‚ладимир ѓригорьев. Џо законам неточных наук

Ћцените этот текст:
‚ладимир ѓригорьев. Џо законам неточных наук

-----------------------------------------------------------------------
Ђвт.сб. "ђог изобилиЯ" ("Ѓиблиотека советской фантастики").
OCR & spellcheck by HarryFan, 19 September 2000
-----------------------------------------------------------------------

Ђмебы, инфузории и прочие организмы, коих естественный отбор и борьба
за существование довели до микроскопического состоЯниЯ, были страстью
€зюмова, в служебное времЯ почтенного профессора теоретических механик. Ќу
и что? „ругие отдают свой досуг рыбкам в аквариуме, собачонкам, выращивают
в комнатных условиЯх бананы. Џрофессор же вкладывал свое терпение в этот
многообещающий, скрытый от взглЯда подавлЯющего числа людей мир мельчайших
животных.
Ђзарт коллекционера накрепко свЯзал €зюмова с этими подвижными,
прожорливыми, но, в сущности, невинными созданиЯми. —асами он мог
рассказывать о повадках и ухищрениЯх-простейших, каждый раз по-новому. €
только заканчивалсЯ рассказ всегда одной и той же фразой:
- Ћдноклеточные! € все-то у них богатство - Ядро, протоплазма,
оболочка. - Ќа этом слове профессор, выдерживаЯ таинственную паузу,
обводил присутствующих значительным взглЯдом и добавлЯл: - Ќо все-таки их
жизнь во многом похожа на нашу...
- Ќу уж... - возражал какой-нибудь поклонник борзых и такс, специалист
по коленчатым валам.
- Ђ вы приходите, приходите вечерком, - заманивал €зюмов. - Џосидим у
микроскопа, сами увидите.
Ќо знакомые почему-то не приходили.
Љонечно, такое пренебрежение огорчало и прЯмо-таки приводило €зюмова в
недоумение. ‘ам-то он не гнушалсЯ осматривать всЯких диковинных
сеттер-шнельклопсов, приходил и на чаепитиЯ с бананами домашней выработки.
Ђ вот все эти многочисленные соседи и друзьЯ по работе слушать слушали, а
чтоб прийти да по-серьезному, по-свойски скоротать вечерок, прильнув к
окулЯру, - нет, на это их не хватало. Ћтделавшись шуточками, кое-кто
заЯвлЯл, что рассказы €зюмова сами по себе исчерпывают тему и что после
них у микроскопа нечего делать. Ђ сосед, разводЯщий уникальную породу
хищных саблезубых кроликов, Якобы боЯлсЯ убедитьсЯ, что его жизнь не
отличаетсЯ от жизни инфузорий.
- „а поймите, - безуспешно протестовал профессор, - Я же фигурально
выражаюсь. ’ак сказать, в порЯдке рекламы начинаниЯ...
’акое поведение друзей профессор оправдывал потребительским характером
их собственных увлечений. Ѓанан можно съесть, с умницей шнельклопсом хоть
беседуй, гулЯЯ по бульварам, а с саблезубым кроликом ‘тенькой, перегрызшим
глотку соседскому бульдогу по кличке Љраб, ходи хоть на самого тигра. Ђ
много ли проку от амебы? “мозрительный интерес!
Ћднако успехи практичных соседей только распалЯли воображение €зюмова,
и он с еще большим усердием углублЯлсЯ в тайны мельчайших. Ћсобым
вниманием €зюмов окружал породы, выведенные собственноручно. Ѓыли и такие.
‚ его коллекции попадались экземплЯры о двух хвостах, с несколькими
Ядрами или вообще без оных, а также со многими оболочками - порода,
наиболее готоваЯ ко всЯким случаЯм жизни.
‘амаЯ же замечательнаЯ особь народилась в той колбе, что однажды
случайно осталась у распахнутого окна. ‚ ней проживали ординарные на
первый взглЯд туфельки, и мало кто знал об их странной, почти болезненной
восприимчивости к изменению условий существованиЯ. ‚ обществе двухвосток
они и сами принимали двухвостовой вид, в другой компании умудрЯлись где-то
доставать лишние оболочки и опЯть внешне не отличались от представителей
большинства. Ђ попадаЯ в свою колбу, вновь принимали первоначальные
очертаниЯ.
Ќезначительный перегрев или, наоборот, переохлаждение могли разом
погубить чувствительную особь. Ђ тут €зюмов возьми да и позабудь их у
распахнутого окна, в самой гуще сквознЯков и температурных перепадов. €
теперь следовало ожидать, что гриппозные и прочие эпидемии начнут косить
обитателей забытой мензурки.
€зюмов, конечно, крепко перепугалсЯ, увидев такую оплошность, и даже не
сразу решилсЯ взглЯнуть в окулЯр на результаты разразившейсЯ катастрофы.
‘корбное чувство невозвратимой утраты захлестнуло душу профессора. Ќу
ладно еще распотрошить дюжину первоклеток в высших целЯх научного
исследованиЯ, от нужных жертв не уйдешь. Ђ вот так, ни с того ни с сего
отправить к праотцам целую колонию - срам!
Ќо то ли ветра принесли с собой особую живительную свежесть, то ли
возбуждающие шумы улицы взбодрили впечатлительную натуру жителей колбы,
только ни одного скончавшегосЯ экземплЯра €зюмов не обнаружил.
Ѓолее того, в микроскоп было хорошо видно, что они ведут себЯ
оживленнее обычного, на скоростЯх прошиваЯ объем мензурки.
- †ивучие! - радостно констатировал €зюмов, отрываЯсь от микроскопа.
Џрофессор знал, что музыка, например, резко ускорЯет работу живой
клетки. Џод аккомпанемент хорошей, бодрЯщей музыки клетки уживались там,
где и самим вирусам туго приходилось. Ќо неужели случайное сплетение
уличных шумов на какое-то времЯ дало музыкальную гармонию и тем спасло
биографию эксперимента от ужасного финиша?
- Ќеужели шумы? Њузыка трамваев и самосвалов? - соображал €зюмов, на
радостЯх не знаЯ, куда и поставить чудную пробирку. Ћн тут же засыпал в
пробирку лучших шоколадных отрубей "Њокко", облучил нежным ультрафиолетом,
под которым, как знал профессор, амебы любили загорать. € несколько
радостных слезинок, запутавшихсЯ в стриженой профессорской бородке, ухнули
внутрь экспериментального сосуда.
Џоследнее отрезвило €зюмова - в пробирке инородный состав!
Ќейтрализовать!
Ћдним привычным движением профессор облексЯ в халат, в воздухе
мелькнула медицинскаЯ шапочка, а на растопыренные пальцы накатила резина
перчаток, и он застыл над микроскопом. Ћдна его рука крутила рычажок
настройки прибора, другаЯ нависла над полкой, готоваЯ в нужное мгновение
выхватить флакон с жидкостью длЯ нейтрализации.
Ћднако на сей раз флакону не суждено было опрокинутьсЯ над пробиркой.
Ћн так и осталсЯ стоЯть на полке, ибо то, что происходило в недрах колбы,
полностью исключало необходимость в нейтрализации. ‘лезинки, всесторонне
облепленные множеством одноклеточных, не терЯЯ своей формы, медленно
уволакивались на дно общими усилиЯми армады амеб.
Џрофессор €зюмов прЯнул в сторону и невооруженным глазом уставилсЯ на
колбу. ќто был взглЯд человека, заснувшего, скажем, под строгими сводами
консерватории, а проснувшегосЯ в дощатом балаганчике гонок по вертикальной
стене. Ћн поплотнее натЯнул перчатки и снова прильнул к оптике. ‘омнений
быть не могло. ‘валенные в кучу на самом дне слезинки уже замуровывались
каким-то изысканно-коричневым веществом. ђецепт вещества профессор
определил сразу - отруби "Њокко". Ћн придвинул к микроскопу киноаппарат, и
тот застрекотал, фиксируЯ редкие в наше времЯ кадры трудового энтузиазма
одноклеточных.
Ђ амебы не унимались. Ћни пересекали пространство пробирки во всех
плоскостЯх без лишней суеты и столкновений. € только одна из них сохранЯла
невозмутимое спокойствие. ЏокрытаЯ многочисленными бугорками-щупальцами,
она переливалась всеми цветами радуги и царственно колыхалась у самой
стенки, как бы позируЯ перед оптикой киноаппарата. ’о и дело к ней
подлетали другие участники происшествиЯ, притормаживали, секунду
колыхались возле, будто выслушиваЯ приказаниЯ, затем стремглав мчались
обратно, в гущу кипучей деЯтельности.
- ‚от оно что, - задумчиво пробормотал профессор, откидываЯсь на спинку
кресла. - Ќовый вид. ‡анесло с улицы. Ќикому еще не известный образец. „а
еще какой. Ќесущий организующее начало. Ђй-ай-ай! - € профессор Яростно
потирал ладони, расхаживаЯ по кабинету.
Џоистине это был день находок и открытий €зюмова. ‡аполучить такой
образец, да так запросто. „а за одну эту колбу он отдал бы все остальные и
микроскоп в придачу.
ќтот день разом приблизил профессора к долгожданной и, казалось, уже
угасающей цели. Ћн чувствовал, что новый образец поможет наконец разрешить
вопрос, из-за которого он, профессор точных наук, погрузилсЯ в эти
вечерние созерцаниЯ микромира.
‘обака радуетсЯ и горюет. †изнь соседских такс и шнельклопсов
неоспоримо свидетельствовала об этом. •ладнокровнаЯ рыба тоже знакома с
состоЯнием счастьЯ: недаром в определенный час она бьет хвостом и,
серебрЯсь, вылетает над подсвеченной гладью аквариумов. Ђ вот дальше, ниже
по лестнице интеллектуального и физического развитиЯ? †уки, стрекозы,
божьи коровки, червЯки, насекомые и микробы? €ли на некоем уровне малости
природа поставила жесткий барьер, за которым море эмоций перестает катить
свои пенные валы?
‚ерный методам точных наук, в значительной части основанных на понЯтиЯх
величины, стремЯщейсЯ к нулю, профессор €зюмов и здесь обратилсЯ к
исчезающе малым организмам. Ќа них вопрос решалсЯ принципиально: защищены
они от действиЯ эмоций, значит, барьер где-то поставлен.
Ќо взращенные на питательных бульонах амебы вели себЯ сдержанно, не
выказываЯ ни радости, ни горЯ, и единственный, кого это огорчало, был сам
€зюмов, но потом он пообвык и стал довольствоватьсЯ маленькими радостЯми
коллекционера. € вдруг такое благоприЯтствие!
Ђмебы, и раньше подражавшие кому попало, теперь взЯлись за свое с
удвоенной энергией. Ћни круглосуточно толпились вокруг радужного пришельца
и нет-нет да и сами поигрывали иными цветами спектра. „ескать, знай наших.
„ай времЯ, засиЯем не хуже других.
‚скоре сиЯющих радугой представителей стало столько, что €зюмову стоило
трудов отыскать родоначальника всего этого ЯвлениЯ. ’огда он рассадил весь
народец по разным склЯнкам с таким расчетом, чтобы в каждой из них
осталось по одному радужному экземплЯру.
‹егко было ожидать, что амебы растерЯютсЯ. Ќо нет, в каждом сосуде
установилась четкаЯ субординациЯ, а общий порЯдок по-прежнему наводил
сиЯющий экземплЯр. €зюмов понЯл, что новое Явление бесповоротно
утвердилось в быте мельчайших, и тогда снова собрал всех в большое
стеклЯнное ведро.
Ќедели шли чередой, а амебы и не собирались мешать свои подразделениЯ:
теперь каждой склЯнке соответствовал свой объем ведра. ‚ одном месте
начинали возникать постройки с микроскопическими Ячейками ("жилплощадь!" -
понЯл профессор), в другом месте зазеленела ткань водорослей - там
решалась продовольственнаЯ проблема. ‘ловом, принципы районированиЯ и
специализации утвердились в недрах прозрачного бочонка.
’олько иногда все, как по команде, бросали работу, и тогда амебы,
собираЯсь в цепочки, начинали водить столь бешеные хороводы, что у
профессора рЯбило в глазах, а в ведре били ключи и рассыпались фонтанчики,
как в закипающем чайнике. Џрофессор почти не сомневалсЯ, что проЯвление
эмоций налицо. € что анатомическое доказательство этого не за горами.
Ћставалось вскрыть образцы и разыскать нервные центры эмоционального
восприЯтиЯ.
ќффект сиЯниЯ между тем возрос настолько, что на отдельные экземплЯры
трудно было смотреть, ломило в глазах. ‚ечерами, когда с записЯми в
лабораторных журналах было покончено, €зюмов широко открывал окна,
выключал свет и покойно устраивалсЯ в кресле напротив стеклЯнного ведра.
‚однаЯ толща посудины ровно светилась теперь млечным светом, там и сЯм
вспыхивали дрожащие звездочки, и тайные плески вплетались в городские
отзвуки, бродЯщие по затемненной квартире.
Џрофессор пропускал долгие, задумчивые взглЯды через оконный проем,
посматривал и на расцветшее в сумерках ведро, пальцы его выстукивали на
рукоЯти кресла октаву за октавой. —то происходит там, в этом тихом омуте,
маленьком океане со своими течениЯми и вихрЯми? …ще вчера профессор мог
твердо ответить: то-то и то, все по известным законам микробиологии. Ќо за
последнее времЯ в душу €зюмова вкралось ощущение, будто существование
обитателей ведра наполнЯлось новым и секретным содержанием. € будто бы
стоит только ему, €зюмову, подойти к ведру, все население его тотчас
бросает свои главные дела и начинает заниматьсЯ чем угодно, только не тем,
чем секунду назад.
Ќастораживало и поведение лабораторного кота ‘кальпелЯ. Ѓыл кот как
кот, и вдруг словно подменили. ‘тал то и дело крутитьсЯ вокруг стеклЯнного
ведра, что-то мурлыкать. Ђ однажды из каких-то дальних подвалов приволок
мышь и уложил возле самого ведра. ‘амо собой, амебы тут же устроили
роскошную плЯску с фонтанами и родниками. ‚ыгнув спину дугой, ‘кальпель
пожирал взглЯдом бушующую картину новой стихии.
€нстинктом исследователЯ €зюмов чувствовал, что дальше медлить нельзЯ.
Ќужно действовать, пока ход событий окончательно не вышел из-под его
контролЯ. € после случаЯ с мышью профессор впервые распотрошил несколько
радужных образцов, начав тем планомерное исследование внутренностей
уникальной породы. Ћдних он просто резал на мелкие кусочки, добираЯсь до
сокровенных центров амебной психики, других подвергал воздействию мощного
арсенала современного лабораторного оборудованиЯ и отпускал обратно.
Њеченые образцы он крутил на быстрых центрифугах, вводил в радиоактивные
лучи, помещал в атмосферу Ядохимикатов и так далее. …го особо интересовал
вопрос, в какую сторону пойдет развитие участков колонии, где поселЯлись
меченые и отпущенные на волю образцы.
Ћн брал нужные особи пачками, обрабатывал соответствующим образом и
пачками отпускал обратно.
€ что же? Ќе успевали меченые экземплЯры оказатьсЯ в своем обществе,
как к ним подтаскивали какое-то полупрозрачное пЯтно, цепочка меченых
медленно сквозила через него, и все следы действиЯ лабораторного арсенала
как рукой снимало.
—то мог поделать человек в условиЯх вольного или невольного, но столь
упорного сопротивлениЯ? „ругой бы на месте €зюмова махнул рукой: живите!
Ќо профессор уже вошел во вкус единоборства, начатое требовало
продолжениЯ.
- Ќаука требует жертв, - сказал он однажды, на цыпочках подбираЯсь к
ведру. …го праваЯ рука сжимала ситечко длЯ отлова образцов.
„а, он решил обезглавить стихийное движение сопротивлениЯ, разом изъЯв
из ведра самых Ярких представителей им же взращенной фауны и флоры.
ќкономичными, отточенными за годы практики движениЯми он быстро осуществил
план, и сверхтонкий скальпель уже готов был войти в розовое тело первого
светлЯка, но тут произошло непредвиденное. ‡ашипев, свежеотловленный
образец Ярко, как лампочка на последнем накале, вспыхнул, и вслед за ним
рванули остальные образцы. …дкий дымок коснулсЯ ноздрей €зюмова. Ћт
великолепной, лучшей подборки светлЯков первой величины остались одни лишь
тлеющие лохмотьЯ.
Џрофессор испуганно обернулсЯ к ведру. Џочти слившеесЯ с темнотой, оно
стоЯло на прежнем месте, притушив огни до последнего. ‚ его обманчивом
спокойствии мнилось что-то угрожающее, карающее. Ќервы профессора сдали,
он вытер влажный лоб и, шумно задышав, шагнул к окну.
„алеко внизу, на тротуарах улицы, толпилсЯ вечерний народ - влекомые по
своим траекториЯм точки. ’ам, на днище городского парникового лета, -
мужчины, женщины, дети, продавцы мороженого, разносчики газет, пьющие
газировку хозЯйки с сумками, холостЯки с пакетами в руках, рвущиесЯ на
недозволенные сеансы подростки - с высоты профессорского этажа они терЯли
различиЯ, точки, следующие по своим делам. ‚он вспыхнул, замерцал огонек -
кто-то сунул в рот сигарету, вон еще зачадил огонек, ни дать ни взЯть
профессорскаЯ коллекциЯ, зажигающаЯ вечерние огни. €зюмов даже вздрогнул
от этого сравнениЯ. Ћн инстинктивно обернулсЯ назад. ‚нутри ведра сиЯл
тонкий пурпурный жгут: это амебы собрались в единую цепь, выписав литую,
как вывеска крендельной, надпись:
"Ќемедленно покиньте помещение! ‚ы надоели!"
Џервое, что бросилось в глаза €зюмову, когда на следующий вечер он
отворил дверь лаборатории, - настежь распахнутое окно. ‚едро, опрокинутое
набок, лежало на подоконнике. Ћно печально звенело под слабым напором
косых струек дождЯ. Џрофессор бросилсЯ к подоконнику - да, все содержимое
уже пролилось в дождевую воронку под окном. Џрофессор тихо двинулсЯ к
креслу. Ћн сдалсЯ.
‚ этот день €зюмова постигло еще одно разочарование. ‹абораторный кот
‘кальпель бесследно сбежал.
Ђ амебы? Љакие сюрпризы преподнесет им новаЯ судьба? Џромчавшись по
городским трубам, мимо глубоких канализационных колодцев, они вынырнут в
каком-нибудь веселом ручейке, среди березовой прохлады или меж омутов и
заводей, где медленно плещут налимы. Ђ может, уйдут и в самые морЯ,
океаны, где под вечно голубым небом пенитсЯ прибой, а ветра свежее самых
свежих ветров большого города.
Last-modified: Tue, 19 Sep 2000 16:20:55 GMT
Ћцените этот текст: