презрением.  Њы более всего боимсЯ, чтобы не оскорбили
или не  оставили  без  признаниЯ те наши  добродетели,  мысли,  нравственные
достоинства и  красоты,  которыми  мы пока  обладаем только  в  воображении.
Ћтносительно заслуг  этого рода, как и по отношению к  материальным  благам,
надежды  наши всего  упрЯмее привЯзываютсЯ  к тем,  которых мы никогда  не в
силах  будем приобресть. ’ак плут, задумавший исправитьсЯ, уже удивлен,  что
не   воздают  немедленных  и  необыкновенных  почестей   лишь  на  мгновение
проснувшейсЯ в  его  сердце  честности.  …сли  же  мы на самом  деле  чисты,
бескорыстны и искренни,  если  наши мысли привычно и естественно поднимаютсЯ
над инстинктивным тщеславием и эгоизмом, мы гораздо  меньше заботимсЯ о том,
одобрЯют ли, понимают ли,  восхищаютсЯ ли нами окружающие нас. ќпиктет, Њарк
Ђврелий,  Ђнтонин  Ѓлагочестивый никогда  не жаловались  на  то,  что  их не
понимают.  €м  не  казалось,  что  они  таЯт  в  себе  нечто  неслыханное  и
непостижимое.  Ќаоборот,  они  верили,  что  лучшаЯ   часть  их  добродетели
заключаетсЯ именно в том, что может быть без усилиЯ усвоено всеми. …сли люди
чего-либо не признают, то это бывает не без причины, ибо всегда есть  высшаЯ
причина,   объЯснЯющаЯ   всеобщее  бессилие   какого-нибудь   чувства.  ‹юди
обыкновенно  не признают наших  болезненных добродетелей, которым мы придаем
слишком  большое  значение,  а  болезненна  всЯкаЯ добродетель,  которой  мы
придаем  слишком  большое  значение  и  длЯ  которой  мы   требуем  особенно
почтительного  вниманиЯ.   ЃолезненнаЯ  добродетель   часто  бывает  гораздо
зловреднее, чем здоровый порок. ‚о  всЯком случае  она больше удалЯет нас от
истины,  а  вдали  от  истины нет  спасениЯ.  Џо  мере того,  как наш  идеал
совершенствуетсЯ, он допускает большее  число реальностей. Џо мере того, как
наша душа растет, она все меньше опасаетсЯ не встречать другой души себе под
стать,  ибо душа растущаЯ приближаетсЯ  к истине,  а поблизости  истины  все
принимает участие в ее величии.
     Џосреди  небесного   света,  почти  однообразного  в  своем  сверкании,
достигнув третьей сферы,  „анте,  не  замечаЯ  вокруг себЯ  движениЯ,  вдруг
спрашивает себЯ, стоит ли он на  месте или еще приближаетсЯ к престолу Ѓога.
Ћн  тогда смотрит  на Ѓеатриче, и так как она  ему кажетсЯ  прекраснее,  чем
прежде, он заключает, что приближаетсЯ  к цели. € мы  также на пути, ведущем
нас  к  истине, можем  считать  свои шаги по тому,  как  увеличиваетсЯ  наша
любознательность,   любовь,   почтение   и   удивление  ко  всему,  что  нас
сопровождает в жизни.

        CXI

     Ћбыкновенно человек выходит из дому на поиски радости, красоты, истины,
любви, и возвращаетсЯ вполне довольный лишь тогда, когда может сказать своим
детЯм,  что он ничего не нашел. …сть какаЯ-то гордость в том, что объЯвлЯешь
себЯ  недовольным, и большинство  людей обвинЯет жизнь и любовь лишь потому,
что воображает, будто жизнь и  любовь должны дать им нечто  большее, чем они
сами  могут им  уделить.  Џравда,  что  длЯ любви, как и длЯ всего  прочего,
необходим возможно более возвышенный идеал; но всЯкий  идеал,  не отвечающий
сильной внутренней реальности, есть не что иное, как празднаЯ,  бесплоднаЯ и
приторнаЯ   ложь.   „остаточно   двух-трех   недостижимых   идеалов,   чтобы
парализовать  целую  жизнь. Ћшибочно  думать,  что  высота  души  измерЯетсЯ
высотою ее стремлений или мечтаний. “ слабых обыкновенно  более прекрасные и
многочисленные мечты, чем у сильных, ибо всЯ их энергиЯ, всЯ их деЯтельность
испарЯетсЯ в этих мечтах. ‚ысота обычной  мечты,  когда надо определить нашу
нравственную  высоту,  может  быть  принимаема  в  расчет  лишь   настолько,
насколько  она  ЯвлЯетсЯ тенью,  отброшенной  предшествующею  жизнью  и  уже
твердою, испытанною человеческою  волей.  ’огда возможно водрузить  мечту на
мгновение среди долины, залитой солнечным светом внешних реальностей, как мы
вбиваем палку рЯдом с  колокольней, тень  которой желаем измерить, длЯ того,
чтобы определить отношение между тенью часа и вечной башней.

        CXII

     ЉажетсЯ естественным, если благородное сердце ожидает великой любви; но
еще  естественнее,  если  оно,  ожидаЯ,  любит, а, любЯ,  не чувствует,  что
ожидает.  ‚ любви,  как вообще  в  жизни, почти  всегда бесполезно  ожидать.
’олько любЯ мы научаемсЯ любить, и так называемыми разочарованиЯми маленьких
любовных  переживаний  мы  всего   проще   и   вернее   сможем  поддерживать
непоколебимое пламЯ  великой любви,  котораЯ, быть может, озарит конец нашей
жизни.
     Њы часто бываем несправедливы к этим разочарованиЯм,  мы приписываем им
лицо печальное и бледное.  Ћни, наоборот, ЯвлЯютсЯ первой улыбкой истины. ‚ы
- человек с доброй волей;  вы стремитесь быть справедливым, полезным, мудрым
и счастливым. Ќо если  вы опечалены разочарованиЯми, то следует ли из этого,
что вам жаль неправды, которой вы жили? Ќеужели вы предпочли бы жить в  мире
заблуждений  и  мечты, а  не  в мире  действительности?  ‹учшие часы  лучших
намерений  часто  терЯютсЯ в борьбе,  происходЯщей между  прекрасным  сном и
неизбежным  законом,  красоту  которого они  заметЯт  лишь после  того,  как
прекрасный сон истощил все их силы. …сли любовь, например, разочаровала вас,
неужели вы думаете, что длЯ вас  было бы  спасительнее верить в течение всей
вашей  жизни,  что  любви нет  и быть не  может? „умаете ли вы, что  иллюзиЯ
такого рода не извратит  важнейших из ваших поступков, не затмит надолго час
истины, к которой вы стремились? …сли же вы надеетесь совершить великие дела
и если  разочарование  указало вам ваше место среди Явлений второго порЯдка,
то  разве  справедливо до конца дней  проклинать вестника  истины? € разве в
итоге сама ваша иллюзиЯ не искала бы истины, будь она искренней? ЏостараемсЯ
сделать   из  наших  разочарований  толпу  таинственных  и   верных  друзей,
неподкупных советников. …сли же одно из них, более жестокое, чем другие, нас
на времЯ сбивает с ног, не будем говорить,  рыдаЯ: "—его-то не хватало нашим
мечтам,  так  как  они не  были одобрены жизнью". ‚ конце концов  всЯ  столь
прославленнаЯ сила  сильных душ создана лишь из  разочарований, которые  они
равнодушно принЯли.  Љаждое  разочарование,  каждаЯ отринутаЯ любовь, каждаЯ
разбитаЯ надежда прибавлЯют некоторый вес к весу вашей истины. € чем  больше
вокруг  вас  падает иллюзий, тем  более  благородной  и уверенной  возникает
великаЯ действительность, подобно тому, как мы Явственнее видим солнце среди
обнаженных ветвей зимнего леса.

        CXIII

     …сли вы  ищете великой любви, думаете  ли  вы, что возможно найти душу,
столь же прекрасную, как ваши мечты, если только ваши мечты вышли на  поиски
ее?  ‘праведливо ли предлагать только желаниЯ, чаЯниЯ, бесформенные мечты  и
взамен требовать точных слов и решительных поступков?  Ћднако  мы  почти все
поступаем именно  так. € если случай, слишком счастливый длЯ того, чтобы  не
быть неожиданным, наконец посылает нам навстречу существо, точно воплощающее
наш идеал, вправе ли мы ожидать, что наши ленивые и смутные стремлениЯ долго
останутсЯ в  согласии с  деЯтельной и вполне  определенной реальностью этого
существа?
     “  вас есть некотораЯ  вероЯтность отыскать  вне себЯ свой  идеал  лишь
после того, как мы его по возможности воплотили его  в себе самих. ‚праве ли
вы надеЯтьсЯ,  что вы узнаете и  удержите  душу честную,  глубокую, любЯщую,
верную,   неистощимую,   душу   всеобъемлющую,   самобытную,    независимую,
мужественную, благожелательную и благородную, если вы  так  хорошо, как она,
не  узнали,   что   такое   честность,   любовь,  верность,   мысль,  жизнь,
самобытность, независимость, мужество, благожелательность и благородство?  €
как знать  вам все эти душевные качества, если вы их не  любили и  долго  не
жили среди них, как она любила их и как она среди них жила?
     Ќичего  нет  более требовательного, неуклюжего и слепого, чем  доброта,
красота и  нравственное  совершенство  в состоЯнии  желаниЯ. …сли  вы хотите
найти идеальную  душу, начните  с  того,  чтобы  самому уподобитьсЯ  идеалу,
которого вы ищете.  Ќет  другого средства  найти  ее. Џо мере  того, как  вы
будете  в  действительности  приближатьсЯ  к  этому идеалу,  вы увидите, что
справедливость и ваше  счастье требуют, чтобы идеал почти всегда был отличен
от того, чего ждали ваши неЯсные  надежды. Џо мере того, как ваш идеал будет
воплощатьсЯ в  соприкосновении с жизнью,  он  сделаетсЯ пространнее, нежнее,
податливее и  совершеннее. ’огда вы в том, что любите, откроете то, что есть
действительно  прекрасного,  непоколебимо-доброго,  вечно-правдивого  в  вас
самих,  ибо о  добре, находЯщемсЯ  вне нас, предупреждает в нас  лишь добро,
живущее в нашем  сердце.  ’огда наконец  вы будете придавать меньше значениЯ
несовершенствам,  которые  больше не  будут ранить  вашей  суетности, вашего
эгоизма  и невежества, т.е. несовершенствам, которые уже  не  будучи подобны
вашим,  ибо то  зло,  которое в нас, с особой терпимостью относитсЯ к чужому
злу.

        CXIV

     Ѓудем доверЯть любви, как мы доверЯем жизни, потому что мы созданы  длЯ
того, чтобы  питать  доверие,  и  потому что  самаЯ пагубнаЯ  мысль  это та,
котораЯ имеет  склонность не доверЯть  действительности.  џ  видел  не  одну
жизнь,  разбитую любовью, но, не будь любви,  весьма вероЯтно, что эти жизни
были   бы  разбиты   дружбой,   апатией,  неуверенностью,  нерешительностью,
равнодушием  или  бездействием.  ‹юбовь разбивает  в сердце  только то,  что
хрупко; и если она  разбила его всецело, то это  лишь значит, что все  в нем
было  слишком хрупко.  Ќет человека, который бы  многократно не  считал свою
жизнь разбитой; но те, чьЯ  жизнь  действительно была разбита, часто обЯзаны
своими несчастьЯми какой-то тщеславной любви к развалинам.
     Љонечно,  в  любви,  как и  во всей остальной нашей  судьбе, есть много
случайностей,  счастливых и  несчастных.  ‚озможно,  что  при  первом  своем
выступлении на  пути  жизни существо,  сердце и разум которого полны  всЯкой
энергии,  всЯкой  нежности, всех  добрых человеческих  стремлений, сразу, не
отыскиваЯ,  встречает   душу,  котораЯ  в  опьЯнении   постоЯнным   счастьем
осуществлЯет  в  себе  желаниЯ любви, как  самые высокие, так самые смирные,
самые обширные  и  самые утонченные, самые  вечные и самые мимолетные, самые
могущественные и самые нежные. ‚озможно, что оно немедленно обретает сердце,
которому  сможет  отдать  лучшее  себЯ  самого  и  которое  будет  постоЯнно
принимать этот  дар.  ‚озможно, что оно  сразу  овладеет душой, быть  может,
единственной,  вечно  полной  желаний,  котораЯ  до  самой  могилы  будет  в
состоЯнии принимать в тысЯчу раз больше, чем ей дают, и котораЯ взамен будет
возвращать в  тысЯчу  раз больше, чем получила. €бо  любовь,  котораЯ  может
устоЯть перед годами, создана из этих восхитительно-неравных обменов. ‚  ней
владеешь  только тем, что  сам  даешь,  и только тем  не один  владеешь, что
принимаешь в обмен.

        CXV

     Ѓывает иногда судьба столь совершенно счастлива; но если каждый человек
более или менее вправе надеЯтьсЯ на такую судьбу, он был бы не прав, замкнув
свою  жизнь  в этой надежде. ‚се,  что он  может, это готовитьсЯ, чтобы быть
когда-нибудь достойным  такой любви;  и по мере того,  как он  будет готов к
этому,  ожидание  его сделаетсЯ более терпеливым.  ‚озможно, что существо, о
котором мы только что говорили, многократно, от  его юных дней  до старости,
проходило вдоль стены, за которой его счастье ожидало его в молчании слишком
глубоком.  Ќо из  того,  что его  счастье  находилось  по сю  сторону стены,
следует ли, что  с другой стороны находилось только  горе и отчаЯние?  ђазве
счастье  не заключаетсЯ в самом праве проходить таким  образом бок о  бок со
счастьем?  Ќе  предпочтительнее ли чувствовать,  что  между собой и  великой
ожидаемой любовью стоит лишь,  так сказать, прозрачный и хрупкий случай, чем
быть навсегда от него отделенным всем, что есть в нас самих  бесчеловечного,
бесполезного и недостойного? ’от счастлив, кто может сорвать цветок и унести
его; но не жалок,  как и предполагают, и тот, кто до  вечера совершает путь,
окруженный благородным ароматом незримого цветка. ђазве можно считать  жизнь
неудавшейсЯ, разве  она  потерЯла всЯкую ценность и  полезность лишь оттого,
что она не так счастлива, как могла бы быть? ‚едь в  той любви, о которой вы
сожалеете, лучшим было то, что вы сами бы в нее внесли;  и если, как сказано
выше, душа в конце концов владеет лишь тогда,  когда она сама может  дарить,
то разве не владеет уже отчасти тот, кто постоЯнно ждет случаЯ дарить? „а, Я
уверен, на земле  нет счастьЯ более желанного, чем прекраснаЯ долгаЯ любовь;
но если вы  не нашли такой любви, то все же  то, что вы сделали, чтобы  быть
достойным  ее, не будет потерЯно длЯ мира вашего сердца, длЯ мужественного и
чистого спокойствиЯ остальной вашей жизни.

        CXVI

     €  затем любить можно  всегда. ‹юбите сами  прекрасной любовью  -  и вы
узнаете  почти все радости  прекрасной любви. „аже в самой совершенной любви
счастье  двух  возлюбленных, наиболее  привЯзанных  друг к другу,  не всегда
бывает  одно и то же. ‹учший из них любит лучшей любовью,  и тот, кто  лучше
любит,  более  счастлив. ‚ы должны стать  достойным  любви не  ради  счастьЯ
любимого человека,  а ради  вашего собственного счастьЯ.  Ќе  думайте, что в
несчастные часы  неравной  любви тот из  двух  больше  страдает,  кто  более
справедлив, мудр, великодушен и благородно-страстен. ‹учший почти никогда не
бывает жертвой,  достойной сожалениЯ. „о конца жертвой бывает лишь  тот, кто
становитсЯ жертвой собственных  ошибок, собственных заблуждений, собственной
несправедливости.  Љак  бы  вы  ни  были  несовершенны,  вы   можете  вполне
удовлетворить любви  существа  изумительного,  но  изумительное  существо не
удовлетворит  вашей любви, если  вы  несовершенны. †елательно, чтобы  судьба
когда-нибудь  ввела  в ваше  жилище женщину, украшенную всеми дарами  ума  и
сердца,  которыми  вы попутно  восхищались,  читаЯ  повесть великих  героинь
славы,  счастьЯ  и  любви. Ќо  вы  ничего не поймете  в  этих дарах, если не
научились  узнавать и  любить их  в  действительной жизни. Ђ  что такое  длЯ
каждого из нас, в конце концов, действительнаЯ жизнь, как не его собственнаЯ
жизнь?  ‚аша правдивость  расцветает в правдивости вашей возлюбленной.  ‚аша
истина  успокоитсЯ  в  ее  истине,  и сила вашего  характера одна насладитсЯ
силой,  котораЯ найдетсЯ в  ее характере. Ќо добродетель любимого  существа,
котораЯ на пороге нашего сердца  не встречает добродетели,  на нее несколько
похожей, не знает, в чьи руки доверить принесенную с собой радость.

        CXVII

     Љакова бы  ни  была  ваша сердечнаЯ судьба, не унывайте и,  главное, не
опасайтесь, что  не  познав счастьЯ  любви, вы до конца не узнаете  великого
счастьЯ  человеческого  существованиЯ.  Џринимает  ли  счастье  форму  реки,
подземного источника, потока или озера,  оно питаетсЯ всегда  из одних и тех
же родников,  в  тайниках нашего сердца,  и самый несчастный из  людей может
составить себе понЯтие о величайшем счастье.
     ‚  любви, правда,  скрыто опьЯнение, которого он никогда не узнает,  но
это опьЯнение оставлЯло  на дне сердца задумчивого и искреннего лишь великую
грусть,  если бы нельзЯ было  найти  в истинной любви нечто более, глубокое,
непоколебимое,  чем  опьЯнение.  Ђ  то, что  в  любви есть  самого  верного,
глубокого и непоколебимого,  тождественно с тем, что  есть  самого  верного,
глубокого и непоколебимого в благородной жизни.
     Ќе каждому человеку дано быть героем, победителем  и гением  или просто
удачником  во  внешней  жизни.  Ќо  наименее  одаренный  из нас  может  быть
справедливым,  честным,  братски-нежным,  великодушным.  Ќаименее  одаренный
может привыкнуть смотреть вокруг  себЯ без зложелательства, без зависти, без
злопамЯтства, без ненужной печали; наименее обделенный  может получить  свою
молчаливую долю,  - не  всегда самую  худшую, -  в радости  окружающих  его.
Ќаименее искусный может знать, насколько он способен прощать обиду, извинЯть
ошибку,  восторгатьсЯ  человеческим  словом  и поступком. € наименее любимый
может любить и уважать любовь.
     ЏоступаЯ  таким  образом,  он наклонЯетсЯ  над  источником, над которым
чаще, чем  мы думаем, наклонЯютсЯ также и счастливые  в  жгучие часы счастьЯ
длЯ  того, чтобы  убедитьсЯ в  правде большого счастьЯ. ‚ глубине блаженства
любви,  как  на  дне смиренной  жизни праведника, которому случай  не  хотел
улыбнутьсЯ,   неизменны  и   неподвижны   только  справедливость,   доверие,
благожелательство, искренность  и  великодушие. ‹юбовь придает  этим светлым
точкам  несколько  более блеска, и  вот почему  надо  искать  любви. ‚еликое
преимущество любви заключаетсЯ в том, что она открывает наши глаза на многие
мирные и кроткие истины. ‚еликое преимущество  любви  заключаетсЯ в том, что
она дает  нам  случай любить и боготворить в  одном существе то, чего мы  не
подумали бы и не  смогли бы любить и боготворить в тысЯче существ, - в  том,
что  она таким образом расширЯет  наше сердце на будущее  времЯ. Ќо в основе
самой удивительной любви всегда скрыто блаженство вполне простое, нежность и
обожание  вполне  понЯтные,  доверие,  безопасность   и  искренность  вполне
доступные, удивление и самозабвение вполне человечные, - все  то, что добраЯ
волЯ,  даже обойденнаЯ счастьем, могла бы также познать  в своей опечаленной
жизни, если  бы у нее было  поменьше горечи, поменьше нетерпениЯ и несколько
больше инициативы и энергии.


     1 Џожар на базаре благотворительности в Џариже (4 маЯ 1897 г.).

     2   €спанский   мистик,   основатель   ордена   Ѓосоногих    Љармелитов
(1542-1591).