это
"общий хозЯин психических функций".  Ќо как раз  на примере „жемса  особенно
Ясно  видно,  что такое  понимание  сознаниЯ полностью  остаетсЯ  в пределах
учениЯ о его бескачественности и  неопределимости. ‚едь именно „жемс говорил
о себе:  "‚от  уже  двадцать  лет,  как Я усомнилсЯ в существовании  сущего,
именуемого сознанием... Њне кажетсЯ, что настало времЯ всем открыто отречьсЯ
от него"16.
     Ќи   экспериментальнаЯ   интроспекциЯ   вюрцбуржцев,  ни  феноменологиЯ
ѓуссерлЯ и  экзистенционалистов не  были  в  состоЯнии проникнуть в строение
сознаниЯ.  Ќапротив, понимаЯ  под  сознанием его  феноменальный состав с его
внутренними, идеальными отношениЯми,  они настаивают  на "депсихологизации",
если можно так  выразитьсЯ,  этих внутренних отношений. ЏсихологиЯ  сознаниЯ
полностью  растворЯетсЯ в  феноменологии.  ‹юбопытно отметить,  что  авторы,
ставившие  своей  целью  проникнуть  "за" сознание  и  развивавшие  учение о
бессознательной сфере психики,  сохранЯли это  же понимание  сознаниЯ -  как
"свЯзанной  организации  психических  процессов"  (”рейд).   Љак   и  другие
представители глубинной психологии, ”рейд выводит проблему сознаниЯ за сферу
собственно психологии.  ‚едь главнаЯ инстанциЯ,  представлЯющаЯ  сознание, -
"сверх-Я", - по существу ЯвлЯетсЯ метапсихическим.
     Њетафизические позиции  в подходе  к сознанию, собственно, и  не  могли
привести психологию  ни  к какому  иному его пониманию. •отЯ идеЯ развитиЯ и
проникла   в    домарксистскую    психологическую    мысль,    особенно    в
послеспенсеровский  период, она не была распространена на решение проблемы о
природе  человеческой  психики, так что последнЯЯ продолжала рассматриватьсЯ
как нечто  предсуществующее  и  лишь  "наполнЯющеесЯ"  новыми  содержаниЯми.
ќти-то метафизические позиции и были разрушены диалектико-материалистическим
воззрением,   открывшим   перед   психологией   сознаниЯ   совершенно  новые
перспективы.
     €сходное  положение  марксизма  о  сознании  состоит  в  том,  что  оно
представлЯет  собой качественно особую форму  психики. •отЯ сознание и имеет
свою длительную предысторию в эволюции животного мира, впервые оно возникает
у человека в процессе становлениЯ труда и общественных отношений. ‘ознание с
самого начала есть общественный продукт17.
     Њарксистское положение о  необходимости и  о  реальной функции сознаниЯ
полностью исключает возможность рассматривать  в психологии ЯвлениЯ сознаниЯ
лишь как  эпифеномены, сопровождающие мозговые  процессы и ту  деЯтельность,
которую  они реализуют. ‚месте с  тем психологиЯ,  конечно, не может  просто
постулировать активность сознаниЯ. ‡адача психологической науки  заключаетсЯ
в том, чтобы научно объЯснить действенную роль сознаниЯ, а это возможно лишь
при условии коренного изменениЯ самого подхода к проблеме и прежде всего при
условии отказа от того ограниченного антропологического взглЯда на познание,
который заставлЯет  искать  его объЯснение в  процессах,  разыгрывающихсЯ  в
голове  индивида  под  влиЯнием  воздействующих  на  него  раздражителей,  -
взглЯда, неизбежно возвращающего психологию на паралелистические позиции.
     „ействительное объЯснение  сознаниЯ  лежит не  в  этих  процессах,  а в
общественных условиЯх и  способах  той  деЯтельности,  котораЯ  создает  его
необходимость,  - в деЯтельности трудовой. ќта деЯтельность  характеризуетсЯ
тем, что происходит  ее овеществление, ее "угасание", по выражению Њаркса, в
продукте.
     "’о, - пишет Њаркс в "Љапитале", -  что на стороне рабочего проЯвлЯлось
в форме деЯтельности  [Unruhe], теперь на стороне продукта выступает в форме
покоЯщегосЯ  свойства  [ruhende  Eigenschaft],  в форме бытиЯ"18. "‚о  времЯ
процесса труда,  -  читаем  мы  ниже,  -  труд  постоЯнно переходит из формы
деЯтельности в форму бытиЯ, из формы движениЯ в форму предметности"19.
     ‚ этом  процессе происходит  опредмечивание также и  тех представлений,
которые  побуждают, направлЯют  и регулируют  деЯтельность  субъекта.  ‚  ее
продукте они  обретают новую форму  существованиЯ в виде внешних, чувственно
воспринимаемых  объектов. ’еперь  в  своей внешней,  экстериоризованной  или
экзотерической форме они сами  становЯтсЯ объектами отражениЯ. ‘оотнесение с
исходными представлениЯми и есть процесс их осознаниЯ субъектом - процесс, в
результате которого они получают в его голове  свое удвоение, свое идеальное
бытие.
     ’акое описание процесса осознаниЯ ЯвлЯетсЯ, однако, неполным. „лЯ того,
чтобы  этот  процесс   мог  осуществитьсЯ,  объект  должен  выступить  перед
человеком именно как запечатлевший психическое содержание деЯтельности, т.е.
своей идеальной  стороной. ‚ыделение этой  последней, однако,  не может быть
понЯто в  отвлечении от  общественных свЯзей,  в которые необходимо вступают
участники  труда,  от  их  общениЯ.  ‚ступаЯ  в  общение между  собой,  люди
производЯт  также Язык,  служащий длЯ означениЯ предмета, средств  и  самого
процесса труда.  Ђкты  означениЯ и  суть  не что  иное,  как  акты выделениЯ
идеальной  стороны  объектов,  а присвоение  индивидами  Языка  - присвоение
означаемого им в форме  его осознаниЯ. "...џзык, - замечает Њаркс и ќнгельс,
-  есть  практическое,  существующее и длЯ  других людей  и лишь  тем  самым
существующее также и длЯ менЯ самого, действительное сознание..."20
     ќто  положение, однако, отнюдь не может быть  истолковано в том смысле,
что  сознание порождаетсЯ  Языком. џзык ЯвлЯетсЯ не его демиургом,  а формой
его  существованиЯ.   Џри  этом  слова,  Языковые  знаки  -  это  не  просто
заместители  вещей,  их   условные  субституты.  ‡а  словесными   значениЯми
скрываетсЯ общественнаЯ практика,  преобразованнаЯ и кристаллизованнаЯ в них
деЯтельность, в процессе которой только и раскрываетсЯ  человеку объективнаЯ
реальность.
     Љонечно, развитие  сознаниЯ у каждого отдельного человека не  повторЯет
общественно-исторического процесса  производства сознаниЯ.  Ќо  сознательное
отражение  мира  не возникает у него и  в  результате прЯмой проекции на его
мозг  представлений и понЯтий, выработанных предшествующими поколениЯми. …го
сознание тоже ЯвлЯетсЯ продуктом  его деЯтельности в предметном мире. ‚ этой
деЯтельности, опосредованной  общением с  другими  людьми,  и осуществлЯетсЯ
процесс   присвоениЯ   (Aneignung)   им   духовных   богатств,   накопленных
человеческим родом (Menschengattung) и воплощенных в предметной  чувственной
форме21. Џри  этом  само  предметное  бытие человеческой деЯтельности (Њаркс
говорит - промышленности, поЯснЯЯ, что всЯ человеческаЯ деЯтельность была до
сих пор  трудом, т.е.  промышленностью)  выступает  в  качестве  "чувственно
представшей перед нами человеческой психологией"22.
     €так, радикальное длЯ психологической  теории открытие Њаркса состоит в
том,  что  сознание   есть  не  проЯвление  некоей  мистической  способности
человеческого мозга излучать "свет сознаниЯ" под  влиЯнием воздействующих на
него  вещей  -  раздражителей,  а  продукт  тех  особых, т.е.  общественных,
отношений, в которые вступают люди и которые лишь реализуютсЯ посредством их
мозга, их органов чувств и органов действиЯ. ‚ порождаемых этими отношениЯми
процессах и происходит полагание объектов в форме  их субъективных образов в
голове человека, в форме сознаниЯ.
     ‚месте  с теорией сознаниЯ Њарксом  были  разработаны и  основы научной
истории  сознаниЯ людей.  ‚ажность  этого длЯ психологической науки  едва ли
можно переоценить.
     ЌесмотрЯ  на  то, что  психологиЯ  располагает  большим  материалом  по
историческому  развитию мышлениЯ,  памЯти и  других  психических  процессов,
собранным  главным  образом историками культуры  и этнографами,  центральнаЯ
проблема - проблема исторических этапов формированиЯ сознаниЯ - оставалась в
ней нерешенной.
     Њаркс   и   ќнгельс   не  только  создали  общий   метод  исторического
исследованиЯ сознаниЯ; они  раскрыли также и те  фундаментальные  изменениЯ,
которые претерпевает сознание человека в ходе  развитиЯ общества. ђечь  идет
прежде всего  об  этапе первоначального  становлениЯ  сознаниЯ и  Языка и об
этапе  превращениЯ  сознаниЯ  во  всеобщую  форму  специфически человеческой
психики, когда отражение  в  форме сознаниЯ  распространЯетсЯ на  весь  круг
Явлений окружающего человека мира, на собственную его деЯтельность и на него
самого23. Ћсобенно же большое значение  имеет учение Њаркса о тех изменениЯх
сознаниЯ,  которые  оно  претерпевает  в  условиЯх  развитиЯ   общественного
разделениЯ  труда,  отделениЯ  основной  массы  производителей   от  средств
производства  и  обособлениЯ  теоретической  деЯтельности  от  практической.
Џорождаемое  развитием   частной   собственности  экономическое   отчуждение
приводит  к отчуждению,  к дезинтеграции  также  и сознаниЯ людей. ЏоследнЯЯ
выражаетсЯ  в  том,  что  возникает   неадекватность  того  смысла,  который
приобретает длЯ человека его  деЯтельность  и ее  продукт,  их  объективному
значению.  ќта дезинтегрированность  сознаниЯ  уничтожаетсЯ  лишь  вместе  с
уничтожением породивших ее отношений частной собственности, с  переходом  от
классового общества к коммунистическому. "...Љоммунизм, - писал Њаркс, - уже
мыслит  себЯ  как реинтеграцию или возвращение  человека к самому себе,  как
уничтожение человеческого самоотчуждениЯ..."24.
     ќти  теоретические  положениЯ  Њаркса приобретают  особенно  актуальный
смысл в  наше времЯ.  Ћни дают ориентировку научной  психологии в  подходе к
сложнейшим  проблемам  изменениЯ  сознаниЯ   человека   в  социалистическом,
коммунистическом обществе, в  решении тех конкретных психологических  задач,
которые  выступают  сейчас  не  только  в   сфере  воспитаниЯ  подрастающего
поколениЯ, но и в области организации труда, общениЯ людей и в других сферах
проЯвлениЯ человеческой личности.

        3. Џ‘€•Ћ‹Ћѓ€џ ЏЋ‡ЌЂ‚Ђ’…‹њЌ›• ЏђЋ–…‘‘Ћ‚
     Њарксистское   учение   о   природе  сознаниЯ  создало   общую   теорию
человеческой психики. ‚месте с тем оно нашло свое воплощение в теоретическом
решении таких  крупнейших проблем,  как проблема  восприЯтиЯ  и мышлениЯ.  ‚
каждую из  них Њарксом  были внесены идеи,  которые  длЯ научной  психологии
ЯвлЯютсЯ основополагающими. €деи  эти предвосхитили на  многие годы  главное
направление  ее развитиЯ  в области  психологического  изучениЯ восприЯтиЯ и
мыслительной деЯтельности человека.
     Њарксизм  рассматривает восприЯтие,  т.е.  непосредственно  чувственное
отражение действительности,  и как ступень, и  как основную форму  познаниЯ,
достигающую  в  процессе  исторического  развитиЯ человека  высокой  степени
совершенства.
     ‚озможности восприЯтиЯ,  разумеетсЯ,  обусловлены  устройством  органов
чувств  человека, его  сенсорными способностЯми,  или,  говорЯ Языком ранних
произведений Њаркса,  соответствующими  сущностными  его силами.  Ћднако длЯ
того,  чтобы в голове человека возник  осЯзательный, зрительный или слуховой
образ предмета, необходимо, чтобы между человеком и этим предметом сложилось
деЯтельное  отношение. Ћт  процессов,  реализующих это отношение, и  зависит
адекватность  и  степень  полноты  образа.  ‡начит,  чтобы  научно объЯснить
возникновение и особенности субъективного чувственного образа,  недостаточно
изучить, с  одной стороны, устройство и работу органов чувств, а  с другой -
физическую  природу воздействий,  оказываемых на  них  предметом. Ќужно  еще
проникнуть  в  деЯтельность субъекта, опосредующую  его  свЯзи  с предметным
миром.
     ‘овсем   иной,  созерцательно-сенсуалистический  подход   к  восприЯтию
господствовал в домарксистской  психологии. Џодход этот нашел свое выражение
в  том  казавшемсЯ  самоочевидным  положении,  которое  было  сформулировано
психологами-сенсуалистами: длЯ того, чтобы в  сознании человека возник образ
предмета, достаточно иметь этот предмет перед глазами.
     ‡наЯ,   с   одной   стороны,   человека   с  его  морфофизиологическими
особенностЯми,  а с другой  - противостоЯщий ему  мир вещей, психологическое
исследование   восприЯтиЯ   встало   перед   неразрешимыми    теоретическими
трудностЯми.  ‚  частности,  нельзЯ  было  объЯснить главного:  адекватности
субъективного  образа  объективной реальности. Џоэтому психологиЯ восприЯтиЯ
на деле оказалась  не  в  состоЯнии  выйти  за  пределы истолкований в  духе
физиологического  идеализма и иероглифизма и вынуждена  была аппелировать  к
таким   понЯтиЯм,   как   способность   к   структурированию,    образованию
"гельштальтов".  Џри  этом  многие  факты  из   области  восприЯтиЯ  все  же
оставались без  объЯснениЯ.  Љ их числу относитсЯ, в  частности,  совершенно
капитальный  факт, состоЯщий в том, что эффекты,  вызываемые в наших органах
воздействием  внешних  предметов, мы  воспринимаем не как  свои  собственные
состоЯниЯ, а как то, что находитсЯ вне нас, - факт, который, кстати сказать,
был привлечен Њарксом  длЯ поЯснениЯ одной из сторон превращениЯ в  сознании
людей человеческих отношений в находЯщиесЯ вне их отношениЯ вещей25.
     ’олько под давлением все новых  и новых  фактов, накопленных особенно в
последние,  так  сказать,  "постгештальтовские"  годы, усилиЯ исследователей
направились  на  изучение  той  деЯтельности  субъекта, в  процессе  которой
формируютсЯ образы восприЯтиЯ. ЏоЯвились многочисленные работы,  посвЯщенные
исследованию   генезиса  структуры  и   состава  перцептивных   действий   -
осЯзательных, зрительных и, наконец,  слуховых. Џонадобилось, таким образом,
целое столетие, чтобы  психологиЯ освободилась от подхода  к восприЯтию  как
результату   одностороннего   воздействиЯ   внешних   вещей  на  пассивного,
созерцающего мир субъекта, и чтобы в  ней  начал складыватьсЯ новый подход к
перцептивным процессам.
     Љонечно,  и  внутри этого  нового подхода продолжают сталкиватьсЯ между
собой противоположные философские  линии - линии  материализма  и идеализма.
ЏерваЯ требует пониманиЯ деЯтельности восприЯтиЯ как процесса, включенного в
жизненные,  практические  свЯзи  человека  с  объективной  реальностью,  как
процесса, в котором материальное лишь "переводитсЯ", по выражению  Њаркса, в
идеальное.   ‚тораЯ,   идеалистическаЯ,  линиЯ  трактует  эту   деЯтельность
восприЯтиЯ как Якобы конструирующую мир вещей.
     Љ  сказанному  следует   прибавить,  что   данные  современных  частных
экспериментальных исследований перцептивных действий и операций сами по себе
еще  не  дают теоретического  решениЯ проблемы человеческого восприЯтиЯ.  €х
действительное значение  может  быть понЯто только в более широком контексте
учениЯ  о  единстве субъекта и объекта,  об общественно-исторической природе
свЯзей человека с предметным миром.
     •отЯ деЯтельность восприЯтиЯ есть деЯтельность особаЯ в том смысле, что
в  своих развитых  формах она  непосредственно  не  свЯзана  с  практическим
воздействием  человека  на  предмет  и  имеет  в  качестве  своего  продукта
субъективный образ предмета (т.е. продукт идеальный),  она  все же  ЯвлЯетсЯ
подлинно  предметной   деЯтельностью,  подчинЯющейсЯ  своему  предмету,  как
воплотившему в  себе целокупность человеческой общественной практики. "ѓлаз,
- говорит Њаркс,  - стал  человеческим  глазом точно так же, как  его объект
стал общественным, человеческим объектом,  созданным человеком длЯ человека.
Џоэтому  чувства непосредственно в  своей  практике  стали  теоретиками".  €
далее: "Ћбразование  пЯти внешних  чувств  - это работа всей  предшествующей
всемирной истории"26.
     –итированные  положениЯ  непосредственно  имеют  в  виду  общественного
человека, человека  как родовое существо, и его  родовую деЯтельность,  т.е.
общественно-исторический процесс. Ќо  отдельный  индивид в качестве человека
не  существует  вне  общества. Ћн  становитсЯ  человеком  лишь  в результате
процесса   присвоениЯ   им   человеческой   действительности.   „еЯтельность
восприЯтиЯ и ЯвлЯетсЯ одной из форм, в которой осуществлЯетсЯ этот процесс.
     „лЯ  всей  прежней,  эмпирической  психологии подобные идеи  оставались
глубоко чуждыми. ’олько немногие наиболее прозорливые мыслители приближались
к  пониманию того, что за восприЯтием лежит как бы свернутаЯ практика и  что
осЯзающаЯ  рука или  глаз не  терЯютсЯ в своих  объектах  только потому, что
научаютсЯ  выполнЯть  перцептивные действиЯ и  операции,  сформировавшиесЯ в
практике.  Ќо  именно эти идеи и приближают  нас к  пониманию действительной
природы человеческого восприЯтиЯ.
     ‚месте с теоретическими основами научной психологии  восприЯтиЯ Њарксом
были созданы  и основы научной  психологии  мыслительных  процессов.  ’олько
марксистское учение  позволЯет  преодолеть  как  идеалистический  взглЯд  на
мышление,  ставЯщий   мышление  над  чувственностью,  так  и  ограниченность
метафизического   материализма,   который  сводит  мышление  к  элементарным
процессам анализа  и  генерализации  чувственных впечатлений  и  образованию
ассоциаций между  ними.  ‚ противоположность  этому марксизм,  как известно,
рассматривает человеческое  мышление как  продукт  общественно-исторического
развитиЯ, как особую теоретическую форму человеческой  деЯтельности, котораЯ
ЯвлЯетсЯ не чем иным,  как дериватом деЯтельности практической.  „аже на той
ступени  развитиЯ,  когда мышление приобретает  относительную независимость,
практика остаетсЯ его основой и критерием его истинности.
     ‚  качестве  функции человеческого мозга  мышление  представлЯет  собой
естественный   процесс,   но  мышление  не  существует  вне   общества,  вне
накопленных  человечеством знаний и  выработанных  им  способов мыслительной
деЯтельности. ’аким образом, каждый  отдельный человек становитсЯ  субъектом
мышлениЯ,  лишь овладеваЯ Языком, понЯтиЯми, логикой,  представлЯющими собой
обобщенное отражение опыта общественной практики: даже те задачи, которые он
ставит перед своим мышлением, порождаютсЯ общественными условиЯми его жизни.
€наче   говорЯ,    мышление    людей,   как   и    их    восприЯтие,   имеет
общественно-историческую природу.
     Њарксизм особо подчеркивает изначальность свЯзи мышлениЯ с практической
деЯтельностью.  "Џроизводство идей... - читаем мы в  "Ќемецкой идеологии", -
первоначально  непосредственно  вплетено в  материальную  деЯтельность  и  в
материальное   общение   людей,   в   Язык   реальной   жизни.   Ћбразование
представлений,  мышление,  духовное  общение   людей  ЯвлЯютсЯ   здесь   еще
непосредственным порождением материального отношениЯ людей"27. ‚ более общем
виде  это  выразил ќнгельс, который писал: "...существеннейшей  и  ближайшей
основой человеческого мышлениЯ ЯвлЯетсЯ как раз изменение природы человеком,
а не одна природа как таковаЯ..."28.
     ќти  положениЯ  имеют  фундаментальное  значение не только  длЯ  теории
познаниЯ,  но   и  длЯ   психологии   мышлениЯ.  Ћни   не  только  разрушают
наивно-натуралистические    и    идеалистические    взглЯды   на   мышление,
господствовавшие в  старой психологии, но создают  основу и  длЯ адекватного
осмыслениЯ тех  многочисленных научных фактов и  концепций, которые  Явились
результатом  психологического изучениЯ  мыслительных  процессов  в последние
десЯтилетиЯ.
     Ђнализ  психологических   теорий   мышлениЯ,  исходЯщих  из  буржуазных
философских  взглЯдов,  показывает, что  они не  в состоЯнии  дать  подлинно
научные ответы  даже  на наиболее кардинальные вопросы, нерешенность которых
тормозит  дальнейшее  развитие  конкретных  исследований  по этой актуальной
проблеме.
     Љ  числу  таких кардинальных вопросов  относитсЯ  прежде всего вопрос о
том,   каким   образом,  имеЯ  своим  единственным   источником  чувственное
восприЯтие,   мышление   проникает   за   поверхность   Явлений,   способных
воздействовать на наши органы чувств.  …динственно правильное решение  этого
вопроса  дает марксистское учение о происхождении  и  сущности человеческого
мышлениЯ.
     ’руд посредством орудиЯ ставит человека  не только перед материальными,
вещественными  объектами,  но  и  перед  их взаимодействием,  которое он сам
контролирует  и воспроизводит.  ‚ этом процессе и осуществлЯетсЯ их познание
человеком, превосходЯщее возможности непосредственно-чувственного отражениЯ.
…сли  при  прЯмом  воздействии  "субъект-объект"  последний  открывает  свои
свойства  лишь  в  границах,  обусловленных  составом  и  степенью  тонкости
ощущений субъекта, то в процессе взаимодействиЯ, опосредствованного орудием,
познание выходит за эти границы. ’ак, при механической обработке предмета из
одного материала предметом, сделанным  из другого материала,  мы  подвергает
безошибочному  испытанию их  относительную твердость  в пределах, совершенно
недоступных  нашим   органам  кожно-мышечных  ощущений:  по   воспринимаемой
деформации  одного из них мы заключаем о большей  твердости другого.  ‚ этом
смысле  орудие ЯвлЯетсЯ первой  настоЯщей  абстракцией. ’олько идЯ далее  по
этому пути, нам удастсЯ выделить  объективные  единицы,  применение  которых
способно  дать как угодно  точное  и,  главное, независимое  от колеблющихсЯ
порогов ощущениЯ познание данного свойства предметов.
     Џервоначально  познание свойств  предметного мира,  переходЯщее границы
непосредственно-чувственного познаниЯ, ЯвлЯетсЯ непреднамеренным результатом
действий,  направленных на практические  цели, т.е.  действий, включенных  в
промышленную   деЯтельность   людей.  ‚последствии  оно   начинает  отвечать
специальным   задачам,   например,  задаче   оценить  пригодность  исходного
материала  путем его  предварительного практического  испытаниЯ, простейшего
эксперимента. ’акого рода действиЯ, подчиненные сознательной  познавательной
цели, представлЯют собой  уже настоЯщее мышление, хотЯ оно и сохранЯет форму
внешних  процессов.  €х познавательные результаты, обобщаемые и закреплЯемые
посредством     Языка,     принципиально    отличаютсЯ    от     результатов
непосредственно-чувственного    отражениЯ,    которые    генерализуютсЯ    в
соответствующих чувственных же образованиЯх.  Ћни отличаютсЯ от последних не
только тем,  что  включают  в себЯ свойства,  свЯзи и отношениЯ, недоступные
прЯмой чувственной оценке,  но и тем,  что, переданные  в  процессе речевого
общениЯ  другим людЯм, они образуют систему знаний,  составлЯющих содержание
сознаниЯ коллектива, общества. ЃлагодарЯ этому возникающие у отдельных людей
представлениЯ, понЯтиЯ, идеи  формируютсЯ, обогащаютсЯ и подвергаютсЯ отбору
не  только в ходе их  индивидуальной практики (неизбежно узко ограниченной и
подверженной случайностЯм), но и на основе усваиваемого ими неизмеримо более
широкого опыта общественной практики.
     ‚месте с тем ЯзыковаЯ  форма  выражениЯ первоначально  внешнепредметной
формы познавательной  деЯтельности создает условие, позволЯющее впоследствии
выполнЯть отдельные  ее  процессы уже только в  речевом плане. ’ак  как речь
утрачивает при этом свою  коммуникативную функцию  и выполнЯет  лишь функцию
познавательную,   то  ее  произносительнаЯ,   звуковаЯ  сторона   постепенно
редуцируетсЯ  и  соответствующие  процессы все  более  приобретают  характер
внутренних процессов,  совершающихсЯ  про  себЯ,  "в уме".  Њежду  исходными
условиЯми  и практическим выполнением действий теперь включаютсЯ все более и
более длинные цепи внутренних процессов мысленного  сопоставлениЯ, анализа и
т.д.,  которые   наконец  приобретают   относительную   самостоЯтельность  и
способность отделЯтьсЯ от практической деЯтельности.
     ’акое  отделение  мышлениЯ  от  практической  деЯтельности  исторически
происходит,  однако, не само  собой,  не в  силу  только собственной  логики
развитиЯ, а  порождаетсЯ разделением труда,  которое  приводит к  тому,  что
умственнаЯ деЯтельность и практическаЯ материальнаЯ деЯтельность выпадают на
долю различных  людей. ‚ условиЯх развитиЯ частной собственности на средства
производства  и  дифференциации  общества на  антагонистические общественные
классы   деЯтельность   мышлениЯ   отрываетсЯ   от   физического   труда   и
противопоставлЯетсЯ  деЯтельности  практической. Ћна  кажетсЯ  теперь вполне
независимой от  последней, имеющей другое происхождение, другую природу. ќти
представлениЯ  о мыслительной деЯтельности  и закреплЯютсЯ в идеалистических
теориЯх мышлениЯ.
     Ћтрыв мышлениЯ  от практической деЯтельности и их противопоставленность
не  ЯвлЯютсЯ, однако,  вечными.  ‘  уничтожением  частной  собственности  на
средства  производства и антагонистических классов  пропасть,  вырытаЯ между
ними,  постепенно  будет  исчезать.  ‚  развитом  коммунистическом  обществе
переход одной формы  деЯтельности в другую становитсЯ естественным  способом
их  существованиЯ  и развитиЯ. „лЯ этого,  замечает  Њаркс, не нужны  теперь
никакие "сложные фокусы рефлексии"29.
     Љонечно,  такое  единение   мыслительной  деЯтельности  и  деЯтельности
практической не означает, что устранЯетсЯ качественное различие  между ними.
ЊыслительнаЯ  деЯтельность, утрачиваЯ некоторые черты, которые она приобрела
в  результате отрыва  от  деЯтельности практической,  все же сохранЯет  свои
особенности, но  эти особенности демистифицируютсЯ. Ћни  определЯютсЯ прежде
всего  тем, что в своей развитой форме -  в  форме теоретического мышлениЯ -
мыслительнаЯ деЯтельность протекает без прЯмого соприкосновениЯ  с объектами
материального мира. ’еоретическое мышление отдельного  человека не нуждаетсЯ
даже   в   отправной  предметно-чувственной  основе,   котораЯ  может   быть
представлена  в  его  голове  в  отраженной,  идеальной  форме  - в виде уже
накопленных  знаний и абстрактных  понЯтий. Џоэтому в отличие  от  мышлениЯ,
которое объективируетсЯ в  форме промышленной деЯтельности  в эксперименте и
которое  в силу  этого  жестко ограничено реальными  предметными  условиЯми,
теоретическое мышление обладает  принципиально  беспредельными возможностЯми
проникновениЯ    в   действительность,   включаЯ   действительность,   вовсе
недоступную нашему воздействию.
     ’ак  как   отвлеченное  мышление  протекает  вне  прЯмых   контактов  с
предметным  миром, то по отношению к нему в  проблеме практики  как основы и
критериЯ  истинности  познаниЯ возникает  еще  один аспект. „ело в  том, что
проверка практикой истинности  теоретических результатов мышлениЯ далеко  не
всегда может быть осуществлена сразу вслед  за тем,  как были  получены  эти
результаты. Ћна может быть отделена от них многими десЯтилетиЯми и не всегда
может быть  прЯмой,  а  это  делает  необходимым,  чтобы  опыт  общественной
практики   присутствовал   в    самой   мыслительной   деЯтельности.   ’акой
необходимости   отвечает   факт   подчиненности  мышлениЯ   логике,  системе
логических  (и  математических)  законов,  правил,  предписаний.  Ђнализ  их
природы и дает ответ  на то, каким образом входит опыт общественной практики
в само течение процесса мышлениЯ человека.
     ‚  противоположность  взглЯдам  на  логические   законы  как  на  Якобы
вытекающие  из  принципов работы мозга (или как  на  выражающие  имманентные
законы мыслЯщего духа,  или, наконец, как  порождаемые развитием Языка самой
науки) марксистский взглЯд состоит в том, что логические законы представлЯют
собой  обобщенное  отражение  тех  объективных  отношений  действительности,
которым подчинЯетсЯ и которые воспроизводит практическаЯ деЯтельность людей.
"...ЏрактическаЯ деЯтельность человека, замечает ‚.€.‹енин, -  миллиарды раз
должна  была  приводить  сознание человека  к  повторению разных  логических
фигур, дабы  эти  фигуры  могли получить значение аксиом"30. ’аким  образом,
практическаЯ  деЯтельность, практика  создает  как  бы путеводную  нить  длЯ
теоретической  мысли, благодарЯ  которой последнЯЯ способна не  сбиватьсЯ  с
пути, ведущего к адекватному знанию.
     ’аковы  в  самом общем  виде основные положениЯ  марксистско-ленинского
учениЯ о мышлении,  которые  решительно менЯют  не  только общетеоретические
представлениЯ  о  природе  мышлениЯ,  но  также  и наше понимание конкретных
психологических  проблем. Џоэтому тот  взглЯд, что марксистское учение важно
лишь      длЯ      общей       теории      мышлениЯ,      а      специальные
экспериментально-психологические  исследованиЯ Якобы  должны  оставатьсЯ  на
чисто эмпирической  почве, ЯвлЯетсЯ величайшим заблуждением. ‡адача, котораЯ
еще  и сегоднЯ  стоит перед научной  психологией, заключаетсЯ как раз в том,
чтобы не ограничиватьсЯ общими  диалектико-материалистическими положениЯми о
сущности   человеческого  мышлениЯ,   а   конкретизировать   эти   положениЯ
применительно к актуальным вопросам изучениЯ процесса  развитиЯ мыслительной
деЯтельности  человека,  различных  форм  этой деЯтельности, взаимопереходов
между ними и влиЯниЯ на нее новых общественных условий и Явлений, таких, как
ускорение научно-технического прогресса, расширение  и  изменение  средств и
форм коммуникации и т.п.
     ‘ейчас в психологии мышлениЯ произошли большие перемены. ђазвитие  этой
области психологических знаний привело  к тому, что многие марксистские идеи
объективно  нашли в  ней  свое  конкретное  воплощение  и развитие, так  что
некоторые  психологи,   даже  далекие  по   своим  философским  взглЯдам  от
марксизма, стали не без некоторого кокетства цитировать Њаркса.
     ‚ наше времЯ уже никто не  стоит более на давно дискредитировавших себЯ
позициЯх  субъективно-эмпирической психологии, изображающей мышление в  виде
движениЯ  в  сознании представлений  и понЯтий,  Якобы ЯвлЯющихсЯ  продуктом
наслоениЯ  и  индивидуальном  опыте  человека  чувственных  впечатлений и их
генерализации,  -  движениЯ,  которое   управлЯетсЯ  законами  ассоциации  и
персеверации.  ‘тало  очевидным,  что  понимание   мыслительных   процессов,
единственно соответствующее накопленным фактам, есть их понимание в качестве
реализующих  особый  вид  целенаправленных  действий и  операций, адекватных
познавательным задачам.
     Ћстались в прошлом и те психологические теории,  которые знали мышление
лишь  в  одной-единственной  его форме  -  в форме  внутренней, дискурсивной
мысли.  ‘овременные  генетические  исследованиЯ  открыли   бесспорный   факт
существованиЯ  процессов  мышлениЯ,  протекающих также  и  в  форме  внешней
деЯтельности  с  материальными  предметами. Ѓолее того, в них было показано,
что внутренние мыслительные процессы  ЯвлЯютсЯ  не чем иным, как результатом
интериоризации   и   специфического   преобразованиЯ   внешней  практической
деЯтельности, и что существуют постоЯнные переходы  из одной формы в другую.
‚  условиЯх  высокоразвитого   мышлениЯ   наличие  этих  переходов  особенно
отчетливо выступило в  исследованиЯх так называемого технического мышлениЯ -
мышлениЯ   рабочего-наладчика   сложных   технических  устройств,   мышлениЯ
ученого-экспериментатора,   -   в  исследованиЯх,   которые   были   вызваны
потребностЯми современного этапа развитиЯ техники.
     Ћднако  вместе с  этими  и другими  бесспорными достижениЯми психологии
мышлениЯ многие коренные  ее  проблемы,  разрабатываемые  в  отрыве от общей
марксистской  теории,  получили  в  современной  психологии одностороннее  и
потому искаженное  освещение.  „аже само  понЯтие деЯтельности, введенное  в
психологию  мышлениЯ, трактуетсЯ психологами-позитивистами в смысле,  весьма
далеком  от  того,  который  вкладываетсЯ  Њарксом   в  понЯтие   предметной
человеческой   деЯтельности.   ‚   большинстве    зарубежных    исследований
деЯтельность мышлениЯ выступает со  стороны  ее адаптивной функции, а не как
одна из форм присвоениЯ человеком действительности и ее  изменениЯ.  Џоэтому
на первый  план  выдвигаютсЯ образующие  ее  состав операции.  Ќа  деле  это
означает не что иное, как возврат к отождествлению в мышлении  логического и
психологического и к своеобразному панлогизму.
     ‚ытекающаЯ  отсюда  "автономизациЯ" логических  операций глубоко  чужда
марксистскому учению  о мышлении, которое требует рассматривать мышление как
живую  человеческую деЯтельность, имеющую то же принципиальное строение, что
и деЯтельность  практическаЯ. Љак и практическаЯ  деЯтельность, мыслительнаЯ
деЯтельность  отвечает   тем   или  иным  потребностЯм   и  побуждениЯм   и,
соответственно,  испытывает  на  себе  регулирующее влиЯние  эмоций.  Љак  и
практическаЯ деЯтельность, она состоит из действий, подчиненных сознательным
целЯм.  Ќаконец,  как и  практическаЯ  деЯтельность, мышление осуществлЯетсЯ
теми  или  иными средствами, т.е. при помощи определенных операций, в данном
случае  -  логических  или математических. Ќо любые операции -  безразлично,
внешнедвигательные или внутренние, умственные - представлЯют собой по своему
происхождению  лишь продукт  развитиЯ  соответствующих действий,  в  котором
фиксируютсЯ    абстрагированные   и   обобщенные    объективные   отношениЯ,
характеризующие  предметные   условиЯ  действиЯ.  Ћни   поэтому  приобретают
относительно независимое существование и способны воплощатьсЯ в той или иной
материальной  форме - в форме орудиЯ, машины, таблицы умножениЯ, простейшего
арифмометра или сложнейшего  счетно-решающего устройства. Ћт этого,  однако,
они  не  перестают быть  лишь  средствами  человеческой  деЯтельности  и  ее
объектами. Џоэтому мыслительнаЯ деЯтельность человека отнюдь не редуцируетсЯ
к системе тех или иных логических, математических  или иных операций, так же
как,  например,  производство   отнюдь  не  сводитсЯ  к  осуществлЯющим  его
технологическим процессам.
     €гнорирование  этих  неоспоримых  положений  и  создает  те  иллюзорные
представлениЯ о  мышлении, в  которых все  выступает  в  перевернутом  виде:
порожденные  развитием  познавательной  деЯтельности  человека  мыслительные
знаковые  операции  кажутсЯ  порождающими  его  мышление. ЏредставлениЯ  эти
находЯт  свое выражение,  в частности,  в  том, что  современным  "думающим"
машинам (которые, как  и  любые  машины,  ЯвлЯютсЯ,  по словам  Њаркса, лишь
"созданными   человеческой   рукой    органами    человеческого   мозга"31),
приписываютсЯ свойства подлинных субъектов  мышлениЯ. „ело изображаетсЯ так,
что  не они  обслуживают мышление человека, а, наоборот, человек обслуживает
их32.
     Ќетрудно    увидеть,    что   приписывание   машинам   интеллектуальных
способностей  человека выражает  все  тот  же отрыв  мышлениЯ от чувственной
деЯтельности, который выступает лишь в новом обличье: теперь от человеческой
деЯтельности  отделЯютсЯ   операции  мышлениЯ  в   их  экстериоризированных,
переданных  машинам  формах.  Ќо  операции  суть  только  способы,  средства
мышлениЯ,   а   не   само   мышление.  Џоэтому   психологические   следствиЯ
научно-технической     революции,      котораЯ      объективно     порождает
интеллектуализацию  человеческого  труда,  единение  в   нем   умственной  и
практической  деЯтельности,   оказываютсЯ  зависЯщими  не  от  автоматизации
техники самой по себе,  а от той общественной системы, в которой эта техника
функционирует.  ‚  условиЯх  капитализма,  в  условиЯх  отчуждениЯ   средств
производства  она  лишь  перемещает  линию разрыва в  сферу интеллектуальной
деЯтельности,  отделЯЯ элиту - творцов автоматов  - от тех, кто эти автоматы
обслуживает;  в   условиЯх  социалистического,  коммунистического  общества,
вооружаЯ  человеческое  мышление,   она,   напротив,  обеспечивает  развитие
творческого  и  интеллектуального  характера  труда во  всех  его звеньЯх  и
формах.
     Љонечно,  это совершенно особаЯ  проблема, котораЯ требует специального
рассмотрениЯ. …сли Я упомЯнул здесь о ней, то только длЯ того, чтобы еще раз
подчеркнуть неотделимость  мышлениЯ от реальных условий его функционированиЯ
в  жизни людей. €сследование мыслительных процессов не в  их изолированности
от реализуемых ими многообразных видов и форм человеческой деЯтельности, а в
качестве  ее средств  и  составлЯет одну из  важнейших задач,  стоЯщих перед
советскими психологами, перед всеми психологами-марксистами.
     ‚  этой  главе  были затронуты лишь некоторые вопросы, более  подробное
освещение  которых составлЯет задачу дальнейшего изложениЯ.  Џрежде всего  в
этом нуждаетсЯ проблема пониманиЯ психики как отражениЯ реальности.

         * ѓлава II. Џ‘€•€—…‘ЉЋ… Ћ’ђЂ†…Ќ€… * 

        1. “ђЋ‚Ќ€ €‘‘‹…„Ћ‚ЂЌ€џ Ћ’ђЂ†…Ќ€џ
     ЏонЯтие   отражениЯ  ЯвлЯетсЯ  фундаментальным   философским  понЯтием.
”ундаментальный  смысл  оно  имеет  и  длЯ  психологической  науки. ‚ведение
понЯтиЯ отражениЯ в  психологию  в  качестве  исходного  положило начало  ее
развитию  на  новой, марксистско-ленинской теоретической основе.  ‘ тех  пор
психологиЯ    прошла   полувековой   путь,   на   протЯжении   которого   ее
конкретно-научные представлениЯ развивались и  изменЯлись; однако  главное -
подход  к   психике  как  субъективному  образу  объективной   реальности  -
оставалось и остаетсЯ в ней незыблемым.
     ѓоворЯ об  отражении, следует  прежде  всего  подчеркнуть  исторический
смысл этого понЯтиЯ. Ћн  состоит,  во-первых,  в том, что его содержание  не
ЯвлЯетсЯ застывшим. Ќапротив, в ходе прогресса  наук о природе, о человеке и
обществе оно развиваетсЯ и обогащаетсЯ.
     ‚торое,  особенно  важное  положение  состоит  в  том,  что  в  понЯтии
отражениЯ  заключена  идеЯ развитиЯ, идеЯ существованиЯ различных  уровней и
форм  отражениЯ. ђечь идет о разных  уровнЯх тех изменений  отражающих  тел,
которые возникают  в  результате  испытываемых  ими  воздействий  и ЯвлЯютсЯ
адекватным  им. ќти уровни очень различны.  Ќо все  же  это  уровни  единого
отношениЯ, которое в качественно разных формах обнаруживает себЯ и в неживой
природе, и в мире животных, и, наконец, у человека.
     ‚ свЯзи  с этим возникает задача, имеющаЯ длЯ психологии первостепенное
значение:  исследовать особенности и  функцию различных  уровней  отражениЯ,
проследить переходы от более простых его уровней  и форм к уровнЯм и  формам
более сложным.
     €звестно, что ‹енин рассматривал отражение как свойство, заложенное уже
в  "фундаменте  самого  зданиЯ  материи",  которое на  определенной  ступени
развитиЯ, а именно на уровне высокоорганизованной живой материи, приобретает
форму  ощущениЯ, восприЯтиЯ,  а  у  человека -  также и  форму теоретической
мысли,  понЯтиЯ.  ’акое,  в  широком  смысле слова,  историческое  понимание
отражениЯ  исключает  возможность  трактовать  психологические  ЯвлениЯ  как
изъЯтые из общей системы взаимодействиЯ единого в своей материальности мира.
‚еличайшее  значение этого  длЯ науки  заключаетсЯ  в том, что  психическое,
изначальность которого  постулировалась идеализмом, превращаетсЯ  в проблему
научного   исследованиЯ;  единственным  же   постулатом  остаетсЯ  признание
независимого от познающего субъекта  существованиЯ объективной реальности. ‚
этом  и  заключаетсЯ смысл  ленинского требованиЯ  идти  не  от  ощущениЯ  к
внешнему  миру,  а  от  внешнего  мира  к  ощущению,  от внешнего  мира  как
первичного к субъективным  психическим ЯвлениЯм как вторичным33.  ‘амо собой
разумеетсЯ,   что   это   требование   полностью   распространЯетсЯ   и   на
конкретно-научное изучение психики, на психологию.
     Џуть  исследованиЯ чувственных  Явлений,  идущий от внешнего  мира,  от
вещей,  есть  путь  их  объективного исследованиЯ.  Љак свидетельствует опыт
развитиЯ психологии, на этом пути  возникают многие теоретические трудности.
Ћни  обнаружились   уже   в  свЯзи   с   первыми  конкретными   достижениЯми
естественнонаучного изучениЯ  мозга  и  органов чувств. ђаботы физиологов  и
психофизиков  хотЯ  обогатили  научную психологию  знанием важных  фактов  и
закономерностей,  обусловливающих возникновение  психических Явлений, однако
сущности самих этих  Явлений они непосредственно раскрыть не смогли; психика
продолжала  рассматриватьсЯ  в   ее  обособленности,  а  проблема  отношениЯ
психического к  внешнему миру  решалась  в  духе  физиологического идеализма
€.Њюллера, иероглифизма ѓ.ѓельмгольца, дуалистического идеализма ‚.‚ундта  и
т.д. Ќаибольшее распространение получили параллелистические позиции, которые
в современной психологии лишь замаскированы новой терминологией.
     Ѓольшой  вклад в  проблему  отражениЯ был внесен рефлекторной  теорией,
учением  €.Џ.Џавлова  о  высшей  нервной  деЯтельности.  ѓлавный  акцент   в
исследовании существенно сместилсЯ: отражательнаЯ, психическаЯ функциЯ мозга
выступила как продукт  и условие реальных свЯзей организма с  воздействующей
на  него  средой.  ќтим  подсказывалась   принципиально   новаЯ   ориентациЯ
исследований,   выразившаЯсЯ  в  подходе  к  мозговым  ЯвлениЯм  со  стороны
порождающего их взаимодействиЯ,  реализующегосЯ в поведении  организмов, его
подготовке, формировании  и закреплении.  Љазалось даже, что изучение работы
мозга на уровне этой, по выражению €.Џ.Џавлова,  "второй части физиологии"34
в перспективе полностью сливаетсЯ с научной, объЯснительной психологией.
     Ћставалась, однако, главнаЯ теоретическаЯ трудность, котораЯ выражаетсЯ
в невозможности  свести уровень  психологического  анализа  к уровню анализа
физиологического,  психологические  законы  к  законам  деЯтельности  мозга.
’еперь,  когда  психологиЯ  как   особаЯ  область  знаниЯ  получила  широкое
распространение   и  приобрела  практическое  распространение  и   приобрела
практическое  значение  длЯ  решениЯ  многих   задач,   выдвигаемых  жизнью,
положение  о несводимости  психического к  физиологическому