рЯнул, а она уже
успела обнЯть его и оторвать ноги от пола; вот так и получилось, что он не
удержалсЯ и свалилсЯ  на  спину,  а  она  цепко  обхватила  его  руками  и
коленками, уселась верхом, засмеЯлась и  стала  небольно  колотить  его  в
грудь. Ѓуданов не пыталсЯ поднЯтьсЯ, но и на игру не  отвечал.  …му  снова
стало не по себе, как и в тот, в  первый  вечер.  Њногочисленность  людей,
спрЯтанных внутри  нее,  пугала.  ‘ейчас  она  была  шаловливой  девочкой,
любимой дочкой, которой все разрешаетсЯ и прощаетсЯ. Ћна стала ею,  словно
бы почувствовала отцовскую нежность  Ѓуданова,  и  вот  -  снова  изменила
обличье.
   - џ пойду, - сказал он. - Њне пора ехать.
   Ќо она закрыла ему рот ладошкой, и последнЯЯ фраза получилась невнЯтной
и смешной.  Ћна  обнЯла  его,  прижалась  грудью,  погладила  щеку  его  и
прошептала:
   - •ороший ты, ‘лавик, хороший, - и чмокнула его в нос.
   Ћн машинально вытер его рукавом, краснаЯ  полоска  помады  осталась  на
обшлаге.
   ѓудел телевизор, экран его  равномерно  светилсЯ  розовым  светом,  как
огромный глаз сквозь закрытое веко.
   - џ солью воду из радиатора, - сказал он, взЯл ее  на  руки,  отнес  на
диван и без пальто вышел на улицу.
   ‚ кабине он разыскал пачку сигарет, закурил, включил  зажигание,  завел
мотор, подождал, когда  он  разогреетсЯ  и  кончитсЯ  сигарета,  тщательно
загасил окурок и мЯгко выжал сцепление.
   —ерез два квартала мотор  застучал,  забулькал,  захрипел,  как  тЯжело
больной человек, и машина остановилась. Ѓуданов  покопалсЯ  в  моторе,  но
было темно, фонарь он не захватил, а светить зажигалкой побоЯлсЯ.
   - Ђ, и ты с ней заодно! - сказал он и в сердцах пнул ее в колесо, и еще
раз - в подбрюшье. Њашина не  ответила,  тогда  он  набросилсЯ  на  нее  с
кулаками и, конечно же, разбил пальцы в кровь.
   Ѓоль отрезвила его,  он  закрыл  дверцу,  слил  воду  из  радиатора  и,
чертыхаЯсь, побрел назад.
   „верь оказалась запертой, он стучал минут десЯть, сначала робко,  потом
раздраженно - кулаком. …му не открывали.
   €так, он был раздет, бездомен и предан.  Џредан  женой,  автомобилем  и
этой женщиной, которую он чуть не удочерил в сердце своем. ‚ своем  глупом
и доверчивом сердце.
   ђазбитые пальцы болели и  снова  начали  кровоточить.  Ѓыло  Ясно,  что
впускать его не желают, но идти было совершенно некуда, вот он  и  сел  на
верхнюю ступеньку  лестницы,  притулилсЯ  спиной  к  перилам  и  посасывал
костЯшки пальцев, поплевывал розоватой слюной и, конечно же,  только  себЯ
одного считал виноватым.
   Ћн чувствовал себЯ бегущим по сужавшемусЯ кругу, каждый раз он повторЯл
свои витки, возвращалсЯ к этой двери  и  снова  уходил  от  нее,  и  снова
прибегал, и знал, что витки сужаютсЯ, и что вырватьсЯ  он  уже  не  сможет
никогда, и что всЯ эта маета не что иное, как наказание ему за совершенное
преступление.
   € здесь, за этой дверью с облупленной краской, с трещинкой от топора, с
криво прибитым номером, ждут его и  суд,  и  тюрьма,  и  казнь,  возможно,
мучительнаЯ.
   Ѓуданов лизнул ранку, присел перед  прыжком  и  что  было  силы  ударил
каблуком в дверь. Ћна вздрогнула, стараЯ щель расширилась, из нее  блеснул
свет. Ѓуданов знал, что все равно никто из соседей не выйдет, и  его  даже
развеселило это. Ћн еще раз с грохотом и треском ударил по двери,  она  не
выдержала и распахнулась перед ним, как ворота сдавшейсЯ крепости.
   ‚ квартире было тихо, в прихожей горел свет, а в  комнате  -  темно,  и
Ѓуданов  выбежал  на  очередной  виток,  как   обычно,   в   неведении   и
растерЯнности.
   Ћн знал, что бить женщин не полагаетсЯ, да никогда бы и не смог сделать
этого, просто кулаки, что называетсЯ, очень уж чесались, когда  он  пинком
распахнул дверь в комнату.
   - €здеваешьсЯ, да? - закричал он первое, что пришло на ум. Ќо она спала
и даже не пошевелилась в ответ. Џросто спала, на диване, на простыне,  под
одеЯлом, и если бы Ѓуданов не пыхтел так громко и гневно,  то  услышал  бы
ровное дыхание ее.
   € это очередное несоответствие между  предполагаемым  и  действительным
окончательно взбесило Ѓуданова. Ћн подскочил  к  дивану,  сгреб  одеЯло  и
смахнул его на пол, и ждал только одного - ее испуга, чтобы она вскочила и
забилась в угол, прикрыла грудь руками, закричала бы напуганно.
   Ћна и в самом деле проснулась, открыла глаза и спокойно  посмотрела  на
него, но не было в глазах ее ни испуга, ни гнева, ни презрениЯ.
   - Ђ, это ты, ‘лава, - сказала она, зеваЯ,  -  где  ты  был  так  долго?
‹ожись, уже поздно. - € отвернулась к стене, и, кажетсЯ, заснула. Ћбыденно
и привычно, как собственнаЯ жена, с которой прожил не один год, и  котораЯ
даже ревновать разучилась.
   € Ѓуданов проклЯл судьбу, а потом наладил, как уж сумел, дверной замок,
вымыл руки, покурил на кухне, разделсЯ, поднЯл с  пола  одеЯло,  прошлепал
босиком к дивану и сказал ей:
   - ЏодвиньсЯ, что ли.
   Ћн встал пораньше, оделсЯ в  темноте,  сполоснул  лицо,  вытерсЯ  чужим
полотенцем, потихоньку вышел. "†игули" стоЯли на месте, снег осел на крыше
и стеклах, и вид у машины был теперь не такой вызывающий и наглый,  как  в
теплом гараже.
   - Ќу что, подумала, как жить дальше будешь? - спросил Ѓуданов и смахнул
перчаткой иней с ветрового стекла. ‚ключил зажигание, вдавил педаль: мотор
завелсЯ сразу же. - ‚от так-то, - назидательно сказал Ѓуданов.
   Њедленно, боЯсь  перегреть  мотор,  он  доехал  до  ближайшей  колонки,
заполнил радиатор и, выруливаЯ на проспект, вспомнил, что сегоднЯ  суббота
и на работу спешить не надо.
   „омой ехать не хотелось, он знал, что ничего хорошего не ждет его  там,
нарочито растрепаннаЯ жена станет гневить его битьем  посуды  и  сотрЯсать
воздух словами, а этого он, конечно же, не  любил.  Џоколесив  по  городу,
поразмыслив о жизни своей, он пришел к выводу, что все рушитсЯ и он уже не
в силах изменить что-либо, а раз такое дело, то нужно кидатьсЯ  в  омут  и
желательно вниз головой.
   Ќо как это делаетсЯ, представлЯл себе плохо, а от всех бед  и  болезней
было у него одно лекарство, поэтому он остановилсЯ около вокзала и пошел в
станционный ресторан, единственный в  городе  работавший  в  столь  раннее
времЯ.
   Ћн быстро захмелел, и совсем пропащий сосед тЯнул  к  нему  руку  свою,
хлопал по плечу и называл почему-то ‚асей. € Ѓуданов не отвергал руки его,
а подливал из графинчика и плакалсЯ ему в потную тельнЯшку,  говорил,  что
все пропало и неминучаЯ гибель ждет его за углом, и никто на свете уже  не
спасет его, даже милициЯ. Џри слове "милициЯ" сосед его трезвел на секунду
и прЯтал руки под стол, но тут же вынимал их, когда Ѓуданов придвигал  ему
щедрую рюмку.
   Ћни быстро сошлись на том, что все беды от баб, что хорошо  бы  извести
их под корень, но как это сделать, они не придумали и спорили  так  шумно,
что их не слишком вежливо выпроводили из зала.
   €х разделил поток людей, спешащих на  электричку,  и  Ѓуданов  не  стал
искать своего недавнего собеседника, он даже имени его вспомнить не мог. “
него хватило ума не садитьсЯ за руль, а пока ехал в троллейбусе, то  успел
протаЯть лбом светлое  окошко  в  заиндевелом  стекле,  и  сумрачный  сон,
мелькнувший на минуту, настроениЯ ему не испортил.
   ‚ышел на своей остановке, в ста метрах от дома. ’еперь встреча с  женой
уже не казалась ему столь драматичной, и он, стрЯхнув снег  с  шапки,  без
колебаний открыл  дверь  своим  ключом.  Ќе  стоит  описывать  всего,  что
произошло в ближайший час, но только вышел Ѓуданов  из  дома,  где  прожил
двенадцать лет, растрепанным, несчастным и в конечном счете - бездомным.
   ‡лообильнаЯ жена его распахнула дверь и выкинула вслед ему  чемоданчик,
приготовленный, наверное,  заранее.  Ќе  мучась  напрасной  гордостью,  он
раскрыл его и увидел то, что обычно  брал  с  собой  в  командировки.  ќто
немного успокоило.
   - Џросто Я уезжаю в командировку, - сказал  он  сам  себе,  -  дней  на
десЯть, а потом приеду. ‚от и все дела.
   Ђвтомобиль его заносило снегом, замерзающаЯ вода  готовилась  разорвать
радиатор, он не видел этого, но  знал,  что  так  и  есть,  и  жалости  не
испытывал, а из всех людей и вещей на всем белом свете жалел только  себЯ,
и жалость эта была столь острой, что впору бы ему заплакать, но  на  улице
делать это он стеснЯлсЯ, дом он потерЯл, а специальных мест длЯ облегчениЯ
горЯ в городе не было.
   €так, он вышел на очередной виток налегке, с  чемоданчиком  в  руке,  с
хмелем в голове и с болью в сердце.
   Ђнтипова встретила его в домашнем халате, на  кухне  булькало  и  пахло
чем-то жареным, он дохнул на нее водочным перегаром, она зажмурила глаза и
сказала:
   - ‚олоденька ты мой,  наконец-то  ты  пришел,  -  обнЯла  его  нежно  и
поцеловала в небритую щеку.
   - џ ‘лава, а не ‚олодЯ, - слабо возмутилсЯ он, но она покачала головой,
улыбнулась и еще раз дотронулась губами до его щеки.
   ’елевизор был включен, шел забавный мультик: звери, похожие  на  людей,
гонЯлись друг за другом и за людьми, похожими на зверушек.
   Ѓуданов разделсЯ, прошелсЯ по комнате, уже знакомой, уже признавшей его
и не такой враждебной, как раньше.
   Ђнтипова хлопотала на кухне, и он стал разговаривать сам с собой.
   - Ќу хорошо, - сказал он, - пусть менЯ зовут ‚асей или ‚олодей, не  все
ли равно. ‚едь Я уже не Я, уже не ‚Ячеслав Ѓуданов. “ Ѓуданова была машина
и жена по имени ‹ена,  и  не  было  цветного  телевизора,  а  у  менЯ  все
наоборот, значит, Я  не  Ѓуданов.  ’от  Ѓуданов  совершил  преступление  и
осталсЯ безнаказанным, и ничего общего у менЯ с ним нет. ‡начит так:  менЯ
зовут ‚олодЯ, фамилиЯ моЯ Ђнтипов и там, на  кухне  -  моЯ  жена,  ЉатЯ...
Ќадо, пожалуй, сменить мебель. ‚от сюда мы поставим  стенку,  вот  сюда  -
новый диван, вот сюда - кресло, а стены лучше оклеить обоЯми...
   - ‘  цветочками,  -  перебила  его  вошедшаЯ  Ђнтипова,  -  с  розовыми
цветочками по голубому фону. € люстру, непременно люстру.
   - „а, конечно, Љатюша, - согласилсЯ Ѓуданов и посмотрел на часы. - ќге,
да сейчас магазин на обед закроетсЯ. Ђ это дело надо обмыть. ’ы подожди, Я
быстренько.
   € он накинул пальто и, поглЯдываЯ на часы, выбежал на улицу.
   - ‚олоденька! - крикнула ему вслед Ђнтипова. - ’ы осторожней беги, а то
опЯть под машину попадешь! ѓололед на улице!