оложение  требует  откровенности,  как  бы  вы  ни
отнеслись к ней.  ‘мутно не верил Я вашим коровкам,  „оггер, и репе, и сытым
фазаньим курочкам;  случайно попав на  верный след к  вашей душе,  Я  достиг
цели.  “жаснаЯ сила гениЯ водила вашей кистью.  „а,  Я украл глазами то,  из
чего вы  сделали тайну,  но воровством этим горжусь не меньше,  чем Љолумб -
‡ападным полушарием,  так  как  мое  призвание -  искать,  делать  открытиЯ,
следить!
     - Њолчать!  -  вскричал „оггер.  ‚ его лице не было и тени благодушного
равновесиЯ;  но  не было и  злобы,  несвойственной людЯм характера высокого;
тЯжкое возмущение выражало оно и боль.  -  ‚ы смеете еще...  Ћ, Ђммон, вы, с
вашими разговорами о  проклЯтом искусстве,  заставили менЯ не спать в муках,
недоступных длЯ вас,  а теперь,  врываЯсь сюда, хотите менЯ уверить, что это
достойно похвалы. Љто вы, чтобы осмелитьсЯ на подобное?
     - €скатель,  искатель приключений,  -  холодно возразил Ђммон. - “ менЯ
инаЯ мораль. €меть дело с сердцем и душой человека и никогда не подвергатьсЯ
за  эти  опыты проклЯтиЯм -  было  бы  именно не  хорошо;  чего  стоит душа,
подобострастно расстилающаЯсЯ всей внутренностью?
     - Ћднако, - сказал „оггер, - вы смелы! џ не люблю слишком смелых людей.
“йдите.  ‚озвращайтесь в свою комнату и укладывайтесь. ’отчас же вам подадут
лошадь; есть ночной поезд.
     - Џрекрасно! - Ђммон подошел к двери. - Џрощайте!
     Ћн  хотел выйти,  как  вдруг обе  руки „оггера с  силой схватили его за
плечи и  повернули к себе.  Ђммон увидел жалкое лицо труса;  безмерный испуг
„оггера передалсЯ ему, и он, не знаЯ в чем дело, побледнел от волнениЯ.
     - Ќикому,  -  сказал „оггер,  -  ни слова никому совершенно! ђади менЯ,
ради бога, пощадите: ничего, никому!
     - „аю слово, да, Я даю слово, успокойтесь.
     „оггер  отпустил Ђммона.  ‚зглЯд  его,  полный  ненависти,  остановилсЯ
поочередно на каждой из трех картин.  Ђммон вышел,  спустилсЯ по лестнице и,
войдЯ в свое помещение, приготовилсЯ ехать. —ерез полчаса он, сопровождаемый
слугой,  вышел,  не  встретив более „оггера,  к  темному подъезду со стороны
сада, где стоЯл экипаж, уселсЯ и выехал.
     ‡везднаЯ  роса  неба,  волнение,  беспредельнаЯ,  благоухающаЯ  тьма  и
дыхание   придорожных   рощ   усиливали   очарование   торжества.   ‚   такт
торжествующему сердцу  Ђммона  глухо  билось  огромное слепое  сердце земли,
приветствующее своего сына-искателЯ. ‘мутно, но цепко нащупывал Ђммон истину
души „оггера.
     - Ќет, не уйдешь от себЯ, „оггер, нет, - сказал он, вспоминаЯ рисунки.
     ‚озница,  ломаЯ голову над внезапным отъездом гостЯ, несмело обернулсЯ,
спрашиваЯ:
     - Ќикак дело случилось экстренное у вас, сударь?
     - „ело?  „а.  €менно -  дело. џ должен немедленно ехать в €ндию. “ менЯ
там захворали чумой: бабушка, своЯченица и три двоюродных брата.
     - ‚от как! - удивленно произнес крестьЯнин. - „ела-а!..


        IX

        ‚’ЋђЂџ € ЏЋ‘‹…„Ќџџ ‚‘’ђ…—Ђ ‘ „Ћѓѓ…ђЋЊ

     - Њилый,  -  сказал ’онар Љуту,  распечатав одно из писем:  - „оггер, у
которого ты был четыре года тому назад, просит тебЯ ехать к нему немедленно.
Ќе знаЯ твоего адреса, он передает свою просьбу через менЯ. Ќо что могло там
случитьсЯ?
     Ђммон, не скрываЯ удивлениЯ, быстро подошел к приЯтелю.
     - Џросит?! ‚ каких выражениЯх?
     - Љонца  восемнадцатого столетиЯ.  "‚ы  очень  обЯжете менЯ,  -  прочел
’онар,  - сообщив господину Ђммону Љуту, что Я был бы весьма признателен ему
за немедленное с ним свидание"... Ќе объЯснишь ли ты, в чем дело?
     - Ќет, Я не знаю.
     - „а ну?! ’ы хитрый, Ђммон!
     - џ могу только обещать тебе, если удастсЯ, рассказать после.
     - Џрекрасно.  ‹юбопытство мое задето.  Љак,  ты  уже смотришь на  часы?
Џосмотри расписание.
     - …сть поезд в четыре,  -  сказал,  нажимаЯ кнопку звонка, Ђммон. ‘луга
остановилсЯ в дверЯх.  -  ѓерт!  ‚ысокие сапоги, револьвер, плед и маленький
саквоЯж. Џрощай, ’онарище! џ еду в веселые луга ‹илианы!
     Ќе без волнениЯ ехал Ђммон к  странному человеку на его зов.  Ћн хорошо
помнил до  сих  пор  тЯгостный удар  по  душе,  нанесенный двуликой женщиной
чудесных картин,  и  ставил их невольно в  свЯзь с приглашением „оггера.  Ќо
далее  было  безрассудно  гадать,  чего  хочет  от  него  „оггер.  ‚ероЯтным
оставалось одно,  что  предстоит нечто  серьезное.  ‚  глубокой задумчивости
стоЯл Ђммон у окна вагона.  ‚се свое знание людей,  все сложные узлы их душ,
все возможности,  вытекающие из того,  что видел четыре года назад, перебрал
он  с  тщательностью слепого,  разыскивающего ощупью  нужную ему  вещь,  но,
неудовлетворенный, отказалсЯ, наконец, предвидеть будущее.
     ‚  восемь часов вечера Ђммон стоЯл перед тихим домом в саду,  где Ярко,
пышно  и  радостно молились цветы засыпающему в  серебристых облаках солнцу.
Ђммона встретила ќльма;  в  ее движениЯх и лице пропала музыкальнаЯ Ясность;
огорченнаЯ, нервнаЯ, страдающаЯ женщина стоЯла перед Ђммоном, тихо говорЯ:
     - Ћн хочет говорить с вами.  ‚ы не знаете - он умирает, но, может быть,
надеюсь,  еще верит в выздоровление,  делайте, пожалуйста, вид, что считаете
его болезнь пустЯком.
     - Ќадо спасти „оггера,  -  сказал,  подумав, Ђммон. - …сть ли у него от
вас что-нибудь тайное?
     Ћн   смотрел  ќльме   прЯмо   в   глаза,   придав   вопросу  осторожную
значительность тона.
     - Ќет, ничего нет. Ђ от вас?
     ќто было сказано ощупью, но они понЯли друг друга.
     - ‚ероЯтно,  -  пытливо улыбнулсЯ Ђммон,  - вы не остались в недоумении
относительно спешности прошлого моего отъезда.
     - ‚ы должны извинить „оггера и... себЯ.
     - „а. ‚о имЯ того, что вам известно, „оггер не смеет умирать.
     - ‚рачи обманывают его, но Я все знаю. Ћн не проживет до конца месЯца.
     - Љак смешно,  -  сказал,  идЯ за ќльмой,  Ђммон,  -  Я знаю огородного
сторожа,  которому сто  четыре года.  Ќо  он,  правда,  не  смыслит ничего в
красках.
     Љогда  они  вошли  к  больному,  „оггер лежал.  ђанние сумерки оттенЯли
прозрачное его  лицо  легкой  воздушной тканью;  руки  больного  лежали  под
головой.  Ћн  был волосат,  худ и  угрюм;  глаза его,  выразительно блеснув,
остановились на Љуте.
     - ќльма, оставь нас, - сказал, хрипЯ, „оггер, - не обижайсЯ на это.
     †енщина, грустно улыбнувшись ему, ушла. Ђммон сел.
     - ‚от еще одно приключение, Ђммон, - слабо заговорил „оггер, - отметьте
его в графе путешествий очень далеких. „а, Я умираю.
     - ‚ы,  кажетсЯ,  мнительны?  -  беззаботно спросил  Ђммон.  -  Ќу,  это
слабость.
     - „а, да. Њы упражнЯемсЯ во лжи. ќльма говорит то же, что вы, а Я делаю
вид,  что не верю в близкую смерть, и она этим довольна. …й хочетсЯ, чтобы Я
не верил в то, во что верит она.
     - —то с вами, „оггер?
     - —то?  -  „оггер,  закрыв глаза,  усмехнулсЯ.  -  џ выпил,  видите ли,
холодной родниковой воды.  Ќадо вам  сказать,  что последние одиннадцать лет
мне  приходилось пить  воду только умеренной температуры,  дистиллированную.
„ва года назад,  весной,  Я гулЯл в соседних горах. ‘неговые ручьи неслись в
пышной  зелени  по  сверкающим каменным руслам,  звенели  и  бились  вокруг.
ѓолубые каскады взбивали снежную пену,  прыгаЯ со  всех  сторон с  уступа на
уступ,  скрещиваЯсь и  толкаЯ друг  друга,  подобно вспугнутому стаду  овец,
когда, попав в тесное место, струЯтсЯ они живою волной белых спин. Ђх, Я был
неблагоразумен, Ђммон, но душный жаркий день измучил менЯ жаждой. ‘ крутизны
на  мою  голову падал  тЯжелый жар  неба,  а  изобилие пенЯщейсЯ кругом воды
усиливало страданиЯ. ‚озвращатьсЯ было не близко, и менЯ неудержимо потЯнуло
пить  эту  дикую,  холодную,  веселую  воду,  не  оскверненную  градусником.
Ќевдалеке был подземный ключ,  Я  нагнулсЯ и  пил,  обжигаЯ губы его ледЯным
огнем;  то была вкуснаЯ,  шипЯщаЯ,  как игристое вино, пахнущаЯ травой вода.
ђедко приходитсЯ так блаженно утолЯть жажду.  џ пил долго и затем... слег. “
больных,  знаете ли,  часто весьма тонкий слух,  и Я,  не без усилиЯ однако,
подслушал за дверьми доктора с  ќльмой.  „октор хорошо поторговалсЯ с собой,
но все же разрешил мне жить не далее конца этого месЯца.
     - ‚ы поступили ненормально, - сказал, улыбаЯсь Љут.
     - Ћтчасти.  Ќо Я устаю говорить.  ’е две картины, где она обернулась...
вы как думаете,  где они?  -  „оггер заволновалсЯ. - ‚от на этом столе Ящик,
откройте могилку.
     Ђммон, встав, приподнЯл крышку красивой шкатулки, и от движениЯ воздуха
часть белого пепла, взлетев, осела на рукав Љута. џщик, полный до краев этим
пушистым пеплом, объЯснил ему судьбу гениальных произведений.
     - ‚ы сожгли их!
     „оггер кивнул глазами.
     - ќто если не безумие, то варварство, - сказал Ђммон.
     - Џочему? - коротко возразил „оггер. - Ћдна из них была зло, а другаЯ -
ложь.  ‚от  их  историЯ.  џ  поставил задачей всей  своей жизни написать три
картины,  совершеннее и сильнее всего,  что существует в искусстве. Ќикто не
знал даже,  что Я художник,  никто,  кроме вас и жены, не видел этих картин.
Њне выпало печальное счастье изобразить †изнь,  разделив то, что неразделимо
по существу. ќто было труднее, чем, смешав воз зерна с возом мака, разобрать
смешанное по зернышку, мак и зерно - отдельно. Ќо Я сделал это, и вы, Ђммон,
видели два  лица  †изни,  каждое в  полном блеске могущества.  ‘овершив этот
грех,  Я почувствовал,  что неудержимо,  всем телом, помыслами и снами тЯнет
менЯ к тьме;  Я видел перед собой полное ее воплощение... и не устоЯл. Љак Я
тогда  жил  -  Я  знаю,  больше  никто.  Ќо  и  это  было  мрачное,  больное
существование - тлен и ужас!
     ’о,  чем  Я  окружил  себЯ  теперь:  природа,  сельский  труд,  воздух,
растительное благополучие,  - это, Ђммон, не что иное, как поспешное бегство
от самого себЯ.  џ  не мог показать людЯм своих ужасных картин,  так как они
превознесли бы менЯ, и Я, понукаемый тщеславием, употребил бы свое искусство
согласно наклону души -  в сторону зла,  а это несло гибель мне первому; все
темные инстинкты души  толкали менЯ  к  злому искусству и  злой  жизни.  Љак
видите,  Я  честно уничтожил в доме всЯкий соблазн:  нет картин,  рисунков и
статуэток.  ќтим Я убивал воспоминание о себе,  как о художнике, но выше сил
моих было уничтожить те  две,  между которыми шла борьба за  обладание мной.
‚едь это все-таки не так плохо сделано!  Ќо дьЯвольское лицо жизни временами
соблазнЯло менЯ,  Я запиралсЯ и уходил в свои фантазии -  рисунки, пьЯнеЯ от
кошмарного бреда;  той папки тоже нет больше.  ‚ы сдержали слово молчаниЯ, и
Я,  верЯ  вам,  прошу  вас  после моей  смерти выставить анонимно третью мою
картину,  она  правдива и  хороша.  €скусство было  проклЯтием длЯ  менЯ,  Я
отрекаюсь от своего имени.
     Ћн помолчал и заплакал, но слезы его не вызвали обидной жалости в Љуте;
Ђммон видел,  что большего насилиЯ над собой сделать нельзЯ. "‘горел, сгорел
человек, - думал Ђммон, - слишком непосильное бремЯ обрушила на него судьба.
Ќо скоро будет покой..."
     - €так, - сказал, успокаиваЯсь, „оггер, - вы сделаете это, Ђммон?
     - „а,  это моЯ обЯзанность, „оггер, Я нежно люблю вас, - неожиданно длЯ
себЯ волнуЯсь более,  чем хотел, сказал Љут, - люблю ваш талант, вашу борьбу
и... последнюю твердость.
     - „айте-ка вашу руку!  -  попросил,  улыбаЯсь,  „оггер. ђукопожатие его
было еще резко и твердо.
     - ‚идите,  Я не совсем слаб,  -  сказал он.  -  Џрощайте,  беспокойнаЯ,
воровскаЯ душа. ќльма отдаст вам картину. џ думаю, - наивно прибавил „оггер,
- о ней будут писать...


     Ђммон и  его подруга,  худенькаЯ брюнетка с  подвижным как у  обезьЯнки
лицом,  медленно прокладывали себе дорогу в  тесной толпе,  запрудившей зал.
Ќад головами их среди других рам и  изображений стоЯла,  готоваЯ обернутьсЯ,
живаЯ  длЯ  взволнованных глаз  женщина;  она  стоЯла на  дороге,  ведущей к
склонам холмов.  ’олпа молчала. ‘овершеннейшее произведение мира ЯвлЯло свое
могущество.
     - Џочти невыносимо,  -  сказала подруга Љута.  - ‚едь она действительно
обернетсЯ!
     - Ћ нет, - возразил Ђммон, - это, к счастью, только угроза.
     - •орошо счастье! џ хочу видеть ее лицо!
     - ’ак лучше,  дорогаЯ моЯ,  - вздохнул Љут, - пусть каждый представлЯет
это лицо по-своему.


        Џђ€Њ…—ЂЌ€џ

     €скатель приключений. ‚первые - журнал "‘овременный мир", 1915, ќ 1.

                                                                    ћ.Љиркин