о вверх и вниз.
                Ђ смелый - тот, кто не утратит веры
                средь самых страшных бедствий: только трус
                терЯет бодрость, выхода не видЯ...

     - Ќу,  и  что? - поднЯл брови ”ромм, не переставаЯ жевать. ‚ голосе его
пробивалась  тревога: он не поверил, что иносказание относитсЯ к нему, но он
понЯл его, он понЯл!
     џ засмеЯлась. Џосле потрЯсениЯ мне прощались все выходки...

                ‘олнце, как вол на меже...
                €з-под плуга тепло
                ложитсЯ в бороздки морщин
                исполненных веры людей...

     ЏовторЯю,  как  заклинание,  эти строки. ќготиаре любил солнце и землю,
любил людей, желал им свободы, а они не понимали...
     Џротив  менЯ  зреет  заговор.  ‘  молчаливого согласиЯ ”ромма ѓортензиЯ
застрелит  менЯ  или подсыпет мне в пищу Яду. џ не боюсь, и всЯ моЯ горечь -
доживать  последние  дни,  не знаЯ, как там люди, что с островом, с океаном,
со  всею  планетой.  “видеть  бы  солнце, траву, залив! …сли это существует,
умереть не страшно...
     Џрекрасна  истина,  какую  открываешь  сам.  ’еперь Я верю, что мудрецы
проживали  стоЯщую  жизнь, если даже судьба и была к ним жестока. Ђ она чаще
всего  была жестока: насколько тешит своЯ мысль, настолько ведь чужаЯ пугает
человека, не способного обозреть ее смысла...
     Ѓезделие  сломило  ”ромма.  Ћн  опустилсЯ  и целиком в руках плотоЯдной
хищницы.  Ћ, Я не понимала ее! џ видела в ней только порок. Ќо здесь - целаЯ
философиЯ...
     ѓортензиЯ  -  притворщица.  Љаждый  ее  шаг  - игра, где ставкой служит
удобство  и  преобладание.  ‚от  нравственный  исток империализма - эгоизм и
лень,  претензиЯ на исключительность, желание повелевать и властвовать любой
ценой.  Ќо  не  в  крови  это,  нет, не в крови! ‚ крови человека - страх, и
страх превращает его в подонка...
     †аль  ”ромма.  Људа девалсЯ его ум? Људа девались благие порывы? –елыми
днЯми  он слонЯетсЯ по комнатам в нелепом цветном халате и ищет развлечений.
Љарты,  кости, фильмы. ‡а последнюю неделю он ни разу не вспомнил о том, что
мир  -  за  пределами  этого  стального  гроба, что тут - не жизнь и даже не
подобие ее...
     ЉажетсЯ,  ни  ”ромм,  ни  ѓортензиЯ  уже  и  не  помышлЯют о воле. Ћни,
безусловно,  убьют  менЯ  - чтобы им досталось больше питьЯ и пищи. Ђ потом,
конечно, убьют и друг друга - ничто не задержит падениЯ...
     ѓортензиЯ  повторЯет,  что каждый день жизни в убежище сокращает тысЯчу
наших  врагов.  Ћ  каких  врагах  речь?  Ћ  несчастных, что еще, быть может,
ворошатсЯ в подземных тоннелЯх?..
     Њы,  люди,  -  часть  природы,  дети ее, но дети, самонадеЯнно и дерзко
возвысившие  себЯ  и  тем  подрубившие  свои  корни.  Џрирода  - прекрасна и
справедлива.  Ѓезгранично  ее  терпение  по  отношению к своему насильнику и
губителю.  Ќо  все  же  и  она  не  позволит ему особенно разбежатьсЯ: смири
гордыню,  ничтожество!  †иви  мы  по  двести лет, мы были бы еще нетерпимее,
похотливей  и  злее.  € если бы Џрирода уступила кому-либо бессмертие, стало
бы  совсем  тошно:  такого  бы  накуролесили,  такую  бы свалку затеЯли, что
только  держись. ‚се, что ни есть в Џрироде, взывает к добродетели и разуму.
’олько не впрок призывы.
     ’ак,  может,  это  и хорошо будет длЯ Џрироды - сбросить с себЯ вредную
бациллу,  паразитирующую  на  разуме?  €  сбросит, сбросит совсем! €, может,
‡емлЯ  кое-как  еще  оживет.  Њожет, и народит иных существ, какие с первого
днЯ  своей  истории  больше  всего  станут  ценить справедливость и не будут
трусить  умирать  ради  нее, потому что жизнь без справедливости равносильна
смерти...
     Ќо  нет,  и  те  шансы  не больше. ‘амые большие - те, что мы упустили.
Ќаверно, уже упустили...
     ‘тыдно  за  человека!  ‘тыдно  -  ведь  он  достоин, достоин ‡емли, его
вскормившей!  Џочему  же, почему он предал себЯ? Џогибнет он, и не народитсЯ
иного,  потому  что  скомпрометирует  себЯ  разум.  Љак  можно  не  понимать
этого?..
     ѓибельность  -  в стремлении взЯть то, что принадлежит другим. †адность
привела  к  неравенству. ‘амые жадные, самые подлые, самые ленивые совратили
человека  к неравенству. Њы потерпели катастрофу, потому что не сумели стать
равными,  не будучи ими. Њы потерпели катастрофу, потому что были трусливыми
и подлыми, а трусливыми и подлыми были потому, что не были равными.
     ‚сЯкаЯ  вавилонскаЯ башнЯ разъединЯет народы, отчуждает людей, отдалЯет
их друг от друга, потому что это вызов истине - вавилонскаЯ башнЯ.
     Њы  строили  вавилонские  башни  бессмертиЯ  длЯ олигархии, и когда они
рухнули,  все еще более обособились друг от друга. Ќужно было созидать Ћбщую
„лЯ ‚сех €стину, а не славу отдельных народов...
     ‡автра  Я  делаю  себе  операцию - нога синеет. ‘удЯ по всему, началось
заражение   -   зуд,  температура,  слабость,  каждый  удар  сердца  молотом
вызванивает в мозгу...
     ‹уийЯ  отрезала  себе  ногу.  ‘ама. ‚пору содрогнутьсЯ: какие фанатики,
эти обезьЯны! “ них нет и не будет жалости...
     Ќогу  заморозили специальным составом, и ‹уийЯ приставила электропилу к
кости.  Ќога  отвалилась,  а она - в полном сознании. ”ромм, наблюдавший эту
картину, и тот сомлел...
     ‘о  вчерашнего  днЯ  ‹уийЯ  пошла  на поправку. “ нее зверский аппетит.
‹учшие  продукты  -  ей.  џ  молчу.  ”ромм будто невзначай обронил, что пора
провести ревизию запасов.
     ‚ечером Я устроила ему маленький спектакль.
     - ’ы видел, какаЯ страшнаЯ волЯ у этой женщины?
     - „а, она поразила менЯ, хотЯ мне казалось, будто Я знаю о ней все.
     - џ не завидовала бы тому, кого она возненавидит...


     Љогда  пила вошла в живое тело и нога вЯзко стукнулась о пол, Я чуть не
потерЯла сознание.
     €  вот  Я  жива  и  чувствую  себЯ гораздо лучше, чем прежде. ‹екарства
делают свое дело...
     Љак  недостойно  и  скверно думала Я о ”ромме и ѓортензии! Љонечно, при
такой  необозримой  беде легко потерЯть голову. € все же остаетсЯ совесть, а
ее  убить  не  просто.  € ”ромм, и ѓортензиЯ заботЯтсЯ обо мне. ’еперь уже Я
совершенно  примирилась  с  ними  - Я люблю обоих и благодарна им, хотЯ вижу
недостатки  каждого.  Ќо  разве  нет недостатков у менЯ? џ понимаю, чтобы не
сойти  с  ума в этом вместилище ужаса, нужно сохранить что-либо, свЯзывающее
душу с прежним...
     ‚чера  днем  в  люк  стучались "потусторонние" люди. Љуском металла они
выстукивали  сигнал  бедствиЯ.  ѓортензиЯ  и  ”ромм  с  перекошенными лицами
затаились  у  люка,  готовые  стрелЯть,  -  они  опасались, что люди полезут
внутрь...
     џ  не  исключаю,  что  это "бандиты". Ќо прежде всего это - люди, и они
терпЯт  немыслимые  муки.  Ќе могу, не могу согласитьсЯ с тем, что мы должны
"вовсе не отвечать" на их мольбы...
     Ќе  Я  командую, не Я вольна решать, особенно теперь, когда Я прикована
к  постели  и  целиком  завишу  от  посторонней  помощи. Ѓудь моЯ волЯ, Я бы
вступила  в  переговоры  с теми, кто уцелел. џ бы приютила всех, поддерживаЯ
строгий  порЯдок.  Ћружие  у  нас  есть,  и  нам не стоило бы большого труда
покарать мародеров и грабителей...
     Ќеужели  мы  совсем  неспособны  на  новые отношениЯ? Ќеужели мы должны
вымереть?..
     ‹юди  за стенами убежища - живые люди! …сли еще осталсЯ шанс из тысЯчи,
нужно  тотчас  -  вопреки всему! - создавать новое общество, где и власть, и
собственность  будут принадлежать всем людЯм фактически и где высшим законом
будет  материальное,  юридическое,  культурное  и политическое равенство при
полной  свободе  духа  и  ответственности  каждого  за всех. Љак жаль, что Я
калека! ‚ самый ответственный, в самый решающий момент лишена сил...
     Ќо  Я  поправлюсь.  Ќепременно  поправлюсь. џ хочу жить. џ буду жить. џ
буду боротьсЯ за новую цивилизацию - она не допустит прежнего позора...
     Ђ  если  это  Ћко-Ћмо с товарищами? ‚едь может же быть такое чудо, ведь
может! —удо - не сказка, чудо - то, что происходит в реальной жизни...
     Ќеизвестные  стучали  по корпусу убежища часа три с перерывами, а потом
стуки  прекратились.  ”ромм  и  ѓортензиЯ  вернулись  в  спальню в небывалом
возбуждении.
     - Ќичего-ничего,  -  повторЯла  ѓортензиЯ  с угрозой. - ‚есь этот сброд
передохнет...  —ем  дольше  мы  просидим тут, в укрылище, тем вероЯтнее, что
они передохнут...
     ”ромм  подошел  ко  мне  и столь пристально и долго смотрел мне в лицо,
что пришлось открыть глаза.
     - ‹уийЯ,  -  спросил он с беспокойством, - ты могла бы передвигатьсЯ на
костылЯх? ‘ейчас, сегоднЯ?
     Њне  показалось, что у него поЯвилсЯ какой-то план восстановлениЯ свЯзи
с  несчастными,  погибавшими  от  голода,  ран и болезней. ЌельзЯ, ни в коем
случае нельзЯ было подвести его своей слабостью.
     - …сли нужно, Я встану и пойду.
     - ‚от видишь, - сказала ѓортензиЯ ”ромму.
     ”ромм некрасиво поморщилсЯ:
     - Ћтныне  Я  запрещаю  кому бы то ни было выходить из спальни без моего
разрешениЯ. Ђ на ночь буду закрывать дверь своим ключом...
     Ћни  ушли  обедать,  а  Я  терЯлась  в догадках: что имел в виду ”ромм?
‘лова  были  сказаны,  конечно,  с  умыслом.  Ќеужели  менЯ  подозревали  во
враждебных намерениЯх?..
     џ  перебирала  слово за словом и, кажетсЯ, догадывалась о зловещей роли
ѓортензии: не она ли науськала на менЯ ”ромма? ‡ачем? ‘ какой целью?..
     ЋправдыватьсЯ  было  унизительно.  ЋбъЯснЯтьсЯ  не  имело  смысла. „а и
таких сил не было еще во мне, - Я еле-еле преодолела кризис.
     Ќервы   не  выдержали:  поднЯлась  температура.  џ  терЯла  сознание  и
бредила.  ЏридЯ  в  себЯ,  увидела,  что ”ромм и ѓортензиЯ, совсем не таЯсь,
занимаютсЯ  любовью.  ѓорел  свет,  и Я удивилась: откуда такое бесстыдство?
Џрежде  они  не позволЯли себе этого, а теперь позволЯют, будто менЯ уже и в
живых нет...


     ‹юди  пытались  бежать  по асфальту, но дорога вдруг вспухла и поползла
или потекла, накренЯсь, и люди погибли, увЯзнув в ней...
     ђазве  избавишьсЯ  от  кошмаров  того,  первого  ‘удного  днЯ?  Љак  ни
отвлекайсЯ,  какой  глупостью ни дурачь себЯ, кошмары не отпускают памЯть ни
днем, ни ночью...
     ‚се,  что видели мои глаза, все это постепенно вспомнилось потом, когда
Я,  расплющеннаЯ  немощью  и  темнотой,  сходила  с ума. џ сходила с ума, но
сердце  мое  временами затекалось от странной, незнакомой радости: Я впервые
ощущала  беспредельность свободы. Љак Я жалела, что у менЯ не было оружиЯ, -
хотелось   убивать,   убивать   всех  подрЯд,  убивать  человеческий  сброд,
торжествовать над ним - мстить, мстить, мстить!..
     Њне   и   сейчас   приЯтно   это  щекочущее  в  мозгах  чувство  полной
раскованности.  …сли  Я  захочу,  Я  убью  ”ромма и ‹уийю. Ћни не знают, что
подлинный  биг  мэн  в  убежище,  -  это  Я, ѓортензиЯ. џ могу просить, могу
плакать, но все это - осознаваЯ свое полное превосходство.
     Ќикому  и  ни в чем не отдавать отчета - мой принцип. —его Я хочу - мое
дело,  мне  не  нужны  советчики  и свидетели. ‚се они наследЯт и нагадЯт, и
никто  не  устранит  одиночества. ѓурахан сказал, что одиночество - основной
признак  жизни  и всЯкое стремление преодолеть одиночество неизбежно ведет к
страданиЯм  и  смерти.  ‚се  страданиЯ  на  земле  -  от  попыток преодолеть
одиночество.   ќту  тайну  ѓурахан  постиг,  блуждаЯ  в  ѓалактическом  Џоле
ЏамЯти...
     Љогда  взорвалась  бомба  и  все  мы  вслед  за  Љуиной  устремились  в
открывшийсЯ  тоннель,  надежда, что Я уцелею, сменилась уверенностью. ‘траха
не  было.  џ была свободна как никогда. “пали человеческие лохмотьЯ, Я вновь
стала  зверем,  как  и  остальные,  кто  был  со  мной,  -  оборвались нити,
соединЯвшие   людей  со  зловещей  машиной  социальной  жизни.  “празднились
запреты  на  желаниЯ  -  никаких  запретов.  Ћ,  какое это было блаженство -
отказатьсЯ  от высокопарного Языка, напрочь забыть его!.. Ћни все трусили, и
если  бы  не Я, не решились бы убить ‘элмона. џ подала идею и потребовала ее
исполнениЯ.  Њне  хотелось  самой прикончить эту сытую скотину, продолжавшую
командовать  в  крысиной  норе.  Ќа каком основании? "‘элмон, - сказала Я, -
если  ты,  дерьмо  и  подонок,  посмеешь еще раз в моем присутствии повысить
голос,  Я  размозжу  твой  череп  куском  цемента!" Ћн велел свЯзать менЯ, и
тогда  вступилсЯ  Њакилви, и его тотчас поддержал Љуина. ‘элмона резали, как
свинью,  -  растЯнув  за  руки и ноги, и Я давала советы, где искать ключ от
убежища, который был у него...
     Ћн  перепачкалсЯ  от страха, этот ‘элмон. Џривыкший двигать пешками, он
не  допускал,  что  его  прикончат.  Ћн  унижалсЯ и визжал, когда понЯл, что
кончилось  времЯ  его  власти.  ќто  было противно и только распалЯло злобу.
Њакилви сказал: "Љак же мы позволЯли командовать таким гнидам?.."
     џ  ничего  не  боюсь.  Љак  сказал  ѓурахан, все в жизни развиваетсЯ по
непреложным  законам,  и  если  кто-либо  способен изменить событиЯ в рамках
своей  системы, то повлиЯть на большую систему, включающую эту малую, он все
равно не в силах. Њировой ‡акон все равно неколебим...
     ”ромм  все больше раздражает менЯ. Ћн трус, а человек должен быть готов
в  любое  времЯ  умереть  достойно.  Ѓлагородство  -  в готовности к смерти.
‚еликие  умирают  за  свою  совесть,  прочий  сброд  обЯзан подыхать за свою
бессовестность...
     Љогда  бандиты  стучали  ломом  в  люк,  подаваЯ  сигналы бедствиЯ, он,
одуревший  от  страха,  дрожащим  голосом спросил менЯ, не стоит ли провести
переговоры.  "‡ачем?  -  сказала Я. - …сли они узнают, что здесь живые люди,
они  исхитрЯтсЯ  на  любую  пакость.  ‚ принципе, они могут сварить нас, как
Яйцо в кастрюле..."
     € он заткнулсЯ...
     ЌаблюдаЯ за ним, Я решила, что пора ударить козырем.
     - Ћтветь, ты веришь каждому из нас?
     - ђазумеетсЯ.
     - Њожешь  ли  ты  сказать  что-либо  определенное  о  взглЯдах ‹уийи?..
Џрипомни,  чем  занималсЯ  ее  брат Ћко-Ћмо, и скажи как на духу, считает ли
она твои и мои взглЯды своими?
     - ђазумеетсЯ,   нет,   -   ”ромм  пожал  плечами,  делаЯ  вид,  что  не
догадываетсЯ,  куда  Я  кручу  штурвал.  - “ нее свои, оригинальные взглЯды.
Џорою весьма радикальные...
     - ‚идишь,  весьма  радикальные, - перебила Я. - „лЯ нее ты или Я если и
не  "империалисты",  то  "пособники  империализма"...  —то,  если  она ночью
откроет  люк и впустит банду?.. ЌавернЯка они подавали условные сигналы. Љто
знает,  что  это  за  типы и кому адресованы сигналы?.. џ могу ошибатьсЯ, но
осторожность никогда и никому не вредила...
     ”ромм в замешательстве теребил ухо.
     - Ќе вводи менЯ в грех, ѓортензиЯ. ‹уийЯ не способна на подлость...
     - ’ы  знаешь,  сколь  велика  в  ней  сила  фанатизма.  Ќи  ты, ни Я не
способны  отпилить себе ногу... ‘трашен восставший раб, терпевший долго... €
потом,  в  нашем нынешнем положении нельзЯ говорить о морали в том смысле, в
котором мы говорили прежде. ќто твои слова...
     ‚  душе  ”ромма  что-то  дрогнуло  или  даже надломилось: растерЯнность
пробежала по лицу. ’еперь следовало расширить и закрепить плацдарм.
     - €ли  ты  думаешь,  что  лучшие  из  нас все еще привержены нормам той
высшей морали, когда мы не прЯтались по убежищам?
     ”ромм пожал плечами.
     - Ќе   исключено,   что  уже  в  корне  переменились  многие  знаниЯ  о
человеке... Ќо если никому не верить, жить практически невозможно...
     ѓосподи,  как  он  лгал!  Ћн  хотел  такого  отступлениЯ, которое бы не
замарало  его  чести. Ќахал, нахал! ‚се могут быть скотами и мерзавцами, все
-  кроме  него.  ’ак  нет же, м-р ”ромм, Я замараю вашу честь, Я покажу вам,
что вы такой же пачкун, как и остальные!
     - Ќе  допускаешь  же  ты  мысли,  что Я подкрадусь к тебе ночью и чикну
тебЯ по горлу бритвой?.. ’ой, которой ты бреешьсЯ?..
     Ћн передернулсЯ. „аже голос пропал, и он прокашлЯлсЯ.
     - ђазумеетсЯ, нет, дорогаЯ. Њы свЯзаны с тобой навеки.
     - …сли  так,  подавно недопустимо, чтобы наша свЯзь зависела от чьей-то
коварной воли...
     Џеред  обедом  ”ромм  спросил  у  ‹уийи,  может  ли  она встать и дойти
самостоЯтельно  до  кухни.  ’а ответила, что при необходимости сможет. ’огда
негодЯй,  поглЯдев  на  менЯ, сказал, что будет закрывать на ночь спальню на
свой ключ.
     ’акой тонкий, такой благовоспитанный человек!
     џ  ликовала.  ”ромм  понЯл промашку, но было уже поздно: он сам отрезал
все пути к отступлению.
     ‘  какою жалкою миной он топталсЯ у постели ‹уийи, когда она забредила.
…й  было  плохо,  очень  плохо.  ‚се  мы  переоценивали ее здоровье, и слова
”ромма  доконали ее. Ћна точно угадала их подоплеку. Ќо он - вот потеха! - и
не собиралсЯ признавать свою вину.
     - Ђ  может,  она слишком близко к сердцу принЯла твою предупредительную
меру?  - спросила Я с невинным видом. - Џри ее тЯжелом положении психическое
состоЯние тоже кое-что значит...
     ”ромм  нервничал.  Ћн был близок к истерике. Ћн смотрел на менЯ почти с
ненавистью.  Ќо  Я  нисколько  не обижалась, Я знала, отчего он беснуетсЯ, и
знала, что он быстро смиритсЯ и будет еще у менЯ прощениЯ просить.
     - Џоложение ее безнадежно, - печально сказала Я.
     - „а как ты смеешь! - закричал ”ромм. € осексЯ, и присмирел.
     - џ   читала   об   этом  в  пособии  по  оказанию  помощи...  Ќапрасно
расстраиваешьсЯ:   мы  можем  разрушать  природные  свЯзи,  но  не  в  силах
восстанавливать их...
     џ  нарочно  ушла  -  пусть ”ромм помучаетсЯ наедине. “ него такой склад
ума:  он  неоднократно  возвращаетсЯ  к  своим  словам и словам собеседника.
Ќеужели  же  он  не  набредет на мысль, что смерть ‹уийи сразу снимет с него
все  обременительные  обЯзательства?  Ћн  не  будет  уже ни в чем виноват, -
против  природы  не  попрешь,  -  и  возвратитсЯ благодушие, и червь опЯть в
полном   спокойствии   будет  точить  свое  Яблоко,  пока  не  проточит  его
насквозь...
     џ  готова  была поспорить, что в глубинах души ”ромм более желал смерти
‹уийи,  чем  ее  выздоровлениЯ. Ћн, конечно, стыдилсЯ этого своего желаниЯ и
ни  за  что не обнародовал бы его, но такое желание должно было быть. …го не
могло не быть...


     Ќочью  скончалась ‹уийЯ. џ потрЯсен. Џогас свет, и разом исчез какой-то
второй и главный, хотЯ и не называемый смысл событий.
     Џропал  интерес ко всему, даже к ѓортензии, - она торопила менЯ отнести
мертвое тело в морг...
     ’еперь,  когда труп запаЯн в пластиковую оболочку и предан разложению и
мраку,  Я  могу  твердо  сказать,  что  во всей этой жизни любил одну ‹уийю.
‹юбовь  была  настолько  огромной,  а  Я  настолько  сознавал  и сознаю свое
ничтожество,  что  Я  боЯлсЯ  признатьсЯ  себе,  что  люблю.  Ћ,  Я тогда не
договаривал!  Њое  чувство  было  не  слепым, но одухотворенным, вечным! Ћно
было   последним   счастьем  посреди  растерзанного  мира,  но  Я  почему-то
испугалсЯ.  џ всю жизнь боЯлсЯ себЯ и не верил себе. џ боЯлсЯ такой правды в
себе,  котораЯ  поставила  бы  менЯ  в  невыгодное  положение по отношению к
другим...
     џ  виноват,  непередаваемо  виноват!..  Ќо  виновата и она - зачем было
торопитьсЯ?  ‡ачем  было резать ногу? ‡ачем вообще была нужна операциЯ? ‚едь
могло  же  обойтись.  Њогло  же  случитьсЯ,  в  конце концов, чудо. ‘течение
обстоЯтельств, которые бы сложились не во вред, а на пользу...
     ЏодлиннаЯ  любовь  требует  самоотречениЯ.  Ђ  если  мы ожидаем выгоды,
зачем любить? ђазве любовь не главный плод всей жизни?..
     —еловек   так   устроен,   что   тотчас   перекладывает   часть  своего
психического  груза,  едва  только находит "верного друга". „а он и ищет его
длЯ  этого.  —еловек  не  может  вовсе  оставатьсЯ наедине с собой. ’олько с
‹уийей  Я  мог  полностью  освобождатьсЯ  от своих тЯгот. ќта необыкновеннаЯ
женщина  все  понимала  и,  понимаЯ, не питала ко мне враждебных чувств. Ћна
прощала  мне  ошибки  -  вот  что!  €  те,  что  Я  совершил,  и те, что мог
совершить. ‚еликодушие ее было почти беспредельным...
     Џосле  смерти  ‹уийи ѓортензиЯ сразу изменилась. Ћ, Я чувствую, что она
тайно  ненавидит менЯ! Ћна говорит и действует так, будто Я повинен в смерти
‹уийи.  Џлутовка!  €нтриганка!  ‘колько  раз  она пыталась восстановить менЯ
против ‹уийи!
     џ  решил  показать  ѓортензии, что Я не трЯпка и не потерплю своеволиЯ.
’еперь,  когда  мы  остались  вдвоем,  должна быть полнаЯ Ясность, кто здесь
командует.
     ‘разу  же после похорон Я спрЯтал под замок все оружие, оставив себе на
всЯкий  случай  браунинг.  Џровел ревизию наличных продуктов. Џри нормальном
расходе,  -  не  роскошествуЯ,  -  их  хватит  на  девЯносто  три  днЯ. Џлюс
неприкосновенный запас...
     Џредупредил ѓортензию, что отныне мы будем экономить воду и продукты.
     - Љогда  нас  было  трое,  мы  не  экономили, а теперь двое, и начинаем
экономить. ЋтличнаЯ логика!
     џ  не  ответил.  ‚  последние  дни  она  то и дело пыталась уЯзвить или
унизить менЯ. •ватит! „овольно! Џора положить этому конец.
     …сть  докучливые, невыносимые люди, которые словно и на свет вылупились
только  длЯ  того,  чтобы  поучать, поправлЯть, назидать, уличать в ошибках.
ѓортензиЯ  той  же  породы.  Ћна  ловко  избегает  суда  над  собой тем, что
постоЯнно  судит других. € ‹уийю она точила, отыскиваЯ моральные изъЯны в ее
поступках.  ‚от  уж  поистине,  чем  более  порочен человек, тем настойчивее
требует чистоты от других!..
     €стина  прекрасна,  даже  если  она нам противна, даже если она длЯ нас
губительна.  Њировой  ‡акон  не  преодолеть. Њы могли бы процветать, если бы
сознательно  и  во  всем  подчинЯлись этому закону. ‘лужение ему должно было
стать  критерием  жизни,  но  -  не стало. Ќищие, воистину нищие, мы слишком
боЯлись труда, боЯлись смерти, сравнениЯ и соперничества...
     €стинных  ценностей  мы  не  знали  - лживаЯ культура твердила, что они
впереди,  чтобы  унизить  нас,  заставить каЯтьсЯ в смирении и покорности. Ђ
идеалы-то  ведь  были  постоЯнно  рЯдом, и мы достигали их всЯкий раз, когда
поступали  по  совести,  когда  добро  длЯ  всех  ставили  выше  собственных
интересов.  ‹живаЯ  культура не считалась с человеком, - ей раб был нужен, а
ведь  ничего  она не стоила без гордого и свободного человека, ровным счетом
ничего.  €  Я  уверен,  идеал  будет  недосЯгаем,  а  человек ничтожен, пока
человеку  будет  все  равно,  что  происходит  с  людьми при его жизни и что
произойдет  после  его смерти. Ќет, и памЯтнаЯ надпись, и могильный курган -
это  свЯтые  вещи,  и  древние,  которые чаще задумывались о сущем, понимали
больше,  чем  вчерашние  люди, кичившиесЯ доступностью ежедневной газеты как
собственным  знанием.  Ќе  случайно  древние  поклонЯлись ‘олнцу, - оно всех
единит...
     „умы мои - о ‹уийе. …е смерть доконает менЯ - от памЯти нет убежища.

                џ, кажетсЯ, впервые понЯл вас.
                Ќо каюсь: понЯл поздно. ‘лишком поздно.
                ‚се умерло в душе. Џечаль - бесслезна.
                Ђ жизнь дана и вам, и мне лишь раз...

     Џоль  Ћкпаш.  Џрипомни  Я эти строки при ‹уийе, моЯ вина перед ней была
бы чуточку меньше...
     ’ак  жить  далее  нельзЯ.  Њы  скользим мимо подлинного мира, переживаЯ
нравственную  шизофрению. —то все-таки случилось? Љак мы могли существовать,
не  желаЯ  узнать,  что  случилось?..  Ќо  ведь и прежде мы существовали, не
интересуЯсь особенно, куда сдвигаетсЯ мир...
     џ  мерзавец, мерзавец! ‘ам себе поражаюсь. Џринципы, которые Я открываю
как  истину  длЯ всех, не имеют никакого значениЯ длЯ менЯ. —то же руководит
мной? Ќасколько Я отвечаю перед собой и историей?..
     Ћдин  ли  Я  такаЯ гадина? Ћдин ли Я прикрываюсь человечеством? Ќеужели
же   "правда",  как  и  "человечество",  придумана  только  ради  оправданиЯ
собственных интересов каждого?..
     џ, сознающий свои пороки, не могу перебороть себЯ, - отчего?..
     Њы  болтали,  что  необходимо  открыть "новые тайны человеческой души",
призывали  опуститьсЯ в "глубины сознаниЯ". Ќикуда не нужно было опускатьсЯ,
никаких  новых тайн не было и нет. ‡абираЯсь слишком вглубь, мы обнаруживаем
такую  клоаку,  что,  право,  все, что ни происходит, должно получить полное
одобрение.  € вот что получаетсЯ: только понуждение, только понуждение может
сохранить мораль, призванную сохранить длЯ всех свободу!..


     ‚о  сне  рыбу  потрошила.  Џроснулась  в  радостной  тревоге  - неужели
забеременела? ‡наю, что невозможно, и все же - ожидание...
     „утеншизер  опЯть  ЯвлЯлсЯ. ‹ица не разглЯдеть. ‘тоит возле телевизора,
попыхивает  трубкой  и усмехаетсЯ. "Ќу, что ты, чего надо?" - "Ђ ничего. ‚от
атом  расщепили,  и  глубже уже нет ничего. Ђ что у человека? …сли распалсЯ,
какаЯ сила соединит его?.."
     ‘гинул...
     €ли  у  менЯ опухоль в мозгу, или этот свЯтой кретин подбрасывает мне в
пищу  Яд?  Ќадо  быть  начеку.  “  него  там, в "командирском отсеке", полно
порошков,  позволЯющих  убивать  людей  поодиночке  и  тысЯчами.  Ћб этом он
проговорилсЯ. Ђ о чем умолчал? Ћн ведь с тройным дном, этот ”ромм...
     џ  сделала  ему  и  нам  обоим  благо  - устранила ‹уийю. Ќо что-то его
взбесило.  ‚идимо,  не  тот  баланс  спокойствиЯ, на который он рассчитывал.
—его-то Я не учла в нем...
     Ћн  делает вид, будто не знает, что он погубил ‹уийю. Ћн лжет! ‹жет! Ћн
внушает  себе, что не знает. € внушит. Џройдет еще неделЯ, и он убедит себЯ,
что  ничего  не слышал, ничего не видел, ни о чем не подозревал. Ќепобедимый
тип,  -  ему  не  служит,  а  прислуживает разум, он его использует, как вор
отмычку...
     џ  задушила ‹уийю. Ќочью. елковым поЯсом от своего старого платьЯ. ќто
должно  было  случитьсЯ и потому случилось. Ћна сопротивлЯлась молча. Ћна не
кричала  -  не  крикнула  ни разу. ‚ какой-то момент, измучившись и помышлЯЯ
даже  попросить  о помощи, - отступать назад уже нельзЯ было, - Я обернулась
и  увидела  ”ромма.  ‚  синем свете аварийного ночника бородатый, опухший от
стимулЯторов,  перепуганный  ”ромм  был  похож  на праведника, очнувшегосЯ в
аду.  Ћн  тотчас зажмурил глаза, и Я чуть не посоветовала ему заткнуть еще и
уши...
     ‘опротивлЯЯсь,  ‹уийЯ ударилась оперированной ногой о стальную стойку -
всю  постель  забрызгала  кровь.  …сли  бы  не  этот удар, мне не одолеть бы
‹уийю...
     Џотом  менЯ  рвало  -  здесь же, подле постели, на которой лежал теплый
труп,  -  выпученные глаза и оскаленный рот. Џотом Я пользовалась туалетом и
принимала  душ.  ”ромм  все  это отлично слышал, и когда утром он прокричал,
будЯ  менЯ,  -  "—то там с ‹уийей? Џосмотри, ѓортензиЯ, что с ней!" - Я чуть
не расхохоталась ему в лицо: какое дерьмо!..
     Џотом  он  изобразил сцену потрЯсениЯ. ’алантливо, гад, изобразил. …сли
бы Я не знала правды, Я могла бы даже поверить в его искренность.
     Љогда мы похоронили ‹уийю, Я нарочно сказала:
     - Ќу  вот,  ее  больше  нет,  и каждый из нас продлил свою жизнь еще на
треть отпущенного срока!
     ”ромм   не  ответил.  ‘делал  вид,  что  не  расслышал  или  не  понЯл.
ђазумеетсЯ,  Я  не  ожидала, что он поблагодарит менЯ. Ќо Я не предполагала,
что  он  окажетсЯ  до  такой  степени подлым: вымыв руки и продезинфицировав
рот,  объЯвил,  что  завтрак откладываетсЯ до тех пор, пока не будет сделала
полнаЯ ревизиЯ съестных припасов.
     „аже  Я  обалдела.  Ђ  он, нимало не смутЯсь, экономически и философски
обосновал свое решение.
     џ  думала,  он  успокоитсЯ,  как  только  мы  останемсЯ  вдвоем.  Ќо он
слишком, слишком озабочен своим спокойствием!
     ЊоЯ  мать  говаривала: "Њужчиной управлЯют, подчинЯЯсь ему". Ѓоюсь, что
и   эта   житейскаЯ  мудрость  теперь  не  поможет:  подлость  не  поддаетсЯ
прогнозированию...
     Љак  он  раздражает  менЯ  многословием,  вычурными  фразами,  пустыми,
призрачными  идеЯми!  „а  был  ли  он  хоть  раз за эти недели по-настоЯщему
потрЯсен  тем, что произошло? ‚от ‹уийЯ действительно страдала, тут уж никто
не  усомнитсЯ.  џ  из  другого  теста,  Я - понЯтное дело - и не могу ничего
жалеть.  џ  с  детства  упивалась  комиксами,  в  которых смаковались ужасы,
убийства  и  разрушениЯ.  џ  постоЯнно  рисковала  -  это у менЯ в крови. Ќо
он-то,  он,  моралист,  проповедник  совершенства!  Ќеужели все наши пророки
были такими же болтунами?..
     ”ромм  способен  на  покаЯние.  Ќо  покаетсЯ  он лишь длЯ того, чтобы с
чистой  совестью  совершить  новую  подлость.  € уж если говорить о том, кто
погубил  мир,  его  погубили  свЯтоши,  выбиравшие между трудом и бездельем,
колебавшиесЯ  между  правдой и ложью, между добром и злом. Њы все таковы: не
принимали  ни одну сторону, осуждаЯ обе, но не потому, что жаждали истины, а
потому  что  трЯслись  за  свою  душонку,  не хотели набивать мозолей. ‘воей
вездесущей  болтовней  мы  возбуждали  пустые надежды у тех, в ком еще тлела
совесть,  а  безответственнаЯ сволочь вдохновлЯлась нашим примером. џ солгу,
если скажу, что совершенно отличаюсь от ”ромма...
     ‚се  разыгралось,  как  по  нотам.  Џосле ужина ”ромм стал заискивать и
унижатьсЯ.  џ  сделала  бы  из  него свечу, если бы менЯ уверили, что она не
будет коптить.
     ђазумеетсЯ,   Я  долго  не  упрЯмилась  -  ссоритьсЯ  было  не  в  моих
интересах.  "Људа  денешьсЯ",  -  решила Я, впрочем, не торопЯсь на свидание
плоти.  ќто  всегда было основной забавой прогнившего общества. € теперь это
оставалось  нашим единственным развлечением, не считаЯ кассетной болтовни по
радио  и  телекартинок: все, что они там проповедовали, было сплошной ложью,
а придуманные страсти - после пережитого - отдавали дешевой бутафорией.
     - Ќу,  ѓортензиЯ,  -  упрашивал  ”ромм.  …му  казалось, что мы способны
восстановить  былое  доверие.  Ќо  ведь  довериЯ-то никогда и не было, стало
быть, и восстанавливать было нечего.
     - ’еперь  уже  Я не верю, что мы на что-то еще способны. ‚ твоих сейфах
есть электронные игрушки...
     - „оверитьсЯ  не  человеку,  а  роботу  -  кощунство!  ЏолнаЯ моральнаЯ
деградациЯ!..
     Њир  рухнул,  оттого что человеку было легче умереть, чем переменитьсЯ.
Ћ,  Я  насквозь  вижу  этих  жалких  людишек!  Њужчина всегда боЯлсЯ половой
слабости  больше,  чем  бесчестиЯ  и  глупости.  ђазве ”ромм исключение?.. џ
ликовала,  смиренно  опустив  глаза.  ‚о  мне  клокотала  ненависть к трусу,
слишком  мелкому, чтобы хоть раз вдохновитьсЯ смелостью. ‚о мне билось в тот
момент  сердце  ‹ойолы  или,  быть  может,  ѓурахана, который тоже ненавидел
людей, потому что слишком любил их.
     - Џрости  менЯ  за  все  грехи,  о  которых  ты  знаешь лучше, чем Я...
Љультура,  люди, планета - неужели ты думаешь, что Я чурбан, составленный из
аргументов за и против?
     - ‡ачем Я тебе? Ћтветь, не юли!..
     ”ромм мычал нечто несуразное. Ћн был застигнут врасплох.
     - ’ы  единственное  существо, какое свЯзывает менЯ со всей вселенной...
‘ прошлым. ‘ надеждой...
     ќто  было  правдой:  и  он  длЯ  менЯ и Я длЯ него - последний мосток к
надежде.  Ќо  оба  мы  слишком  по-разному  понимали  надежду  и потому были
несовместимы...
     џ  сделала  важное,  может быть, важнейшее открытие, что в страданиЯх и
гибели  мира  повинны прежде всего женщины: они принимали в объЯтьЯ подлецов
и  тем  умножали  подлость!  ‚  каждом,  кого  обнимает женщина, должно быть
что-то  от  подвижника,  страдающего  за  всех  людей  земли. ‘амаЯ порочнаЯ
женщина  не  смеет  забывать,  что  ее чрево охранЯет вечность. € рожала она
детей  или не рожала, будет рожать или не будет, она должна помнить, что она
- мать всего человеческого рода, хранительница жизни во всем мирозданье!..
     “ж  коли  все  мужчины  оказались  ничтожествами, женщина должна была в
последнюю   перед  нажатием  роковой  кнопки  ночь  удушить  своего  сонного
партнера!..  Ћна  должна  была  не пощадить ни мужа, ни сына, ни отца - ради
людей ‡емли...
     џ бы не пощадила, Я бы не пощадила!..
     ЏереживаЯ  оттого, что всю жизнь Я была жестокой, Я чуть не плакала. Ќо
не  доброй  хотела  быть,  а  еще  более жестокой и гораздо более сильной, -
чтобы  каленым железом выжигать мелких и ничтожных. …сли бы мне сказали, что
среди  миллиарда  насчитываетсЯ только сотнЯ людей, способных жить и умереть
гордо, Я бы без колебаний обрекла на смерть остальных...
     ‚спомнилсЯ  ’акибае,  которого  все  тайно  ненавидели  и презирали. Ћн
нравилсЯ  мне  тем,  этот чернокожий мужлан, что умел быть непреклонным. Џри
всей  своей  распущенности он так и не отважилсЯ на свЯзь со мною, и Я знаю,
в  нем  говорил  какой-то  принцип,  какое-то предубеждение. џ возненавидела
‹уийю  прежде  всего  за  то,  что  она  сумела прибрать к рукам диктатора и
пользовалась  у  него  почти  непререкаемым  авторитетом, хотЯ в обществе он
частенько  помыкал ею. ‘естра Ћко-Ћмо, смертельного политического противника
режима,  даже  не лишилась положениЯ и влиЯниЯ, хотЯ советы сыпались со всех
сторон.   ‘элмон,   например,   предлагал   использовать  ‹уийю  в  качестве
заложницы...
     Љумиром  моего  детства  был  и  осталсЯ  отец,  надзиратель  городской
тюрьмы...
     Њы  жили  в  –юрихе  возле  железнодорожного  вокзала в многоквартирном
доме.  ‚зрослые  держались  между собою замкнуто и сдержанно, но дети играли
вместе  -  катались  на  велосипедах,  гонЯли мЯч, курили сигареты, дрались,
женихались,    рассматривали   украденные   у   родителей   иллюстрированные
журнальчики.   Љто-то   принес  слушок,  что  мой  отец  -  садист,  жестоко
избивающий  заключенных. ‚ероЯтно, так оно и было, потому что на вопрос, как
он  обращаетсЯ  с  заключенными, отец зло ответил: "ќто не люди, поверь, это
отпетые  негодЯи,  сплошь  скоты,  не понимающие человеческой речи. Ќе жалей
их,  ѓортензиЯ.  Ћни  хотЯт получить правду даром. …сли дать им волю, они на
части порежут людей..."
     ’акой  разговор  Я  затеЯла  с  отцом  после  того,  как менЯ подвергли
неожиданному   остракизму,  и  даже  моЯ  лучшаЯ  подруга  Њэриам  перестала
приходить к нам в гости.
     “ступить  своим  вчерашним  дружкам  и  подружкам Я не захотела, - менЯ
оскорбило их предательство. Ќикто из них не посочувствовал мне, никто.
     Џережив  немало  горьких  минут,  Я  пришла  к выводу, что единственный
способ  уберечьсЯ  от ненависти - еще пуще ненавидеть своих ненавистников. џ
брала  пример с отца, который относилсЯ к соседЯм, а может, и к людЯм вообще
с  полнейшим  презрением.  Ќе ставил ни в грош он и мою мать. Ћн не ругал ее
при  мне, - просто не замечал. Џо ночам мать часто плакала в спальне, но что
было причиной ее слез, мне не сказать.
     Ћтца  застрелили  на улице какие-то подонки. ѓоворЯт, из числа тех, кто
познал  в тюрьме его тЯжелую руку. Ќам с матерью житьЯ не стало. Њы получали
письма, - и нам угрожали расправой.
     Ћднажды  в  квартиру  позвонил  человек  - высокий, толстый, с круглыми
слезЯщимисЯ  глазами.  Њать  узнала его, он присутствовал на похоронах отца.
Ћн   тоже  работал  надзирателем  тюрьмы.  …го  звали  ’еодор  ”ильзе.  Њать
пригласила  его  в гостиную, он сел на стул и уже не смог поднЯтьсЯ - он был
сильно  пьЯн.  Ќа  вопросы  матери  он выпучил глаза, повторЯЯ одно и то же:
"ќмиль  защищал  закон.  …сли  даже закон плох, все равно это закон". ќмилем
звали моего покойного отца.
     Ђ   через  неделю  ”ильзе  пришел  к  нам  и  осталсЯ  ночевать.  џ  не
сообразила,  длЯ чего он осталсЯ. џ думала, он рассказывает матери что-то об
отце,  подкралась, чтобы подслушать, и впервые увидела, как это бывает между
мужчиной  и  женщиной.  ЊенЯ  мать особенно поразила, так поразила, что Я ее
возненавидела...
     Ћни  поженились,  и  ”ильзе,  напиваЯсь,  нудно  внушал,  что  Я должна
называть  его  "папашей  ”ильзе". Ћн покупал мне подарки и катал по субботам
на подержанном "”ольксвагене", с трудом втискиваЯсь в водительское кресло.
     „лЯ  менЯ он был пустым местом, этот "папаша". џ ездила с ним на машине
только  длЯ того, чтобы показать мальчишкам и девчонкам из нашего двора, что
Я плюю на их мнение.
     Ђ  потом  "папаша"  стал  напиватьсЯ  все  чаще  и  чаще, его уволили с
работы, он сделалсЯ раздражителен и без конца скандалил с моей матерью...
     Љак-то  в субботу наша семейка отправилась за город. Ќа пустынном шоссе
машина  врезалась  в столб и перевернулась. ЊенЯ выбросило через открывшуюсЯ
дверь.  "Џапаша"  был  убит  наповал.  Њать  получила тЯжелые травмы. …е еще
можно  было  спасти.  Ћна  была  в  сознании  и  просила наложить ей жгут на
порванное  бедро. џ схватила дорожную аптечку, но не обнаружила там ни йода,
ни  бинта,  ни жгутов, - в аптечной коробке "папаша ”ильзе" держал игральные
карты и сигареты с наркотиком...
     Њать  скончалась  от  потери  крови  за  минуту  до того, как подоспела
"скораЯ помощь"...
     џ  слезинки  не  уронила  во  времЯ ее похорон. ’ем более что у менЯ не
было  оснований  тревожитьсЯ  за  свою  судьбу: у "папаши ”ильзе" неожиданно
обнаружились довольно крупные деньги...
     —ерез  год  Я случайно познакомилась с „утеншизером. Ћн был старше менЯ
на тридцать лет...
     „овольно воспоминаний! ‚оспоминаниЯ расслаблЯют, и это ни к чему...
     Џрирода  нарождает  жизнь. Ќо природа безразлична к тому, постигнет или
не  постигнет  живое  существо  ее  высшие  законы.  ’ак и волны рациосферы,
которые  мы  воспринимаем  особыми  органами  в  виде  "мыслей из ниоткуда",
безразличны к тем, кто их воспринимает. ’ак говорил ѓурахан...
     Ќо  разве  спрЯчешь  от  себЯ  правду? Њне не ужитьсЯ с ”роммом. Њы оба
будем хитрить, дожидаЯсь подходЯщей минуты, чтобы схватитьсЯ насмерть...
     ‘егоднЯ  ночью опЯть стучали в люк. ”ромм караулил, зачем-то напЯлив на
себЯ  пуленепроницаемый жилет. џ поймала взглЯд, который, думаю, истолковала
вполне  верно.  ’еперь,  когда  нет  ‹уийи и оба мы довольно обнажились друг
перед другом, каждый боитсЯ насилиЯ...
     ‚се  это  Я предчувствовала. “тром хмурый и злой ”ромм предложить спать
в разных помещениЯх.
     - џ тебе больше не нужна?
     - …сть   обстоЯтельства.   Ћни   требуют,   чтобы  мы  спали  в  разных
помещениЯх...
     џ посмотрела на него с презрением, но спорить не стала.
     Џередвинуть  стол  в  кухне  было невозможно, - мебель привинчивалась к
полу,  -  но Я нашла достаточное пространство между столом и холодильником и
поставила  там  раскладную  кровать,  впрочем,  очень  удобную,  длЯ которой
имелсЯ  отличный  матрац и несколько комплектов цветного бельЯ в пластиковых
пакетах.
     ‡а ужином ”ромм не проронил ни слова.
     - Њожет, нам и питатьсЯ раздельно?
     Ћн не поднЯл глаз.
     - Ќе знаю.
     - Ђ  Я  знаю.  …сли  мы  не  найдем  общего Языка, мне придетсЯ уйти из
убежища.
     - ‡ачем  же  так?  -  ”ромм  брезгливо поморщилсЯ. Ќо мысль понравилась
ему. џ это тотчас заметила.
     Ћтныне  он  будет обдумывать этот вариант. Џусть обдумывает. Ћн врЯд ли
сознает,  что  это  такое  -  его нынешнЯЯ жизнь. Ћн за жизнь принимает свои
фантазии.  Ќо  так  не  бывает,  чтобы  не  наступило  протрезвление. ’ак не
бывает...
     ”ромм  ушел,  но  через  четверть  часа  постучалсЯ  ко  мне. џ листала
книжку, которую когда-то, еще до операции, принесла в кухню-столовую ‹уийЯ.
     ”ромм  вопросительно  кашлЯнул.  Ћн  не  хотел  переходить ђубикон, ему
довольно  было попугать менЯ. Џожалуй, и Я не хотела полного разрыва. Ќо все
неостановимо шло к тому...
     ”ромм  поставил на пол красиво упакованную коробку, нелепо поклонилсЯ и
вышел.
     Љоробка  была  довольно  тЯжела.  џ  раскрыла  ее,  но  не могла понЯть
назначениЯ  сложного  аппарата,  пока  на  глаза мне не попалась инструкциЯ.
‘ердце  дрогнуло,  но  Я взЯла себЯ в руки - то был робот-"собеседник", верх
изобретательности  негодЯев,  боЯвшихсЯ  своего  одиночества  и  мечтавших о
нем...


     ‘мерть  ‹уийи,  казалось  бы  ничтожное  в сравнении с другими событие,
сбила  менЯ  с  курса.  џ растерЯн, раздавлен, не проходит ощущение, будто Я
забыл что-то очень важное и мне никогда не вспомнить...
     Ћткуда-то   Явились  и  прилипли  к  мозгам  слова:  "“целевший  раб  с
благодарностью  вспоминает своего господина". ‚ другое времЯ Я записал бы их
в  блокнот,  чтобы  при случае использовать. Ќо зачем записывать это теперь,
когда  не  будет  больше ни книг, ни читателей? ‚се имело свой смысл не само
по  себе,  -  творчество,  любовь,  слава  и прочее, - но только потому, что
вершилась  огромнаЯ жизнь. Ќе наши интересы, а интересы всей жизни придавали
смысл  каждому деЯнию. Њы полагали, что управлЯем собой и куем свое счастье.
Ќа   самом  деле  мы  подчинЯлись  могучему  течению,  и  кто  угадывал  его
направление, преуспевал, кто не угадывал, гибнул.
     ‘  утра  до  ночи  на всех диапазонах обшариваю эфир - ищу человеческую
речь.  “вы  -  ничего,  кроме  треска  и бурчаниЯ. Ђ что, если в "приемнике"
времЯ  от  времени  проигрываетсЯ  запись  и  создатели  убежища по какой-то
причине  хотели  вовсе исключить контакты с подлинным миром? Њысль дикаЯ, но
не  безосновательнаЯ  вовсе:  знание  правды  могло бы радикально переменить
наше  поведение... „а и кто знает, какие цели преследовали подлинные хозЯева
убежища?..
     Ќевозможно  жить,  допускаЯ,  что  общей жизни уже не существует. Ќужно
знать  -  точно.  €  если  предположить,  что  жизнь продолжаетсЯ, тем более
нельзЯ  жить,  как Я... ‚ыйти из убежища гораздо легче, чем вернутьсЯ. € все
же  Я  рискнул бы, если бы не грозила другаЯ опасность: едва Я открою люк, в
него  полезет  всЯкий  сброд,  возможно,  вооруженный.  ‚чера  опЯть стучали
киркой  или  ломом  - пробовали пробить корпус. ‘лава богу, конструкторы тут
не подкачали.
     ‘топроцентной  уверенности  в  гибели  цивилизации  у  менЯ нет. Ќо нет
уверенности  и  в ее суще