        Ђлександр ‘ергеевич Џотупа. Ћтравление


     -----------------------------------------------------------------------
     Џотупа Ђ.‘. Ќечто невообразимое: ”антаст. повести, рассказы
     ‘оставил Ќ.Ћрехов; •удожник ‚.Џощастьев. - Њн.: ќридан, 1992.
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 4 сентЯбрЯ 2003 года
     -----------------------------------------------------------------------

     ќту  книгу  -  наиболее полное собрание повестей и рассказов Ђлександра
Џотупа  -  можно  воспринимать  как  особый  мир-кристалл  с фантастической,
детективной,  историко-философской, поэтической и футурологической огранкой.
‚  этом  мире  свои  законы  сочетаниЯ  простых  человеческих чувств и самых
сложных идей - как правило, при весьма необычных обстоЯтельствах.


                                          - ‹юдЯм не нужно видеть правду, -
                                          сказала мать, - они сами ее знают,
                                          а кто не знает, тот и увидит,
                                          так не поверит...

                                                             Ђндрей Џлатонов


        I

     „етективнаЯ  сентименталь,  сказал ты, по сюжету - автобусное чтиво, не
более, однако же...
     Ћднако  же,  мы  снова  проскочили свою остановку, - ответил Я, - вот в
чем фокус - мы все времЯ проскакиваем свою остановку.


        II

     ‹юбопытно,  как  наши  потомки  опишут общественный транспорт последней
четверти двадцатого века?
     “строЯт специальную экспедицию во времени?
     ‘тоило бы.
     ’олько  на  собственном  опыте  постигаешь  то,  что не даетсЯ никакими
моделЯми   и  лабораторными  экспериментами.  ‘амое  страшное  оружие  -  не
пистолет  и  даже  не  атомнаЯ  бомба,  а  локоть  ближнего, и чем ближе сей
ближний, тем опасней его локоть.
     Ћбычно  будущие  историки  быстро  постигают острую суть этого тезиса -
оглЯдываЯсь  назад,  не  так уж сложно опознать отпечатки неукротимых локтей
на многих и многих судьбах.
     ‚еликие озарениЯ из простых ощущений - разве редкость?
     Љак   бы   внушить   это  озарение  моей  юной  соседке  в  направлении
вправо-назад?
     Ћна  невольно благодетельствует менЯ густым запахом "‹есного ландыша" -
отнюдь  не  худшее,  чем  можно  дышать в переполненной консервной банке, но
локоток  -  ее локоток! - отрастила же инструмент самоутверждениЯ, и сказать
неудобно,  сам знаю, что не в такси едем, и пошевелитьсЯ нельзЯ, несмотрЯ на
вполне  приличную  комплекцию,  не  могу  пошевелитьсЯ,  даже  вздохнуть как
следует и то не могу.
     ‚  остальном  же  на автобус и внутриавтобусную жизнь грех жаловатьсЯ -
жизнь  как  жизнь,  не  хуже  и не лучше большинства других ее форм, кое-что
даже  интересно,  а  мЯтые  бока  -  не  слишком высокаЯ плата за интересные
наблюдениЯ.
     …сть  в  автобусном  ритуале  своеобразнаЯ  философиЯ: переминаешьсЯ на
остановке,  головой  нетерпеливо  вертишь,  и да здравствует перваЯ утреннЯЯ
радость  -  наконец-то  подошел, родимый, и тут обычные чудеса ловкости плюс
немного  удачи  -  прыжок  на заветную подножку, хватаешьсЯ за что-нибудь не
слишком  мЯгкое, могучий толчок грудью, впереди нечто сплющиваетсЯ, крЯхтит,
но  ты  преисполнен  правотой своего напора, ты врываешьсЯ в Њир и ты должен
занЯть  там  свое  место,  напор бурлит в тебе: пройдите, хрипишь ты, там же
свободно;   хотЯ  прекрасно  понимаешь  -  какаЯ  уж  там  свобода,  пальцем
пошевелить  нельзЯ,  однако  эффект  обЯзательно будет - каждый инстинктивно
шатнетсЯ  вперед на какой-то сантиметр, и дверь закроетсЯ за твоей спиной, а
не  перед  твоим  носом  - существеннаЯ разница с точки зрениЯ самолюбиЯ, не
говорЯ  уж  о  ее  величестве трудовой дисциплине, здесь толковый социолог с
динамометром  сработал  бы отличную диссертацию о наших ежеутренних подвигах
во славу ее величества, незримых и неоплачиваемых.
     €так,   ты   попал   в   Њир   -   это   уже   причастность  к  чему-то
целенаправленному,  однако  спина  твоЯ все еще припечатана к двери и хорошо
бы  только  своей  тЯжестью,  и  с  вожделением  смотришь ты на пробившихсЯ,
которые  возвышаютсЯ  в  проходе, нормально держатсЯ за поручень, прижавшись
бедрами  к  спинкам сидений, они завоевали свои позиции, им ничто не грозит,
они  занимают свои и только свои кубические дециметры пространства, и сквозь
них  никому  не  придет  в голову прыгать к выходу, а на сидЯщих ты смотреть
стеснЯешьсЯ  -  это  заслуженные  борцы,  проЯвившие  себЯ  еще на начальной
остановке  среди  полусотни  других,  менее расторопных, теперь они по праву
уходЯт  в  заоблачные  выси передовиц и спортивных новостей, не заваливаютсЯ
при  каждом  толчке,  не  клюют  носом  впередистоЯщего  товарища, разве что
редким  презрительным  взглЯдом  выстрелЯт в Явного мЯтежника, попытавшегосЯ
захватить  своим  портфелем  краешек  сидениЯ - читать мешает, и остаетсЯ им
лишь  одна  забота  -  вовремЯ  поднЯтьсЯ  и с наименьшими потерЯми покинуть
автобус, то бишь Њир.
     ‘ледующаЯ  остановка  -  ловишь  себЯ  на  странном занЯтии: твоЯ спина
прижимает  дверь,  пневматика пищит, шипит, но твоЯ спина, поддержаннаЯ всей
мощью  спрессованного коллектива, легко справлЯетсЯ с этим злобным шипением,
да  и  входить,  в  общем-то,  некуда, фактически ты спасаешь потенциального
пассажира  от риска сорватьсЯ с подножки, творишь, значит, доброе дело, но и
тут  вопрос  везениЯ  -  хорошо,  если  на первой остановке никто не пожелал
выйти  именно  через  твою  дверь, но вот двое умников пробираютсЯ как раз к
этому  выходу,  пробиваютсЯ  -  сильно  сказано,  скорее  игра  в  "15"  без
свободной  клетки,  обмен несуществующими местами, и ведь не влезают же друг
на  друга,  на плечи - таинственные свойства автобусного пространства, здесь
и   кривизна,  и  черные  дыры,  и  невесть  что  наименованное,  бесполезно
отыскиваемое  физиками в прозрачном ночном Љосмосе, а пока замечаешь щель, в
которую  запросто  прошмыгнул  бы лет тридцать назад, приходитсЯ действовать
сугубо  ненаучно,  и  надо  же  - проскочил, ты уже в проходе, у тебЯ вполне
солидное место, инаЯ категориЯ.
     Ћстановка,  открываетсЯ  дверь,  выпрыгивают  двое  хилых  юношей, зато
цеплЯютсЯ  человек  пЯть,  выжимаЯ из тебЯ тихое крЯхтение: ну куда, куда, и
так  битком  набито; однако благодарЯ новому мощному напору приклеиваешьсЯ к
спинке  сидениЯ  -  это совсем высокаЯ ступень, можно вцепитьсЯ в поручень и
спокойно  подумать,  если б еще не локоток соседки справа-назад, и держатьсЯ
было  бы  не  обЯзательно,  все  равно  не  упадешь,  но  думать, надеЯсь на
поддержку  окружающих,  опасно,  не  заметишь,  как  они  расступЯтсЯ и чего
доброго боднешь кого-нибудь не того...
     “шло,  наконец,  это  пожарное  дело - тЯжелаЯ историЯ, черт возьми, на
сотку  тЯнуло,  вроде  бы,  очевидное  умышленное с очевидными отЯгчающими -
особаЯ  жестокость,  да и пожар мог кого-то в соседних квартирах погубить, с
другой  стороны,  дикий  какой-то  сюжет,  погиб-то  пацан  одиннадцати лет,
родители  -  алкаши последней степени, за полбанки что угодно отдать готовы,
во  всей  квартире  четыре  предмета  мебели, включаЯ сооружение, на котором
спал  ребенок  -  на  подставках  несколько  досок, застеленных полусгнившим
ватным  одеЯлом,  на  лоджии  пЯтьдесЯт  три  пустые  бутылки  -  похоже  за
последнюю  неделю,  и  сам  Ћгурцов  с  месЯц нигде не работает, и еще толпа
набежала,  черт  бы ее побрал, дорогу перекрыла, смех - следственнаЯ бригада
в  осаде,  митинг:  нам их отдайте, сами разберемсЯ; и разорвали бы на месте
граждан  Ћгурцовых,  разорвали  бы,  ведь  сучье свойство соседей - пару лет
обживали  новый  дом,  спокойно наблюдаЯ, как гробЯт мальчонку, бьют, кормЯт
от  случаЯ  к случаю, пьют при нем, дерутсЯ при нем, тут же совокуплЯютсЯ, а
потом,  когда  мальчик погиб, на тебе - взрыв справедливого гнева, гневатьсЯ
ведь легче и приЯтней, чем просто помогать, когда еще можно помочь.
     €  мотивы,  и  обстановка - все, казалось бы, в одну точку, сам Ћгурцов
бросил  работу,  денег  мало  -  на  "чернила"  не  хватает, а тут щенка еще
корми-одевай,  да  и  как  раз  умыли парнЯ и одели во все самое чистое, что
было  в доме, спать днем уложили, хотЯ и ночью обычно ему спать не давали, с
лежанки  спихивали,  если  надобность в ней возникала, очаг пожара - в ногах
постели  - перваЯ, можно сказать, загадка, не слишком ли сложно, да и другое
-  папаша с утра пьЯн, курит одну за другой, окурки разбросаны повсюду, даже
на  антресолЯх,  дверь  осталась  незапертой, пожарники подтвердили странное
убийство,  и  сразу же забурлили сплетни: дитЯ веревками к постели привЯзано
и  снотворным напоено; чушь собачьЯ, не было ни веревок, ни снотворного, все
куда   проще   и   страшней  -  полстакана  вина  перед  сном  полуголодному
одиннадцатилетнему   мальчишке,   и   его  просто  сморило,  да  и  сердечко
никудышное,  астма  и  все  такое,  обгорел-то  он мало, смерть от асфиксии,
выключение  дыханиЯ,  а  уйти  не  смог  - установлена только слабаЯ попытка
сползти с лежанки.
     ‚  общем,  сто  четвертаЯ  статьЯ  - убийство по неосторожности, умысла
все-таки  не  было,  был обычный пьЯный приступ заботы раз в полгода, это не
редкость   -  вдруг  детеныш  становитсЯ  центром  вниманиЯ,  о  нем  просто
вспоминают,  сынульку моют, причесывают, несчетно целуют, окроплЯЯ слезьми -
не  слезами,  а  именно  слезьми, покупают ему сто граммов дешевых подушечек
или  полкило  "Њишек"  - в зависимости от количества мЯтых рублей и трешек в
кармане,  не  забыв,  конечно,  прихватить  бутылку-другую,  и напиваютсЯ за
здоровье  сынули до опупениЯ, так было и в пожарном деле - Ћгурцова испытала
прилив  материнских чувств, умыла и переодела мальчика и побежала на работу,
она  и  потом,  когда  ее вызвали, выглЯдела почти трезвой, а папаша Ћгурцов
решил  уложить  сына  спать и слегка подпоил, кстати, соседи признали, что о
подпаивании  младшего  Ћгурцова  знал  весь  дом  и  довольно  давно, обычно
мальчишку  убаюкивали с помощью "чернил", чтоб не возитьсЯ, а папаша Ћгурцов
постоЯл  над  кроваткой, покачалсЯ, побормотал насчет родненькой кровиночки,
слезой  побрызгал  и  решил сделать длЯ сына нечто необычное, решимость-то и
проЯвилась  в  швырЯнии  на  пол  горЯщего окурка, а вышло - в угол постели,
потом  Ћгурцов  пошел  в магазин, купил родненькой кровиночке двести граммов
конфет  "€рис"  и  пару  бутылок  "Ђгдама"  лично  длЯ  себЯ,  по пути домой
встретил  двух  "ты-менЯ-уважаешь?",  распили, закусили по конфетке, Ћгурцов
собрал  деньги и снова пошел покупать вино, этим и объЯснЯетсЯ долгое, около
часа,  отсутствие  Ћгурцова  и  недовес  в  кульке  конфет,  как всегда, все
объЯснЯетсЯ...
     Џотом  -  двадцать  четыре  допроса,  красочный гнев свидетелей создает
панораму  -  не  в  веревках и снотворном беда, это от скудости воображениЯ,
всЯ  беда  как  раз в дикой простоте и обыденности случившегосЯ, например, в
привычной  дозе  "чернил" перед сном - это похуже замков с вампирами и любой
бандитской  шайки  с  базуками,  а  легенды  -  варианты  реальности, обычно
сглаживающие  варианты,  иногда  слишком  сглаживающие,  что  ж,  сегоднЯ  -
последние  подписи,  все,  конец делу, пусть суд разбираетсЯ, ахают судебные
завсегдатаи,  встают  дыбом аккуратно прилизанные шевелюры общественности, и
говорЯт,  говорЯт,  говорЯт,  дрожащими умами докапываЯсь до причин, которые
вроде  бы в непросыхающих очередЯх за пойлом, а корни, тьфу, чертова мистика
-  нет корней, кому-то мерещитсЯ, что нет корней, что проблему решит хороший
крестовый  поход на порубку побегов, а корней нет, потому что быть не может,
ладно, сегоднЯ - последние подписи, конец делу, завтра - дежурство...
     ‚от  и  место  освободилось  с  точки  зрениЯ  Њира,  то бишь автобуса,
положение,  жаль  только,  что через две остановки вылезать, с удовольствием
покаталсЯ  бы,  все,  как  в  жизни,  очень  похоже  - только приблизишьсЯ к
далекой цели, и на тебе - слазь, твоЯ, братец, станциЯ, прЯмо обидно...
     Ћсень   чудеснаЯ,  побродить  бы  по  парку,  чтоб  листьЯ  под  ногами
шевелились,  спокойно  побродить,  мысли  прозрачные,  позвоню  завтра ‹ене,
вытащу  в  парк  на  воскресенье, надо просто так походить, поговорить - что
она  за  человек  не  пойму,  то сумерки, то сполохи, но кажетсЯ, не из этих
практичных девочек-однодневочек, осень чудеснаЯ, редкий сентЯбрь.
     Џора  вставать  и проталкиватьсЯ к выходу, самое глупое в Њире-автобусе
-  проскочишь  свою  остановку,  не  успеешь вовремЯ выйти, тогда чувствуешь
себЯ  ненужным, а все предыдущие достижениЯ и вмЯтины в боках представлЯютсЯ
напрасными,  выбратьсЯ  по-людски  -  тоже  искусство,  оставить  после себЯ
поменьше  злобных  вздохов,  отдавленных  ног, спущенных петелек на чулках и
нервах.
     ‘вой  кусочек  пространства  отсюда  не  вытащишь - в этом все дело, ты
выйдешь,  а через секунду твое место заполнитсЯ другими пиджаками и мыслЯми,
но  в самое первое мгновение в перекрестных лучах безразличных и издерганных
взглЯдов  вспыхнет  там  нечто вроде памЯти о твоих движениЯх, если поймаешь
этот  сгусток энергии своей спиной, поймешь - не любой ценой, вот в чем суть
- не любой ценой...
     Џодъезжаем.
     Џора.


        III

     „енек-то какой, боженька милостивый, денек-то какой выдалсЯ.
     ‚роде, осень уже, а не захолаживает.
     Ќа  лавочке  посидеть бы малость, ведь бегаю ж, как угорелаЯ, все бегаю
и бегаю, а чего - ума не приложу.
     ќх-хо,  и  не  помЯнут толком-то, никто не помЯнет, разве что Љоленька,
голубочек мой, всплакнет когда...
     ѓрехи  мои  тЯжкие, мешок-то, словно пудами набитый, еще пару бутылочек
отыщу  и  до  дому,  хватит  на  сегоднЯ,  хватит,  небось рублЯ на четыре с
полтиной наберетсЯ.
     € как косточки мои старые терпЯт, хрустЯт, а терпЯт...
     ‚се  так  в  жизни  -  к  терпению  приспособлено, кленок вот возрос, а
сколько  ж  ему  терпеливости  отпущено  -  и колод терпи, и хулиганов ножик
терпи,  и  когда пьЯнь поганаЯ перед тобой штаны расстегивает - терпи, пьЯнь
эта,  холера ей в бок, все от ее идет, всЯ погибель от ее, потому зенки свои
чернилами  зальют  и  выпенивают,  весь  свет  перед  ними наискось, будто и
нелюди какие, скотина дикаЯ.
     €  ‘ергеевна  вот,  что  ни день плачетсЯ - сынулЯ за ворот заложит и в
морду  норовит  кому  попадЯ,  хорошо, когда по моей заедет, а по чужой, так
милициЯ   хвать   и   поехали,  только  бегай,  вызволение  сыночке  делать,
начальнику ихнему слезу лей, на работе сыновой заступничества проси...
     •оть  в  чем мне Ѓожечка помог - дочушек умненьких дал, ученых, и лишку
не  употребЯт, а зЯтьЯ - тоже, хоть работЯги и дочушкам моим не чета, а меру
знают,  Ѓорька  и  вовсе  с душой - как ни приду к ним в гости, и обходит, и
усадит,  и  бутылочек пустых, что есть в доме, принесет, и Љоленьку смотреть
умеет.
     Њожет,  и  непутеха  он, младшой зЯть, живой копейки нигде не приварит,
но  уважением  берет  -  ’омка  в  ем  души  не чает, пылинки с его сдувает,
значит, довольна, и слава те, ѓосподи.
     Љак  оно  жизнь  с  людьми-то  выворачивает  -  что  ’омка,  что Ќадька
прифуфыритьсЯ   любЯт,   коврик  какой,  стеклЯшечку  лишнюю  прикупить,  но
Ќадька-то  на  своего, как трактор, прет: у менЯ, кричит, диплом есть, а ты,
дубина  бестолковаЯ,  какой-такой мужик, если копейку расшевелить не можешь;
зрЯ  она  орет,  к  лишнему заработку толкает, ѓена, он смешком-смешком, а и
взаправду пахать умеет, серьезный мужчина...
     ќх-хэ,   пусто   сегоднЯ  в  садике,  до  получки  далеко  -  не  шибко
разопьешьсЯ, вот к той скамеечке подойду и хватит, сил больше никаких...
     ѓенка  на  другой  год  машину  купить  думает, а Ќадька и рада: будем,
говорит,  бабусЯ,  кататьсЯ  всюду  -  по городу и за городом, смотреть, где
какие  магазины, участок заведем, малину посадим, а нынче ведро малины, сама
знаешь,  в  цене  -  постоишь  часок-другой  на рынке, и что там твои пустые
бутылки,  тебе,  бабусенька,  надо  уже  полегче дело делать, бутылки-то они
тЯжелые,  а  с  малинкой  мы  тебЯ прЯмо до рынку докатим, постоишь часок, и
никаких тебе тЯжестей, только бы машину нам купить.
     ‚от  тут-то  он и запрЯтан - корень Ќадькин, очередь совсем подходит, а
у  них пока не хватает, обидно ей: надо говорит, бабусенька, полторы тыщонки
добавить,  ведь в долг у кого чужого нехорошо брать, потому все удовольствие
потом  отравлено  будет,  у  тебЯ,  говорит,  тыщи  три или больше на книжку
положено,  грузом  мертвым  застрЯли, а ты ж, говорит, и пенсию имеешь, и на
работе работаешь, и бутылки собираешь.
     Ђ  ’омка  -  другое,  до машины у них нос не дорос, та на ковер большой
просит,  внученьку под ножки - знает про мою немоготу внуку отказать, знает,
хитрюга.
     Џрицепились  репейники неотвЯзные, дай, бабусенька, дай, а Я им толкую:
книжку  свою  внучатам  поровну  разделить  хочу, когда завещать стану, чтоб
обиды-зависти  между  ими  никогда  не  было,  чтоб  в  их  моЯ памЯть когда
всплыла,  а  ты,  говорю,  Ќадька,  и ты, говорю, ’амарочка, давным-давно на
своих  ножках  стоите,  и  помощь  вам  какую  или подарки Я всегда делаю, а
деткам  вашим  очень к часу будет, когда женихатьсЯ пойдут, по тыще рубликов
каждому  обернетсЯ,  бабуську  свою добрым словом помЯнут, опЯть же, говорю,
вас-то  без  всЯкой  книжки  подымать пришлось, потому мы в каких трудностЯх
после войны были, однако ж, выучила Я вас.
     Ђ  Ќадька  злобитсЯ,  когда  Я  про учение говорю: не нужен он мне был,
этот  техникум,  кричит,  Я  бы  у  станка  вкалывала, по два с лишним куска
имела,  а  теперь  задницу  по  конторам  протираю,  плевала  Я,  кричит, на
инженерство свое, ты мне им мозги не запудривай.
     Ђ  ’омка  сразу издевку учинЯет: ты, смеетсЯ, соображаешь, толстопузаЯ,
что  у станка вкалывать надо, горлом там план не сделаешь, а ты только горло
раскроешь, и в конторе твоей начальство трЯсетсЯ.
     ‘таршаЯ,  Ясное  дело,  в  накладе  не  останетсЯ:  сама,  кричит, утка
общипаннаЯ,  от  учениЯ хоромов не нажила, а Ѓорька твой - блажной, еле тебЯ
с  дитем  кормит,  так  вы  дитенка-то  бабке всегда подсовываете - любимчик
ведь,  потому  бабка  вам  продуктов всегда накупает, так и дурень последний
жить-поживать будет...
     ќх-хэ,  сцепЯтсЯ  -  не  уймешь, до синевы лаютсЯ, обидой-завистью друг
дружку  хлещут, и Ќадька непременно верх берет, а ’омка плакать принимаетсЯ,
жалко  мне  ее, любит она своего Ѓорю, хоть лбом об стенку, а любит, и живут
же,  поди,  годков  пЯтнадцать,  и  мужик  такой  -  не  ангелом слеплен, не
досмотришь  -  заложит, а то и за какую юбчонку цапнет, а взгреет его ’омка,
так  дома  сиднем  сидит, сына смотрит, картинки свои малюет, бумажки старые
пачкает,  бывает  и  красиво,  только  в толк не возьму - людей-то нелюдских
каких-то  выводит,  сильно  глазастеньких,  Я  и не видела на своем веку, но
Ѓорьке-то,  может,  они  и  ведомы  -  когда  совсем  молодым  был, говорЯт,
по-серьезному  рисовать  училсЯ,  потом  вроде не так жизнь его повернула, и
учитьсЯ  он  бросил,  в  слесарЯ  подалсЯ,  к  лучшему оно, конечно, но хоть
халтурил  бы  малость  по  малЯрной части - добрый рублик имел бы да и какую
копейку  в  загашник, потому нельзЯ мужику без загашника, никак нельзЯ, а то
не  Ѓогу  свечка,  прЯмо,  иногда по жалости трешку ему сунешь втихую, а он,
как  собака  глазищами  одними спасибкает, хоть плачь тут, а когда разок про
малЯрство  ему намекнула, озлилсЯ зЯтек, чуть не месЯц видеть менЯ не желал,
и  ’омка  тогда  два раза прибегала, словами последними обзывала менЯ, потом
ЃорЯ  забыл  про все - отходчивый он, с душой, хотЯ может, и душа-то не ахти
какаЯ,  но  опЯть  же вокруг ’омки многие другие и вовсе без души обходЯтсЯ,
вот  только  Љоленьку  не  приманивал бы рисованием своим, будет у мальчонки
судьба  колдобнаЯ  -  не задастсЯ что, так и обида всю жизнь заедать станет,
не  слепаЯ  ж,  понимаю,  что  Ѓорька до сих пор на болты-гайки свои, как на
проклЯтие ѓосподне смотрит...
     Ќу  вот  ладушки,  и набегалась, к магазинчику потопаю, сил нет, уходЯт
силы-то.
     € как мои косточки старые терпЯт, хрустЯт, а терпЯт...
     Ќе  буду  стирку  сегоднЯ  делать,  завтречка  перед работой успею, Ѓог
даст,  ЌадЯ  заглЯнет в гости звать, заодно клЯнчить приметсЯ насчет машины,
а  у  ѓены день рождениЯ сегоднЯ, и менЯ, само собой, не звали, куда уж там,
гости  придут,  из Ќадькиной конторы начальник какой-то, а бабусЯ - она и на
завтра   сгодитсЯ,  подарок  зЯтьку  все  едино  сделает,  бабусе  селедочку
устроЯт,  чернилец  стаканчик  поднесут,  а  бабусЯ,  конечно,  и  внучек не
забудет, подарочки какие даст, а бабусе кусочек тортика вчерашнего оставЯт.
     ќх-хэ,  жизнь  такаЯ  -  сами  шею  молодым  подставлЯем, на самих себЯ
обижатьсЯ  надобно,  сами-то  ой  как  горюшка-лихонька хватили, так хоть им
полегче  пусть  будет,  однако  полегче  - оно не то еще, что получше, не со
всем  душа свыкнутьсЯ поспевает, чего лапа гребет, ох, не совсем, иной раз -
хвать-хвать,   это   хвать,   то  хвать,  глЯдишь,  и  душеньку  свою  каким
непотребством залЯпал, а душеньку-то не отстирать, ох, не отстирать ее.
     ’очно  сказилась Ќадька, немедлЯ машину хочет, как зайдет, прихлюпывать
сразу  начинает, зависти свои выговаривать: вот у племЯша Џетьки бабка дом в
деревне  продала,  Џетька  гарнитур  отхватил  заграничный, да у ‘ергеевны -
будь  мой  Язык  неладен,  что  дочушкам  про  то наболтал, - у ‘ергеевны-то
пенсиЯ  такаЯ  же  и  уборщицей,  как  Я, работает, а сынуле своему, балбесу
пропойному,  мотоцикл  купила;  так  он,  поганец, три днЯ всю улицу глушил,
точно  под  бомбежкой  жили,  а  потом спьЯну в столб въехал, чуть не полную
тыщу  угробил  -  в  сарае  теперь  хламом  валЯетсЯ,  а ‘ергеевна нет-нет и
захвастает:   знаете,  говорит,  сынку  мотоцикл  купила,  долгов  наделала,
раздавать  буду;  а сама - гордаЯ; поди ж ты, так и выходит нынче - почитай,
полгорода  на  домах деревенских ездит, да свинок черноухих на стены коврами
развешивает,   да   пенсиЯми   нашими  по  переулкам  тарахтЯт,  на  все  не
раззавидуешьсЯ,  да  и  счастьЯ  от  того прибывает ли, и Џетька ведь мамаше
своей кусочек хлеба едва подносит, и ‘ергеевна никак глаза не просушит.
     Ђ  ну их к лешему, дочушек моих распрекрасных, все равно допекут нытьем
своим,  мне-то ничего и не надобно, похоронЯт как-нибудь - себЯ не опозорЯт,
родственность-то  они  уважают,  хоть  и  цапаютсЯ  друг  с дружкой, а когда
праздник  праздновать  -  на  людЯх, значит, - всегда вместе, не любЯт, чтоб
осудительно  про  них  говорили, потому, оставлю себе сотенку-другую, а все,
что  просЯт,  им  отдам  напополам  -  пусть  свои  ковры и машины покупают,
завтра-то  сниму  с книжки и пойду вечерком ѓену поздравлЯть, соберу их всех
за  столом  и  скажу:  ѓенка,  скажу,  беги  в  магазин  за  коньЯчком,  бес
неуважительный,   чтоб   с  любимой  тещей  за  твое  здоровье  по  стопочке
опрокинуть;  а  у  ѓенки-то  глазенки  на лоб полезут - не привыкший он тещу
коньЯком  поить,  не  гость ведь теща, а так - дароносица ходЯчаЯ, а Я опЯть
скажу:  скиньтесь, детушки, с Ѓорей по четыре поганых рублика, устройте теще
угощение  порЯдочное,  а  то чернила эти проклЯтые видеть не могу, дух у них
тЯжелый,  недобрый  дух;  Ѓоренька  первый не выдержит просьб моих, у его до
коньЯка  слабина,  рассказывал,  дескать  в молодые годы, когда рисовальному
делу  училсЯ,  только и пил что коньЯк, помощь родительскую по ветру пускал,
вытащит  он  мЯтые  рубли  и  ѓене  сунет,  а тому - куда денешьсЯ? - пиджак
придетсЯ  натЯгивать  и в магазин бежать, Ќадька плечами передернет, а ’омка
фыркнет  только  -  дескать,  бабусЯ  наша совсем того, не коньЯки ей гонЯть
положено,  а  о душе думать, да ладно уж, придет ѓена, повеселеет от свежего
воздуха,  да и выпивка новаЯ есть, придет, бутылочку откроет, а Я так скажу:
где  ж,  Ќадька,  скажу,  самаЯ большаЯ фужера, что Я к прошлому Ќовому году
дарила,  подавай,  скажу,  мне  самую  большую  фужеру;  тут  Ќадька  глазом
блеснет,  но  фужеру  подаст,  выпьем  мы  чин-чином  за  здоровье  ѓеннадиЯ
Ђлексеича,  и все на менЯ глазенками вспотевшими уставЯтсЯ, а Я нехотЯ вроде
пробурчу:  надумала  Я  кой-что;  и  замолчу, и все замолкнут, аж трамвайное
дзиньканье  за  три  улицы  слышно  станет,  потому  как  дойдет до их голов
неповоротливых,  что  бабка ЌастЯ важное дело имеет, а Я так скажу: надумала
Я  кой-что,  деньжонок  хочу  вам  малость  подбросить, может, по тыщонке, а
может,  и  поболе,  поглЯжу,  как  уважать  станете; и ох уж, что начнетсЯ -
дочушки  в  обе  щеки  губами  влипнут, зЯтьЯ по кухне митуситьсЯ будут, как
угорелые,  совать  на  стол  всЯкие  тарелки  с  вчерашней закуской, ладошки
потирать,   а   Ќадька,  дура  ошалевшаЯ,  внученек  моих  позовет:  бегите,
закричит,  бабусеньку  свою золотенькую целовать, по ее доброте машина у нас
скоро  будет; а ’омка опЯть же в слезу ударитсЯ, мокрым носом в менЯ тыкать,
словно  щенок  какой - радость всеобщаЯ получитсЯ, а Я хоть коньЯчку малость
пригублю,  потому  как  с ’амарочкиной свадьбы не пробовала, и светло станет
вокруг,  словно не кухнЯ замызганнаЯ, а площадь соборнаЯ, и все прощают друг
дружке, будто обиды светом смывают и чище от того становЯтсЯ.
     ’ак  и сделаю, ей-богу, так и сделаю; пусть минута светлаЯ посетит моих
дочушек, да и менЯ напоследок...
     ‡автра  постирушку устрою и в кассу побегу, нет, лучше сначала в кассу,
чтоб неусталаЯ была.
     Ђ мешок - пудовина проклЯтаЯ.
     € как косточки мои старые терпЯт, хрустЯт, а терпЯт...


        IV

     ”у-у, сил моих нет, поуходили, наконец.
     Џолсотни тарелок, горюшко горькое, и как эту мусорную Яму разгрести?
     Ђ  ѓенка,  паразит,  дрыхнет  себе, насосалсЯ, комар плешивый, еще бы -
целый Ящик спиртного угробили.
     ‘орок  пЯть ѓенке, сорок пЯть, и мне вот-вот столько же стукнет, и куда
годы  торопЯтсЯ,  морда  оплывает,  груди  -  хоть  в футбол гонЯй, и Њишке,
чувствую,  наплевать,  раньше  и мимо не пройдешь, чтоб лапа его куда-нибудь
не  заползла,  а  теперь  скалитсЯ,  морально  устойчивый  стал, галстучек в
горошек, быть ему большим начальником, как пить дать...
     Ђ  ’омка, дрЯнь такаЯ, могла бы и остатьсЯ, хоть словом перекинулись бы
-  все легче, и с посудой помогла бы, мелкаЯ она баба, сестреночка, зрЯ Я ей
доверилась,  да  назад  не  вернешь, ловка все-таки, тихаЯ-тихаЯ, а достанет
чего  душе  угодно,  всюду  влезет, вот и эту штуковину добыла и в кусты, не
знаю  ничего  и знать не хочу, хорошо хоть вместе идти согласилась, а то все
шишки на менЯ.
     Ѓорис  ее  совсем  чокнутый  стал,  ну  чего  он в Њишу вцепилсЯ, ну не
понимает  Њиша  этой  живописи,  и  фиг  с ней, так ведь и Ѓорька - недоучка
несчастный,  все  старые  трЯпки  ’омке  перепачкал, хату свою сверху донизу
замалевал,  бездельник  он, одно слово - блажной, мой-то хоть немного варит,
дубина,  конечно,  поговорить  не  о  чем,  но рубль чует, как пес, ни одной
халтуры  не упустит, только характера семейного совсем нет, деньги принесет,
в  кресло  завалитсЯ,  и  хоть  кол  теши  -  никуда  не  вытЯнешь, ничем не
расшевелишь,  знает  же,  паразит, что у менЯ с Њишей шуры-муры, а принимает
его  с поклончиком - все ж начальник отдела, а чего кланЯтьсЯ-то, ведь Њишка
в  наших  чертежах ничуть не главней, чем ѓена в своих унитазах и тройниках,
а  уж  имеет  ѓена  раза  в полтора больше, и то, когда на халтуру не сильно
жмет,  и  собой  ѓена  не хуже, и приодела его в импорт, и говорит более или
менее  гладко,  правда,  молчит  больше, однако ж про восемь классов ни один
черт  с  виду  не  догадаетсЯ,  и  жена  у  ѓены,  тьфу-тьфу,  покраше,  чем
мухоморнаЯ  Њишкина  телка,  а  вот  поди  ж  ты:  натура  такова  - раз кто
начальник,  значит,  важнее  тебЯ,  вроде  иконостаса бабкиного длЯ поклонов
предназначен,  дурнаЯ  натура, терпеть не могу, ведь в Њишке и цены-то всей,
что  в  себе  уверен,  а  умишком не силен, когда в колхозе ухаживать начал,
такую  пыль  пускал - заграницы все объездил, с министром знаком, а сам-то и
до  Ѓреста  не  доезжал, и про жену свою околесицу сплошную нес, черт-те что
городил, ох, мужики, паразиты...
     ‘   тарелками   вроде   все,  а  вот  гусЯтницу  неохота  чистить,  как
канцелЯрским  клеем шкварки поприлепливало, а мыть-то все едино надо, завтра
не  до  того  будет,  какаЯ  уж  там  посуда, и узор на той тарелке какой-то
поганый,  Ядовитый узор, точно - Ядовитый, холера ей в бок, этой ’омке, даже
тарелку  приличную  длЯ  такого  случаЯ  выбрать  не  могла,  жена художника
называетсЯ, фуфло безвкусное...
     Ђ  Џетр  Ђнтонович  -  забавный  такой  мужик,  эх,  сбросить бы годков
десЯть,  и  здорово он компанию веселит, надо Њашутку вместе с ним еще разок
затащить,  сходу  анекдотами  сыпать  стал,  до  всЯкого выпивона всех ржать
заставил,  чего  он  там, ага... приходит муж домой, а из-под дивана, что-то
там  из-под  дивана,  нет,  не  то, да и что кроме пыли найдешь под нынешним
диваном,  какого  там любовника - это уж не любовник будет, а камбала, хэ...
вот  и  анекдот,  как  же  их  сочинЯть  просто  - приходит муж домой, а под
диваном  камбала,  а  он  спрашивает жену: где достала? а она: в магазине; а
он: в магазине окунЯ давали; и в морду ей, смешно...
     ’ошно.
     ‚се  тошно, особенно, когда чернил нажрутсЯ, оно дешево, конечно, но...
но  сколько  ж  эти мужики в себЯ портвейна вливают, будто пойло и взаправду
на  вино  похоже,  но  при  их  аппетитах  им  водочкой  или  марочным вином
баловатьсЯ  никак  нельзЯ  -  семьи по миру пустЯт, паразитство сплошное, но
что  ему, мужику, на свободе делать-то, баба по хозЯйству жарит-варит, какой
выходной  -  детки,  стирка,  глажка...  ох-хо,  а  мужикам  только б чернил
нажратьсЯ  -  какие  у  них  еще  желаниЯ?  - разве телек поглЯдеть, ну, час
глЯдит,   два,   надоедает,   и   правильно,   сама   не   выдерживаю  -  то
трам-бам-тара-рам,  то  физиономии  какие-то  из  космоса  улыбаютсЯ,  им-то
хорошо,  чертЯм,  разок  слетали  и  работать  не надо, небось все имеют без
очереди,  посидели  бы в нашей конторе с восьми тридцать до семнадцати, да в
обеденный  перерыв  за  сосисками  с кошелкой побегали, знали бы, как ручкой
махать...
     Љ  черту  все  это, тошно, перехватила сегоднЯ, нервы-то, нервы, с виду
только  -  железнаЯ  баба,  ну  ничего, скоро машина будет, участок получим,
клубника,  машина,  благодать,  с  работы  удеру,  уже и стаж за двадцать, и
доходу   побольше  получитсЯ,  здоровьЯ  сберегу  целый  воз,  ‹юська  скоро
невестой  станет,  школу  через  год  кончит,  устраивать  куда-нибудь надо,
устроим,  конечно,  и замуж отдадим, а там - пару лет, глЯдишь, и Ќаташенька
вслед  за  сестричкой,  поживем  спокойно,  в  удовольствие, только б ребЯта
хорошие  попались,  это  ж  каждой  надо  на кооператив дать, не сюда, Ясное
дело,  с  зЯтьЯми  тЯнуть,  ох-хо,  вот  и  зЯтьЯ скоро, и внуки - отгулЯла,
Ќадюша,  отгулЯла  свое,  ну и Ѓог с ним, зато поживем с ѓенкой тихо, руки у
него  что надо, дачу хорошую сладит, будем по полгода на природе торчать, по
грибы ездить, внуков посмотрим, а баба ЌастЯ прабабкой станет...
     ‘танет.
     € у менЯ две дочки...
     ’олько  б  зЯтьЯ  тихие  попались, непьющие, вроде Ѓори и ѓены, Ѓорька,
конечно,  многовато  закладывает,  но  не  алкаш, другое плохо - юбочник он,
паразиты  мужики,  а  ѓена  - совсем ангел, тусклый малость, но жить с таким
можно,  по  праздникам, конечно, как все - нарежетсЯ, но в неделю не гулЯет,
припасешь  бутылочку  чернилец  к  воскресенью, он и рад, никаких заначек не
держит,  хоть и трЯпка паршиваЯ, а хорошо, чтоб кому из моих - хоть одной бы
- такой досталсЯ.
     ‹ишь  бы  не  алкаша  в  дом,  все  выгребет,  еще и спалит, вот и Џетр
Ђнтонович  рассказал  кошмар  какой-то  -  костер  под  кроваткой устроили и
собственного  дитенка к ней привЯзали, паразиты, зверье, в чистенькое одели,
даже  помыли  перед  тем,  сынок  пить им мешал, кушать хотел... у-у-у, гады
мерзкие,   сама   бы   стрелЯла,   говорЯт,   перед   сном  вина  ему  дали,
десЯтилетнему-то  это почти такой же, как ’омкин, тьфу, кошмар ночной, и еще
оправдывались  -  мы, дескать, ни при чем, мы не поджигали, денег, видишь ли
не  хватало  дитЯ  кормить, ну и отдали бы в детдом, паразиты сумасшедшие, а
пили-то  каждый  день  у  всех  на  виду,  люди,  они все видЯт, не скроешь,
недаром  на  месте  прибить  их  хотели,  так  милициЯ  пожалела, от соседей
защитила,  вот таких-то и защищают, совести хватает, отдали бы народу, народ
бы  на  клочки разорвал, ведь дом подожгли, мало - сына своего, так ведь дом
спалить  могли,  соседи наживали-наживали, по копеечке скребли, может, кто и
застраховатьсЯ  не  успел,  и  все  прахом,  да тут на месте голову оторвать
мало,  Я  бы  костер под ними развела, чтоб помучились как следует, и что за
родители  на  белом свете - неужели длЯ детей чего жалко, Я - так все отдам,
не то что баба ЌастЯ.
     ”у-у,  вот  и  гусЯтница готова, а сколько еще всего, наверное, уже час
ночи,  выспатьсЯ  следовало  бы,  может,  и  высплюсь,  до  самого ’омкиного
прихода дрыхнуть буду...
     Ќу  чего  мамаша скопидомничает, Џлюшкина корчит, неудобно прЯмо, ходит
за  пустыми  бутылками по всему городу, как нищаЯ или как алкаш натуральный,
пенсиЯ  есть,  работает, всегда свободный рубль имеет, так вздумала ж внукам
наследство  оставить,  надеетсЯ  - помЯнут ее внуки, как же, помЯнут, мои-то
‹юська  и  Ќаташа, поди, и менЯ не вспомнЯт, хотЯ бабку они, конечно, любЯт,
но  любовь  внуков,  как  дым, смерть дунет - вмиг улетучитсЯ, и чего мамаша
жилитсЯ,  дала  б сразу на эту злосчастную машину, и все хорошо, а то решила
три  книжки  до совершеннолетиЯ устроить, пока то совершеннолетие наступит и
очередь  проскочит,  и  вообще  неизвестно,  сколь машины стоить будут, да и
чего  рубли  солить,  другие  вот машины и дачи деткам покупают, вроде нашей
Љлимовой  -  без  году неделЯ, соплЯ щенЯчьЯ, только из института, окладик -
курам  на  смех,  а  глади  ж шубка - тыща, кооператив - три тыщи, гарнитуры
тысЯч  пЯть,  муженек  такой  же  соплЯк,  двадцати пЯти нету, на "†игулЯх",
паразит,  ее  возит,  все понЯтно - папаши-мамаши, наследственное, это ж лет
через  двадцать,  к  нашему  возрасту,  миллионерами  Љлимовы  будут, если с
такого фундамента начинают, не то что мы - своим горбом, везет же людЯм.
     ‘пина  ноет,  не та Ќадюша стала, ох, не та, раньше три днЯ подрЯд дела
могла  вертеть  -  хоть  бы  хны,  и плЯсала еще, как на ’омкиной свадьбе, а
теперь ерунда, может, оставить эту грЯзь, не так уж и много тут.
     Њожет, и холодец выкинуть?
     €  завалитьсЯ  на  боковую часиков до десЯти утра - гори оно все огнем,
не  угнатьсЯ  мне  за  Љлимовой,  ни за кем не угнатьсЯ, даже за ’омкой, она
хоть Ѓориса своего обожает, ей лучше, а Я кого?
     „очки   уйдут,   забудут,   а  вспомнЯт  -  внуков  подкинуть,  деньжат
стрельнуть, подарок получить.
     Ћх,  баба  ЌастЯ,  скоро  и  Я  бабой Ќадей стану, и о моих тыщах детки
размышлЯть будут...
     Џойду-ка   спать,  а  то  натворю  чего-нибудь,  страшного  чего-нибудь
натворю.


        V

     Људа это Я иду?
     Ђх да, в парикмахерскую.
     ѓлупо  Ќадька  придумала,  сейчас  и  парикмахерша  на морду взглЯнет -
испугаетсЯ.
     “же или нет?
     ђуки  потные,  надо  спешить,  отпросилась  на часок - ерунда, времЯ-то
известно, ну, парикмахерскаЯ, ну и что?
     Ќе  дури себе голову, так должно было случитьсЯ, должно было случитьсЯ,
должно, и все.
     Ќичего страшного, только бы не расклеитьсЯ.
     Ќадо  бы сосисок прихватить по дороге, из-за Ќадькиных именин ничего не
сготовлено.  ЃорЯ  на  работе перекусит что-нибудь, а вечером сосиски сварю,
бутылочку  куплю,  не  скажу  за  что,  просто куплю и на стол поставлю - он
обрадуетсЯ.  Љоленьку  в  постель пораньше загоним, сосиски сварю, бутылочку
охлажу,  ЃорЯ  холодненькое любит, горчичка есть - чего еще надо? - Ѓоренька
потом целоватьсЯ полезет, будет полчаса в лифчике копатьсЯ, хорошо...
     Ђ  завтра  хлопоты начнутсЯ, а может, и не завтра, Ќадька скажет когда,
она обещала, все равно когда, теперь уже все равно когда.
     Ђ  если  возвратитьсЯ  бегом,  летом - успею, наверное, успею, она руки
еще не обтерла, ну, чего же Я думаю, ну...
     ’ьфу,  нервы  проклЯтые,  прохожие  оборачиваютсЯ, это плохо, глазастые
какие-то,  вдруг  прибегу, увижу, заору, точно заору, ужаса не выдержу, куда
мне, слабачке, нельзЯ, уже поздно...
     €  правда,  сосисок раздобуду, сварю, винца выпьем с Ѓоренькой, Я в его
руки  зароюсь,  мЯгкие  у  него  руки,  быстрые,  прЯмо  всЯ  у него в руках
пригреешьсЯ,  ничегошеньки  не  надо,  так  и  усну, и не приснитсЯ ничего -
Ѓоренькины  руки все сны всасывают, никогда снов не видела, если в руках его
засыпала.
     †изнь  мутнющаЯ,  скукота,  носишьсЯ,  как  машинка заводнаЯ, из угла в
угол   носишьсЯ,   а   длЯ   чего,   спрашиваетсЯ,   ведь   осточертели  эти
чертежики-мутожики,   только   и   думаешь,   чтоб   на  бюллетень  смытьсЯ,
день-деньской  бы  жарила-парила,  Љоленьку  тискала,  а  тут  -  черти, как
проклЯтый, перерисовывай.
     ‘удьба  хитрозадаЯ  какаЯ,  ведь  Ѓоре - хлебом не корми - карандаш или
кисточку  дай, день подрЯд рисовать будет, а менЯ через полчаса скукотища за
горло  хватает.  Ќадька  хоть  наоретсЯ  на  службе  вволю,  а  тут только и
глотаешь  пыль,  и  зарплата  ерундоваЯ.  Ѓорька  ни  о чем думать не хочет,
плевать  ему,  что  потом  будет,  хоть  бы  халтурку  какую  брал, с его-то
ремеслом  -  где-кому  покрасить, да и слесарить бы мог - на копейку дела, а
как  загребают, другие уже на своих "†игулЯх" на халтуру выезжают, не то что
Ѓорька.
     •очет,  чтоб  спокойно  ему  было,  чтоб  жизнь  вокруг не шелохнулась,
потому  и  от  рисованиЯ отступил, бутылку уважает, поганец, и смеетсЯ: все,
говорит,  художники  лакают; так ведь и не художник он, выколотил он из себЯ
свое  дело  -  то  не  удалось,  это не пошло, выколотил, слабость, она чего
хочешь выколотит.
     Ђ   Џетр   Ђнтонович,   длинноносый  этот  гоголь,  Ќадькиной  подружки
любовник,  рассказывал  вчера  про  пожар  - ужас какой-то, в кино такого не
увидишь,  в  книжке  не  прочтешь,  ведь  надо  ж - сына родного сожгли, как
Љоленька или помладше немного, кого хочешь жги, но ребенка!
     Ђлкаши  дурные,  мамашка,  говорЯт, на вокзал ездила, мужиков ублажала,
когда  рублевки  какой на опохмел не хватало, а супруг терпел, да что терпел
- сам же пил на эти деньги, скот свинский...
     ’ьфу,  чтоб  он  лопнул  с  его  свистком,  точно  иглу в ухо сунул, на
красный  свет лезу, улицы не вижу, совсем баба спЯтила - руки мокрые, только
что  не капает с них, хорошо хоть не подошел ко мне штрафовать и отчитывать,
разревелась бы, тютЯ несчастнаЯ, слабачка.
     €нтересно,  если  бы  мне  на вокзал пойти или так какого-нибудь дЯдьку
подцепить, чтоб Ѓорька знал, побьет или обругает?
     Њожет,  и не обругает - плевать ему на все, мне вот не плевать на него,
а  ему  - с высокой вышки, ей-богу, не любит он никого, кроме Љоленьки, менЯ
не  любит,  когда  женились,  талант  свой потерЯл и весь интерес потерЯл, с
трещиной  он, оттого и ласковый - в бабу, как в пьЯный сон нырЯет, вынырнет,
фыркнет  и  опЯть  дела  ему  ни  до  чего  нет,  потому  и  изменЯть ему не
интересно.  Ќадькин  тюфЯк,  так  он хоть пару раз морду женке бил, Ќадька в
синЯках,  как  в печатЯх ходила, смирный ѓенка, смирный, а только взорватьсЯ
умеет,  а  Ѓорька  все  терпит,  себЯ самого со счетов списал, а остальное и
терпеть  легче,  не  хочет по жизни митуситьсЯ, а вдруг он и прав, и не надо
митуситьсЯ  -  прожил себе без мучительства, и хорошо, туда ведь праведность
свою не утащишь.
     Ђ  если  ему про все рассказать, вот лупал бы глазенками, вот лупал бы,
перекосилсЯ  б, точно перекосилсЯ, и ведь презирал бы менЯ целый месЯц, а то
и побольше.
     †изнь мутнющаЯ.
     Ќу,  хоть  тут  повезло,  совсем  очереди  нет  на  прически,  хоть тут
повезло...


        VI

     ‚езет мне...
     —тоб  оно  провалилось  такое  везение,  навернЯка мертвое дело, внешне
просто, как детективный роман, а по сути похоже на многомесЯчный лабиринт.
     џвно  какое-то соучастие родни, хуже не придумаешь, чаще всего взаимнаЯ
утопиловка,  получаетсЯ,  иногда  такаЯ  пена  из  враньЯ  взбиваетсЯ - диву
даешьсЯ.
     ‚прочем,   прокуратор   ‚анЯ   заберет  это  дело,  есть  основательные
подозрениЯ, что заберет, не оставит, и поскорей бы забрал.
     ѓлаза  закрою  -  трупы,  глупость  какаЯ-то,  в машине же сижу, кругом
дома,  троллейбусы,  лица,  город  в  спешке  крутитсЯ,  а закрою глаза, и -
трупы,  то  ли опыта еще маловато, то ли просто нервишки, рефлексы, черти их
побери, точно как тогда, с пацаненком обгорелым.
     ‘  первой  минуты  - прозрачное дело, валЯютсЯ два здоровых гражданина,
горьким  миндалем несет, недопитаЯ бутылка "Ђгдама", втораЯ и не откупорена,
только  по  полстакана  и  успели,  на столе еще огурцы, холодец расковырЯн,
сало  толстыми  ломтЯми  нарезано,  бабка на грани помешательства кудахтает:
дочушки,  дочушки;  страннаЯ  бабка, совсем слезами залилась, увидел, как из
шкатулки  деньги  достала,  так  и  стукнуло  сразу - ради денег постоЯльцев
отравила,  документов  при трупах не обнаружено, но такое как раз бывает и с
теми,  кто на минутку в магазин выскочил, и с теми, кто пЯтый год на дне без
ксивы  отлеживаетсЯ,  но