реходим к
исследованию  самих реализуемых ими предметных действий или  образов, анализ
которых  возможен лишь на  уровне  исследованиЯ  деЯтельности  человека,  на
уровне психологическом.
     Ќе  иначе  обстоит  дело  и  при переходе  от  психологического  уровнЯ
исследованиЯ к собственно социальному: только  здесь этот  переход  к новым,
т.е.  социальным, законам происходит  как переход от исследованиЯ процессов,
реализующих  отношениЯ индивидов, к  исследованию  отношений, реализуемых из
совокупной   деЯтельностью  в   обществе,   развитие   которых   подчинЯетсЯ
объективно-историческим законам.
     ’аким  образом, системный анализ  человеческой деЯтельности  необходимо
ЯвлЯетсЯ  также  анализом  по-уровневым.  €менно  такой  анализ  и позволЯет
преодолеть    противопоставление    физиологического,   психологического   и
социального, равно как и сведение одного к другому.

         * ѓлава IV. „…џ’…‹њЌЋ‘’њ € ‘Ћ‡ЌЂЌ€… * 

        1. ѓ…Ќ…‡€‘ ‘Ћ‡ЌЂЌ€џ
     „еЯтельность  субъекта  -  внешнЯЯ  и  внутреннЯЯ -  опосредствуетсЯ  и
регулируетсЯ  психическим отражением реальности.  ’о, что в предметном  мире
выступает длЯ субъекта как мотивы, цели и условиЯ  его  деЯтельности, должно
быть  им  так  или  иначе  воспринЯто,  представлено,  понЯто,   удержано  и
воспроизведено в его памЯти; это же относитсЯ к процессам его деЯтельности и
к  самому себе -  к его состоЯниЯм, свойствам, особенностЯм.  ’аким образом,
анализ деЯтельности приводит нас  к  традиционным  темам  психологии. Ћднако
теперь  логика исследованиЯ  оборачиваетсЯ: проблема  проЯвлениЯ психических
процессов превращаетсЯ  в  проблему  их  происхождениЯ,  их  порождениЯ теми
общественными свЯзЯми, в которые вступает человек в предметном мире.
     ЏсихическаЯ реальность,  котораЯ непосредственно открываетсЯ нам, - это
субъективный  мир   сознаниЯ.  Џотребовались  века,  чтобы  освободитьсЯ  от
отождествлениЯ  психического  и  сознательного.  “дивительно то многообразие
путей, которые вели  к  их  различению  в философии, психологии, физиологии:
достаточно назвать имена ‹ейбница, ”ехнера, ”рейда, ‘еченова и Џавлова.
     ђешающий шаг состоЯл в утверждении идеи о разных  уровнЯх  психического
отражениЯ. ‘ исторической,  генетической точки зрениЯ это означало признание
существованиЯ   досознательной  психики  животных  и  поЯвлениЯ  у  человека
качественно  новой  ее формы - сознаниЯ. ’ак возникли  новые вопросы: о  той
объективной необходимости, которой отвечает возникающее сознание, о том, что
его порождает, о его внутренней структуре.
     ‘ознание  в  своей  неопосредственности   есть  открывающаЯсЯ  субъекту
картина мира, в которую  включен и  он сам, его действиЯ  и состоЯниЯ. Џеред
неискушенным человеком наличие  у него этой субъективной картины  не ставит,
разумеетсЯ, никаких теоретических проблем: перед ним мир, а не мир и картина
мира. ‚  этом  стихийном  реализме  заключаетсЯ  настоЯщаЯ, хотЯ  и  наивнаЯ
правда. „ругое дело - отождествление психического отражениЯ и  сознаниЯ, это
не более чем иллюзиЯ нашей интроспекции.
     Ћна  возникает из  кажущейсЯ неограниченной широты  сознаниЯ. ‘прашиваЯ
себЯ, сознаем  ли  мы то  или иное  Явление, мы ставим перед собой задачу на
осознание   и,  конечно,  практически  мгновенно   решаем  ее.  Џонадобилось
изобрести  тахистоскопическую  методику,  чтобы  экспериментально  разделить
"поле восприЯтиЯ" и "поле сознаниЯ".
     ‘  другой  стороны,   хорошо   известные  и  легко  воспроизводимые   в
лабораторных условиЯх факты говорЯт о том, что человек способен осуществлЯть
сложные приспособительные процессы, управлЯемые предметами обстановки, вовсе
не отдаваЯ себе отчета  в наличии их  образа; он обходит препЯтствиЯ  и даже
манипулирует вещами, как бы "не видЯ" их.
     „ругое дело,  если нужно сделать  или  изменить  вещь  по  образцу  или
изобразить некоторое предметное содержание. Љогда Я выгибаю из проволоки или
рисую,  скажем, пЯтиугольник,  то Я необходимо сопоставлЯю  имеющиесЯ у менЯ
представление с предметными условиЯми, с  этапами его реализации в продукте,
внутренне примериваю одно к другому,  такие сопоставлениЯ требуют, чтобы мое
представление  выступило  длЯ менЯ  как  бы в  одной плоскости  с предметным
миром, не сливаЯсь, однако, с ним.  Ћсобенно Ясно это в задачах, длЯ решениЯ
которых нужно  предварительно осуществить "в уме" взаимные  пространственные
смещениЯ  образов  объектов,  соотносимых  между  собой;  такова,  например,
задача,  требующаЯ  мысленного  поворачиваниЯ фигуры, вписываемой  в  другую
фигуру.
     €сторически  необходимость  такого  "предстоЯниЯ"  (презентированности)
психического    образа   субъекту   возникает    лишь   при   переходе    от
приспособительной  деЯтельности  животных  к  специфической   длЯ   человека
производственной,   трудовой  деЯтельности.  Џродукт,   к  которому   теперь
стремитсЯ  деЯтельность,  актуально  еще  не  существует. Џоэтому  он  может
регулировать  деЯтельность  лишь  в  том  случае,  если  он  представлен длЯ
субъекта  в такой  форме,  котораЯ  позволЯет  сопоставить  его  с  исходным
материалом (предметом труда) и  его  промежуточными  преобразованиЯми. Ѓолее
того, психический образ продукта  как цели должен  существовать длЯ субъекта
так,  чтобы  он  мог  действовать  с  этим  образом  -  видоизменЯть  его  в
соответствии с наличными условиЯми. ’акие образы и суть сознательные образы,
сознательные представлениЯ - словом, суть ЯвлениЯ сознаниЯ.
     ‘ама по себе необходимость возникновениЯ у  человека Явлений  сознаниЯ,
разумеетсЯ, еще ничего не говорит  о  процессе из  порождениЯ. Ћна,  однако,
Ясно ставит задачу  исследованиЯ этого  процесса, задачу, котораЯ  в прежней
психологии  вообще  не возникала. „ело  в том,  что  в  рамках  традиционной
диодической  схемы объект  -> субъект феномен сознаниЯ у субъекта принималсЯ
без   всЯких   объЯснений,  если   не  считать   истолкований,   допускающих
существование под крышкой нашего  черепа  некоего наблюдателЯ,  созерцающего
картины, которые ткут в мозге нервные физиологические процессы.
     ‚первые   метод   научного   анализа   порождениЯ   и  функционированиЯ
человеческого  сознаниЯ  -  общественного и  индивидуального  -  был  открыт
Њарксом. ‚ результате,  как это  подчеркивает один из  современных  авторов,
предмет исследованиЯ  сознаниЯ переместилсЯ  от  субъективного  индивида  на
социальные системы  деЯтельности, так что  "метод внутреннего  наблюдениЯ  и
понимающей  интроспекции, долгое  времЯ монопольно  владевший исследованиЯми
сознаниЯ, затрещал по швам"86. Ќа немногих страницах невозможно, разумеетсЯ,
охватить  сколько-нибудь  полно  даже  только главные  вопросы  марксистской
теории  сознаниЯ.  Ќе  претендуЯ  на  это,  Я  ограничусь  лишь   некоторыми
положениЯми, которые указывают пути решениЯ проблемы деЯтельности и сознаниЯ
в психологии.
     Ћчевидно,  что объЯснение природы сознаниЯ лежит в тех  же особенностЯх
человеческой   деЯтельности,   которые   создают  его  необходимость:  в  ее
объективно-предметном, продуктивном характере.
     ’рудоваЯ  деЯтельность  запечатлеваетсЯ в своем  продукте.  Џроисходит,
говорЯ словами Њаркса,  переход деЯтельности в  покоЯщеесЯ свойство. Џереход
этот  представлЯет   собой  процесс  вещественного   воплощениЯ  предметного
содержаниЯ  деЯтельности,  которое  презентируетсЯ  теперь  субъекту,   т.е.
предстает перед ним в форме образа воспринимаемого предмета.
     €наче  говорЯ,  в самом первом приближении порождение сознаниЯ рисуетсЯ
так:  представление,   управлЯющее  деЯтельностью,  воплощаЯсь  в  предмете,
получает   свое   второе,   "объективированное"   существование,   доступное
чувственному   восприЯтию;   в   результате  субъект  как  бы   видит   свое
представление  во  внешнем мире;  дублицируЯсь, оно  осознаетсЯ.  ‘хема  эта
ЯвлЯетсЯ,   однако,   несостоЯтельной.   Ћна   возвращает  нас   к   прежней
субъективно-эмпирической, по сути идеалистической, точке зрениЯ, котораЯ как
раз и выделЯет прежде всего то обстоЯтельство, что указанный переход имеет в
качестве  своей  необходимой  предпосылки  сознание  -  наличие  у  субъекта
представлений, намерений,  мысленных  планов, схем или  "моделей";  что  эти
психические ЯвлениЯ и объективируютсЯ в деЯтельности и ее продуктах.  —то же
касаетсЯ  самой  деЯтельности  субъекта,  то,   управлЯемаЯ  сознанием,  она
выполнЯет по отношению к его содержанию  лишь передаточную функцию и функцию
их "подкреплениЯ - неподкреплениЯ".
     Ћднако  главное состоит  вовсе  не в том,  чтобы  указать  на активную,
управлЯющую  роль сознаниЯ. ѓлавнаЯ проблема заключаетсЯ в том, чтобы понЯть
сознание как субъективный продукт, как преобразованную форму проЯвлениЯ  тех
общественных   по   своей    природе   отношений,   которые   осуществлЯютсЯ
деЯтельностью человека в предметном мире.
     „еЯтельность  ЯвлЯетсЯ  отнюдь  не  просто  выразителем  и переносчиком
психического образа, который объективизируетсЯ в  ее  продукте.  ‚  продукте
запечатлеваетсЯ не образ, а  именно деЯтельность, то предметное  содержание,
которое она объективно несет в себе.
     Џереходы  субъект -> деЯтельность ->  предмет образуют  как бы круговое
движение,  поэтому  может казатьсЯ безразличным, какое  из  его  звеньев или
моментов  взЯть  в  качестве  исходного.  Ћднако это  вовсе  не  движение  в
заколдованном круге. Љруг этот  размыкаетсЯ,  и размыкаетсЯ именно  в  самой
чувственно-практической деЯтельности.
     ‚ступаЯ  в  прЯмое  соприкосновение  с  предметной действительностью  и
подчинЯЯсь  ей,  деЯтельность  видоизменЯетсЯ,  обогащаетсЯ,  в  этой  своей
обогащенности она кристаллизируетсЯ в продукте. ЋсуществленнаЯ  деЯтельность
богаче,  истиннее,  чем  предварЯющее  ее  сознание.  Џри  этом длЯ сознаниЯ
субъекта  вклады, которые  вносЯтсЯ  его  деЯтельностью,  остаютсЯ скрытыми;
отсюда и происходит, что сознание может казатьсЯ основой деЯтельности.
     ‚ыразим   это  иначе.   Ћтражение  продуктов  предметной  деЯтельности,
реализующей  свЯзи, отношениЯ общественных индивидов  выступают  длЯ них как
ЯвлениЯ  их  сознаниЯ. Ћднако в действительности  за  этими  ЯвлениЯми лежат
упомЯнутые объективные  свЯзи и отношениЯ общественных  индивидов  выступают
длЯ  них  как  ЯвлениЯ  их  сознаниЯ.  Ћднако в  действительности  за  этими
ЯвлениЯми лежат упомЯнутые объективные свЯзи и отношениЯ, хотЯ и не в Явной,
а  в  снЯтой,  скрытой  от  субъекта форме. ‚месте с  тем  ЯвлениЯ  сознаниЯ
составлЯют реальный момент в движении деЯтельности.  ‚ этом и заключаетсЯ их
не "эпифеноменальность", их существенность. Љак  верно отмечает ‚.Џ.Љузьмин,
сознательный   образ   выступает   в   функции   идеальной   меры,   котораЯ
овеществлЯетсЯ в деЯтельности87.
     Џодход  к сознанию,  о  котором идет речь,  в  корне менЯет  постановку
важнейшей  длЯ психологии  проблемы  -  проблемы  соотношениЯ  субъективного
образа  и  внешнего  предмета. Ћн уничтожает ту мистификацию этой  проблемы,
которую   создает   в  психологии  многократно   упомЯнутый   мною  постулат
непосредственности. ‚едь если исходить из допущениЯ, что внешние воздействиЯ
непосредственно вызывают в нас, в нашем мозге, субъективный образ, то тотчас
встает вопрос,  как же происходит, что образ этот выступает как существующий
вне нас, вне нашей субъективности - в координатах внешнего мира.
     ‚ рамках  постулата непосредственности  ответить на этот вопрос  можно,
только  допустив процесс вторичного, так сказать, проецированиЯ психического
образа вовне. ’еоретическаЯ несостоЯтельность такого допущениЯ очевидна88; к
тому   же  оно   находитсЯ   в   Явном  противоречии   с   фактами,  которые
свидетельствуют о том, что психический образ с самого начала уже "отнесен" к
внешней по отношению к мозгу субъекта реальности и что он не проецируетсЯ во
внешний мир, а, скорее  вычерпываетсЯ  из него89. Љонечно,  когда Я говорю о
"вычерпывании",  то  это  не  более  чем  метафора.  Ћна,  однако,  выражает
реальный,  доступный  научному  исследованию  процесс  - процесс  присвоениЯ
субъектом предметного мира в  его  идеальной  форме,  в  форме сознательного
отражениЯ.
     ќтот  процесс  первоначально  возникает  в  той же системе  объективных
отношений, в которой происходит переход предметного  содержаниЯ деЯтельности
в  ее продукт.  Ќо длЯ того чтобы  процесс этот  реализовалсЯ, недостаточно,
чтобы продукт деЯтельности, впитавший  ее в  себЯ,  предстал перед субъектом
своими вещественными свойствами; должна произойти такаЯ его трансформациЯ, в
результате  который  он  мог бы  выступить как  познаваемый  субъектом, т.е.
идеально. ’рансформациЯ эта происходит  посредством  функционированиЯ Языка,
ЯвлЯющегосЯ   продуктом   и  средством   общениЯ   между   собой  участников
производства.  џзык  несет  в  своих  значениЯх  (понЯтиЯх)  то  или  другое
предметное  содержание,  но  содержание,  полностью  освобожденное от  своей
вещественности.  ’ак,   пища  ЯвлЯетсЯ,  конечно,  вещественным   предметом,
значение же слова "пища" не содержит в себе ни грамма пищевого вещества. Џри
этом и  сам Язык тоже имеет свое вещественное существование,  свою  материю;
однако Язык, взЯтый  по отношению  к  означаемой реальности,  ЯвлЯетсЯ  лишь
формой ее бытиЯ, как и те вещественные мозговые процессы индивидов,  которые
реализуют ее осознание90.
     €так,  индивидуальное  сознание  как  специфически  человеческаЯ  форма
субъективного отражениЯ объективной реальности  может быть понЯто только как
продукт   тех  отношений   и  опосредствований,  которые  возникают  в  ходе
становлениЯ  и  развитиЯ  общества.  ‚не  системы  этих  отношений  (и   вне
общественного  сознаниЯ)  существование   индивидуальной  психики  в   форме
сознательного отражениЯ, сознательных образов невозможно.
     „лЯ  психологии  Ясное понимание этого тем более важно, что  она до сих
пор окончательно  не  отрешилась в объЯснениЯ Явлений сознаниЯ  от  наивного
антропологизма.  „аже  деЯтельностный  подход  в  психологическом   изучении
Явлений  сознаниЯ позволЯет понЯть их лишь при том  неприменном условии, что
сама деЯтельность человека рассматриваетсЯ как процесс, включенный в систему
отношений, осуществлЯющий  его общественное бытие, которое есть  способ  его
существованиЯ также и в качестве природного, телесного существа.
     Љонечно,  указанные  условиЯ  и  отношениЯ,   порождающие  человеческое
сознание,  характеризуют  его  лишь  на самых ранних этапах.  ‚последствии в
свЯзи с  развитием материального производства и общениЯ, выделением, а потом
и  обособлением  духовного  производства  и  происходЯщей  технизации  Языка
сознание     людей     освобождаетсЯ     от    прЯмой     свЯзи     с     их
непосредственно-практической  трудовой деЯтельностью.  Љруг сознаваемого все
более  расширЯетсЯ,  так что сознание становитсЯ  у человека  универсальной,
хотЯ и не единственной, формой психического  отражениЯ. Ћно претерпевает при
этом рЯд радикальных изменений.
     Џервоначальное сознание существует  лишь в форме  психического  образа,
открывающего субъекту окружающий  его  мир, деЯтельность  же  по -  прежнему
остаетсЯ  практической, внешней. Ќа более позднем этапе  предметом  сознаниЯ
становитсЯ  также и деЯтельность: осознаютсЯ действиЯ  других людей, а через
них и собственные действиЯ субъекта. ’еперь они коммуницируютсЯ, означаЯсь с
помощью жестов  или звуковой  речи. ќто  и ЯвлЯетсЯ предпосылкой  порождениЯ
внутренних  действий  и  операций,  протекающих в уме,  в  "плане сознаниЯ".
‘ознание-образ становитсЯ также сознанием-деЯтельностью. €менно в этой своей
полноте сознание и начинает казатьсЯ эмансипированным от внешней, чувственно
-практической деЯтельности и более того - управлЯющим ею.
     „ругое   капитальное  изменение,   претерпеваемое   сознанием   в  ходе
исторического  развитиЯ,   состоит  в  разрушении  первоначальной  слитности
сознаниЯ трудового  коллектива  и  сознаниЯ  образующих его  индивидов.  ќто
происходит в силу  того, что осознаваемым становитсЯ  широкий круг  Явлений,
включающий  в  себЯ  также  ЯвлениЯ,  принадлежащие к сфере таких  отношений
индивидов, которые  составлЯют особенное в  жизни  каждого их них. Џри  этом
классовое  расслоение  общества  приводит  к  тому, что  люди оказываютсЯ  в
неодинаковых,   противопоставленных  друг   другу  отношениЯх  к   средствам
производства   и  общественному   продукту;  соответственно  и  их  сознание
испытывает  на себе влиЯние этой неодинаковости, этой противопоставленности.
‚месте с тем вырабатываютсЯ идеологические представлениЯ, которые включаютсЯ
в процесс осознаниЯ конкретными индивидами их реальных жизненных отношений.
     ‚озникает   сложнейшаЯ  картина   внутренних   свЯзей,  переплетений  и
взаимопереходов, порождаемаЯ развитием  внутренних противоречий,  которые  в
своем абстрактном  виде выступают уже при анализе  самых  простых отношений,
характеризующих   систему   человеческой   деЯтельности.  Ќа  первый  взглЯд
погружение исследованиЯ в эту сложнейшую картину может казатьсЯ уводЯщим  от
задач  конкретно-психологического  изучениЯ сознаниЯ,  к подмене  психологии
социологией.  Ќо это  вовсе не  так.  Ќапротив, психологические  особенности
индивидуального сознаниЯ  только и могут быть  понЯты  через их свЯзи с темы
общественными отношениЯми, в которые вовлечен индивид.

        2. —“‚‘’‚…ЌЌЂџ ’ЉЂЌњ ‘Ћ‡ЌЂЌ€џ
     ђазвитое  сознание  индивидов   характеризуетсЯ  своей  психологической
многомерностью.
     ‚ ЯвлениЯх сознаниЯ мы обнаруживаем прежде всего их чувственную  ткань.
ќта  ткань  и  образует чувственный  состав  конкретных образов  реальности,
актуально воспринимаемой или всплывающей в памЯти, относимой к будущему  или
даже  только  воображаемой. Ћбразы  эти различаютсЯ  по  своей  модальности,
чувственному тону, степени Ясности, большей или меньшей  устойчивости и т.д.
Ћбо всем этот написаны многие тысЯчи страниц. Ћднако эмпирическаЯ психологиЯ
постоЯнно обходила важнейших  с точки зрениЯ проблемы сознаниЯ вопрос: о той
особой  функции,  которую выполнЯют  в  сознании его  чувственные  элементы.
’очнее, этот вопрос растворЯлсЯ в  косвенных  проблемах, таких, как проблема
осмысленности  восприЯтиЯ  или  проблема  роли  речи  (Языка)  в   обобщении
чувственных данных.
     ЋсобаЯ функциЯ чувственных  образов  сознаниЯ состоит  в  том,  что они
придают реальность  сознательной картине  мира, открывающейсЯ субъекту, —то,
иначе  говорЯ,  именно  благодарЯ   чувственному  содержанию   сознаниЯ  мир
выступает  длЯ субъекта как существующий не в сознании, а вне его сознаниЯ -
как объективное "поле" и объект его деЯтельности.
     ќто   утверждение   может   показатьсЯ   парадоксальным,   потому   что
исследованиЯ чувственных  Явлений издавна исходили из  позиций, приводивших,
наоборот,   к  идее  об   их  "чистой   субъективности",  "иероглифичности".
‘оответственно,  чувственное   содержание  образов  представлЯлось   не  как
осуществлЯющее непосредственную свЯзь сознаниЯ с внешним миром91, а, скорее,
как отгораживающее от него.
     ‚  послегельмгольцевский период  экспериментальное  изучение  процессов
перцепции ознаменовалось огромными успехами,  так  что психологиЯ восприЯтиЯ
наводнена сейчас великим множеством  разнообразных фактов и частных гипотез.
Ќо  вот  что  удивительно: несмотрЯ  на эти  успехи,  теоретическаЯ  позициЯ
ѓельмгольца осталась непоколебленной.
     Џравда, в большинстве психологических работ она  присутствует невидимо,
за  кулисами. ‹ишь немногие обсуждают ее серьезно  и открыто, как, например,
ђ.ѓрегори  -  автор   самых,  пожалуй,   увлекательных  современных  книг  о
зрительном восприЯтии92.
     ‘ила позиции ѓельмгольца в том, что, изучаЯ физиологию зрениЯ, он понЯл
невозможность   вывести  образы   предметов   непосредственно  из  ощущений,
отождествить их с теми "узорами", которые световые  лучи рисуют  на сетчатке
глаза. ‚  рамках  понЯтийного  строЯ  естествознаниЯ  того  времени  решение
проблемы, предложенное ѓельмгольцем (а именно, что к  работе  органов чувств
необходимо  присоединЯетсЯ  работа  мозга,  строЯщего  по сенсорным  намекам
гипотезы о предметной действительности), было единственно возможным.
     „ело в  том,  что  предметные образы  сознаниЯ  мыслились как некоторые
психические  вещи,  зависЯщие  от  других  вещей,  составлЯющих  из  внешнюю
причину. €наче говорЯ,  анализ шел в плоскости  двоЯкой абстракции,  котораЯ
выражалась, с  одной  стороны,  в  изъЯтии  сенсорных процессов  их  системы
деЯтельности субъекта, а с другой - в изъЯтии чувственных образов из системы
человеческого  сознаниЯ.  ‘ама  идеЯ системности объекта  научного  познаниЯ
оставалась неразработанной.
     ‚ отличие от подхода, рассматривающего  ЯвлениЯ  в их  изолированности,
системный  анализ  сознаниЯ требует исследовать "образующие"  сознаниЯ в  их
внутренних  отношениЯх,   порождаемых   развитием  форм  свЯзи   субъекта  с
действительностью,  и, значит,  прежде всего со стороны той функции, которую
каждое  из  них  выполнЯет в  процессах  презентированиЯ  (представленности)
субъекту картины мира.
     —увственные содержаниЯ,  взЯтые в системе сознаниЯ, не  открывают прЯмо
своей  функции,  субъективно  она выражаетсЯ  лишь косвенно  - в безотчетном
переживании "чувства реальности". Ћднако она тотчас  обнаруживает себЯ,  как
только возникает нарушение или извращение рецепции внешних воздействий.  ’ак
как  свидетельствующие  об   этом  факты  имеют  длЯ   психологии   сознаниЯ
принципиальное значение, то Я приведу некоторые из них.
     Ћчень Яркое проЯвление функции чувственных образов в сознании реального
мира  мы  наблюдали в  исследовании  восстановлениЯ  предметных  действий  у
раненых  минеров, полностью ослепших  и  одновременно потерЯвших кисти обеих
рук.  ’ак  как   у  них  была  произведена  восстановительнаЯ  хирургическаЯ
операциЯ, свЯзаннаЯ с  массивным смещением  мЯгких тканей предплечий, то они
утрачивали  также  и  возможность осЯзательного восприЯтиЯ  предметов руками
(Явление асимболии). Ћказалось,  что при  невозможности зрительного контролЯ
эта   функциЯ  у   них  не   восстанавливалась,  соответственно  у   них  не
восстанавливались и предметные ручные движениЯ. ‚ результате через несколько
месЯцев после  ранениЯ  у больных поЯвлЯлись  необычные жалобы: несмотрЯ  на
ничем не затрудненное речевое общение с окружающими и при полной сохранности
умственных процессов, внешний предметный мир  постепенно  становилсЯ длЯ них
"исчезающим". •отЯ  словесные понЯтиЯ  (значениЯ  слов) сохранЯли у них свои
логические  свЯзи,  они,  однако,  постепенно  утрачивали   свою  предметную
отнесенность. ‚озникала поистине  трагическаЯ  картина  разрушениЯ у больных
чувства  реальности. "џ обо всем  как  читал, а не видел... ‚ещи от менЯ все
дальше"  - так  описывает  свое состоЯние  один из  ослепших  ампутантов. Ћн
жалуетсЯ, что когда с ним здороваютсЯ, "то как будто и человека нет"93.
     ‘ходные  ЯвлениЯ потери чувства реальности  наблюдаютсЯ  и у нормальных
испытуемых в условиЯх искусственной  инверсии зрительных  впечатлений. …ще в
конце  прошлого столетиЯ  ‘треттон  в своих  классических опытах  с ношением
специальных  очков, переворачивающих изображение  на  сетчатке, отмечал, что
при этом возникает переживание нереальности воспринимаемого мира94.
     ’ребовалось понЯть суть тех качественных перестроек зрительного образа,
которые  открываютсЯ субъекту  в  виде переживаниЯ  нереальности  зрительной
картины. ‚  дальнейшем  были  обнаружены такие  особенности инвертированного
зрениЯ,   как  трудность  идентификации   знакомых  предметов95  и  особенно
человеческих лиц96, его аконстантность97 и т.п.
     Ћтсутствие  прЯмой отнесенности  инвертированного  зрительного образа к
объективному   предметному  миру  свидетельствует  о   том,  что  на  уровне
рефлектирующего  сознаниЯ  субъект   способен   дифференцировать  восприЯтие
реального  мира и свое  внутреннее феноменальное  поле.  Џервое представлено
сознательными "значимыми" образами, второе - собственно  чувственной тканью.
€наче говорЯ, чувственнаЯ ткань образа  может  быть  представлена в сознании
двоЯко: либо как то, в чем существует длЯ субъекта предметное содержание  (и
это составлЯет обычное, "нормальное" Явление),  либо сама по себе. ‚ отличие
от нормальных случаев, когда чувственнаЯ ткань и предметное содержание слиты
между  собой, их  несовпадение  обнаруживаетсЯ либо  в результате специально
направленной  интроспекции98,  либо  в  особых экспериментальных  условиЯх -
особенно  отчетливо  в  опытах  с  длительной  адаптацией к инвертированному
зрению99. ‘разу после надеваниЯ инвертирующих призм  субъекту презентируетсЯ
лишь чувственнаЯ ткань зрительного  образа, лишеннаЯ предметного содержаниЯ.
„ело  в том, что  при восприЯтии  мира  через менЯющие  проекцию  оптические
устройства  видимые  образы  трансформируютсЯ  в   сторону  их   наибольшего
правдоподобиЯ;  другими  словами,  при  адаптации  к  оптическим  искажениЯм
происходит не просто иное  "декодирование"  проекционного образа, а  сложный
процесс  построениЯ   воспринимаемого   предметного   содержаниЯ,   имеющего
определенную   предметную   логику,   отличную   от   "проекционной  логики"
сетчаточного образа. Џоэтому невозможность восприЯтиЯ предметного содержаниЯ
в начале хронического эксперимента с инверсией свЯзана с тем, что в сознании
субъекта образ  представлен  лишь  его  чувственной тканью.  ‚ дальнейшем же
перцептивнаЯ адаптациЯ  совершаетсЯ как  своеобразный процесс восстановлениЯ
предметного содержаниЯ зрительного образа  в его инвертированной чувственной
ткани100.
     ‚озможность   дифференцированиЯ   феноменального  полЯ   и   предметных
"значимых" образов, по-видимому, составлЯет особенность только человеческого
сознаниЯ,  благодарЯ которой  человек освобождаетсЯ  от  рабства чувственных
впечатлений,  когда  они   извращаютсЯ   случайными   условиЯми  восприЯтиЯ.
‹юбопытны в этой  свЯзи эксперименты с обезьЯнами,  которым  надевали  очки,
инвертирующие сетчаточный образ; оказалось,  что,  в отличие от человека,  у
обезьЯны  это полностью разрушает их поведение и  они впадают  на длительный
срок в состоЯние инактивности101.
     џ  мог привести  здесь лишь немногие данные, касающиесЯ того особенного
вклада,  который  чувственность  вносит  в  индивидуальное  сознание;  были,
например,  вовсе  упущены  некоторые  важные  факты, полученные  в  условиЯх
длительной  сенсорной  депривации102.  Ќо  и  сказанного  достаточно,  чтобы
поставить  вопрос,  центральный  длЯ   дальнейшего  анализа  рассматриваемой
проблемы.
     ѓлубокаЯ  природа  психических   чувственных   образов  состоит   в  их
предметности,   в   том,  что  они  порождаютсЯ  в  процессах  деЯтельности,
практически  свЯзывающей  субъекта  с внешним  предметным  миром. Љак  бы ни
усложнЯлись  эти  свЯзи  и  реализующие их формы  деЯтельности,  чувственные
образы сохранЯют свою изначальную предметную отнесенность.
     Љонечно, когда  мы сопоставлЯем  с огромным  богатством  познавательных
результатов  мыслительной  человеческой   деЯтельности  те  вклады,  которые
непосредственно вносит в него наша  чувственность, то прежде всего бросаетсЯ
в  глаза  их  крайнЯЯ   ограниченность,   почти   ничтожность;  к  тому   же
обнаруживаетсЯ,   что   чувственные   впечатлениЯ   постоЯнно   вступают   в
противоречие   с  более   полным  знанием.  Ћтсюда  и  возникает  идеЯ,  что
чувственные  впечатлениЯ  служат лишь  толчком, приводЯщим в  действие  наши
познавательные способности, и что образы  предметов  порождаютсЯ внутренними
мыслительными - бессознательными  или сознательными - операциЯми, что, иначе
говорЯ, мы не  воспринимали бы предметного мира, если  бы не мыслили его. Ќо
как могли бы мы мыслить этот мир, если бы он первоначально не открывалсЯ нам
именно в своей чувственно данной предметности?

        3. ‡ЌЂ—…Ќ€… ЉЂЉ ЏђЋЃ‹…ЊЂ Џ‘€•Ћ‹Ћѓ€€ ‘Ћ‡ЌЂЌ€џ
     —увственные образы  представлЯют всеобщую форму психического отражениЯ,
порождаемого   предметной   деЯтельностью   субъекта.   Ћднако   у  человека
чувственные образы приобретают новое  качество, а  именно свою означенность.
‡начениЯ и ЯвлЯютсЯ важнейшими "образующими" человеческого сознаниЯ.
     Љак известно, выпадение  у  человека  даже  главных сенсорных  систем -
зрениЯ и слуха -  не уничтожает  сознаниЯ.  „аже у  слепоглухонемых  детей в
результате овладениЯ ими специфически  человеческими  операциЯми предметного
действиЯ  и  Языком  (что,  понЯтно   может  происходить  лишь   в  условиЯх
специального воспитаниЯ)  формируетсЯ нормальное сознание,  отличающеесЯ  от
сознаниЯ  видЯщих и  слышащих  людей только  своей крайне бедной чувственной
тканью103.  „ругое  дело,  когда  в   силу  тех   или  иных   обстоЯтельство
"гоминизациЯ" деЯтельности и общениЯ не происходит. ‚ этом случае,  несмотрЯ
на  полную сохранность  сенсомоторной  сферы,  сознание  не  возникает.  ќто
Явление (назовем его "феноменом Љаспара ѓаузера") сейчас широко известно.
     €так,  значениЯ преломлЯют  мир  в сознании  человека.  •отЯ  носителем
значений ЯвлЯетсЯ Язык, но Язык не демиург значений. ‡а Языковыми значениЯми
скрываютсЯ общественно выработанные способы (операции)  действиЯ, в процессе
которых  люди  изменЯют и  познают  объективную реальность. €наче  говорЯ, в
значениЯх представлена преобразованнаЯ и свернутаЯ в материи Языка идеальнаЯ
форма  существованиЯ  предметного  мира,  его свойств,  свЯзей  и отношений,
раскрытых совокупной общественной  практикой. Џоэтому значениЯ сами по себе,
т.е. в абстракции от их функционированиЯ в индивидуальном сознании, столь же
"не психологичны",  как и та общественно познаннаЯ реальность, котораЯ лежит
за ними104.
     ‡начениЯ составлЯют предмет  изучениЯ в лингвистике, семиотике, логике.
‚месте  с тем в качестве одной  из "образующих" индивидуальное  сознание они
необходимо   входЯт   в   круг   проблем   психологии.   ѓлавнаЯ   трудность
психологической проблемы значениЯ состоит в  том, что  в ней воспроизводЯтсЯ
все  те  противоречиЯ,  на  которые  наталкиваетсЯ  более  широкаЯ  проблема
соотношениЯ логического  и психологического в мышлении,  логике и психологии
понЯтиЯ.
     ‚ рамках субъективно-эмпирической психологии  эта  проблема  решалась в
том   смысле,   что   понЯтиЯ   (resp.   -   словесные  значениЯ)   ЯвлЯютсЯ
психологическим   продуктом   -  продуктом  ассоциированиЯ  и  генерализации
впечатлений  в   сознании  индивидуального   субъекта,  результаты   которых
закреплЯютсЯ  за  словами.  ќта  точка  зрениЯ  нашла,  как  известно,  свое
выражение не только  в  психологии,  но  и в  концепциЯх,  психологизирующих
логику.
     „ругаЯ альтернатива заключаетсЯ в признании,  что понЯтиЯ и  операции с
понЯтиЯми  управлЯютсЯ объективными  логическими  законами;  что  психологиЯ
имеет дело  только с отклонениЯми  от  этих  законов, которые наблюдаетсЯ  в
примитивном  мышлении, в условиЯх  патологии или  при сильных эмоциЯх;  что,
наконец,  в  задачу психологии  входит изучение  онтогенетического  развитиЯ
понЯтий  и мышлениЯ.  €сследование  этого процесса  и  занЯло  в  психологии
мышлениЯ главное место. „остаточно указать на труды Џиаже,  ‚ыготского и  на
многочисленные светские и зарубежные работы по психологии обучениЯ.
     €сследованиЯ  формированиЯ  у детей  понЯтий и  логических (умственных)
операций внесли  очень  важный вклад  в  науку.  Ѓыло показано, что  понЯтиЯ
отнюдь не  формируютсЯ  в  голове ребенка  по  типу  образованиЯ чувственных
генерических образов,  а представлЯют  собой результат  процесса  присвоениЯ
"готовых", исторически выработанных значений и что процесс этот происходит в
деЯтельности ребенка,  в условиЯх  общениЯ  с окружающими  людьми.  ЋбучаЯсь
выполнению тех или иных действий, он овладевает соответствующими операциЯми,
которые в их сжатой, идеализированной форме и представлены в значении.
     ‘амо собой разумеетсЯ,  что первоначально процесс  овладениЯ значениЯми
происходит во внешней деЯтельности ребенка  с  вещественными предметами  и в
симпраксическом  общении.  Ќа  ранних стадиЯх  ребенок усваивает конкретные,
непосредственно   предметно   отнесенные  значениЯ;   впоследствии   ребенок
овладевает также и собственно логическими  операциЯми, но тоже в их внешней,
экстериоризированной  форме   -   ведь  иначе   они  вообще  не  могут  быть
коммуницированы. €нтериоризуЯсь, они образуют отвлеченные значениЯ, понЯтиЯ,
а их движение составлЯет внутреннюю умственную деЯтельность, деЯтельность "в
плане сознаниЯ".
     ќтот процесс  подробно  изучалсЯ  в последние годы ѓальпериным, который
выдвинул  стройную  теорию, названную  им "теорией  поэтапного  формированиЯ
умственных действий и  понЯтий"; одновременно  им  развивалась  концепциЯ об
ориентировочной основе действий, о  ее  особенностЯх и  о соответствующих ей
типах обучениЯ105.
     ’еоретическаЯ и практическаЯ продуктивность этих и идущих вслед за ними
многочисленных  исследований  ЯвлЯетсЯ  бесспорной.  ‚месте  с тем проблема,
которой они посвЯщены, была с самого начала жестко ограничена;  это проблема
целенаправленного, "не  стихийного"  формированиЯ  умственных  процессов  по
извне   заданным   "матрицам"   -   "параметрам".   ‘оответственно,   анализ
сосредоточилсЯ  на  выполнении  заданных  действий;  что   же   касаетсЯ  их
порождениЯ, т.е. процесса целеобразованиЯ и мотивации деЯтельности (в данном
случае учебной), которую они реализуют, то это осталось за пределами прЯмого
исследованиЯ.  ЏонЯтно,  что при  этом  условии  нет  никакой  необходимости
различать  в  системе  деЯтельности  собственно  действиЯ   и   способы   их
выполнениЯ,  не  возникает необходимости  системного анализа индивидуального
сознаниЯ.
     ‘ознание  как  форма  психического  отражениЯ,  однако,  не может  быть
сведено к функционированию усвоенных извне значений, которые, развертываЯсь,
управлЯют внешней  и внутренней деЯтельностью субъекта. ‡начениЯ и свернутые
в них операции сами по себе, т.е. в своей абстракции от внутренних отношений
системы деЯтельности и сознаниЯ, вовсе не ЯвлЯютсЯ предметом психологии. Ћни
становЯтсЯ им, лишь будучи взЯты в этих отношениЯх, в движении их системы.
     ќто  вытекает  из  самой  природы  психического.  Љак  уже  говорилось,
психическое отражение  возникает в результате раздвоениЯ жизненных процессов
субъекта  на  процессы, осуществлЯющие  его прЯмые биотические  отношениЯ, и
"сигнальные"  процессы,   которые  опосредствуют   их;  развитие  внутренних
отношений, порождаемых этим раздвоением, и находит свое выражение в развитии
структуры  деЯтельности,   а  на  этой  основе  -  также   в  развитии  форм
психического отражениЯ. ‚ дальнейшем,  на уровне человека, происходит  такаЯ
трансформациЯ этих форм, котораЯ приводит к тому,  что,  фиксируЯсь  в Языке
(Языках),  они  приобретают квазисамостоЯтельное  существование  в  качестве
объективных  идеальных  Явлений.  Џри  этом  они  постоЯнно  воспроизводЯтсЯ
процессами,  совершающимисЯ  в головах  конкретных  индивидов.  Џоследнее  и
составлЯет  внутренний "механизм" их  передачи  от  поколениЯ к  поколению и
условие их обогащениЯ посредством индивидуальных вкладов.
     ‡десь  мы вплотную подходим  к  проблеме,  котораЯ  ЯвлЯетсЯ  настоЯщим
камнем  преткновениЯ  длЯ  психологического  анализа сознаниЯ.  ќто проблема
особенностей функционированиЯ знаний, понЯтий,  мысленных моделей,  с  одной
стороны, в системе отношений общества, в общественном сознании, а с другой -
в деЯтельности индивида, реализующей его общественные свЯзи, в его сознании.
     Љак уже говорилось, сознание обЯзано своим возникновением происходЯщему
в труде выделению действий, познавательные результаты которых абстрагируютсЯ
от  живой  целостности  человеческой  деЯтельности и идеализируютсЯ  в форме
Языковых  значений.  ЉоммуницируЯсь,  они  становЯтсЯ   достоЯнием  сознаниЯ
индивидов. Џри этом они отнюдь  не утрачивают  своей абстрагированности; они
несут в себе способы,  предметные условиЯ и результаты действий,  независимо
от  субъективной мотивации деЯтельности людей, в которой они формируютсЯ. Ќа
ранних   этапах,  когда   еще  сохранЯетсЯ  общность  мотивов   деЯтельности
участников  коллективного  труда,   значениЯ  как  ЯвлениЯ   индивидуального
сознаниЯ находЯтсЯ в отношениЯх прЯмой адекватности. ќто отношениЯ,  однако,
не   сохранЯетсЯ.  Ћно  разлагаетсЯ   вместе  с  разложением  первоначальных
отношений  индивидов  к  материальным  условиЯм  и  средствам  производства,
возникновением общественного разделениЯ труда и частной собственности106.  ‚
результате  общественно  выработанные  значениЯ  начинают  жить  в  сознании
индивидов  как  бы двойной жизнью.  ђождаетсЯ еще одно внутреннее отношение,
еще одно движение значений в системе индивидуального сознаниЯ.
     ќто  особое  внутреннее  отношение  проЯвлЯет   себЯ  в  самых  простых
психологических  фактах.  ’ак,  например,  все  учащиесЯ постарше,  конечно,
отлично  понимают  значение  экзаменационной  отметки  и  вытекающих  из нее
следствий. ’ем не менее отметка может выступить длЯ сознаниЯ каждого из  них
существенно  по-разному:  скажем,  как  шаг  (или  препЯтствие)  на  пути  к
избранной  профессии, или как способ утверждениЯ  себЯ в  глазах окружающих,
или, может быть, как-нибудь еще иначе. ‚от это - то обстоЯтельство  и ставит
психологию перед необходимостью различать сознаваемое объективное значение и
его значение длЯ субъекта.  —тобы избежать удвоениЯ терминов,  Я предпочитаю
говорить  в последнем случае  о  личностном смысле. ’огда приведенный пример
может  быть выражен  так: значение  отметки способно приобретать  в сознании
учащихсЯ разный личностный смысл.
     •отЯ предложенное мною понимание соотношениЯ понЯтий  значениЯ и смысла
было неоднократно поЯснено, оно все  же  нередко интерпретируетсЯ совершенно
неправильно.  Џо-видимому, нужно вернутьсЯ  к  анализу  понЯтиЯ  личностного
смысла еще раз.
     Џрежде  всего  несколько слов  об  объективных  условиЯх, приводЯщих  к
дифференциации  в  индивидуальном  сознании  значений  и  смыслов.  ‚  своей
известной  статье,   посвЯщенной  критике  Ђ.‚агнера,  Њаркс  отмечает,  что
присваемые людьми предметы внешнего мира первоначально словесно обозначались
ими  как средства удовлетворениЯ  их потребностей,  как то, что ЯвлЯетсЯ длЯ
них "благами". "...Ћни приписывают предмету  характер полезности,  как будто
присущий  самому предмету"107, - говорит  Њаркс.  ќта  мысль  оттенЯет очень
важную черту сознаниЯ на ранних  этапах  развитиЯ,  а  именно,  что предметы
отражаютсЯ в Языке и сознании слитно с конкретизованными (опредмеченными)  в
них потребностЯми людей. Ћднако  в  дальнейшем  эта  слитность  разрушаетсЯ.
Ќеизбежность ее  разрушениЯ  заложена  в объективных противоречиЯх товарного
производства, которое порождает противоположность конкретного и абстрактного
труда, ведет к отчуждению человеческой деЯтельности.
     ќта  проблема  неизбежно  возникает  перед  анализом,   понимающим  всю
ограниченность представлениЯ о  том, что значениЯ  в индивидуальном сознании
ЯвлЯютсЯ   лишь   более   или  менее  полными   и   совершенными  проекциЯми
"надындивидуальных" значений, существующих в данном  обществе. Ћна отнюдь не
снимаетсЯ и  ссылками на тот  факт,  что  значениЯ  преломлЯютсЯ конкретными
особенностЯми  индивида,  его  прежним  опытом, своеобразием его  установок,
темперамента и т.д.
     Џроблема, о которой  идет  речь,  возникает  из реальной двойственности
существованиЯ значений длЯ субъекта. ЏоследнЯЯ состоит в  том, что  значениЯ
выступают перед  субъектом и в своем независимом существовании -  в качестве
объектов  его  сознаниЯ и вместе с  тем  в  качестве  способов и "механизма"
осознаниЯ,   т.е.  функционируЯ  в  процессах,   презентирующих  объективную
действительность. ‚  этом  функционировании значениЯ необходимо  вступают во
внутренние  отношениЯ,   которые   свЯзывают  их  с  другими   "образующими"
индивидуального сознаниЯ;  в  этих  внутренних отношениЯх они единственно  и
обретают свою психологическую характеристику.
     ‚ыразим это иначе. Љогда  в  психическое отражение  мира индивидуальным
субъектом     вливаютсЯ     идеализированные     в    значениЯх     продукты
общественно-исторической   практики,  то  они  приобретают  новые  системные
качества. ђаскрытие этих  качеств и составлЯет одну из задач психологической
науки.
     Ќаиболее трудный пункт создаетсЯ здесь тем, что значениЯ ведут  двойную
жизнь. Ћни производЯтсЯ обществом и имеют свою историю в  развитии  Языка, в
развитии форм общественного сознаниЯ; в них выражаетсЯ движение человеческой
науки  и  ее  познавательных средств, а  также идеологических  представлений
общества  - религиозных, философских, политических. ‚ этом объективном своем
бытии  они  подчинЯютсЯ  общественно-историческим  законам  и вместе  с  тем
внутренней логике своего развитиЯ.
     Џри всем неисчерпаемом богатстве,  при всей многосторонности этой жизни
значений  (подумать  только  -  все науки  занимаютсЯ  ею!) в  ней  остаетсЯ
полностью скрытой другаЯ их жизнь, другое их движение  - их функционирование
в  процессах деЯтельности и сознаниЯ  конкретных индивидов, хотЯ посредством
этих процессов они только и могут существовать.
     ‚   этой   второй   своей    жизни   значениЯ   индивидуализируютсЯ   и
"суб