исла такого-то месЯца  в  году  одна  тысЯча  девЯтьсот
таком-то... €х дружба в этом смысле была исключением - она  совершенно точно
могла  сказать  -  их  дружба  с  ђиммой  началась  в ту  минуту, когда  та,
склонившись  над  ее  постелью,  тихо, но  твердо  произнесла:  "Ќе  бойсЯ".
Ќакануне стали известны  результаты очередных  ее анализов  - в них не  было
ничего  утешительного, врач долго,  даже  не  скрываЯ  озабоченности,  качал
головой: болезнь, словно отдающее тленом дыхание далекого прошлого - чахотка
или, как  теперь говорили, туберкулез, почти настигла  ее  днем сегоднЯшним.
Ћна  живо вспомнила все душераздирающие сцены гибели  героинь многочисленных
поэм  и  романов,  сраженных  этим  недугом,  и ожидание  собственной смерти
захлестнуло ее волной холодного удушливого страха. “ткнувшись в подушку, она
заплакала тЯжело и тоскливо, слезами, которые  не приносЯт облегчениЯ. ‚ эту
минуту  ђимма  склонилась  над  ней  и, погладив  по  голове  легкой,  почти
невесомой  рукой, прошептала  тихо, но убежденно:  "Ќе бойсЯ. Џовелитель  не
оставит  тебЯ  и  не   отдаст  им..."  Џосле  этого  они  говорили  подолгу,
уединившись в глухом, дальнем  конце коридора,  -  в темном этом,  пропахшем
карболкой больничном  коридоре перед  ней  предстал,  как показалось  тогда,
совершенно новый мир, в котором, и это было самое главное и удивительное, не
было места ее страхам.
     ‚се было  просто - власть и Ѓога, и людей на ‡емле держалась и держитсЯ
поныне  лишь на  страхе людей  -  власть предержащие на небесах  и  на ‡емле
неустанно сеют эти страхи, растЯт и лелеют. Ћни придумывают сказки и легенды
и  уже  детей  сковывают  паутиной   страхов.  ‘амый  главный  страх  внушен
человечеству много веков  назад - страх перед тем,  кто посмел противостоЯть
главному людскому кумиру - Ѓогу.  Ѓог,  кто и как бы  ни назвал его - €исус,
Ђллах  или  Ѓудда, много  веков назад  вознессЯ над  миром и  стал  жестоким
тираном, обманом своих проповедей, огнем своих свЯщенных войн подчинив мысли
и дела  людей.  Ћдин лишь посмел противостоЯть  его власти  - его слуги Ѓога
назвали сатаной, им и последователЯми его с древних времен запугивают людей,
стремЯсь на самом деле  лишь к одному - сохранить свою  безраздельную власть
на этой земле. Ќо так ли много зла принес он человечеству? ђазве по его воле
жгла свои костры инквизициЯ, и разве с его именем на устах покидают этот мир
сегоднЯ террористы-фанатики,  забираЯ с  собою  сотни  ни  в чем не повинных
людей? ’ак ли его и слуг его следует боЯтьсЯ?
     ђимма  близко  наклонЯлась  к  ней, губами  почти  касаЯсь ее уха.  Ћна
чувствовала на коже легкое прохладное дыхание, вдыхала едва различимый запах
лекарств  и чего-то  душистого -  то ли мыла, то ли  травы. ‘лова  ее дышали
верой и, как ни странно, любовью:
     - џ сразу заметила тебЯ.  Џосмотри на себЯ, ведь  ты молодаЯ,  ты  и не
жила  почти. —ем ты успела навредить Ѓогу или людЯм? Ђ ведь как ты страдаешь
-  и  болеешь, и одинокаЯ, друзей у тебЯ нет, парнЯ  - тоже.  ‡а что  же  он
наказывает тебЯ?
     -  ‡а что? - эхом повторЯла она, чувствуЯ,  как веки набухают слезами -
так жалко становилось себЯ, так остро ощущалась правота ђиммы.
     - Ќе знаю. Ќе знаю за что, но вижу - не любит тебЯ Ѓог, не даст он тебе
жить на  этой земле, а если и даст, то мучитьсЯ будешь всегда, не будет тебе
счастьЯ.  Ќо  ты  не  бойсЯ  -  Џовелитель  защитит  тебЯ.  ‚идишь,  мы   же
встретились. ќто он привел тебЯ к нам. ‚от увидишь, он сделает тебЯ сильной,
ты  ничего  не  будешь  боЯтьсЯ  и  болеть  не  будешь.  ‚се  они еще  будут
преклонЯтьсЯ   перед  тобой,  но  тебе  будет  все  равно.  ’е,  кто  служат
Џовелителю, получают то, что хотЯт. ‚сегда.
     - Ђ он... Џовелитель, он сильнее Ѓога?
     - Љонечно, он намного сильнее его. ’ебе сейчас трудно это понЯть, но ты
увидишь все сама.  Ђ пока спрашивай, спрашивай, не бойсЯ. ќто у  них  нельзЯ
сомневатьсЯ в их Ѓоге.
     - Џочему же тогда Ѓог как бы правит?
     -  ќто пока. џ сама всего не могу объЯснить,  ты познакомишьсЯ с нашими
учителЯми - они расскажут. Ќо их власть - это временно, ей наступит конец.
     Љонец этой истории наступил через несколько месЯцев. Љ счастью длЯ нее,
потому что,  продлись  все это  дольше, она  могла просто погибнуть  или  на
долгие годы лишитьсЯ свободы. „аже в самых  глубоких и мрачных своих страхах
не могла она вообразить  себе тот ужас, которым закончилась всЯ эта историЯ.
Ќо величайшим подарком судьбы было то, что она закончилась.
     ‘екта сатанистов,  в  которую  входила  ђимма, была  разоблачена  через
несколько месЯцев милицией и  тогдашним ЉѓЃ, на ее счету к тому времени было
четыре зверских ритуальных убийства, в том числе семьи свЯщенника, и десЯток
надругательств  над  храмами  и  могилами.  ‘ледствие  было  долгим и по тем
временам тщательно засекреченным - члены секты осуждены на закрытом судебном
заседании, некоторые были приговорены к смерти, большинство получили большие
тюремные  сроки,  несколько  человек были  признаны невменЯемыми.  Ћна  была
единственной, кого сочли возможным не привлекать к уголовной ответственности
-  она  не  успела принЯть  участие  ни  в  одной  из  кровавых акций секты.
Ћфициально  было  объЯвлено  лишь,   что  органами   правопорЯдка  пресечена
деЯтельность банды, совершавшей убийства и разбои.
     ’е же самые "органы" рекомендовали ее семье сменить место жительства  -
они поменЯли квартиру, она перешла в другую школу,  которую вскоре закончила
с  репутацией несколько  странной - суровой не по возрасту  и молчаливой, но
толковой девочки.
     ЏонЯтие "сатанизм" просочилось в сознание советского еще общества много
позже,  да и то  поначалу  лишь из западных триллеров.  Џозже общественность
начали  будоражить   сначала   слухи,  а  потом  журналистские  материалы  о
существовании  в  стране  сект, проповедующих служение  ЉнЯзю ’ьмы  в  самых
жутких и кровавых порой формах.
     Ћдной  из  первых  потрЯсла  воображение  своих   читателей  популЯрнаЯ
молодежнаЯ газета,  поместившаЯ  на своих  страницах  очерк  "Ђпокалипсис  в
Њытищах" -  леденЯщую кровь хронику  деЯтельности одной из подмосковных сект
служителей  дьЯвола. ‚ традициЯх  лучших журналистских  расследований  автор
внедрилсЯ  в секту и  приблизилсЯ к самой ее верхушке, надо сказать, отлично
законспирированной.  Ћн  присутствовал  на  жутких  шабашах,  стал очевидцем
кровавых ритуалов и, наконец, принимал непосредственное участие в задержании
членов секты бойцами  специального  подразделениЯ Њ‚„. Њатериал был поистине
сенсационным. ‡вучали, правда, голоса о нарушении  норм журналистской этики,
да и  вообще  человеческой морали, не  все  смогли оценить  профессиональный
подвиг журналиста, спокойно наблюдавшего за подготовкой и совершением тЯжких
преступлений, но они  потонули в восторженном  хоре  благодарных  читателей.
ѓазета немедленно дала им слово не оставлЯть своим вниманием  эту жутковатую
тему,  автор  статьи  занЯлсЯ историей  сатанизма  в ђоссии всерьез.  Ћ  его
крепкой дружбе  с представителЯми  многих  силовых структур ходили  в Њоскве
упорные слухи - никто  не  удивилсЯ  тому,  что  он легко  получил  доступ к
закрытым ранее архивам и из-под его бойкого  и действительно  небесталанного
пера полетели материалы один другого страшнее и, значит, привлекательнее длЯ
широкой общественности - тема надолго занЯла ее взыскательное внимание.
     ‚  ту  пору  своей жизни  она  почти  не  читала  газет  и  услыхала  о
сенсационных  публикациЯх  в обычной  случайной  тусовке:  кто-то  спрашивал
кого-то  - нет ли  последней  газеты  с продолжением  очередной  сатанинской
истории. Ћна даже не испугалась сначала, тема  была в общем-то  не новой,  и
она  уже  привыкла к  ее упоминанию, стараЯсь  просто  исключить  из  своего
сознаниЯ все, что  с ней свЯзано. Ћна словно  начертила вокруг себЯ,  следуЯ
древнему  ритуалу, некий магический круг и все, что  касалось  этой особенно
по-своему длЯ нее  жуткой темы, оставлЯла  за его пределами - она никогда не
смотрела  фильмов об этом, не читала книг и избегала  разговоров, даже самых
безобидных,  вроде рассуждений  о  спиритизме и числе тринадцать. “же будучи
взрослой, она принЯла крещение, неизменно носила нательный крест, даже  если
приходилось  проЯвлЯть максимум  изобретательности,  сочетаЯ  его  с другими
украшениЯми, соблюдала  посты и регулЯрно ходила в  храм, но и  разговоров о
религии и вере с  кем бы то ни было избегала.  “поминание о  том, что кто-то
разматывает  историю  сатанизма  в  ђоссии, отозвалось в ней поначалу просто
смутной, хотЯ и довольно устойчивой тревогой. Џо-настоЯщему испугалась  она,
когда  несколько  дней  спустЯ  собрала  все  номера  газеты  с  нашумевшими
материалами  и,  прочитав  их  внимательно,  понЯла:  автор просто  излагает
материалы  уголовных дел, возбужденных в разное времЯ и по разным основаниЯм
против  людей,  объЯвивших  себЯ  слугами  дьЯвола.  Ћчень  долго  она  была
абсолютно убеждена, что никто, вплоть до  самого последнего времени, когда о
сатанизме  заговорили  открыто, не  пыталсЯ  систематизировать совершенные в
разное времЯ, в разных районах огромной  страны разные преступлениЯ по этому
признаку, -  она  ошибалась. ќтим, как  следовало из  публикаций, занимались
давно и серьезно, собираЯ многотомную историю кровавых дел российских и даже
советских  еще служителей  дьЯвола, теперь  же кто-то просто рассказывал эту
историю,  постепенно, не  спеша, на  страницах  популЯрной  газеты. ђано или
поздно очередь должна была дойти до той трагедии, котораЯ  разворачивалась в
непосредственной близости от нее и едва ли не с ее участием.
     ‚се произошло, однако, совсем иначе.
     ’елефонный звонок разбудил ее около полуднЯ, но это было все равно, что
позвонить нормальному человеку  часа  в четыре утра, она  в то  времЯ  много
работала  и ложилась спать далеко за полночь. Џоначалу спросоньЯ  она понЯла
только одно: какой-то  журналист просит  о встрече - и страшно  возмутилась.
‚о-первых,  очень  мало кто из  ее  знакомых знал  этот телефон,  во-вторых,
журналистов  она не жаловала, хорошо знаЯ секреты профессии, что называетсЯ,
изнутри, в-третьих,  ей  просто  страшно  хотелось спать.  Ћна ответила  ему
грубо,  пожалуй,  даже  слишком  длЯ молодой и интеллигентной женщины  и уже
собиралась бросить трубку, когда услышала:
     -  Џонимаете,  Я  готовлю  к  публикации материалы  о  некой  секте  из
города... - Ћн назвал город ее  детства. ”раза прозвучала совершенно ровно и
даже  как-то скучновато. •амской ее реплики он вроде  бы и не услышал. - Њне
кажетсЯ, вы могли бы кое-что проЯснить...
     - Љто вы? - ‚опрос был конечно  же совершенно идиотским, она задала его
чисто  механически,  еще не  проснувшись  окончательно, но уже панически, до
внезапной  сухости  во   рту,  такой,  что   тЯжело  было   повернуть  Язык,
испугавшись. Ћна прекрасно помнила, как зовут этого журналиста...
     Ћн вежливо представилсЯ и весело даже уточнил:
     - ’ак как?  ‚ам когда и где удобнее? Ћна отвечала заплетающимсЯ Языком,
и
     они  договорились  встретитьсЯ вечером  того же днЯ  в  одном  из баров
•аммеровского центра на Љрасной Џресне.
     Џотом ей казалось, что кто-то  переключил  длЯ  нее времЯ в  совершенно
иной режим, чем длЯ  всех остальных обитателей планеты  - секунды включали в
себЯ часы, а минуты поглощали целые года ее жизни, однако, будь ее волЯ, она
бы еще замедлила  ход  этих  фантастических часов, а то и остановила  бы  их
вовсе. Љогда до встречи оставалось три часа, она понЯла, что никакаЯ сила не
заставит ее пойти. …е интуициЯ говорила,  кричала,  вопила ей  -  на встречу
ходить нельзЯ.  …ще  говорила  ей интуициЯ,  что за оставшиесЯ три  часа она
найдет путь к спасению. ’ак и случилось.
     ‘реди множества мужчин,  которых посылала  ей судьба, когда на радость,
чаще  просто  так,  случалось  -  на беду,  был  некто,  чье  имЯ  услужливо
подсказала  сейчас  мудраЯ  памЯть.  Ћ  существовании  этого человека  знали
многие,  в определенном смысле он  был почти публичным политиком, однако его
возможности влиЯть  на судьбы отдельных людей в этой стране,  а потом и этой
страны  в целом выходили далеко за рамки его официальных полномочий и были в
тот момент  почти безграничны.  €х роман  был недолгим, но доставил им обоим
много приЯтных минут и осталсЯ жить в памЯти каждого теплым, волнующим даже,
воспоминанием. Ћни и теперь встречались иногда, и, хотЯ покинула их пьЯнЯщаЯ
острота страсти, он находил ее, когда хотел хороший секс совместить с тонким
душевным и интеллектуальным общением. ‚ этом смысле он дорожил ею, и она это
знала.
     ‚нушительный  и  неприметный  одновременно  лимузин  с  двумЯ  крепкими
парнЯми на передних  сиденьЯх  доставил ее на  небольшую  уютную дачу, почти
незаметную в пышной зелени небольшого лесного пЯтачка,  неожиданно густого и
тенистого  всего в нескольких  шагах от ревущего потоком машин  Љутузовского
проспекта, спустЯ  полчаса после того, как она набрала его телефонный номер.
Ћн поЯвилсЯ через несколько минут, сосредоточенный и слегка -  она  все-таки
хорошо его знала  и  почувствовала это  безошибочно - встревоженный  поводом
встречи.  Ћн  слушал  ее  сбивчивый, сумбурный  местами  рассказ  молча,  не
перебиваЯ  и никак не выражаЯ  своего отношениЯ к тому, что слышал.  Ќо  она
видела:  глаза его, небольшие, но острые и проницательные,  смотрели на  нее
сейчас без привычного тепла и мЯгкой иронии, и она  понимала причину этого -
длЯ него она  из источника удовольствиЯ и отдохновениЯ превращалась сейчас в
источник  еще  одной дополнительной проблемы  к  тем миллионам  и триллионам
других, которые  он должен беспрестанно решать,  а может  быть, и в источник
еще одной опасности и угрозы. …й уже не было страшно,  а стало как-то совсем
тоскливо. ’ак и не сумев закончить  фразу,  она  тихо, безутешно  заплакала,
закрыв лицо руками.
     - ’ы проходила по делу свидетелем? - Ћн  наконец-то  заговорил, и голос
его звучал неожиданно мЯгко и даже ласково.
     Ћна кивнула, не поднимаЯ головы, слезы все текли из глаз. Ћна услышала,
что он встал из кресла и сделал несколько шагов по комнате. ‘ейчас он уйдет.
Џросто молча уйдет,  и все. ќто  действительно будет  все - мне конец.  Ќо в
этот момент  сильные руки подхватили  ее и поднЯли, она близко почувствовала
знакомый  запах  одеколона  "ќгоист-платинум", который  любила  и сама часто
дарила ему, и мокрое лицо ее уткнулось в его широкую грудь.
     - Ќу и все, - сказал он, прижимаЯ ее к себе и зарываЯсь лицом в волосы,
-  проехали.  Ќичего  такого с  тобой  не  было, понЯла,  дурочка, не  было.
Ќикогда. Џросто приснилось. ЏонЯла?
     - Ђ корреспондент, он же будет спрашивать? - Ћна уже не плакала, но все
равно вопрос прозвучал как всхлип.
     - Ќе  будет этот корреспондент  тебЯ  ни о чем  спрашивать,  никогда не
будет, успокойсЯ. ’ы вообще его видела когда-нибудь?
     - —итала. ’олько читала его последние... эти статьи.
     - Ќу и не увидишь никогда. ЏонЯла, глупаЯ?
     Ћн обнимал ее  все крепче, и губы требовательно  скользили по ее мокрым
щекам,  ища поцелуЯ.  ‘тремительнаЯ  и сильнаЯ горЯчаЯ волна  захлестнула ее
вдруг, как  в прошлые  их дни,  но  в тот же  миг  она  почувствовала  почти
неуловимое движение его руки - она  хорошо знала  этот жест, - он смотрел на
часы,  и, очевидно, стрелки на них  в тот момент  сложились  не в ее пользу,
объЯтиЯ ослабли. Ћн сжал ладонЯми ее лицо, заглЯнул в глаза, нежно поцеловал
мокрые щеки.
     - Џрости, бегу. ‚ общем, ты  понЯла менЯ - ничего такого у тебЯ в жизни
не было  никогда. ‚се, ушел. ‡вони. - Ћн действительно уже шел  к двери,  на
ходу поправлЯЯ галстук.
     - ‘пасибо.
     - ‡а что? - Ћн задержалсЯ на мгновенье и задержал дверь, которую кто-то
невидимый  уже  пыталсЯ открыть  с  другой  стороны.  -  ’ебе  спасибо,  что
приехала. џ ведь просто соскучилсЯ.
     ‘пустЯ несколько лет в результате одного из самых сильных и трагических
политических кризисов в современной истории ђоссии он  полностью утратил все
свои  казавшиесЯ  незыблемыми  позиции,   а  спустЯ  еще  несколько  месЯцев
застрелилсЯ  в своем  загородном особнЯке, всколыхнув  вновь, но  ненадолго,
волну общественного интереса к своей личности.
     ‘лово, данное ей, он сдержал - никто  и никогда  не беспокоил ее больше
вопросами о  том далеком  прошлом,  и она  была  совершенно уверена, что  не
осталось и никаких документальных его следов.

     †урналист,   который  первым  опубликовал   леденЯщие  душу  истории  о
деЯтельности  сатанистов  в  ђоссии,  стал потом  очень  популЯрным и  далее
знаменитым, но ей так и  не довелось ни разу с ним встретитьсЯ лично. €мЯ же
его она вспомнила бы и на смертном одре.
     …го звали Џетр ‹азаревич.

     ‹азаревич заболевал буквально на  глазах. Ѓлуждание по мокрой грЯзи под
проливным  холодным  дождем на ветру  не прошло  длЯ  него даром  - жестокаЯ
простуда  овладевала  им стремительно, коньЯк и непосредственнаЯ близость  к
камину - он уже почти запихнул ноги в огонь - не помогали.
     -  ‚ы  уверены,  что  не хотите  какую-нибудь  таблетку?  -  ЊариЯ  уже
несколько раз порывалась напоить гостЯ лекарством, но он упорно отказывалсЯ.
     - Ђбсолютно. џ никогда не пью таблеток и вообще избегаю лекарств.
     - —ем же вы лечитесь, или вы вовсе не болеете?
     -  Ѓолею, почему  же  нет? Ђ лечусь  - ну-у  Я  просто жду,  когда само
пройдет. € проходит, как правило, рано или поздно.
     - Џросто вы никогда не болели по-настоЯщему.
     - ‚ас это расстраивает?
     - Ќет, конечно, какие глупости. Џросто не будьте так безапеллЯционны.
     - Ќе сердитесь, это профессиональное.
     -   ‚от   интересно,   Џетр,   вы   признаете,   что   профессиональнаЯ
безапеллЯционность  журналистов  -  блеф,  не  более  того, и все  равно  вы
безапеллЯционны даже в том, что касаетсЯ несчастного анальгина.
     - Ќу, во-первых, Я не имею права говорить о всех журналистах,  Я говорю
только о  себе.  ’ак вот,  Я  конечно же часто  блефую,  утверждаЯ, что знаю
абсолютно точно то, о чем  только догадываюсь или  в чем,  скажем так, не до
конца уверен, но это как... как грим длЯ актера - вот похоже, или лучше даже
актрисы -  она, к примеру, не  молода  и не  так  уж  красива,  а  ей играть
„жульетту.  € что?  Ћна накладывает грим, и всем в  зале  кажетсЯ - на сцене
юнаЯ красавица. —то это, обман? Ќет, профессиональный прием. ‚от так же и Я.
     - Ќе так же. ‡рители в театре знают, что на сцене не четырнадцатилетнЯЯ
девочка,  и  обманываютсЯ,  как  вы говорите,  сознательно,  чтобы  получить
удовольствие от спектаклЯ. Ђ ваши читатели не знают, что вы блефуете.
     - Ћни  не хотЯт  этого  знать.  Џотому что,  если  бы они хотели  знать
настоЯщую правду, а не ту  красивую историю, которую рассказываю Я, то им не
составило  бы особого труда слегка пошевелить мозгами  и разобратьсЯ,  что к
чему.  ќто во-первых. Ќу, а  во-вторых, Я ведь далеко не всегда блефую. ’ак,
иногда, если настоЯщаЯ историЯ не так уж интересна.
     - ‚от мило, значит, вы решаете, когда рассказать мне правду, а когда не
стоит, потому что, по-вашему, она мне будет неинтересна.
     -  Њожно, Я попытаюсь продолжить дальше сам? ‚ы  спросите, кто дал  мне
это право? Ђ Я  отвечу,  что это право вы дали мне сами,  выписав или  купив
газету с моим материалом.
     -  Ђ можно  Я прерву вашу дискуссию? ‘ ним нужно  что-то  делать, иначе
утром мы все равно  получим труп - стоило  его  спасать и поить  коньЯком  в
итоге?
     - ‚ы очень добры.
     - ‘пасибо, Я знаю.
     - —ем же его спасать?
     - •отите, может быть, в парную? ЃанЯ вам не противопоказана?
     - Ђ вы  знаете, пожалуй,  хочу.  ЃанЯ  мне очень  даже показана, но вот
только удобно ли?
     - „а какие уж тут удобства, не скромничайте, ‹азаревич. ‚ключи парилку,
солнышко, - гостЯ надо спасать.
     - Ќадо - спасем. ‘пасение ближнего - благородное занЯтие, так ведь?

     ‘пасти ближнего -  он  и представить  себе не  мог,  каким это окажетсЯ
трудным делом.  Џожалуй,  это  было самое трудное дело из всех  дел, которые
когда-либо делал он в своей жизни - и до всей этой истории,  и  после нее. Ђ
самым  сложным в  нем  было то, что спасти он должен был  человека настолько
слабого  и беззащитного,  от одного взглЯда  на которого  сердце его  всегда
сжималось от жалости и любви, человека, которого он просто не мог не спасти,
а  случись иное -  жить  бы просто  не  смог,  хотЯ  внешне  не  страдал  от
сентиментальности. ќто был совершенно особенный человек в его жизни.
     ‘колько  он помнил  себЯ, все всегда звали  ее  ЊусЯ. Џросто ЊусЯ,  без
полного имени, отчества,  приставки "тетЯ",  хотЯ к тому времени, с которого
он помнил  ее подле себЯ, она была уже не юной. …му она  приходилась тетей -
была двоюродной сестрой его матери, но он, естественно, тоже  звал ее Њусей.
ЊусЯ  в семье была не то чтобы изгоем, но уж точно белой вороной, хотЯ самой
ей  никогда  бы  и  в  голову  не  пришло  бы  сознательно  сделать что-либо
эпатирующее  общественное мнение  или  даже  просто  не соответствующее  его
представлениЯм  о  том,  что  такое  хорошо, а что такое плохо.  Џросто  так
получалось, она всегда  все делала невпопад:  говорила, смеЯлась, одевалась,
болела,  влюблЯлась,  обижалась, плакала  - на  нее,  собственно,  никто  не
обращал  вниманиЯ, и никого всерьез ее вечные несуразности не задевали - над
ней  смеЯлись, ее ругали, изгонЯли  и  отторгали  скорее в силу  сложившейсЯ
традиции.  Ѓыло  просто  невозможно представить шумное  семейное сборище без
обсуждениЯ  очередной  трагикомической  истории, в которую  влЯпалась  ЊусЯ,
обсуждениЯ  в ее  присутствии, нисколько им  не смущаЯсь. Ћна,  как правило,
тихонько  сидела  в  уголке,  подслеповато  щурилась   и   жалко   улыбалась
застенчивой  виноватой  улыбкой. €з этой  улыбки, из  уродливо  огромных  за
толстыми стеклами  очков глаз и устойчивого  запаха раствора календулы (ЊусЯ
панически боЯлась всЯких  инфекций и почему-то считала календулу панацеей от
всех микробов) - сложилсЯ у  него с раннего детства  устойчивый  образ Њуси.
Ѓыло  бы  несправедливым  утверждать,  что родственники  его  были  сборищем
бессердечных монстров -  это были  вполне  нормальные  и  по-своему неплохие
люди, и каждый из них совершенно искренне возмутилсЯ бы, скажи кто, что Њусю
в семье травЯт,  - собственно, никто, включаЯ ее саму,  так не думал, никто,
кроме него. Ћн рос мальчиком задумчивым и мечтательным, очень рано  научилсЯ
читать  и читал запоем. ќто,  естественно, одобрЯлось взрослыми, и никому не
приходило в голову поинтересоватьсЯ кругом его чтениЯ. ‘лучись такое, многие
были  бы удивлены, узнав,  что вполне нормальный, хорошо развитый физически,
спортивный  даже  мальчик, растущий в  хорошей  беспроблемной семье, безумно
увлечен романтическими историЯми  и сказками  про  несчастных  плененных или
заколдованных принцесс и благородных рыцарей, спешащих им на помощь, и много
времени  проводит  в  фантазиЯх,  которые  переносЯт   его  самого   в  этот
романтический мир. ‚округ него  было много красивых  или  просто  интересных
девочек, с ранних  лет он увлекалсЯ ими, влюблЯлсЯ даже, дружил, обменивалсЯ
записками, даже целовалсЯ на лавочке, но  в своих фантазиЯх он всегда спасал
неуклюжую, некрасивую  женщину, втрое  старше  его. Џричем, и спасеннаЯ, она
никогда не превращалась в прекрасную принцессу - он не был влюблен в нее, но
относилсЯ к ней, каким странным бы  это ни казалось, как к младшей сестре, к
тому же больной и беспомощной.
     Љто знает, может, так и было в какой-нибудь его прошлой жизни.
     …ще в детстве  он  пыталсЯ  заступатьсЯ  за Њусю  и в  реальной  жизни,
демонстративно ласкаЯсь к странной родственнице, напрашиваЯсь к ней в гости,
где  с  удовольствием  слушал  ее  долгие,  слегка  путаные  истории  -  она
пересказывала ему книги,  которые читала, больше ей рассказать было нечего -
реальных событий в ее  жизни почти не происходило. ’ерпеливо поглощал  вечно
подгоревшие или пересоленные ее угощениЯ, дерзил взрослым, если они начинали
говорить о ней плохо.
     ‘тав  взрослым,  уже  не читаЯ  романтических  историй и не  предаваЯсь
возвышенным  мечтам,  он  отношение к  Њусе  сохранил неизменным. ’еперь  он
опекал ее уже по-настоЯщему, как действительно старший родственник, хотЯ она
была старше его на восемнадцать лет. Џостепенно к этому все привыкли. Љроме,
пожалуй, самой Њуси. Ћна никогда ни о чем не смела его просить и каждый знак
его заботы воспринимала как огромную и совершенно неожиданную радость.
     Љогда это произошло, он только-только поступил  в  институт  и довольно
беззаботно  и почти счастливо  жил  в  Њоскве,  наслаждаЯсь  вполне взрослой
свободой  и самостоЯтельностью. Њожет быть,  именно  поэтому известие о том,
что  ЊусЯ вышла замуж, его почти не взволновало. ’о, какой  бедой  обернетсЯ
уже  в ближайшем  будущем  Њусино  замужество,  он  понЯл  несколько  позже.
‘обственно, это было  и не замужество  вовсе  - в обычной магазинной очереди
ЊусЯ познакомилась с человеком намного моложе ее, отчаЯнно в него  влюбилась
и  тут же начала  жить  с ним,  естественно,  поселив возлюбленного  в своей
довольно  приличной по тем временам  квартире. ’о, что  ЊусЯ в очередной раз
"влЯпалась", стало  понЯтно  очень скоро  - €горь, так звали ее  избранника,
оказалсЯ  редкостным мерзавцем  - самоуверенным, наглым, лживым,  жадным,  к
тому же сильно пьющим. …го  только что выгнала  очереднаЯ жена, и  в поисках
новой жертвы он  набрел на Њусю. Ћн происходил из неплохой московской семьи,
и дед и  отец его  были  средней  руки  журналистами,  из тех, кого называют
иногда  "крепкими  ремесленниками", но единственное в семье дитЯ им хотелось
видеть  если не гением, то талантом. Џосему  бойкие  детские стишки, которые
€горечек   начал   ваЯть  довольно  рано,  солидарными  семейными   усилиЯми
пропихивались  в  любые  доступные  изданиЯ  - и  мальчик  торжественно  был
объЯвлен  одаренным поэтом.  Ќи  на что другое  больше  он  уже  никогда  не
соглашалсЯ.  …го  пристроили  на  факультет  журналистики  Њѓ“,  но  учитьсЯ
молодому  гению Явно  не  хотелось  - его много раз отчислЯли  из института,
старшее  поколение  пускалось  во  все  тЯжкие  -  его  восстанавливали, это
повторЯлось  много  раз. ‚ результате  -  студенческие годы  €горЯ ђощицкого
растЯнулись почти  на десЯтилетие. Љонечно, он  нигде не  работал, вытЯгиваЯ
деньги  из  родителей,  женщин,  которых  презирал,  нещадно   обманывал   и
беззастенчиво  обирал;  иногда  где-то  печаталсЯ,   постоЯнно   занимал   у
однокурсников, журналистской  братии,  случайных знакомых. Љогда было нужно,
он умел  быть умным и  обаЯтельным, мужественным  или трогательно-милым  - в
зависимости от  обстоЯтельств, но  когда нужда  в  человеке  проходила,  тот
испытывал  иногда   сильнейший  шок,   наблюдаЯ  превращение  эстетствующего
интеллигентного поэта  в  злобного  истеричного  хама,  мелочного,  наглого,
изрыгающего грЯзные  ругательства и готового в  любую  минуту  пустить в ход
кулаки.
     Ќадо ли говорить, что жизнь Њуси, пусть  и скучноватаЯ, но свободнаЯ от
потрЯсений,  превратилась   теперь   в  сплошной  кошмар.  Ћна  сносила  все
безропотно и никому  не  смела жаловатьсЯ. Ќо тайное  действительно рано или
поздно  становитсЯ  Явным  -  долго скрывать  следы от  побоев и придумывать
правдоподобные объЯснениЯ исчезновению из дома немногих ценных вещей ЊусЯ не
смогла. Џротив ђощицкого ополчились  все  -  и роднЯ, и немногочисленные, но
преданные  Њусины  подруги, и  даже  соседи, которые вообще-то  не  жаловали
чудаковатую старую деву, но и наблюдать спокойно, как наглаЯ тварь в мужском
обличье  измываетсЯ над безобидным жалким существом,  выставлЯЯ  ее за дверь
собственного дома промозглой зимней ночью в одной тонкой  ночной сорочке, не
могли. ‚ жизни €горЯ наступила в ту пору затЯжнаЯ чернаЯ полоса, не было  не
только   куража  и  везениЯ,  не   осталось   даже  капли   энергии,   чтобы
мобилизоватьсЯ и завлечь в  сети очередную  жертву,  - ему  в  самом  прЯмом
смысле этого слова негде и не на что было жить  - он вцепилсЯ в Њусю мертвой
хваткой   и   терпеливо   сносил   все   пинки   и  зуботычины   возмущенной
общественности.  ‘ознание собственного  бессилиЯ  рождало  и  множило в  нем
чувство тЯжелой, почти животной Ярости. Ћн уже  не презирал Њусю  -  он люто
ненавидел ее, и каждый косой  взглЯд в подъезде отливалсЯ несчастной потоком
страшных,  невыносимых практически,  надругательств над ее  телом  и  душой.
ђазумеетсЯ, стоило ему только по достоинству оценить ситуацию, он стал самым
жестоким  преследователем  и  гонителем  ђощицкого и  несколько  раз  просто
жестоко избивал его и вышвыривал из квартиры, обещаЯ следующий раз убить. Ќо
ЊусЯ,   беднаЯ  ЊусЯ,  нестерпимо  страдающаЯ  от  физических   и  моральных
истЯзаний,  по-прежнему  любила   этого  подонка,  мучительной,  безотрадной
любовью и каждый раз прощала и позволЯла ему вернутьсЯ. ђано  или поздно это
должно было закончитьсЯ,  он надеЯлсЯ в душе, что ђощицкий выйдет наконец из
состоЯниЯ  тупой спЯчки,  найдет новую женщину и бросит  Њусю. ќто  могло бы
стать действительно лучшим длЯ всех исходом. Ќо их, общаЯ на ту пору судьба,
видно,  не склонна была улыбатьсЯ, ей вздумалось пошутить, и  это была очень
злаЯ шутка.
     ђощицкий и впрЯмь нашел женщину, уместнее здесь будет сказать: подцепил
на какой-то случайной пьЯнке - женщина была соответствующего стилЯ и  образа
жизни,  жить  ей,  как  и  ђощицкому,  было  негде и  не на  что,  однако  в
проспиртованной  душе  ђощицкого родилось нечто  похожее  на увлечение -  он
прихватил женщину с собой  и после  трех  дней  загула,  отупевший от водки,
голодный, невыспавшийсЯ, приволок девицу к Њусе, заЯвив с порога, что теперь
его новаЯ подруга будет жить здесь. Џотом он заставил Њусю  бежать в палатку
за спиртным, готовить еду, принЯть участие в их застолье, потом он занималсЯ
с девицей любовью на Њусиной постели, потом они снова пили и заставлЯли Њусю
пить с ними - они уже вполне насытились хлебом и тем, что все чаще  им  этот
хлеб  заменЯло  -  алкоголем,  и  теперь  жаждали  зрелищ  -  развлекать  их
предстоЯло Њусе. Ѓольше с ними не было никого.
     ЊусЯ позвонила ему поздно ночью,  и одного этого было достаточно, чтобы
понЯть - случилось что-то ужасное.
     - џ их убила, - сказала ЊусЯ, - может быть, ты сможешь приехать.
     Ћна  действительно убила этих двух людей  несколькими  ударами топорика
длЯ  разделываниЯ  мЯса,  нанесЯ  удары удивительно  сильно  и  точно -  это
потрЯсло его больше всего, больше даже вида двух безжизненных тел на залитой
кровью кухоньке. Ћн вообще долго удивлЯлсЯ потом, когда кошмар произошедшего
подернулсЯ дымкой времени  и мог восприниматьсЯ относительно объективно, как
не лишилсЯ рассудка,  переступив порог Њусиной квартиры. ЋткрывшаЯ ему дверь
ЊусЯ была вроде даже спокойна, но почти обнажена - немногаЯ одежда висела на
ней клочьЯми.
     - —то он делал с тобой?
     -  Ћни,  они  вместе хотели,  чтобы  Я танцевала  без...  без... всего.
‘триптиз.
     ќто слово в ее устах и все, что он увидел в квартире и услышал от Њуси,
и даже  то, как она рассказывала ему все это - тихо,  пугающе подробно,  без
намека на слезы  и вообще какие-либо  эмоции, - было  совершенно нереальным,
фантастическим, словно чудом вырвалсЯ в мир ночной кошмар.
     „альнейшие  его  действиЯ  были, как часто  думал он  потом, определены
именно сюрреализмом происходЯщего: он не стал  вызывать милицию, он позвонил
‚адиму.
     ‚адим или ‚адЯ, как все его тогда называли, был ему не то чтобы другом,
добрым приЯтелем, впрочем, таковым его считали очень и очень многие люди, и,
надо сказать,  считали  вполне  справедливо,  -  ‚адЯ  был  веселым,  легким
человеком,  наделенным природой колоссальной жизненной энергией - ему  все в
жизни  было  интересно и  до всего всегда  было дело. ‚ свои двадцать два он
перепробовал уже массу профессий, предавалсЯ огромному количеству увлечений,
но  всюду, где он проездом, пролетом,  пробегом побывал, счастливо умудрЯлсЯ
становитьсЯ почти своим. Ќесколько месЯцев ‚адЯ работал в милиции  "сыщиком"
- говорил он сам, и немало тем гордилсЯ.
     ‚адЯ приехал довольно скоро и, надо отдать ему должное, довольно быстро
пришел  в  себЯ от шока, который, как  любой нормальный человек, испытал  от
увиденного,  а  самое  главное,  адекватно  оценил  ситуацию.  Ћн  растворил
несколько  таблеток седуксена  в половине стакана валерьЯнки и заставил Њусю
выпить основную  часть этого  раствора, а  его - допить остатки. Џосле этого
уложил Њусю на диван в маленькой гостиной, плотно закрыл дверь  на  кухню и,
примостившись возле телефона в тесном коридоре, достал записную книжку.
     -  Џонимаешь,  старик, сдавать  ее "ментосам" нельзЯ  - она  всего  там
последующего не переживет, но и трупы мы с тобой  закапывать  не поедем. ’ы,
надеюсь,  не  длЯ  этого  менЯ  позвал?   Џравильно,   это   глупо.   Њы  же
законопослушные граждане.
     - Љак же быть? Ћни же не могут там оставатьсЯ?
     -  Ќе  могут,  не  могут,  -  он  листал  густо  испещренные  странички
истрепанного блокнота, - не могут, конечно. ‘ейчас Я найду одного человечка,
он, понимаешь, вроде как журналюка,  но с ментосами работает плотно и всЯкие
такие делишки обтЯпывал.
     - Љакие делишки?
     - Ќу какие, какие... „ело  открыть,  дело закрыть  -  это, так сказать,
процесс  управлЯемый.  “  тебЯ  деньги  есть?  -  неожиданно  спросил  ‚адЯ,
отрываЯсь от поисков.
     - „еньги...  есть,  - он  растерЯнно полез  в  карман  куртки,  - есть,
конечно.
     - Њного денег, старик. ЏотребуетсЯ много денег.
     „еньги он потом взЯл у родителей. ‚ качестве аванса сгодилась та сумма,
которую они наскребли вместе с ‚адей: два бриллиантовых кольца Њусиной мамы,
стариннаЯ  икона  ее же бабушки (все, что  еще не успел пропить  ђощицкий) и
честное ‚адино слово. ‘воего приЯтелЯ журналиста ‚адЯ нашел после нескольких
телефонных звонков, а через пару часов приехал милицейский нарЯд.
     Љак следовало из составленного им протокола, двое нигде  не  работающих
граждан - мужчина  и женщина, временно проживающих  у гражданки N, совместно
распивали спиртные напитки, между ними возникла ссора, перешедшаЯ в драку, в
ходе которой граждане нанесли друг другу проникающие удары в область  головы
кухонным топориком длЯ разделки мЯса, от которых и скончались на месте.
     ’ак все кончилось.
     ‘ ‚адей они дружили до сих пор. Џобродив еще изрЯдно  по  миру,  сменив
добрый  десЯток профессий, создав и  оставив несколько семей, пЯть лет назад
тот вдруг принЯл послушание и поселилсЯ в монастыре, затерЯнном  в  северной
глуши то  ли Ђрхангельской,  то ли  какой-то другой  отдаленной губернии под
именем  отца ‘ерафима. ‚прочем, изредка они писали  друг  другу,  и он далее
собиралсЯ съездить в тот затерЯнный край.
     ЊусЯ  была   еще  жива,  врачи  констатировали  у  нее  лишь  некоторые
отклонениЯ от нормальной психики, но длЯ него было  очевидно: она совершенно
безнадежно помешалась той ночью и жила теперь  в каком-то своем  странном не
ведомом никому мире, плохо представлЯЯ,  что происходит  в  мире настоЯщем и
почему она до сих пор все еще в нем пребывает.
     ‘пустЯ  несколько  дней  после  того,  как все  кончилось, они  с ‚адей
понесли  оставшуюсЯ  часть  суммы  его  загадочному  приЯтелю. ‚стреча  была
назначена на —истых  прудах.  ел  дождь,  они  сидели в маленькой индийской
кофейне,  прилепившейсЯ  у самой воды, и  без  всЯкого  удовольствиЯ глотали
горЯчую, вЯзкую, странно пахнущую жидкость, которую здесь называли настоЯщим
индийским  кофе.  Ћни были так  опустошены событиЯми  последних дней, что не
пытались даже говорить друг с другом, тупо  уставившись на серую, подернутую
рЯбью  дождЯ поверхность  пруда,  и не  сразу  заметили  нового  посетителЯ,
который, впрочем, ничем не привлекал к себе вниманиЯ, тихо усевшись за самый
отдаленный столик.
     ‚адЯ,   заметив   его  через   несколько   минут,  повернулсЯ,   сделал
приглашающий жест рукой, однако человек не двинулсЯ с места.
     -  џ,  наверное,  подойду... -  как-то неуверенно то ли спросил,  то ли
сказал ‚адЯ.
     Ћн только кивнул в ответ. ‚ кофейне было довольно темно - лица человека
за дальним столиком было почти не видно, угадывалсЯ лишь некий контур.
     ‚адЯ вернулсЯ  через несколько минут,  сказал,  виновато  как-то отводЯ
глаза:
     -  Џонимаешь,  старик, он  не хочет  лишних свидетелей.  „а  и  тебе  в
общем-то оно не надо. Џравда?
     Ћн снова  кивнул, молча передал приЯтелю  пластиковый пакет с деньгами,
снова уставилсЯ  на  унылую  водную гладь. Љогда  через несколько  минут  за
спиной  раздались  характерные,  слегка  шаркающие  ‚адины  шаги,  он  вдруг
неожиданно  даже  длЯ  себЯ  резко обернулсЯ  -  и  почти в упор  встретилсЯ
взглЯдом с человеком из-за соседнего столика - сейчас тот был уже  в  дверЯх
кофейни. Ќесколько секунд они  смотрели друг на друга,  а потом их разделила
стеклЯннаЯ дверь,  расписаннаЯ  замысловатым  индийским  орнаментом, и сераЯ
пелена дождЯ за ней.
     ‘пустЯ целую вечность промозглым октЯбрьским вечером  эти  глаза  снова
внимательно смотрели на него.
     Џравда,  теперь  у   него  была  хорошаЯ  возможность   рассмотреть  их
обладателЯ - известного журналиста Џетра ‹азаревича.

     Ѓлизилось утро. ‘трелки каминных часов отмерили уже  почти пЯть - после
полуночи,  и, стало быть, через два -  два с половиной  часа за  окнами дома
забрезжит тусклый осенний рассвет.  ‚ это, однако,  верилось  меньше всего -
легче  было  представить, что утро  не наступит никогда, никогда не кончитсЯ
ненастье,  и все они никогда  не покинут  этот дом, и  вечно будет  полыхать
пламЯ в камине,  и  никогда  не  оплавЯтсЯ  до  основаниЯ стройные  свечи  в
старинных канделЯбрах.
     €  было  понЯтно,  кто  распорЯдилсЯ  таким  фантастически  странным  и
страшным даже образом, -  тот, кто уже третьи  сутки распорЯжалсЯ всем  этим
безумством  стихии  за  окнами, кто  решил  нарушить  самый древний и  самый
главный  ритуал на этой  планете,  определЯющий смену ночи - днем и  зимы  -
весною. € ему, казалось, это почти удалось.
     ЏЯть  часов -  немалый срок праздного  человеческого общениЯ -  людЯм в
гостиной  не  о чем было уже говорить  -  все  молчали,  и молчание, как  ни
странно, не было тЯгостным, тишина сейчас была нужна всем.
     Ќезваный гость покинул их около часа назад  - к тому времени уже готова
была парнаЯ,  и,  получив от хозЯйки дома  пушистый  махровый халат,  банные
тапочки  и пару  полотенец,  он  отправилсЯ выпаривать простуду.  Ѓолезнь  и
впрЯмь  одолевала его все заметнее, однако  настроение ‹азаревича оставалось
прекрасным -  он  беспрестанно шутил, рассказал дюжину  забавных историй  из
собственной жизни  и жизни хорошо известных людей, а некоторые едкие реплики
хозЯев, не обижаЯсь, парировал, легко превращаЯ в шутки.
     …го  уход был воспринЯт  с облегчением,  хотЯ  никто не  демонстрировал
этого   Явно.  ‘   тех  пор  они  преимущественно  молчали,   изредка   лишь
перебрасываЯсь случайными  репликами, - тишина нужна была сейчас им всем, но
времЯ, хотЯ  в  это  трудно было  поверить, все-таки двигалось вперед  -  он
вот-вот должен был вернутьсЯ.
     -  Ћн  там  не  залечилсЯ  насмерть? -  вЯло  поинтересовалсЯ  маэстро,
прерываЯ молчание.  €з всех  присутствующих он наиболее терпимо относилсЯ  к
‹азаревичу.  ђазумеетсЯ, о симпатии здесь  говорить не  приходилось, скорее,
это  было слегка презрительное безразличие, отстраненное  безразличие гениЯ.
Њаэстро не играл  в гениЯ, чуждого  всему мирскому, но некоторые особенности
поведениЯ, свойственные, как думает большинство людей, личностЯм гениальным,
были ему присущи.
     …го умнаЯ жена объЯснЯла это  тем, что ѓерман ‘азонов  во  всем, что не
относилось к  музыке, был  человеком  совершенно  обыкновенным.  Љак  всЯкий
нормальный,  средний даже, человек, он  в той или иной степени  подпадал под
власть стереотипов и, сам не осознаваЯ того, им следовал.
     ‘ама же ЊариЯ реагировала на гостЯ куда менее отстраненно. Љазалось, ее
раздражает в нем все.  ђезкость, с которой она парировала его реплики,  Явно
нарушала нормы гостеприимства, а порой  и приличиЯ, - это чувствовали все, и
даже  отрешенный сегоднЯ  более обычного муж  несколько  раз с  нескрываемым
удивлением  пристально поглЯдывал  в  ее сторону.  ‘ама  она чувствовала это
остро, болезненно даже и  пыталась  сдержать  себЯ, но  каждый раз,  услышав
мЯгкий,  источающий  самодовольство голос, срывалась  и  отвечала  очередной
дерзостью. Ќе сдержалась она и сейчас:
     - ’акие не умирают.
     - Ђ ты  его не  жалуешь. -  ќто был ‹озовский. †урналист и  его  сильно
раздражал,  это  было  совершенно  очевидно.  Ћн  не  вступал  в  полемику и
преимущественно  молчал, но взглЯд, обращенный к гостю, не сулил тому ничего
хорошего.  ЊариЯ  видела в  нем единомышленника. Џрозвучавшее  замечание  ее
задело, и она парировала моментально:
     - ’ы, похоже, тоже.
     - џ вообще не люблю журналистов.
     - џ, между прочим, тоже журналист, хоть и в  прошлом. - Њаша отозвалась
обиженно, но в целом фраза прозвучала скорее примирительно.
     ‹озовский протЯнутую руку принЯл быстро и с Явным облегчением.
     - ’ы - исключение, которое только подтверждает правило.
     -  „а  какое это имеет, ѓосподи, значение, журналист  не  журналист, он
просто отвратительн