всего мы  должны строго отделить
это  слово от  понЯтиЯ  "ощущение",  которое  характеризует функцию  органов
чувств.  ‡атем, наверное,  нужно  так  или иначе  договоритьсЯ, что  чувство
сожалениЯ, например, в понЯтийном смысле должно  отличатьсЯ от  чувства, что
изменитсЯ погода или что акции  алюминиевого  концерна  повысЯтсЯ. Џоэтому Я
предложил под чувством в первом  значении  понимать чувствование как таковое
и, наоборот, слово "чувство", использованное в  последнем случае,  убрать из
психологического лексикона и заменить понЯтием  "ощущение", если речь идет о
перцептивном опыте, или понЯтием "интуициЯ",  если речь  идет о  такого рода
восприЯтии,   которое   нельзЯ   непосредственно   свести    к   осознанному
перцептивному опыту. Џоэтому  Я определил <i>ощущение</i> как осознанное восприЯтие
с помощью органов чувств, а <i>интуицию</i> как восприЯтие через бессознательное.
     ђазумеетсЯ, можно до скончаниЯ века дискутировать  о правомерности этих
определений, однако такаЯ дискуссиЯ в конечном счете сводитсЯ к вопросу, как
называть  некоторое  известное   животное:  Rhinozerus,  носорогом  или  еще
как-нибудь  иначе,  ведь, в сущности,  надо  только  знать,  что  и  как  мы
называем. ЏсихологиЯ -  это целина, где Языку  еще только нужно закрепитьсЯ.
’емпературу,   как  известно,   можно  измерЯть  по   ђеомюру,  –ельсию  или
”аренгейту, и единственное, что  нужно  здесь сделать,  это  сказать,  какой
способ использовали длЯ измерениЯ в каждом данном случае.
     Љак следует  из сказанного,  Я рассматриваю чувство в качестве  функции
души, отделЯЯ ее от ощущениЯ и предчувствиЯ или интуиции. ’от, кто смешивает
эти функции с чувством в узком смысле sensu stricto, разумеетсЯ, не способен
признать  рациональность  чувства.  Ќо  кто  их   разделЯет,  тот  не  может
уклонитьсЯ от признаниЯ  того факта, что эмоциональные оценки, эмоциональные
суждениЯ  и  вообще сами  эмоции  могут  быть  не  просто  разумными,  но  и
логичными, последовательными и рассудительными и в  этом смысле точно такими
же,  как мышление. Њыслительному типу данный  факт  кажетсЯ странным,  но он
легко объЯсним  той  характерной особенностью,  что  при  дифференцированной
мыслительной функции  чувство всегда  менее развито, то есть ЯвлЯетсЯ  более
примитивным,  а  значит,  и  контаминированным  с другими функциЯми,  причем
именно  с иррациональными, нелогичными  и внерассудочными, то есть функциЯми
ощущениЯ и  интуиции,  в  задачу  которых  оценка  ситуации не  входит.  Ћбе
последние  функции  противостоЯт рациональным  функциЯм,  причем по причине,
отвечающей  самой  глубокой  их сущности. Љогда мы <i>думаем,</i> то делаем  это  с
намерением прийти к какому-нибудь выводу или заключению,  а когда <i>чувствуем,</i>
то длЯ того, чтобы достичь верной оценки; ощущение же и интуициЯ как функции
восприЯтиЯ имеют целью восприЯтие данного, а не его истолкование или оценку.
‘ледовательно, они просто должны быть открыты длЯ данного, а не  действовать
избирательно   по  определенным   принципам.   „анное  же  по   своей   сути
иррационально,  ибо  не существует методов, с помощью  которых можно было бы
доказать,  что   должно   быть  столько-то   планет  или   столько-то  видов
теплокровных животных. €ррациональность - это то, чего не хватает мышлению и
чувству, рациональность - то, чего не хватает ощущению и интуиции.
     ‘уществует немало людей, реакции которых основываютсЯ, главным образом,
на иррациональности, то есть либо на  ощущении, либо на интуиции, но никогда
на том и  другом  сразу,  ибо ощущение  по  отношению к  интуиции  столь  же
антагонистично, как  мышление по  отношению к чувству.  ‚едь  когда Я своими
ушами   и   глазами   намереваюсь   установить,    что   же   происходит   в
действительности,  Я  могу делать все, что угодно,  только  не  мечтать и не
фантазировать одновременно с этим, но как раз именно это последнее  и должен
делать интуитивист,  чтобы дать простор своему бессознательному или объекту.
‚от почему ощущающий тип ЯвлЯетсЯ антиподом интуитивного. Љ сожалению, времЯ
не  позволЯет  мне вдаватьсЯ  в  те  интересные вариации,  которые возникают
вследствие экстравертной или интровертной установки у иррациональных типов.
     џ бы предпочел сказать еще  несколько слов о закономерных последствиЯх,
к  которым приводит  доминирование какой-либо  одной функции над другими,  а
именно  как  это  сказываетсЯ  на других  функциЯх.  —еловек,  как известно,
никогда  не  может  быть  всем сразу  и  никогда  не  может  быть  полностью
совершенен.  Ћн  развивает всегда только определенные качества  и  оставлЯет
недоразвитыми остальные. —то  же происходит с теми функциЯми, которые  он не
использует ежедневно, а  значит, и не развивает их упражнением? Ћни остаютсЯ
в  той   или  иной   степени  в  примитивном,  инфантильном,  часто  лишь  в
полусознательном, а порой даже в совершенно  бессознательном  состоЯнии; тем
самым они образуют характерную  длЯ каждого типа неполноценность, котораЯ  в
качестве составной части входит в общую  структуру характера.  Ћдностороннее
предпочтение  мышлениЯ  всегда  сопровождаетсЯ  неполноценностью  чувств,  а
дифференцированное восприЯтие таким же образом  сказываетсЯ  на  интуитивной
способности, и наоборот.
     џвлЯетсЯ  ли  какаЯ-либо функциЯ  дифференцированной  или  нет  - можно
довольно  легко определить  по ее  силе,  устойчивости,  последовательности,
надежности и приспособленности.  …е неполноценность, однако, зачастую не так
уж  легко  описать  или  распознать.  ‚ажным  критерием  здесь  ЯвлЯетсЯ  ее
несамостоЯтельность  и  обусловленнаЯ  этим зависимость от  обстоЯтельств  и
других  людей,  а  также  ее  непостоЯнство,  ненадежность  в  употреблении,
суггестивность  и  расплывчатый  характер.  Ќа  неполноценную  (подчиненную)
функцию  никогда нельзЯ  положитьсЯ,  ибо  ею  нельзЯ управлЯть, более того,
можно даже стать ее жертвой.
     Љ  сожалению,  здесь  Я не имею  возможности  дать  детальное  описание
психологических  типов,  и  поэтому  мне  приходитсЯ  довольствоватьсЯ  лишь
кратким изложением основных идей психологической  типологии. Ћбщий результат
моей  предыдущей работы  в  этой  области  состоит в выделении двух основных
типов установки: экстраверсии и интроверсии, а также четырех типов  функций:
мыслительного, ощущающего,  чувствующего и интуитивного, которые варьируют в
зависимости от общей установки и тем самым дают в итоге восемь вариантов.
     ЊенЯ  чуть ли  не с упреком спрашивали, почему Я говорю ровно о четырех
функциЯх, не больше и не меньше. ’о, что их ровно четыре,  получилось прежде
всего  чисто  эмпирически.  Ќо  то, что благодарЯ им достигнута определеннаЯ
степень цельности, можно продемонстрировать следующим соображением. Ћщущение
устанавливает, что происходит фактически. Њышление позволЯет нам узнать, что
означает  данное  чувство  -  какова  его  ценность,  и,  наконец,  интуициЯ
указывает на возможные "откуда"  и "куда", заключенные  в  том, что в данный
момент  имеетсЯ. ЃлагодарЯ этому ориентациЯ  в  современном  мире может быть
такой  же  полной,  как  и  определение  места  в  пространстве  с   помощью
географических  координат.  —етыре  функции  ЯвлЯютсЯ  своего рода  четырьмЯ
сторонами горизонта, столь же произвольными, сколь  и необходимыми. Ќичто не
мешает  сдвинуть  точку координат  в  ту или иную сторону и  вообще  дать им
другие названиЯ. ‚се зависит  от того, как  мы договоримсЯ  и  насколько это
целесообразно.
     Ќо Я  должен признатьсЯ  в одном: мне ни за что не хочетсЯ обходитьсЯ в
своей  психологической исследовательской экспедиции без этого компаса,  и не
по напрашивающейсЯ  общечеловеческой  причине, что  каждый  влюблен  в  свои
собственные идеи, а из-за того объективного факта, что тем  самым поЯвлЯетсЯ
система  измерениЯ и  ориентации,  а это, в свою  очередь, делает  возможным
поЯвление <i>критической психологии</i>, котораЯ так долго у нас отсутствовала.


        4. ЏсихологическаЯ типологиЯ

     [‚первые   опубликовано   под  названием   "Psychologische  Typologie":
Suddeutsche  Monatshefte,  XXXIII, 5  (1936 февраль).  S.264-272.  ЌастоЯщий
перевод  сделан с  английского  изданиЯ  /15-  Vol.6. P.542-555/. Џеревод ‚.
‡еленского.]
     “же  с  самых  ранних  дней  в  истории  науки   была  заметна  попытка
рефлективного  интеллекта  ввести градации между двумЯ  полюсами абсолютного
сходства и различиЯ у людей. ќто реализовалось в некотором количестве типов,
или "темпераментов" - как они тогда были названы, - которые классифицировали
сходства  и  различиЯ в  формальные  категории.  ѓреческий  философ ќмпедокл
попыталсЯ внести порЯдок в хаос естественных Явлений,  разделив их на четыре
стихии:  землЯ, вода, воздух и  огонь.  ’огдашние врачи оказались первыми из
тех, кто применил этот принцип разделениЯ в  соединении с учением о  четырех
качествах: сухой, влажный, холодный, теплый - по отношению к людЯм, и, таким
образом,  они   попытались  свести  путаное  разнообразие   человечества   в
упорЯдоченные группы. Ќаиболее значительными в серии таких попыток оказались
изысканиЯ  ѓалена,  чье  использование  этих  учений  оказывало  влиЯние  на
медицинскую науку  и на  само лечение больных в течение семнадцати столетий.
‘ами  названиЯ  темпераментов  ѓалена  указывают  на  свое  происхождение  в
патологии   четырех   "нравов"  или  "склонностей"   -  качеств.  <i>Њеланхолик</i>
обозначает преобладание черной  желчи, <i>флегматик -</i>  преобладание  флегмы или
слизи (греческое  слово <i>флегма</i> означает огонь, и  флегма рассматривалась как
конечный  продукт воспалениЯ),  <i>сангвиник</i> -  преобладание крови и  <i>холерик -</i>
преобладание желтой желчи.
     ‘егоднЯ  очевидно,  что наше современное  понЯтие  "темперамент"  стало
значительно более психологическим, так как в процессе человеческого развитиЯ
на  протЯжении  последних  двух  тысЯч  лет  "душа" освободилась  от  всЯкой
умопостигаемой  свЯзи  с  холодным ознобом и  лихорадкой  или от желчных или
слизистых   выделений.  „аже   сегоднЯшние  врачи  не  смогли  бы   сравнить
темперамент,   то   есть  определенный  тип  эмоционального  состоЯниЯ   или
возбудимости,  непосредственно  со  спецификой кровообращениЯ или состоЯнием
лимфы,  хотЯ их  профессиЯ  и специфический  подход  к  человеку  с  позиции
физического   недуга  искушает   гораздо   чаще,  нежели   непрофессионалов,
рассматривать  психическое как  конечный  продукт,  зависимый от  физиологии
желез.  Humours  ("соки"  человеческого  организма) сегоднЯшней медицины  не
ЯвлЯютсЯ больше  старыми телесными выделениЯми, но оказываютсЯ более тонкими
гормонами, иногда до значительной  степени  влиЯющими на "темперамент", если
определЯть последний как интегральную сумму эмоциональных реакций. –елостный
телесный  склад, его конституциЯ в  самом широком смысле имеют весьма тесную
взаимосвЯзь  с психологическим темпераментом,  так что мы не вправе обвинЯть
врачей, если  они  рассматривают психические ЯвлениЯ в  значительной степени
зависимыми от тела. ‚ каком-то смысле психическое и есть живое тело, а живое
тело - одушевленнаЯ материЯ; так или иначе, существует нераскрытое  единство
психики и тела, нуждающеесЯ как в физическом, так и в психическом изучении и
исследовании,  другими словами,  это  единство с необходимостью  и  в равной
степени  оказываетсЯ  в  зависимости  как от  тела,  так  и  от  психики,  и
настолько,  насколько  к тому  склонЯетсЯ сам исследователь. Њатериализм XIX
века  утвердил первенство  за телом,  оставив  психическому  статус  чего-то
вторичного  и производного,  позволив  ему  не  больше  реальности,  чем так
называемому  "эпифеномену". ’о,  что  утвердило  себЯ  как  хорошаЯ  рабочаЯ
гипотеза,   а  именно   что   психические  ЯвлениЯ  обусловлены  физическими
процессами,  с приходом  материализма стало философской  презумпцией.  ‹юбаЯ
серьезнаЯ  наука  о живом организме  отвергнет такую  презумпцию, так как, с
одной стороны, она постоЯнно  имеет в виду,  что  живаЯ материЯ ЯвлЯетсЯ все
еще  не  разгаданной тайной, а с другой  -  имеетсЯ  достаточно  объективных
свидетельств,  чтобы  распознать наличие  совершенно  несоединимого  разрыва
между  психическими  и  физическими ЯвлениЯми, так  что  психическаЯ область
ЯвлЯетсЯ не менее таинственной, чем физическаЯ.
     ЊатериалистическаЯ  презумпциЯ  оказалась возможной только  в последнее
времЯ, когда представление человека о психическом,  менЯвшеесЯ на протЯжении
многих  веков,  смогло  освободитьсЯ  от   старых  взглЯдов  и  развитьсЯ  в
достаточно  абстрактном  направлении.  „ревние  представлЯли  психическое  и
телесное вместе  как  неразделимое  единство, поскольку  были  ближе  к тому
первобытному  миру,  в  котором  моральнаЯ  трещина  еще не  пролегла  через
личность,   а   непросвещенное   Язычество   все    еще   чувствовало   себЯ
нераздельно-единым,  детски-невинным  и  не  обремененным  ответственностью.
„ревние египтЯне все еще  сохранили способность предаватьсЯ наивной  радости
при перечислении  тех  грехов,  которых они не совершили: "џ  не отпустил ни
одного  человека  голодным.  џ никого  не  заставил  плакать. џ не  совершил
убийства"   и  так  далее.  ѓерои  ѓомера   плакали,   смеЯлись,  гневались,
перехитрЯли  и убивали друг  друга  в  мире,  где  подобные  вещи  считались
естественными  и  очевидными  как длЯ людей, так  и  длЯ богов, и  олимпийцы
развлекались, проводЯ свои дни в состоЯнии неувЯдающей безответственности.
     ќто происходило на таком  архаическом  уровне, на котором существовал и
выживал  дофилософский человек.  Ћн всецело пребывал  в  тисках  собственных
эмоций. ‚се  страсти, от которых  закипала  его кровь  и колотилось  сердце,
которые  ускорЯли   его   дыхание  или  заставлЯли  затаить  его  вовсе  или
выворачивали его внутренности наизнанку,  - все это было проЯвлением "души".
Џоэтому он поместил душу в  область  диафрагмы (по-гречески phren, что также
означает "разум")  и сердца. € только у первых  философов место разума стало
приписыватьсЯ  голове.  Ќо еще  и  сегоднЯ существуют племена у  негров, чьи
"мысли"  локализованы,  главным образом,  в области живота, а индейцы Џуэбло
"думают" с помощью своего сердца, - только сумасшедший думает своей головой,
говорЯт  они.  Ќа этом уровне  сознаниЯ  существенным  ЯвлЯетсЯ  переживание
чувственных взрывов и ощущение самоединства. Ћднако  одновременно безмолвным
и  трагическим длЯ архаического человека,  начавшего думать, стало поЯвление
дихотомии,  которую Ќицше  положил  у  дверей  ‡аратустры:  обнаружение  пар
противоположностей, разделение  на  четное  и  нечетное,  верхнее и  нижнее,
доброе и злое. ќто была работа древних пифагорейцев, ставшаЯ  их  учением  о
моральной  ответственности  и серьезных метафизических  последствиЯх  греха,
учением,  которое  постепенно   в   течение  веков  просачивалось   во   все
общественные слои, главным образом,  благодарЯ распространению орфических  и
пифагорейских  мистерий.  „аже  Џлатон использовал притчу  о  белых и черных
лошадЯх,  чтобы  проиллюстрировать неподатливость  и полЯрность человеческой
психики, а еще раньше мистерии провозглашали учение о добре, вознаграждаемом
в грЯдущем, и зле, наказываемом в аду. ќти учениЯ  не могли  быть отвергнуты
как  мистический вздор  и  обман философов из  "лесной глуши", о чем заЯвлЯл
Ќицше,  или  как сектантское  ханжество,  так  как уже в VI веке  до  н.  э.
пифагореизм  был  чем-то  вроде государственной религии на  всей  территории
Graecia  Magna (‚еликой ѓреции).  Љроме того, идеи, составлЯвшие основу этих
мистерий,  никогда не умирали,  но пережили философский ренессанс во II веке
до  н.  э., когда оказали огромное влиЯние на  мир александрийской мысли. €х
столкновение с пророчеством ‚етхого ‡авета привело  впоследствии к тому, что
можно назвать началом христианства как мировой религии.
     ’еперь уже из  эллинистического  синкретизма возникает разделение людей
на  типы,  что  было  совершенно  не  свойственно  "гуморальной"  психологии
греческой медицины.  ‚ философском смысле, здесь и  возникли градации  между
парменидовскими  полюсами  света  и  тьмы,   верха  и  низа.   ‹юдей   стали
подразделЯть  на  <i>гиликов</i>  (hylikoi),  <i>психиков</i>  (psychikoi)  и  <i>пневматиков</i>
(pneumaticoi), выделЯЯ соответственно  материальное, психическое и  духовное
бытие.  ЏодобнаЯ классификациЯ не ЯвлЯетсЯ,  конечно,  научной формулировкой
сходств и различий  -  это  критическаЯ  система ценностей, основаннаЯ не на
поведении   и  внешнем  виде   человека  как  фенотипа,  а  на  определениЯх
этического,  мистического  и  философского  свойства.  •отЯ  последние и  не
ЯвлЯютсЯ в точности "христианскими"  понЯтиЯми, они тем не  менее составлЯют
неотъемлемую часть раннего христианства  во  времена ‘вЯтого Џавла. ‘амо его
существование ЯвлЯетсЯ неопровержимым  доказательством того раскола, который
возник в первоначальном единстве человека, целиком  пребывавшего  во  власти
своих эмоций. Џеред этим  человек представал обыкновенным живым существом  и
оставалсЯ  в   таком  качестве  лишь  игрушкой  опыта,  своих   переживаний,
неспособный   к  какому-либо   рефлективному  анализу   относительно  своего
происхождениЯ и своей судьбы. € теперь вдруг он обнаружил себЯ стоЯщим перед
тремЯ  судьбоносными  факторами - наделенный  телом,  душой и  духом,  перед
каждым из которых он имел  моральные обЯзательства. Џредположительно уже при
рождении  было  решено,   проведет  ли  он  свою  жизнь  в  гилическом   или
пневматическом  состоЯнии или  же  в каком-то неопределенном  местоположении
между  ними.   Џрочно  укоренившаЯсЯ  дихотомиЯ  греческого  разума  сделала
последний  более  острым  и  проницательным,   а  результирующий  ее  акцент
значительно  сместилсЯ теперь  на  психическое  и  духовное,  что  привело к
неизбежному отделению  от  гилической области тела. ‚се наивысшие и конечные
цели лежали в моральном предназначении человека, в его духовном сверхмирском
и   сверхземном  конечном   пребывании,   и  отделение   гилической  области
превратилось в расслоение между миром и духом. ’аким образом, первоначальнаЯ
учтиваЯ  мудрость,  выраженнаЯ  в  пифагорейских  парах  противоположностей,
сделалась  страстным  моральным  конфликтом. Ќичто, однако, не  способно так
взбудоражить  наше самосознание и  настороженность, как  состоЯние  войны  с
самим собой.  …два  ли можно помыслить о каком-либо другом более эффективном
средстве  пробудить  человеческую  природу  из безответственного и невинного
полусна  первобытной  ментальности  и  привести  ее  к  состоЯнию осознанной
ответственности.
     ќтот  процесс  называетсЯ  культурным  развитием.  Ћн  в  любом  случае
ЯвлЯетсЯ  развитием  человеческой  возможности  различениЯ  и способности  к
суждению - сознаниЯ вообще. ‘ возрастанием знаниЯ  и  повышением критических
способностей  были  заложены основы длЯ повсеместного  последующего развитиЯ
человеческого разума с точки зрениЯ (с позиции) интеллектуальных достижений.
Ћсобым  умственным  продуктом,  далеко превзошедшим  все достижениЯ древнего
мира,  стала наука.  Ћна  закрыла  трещину между человеком  и природой в том
смысле,  что,  хотЯ  человек  и был  отделен  от  природы,  наука  дала  ему
возможность вновь отыскать свое соответствующее место в естественном порЯдке
вещей. Ћднако его особаЯ метафизическаЯ позициЯ должна  была быть  выброшена
при  этом за борт,  отвергнута настолько, насколько она  не была  обеспечена
верой  в традиционную религию, -  откуда и  возник известный  конфликт между
"верой  и  знанием".  ‚о   всЯком  случае,  наука  осуществила  превосходную
реабилитацию   материи,  и   в  этом   отношении  материализм   может   даже
рассматриватьсЯ как акт исторической справедливости.
     Ќо одна,  безусловно весьма  важнаЯ, область опыта,  сама  человеческаЯ
психика, на очень долгое времЯ осталась заповедной областью метафизики, хотЯ
после ЏросвещениЯ  и делались все увеличивавшиесЯ  серьезные попытки сделать
ее  доступной  научному исследованию.  Џервые экспериментальные  опыты  были
сделаны в области чувственных восприЯтий, а затем постепенно перешли в сферу
ассоциаций.  ќта исследовательскаЯ  линиЯ  проложила путь  экспериментальной
психологии,  и  ее кульминацией  стала  "физиологическаЯ психологиЯ" ‚ундта.
Ѓолее описательный подход в психологии, с которым  вскорости вошли в контакт
медики, получил развитие во ”ранции. …го главными представителЯми были  ’эн,
ђибо и †ане. „анное направление, главным образом, характеризовало то,  что в
нем психическое подразделЯлось на  отдельные механизмы или процессы. ‚ свете
этих попыток  на  сегоднЯ  существует подход, который можно было  бы назвать
"холистическим" - систематическое наблюдение психического как целого. Њногое
указывает  на   то,  что   это   направление   зародилось   в   определенном
биографическом типе, в частности  в том типе, который в древнюю эпоху, также
имеЯ свои специфические преимущества, описывалсЯ как  "удивительнаЯ судьба".
‚ этой свЯзи Я  думаю о ћстине Љернере и его Seeress of  Prevorst и о случае
Ѓлумхардта-старшего и его медиуме  ѓоттлибине „иттусе.  Ћднако,  чтобы  быть
исторически  справедливым, Я  должен  не забыть упомЯнуть средневековую Acta
Sanctorum.
     ќта  линиЯ   исследованиЯ  продолжилась  и  в  более  поздних  работах,
свЯзанных  с именами “ильЯма „жемса,  ”рейда  и  ’еодора ”лурной (Flournoy).
„жемс и его  друг  ”лурной,  швейцарский  психолог, сделали попытку  описать
целостную  феноменологию  психического,  а  также  обозреть   ее  как  нечто
целостное. ”рейд  также,  как  врач,  взЯл  за исходную точку целостность  и
неразделимость человеческой личности, хотЯ,  в соответствии с духом времени,
он  ограничилсЯ  исследованием  инстинктивных  механизмов  и  индивидуальных
процессов. Ћн  также  сузил картину  человека до  целостности весьма  важной
"буржуазной" коллективной личности,  и это с  неизбежностью  привело  его  к
философски односторонним  интерпретациЯм. ”рейд,  к  несчастью,  не выдержал
искушений  медика и все психическое свел  к телесному,  сделав это в  манере
старых "гуморальных"  психологов, не  без революционных жестов в сторону тех
метафизических заповедников, к которым он питал свЯщенный страх.
     ‚ отличие от ”рейда,  который после правильного психологического старта
повернул   назад   в   сторону   древнего   предположениЯ   о   верховенстве
(суверенитете,  независимости) физической конституции и  попыталсЯ вернутьсЯ
обратно в теорию, в которой инстинктивные процессы  обусловлены телесными, Я
начинаю  с  предпосылки  о  верховенстве  психического. ’ак  как телесное  и
психическое в некотором  смысле образуют единство - хотЯ в проЯвлениЯх своей
природы они совершенно  различны, -  мы  не  можем  не  приписать реальность
каждому из них. Џока у нас нет способа постигнуть это  единство, не остаетсЯ
ничего другого, как изучать их отдельно и временно относитьсЯ к ним как к не
зависЯщим друг от друга, по крайней мере по своей структуре.  Ќо то, что они
не  таковы,  можно  наблюдать  каждый день  на  самих себе.  •отЯ если бы мы
ограничились только этим, то никогда не были бы в состоЯнии понЯть  что-либо
в психическом вообще.
     ’еперь же, если  мы предположим независимое верховенство  психического,
то  освободим  себЯ  от - на  данный момент -  неразрешимой задачи  сведениЯ
проЯвлений  психического  на  нечто определенно  физическое.  Њы можем затем
принЯть  проЯвлениЯ  психического  как  выражениЯ  его  внутреннего бытиЯ  и
попытатьсЯ установить определенные сходства и соответствиЯ или типы. Џоэтому
когда  Я  говорю  о  психологической  типологии,  то  имею  под этим в  виду
формулировку структурных элементов  психического,  а не описание психических
проЯвлений  (эманации)  индивидуального  типа   конституции.   Џоследнее,  в
частности,  рассматриваетсЯ в исследованиЯх  о  строении  тела  и  характере
Љречмера.
     ‚  своей  книге   <i>"Џсихологические  типы"  Я</i>  дал   подробное  описание
исключительно  психологической  типологии.  Џроведенное   мной  исследование
основывалось  на  двадцатилетней  врачебной  работе,  позволившей мне  тесно
соприкоснутьсЯ с людьми самых разных классов и уровней со всего  мира. Љогда
начинаешь молодым доктором, то голова все еще  полна клиническими случаЯми и
диагнозами.  ‘о временем, правда, накапливаютсЯ впечатлениЯ совершенно иного
рода.  ‘реди   них  -   ошеломлЯюще   огромное   разнообразие   человеческих
индивидуальностей,    хаотическое    изобилие    индивидуальных     случаев.
‘пецифические обстоЯтельства вокруг них,  и  прежде всего сами специфические
характеры, и создают клинические  картины, картины,  которые, даже  при всем
желании, могут быть втиснуты  в смирительную рубашку диагноза  только силой.
’от факт,  что определенное расстройство может  получить  то  или  иное имЯ,
выглЯдит  совершено  несоответствующим  рЯдом с  ошеломлЯющим  впечатлением,
свидетельствующим,  что  все клинические  картины  ЯвлЯютсЯ  многочисленными
подражательными или сценическими демонстрациЯми определенных конкретных черт
характера. ЏатологическаЯ проблема, к  которой все и сводитсЯ, фактически не
имеет ничего общего  с клинической картиной, а, по сути, ЯвлЯетсЯ выражением
характера.  „аже  сами  комплексы,  эти "Ядерные элементы" невроза, ЯвлЯютсЯ
среди  прочего   простыми   сопутствующими   обстоЯтельствами  определенного
характерологического предрасположениЯ. ‹егче  всего это увидеть  в отношении
пациента  к  своей родительской семье. ‘кажем, он ЯвлЯетсЯ одним из  четырех
детей у своих  родителей, не самым младшим и не  самым старшим, имеет  то же
самое образование и обусловленное поведение, что и другие. Ћднако  он болен,
а  они  здоровы. Ђнамнез показывает,  что всЯ сериЯ воздействий, которым он,
как  и  другие,  был  подвержен  и  от  которых  все  они   страдали,  имела
патологическое влиЯние  только на него одного - по  крайней мере  внешне, по
всей видимости. ‚ действительности, эти воздействиЯ  и в его случае  не были
этиологическими  факторами,  и  в   их   фальшивости   нетрудно   убедитьсЯ.
„ействительнаЯ причина  невроза  лежит в специфическом  способе,  которым он
реагирует и ассимилирует эти влиЯниЯ, исходЯщие из окружающей среды.
     ‚ сравнении множества подобных случаев мне постепенно становилось Ясно,
что  должны быть  две фундаментально разные  общие  установки, которые делЯт
людей   на   две   группы,   обеспечиваЯ  всему   человечеству   возможность
высокодифференцированной индивидуальности.  Џоскольку очевидно, что  это  не
сам случай как таковой, то можно сказать лишь, что  даннаЯ разница установок
оказываетсЯ легко наблюдаемой, только когда  мы  сталкиваемсЯ с относительно
хорошо   дифференцированной  личностью,   другими   словами,  это   обретает
практическую  важность   только  после   достижениЯ   определенной   степени
дифференциации. Џатологические случаи такого рода  - это почти  всегда люди,
которые  отклонЯютсЯ  от семейного  типа и  в  результате  не находЯт больше
достаточной  защиты в  своей  унаследованной  инстинктивной  основе.  ‘лабые
инстинкты   ЯвлЯютсЯ   одной   из   первейших  причин   развитиЯ   привычной
односторонней  установки,  хотЯ,  в  крайнем  случае,  это  обусловлено  или
подкреплено наследственностью .
     џ назвал  эти две  фундаментально  различные установки <i>экстраверсией</i>  и
<i>интроверсией.</i>  ќкстраверсиЯ характеризуетсЯ  интересом  к внешнему  объекту,
отзывчивостью и готовностью воспринимать внешние событиЯ, желанием  влиЯть и
оказыватьсЯ под влиЯнием  событий, потребностью вступать во взаимодействие с
внешним миром,  способностью  выносить  суматоху  и  шум  любого  рода,  а в
действительности  находить  в  этом  удовольствие,  способностью  удерживать
постоЯнное внимание к окружающему миру, заводить много друзей и знакомых без
особого, впрочем, разбора и в конечном  итоге присутствием ощущениЯ огромной
важности быть рЯдом с кем-то избранным, а следовательно, сильной склонностью
демонстрировать самого себЯ. ‘оответственно, жизненнаЯ философиЯ экстраверта
и  его этика  несут  в  себе,  как правило,  высококоллективистскую  природу
(начало)  с  сильной  склонностью к альтруизму.  …го  совесть в значительной
степени  зависит от  общественного  мнениЯ.  Њоральные  опасениЯ  поЯвлЯютсЯ
главным образом  тогда,  когда  "другие  люди знают". ђелигиозные  убеждениЯ
такого человека определЯютсЯ, так сказать, большинством голосов.
     „ействительный субъект, экстраверт как субъективное  существо, ЯвлЯетсЯ
-   насколько   это  возможно  -  погруженным  в  темноту.  Ћн  прЯчет  свое
субъективное начало  от самого себЯ под покровом бессознательного. Ќежелание
подчинЯть  свои  собственные  мотивы  и побуждениЯ  критическому  осмыслению
выражено очень Явственно. “ него нет секретов, он не может хранить их долго,
поскольку всем  делитсЯ с другими. …сли же нечто не могущее быть  упомЯнутым
коснетсЯ его, такой человек предпочтет  это  забыть. €збегаетсЯ все, от чего
может потускнеть  парад оптимизма и позитивизма. Ћ  чем бы он ни думал, чего
ни делал или ни намеревалсЯ сделать, подаетсЯ убедительно и тепло.
     ЏсихическаЯ  жизнь данного личностного типа разыгрываетсЯ, так сказать,
за  пределами его самого,  в окружающей  среде.  Ћн живет в других  и  через
других - любые размышлениЯ о  себе приводЯт его в содрогание. ЏрЯчущиесЯ там
опасности   лучше  всего  преодолеваютсЯ  шумом.  …сли  у  него   и  имеетсЯ
"комплекс", он находит прибежище в социальном кружении, суматохе и позволЯет
по  нескольку  раз  на дню быть уверЯемым,  что все в порЯдке. ‚ том случае,
если  он не  слишком вмешиваетсЯ  в чужие дела,  не слишком  напорист  и  не
слишком поверхностен, он  может быть Ярко  выраженным  полезным членом любой
общины.
     ‚  этой короткой статье  Я вынужден довольствоватьсЯ беглым очерком.  џ
просто  намерен  дать читателю  некоторую идею того, что  собой представлЯет
экстраверсиЯ,  нечто,   что  он  может  привести  в  соответствие  со  своим
собственным знанием о  человеческой природе. џ сознательно  начал с описаниЯ
экстраверсии,  поскольку даннаЯ установка знакома  каждому, -  экстраверт не
только живет в этой установке, но  и всЯчески демонстрирует ее  перед своими
товарищами  из  принципа.  Љроме  того,   такаЯ   установка  согласуетсЯ   с
определенными общепризнанными идеалами и моральными устоЯми.
     <i>€нтроверсиЯ,</i> с другой стороны, направленнаЯ не на объект, а на субъекта
и не ориентированнаЯ объектом, поддаетсЯ наблюдению не  так легко. €нтроверт
не  столь  доступен,  он  как бы находитсЯ  в  постоЯнном  отступлении перед
объектом, пасует перед ним. Ћн держитсЯ  в отдалении от  внешних событий, не
вступаЯ во взаимосвЯзь с ними, и проЯвлЯет отчетливое негативное отношение к
обществу, как только оказываетсЯ среди изрЯдного количества людей. ‚ больших
компаниЯх  он чувствует  себЯ одиноким и  потерЯнным.  —ем  гуще  толпа, тем
сильнее нарастает  его сопротивление.  Џо  крайней  мере, он не "с ней" и не
испытывает  любви  к сборищам  энтузиастов.  …го  нельзЯ  отнести  к разрЯду
общительного человека.  ’о,  что  он  делает,  он  делает  своим собственным
образом,   загораживаЯсь  от  влиЯний   со  стороны.  ’акой  человек   имеет
обыкновение  выглЯдеть неловким,  неуклюжим, зачастую нарочито сдержанным, и
так уж водитсЯ, что либо по причине некоторой бесцеремонности манеры, или же
из-за своей  мрачной недоступности,  или чего-либо совершенного  некстати он
невольно наносит людЯм обиду. ‘вои лучшие качества он приберегает длЯ самого
себЯ и вообще  делает все возможное, чтобы умолчать о них. Ћн легко делаетсЯ
недоверчивым, своевольным, часто страдает от неполноценности своих чувств  и
по этой причине ЯвлЯетсЯ также завистливым. …го способность постигать объект
осуществлЯетсЯ не  благодарЯ страху, а  по причине того, что объект  кажетсЯ
ему   негативным,  требующим  к  себе  вниманиЯ,  непреодолимым   или   даже
угрожающим. Џоэтому он подозревает всех во "всех смертных грехах", все времЯ
боитсЯ оказатьсЯ в дураках, так что  обычно  оказываетсЯ  очень  обидчивым и
раздражительным. Ћн  окружает себЯ колючей проволокой  затруднений настолько
плотно и непроницаемо, что в конце концов сам же предпочитает делать что-то,
чем  отсиживатьсЯ  внутри.  Ћн  противостоит  миру  тщательно  разработанной
оборонительной  системой,  составленной  из  скрупулезности,  педантичности,
умеренности и бережливости, предусмотрительности, "высокогубой" правильности
и честности, болезненной совестливости,  вежливости и открытого недовериЯ. ‚
его картине мира мало розовых  красок, поскольку он сверхкритичен и в  любом
супе  обнаружит волос. ‚  обычных  условиЯх  он  пессимистичен и обеспокоен,
потому что  мир и  человеческие существа  не добры  ни на  йоту и  стремЯтсЯ
сокрушить его, так что он никогда  не чувствует себЯ принЯтым  и обласканным
ими. Ќо и он сам также не приемлет этого мира, во всЯком случае не до конца,
не  вполне, поскольку  вначале все  должно  быть  им осмыслено  и  обсуждено
согласно  собственным критическим  стандартам. ‚ конечном  итоге принимаютсЯ
только те вещи, из  которых,  по различным  субъективным причинам,  он может
извлечь собственную выгоду.
     „лЯ   него  любые   размышлениЯ  и  раздумьЯ  о  самом   себе  -  сущее
удовольствие. …го собственный мир - безопаснаЯ гавань, заботливо опекаемый и
огороженный сад,  закрытый длЯ  публики  и  спрЯтанный от  любопытных  глаз.
‹учшим ЯвлЯетсЯ  своЯ собственнаЯ компаниЯ. ‚ своем  мире он  чувствует себЯ
как дома, и  любые  изменениЯ  в  нем производит  только он  сам. …го лучшаЯ
работа  совершаетсЯ  с  привлечением   своих  собственных  возможностей,  по
собственной  инициативе  и  собственным путем. …сли он  и преуспевает  после
длительной  и  изнурительной борьбы  по  усвоению чего-либо чуждого  ему, то
способен  добитьсЯ  прекрасных  результатов. ’олпа, большинство  взглЯдов  и
мнений, общественнаЯ молва, общий энтузиазм никогда не убедЯт  его ни в чем,
а, скорее, заставЯт укрытьсЯ еще глубже в своей скорлупе.
     …го взаимоотношениЯ с другими  людьми делаютсЯ теплее только в условиЯх
гарантированной  безопасности,  когда  он  может  отложить  в  сторону  свое
защитное  недоверие.   Џоскольку  такое   происходит   с   ним  нечасто,  то
соответственно  число его  друзей  и  знакомых  очень  ограничено.  ’ак  что
психическаЯ жизнь данного  типа целиком разыгрываетсЯ  внутри. €  если там и
возникают трудности и конфликты,  то  все  двери  и  окна оказываютсЯ плотно
закрытыми. €нтроверт замыкаетсЯ в себе вместе со своими комплексами, пока не
заканчивает в полной изолЯции.
     ЌесмотрЯ на все эти особенности, интроверт ни в коем случае не ЯвлЯетсЯ
социальной   потерей.   …го  уход  в  себЯ  не  представлЯет  окончательного
самоотречениЯ  от мира, но ЯвлЯет поиск успокоениЯ, в котором уединение дает
ему возможность сделать  свой вклад в жизнь сообщества. „анный  тип личности
оказываетсЯ   жертвой    многочисленных    недоразумений    -    не    из-за
несправедливости, а  потому что  он  сам вызывает их. Ћн не может быть также
свободен от обвинений в получении тайного удовольствиЯ от мистификации, ведь
подобное недоразумение приносит ему определенное  удовлетворение,  поскольку
подтверждает  его  пессимистическую точку  зрениЯ. €з всего  этого  нетрудно
понЯть,  почему  его  обвинЯют в  холодности, гордыне,  упрЯмстве,  эгоизме,
самодовольстве и  тщеславии,  капризности и почему его  постоЯнно увещевают,
что   преданность   общественным   интересам,  общительность,   невозмутимаЯ
изысканность  и   самоотверженное  доверие  могущественной  власти  ЯвлЯютсЯ
истинными добродетелЯми и свидетельствуют о здоровой и энергичной жизни.
     €нтроверт   вполне  достаточно   понимает   и   признает  существование
вышеназванных добродетелей и допускает, что  где-то, возможно, - только не в
кругу  его знакомых - и  существуют прекрасные одухотворенные  люди, которые
наслаждаютсЯ  неразбавленным  обладанием  этими  идеальными  качествами.  Ќо
самокритика и  осознание своих собственных  мотивов  довольно быстро выводЯт
его  из заблуждениЯ  относительно  его способности к  таким добродетелЯм,  а
недоверчивый  острый  взглЯд,  обостренный  беспокойством,   позволЯет   ему
постоЯнно обнаруживать у своих сотоварищей и сограждан ослиные уши, торчащие
из-под  львиной  гривы.  € мир,  и  люди  ЯвлЯютсЯ  длЯ  него  возмутителЯми
спокойствиЯ  и  источником  опасности,  не  доставлЯЯ  ему  соответствующего
стандарта,   по  которому  он  мог  бы  в  конечном  итоге  ориентироватьсЯ.
…динственно, что ЯвлЯетсЯ длЯ него неоспоримо верным, - это его субъективный
мир,   который  -  как  иногда,  в  моменты   социальных   галлюцинаций  ему
представлЯетсЯ, - ЯвлЯетсЯ объективным. ’аких людей  весьма  легко  было  бы
обвинить  в наихудшем  виде  субъективизма  и  в нездоровом  индивидуализме,
пребывай  мы вне  всЯких  сомнений  по поводу  существованиЯ  только  одного
объективного мира.  Ќо такаЯ правда,  если  она  и  существует, аксиомой  не
ЯвлЯетсЯ - это  всего-навсего половина правды, другаЯ же ее половина состоит
в том, что мир <i>также</i> пребывает  и  в том виде, в каком он видитсЯ людЯм, и в
конечном счете индивиду.  Ќикакого мира  попросту не существует  и вовсе без
проницательного, узнающего  о  нем субъекта.  Џоследнее, сколь  бы  малым  и
незаметным   оно   ни   представлЯлось,   всегда  ЯвлЯетсЯ   другим  устоем,
поддерживающим  весь мост  феноменального мира.  ‚лечение к субъекту поэтому
обладает  той  же  самой  валидностью,  что  и  влечение  к так  называемому
объективному  миру,  поскольку  мир этот  базируетсЯ  на  самой  психической
реальности.  Ќо   одновременно  это  и  реальность  со  своими  собственными
специфическими  законами, не относЯщимисЯ по  своей  природе  к производным,
вторичным.
     „ве  установки,  экстраверсиЯ и  интроверсиЯ, ЯвлЯютсЯ противоположными
формами,  которые дали знать  о  себе  не в  меньшей  степени  и  в  истории
человеческой мысли.  Џроблемы,  поднЯтые ими,  были  в  значительной степени
предвидены ”ридрихом иллером  и  лежат в основе  его  <i>Џисем об эстетическом
воспитании.</i> Ќо так как понЯтие бессознательного было ему еще не известно, то
иллер не смог добитьсЯ  удовлетворительного  решениЯ.  Ќо,  кроме  того,  и
философы, оснащенные гораздо  лучше в плане  более  глубокого продвижениЯ  в
данном   вопросе,   не   пожелали  подчинить   свою   мыслительную   функцию
основательной психологической  критике  и  поэтому  остались  в  стороне  от
подобных дискуссий.  „олжно  быть, однако, Ясно,  что внутреннЯЯ  полЯрность
такой установки оказывает очень сильное влиЯние на собственную точку  зрениЯ
философа.
     „лЯ экстраверта объект интересен  и привлекателен  <i>априори,</i> так же  как
субъект или  психическаЯ  реальность длЯ  интроверта.  Џоэтому  мы  могли бы
использовать выражение "нуминальный акцент" длЯ данного факта, под которым Я
подразумеваю  то,  что  длЯ  экстраверта   качество  положительного  смысла,
важности  и  ценности  закреплено  прежде всего за  объектом, так что объект
играет  господствующую, определЯющую и  решающую  роль  во  всех психически