здесь  похоже на первый случай - руки у граждан не
фраерские,  с  железками долго возились, да и вещей мужских в доме не видно,
и постелей лишних нет...
     ЏотрЯсающаЯ  девчонка  на  остановке,  нечто  парЯщее, консерваторское,
нет,  не  то,  нельзЯ,  чтоб  консервами пахло, может, театральное, в скорее
всего,  обычнаЯ  мисс ’акаЯ-то Љонтора или мисс Џервый Љурс Џолитеха, и мама
трЯсетсЯ,  когда  лифт  после  одиннадцати  хлопает,  с  ума сходит: все они
одинаковы,  доченька,  своего  добиваютсЯ,  будь  умничкой,  не огорчай свою
мамочку;   цветнаЯ   вырезка   на   стене   -   какие-нибудь  лабсы-фиглЯры,
акустические  приставки  к  музыке, а может, правда - парЯщее, стихи читает,
пианино,  свечи,  жаль, что зеленый глаз загорелсЯ, не всегда хочетсЯ видеть
зеленый свет...
     —то же произошло?
     Ќеужели обычнаЯ сотка, пункт "а"?
     ‘кажем,  Ясно,  что  не  постоЯльцы,  на  то  и соседи - муха от ока их
недремлющего  не  скроетсЯ,  спасибо  Џатрикеевой,  памЯтливаЯ  гражданка  -
крупнокалиберный  пулемет  какой-то  -  чуть  всю  историю  улицы не выдала,
летопись  ходЯчаЯ,  все и про каждый двор, что уж тут утаишь, зЯтьЯ - в этом
соль,  потому-то  и  причитала  бабка  про дочушек, контраст - двое цветущих
мужиков  на  тот  свет  упорхнули, родители, может быть, живы еще, а вот длЯ
тещи  это горе - полгорЯ, главное - дочки во вдовое положение перешли, внуки
сиротами   стали,   свое  -  самое  больное,  свое  горе  главней  чужого  -
психологиЯ, ничего не поделаешь.
     ’ак за что же она зЯтьев ухлопала?
     €  поверить  трудно,  что  она,  ведь  циана  достать  -  попробуй,  по
Ђнастасии  Љузьминичне  не  скажешь,  что такаЯ разворотливаЯ, по внешности,
конечно,  а  в  остальном  и  почище  чудеса бывают, опЯть-таки сотаЯ статьЯ
выходит  - умышленное убийство двух или более лиц, пункт "г", а могло ведь и
более  получитьсЯ,  мог  и  кто-нибудь  третий к вину или к закуске подойти,
например,  дружка захватили бы, впрочем, если вдуматьсЯ, так и есть - более,
две  семьи  без  отцов,  а  дети,  должно  быть,  большие, подростки, мамаши
начинают  великую  битву за сохранение жизненного уровнЯ, чтоб штанов и юбок
деточкам  не  меньше  купить,  а  деточки - сами по себе, тут-то и проЯвЯтсЯ
настоЯщие  отЯгчающие,  а  еще вариант - одна из жен в психиатричку попадет,
хорошо  еще  оправитсЯ и работать потом сможет, а иначе и вовсе конец семье;
была  семьЯ,  обедали  вместе  по воскресеньЯм, телевизор смотрели, пуговицы
терЯли,  велосипед  к майским купить обещали, и на тебе - крах, как при моем
первом  убийстве,  жена  так  и  не  пришла в себЯ, труп увидела и с тех пор
словно  в другой мир скатилась, любила или просто свыклась, срослась, опасно
срастатьсЯ,  но кому такое посоветуешь, дескать, не срастайсЯ, вдруг супруга
твоего ножом пырнут, да, дела...
     Ђ  дело  прокуратор ‚анЯ точно заберет, все-таки особо опасное - утечка
Ядов, двойное убийство, вполне прокурорское дело.
     Џриклеилась  же  к  €вану  Љонстантинычу  забавнаЯ  кличка  - руки мыть
любит,  чистюлЯ,  убежденный  гигиенист,  и плохого, разумеетсЯ, ничего нет,
труп  - не облако, да и об облако по нынешним временам нетрудно испачкатьсЯ,
к  тому же Џилат не столько мыл, сколько умывал руки, не ведаЯ что творит, и
ведать  не  мог,  всегда  ведь  есть  риск,  что  на тысЯчу лжепророков один
порЯдочным  человеком  окажетсЯ  - в этом всЯ опасность, потому и судить так
трудно,   известны   какие-то   закономерности,   попробуй   их  каждый  раз
использовать,  недублируемый это эксперимент - человеческаЯ жизнь, не всЯкий
пророк  - демагог, а в среднем - каждый, вероЯтно, пророков в среднем вообще
быть  не  может,  такому  в  лучшем варианте светит роль конферансье в чужой
политической  программе,  средний  пророк длЯ среднестатистического зрителЯ,
возможно,  на  этом  и  поскользнулсЯ прокуратор €удеи Џонтий Џилат, увлексЯ
усреднением,   однако   в   историю   попал,   не   знаю   попадет  ли  €ван
Љонстантинович,  то  тЯга  к  усреднениЯм у него феноменальнаЯ, даже когда в
шахматы  играет  -  не игра, а сплошные цитаты из классиков, общаЯ оценка по
общим  принципам, люблю у него выигрывать, получит мат и начинает объЯснЯть,
что  мат  нетипичный,  вроде и не мат, недоразумение, отклонение от нормы, а
что  есть  норма, на сколько процентов жизнь наша из отклонений состоит, а в
нашем  деле  поневоле  становишьсЯ специалистом по отклонениЯм, беднЯга €ван
Љонстантинович  -  не его это стихиЯ, из себЯ выходит, когда атаку на королЯ
не  по  правилам  ведут,  а  уж нарушение закона необычным способом длЯ него
личное  оскорбление,  сейчас мало кто помнит, что и кличку свою ‚анЯ недаром
заработал  -  на крупном хищении дефицитных материалов в медицинском Ќ€€, по
сути  же,  руководство  решило  свести счеты с одним толковым малым, который
изобрел  очень  полезную  установку,  допустив  при этом две тЯжелых ошибки,
во-первых,  заставил  установку  действовать, а во-вторых, что гораздо хуже,
вполне  откровенно  объЯснил  на  ученом  совете, чем занимаетсЯ лабораториЯ
одного  неприкосновенного  зЯтЯ,  дирекциЯ  задергалась,  но быстро пришла в
себЯ  и  попыталась  показать  -  смотрите, дескать, кто критику-то наводит,
древний  приемчик,  еще  на новгородском вече за такие приемы на месте морду
били,  но  теперь  времЯ  интеллигентное,  и  весь фокус, на который попалсЯ
молодой   и   активный   €ван  Љонстантиныч,  состоЯл  в  дикой  путанице  с
документацией,  Ясно  было  только  одно - изобретатель дефицитные материалы
действительно  применЯл,  причем ровно столько, сколько требовала установка,
хоромов  не  нажил, нажил предынфарктное состоЯние, ибо не мог доказать, что
материалы  отпускались  ему  по  устному  разрешению, попробуй подшей к делу
давно  угасшие  колебаниЯ  воздуха,  тем  более,  материалов изобретатель на
копейку  взЯл,  а  куда  девалось  все  остальное  -  другой вопрос, но ‚анЯ
добросовестно  поработал,  директора  под  выговор  подвел,  а  вот проблему
изобретателЯ   решил  чисто  по-пилатовски  -  ввиду  отсутствиЯ  серьезного
криминала   передал   дело  на  рассмотрение  администрации  и  общественных
организаций,  и оказалсЯ изобретатель в положении мелкохищенца, словно палку
колбасы  с  мЯсокомбината  уволок,  полежал  месЯц  в больнице и подальше от
сраму уехал, а зЯть, между прочим, осталсЯ...
     ђасстроилсЯ   сегоднЯ   €ван  Љонстантиныч,  когда  сберкнижку  бабкину
обнаружили,  тютелька  в тютельку - две тысЯчи восемьсот рублей снЯто, как в
шкатулке,  и  поплыла  сразу  очевиднаЯ  версиЯ,  опЯть  какие-то отклонениЯ
назревать стали.
     Ћстанови  Я  сейчас  машину  и  скажи  кому-нибудь  из бегущих по своим
неотложным  делам,  что сзади у менЯ два тела с ранними трупными признаками,
а  впереди  -  тЯжелый  разговор с вдовой или с двумЯ вдовами сразу, ошалеет
человек,  не  вЯжутсЯ  такие  отклонениЯ  с  этим сентЯбрьским днем, Ясным и
гладким,  но  поговори  с  человеком полчаса и начнетсЯ другое - каждый ведь
уверен,  что  он  сам  и  только он - настоЯщее отклонение, и неприЯтности у
него  необычные,  и  радости  не  как  у  всех людей, и заслонит все это мои
трупы,  останутсЯ  малые  детали,  душещипательнаЯ  сплетенка  длЯ  друзей и
соседей.
     ‘ильна  эта  Џатрикеева  -  все  про  соседей знает, даже адрес старшей
дочки;   на  месте  опознание  устрою,  а  завтра  дело  уйти  может,  будет
прокуратор  ‚анЯ  в  нем  копатьсЯ, тещу допросами зондировать, он, кажетсЯ,
вполне  убежден  в  ее причастности, но если не из-за денег, то зачем же она
так  - или дочек заедали? - да ведь обычно мать к терпению призывает хранить
мужика  в  доме  -  лучше уж с мордобоем, чем без мужика, если приходит и на
стены  блюет  -  ничего, если совсем исчезнет - плохо, поганаЯ психологиЯ, в
сущности,  комплекс  неполноценности,  но  факт,  почти  универсальный  факт
семейной  жизни,  капитанского  мостика  мужик в основном утратил, а другого
места  не  нашел,  к  детЯм  приспособитьсЯ трудно, к хозЯйству - тем более,
мужик  -  охотник,  а корму он добывает не больше, чем жена, толку от него в
семье  и подавно меньше, крупное дело далеко не каждому по зубам, так и идет
-  к  чему,  собственно,  идет?  -  что-то тут не додумано, нельзЯ равенство
превращать  в  тождество,  несложно  и  до  абсурда  досчитатьсЯ,  а  всЯкаЯ
проверка  вызывает  истерику:  ах,  так  ты  не  уверен,  что "а" равно "б",
значит,  ты - анти-а или анти-б; чертовщина какаЯ-то, есть ведь закрепленнаЯ
традициЯ,  физиологиЯ,  наконец,  вот  и  хороший  повод  задуматьсЯ  насчет
равноправиЯ,  сами  же  дамы плюнуть норовЯт, когда мужчина растворЯетсЯ без
остатка   в  быту,  сами  же  бутылочку  подсовывают,  чтобы  в  глазах  его
какаЯ-нибудь  искорка  мелькнула,  чтобы рука назойливей стала, чтоб зарычал
по-хозЯйски,  на  худой  конец,  но  лев в зоопарке - это лев в зоопарке, не
царь  зверей  и  вообще  не  зверь,  неохота  ему  публику  развлекать, даже
размножатьсЯ  неохота,  помирает  от  тоски,  а  мужик,  тот не помирает так
сразу,  все-таки  -  эволюциЯ, цивилизациЯ, он в магазин идет, потом к таким
же  зоопарковским  в  подворотне  бутылку половинит, и елки-палки - чудо, ни
втыков  на  работе,  ни  супружеского  жужжаниЯ:  вот люди ж-живут, вот люди
ж-ж-живут;  ни  боли зубной, ни нравоучительных посиделок у родственников, а
сплошнаЯ  свобода  и  мужское  взаимопонимание;  это  только завтра будет; Я
смену  и  ты  смену,  Я в магазин, а ты - стирку; а потом: какой ты мужик, в
каждую  кастрюлю  нос  суешь,  за  каждую  мелочь цеплЯешьсЯ; а куда ему нос
совать,   за   что   цеплЯтьсЯ,   какой   он,   в  сущности,  мужик,  так  -
полуавтоматическое   приспособление   длЯ   дома,   длЯ   семьи,  бесплатный
комментатор   передачи  "Ђ  ну-ка,  девушки!":  ты  за  рыженькую,  а  Я  за
худенькую,  очень  симпатичнаЯ,  да нет, Я не в том смысле, ну ладно, ладно,
будем  за  рыженькую письмо писать; братец ты мой, ’имоша, и жалко мне тебЯ,
и  не  скажу ничего - поздно уже, не проснешьсЯ, да и с Ќатальи твоей вполне
станет   письмо   в   "‚ечерку"  накропать  о  моральном  облике  советского
следователЯ,  который  устои образцовой семьи подрывает, а ведь писал же ты,
’имоша,  нечто  поинтересней  писем  в  поддержку  рыженькой  - "ее отличает
высокаЯ  эрудициЯ  и любовь к любимому делу", и ничего, кроме Яиц, варить не
умел,  а  теперь  чахохбили  готовишь  в  трех  вариантах, прогресс, ’имоша,
прогресс...
     —то же будет?
     „ва  ручьЯ  слез  или  похуже  -  сухие глаза и гипсоваЯ маска оторопи,
именно  оторопи,  не  ужаса,  ужас  потом  придет,  при опознании, лучше три
перестрелки,  чем  одно  оповещение  родственников,  ничем ведь не поможешь,
разве  что  воды  поднесешь,  за черту беды человек только один ступает - из
одной  своей  жизни  в  другую  свою  жизнь,  что-то  сразу ломаетсЯ, что-то
остаетсЯ  и  жесткой  тЯгой  тЯнет  назад, в ушедшее, как будто испытание на
разрыв,  а  чем  помочь,  чем  тут помочь, в чужую жизнь не впрыгнешь, как в
уходЯщую электричку, попробуешь - навернЯка расшибешьсЯ.
     ‘лучайности   здесь,   конечно,  нет,  цианистый  калий  на  дороге  не
валЯетсЯ,  пути  его  добычи найти можно, но надо специально их искать, ради
шутки  не  станешь  бегать  по  темным  личностЯм  и бешеные деньги платить,
пакостное  дело  эти  утечки,  где-то  работает  канал  и  просачиваетсЯ  не
какаЯ-нибудь  ерунда, а смерть в чистом виде, даже не "французский ликер" из
антифриза,  догадались  же  сыграть  на  любви к импортным наклейкам, хитрые
мошенники  -  не  больше  ста  граммов этиленгликолЯ на бутылку, остальное -
сладенький  сироп  и  легкаЯ  парфюмериЯ,  и  почти  тысЯча процентов чистой
прибыли,  не  могли  только рассчитать всех вариантов пьющей души, например,
что  найдетсЯ  идиот,  который  с  горЯ  выдует  две  бутылки  этой гадости,
закупил,  видишь  ли,  к  десЯтилетию  свадьбы, а жена, не дожидаЯсь юбилеЯ,
попросту  сбежала  -  получилась  смертельнаЯ  доза  любви, как сказали бы в
прошлом веке.
     ‘  цианом  пока сталкиватьсЯ не приходилось, хотЯ Ясно, что под хороший
спрос  каналы найдутсЯ, нашлись ведь в этой недавней истории с наркотиками -
сестричка,  хорошенькаЯ,  как  юнаЯ богинЯ, а уколы больным делала водичкой,
безобидным  дистиллЯтом,  и  наркотики  дружкам загонЯла, она - ампулу, ей -
сапожки,  она - две, ей - пальтишко, зарплаты с гулькин нос, помощи ниоткуда
и  никакой,  а  одета как принцесса, и все ноль вниманиЯ, она уже на круиз в
очередь   записалась,   а   все  -  ноль  вниманиЯ,  лишь  постепенно  врачи
догадыватьсЯ   стали,   больные   уж   очень   нервно  вели  себЯ  во  времЯ
обследований,   требующих   приличной  наркотической  инъекции,  а  водичка,
конечно,  не  действовала,  поставили ловушку, нас вызвали, а она в слезы: а
что  мне  делать,  кричит,  как  мне  одеватьсЯ  прикажете, вышла б замуж за
толстый  кошелек  -  все поздравили бы, а тут - в тюрьму; с изгибом девочка,
спросили  ее:  понимаешь,  что такое наркотики? то же самое убийство, заживо
ведь  убиваешь;  а  она:  хотЯт  из жизни уходить, говорит, пусть уходЯт, не
держу, да и вы не удержите...
     ’рудно  удержать,  это  так,  трудно,  особенно  когда помощи никакой и
ниоткуда,  расплющивают обстоЯтельства человека, мерка терЯетсЯ, ради мелочи
сиюминутной  готов  черт знает что в мир впустить, зажалеет себЯ, жалость до
полного  распада  защекочет, и тут ему любой капли достаточно, всЯ вселеннаЯ
в  одну  точку  сжимаетсЯ  -  в очередное желание, ни прошлого, ни будущего,
одно  настоЯщее  с  раззЯвленной  пастью,  попробуй  насытить  ее,  все туда
бросаешь,  самого  себЯ  бросаешь,  а пасть щеритсЯ, ухмылЯетсЯ: мало, мало;
еще  хочет,  но  с  другой  стороны, девчонке-то сапоги в две ее зарплаты не
кажутсЯ  мелочью,  она за честь почитает препЯтствиЯ устранить между собой и
сапогами,  даже  если  чьЯ-то  жизнь  от того перекоситсЯ, и не нашлось ведь
праведника,  который  вовремЯ  спросил  бы: откуда, золотце, на ножках твоих
сапоги  в  две зарплаты; но не хуже ли другое - грешника не нашлось, который
с  другим вопросом и чуток пораньше к ней подошел бы: а как же ты, милаЯ, на
свои  семьдесЯт четыре чистыми обутьсЯ-попудритьсЯ сумеешь, чтоб рубликами и
шоколадками  не  пачкатьсЯ,  чтоб  ненароком дефицитную ампулу в кармашек не
сунуть;  менЯ  бы  спросил,  другого, третьего, всех спросил бы, смотришь, и
ответ   нашелсЯ,   только   редкость   -  грешники,  исчезают  они  в  самый
неподходЯщий  момент из нашего окружениЯ, и из истории вдруг исчезают, тогда
что   уж  девчонка  -  целые  народы  пускаютсЯ  сметать  препЯтствиЯ  между
реальностью   и   благоденствием   своих   фюреров,   и  банальные  хищениЯ,
мошенничества  и  убийства  превращаютсЯ  в  патриотический долг, не нашлось
поблизости   ЯсновидЯщего   грешника   длЯ   несостоЯвшегосЯ  актеришки  или
недоучившегосЯ  учителишки,  зато потом во множестве ЯвлЯютсЯ праведники: за
счет  чего  бомбы делаешь, почему так много концлагерей строишь; да поздно -
всеобщаЯ  эйфориЯ,  глаза,  уши,  желудки - все наркотиками переполнено, что
там десЯток ампул...
     ‚роде  бы  этот дом, на пЯтом этаже, может, и нет никого, может, она на
работе,  лучше  б  - на работе, еще час, пока узнаю, дозвонюсь, подъеду, еще
целый  час  он длЯ нее жив будет, будет, поросенок этакий, рублевку прЯтать,
за  брюками в химчистку бежать или доставать что-то очень необходимое, будет
жить,  торопитьсЯ домой, улыбатьсЯ, хотЯ он уже никуда не торопитсЯ и ничему
не  улыбаетсЯ,  блаженно  неведение,  иногда три десЯтка лет ждут пропавшего
без  вести,  и  после  похоронки ждут, но труп перед глазами - это черта, та
самаЯ, через которую перешагнешь и нет лазейки назад.
     ‡начит,  ЌадЯ,  Ќадежда  ‚асильевна;  беднаЯ Ќадежда ‚асильевна, чем же
тебе помочь?


        VII

     Џодвела, сучка поганаЯ...
     Љошмарное  дело выходит, какого ж черта эти паразиты несчастные к бабке
поперлись,  неужели  дома  опохмелитьсЯ не могли, закуски ведь - холодильник
лопаетсЯ.
     ‡нала  Я,  чуЯло  мое сердце - подведет эта слабачка, разнюнилась, выла
бы  втихую,  Ѓорьку-то  не  воскресишь - каюк ему, так в крик ведь паразитка
ударилась,  первый  раз  вижу,  чтоб  эта  тихонЯ  так орала, и визгу, точно
свиньЯ  под  ножом,  да  еще царапатьсЯ, морду бить родной сестре, психичка,
одно слово - психичка недоделаннаЯ...
     Ђ  следователь - проныра, сразу все ему Ясно стало, иначе не морочил бы
менЯ  допросом  после  такого  случаЯ, пожалел бы, нет не пожалел, догадалсЯ
паразит,  по  минутам  мой  день высчитал, а что толку с моего враньЯ, ’омка
сей  же  момент,  как  в  себЯ  придет, все выложит, да и бабка жива - конец
тебе, Ќадежда ‚асильевна, кругом конец и просвета не видно.
     Љак быть, как быть-то теперь, куда деватьсЯ?..
     Ќу,  выскочу  Я  отсюда,  побегу,  куда  побегу, зачем: найдут, да и не
выскочу,  наверное,  пропуск  какой-нибудь  нужен,  коридор противный такой,
серый  весь, плакаты, плакаты, плакать хочетсЯ от всех этих плакатов, сейчас
они  ’омку  в  чувство  приведут,  как  орешек  гнилой раздавЯт, и давить-то
нечего,  рассыплетсЯ  ’омка,  от первого же вопроса рассыплетсЯ, на менЯ все
свалит:  Ќадька  подговорила,  Ќадька  холодец сделала, Ќадька Яд запустила,
Ќадька  мамочку покушать уговаривала, а Я, дескать, чистаЯ всЯ, застенчиваЯ,
сестре  старшей  боЯлась  перечить,  у-у,  стервь,  слабачка  поганаЯ, а кто
Ядик-то  приволок,  кто  про  холодец придумал, где-то ж достала эту ампулу,
если  б  не  достала,  разве  случилось  бы  такое - не подушкой ведь мамашу
душить,  не  топором  же  рубить,  даже  подумать  противно,  так  и жила бы
потихоньку,  и никаких дел, никаких милиций, померла бы баба ЌастЯ без нашей
помощи  и  внукам  бы по тысчонке оставила, и машину на следующий год купила
бы,  а  главное,  чтоб  ѓенка  был  жив,  да  он  за  год побольше бабкиного
состоЯниЯ  зарабатывал,  и длЯ чего Я все дело затеЯла, да еще с этой дурой,
ни  дна  ей, ни покрышки глупой бабе, обеих нас в тюрьму засунут, а то вдруг
не  тюрьма  -  целых  две  смерти  устроили! - следователь что-то про умысел
говорил,  но  какой же тут умысел, мужиков-то никак гробить не собирались, а
вдруг  и  взаправду - высшаЯ мера, и вот же паразитство - менЯ приговорит, а
’омку  жить  оставит,  она  признаетсЯ, все им выложит, на менЯ с три короба
навалит,  а  Я запиралась, следователю врала, на менЯ все бочки и покатЯтсЯ,
кошмар  какой-то  -  придут здоровые бугаи с ружьЯми, стрелЯть в менЯ будут,
пули мою грудь в клочьЯ изорвут, кошмарушка какой...
     —то  делать,  что  делать...  хоть  бы поговорить с кем, выплакатьсЯ, а
слез  нет,  глаза  пересохли, в голове свист сплошной, вдруг ’омка не скажет
ничего,  тогда  на мамашу подумают, вот что надо - пусть на нее и думают, ей
уже  все  равно,  да  и  не расстрелЯют, скажут: стараЯ, пожалеть надо; а ей
разве  не  все  равно где помирать - дома, в больнице или в тюрьме, а нам, а
мне  - не все равно, молодаЯ еще, пожила бы, девчонок на ноги поставила, при
них  век свой коротала бы, а вдруг они тоже - холодец, нет, все бы им отдала
бы  до последней копеечки, только б жить тихонько, воздухом дышать, коридора
этого не видеть.
     —то же с доченьками будет?
     ‹юсенька   бойкаЯ   очень,  целовалась  уже,  очень  бойкаЯ,  свихнетсЯ
доченька,  как  пить  дать,  да  еще  хата  отдельнаЯ,  парни узнают - тучей
налетЯт,  и  Ќаташенька  не удержитсЯ, вот горе-то, а бабка уследить за ними
не сможет, да и переживет ли такое?
     Љак  быть,  как  быть,  хоть  в  стену  эту  серую  с  разгона  головой
шмЯкнутьсЯ,  и  все - ни мыслей тЯжелых, ни Ќадюшки, бедовой бабы, ох-хо, не
за  тот конец ухватилась Я, не за тот конец, и ни в ком оправданиЯ не увижу,
девоньки  мои не поймут, что длЯ них же старалась, подумают, что приданое их
разграбить  хотела,  наследство  бабкино  увести,  не  поймут,  дурехи,  что
наследство  без  толку  пролежало  бы,  а машины тем временем не дешевеют, в
моих  руках  оно в рост пошло бы и длЯ них же послужило, им и досталось бы -
кому ж еще, не поймут, ничего не поймут, охают менЯ, не примут никогда.
     €  Њишенька не вспомнит, нет, не вспомнит, и без того давно уж остыл, а
тут и про знакомство забудет, стеснЯтьсЯ станет...
     ‚се  отрезано,  как ножом острым, отрезано и точка, никого не найдетсЯ,
кто с добром обо мне подумает, и подумать некому будет и передачку послать.
     …сть  хочетсЯ,  до  чего  же  есть  охота,  кто  бы знал, хоть домой бы
отпустили  на  часок  под честное слово, холодильник там от жратвы лопаетсЯ,
поужинала  бы с дочками в последний раз, попрощалась, вещичек каких собрала,
квартиру  пропылесосила  немного  -  все  легче, чем сидеть в этом коридоре,
дурнотой  маЯтьсЯ и стенки глазами сверлить, небось до утра и хлеба не дадут
мне,  преступнице поганой, кто Я длЯ них - убийца, мать убить хотела, мужика
своего   прикончила,  заодно  и  ’омкиного  прихватила,  господи,  аж  слюна
подкатывает,  до  чего  ж  есть охота, хоть бы конфета завалЯщаЯсЯ в кармане
нашлась, так ничегошеньки и нет...
     Ђ  как  на  работе  узнают  - ой что будет, одним бы глазком взглЯнуть,
Њиша  ошалеет,  а  Њашенька,  когда с ним встретитсЯ, мимо проскользнет, и у
обоих  печенка  от ужаса в пЯтки покатитсЯ, столько ведь всЯкой вкуснЯтины в
гостЯх  у  менЯ  поели-попили,  у  отравительницы  кошмарной, Њишка, тот всю
жизнь  икать  будет  -  какую  женщину  бросил,  разве его телка способна на
такое,  а Џетр Ђнтонович пойдет по компаниЯм анекдоты травить: был, дескать,
у  настоЯщей  убийцы  в  доме, она полгорода на тот свет загнала, но менЯ не
обманешь,  Я-то  ее  насквозь  увидел  и разоблачил; и все жить станут своей
жизнью:  Њиша  -  телку  свою  обнимать, Њашенька своего Џетра Ђнтоновича до
загса  доведет,  как  миленького, дочки помучаютсЯ немного, потом по замужам
повыскакивают,  баба  ЌастЯ  попричитает  и снова приметсЯ бутылки собирать,
всю  судьбу свою по мусоркам растерЯла, копеечку добывала, и остаток туда же
пустит,   а   ”едор   ’ихонович  матом  крыть  менЯ  станет,  злющим  таким,
многоэтажным,  и  сколько  ж  лет грЯзюкой вслед кидать будет, привЯзан он к
ѓенке,  как  отец родной, а главное - халтуры вместе соображали, на ѓенкином
дне  рождениЯ  он прЯмо такой тост и бухнул: береги своего мужика, золотые у
него  руки,  а  ты,  мать  твою  разэдак, ни хрена не понимаешь, молитьсЯ на
такого  мужика  должна; даже супруга его прослезилась от умилениЯ, заикатьсЯ
они  начнут,  когда узнают, все-то позаикаютсЯ, одной мне вроде бы смешно, а
не  смешно  ведь  совсем, потому что жизнь простой стала, до конца ее видно,
как в коридоре этом.
     ‚се  же  стерва  ты, ’омка, натуральнаЯ стерва, ну, не достала бы этого
Яду  проклЯтого,  и  беды не вышло бы, не пошевелить бы тебе пальцем, и беда
мимо,  так  ведь пошевелила, в денежках-то побольше моего нуждаешьсЯ, ’амара
‚асильевна,  куда  как  побольше,  хотела, чтоб тебе с Ѓорей хороший кусочек
перепал,  а  потом  -  на  сестричку все свалить да Љоленькой прикрытьсЯ, не
выйдет сестричка, не выйдет, вместе утопнем в этом болоте.
     Ђ  не  пойти  ли  мне  добровольно все рассказать, пока сестренка моЯ в
свою  пользу  дело  не извернула, пока глаза следователю жалостью не залила,
тогда,  пожалуй,  поздно  будет,  следователь скажет: ага, как прижали тебЯ,
Ќадежда  ‚асильевна,  так  и  начала  ты слюной Ядовитой на сестру брызгать;
точно,  попрошусь-ка  Я на допрос, будь что будет: Яд, скажу, она достала, а
когда  достала  - менЯ подговорила помочь ей, саму отравить грозилась; пусть
проверЯт  -  Яд-то и взаправду она доставала, а где - понЯтиЯ не имею. ’омка
никогда  ни  звука  на эту тему не издала, а кто кого подговорил - вилами по
воде  писано,  пусть  догадываютсЯ,  к  тому  ж у менЯ двое детей, а у нее -
один,  менЯ им жальче будет: а помогала, самую малость, холодец приготовила,
а  Яд  она  сама  впустила,  Я  и  не  знала, думала, что ’омка какую-нибудь
бабкину  пищу  травить  собираетсЯ; а может, так повернуть: вообще ничего не
знаю,  пригласила  менЯ  сестричка  холодца мамуле отнести, Я и пошла с ней,
она   просила  не  говорить  никому,  Я  удивлена  была,  но  про  Яд  и  не
догадывалась.
     Ђй  да Ќадька, молодец-баба, молодец, что сразу не расквасилась, правду
не  выложила,  теперь все отлично, только одно и выЯснЯть пойдут - где и как
’омка  Яд  достала,  это быстро выЯснЯт, и тогда ей веры никакой, а Я скажу:
хитрюга  она,  воспользовалась  ѓениным днем рождениЯ, подлила Яду в готовый
холодец, а потом на менЯ все подозрениЯ обрушила.
     Ќо  ’омка,  паразитка,  все  выложит  как  есть,  что же делать - очнаЯ
ставка  будет,  ага, Я ей так скажу: длЯ чего ж ты, скажу, ’омочка, под менЯ
бомбы  суешь,  ведь  следователь  -  не Ѓог, он же только человек, вину мою,
скажу,  никто  не  докажет, потому что нет этой вины, но по ошибке могут и в
тюрьме  подержать,  подумай,  скажу  тихим  таким  голосом, чтоб ее озноб до
костей  пробрал,  подумай,  ’омочка,  прежде  чем сестру в ложке злобы своей
топить,  подумай,  что с Љоленькой будет, вот если по правде все вышло бы, у
менЯ,  тетки  родной,  Љоленька  стал  бы  жить, а иначе пропадет он, мои-то
дочки  - взрослые, а Я могу и целый годик невинно страдать, другие инстанции
разберутсЯ  -  выпустЯт, а ты все равно надолго сЯдешь, что ж с Љоленькой-то
станетсЯ?  Ђй  да Ќадька, ай да ‚асильевна, в самую точку влепила, а вдруг и
вправду  ’омка весь грех на себЯ примет, тогда Я на что угодно пойду, и Љолю
к  себе возьму, выращу - поумней, чем у отца с матерью получитсЯ, и передачи
’омке  каждый  месЯц  делать  буду,  только бы на себЯ подговор взЯла и менЯ
выгородила,  длЯ чего ж вдвоем нам гореть, ей - все равно, от доставаниЯ Яда
не  отвертетьсЯ,  а  Я  чистой  могу  выйти,  и перед бабой Ќастей обелитьсЯ
постараюсь, простит как-нибудь...
     Њолодец, Ќадька, - умнаЯ баба всегда ум покажет.
     € есть вроде расхотелось...
     ’ак  и  сделаю,  сейчас на допрос пойду, будь что будет, а ’омка поймет
менЯ,  только  бы не перла, как тогда на работе, царапатьсЯ не лезла, только
бы  выскочить  мне  дала, и ей пристанище будет после тюрьмы, не расстрелЯют
же,  все-таки  женщина с дитем, да и Я на суде выступлю с жалостливой речью,
эх,  ’омку  бы мне сюда на пЯток минут, Я бы с ней быстро договорилась, и ей
легче,  а  то и сговор и корысть припишут, за это и срок добавЯт, ну да черт
с ней, пойду.
     ђади ее же Љоленьки пойду...


        VIII

     ‘пать хочетсЯ.
     •орошо, что пешком надумал пойти.
     ѓолова не работает, транспорт не работает.
     Ћбойдусь, придетсЯ обойтись без того и без другого...
     ’ри пЯтнадцать.
     ‚от-вот  посереет,  уже  началось,  фонари  расплываютсЯ,  прохладно  и
пусто, хоть посреди мостовой топай.
     Ђ   начиналось   так  просто  -  прогулка  в  парке,  опасное  место  -
сентЯбрьский   парк,   не   углЯдишь,   и  голова  наполнитсЯ  желто-зеленой
скрипичной каруселью - это нечто оттуда, из юности.
     •одили,  взЯвшись  за  руки,  десЯток  годов  как  ветром  сдуло,  ‹ена
молчала,  Я молчал, а годы все убывали, хорошо хоть до нашей скамейки дошли,
пока  мне  восемнадцать  не  стукнуло и не начались акробатические номера, и
тут  молчание  лопнуло, как воздушный шарик, потом - пожар, настоЯщий пожар,
очнулись  часа  в  два,  ‹ена готовит кофе, а Я валЯюсь и чувствую - сгорела
моЯ  неприкосновеннаЯ  свобода, по крайней мере, ожоги неизлечимы, и комната
моЯ медленно вокруг своей оси вертитсЯ...
     ’ри  двадцать,  к четырем доберусь, странно - до чего же спать хочетсЯ,
ничего,  полвоскресеньЯ  в  моем  распорЯжении,  потом  знакомство с будущей
тещей,  она  завтра  из  отпуска возвращаетсЯ, обЯзательно что-нибудь насчет
подарочка отпустит: приготовила доченька к приезду...
     †аль,  что  без всех этих декораций не обойтись, но ничего не поделаешь
-  традициЯ,  ђомео  в  джинсах  - это длЯ нее, а длЯ тещи - другое - чернаЯ
тройка, жалованье, превосходное у вас печенье, лучше чайку...
     ‚  понедельник  писанины  по  уши, закрываю сестриц, гора с плеч, н-да,
дельце,  чушь  собачьЯ,  а  не  дельце,  это  ж  надо - так быстро следствие
завершилось,  беднЯга прокуратор ‚анЯ, придетсЯ ему искать поставщика циана,
с  ’амарой  ‚асильевной возитьсЯ, ну он-то ее за день-другой до ума доведет,
расколет.
     Ђ  с убийством все же пришлось помучитьсЯ, когда ехал к старшей сестре,
думал,  как  утешить,  ее-то  утешить,  ну и баба, спаси нас судьба от таких
леди  Њакбет  местного значениЯ, рано ее с первого допроса погнал, надо было
прЯмей  атаковать,  переусложнил, понимаю - врет, а подозрениЯм своим верить
боюсь,  хотЯ  попробуй  такому поверь - на реальное дело не похоже, а сюжеты
длЯ черных романов не по моей части.
     ‹овко  она  на  втором допросе вывернутьсЯ хотела, огромнаЯ сила воли -
собратьсЯ  успела,  рассчитать  на несколько ходов вперед, и очную выдержала
отлично,  надо же, какую едкую мыслишку сестрице подкинула, сынишку, значит,
от  полного  сиротства  спасти,  и  здесь, пожалуй, втораЯ моЯ ошибка - ведь
’амара  чуть-чуть  не  спрЯталась  в  эту  версию,  пришлось  бы  потом  еще
несколько  дней  возитьсЯ,  однако, как часто бывает, две ошибки сложились в
полезный  шаг,  во-первых,  до  рези  в  глазах  Ясно  стало,  что главарь -
Ќадежда,  характер  она  спрЯтать  позабыла,  а  ’амара  -  "женщина слабаЯ,
беззащитнаЯ",  даже  не  Њерчуткина,  просто  слезистого строениЯ человек, в
сущности,  не глупа, может быть, поумней сестры, но абсолютно неустойчива, а
колебаниЯ  ее  понЯть  несложно  -  мать,  ребенок без присмотра остаетсЯ, и
вообще,  привыкла  старшенькой  подчинЯтьсЯ,  во-вторых,  очень  уж, складно
Ќадежда  ‚асильевна  оборону  строила,  вроде  не  подкопаешьсЯ  - ад ’амара
доставала,  тарелку,  такую,  чтоб  ни в одном из домов аналогичной не было,
она  же  покупала,  на  тарелке ни одного следа - пользовались перчатками, а
перчатки,  конечно,  ликвидированы,  холодец  ЌадЯ варила - не отрицает, так
ведь  ко  дню  рождениЯ,  что  особенного,  но  очень  уж  хотелось  Ќадежде
‚асильевне   начисто  оправдатьсЯ,  настолько  поверила  она  в  свою  линию
обороны,  что на третьем допросе стала с жалостью на менЯ погладывать, тут Я
понЯл  -  созрела, пора козырь показать, а козырь, как чаще всего случаетсЯ,
в  акте экспертизы спрЯтан, в мелком, на первый взглЯд, факте - ад в холодце
не    локализован,    практически    равномерно   распределен   по   объему,
следовательно, введен был в жидкое варево и тщательно размешан.
     Ќедурно  придумала  эта  Ћрлова, в девичестве ѓоробчук, - съест пожилаЯ
гражданка  ЂнастасиЯ  Љузьминична  неизвестно  чем  отравленный  холодец  из
неизвестно  чьей  тарелки,  брЯкнетсЯ  сморщенным трупиком под стол, полежит
денек-другой,  тут  сердобольные  дочушки навестЯт, дверь взломают, заохают,
запричитают,  похороны  устроЯт,  милициЯ  побегает,  побегает и успокоитсЯ,
может,  бабка  самоубийством  покончила,  мало  ли,  и  вдруг - дикий зигзаг
судьбы,  целились  в  мать,  поубивали  собственных  мужей,  и ’амара терЯет
голову  -  ушел  любимый  человек,  на  остальное  ей  наплевать,  остальное
полностью  вытеснено,  а вот Ћрлова - по-другому, она в нокдауне, но быстро,
почти  сразу  приходит  в  себЯ,  инстинкт  самосохранениЯ требует еще одной
жертвы,  и она начинает толкать на плаху сестру, ведь не дура же - понимает,
что дело пахнет вышкой, однако толкает.
     •олодец  готовила,  разумеетсЯ, в ночь перед днем рождениЯ, еле застыть
успел,  разумеетсЯ,  никто  не  присутствовал,  разве  что  муж раз на кухню
заглЯдывал,  -  с  удовольствием  подписала  эти  показаниЯ,  вполне,  между
прочим,  правдивые,  у  ’амары  в тот вечер допоздна засиделась соседка, так
что   участвовать  в  приготовлении  младшаЯ  сестра  никак  не  могла,  это
проверено,   а   потом  пришлось  объЯснить,  что  холодец  бы  отравлен  до
затвердениЯ...
     €  выстрелила  в  менЯ Ќадежда ‚асильевна Ћрлова таким жутким взглЯдом,
что  спина  взмокла,  мгновенно  она  ситуацию  оценила  и весь зарЯд своего
несостоЯвшегосЯ   спасениЯ  в  мою  переносицу  выпустила,  многое  в  своем
кабинете  повидать  мне  пришлось,  но  такую злость - никогда, и получилось
так,  словно  с этим взглЯдом всЯ сила покинула гражданку Ћрлову, попуталась
она  немного, повилЯла длЯ порЯдка и вышла на полное признание, прорвало ее,
все  изложила,  причем  совпадение  с  показаниЯми  матери  и  сестры  почти
стопроцентное.
     ‘  профессиональной  точки  зрениЯ - скучное дело, в сущности, простое,
неопытны  сестрицы  ѓоробчук,  могли  бы  и получше кашу заварить, думали по
наивности  своей,  что  убийство  -  легкий  способ  наживы,  но век не тот,
одиночке-дилетанту  и  здесь  путь  заказан,  всему  учитьсЯ  надо,  всерьез
учитьсЯ,  кстати,  у  Ћрловой  в  этом  направлении  задатки  есть,  может в
заключении  ума-разума поднабратьсЯ, дадут ей лет десЯть - гуманность, то да
се,  а  по  сути  дела, ни в какую нормальную колею ей уже не войти, скажем,
отсидит,  а  потом  что  -  дети  знать  не  захотЯт, мать помрет, врЯд ли и
полсрока  протЯнет,  мужа  нет, дикое положение, найдетсЯ ли свЯтой, который
помочь  не  побрезгует,  нет  ведь, пожалуй, тот случай, когда тюрьма родней
любой  свободы  покажетсЯ,  тем  более,  что  Ћрлова  очень быстро станет не
последним  человеком  в  арестантской  иерархии, вообще это заблуждение, что
каждый  человек  предпочитает  любую  свободу  любой тюрьме - в клетке можно
иметь  не  так  уж  много,  зато вполне определенных благ, а на воле нередко
только  одно  благо  -  сама  волЯ,  да  и  то при внимательном рассмотрении
оказываетсЯ  не  волЯ  - иллюзиЯ, хорошо сработаннаЯ иллюзиЯ, ползал ведь на
коленЯх  по  моему  кабинету  Њитюхин  - двенадцать ограблений с применением
огнестрельного  -  ползал  и  хрипел: посадите, хрипел с пеной на губах, как
отца  родного прошу, Ѓогом заклинаю, Њарксом вашим заклинаю, посадите, любое
дело  пришейте,  только чтоб до конца моих дней сидеть, стукну ведь кого под
горЯчую  руку,  насмерть  стукну, сердце мое чует - насмерть, вышку отхвачу,
будет  на  вас  и  его  и  моЯ  кровь,  а  помирать насильственно неохота; в
основном,  верно  -  там  он  туз,  на  воле - никто, даже не нуль, а сильно
отрицательнаЯ  величина, ничего, кроме формулы "жизнь или кошелек" не знает,
а  формула-то  скользкаЯ  -  вдруг  кто-нибудь предпочтет сохранить кошелек,
потому  Њитюхин и пришел ко мне через месЯц после завершениЯ своей последней
отсидки, свобода его смертью пахла.
     Ђ  другой  полюс,  сто  тысЯч  световых  лет  от Њитюхина, и все-таки -
’имоша,  знал  ведь, что в клетку прыгает, однако плюс сто и должность, года
полтора   прошло,   и   стал  ’имоша  называть  клетку  работой,  распасовку
входЯщих-исходЯщих  -  литературной  деЯтельностью, стишки - хе-хе - грешком
молодости,  телерыженькую  - замечательным представителем нашей транспортной
молодежи,  и самое любопытное, что все это правда, абсолютнаЯ истина в новой
’имошиной  системе отсчета, и служба не такаЯ уж клетка, можно привыкнуть, и
бумагодвижение  требует  серьезности,  и  рыженькаЯ  - чудо, особенно, когда
улыбаетсЯ,  просто  весь  фокус нового восприЯтиЯ - в смене системы отсчета,
’имоша  сменил  вроде бы безболезненно, но думаетсЯ, - сел в чужую, и вскоре
это   скажетсЯ,  вскинет  однажды  ’имоша  голову,  взглЯнет  поверх  своего
солидного  служебного  положениЯ,  увидит  горизонты  иного цвета и смысла -
взвоет,  взвоет  и ползком поползет к этим иным горизонтам, только поздно не
было бы...
     Ѓез четверти четыре.
     ’ишина.
     ‚овсю светает, и спать расхотелось, может, не усну теперь?
     ЋбидитсЯ  €ван  Љонстантиныч,  прокуратор ‚анЯ: сливки ђусецкий снЯл, а
самую  грЯзь мне оставил, хм, сливочки, скисшие сливочки, впрочем, эти Яды -
дело  долгое  и грЯзное, навернЯка сестры зацепили лишь самый кончик длинной
ниточки.
     Џочему-то  ’амара  ‚асильевна  обо  всем  рассказала, а о том, как циан
добывала  -  ни  слова, спросишь - она в истерику, плачет, о муже причитает,
сначала  и  вниманиЯ  не  обратил,  думал  - естественнаЯ реакциЯ, случайное
совпадение,  но  уже  на втором допросе понЯл - нет, увиливает она, скрывает
что-то, что?
     ‚прочем,  нет  преступлений  без  какого-нибудь  неЯсного  хвостика, во
всЯком   случае,  мне  встречать  не  приходилось,  хоть  одна  ниточка  длЯ
размышлений  обЯзательно найдетсЯ, человек свЯзан с прошлым гораздо сильней,
чем  кажетсЯ,  вырвешь  его, изолируешь, но ведь тысЯчи нитей, тысЯчи нитей,
одни  сразу  обрываютсЯ,  другие  лопаютсЯ, но есть и такие, что по-прежнему
куда-то  ведут,  с чем-то свЯзывают, бывает, что через десЯтки лет они снова
раскалЯютсЯ  и  обжигают,  возможно,  что  и  здесь  такаЯ нитка, лет восемь
назад,  еще  до моего прихода в отдел велось очень крупное дело по Ядам - до
сих  пор  легенды  ходЯт,  подпольное производство, отлично налаженный сбыт,
даже  попытки  выйти  на  международный  рынок,  и не исключено, что одна из
ниточек  этого  дела  не  обнаружилась  тогда,  ушла  в  тень,  чтобы теперь
проЯвитьсЯ  в  трагедии  сестер ѓоробчук, а может, и новый подпольный трест,
поинтересуюсь потом у прокуратора ‚ани, обЯзательно поинтересуюсь...
     …ще два квартала, и дома.
     Ќастроение  чего-то испортилось, какого дьЯвола в такую чудесную ночь о
таких  вселенских  пакостЯх  думать, серенады петь надо, воспарЯть, влюбилсЯ
ведь,  сам не ожидал, а влюбилсЯ по уши, как пацан, а тут эти проклЯтые бабы
по  извилинам  топчутсЯ,  Њитюхин  ползает, мерзкаЯ все-таки профессиЯ, и не
потому,  что  с  грЯзью  возитьсЯ  кому-то  надо  -  это  пакостнаЯ  выдумка
бездельника,  и  не потому, что она кому-то вымирающей кажетсЯ - длЯ них все
на  свете  тождественно  собственному  символу  веры; а потому что все времЯ
находишьсЯ  среди изломов и трещин, судьбы, характеры, пропасти душ - иногда
такое  наружу выхлестывает, темное, необозначенное и страшное, что ни одному
профессору  психологии  в  бреду  не представитсЯ, как будто и не пронеслись
над  нами  пЯтьдесЯт веков цивилизации, и не должно это нечто необозначенное
затопить  мир,  отравить  его забвением человека и истории - в этом цель, но
цена  зачастую  непомерна, и кусочек этой ночи тоже входит в цену сражениЯ с
нечто...


     ‚се,  спать,  немедленно спать, никаких трещин, думать только о ‹ене, о
цветах  -  обЯзательно  добыть  хороший  букет цветов, сигареты кончились, к
лучшему, вдохну напоследок эту сентЯбрьскую ночь без дыма, чистую ночь...


        IX

     ‘альца бы кусочек.
     ‘ало волей пахнет.
     Њожет, дачка будет на следующей неделе.
     •олодно.
     €  здесь  зЯбко, а в мастерской точно недотапливают, еще повезло, все ж
не работы на воздухе.
     ‘овсем  распустилась,  колтун  расчесать  завтра надо, опЯть у Љупревны
чесало одалживать...
     ‘ейчас  бы  под  толстое  одеЯло  из ваты, настоЯщую стеганку, простыню
крахмальную,  а  хрен с ней, с простыней, главное - одеЯло, чтоб залезть под
него  целиком  и покрЯхтывать от теплоты и мЯгкости, и под спину чего-нибудь
помЯгче,  хоть  диван  какой  завалЯщий,  и  чтоб  не  трогал  никто, досыта
нахрапелась бы, часов до двенадцати.
     •орошаЯ  штука  одеЯло,  если  ваты  не  жалели, чтоб толстенное было и
большое  -  под  ноги  подоткнуть  и  голову  укутать,  чтоб  пахло хорошо -
настоЯщими  духами,  и  если  б  еще  Ѓорьку  на несколько минут рЯдом, тело
теплое,  пусть  сопит  вовсю,  третий сон досматривает, ничего мне такого не
надо,  только  чтоб  возле  уха  сопел, голову ему под мышку суну, а руками,
боже  мой,  чтоб  Я только руками не делала, на волю бы руки выпустила, хоть
вы  погулЯйте,  но  тихо  -  Ѓоречку  не  разбудить,  пусть  хоть на год еще
раскрутЯт,  один  хрен,  Ќадька  вон десЯтку получила и жива, пусть хоть год
подкинут,  а  Ѓорьку  дадут  на  несколько  минут,  чтоб  под  мышку  к нему
ткнутьсЯ.
     Ђ  проснулсЯ  бы  случайно, боже, как целовала бы, он с ума сошел бы от
поцелуев  моих,  Љупревна  научила  - опытнаЯ стервь, вроде платы за прокат,
все  у  нее водитсЯ - и расческа хорошаЯ, и жидкости всЯкие вроде одеколона,
и  все  чего  пожелаешь, только вцепитсЯ потом, обкусает, обслюнЯвит - целый
день отмываешьсЯ, добраЯ вроде баба, а тошнючаЯ, липкаЯ какаЯ-то...
     ЋчухалсЯ  бы  Ѓоренька,  а  Я  ему:  не  желала  Я  того  злого случаЯ,
Ѓоренька,  лапочка  ты  мой,  котенок  мЯгонький,  не  желала,  травили мы с
Ќадькой  мамашу  свою,  дуры бабы, а вышло - мужикам нашим в гробы полечь, и
не  проводила  Я  тебЯ  даже,  не  попрощалась с тобой, вот выйду, Ѓоренька,
отсюда,  цветов  раздобуду,  на  могилу  твою приду, тогда попрощаемсЯ, а ты
ѓенку  за менЯ попроси, ничего Я к нему плохого не имела, так уж получилось,
ты  добрый,  Ѓоренька,  поймешь  менЯ, дуру невообразимую, семью нашу вконец
искромсала,  как-то  сейчас  наш Љолюшка с бабкой маетсЯ, а она расхворалась
совсем, куда ей трое внуков...
     Ћх,  Ќадька,  Ќадька,  курва  хренова, ну какие черти тебЯ на ужас этот
пихнули,  и  сейчас-то  норов  свой собачий смирить не можешь, всем поперек,
наказание  лишнее  терпишь,  а  лаешьсЯ,  характер свой поганый всем под нос
суешь  - шпонкой тебЯ ущемили, пайку отобрали, по шее врезали, так ведь муть
все это, Ќадька, главное-то своими руками испохабили и угробили.
     ‚се  угробили,  и  прощениЯ  не  будет,  выйду Я почти через шесть лет,
статейка-то  звонкаЯ  -  от  звоночка  до  звоночка  отсижива