 восторгом  предаваЯсь новым длЯ себЯ ощущениЯм,  она все времЯ требовала
большего Ћднако он изрЯдно  просветил ее  в искусстве плотской любви и сумел
разбудить в юном детском теле женщину Џочувствовав, наконец, его страх - она
более  не искала его  ласк,  а со свойственной  ей  с детства решительностью
отдалась по  сути первому  встречному  -  учителю  латыни,  приглашенному  в
крымское  имение  на лето, дабы  сочетать отдых с полезными занЯтиЯми Љ тому
времени ей едва  исполнилось четырнадцать лет ‘ той поры братом как мужчиной
более она  увлечена  не  была, находЯ  себе  все новых и новых  партнеров  и
потрЯсаЯ  их неожиданным  своим темпераментом  и отменным владением приемами
сексуального наслаждениЯ, при полном отсутствии каких-либо чувств и Яростном
нежелании вести разговоры о любви Ћна занималась любовью с упоением  и более
не желал ничего об этом знать и думать  Ѓрата  же она теперь  любила истинно
сестринской любовью, прощаЯ  ему все  многочисленные его  пороки, грубость и
подлость  зачастую по  отношениЯ  к ней самой  …й всегда были  интересны его
затеи, как  бы  дурны  они не были,  и, надо сказать,  что  будучи личностью
весьма  ограниченной и исключительно самовлюбленной,  он честно  признавал -
лучшего советчика и  сообщника во всех  без исключениЯ  его  начинаниЯх, чем
сестра, не посылала ему судьба
     ‚ ресторане было шумно, пьЯно, весело  и страшно накурено - хрустальные
люстры,  как драгоценные боа дамские  плечи,  окутывали сизые  клубы дыма, а
плечи и  декольте дам, напротив, были открыты сверх меры и сверх меры облиты
потоками бриллиантов, сапфиров, жемчуга и иных  бесценных  каменьев, сиЯющих
Ярче хрустальных подвесок люстр и бра.
     “же мало кто  слушал надрывные  перепевы  цыган,  все  громко говорили,
почти  кричали,  стараЯсь  быть  услышанными  в сплошном  гуле  человеческих
голосов, музыки, звона  бокалов и  посуды. Ѓыло  много знакомых лиц - кто-то
так  же как они приехал  только что, встретив новый год  дома, кто-то провел
всю праздничную  ночь в  ресторане  - все были пьЯны, лихорадочно как  и все
последние  месЯцы  веселы  и  жаждали  продолжениЯ, острых  ощущений  и  еще
чего-то, что сгустившись висело в прокуренном, напоенном ароматом вин, еды и
разгорЯченных  человеческих  тел  воздухе ‚озможно,  имЯ всему этому  было -
порок, но сейчас никто об этом не думал.
     Ћни  не  задержались  в ресторане  долго,  а соединившись с  еще  одной
компанией решили  ехать на ‚асильевский, в гости к кому-нибудь из признанных
кумиров богемы, там в большинстве и проживающих.
     -  Љ  ‚орону! - пьЯно  закричал  кто-то  и тут  же  осексЯ  словно  сам
испугавшись своей дерзости, но было поздно - призыв был услышан
     Љ ‚орону! ‘ердце €рэн дрогнуло и сжалось, такое случалось с ней редко -
не  смотрЯ на все  свои истерики и меланхолию  она был весьма  смелой и даже
отчаЯнной  женщиной  ‘ейчас  она  испугалась,  но  это  было не  мудрено Џод
псевдонимом  ‚орон  скрывалсЯ ставший  вдруг  очень модным,  странный весьма
поэта, стихи  которого были дурны, но дышали мрачной злобой и унынием, в них
ничего нельзЯ было  понЯть, но тогда многие модные поэты  писали именно так.
Ћднако между строк у этого  жили какие-то особенно пугающие тени, призраки и
видениЯ, его неловкие рифмы были как-то особенно жутки,  и часто, откладываЯ
книжку журнала с его новыми  творениЯми, она  ощущала  приступ беспричинного
ужаса, холодным туманом, вдруг наплывающего  из всех темных углов комнаты  и
таЯщегосЯ в глубоких складках тЯжелых бархатных  гардин  ‘лухи  о нем ходили
еще  более  зловещие, одни  говорили,  к примеру, что поэзиЯ лишь мимолетный
каприз  страшного человека,  то ли бандита, то ли боевика-революционера руки
которого  изрЯдно  обагрены  человеческой  кровью,  другие  утверждали,  что
псевдоним скрывает  уже очень пожилого человека, посвЯтившего себЯ  изучению
оккультных наук и немало  в том  занЯтии преуспевшего, говорили -  он  долго
скиталсЯ по свету,  достигнув самых отдаленных и  загадочных  мест  - был  с
экспедицией  на  ’ибете и  в  африканских  джунглЯх, где  обучилсЯ  кровавым
магически  ритуалам ‘ловом говорили много разного, но непременно туманного и
пугающего, как и сами стихи ‚орона, но имперскаЯ столица в ту тревожную пору
была переполнена всевозможными слухами и бурлила, переполнЯсь ими, как чаша,
исполненнаЯ  до  краев раскаленным кипЯщим  напитком, пьЯнЯщим и  обманчивым
‘лухов было много и верить им в большинстве конечно же  было нельзЯ,. однако
имЯ ‚орона все же было пугающим, хотЯ и манЯщим

     - Љ ‚орону! -  с энтузиазмом поддержал  предложение и  ‘тива, - поедем,
mon ange, честью клЯнусь, ты не пожалеешь
     -  ђазве  вы знакомы? -  спросила  она брата,  зЯбко переступаЯ ногами,
обутыми в  тонкие атласные туфельки,  расшитые  бисером  по грЯзной  снежной
кашице  - с неба беспрестанно  сыпала мелкаЯ ледЯнаЯ изморозь- нечто среднее
между дождем и снегом и тротуар покрылсЯ мокрой холодной грЯзью
     - Ћ-о-о! ‡накомы ли мы!  „а мы приЯтели! Ќет,  что  это Я вру - он друг
мне!  ‚от  так именно - друг € близкий! “дивительно даже, что ты  ничего  не
знала об этом,  mon  ange  Џраво  странно  слышать от  тебЯ  этот вопрос •а!
‡накомы ли мы! - пьЯный ‘тива  говорил  громко и возбужденно. Ќо она слишком
хорошо  знала брата, чтобы поверить ему  ‘овершенно определено -  ‘тива врал
‚озможно, когда-нибудь, мельком, он и видел таинственного поэта, но уж точно
не был  с ним  приЯтелем и  тем  более другом Ћднако  от того, что ‘тива так
просто и  в  обычной  своей  развЯзной  манере  говорил  об  этом  человеке,
несколько  успокоило  ее,  волнение улеглось  и ей  теперь  было  всего лишь
любопытно  взглЯнуть на того, о ком говорил последнее времЯ так  много и так
странно.  ‘ейчас она не была пьЯна - опьЯнение  выпитым в большом количестве
шампанским  прошло вместе с лихорадочным радостным  возбуждением,  теперь ее
охватывала  вЯзкаЯ сонливость,  голова  все  более  тЯжелела  и  готова была
вот-вот разболетьсЯ всерьез и она хорошо знала, что выйти из этого состоЯниЯ
сможет  только  одним  способом -  вдохнув солидную  порцию  кокаина - тогда
проЯснитсЯ сознание,  ее посетЯт самые фантастические  идеи,  все  как  одна
радужные и  воздушные как чистый снег летЯщий  из прозрачной  синевы морозом
схваченных небес,  тело станет легким, гибким, звонким и потребует неистовых
ласк, которые она навернЯка обретет этой сумасшедшей пьЯной новогодней ночью
Ќо за этим, точно надо было ехать на ‚асильевский - мысли о ‚ороне отступили
у нее  на второй  план  Ђвто, отчаЯнно сигналЯ звонким фальшивым клаксоном и
рискованно  вилЯЯ   корпусом  на   поворотах,  неслось  по  ночному  городу,
безмолвному и,  казалось безразличному  ко  всему,  что происходило нынешней
ночью в его каменных лабиринтах


     - —то, говоришь, здесь было?
     -  ‘начала  психушка,  а  до  нее  -  монастырь,  а потом  опЯть хотели
монастырь,  но  денег  не  нашли  ’еперь  - пустует,  уже года два,  может и
побольше •орошее место, Њага, дело говорю
     -  Џовтори  еще раз,  но так,  чтобы понЯтно было  всем Љто из  нас  не
русский, Я что-то не пойму, ты, ѓраф, или - Я? ’ы что-нибудь понЯл, Ђха?
     - Ѓыл монастырь, из-за  горы и нынче  видит пешеход  столпы  обрушенных
ворот...
     - ќто что такое?
     - ќто не  что, Њага, а кто ќто  ‹ермонтов, великий  русский  поэт ’ы  в
школе училсЯ?
     - “чилсЯ, не умничай, литератор ’ак что здесь было?  Љто-нибудь из  вас
будет говорить?
     -  ’олько не бей, Њага,  только не бей, Я все скажу, - тот кого назвали
ѓрафом изобразил  крайний  испуг,  замахал  даже руками и сам  тут же громко
засмеЯлсЯ своей шутке
     Ћднако шутки его оба спутника не оценили. ’от кого звали Њагой, высокий
широкоплечий чеченец, смуглый с Яркими зелеными глазами был красив, какой-то
свирепой красотой  то  ли  истинного сына  гор из какой-нибудь  исторической
драмы, то  ли героЯ второго плана из современного боевика Ћн не был  старшим
среди них ни по возрасту ни по рангу, но  привычка  принимать  ответственные
решениЯ в необходимый момент, выработаннаЯ и  отшлифованнаЯ всей прошлой его
биографией давала  себЯ знать и  он невольно переходил  на командный тон, не
встречаЯ, впрочем, особого противлениЯ со стороны компаньонов
     ’от кого назвал он ѓрафом возражать бы просто не  посмел Ќа самом деле,
он был мелким довольно бандитом, каковым,  впрочем,  считал и объЯвлЯл  себЯ
сам. ‚ероЯтнее всего, истинные бандиты считали его не более чем средней руки
жуликом, всегда готовым подсобить в их преступном труде, если помощь не была
сопрЯжена  с  большой  опасностью или серьезным  сроком  Ћн имел за  плечами
несколько  лет  проведенных  в  заключении  за  разные  не  очень  серьезные
преступлениЯ и  сейчас промышлЯл  тем же  ђазумеетсЯ, не  был  он и  графом,
кличка прилипла к нему, как водитсЯ, из - за  фамилии и относительно недавно
‡вали  его  ‚асилием  Ћрловым  и  представлЯЯсь  как-то  приехавшему  что-то
покупать   или   продавать   в   те   места   довольно  крупному  столичному
предпринимателю,  он  вдруг  совершенно не  похоже  на себЯ, с  достоинством
коротко  произнес  - Ћрлов  Џредприниматель  был к  тому моменту  в  сильном
подпитии, но  отреагировал адекватно  и  моментально:  "ѓраф?  " ЏринимающаЯ
сторона, имеющаЯ  в инвестициЯх  предпринимателЯ сильную нужду с готовностью
разразилась дружным хохотом ‚прочем,  шутка,  похоже, действительно удалась,
потому что и после  отъезда гостЯ никто ‚аську-Ћрленка иначе, чем ѓрафом  не
называл Ћн был доволен
     ’ретий был в их компании действительно старшим, принЯтие решений было в
его компетенцией, но он был человеком творческим ‚  прошлой, довоенной своей
жизни,  действительно писал стихи и философские эссе, образование получил  в
престижном  московском институте ‚ойна сильно  изменила его,  но и теперь он
мог позволить  себе роскошь  не следить за соблюдением формальностей и легко
уступив  видимую   часть   руководства   операцией   отстранено   цитировать
‹ермонтова, которого на самом деле любил
     Ќикто из  двоих чеченцев не  засмеЯлсЯ шутке  ѓрафа, хотЯ причина  тому
была у каждого своЯ. „лЯ  Њаги  это была несмешнаЯ шутка - потому что он был
убежден  и имел многократную возможность проверить это  убеждение  на деле -
бить  человека дело вполне  серьезное,  чему же  тут  смеЯтьсЯ? Ђхмет  ѓрафа
просто  предпочитал  не замечать, тот  был отвратителен ему своей трусостью,
котораЯ постоЯнно и очевидно длЯ всех боролась с жадностью, и наоборот Ќо он
был местным - обоим до поры приходилось его терпеть
     ‚прочем требовалось от него да и от них на сей раз немного - необходимо
было  найти подходЯщее  место  длЯ  промежуточной  базы основного  отрЯда  в
непосредственной  близости с  границей  €чкерии,  но  на  территории  ђоссии
ѓотовилась  крупнаЯ  и  очень  серьезнаЯ операциЯ  с прорывом  на российскую
территорию,  проведением  мощных  террористических  актов и захватом  в плен
целого рЯда известных весьма персон
     „жип ѓрафа Ћрлова был  настолько приметен  и известен в области каждому
бандиту и  милиционеру, что  лучшей машины длЯ передвижениЯ  было  не найти,
кроме того он родилсЯ в этих краЯх, именно этих, ныне приграничных и знал их
отменно. ‘ейчас  он привез  их к непонЯтному строению, вернее целой  системе
ветхих  построек  обнесенных  сильно разрушенной, просто не  существующей  в
некоторых  местах   стеной,  совершенно  одиноким  в   раскаленной  пыльной,
раскинувшейсЯ от краЯ до краЯ, так по меньшей мере казалось, стоило отъехать
от околицы  ближайшей  станицы,  степи Џричем, когда это самое " от  краЯ до
краЯ" возникало в голове, то  имелось в виду, ни много, ни мало, а именно от
краЯ до краЯ  мира Њысль эта, естественно, посетила Ђхмета,  более  на такие
философские осмыслениЯ никто из троих способен не был Ћн же степь не  любил,
она  рождала  в  нем  глухую,  как  ноющаЯ  зубнаЯ  боль,  тоску  и ощущение
собственной мизерности в огромном чужом,  не приемлющем  его мире Ћн начинал
казатьсЯ  себе сухой травинкой, выдернутой с корнем из земли или того меньше
- крохотной частицей раскаленной  почвы, которую горЯчие порывы ветра  гонЯт
прочь, как чуждое инородное этой земле тело ’о же  ощущение захлестывало его
и  в больших городах, особенно в  Њоскве, куда  приехал он  семнадцатилетним
мальчиком,  любимцем  своей  семьи, своего  рода и своего маленького горного
селениЯ  ’ам  он   был  самым  умным,  всем  на  удивление   образованным  и
романтичным, но никто не смеЯлсЯ над ним из-за этого. ‚ нем, как-то сразу, и
все, начинаЯ  от патриархов  рода и заканчиваЯ  сверстниками, превыше  всего
вообще-то почитающими физическую силу и жесткость в умении постоЯть за себЯ,
признали талант художника, которым вскоре будут все они гордитьсЯ непременно
‘ тем  и  приехал он  в  Њоскву, чтобы  впервые отхлебнуть  из горькой  чаши
неприЯтиЯ, непониманиЯ и безразличиЯ  к  человеку  буквально на уровне жизни
или смерти Ћн был уверен, случилось ему вдруг распластатьсЯ на рельсах метро
под колесами  рвущегосЯ в бесконечную бездну тоннелЯ поезда, вечнаЯ толпа на
платформе лишь всколыхнетсЯ на несколько минут - ровно  на столько,  сколько
потребуетсЯ сноровистым рабочим или милиционерам, чтобы убрать  растерзанное
тело с ее глаз, и снова увлеченно уткнетсЯ в свое неизменное чтиво, причем в
ту пору это мог быть и Ѓорхес, и Љастанеда ’огда - то и почувствовал он себЯ
впервые  мелкой  частицей чего-то  недостойного даже  вниманиЯ людского, что
гонит ветер  по серому, часто мокрому и всегда грЯзному асфальту  московских
улиц Ќо там было еще и другое, более страшное  и унизительное длЯ него - все
дело было  в том, что Њоскву-то он любил, любил безумно, и это был настоЯщаЯ
неразделеннаЯ любовь со всеми полагающимисЯ ей муками - страстью, ревностью,
желанием  владеть  безраздельно, жгучим стремлением  сломить,  поставить  на
колени и одновременно вознести до небес  ќта рана  не заживала никогда ‡десь
было легче -  степь не вызывала в нем  никаких чувств, кроме одного -  тупой
тЯжелой тоски
     €так, это был заброшенный монастырь ѓрафу Ћрлову пришлось объЯснЯть все
еще раз, пока не понЯл  Њага - монастырь, причем женский существовал в  этом
месте до революции ‚прочем, тогда это были  отнюдь не развалины,  вокруг  на
изрЯдном правда расстоЯнии, но не длЯ привыкших к степным просторам казачьих
коней, располагались богатые  казачьи станицы -  монахини ни в чем  не знали
нужды, правда и сами трудились не покладаЯ  рук, во многих домах до сих  пор
берегут  сплетенные  монахинЯми  удивительной  красоты  тончайшие  кружевные
скатерти, салфетки и  покрывала, искусно вышитые шелком занавески и сорочки,
уникальной ручной работы  украшениЯ,  крохотные сумочки, кисеты длЯ табака и
целые  картины- панно  из бисера - все  творениЯ рук монашеских  ‘  приходом
большевиков все это закончилось разом. Џричем именно этот монастырь разорЯли
комиссары  как-то особенно жестоко  и  кроваво.  Ќе  многим  сестрам удалось
унести  ноги после  страшного  большевистского  погрома, многие  нашли  свою
смерть тут  же  на  монастырском  дворе,  порубанные  лихими  буденовцами  и
чекистами, некоторые  как  гласит молва сгорели заживо, потому что  закончив
свое  кровавое дело, красные воины монастырские строениЯ  подожгли  и адский
воистину  огонь  долго бушевал в них, раздуваемый горЯчими степными ветрами,
пока не  выжег  все  дотла, оставив  только обугленные кирпичные  стены,  да
ненужную теперь каменную ограду.
     „олгое времЯ  после этих страшных  дел  к сожженному монастырю никто не
смел даже  приблизитсЯ  и  обугленные руины  одиноко чернели в  степи, пугаЯ
редких проезжих  †утким стало некогда свЯтое место Ћднако после войны кто-то
из тогдашних  хозЯев  краЯ решил  восстановить монастырские строениЯ,  чтобы
разместить в них психиатрическую  лечебницу,  нужда в которой в ту пору была
большаЯ ‘тариннаЯ, царской еще постройки областнаЯ психбольница была  совсем
мала,  требовала  серьезного  ремонта, и располагалось, что было  главным ее
неудобством  едва ли  не в самом  центре  города  рЯдом  с новеньким зданием
областного  комитета  партии ‘итуациЯ складывалась не только неловкаЯ, но  и
почти  политическаЯ,   поскольку  выходило  так,  что  отлитый  в  бронзе  и
вознесенный на  монумент  у  зданиЯ  обкома, вождь  трудового  народа, как и
полагалось ему по тогдашним традициЯм простирал вперед руку, увлекаЯ народ в
светлое будущее  коммунизма Ќо каким-то  загадочным  образом получалось так,
что указующаЯ длань вождЯ была  направлена как раз на  скромное покосившеесЯ
крыльцо городской  психушки  ’ерпеть такое безобразие под окнами собственных
кабинетов тогдашние партийные начальники не хотели, да  и не могли - решение
отселить городских сумасшедших  куда подальше было принЯто незамедлительно €
тут кому-то вспомнилсЯ степной монастырь ‘обственно, в этом была и некотораЯ
логика и даже некоторый гуманизм, размещать на том окаЯнном месте нормальных
людей, значило бы в скором времени обречь их на умопомешательство, пациентам
психушки это, по крайней мере, уже не грозило, что же до медперсонала, то он
в ту пору  состоЯл из  людей  преимущественно  с  крепкими нервами „ело было
довольно скоро сделано  - тогда  еще все  строили быстро и без проволочек, и
областнаЯ психиатрическаЯ больница поселилась в  глухой продуваемой шальными
ветрами степи на долгие годы Џравда пользовалась  она очень  дурной славой и
даже   самые   жестокосердные   люди  не   спешили  отдавать  в   нее  своих
душевнобольных родственников, как обременительно бы не было их содержание. ‚
силу может  быть этого, а  может и какого другого обстоЯтельства  в больнице
одно времЯ  оставалось  довольно много свободных  коек  и тогда  рачительное
медицинское   начальство   стало   направлЯть   туда   лишившихсЯ   рассудка
заключенных,  бродЯг, одиноких  душевнобольных людей,  заботливой  родней не
отЯгощенных. ‘коро таковых стали вести сюда со всех  концов огромной некогда
империи, и скромнаЯ степнаЯ больница приобрела статус едва ли не всесоюзной.
Џозже,  уже в зрелые брежневские времена,  когда последние ростки хрущевской
оттепели   были   прочно  закованы   ледЯным   панцирем   новых   веЯний,  а
разволновавшаЯсЯ было  передоваЯ интеллигенциЯ окончательно загнана на  свои
грЯзные  малогабаритные  кухни и  в  большинстве своем сочла,  что  лучше  "
стучать, чем перестукиватьсЯ", степную больницу полюбили спецслужбы, которые
на  анатомический  лад именовались тогда органами. ‚ ее мрачных стенах стали
поЯвлЯтьсЯ   совсем  уж  странные  пациенты  ЏоЯвлЯтьсЯ  и  часто  исчезать,
незамеченными  неучтенными  даже очень  убогой  скупой бухгалтерией "желтого
дома".  ‘овсем черным стало это место. € случись  проезжать здесь, да  еще и
ночью, казаку из местных,  хоть верхом,  хоть  за рулем  юркого  “Ђ‡ика  или
тЯжелого ѓЂ‡а, завидев в непроглЯдной степной темени тусклые редкие огни над
больничной оградой,  не было  такого,  кто не сплюнул  бы через  плечо и  не
помЯнул бы ѓоспода,  хоть в те времена мало верующими, все больше, были люди
в тех краЯх.
     Џришли иные времена  и снедаемые той же неугасаемой  страстью разрушать
все  до   основаниЯ,   что   и   их  лютые   идеологические   противники   и
предшественники,  младо  - демократы проклЯтую  больницу  немедленно закрыли
Џричем торжественного  освобождениЯ из  стен коммунистической неволи узников
совести не получилось, в силу того обстоЯтельства, что последние лет пЯть, а
то и  больше  таковых здесь  просто  не  было,  громить апологетов  карающей
советской психиатрии тоже было не с руки, поскольку к моменту торжественного
закрытиЯ  больницы в ее штате  числилось  всего два врача,  оба  пребывали в
глубоком  пенсионном  возрасте и  откровенно  говорЯ на первый взглЯд  очень
походили на своих несчастных пациентов, пЯть медицинских сестер и столько же
нЯнечек,  все вышеперечисленные  в случае необходимости  дружно  навалившись
выполнЯли и роль санитаров.  ‚прочем больные  в большинстве своем, люди были
тихие и безобидные Џосле торжественного  закрытиЯ лечебницы, которое все  же
состоЯлось,  они  как-то,  незаметно разбрелись по миру и  страннаЯ  степнаЯ
обитель  вновь,  во  в  торой  уже раз опустела и медленно  разрушалась  под
проливными степными ливнЯми весной и по осени, лютыми февральскими буранами,
палЯщим летним  солнцем  и  неизменными во  все времена  года  своенравными,
нередко буйными ветрами.
     ’еперь у ее  стен стоЯли трое ‘тоЯли не  таЯсь - со всех четырех сторон
света  их окружала  только  горЯчаЯ безлюднаЯ степь и лишь солнце  одно  все
видело сверху, опрокидываЯ на их головы потоки жары
     - —то ж, место подходЯщее по всем параметрам -  произнес Ђхмет, в конце
- концов, старшим-то был он и решение в итоге  было за ним, - посмотрим, что
там, - и он первым шагнул в пустой, распахнутый как беззубаЯ пасть какого-то
гигантского зверЯ проем ворот.


     ’аких женщин он определенно не любил. ‹огично было бы предположить. что
он их  боЯлсЯ  -  такие  женщины,  как  правило,  бывают очень  колючими,  а
случаетсЯ - и  очень  жестоким. €  можно  было предположить,  что нарвавшись
когда-нибудь пусть  и в  далеком прошлом  на такую  вот, с  острыми,  опасно
ранЯщими углами, он, даже и начисто забыв про нее,  реальную,  потом другую,
просто  похожую  внешне,  близко  к себе не подпустит,  а  то и  попытаетсЯ,
походЯ,  пнуть  побольнее. ‘ознание человеческое  не  склонно  к мазохизму -
воспоминаниЯ  о  пережитой  боли  пытаетсЯ как  правило  вытеснить  за  свои
пределы,  если  конечно  сам  человек   отчаЯнно  не  сопротивлЯетсЯ  этому,
засушиваЯ розы последнего букета, обильно орошенного слезами. ‘ ним, однако,
ничего подобного никогда не происходило Џросто он не любил ничего эдакого, "
с подвыпендретом  ", как говорила его бабушка и он с детства без разъЯснений
очень хорошо понимал, что означает это странное трудно выговариваемое  слово
Ћн любил и принимал то, что было понЯтно и открывалось ему если не в  первые
же  минуты, то по крайней  мере  довольно  скоро  без особых  умственных или
душевных затрат и это касалось абсолютно всего, с чем он так или  иначе имел
дело - партнеров по бизнесу, финансовых проектов, литературных произведений,
музыки,  поэзии, живописи, художественных фильмов  и театральных постановок,
просто знакомых людей и добрых приЯтелей, фасонов одежды,  которую он носил,
мебели  в  его  квартире  и  офисе,  отелей, в  которых  он  останавливалсЯ,
парфюмов,  которыми он  пользовалсЯ,  часов на его  запЯстье  и, конечно же,
женщин, на которых  он  обращал свое внимание  Џри  этом он был и снобом,  и
сибаритом, поскольку мог себе это  позволить, он обожал комфорт и роскошь  и
имел  собственные,  а  не  навЯзанные  мнением  других   или   просто  модой
представлениЯ о том, что есть прекрасно, а что просто хорошо. Ћднако главным
критерием всегда  была и  оставалась длЯ  него доступность  того  или  иного
ЯвлениЯ, вещи или живого существа его уму и сердцу
     ’аких  женщин он никогда не понимал, в сложных и возможно красивых - он
всегда  следовал традиции не спорить о вкусах, изломах  их душ и тел таилось
столько  всЯкого непонЯтного  неожиданного и  пугающего даже, что он  просто
никогда  не обращал на них вниманиЯ, как на картины абстракционистов и книги
Љарлоса Љастанеды
     Ћна был именно такой женщиной, но ее неожиданным вопросом, он не только
был  остановлен  как  вкопанный и даже  виноватый  будто, застигнутый  ею за
каким-то постыдным занЯтием, но и на какие-то доли минуты ощутил абсолютную,
неожиданно восторженную растерЯнность,  как если бы  лично  и персонально  к
истошному фанату, вдруг обратилсЯ со  сцены  его кумир.  ’акие вот  странные
шутки начало вдруг  выкидывать с его сознанием тихое и безмолвное, напоенное
теплом и смесью дивных ароматов, смиренное кладбище
     - ђусский Џростите, Я потревожил ‚ас, - он не узнал своего голоса и тех
интонаций, с которыми он произнес короткий свой ответ ‚прочем и он далсЯ ему
с  величайшим трудом, ибо  в  горле  и во  рту внезапно и неизвестно  откуда
возникла страшнаЯ сухость, и шершавый Язык двигалсЯ теперь крайне тЯжело
     -  Џустое џ уже  собиралась идти отсюда, - она, не таЯсь и нисколько не
смущаЯсь этим разглЯдывала его в упор  своими неземными фиолетовыми глазами,
и,  несмотрЯ  на  сказанное  уходить похоже  не  собиралась. Џо крайней мере
неподвижно и так же прЯмо, по- балетному, как подумалось ему сначала стоЯла.
‘тоЯла, теперь правда  спиной к могиле и лицом к нему и  также обеими руками
придерживала на груди  черную соломенную шлЯпу с вуалью  ЏроизнесЯ это своим
низким хрипловатым голосом с тем же странным то ли  акцентом, то  ли  просто
выговором, она замолчала Ќо  молчание это был каким-то  требовательным - она
молчала  так,  будто  приказывала  ему  отвечать  немедленно,  продолжаЯ  их
странную беседу и он подчинилсЯ
     - Њогу Я задать вам вопрос?
     - —ьЯ  это могила?  ђазумеетсЯ, вопрос естественный. ‘тепан  Ђркадьевич
фон  Џаллен мой...  дедушка, -  она  замЯлась  буквально на  секунду. ‘ловно
подыскиваЯ  слово  " ‘транно, -  подумал он почему-то, - так  хорошо говорит
по-русски и забыл  такое простое и совсем не  редкое  слово" Ћна же,  словно
прочитав его мысли повторила еще раз
     „а,  именно  дедушка  џ  знаете  вдруг  усомнилась  так  ли  это звучит
по-русски „ома мы, разумеетсЯ, всегда говорим по-русски, но дедушка умер так
давно, maman еще на была и замужем
     - ‚ 1959 году. џ как раз родилсЯ
     - Ћ! Ќу длЯ мужчины возраст имеет мало значениЯ, вы согласны?
     - Ќе знаю, Я никогда особенно не задумывалсЯ над этим
     - ’ак именно и значит, что  Я права - вы не задумывались над этим ‹юбаЯ
женщина подумала бы уже тысЯчу раз, нет много больше - сколько дней  в ваших
сорока годах? - столько раз бы и подумала Ђ вы и родились в ђоссии?
     - „а, и родилсЯ, и вырос, и сейчас живу, и умереть надеюсь в ђоссии
     -  Ћ! Ќу почему такаЯ меланхолиЯ -  вам еще не годитсЯ умирать, слишком
рано Ђ что, вы и вправду так любите вашу ђоссию?
     -  Ћчень люблю, -  он  постепенно обретал привычный свой тон  и  манеру
держатьсЯ,  но  нельзЯ  было  утверждать,  что  окончательно рассеЯлось  уже
наваждение этого странного знакомства Ћни по-прежнему стоЯли возле чужой ему
могилы, но она не двигалась с места и он словно привороженный к  этому места
не  делал и шага от него, и не пыталсЯ  даже увлечь ее прочь ‘ловно говорить
они могли только здесь у могильной плиты  неведомого ему барона фон Џаллена,
покинувшего этот мир в год, когда он, „митрий ЏолЯков, в нем поЯвилсЯ
     - ’ак много пишут теперь о ней,  все словно  сошли с  ума и что же вы -
новый русский?
     - ‚идимо, да Ќо что вы понимаете под - новым русским?
     - Ћ, Я ровно ничего в этом  не понимаю ’ак просто, забавные такие слова
-  новый русский  Ћднако, как долго  мы стоим здесь …демте  куда-нибудь  “же
наверное времЯ  обедать Љоторый теперь час?  - она выговорила все  это не то
чтобы быстро, она вообще говорила медленно,  даже слишком  порой  растЯгиваЯ
слова (возможно от этого была так непривычна  ему  ее  в принципе правильнаЯ
даже какаЯ-то- то  ли академическаЯ, то ли  хрестоматийнаЯ русскаЯ речь - он
не  силен  был в подобных определениЯх,  но то, как она говорила  резало его
слух  ) ’ак вот,  она  произнесла  всю  свою тираду,  по-прежнему,  медленно
растЯгиваЯ  слова,  но  как-то  на  одном  дыхании  и  от того  даже  слегка
задохнулась Ќо не это было главным …го почти потрЯсло ее умение преподносить
свои  соображениЯ собеседнику, как дело уже совершенно решенное и подлежащее
не  обсуждению, а немедленному и  неукоснительному, причем,  исполнению. …му
знакома  была  эта  манера,  свойственнаЯ обычно  женщинам  очень  красивым,
избалованным  и  от  того капризным,  но  она  владела  ею  в  совершенстве.
‚ообще-то эта манера  всегда сильно раздражала его и порой приводила в тихое
холодное бешенство. ‘ женщинами такого сорта дел  он  как  правило не  имел,
поскольку  терпеть  их не  мог. Ќо если  вдруг случалось, после такой тирады
несчастной  приходилось  не сладко  - он откровенно  хамил, причем делал это
совершенно  сознательно,  стараЯсь  при  этом сказать  что-нибудь уж  совсем
обидное.  Љак  правило,  этот прием  ему  удавалсЯ - нахальное самоуверенное
существо пусть и ненадолго вдруг оказывалось скользкой неуклюжей и трусливой
к  тому  же улиткой, которую вдруг  взЯли,  да  вытрЯхнули  из  красивого  и
безопасного переливчатого домика Џотом  ему  никогда  не  было ни жалко,  ни
стыдно - он действительно терпеть не  мог женщин  такого  сорта - ему всегда
нравились  девочки милые, тихие,  домашние,  если  и кокетливые,  то  как-то
наивно  и трогательно,  едва ли не  по-детски - таких он  не обижал никогда,
какие бы ситуации  не складывались в жизни, напротив ему казалось  даже, что
расправлЯЯсь  любезным  его  сердцу   образом  с  холодными  расчетливыми  и
капризными  хищницами,  он  защищает  этих  милых  красавиц,  подчеркиваЯ  и
возвеличиваЯ их легкую светлую прелесть
     ‘ейчас  однако  все  было  по-другому,  нет глаза  его  отнюдь  не были
застланы никакой пеленой, и слух не обманывал, и мозг работал четко и Ясно -
и все вместе дружно и громко  они вынесли свой вердикт - она была из тех, из
хищных,  причем она была  очень Яркой их представительницей,  она  могла  бы
служить  Яркой иллюстрацией к характеристике этих человеческих особей. Ќо он
лишь послушно взглЯнул на часы:
     - Џоловина первого
     - " Љонстантин  ‚аршеронн",  - как бы  про себЯ заметила  она марку его
часов,  -  вы богатый  человек,  господин..?. Ѓог мой, да  вы  до сих пор не
представились, фи, как скверно
     -  Џростите,  -  он,  вернее  одна  его часть  и  вправду  готова  была
согласитьсЯ, что он поступил ужасно скверно, другаЯ же искренне возмутилась:
" Љакого черта, голубушка,  ты не британскаЯ  королева... ", но  первое  "Я"
оказалось  проворнее,  -  „митрий  ЏолЯков,  русский,  как  вы  уже  знаете,
предприниматель, он даже изобрази что-то вроде легкого полупоклона,  но руки
не протЯнул - первое "Я" делать это запретило
     - Џрекрасно, господин ЏолЯков џ - баронесса фон Џаллен, но  вам пожалуй
позволю называть менЯ €рэн или €риною, по-русски, как вам будет угодно —то ж
будем считать, теперь  мы  знакомы  и  вы  можете отвезти  менЯ  куда-нибудь
пообедать Њашина ждет вас, полагаю?
     - Љонечно, - он сделал шаг назад, даваЯ ей отойти от ограды и почему-то
приготовилсЯ  ждать. Ќо  на могилу, возле которой похоже  долго  и  довольно
скорбно,  по крайней  мере  так казалось со  стороны,  она стоЯла,  €рэн фон
Џаллен не  бросила  даже прощального взглЯда Њедленно вскинув руки  к голове
она  отточенным жестом водрузила на нее широкополую черную шлЯпу, опоЯсанную
узкой полоской черной вуали, не спеша достала из маленькой черной сумочки на
длинной золотистой цепочке, переброшенной  через плечо большие темные очки и
также  не  воспользовавшись  зеркалом  надела  их,  спрЯтав  от  мира   свои
немыслимые глаза и, приблизившись к нему почти вплотную, резким жестом взЯла
его  под  руку и  повлекла  за собой  вдаль  по  тенистой  аллее, ведущей  к
кладбищенским воротам ђука ее была неожиданно сильной, походка стремительной
-  он не сразу приноровилсЯ к ритму ее шагов ЏолЯ  шлЯпы касались теперь его
щеки и все Яркие сочные ароматы так поразившие его вначале, чудесным образом
заглушил  еле ощутимый  терпкий  и одновременно  горьковатый запах ее духов,
запах мокрой листвы какого-то экзотического растениЯ
     - џ неплохо знаю Џариж, но думаю, будет лучше, если вы сами скажите где
бы хотели  пообедать,  - откровенно  заискивающе поинтересовалась  его новое
совершенно неожиданное длЯ него " Я " ‚торое - привычное, с которым в ладу и
согласии  прожил он все  свои без малого сорок  лет  угрюмо  молчало,  могло
показатьсЯ даже, что  оно просто покинуло его, решив вдруг навеки поселитьсЯ
в  тенистых аллеЯх  старинного  кладбища  -  ‘ен-†еневьев- де Ѓуа,  русского
кладбища в предместье великой французской столицы


     „ом на  ‚асильевском был мрачным,  серым  и  очень большим Ћни  долго и
шумно  поднимались  по  лестнице,  вспоминаЯ  на  каком  же  этаже  квартира
знаменитого поэта Џутались, и  дважды звонили а какие-то не  те, чужие двери
им никто не открыл, возможно хозЯева где-то встречали новый  год, а прислуга
была отпущена  по поводу  праздника, возможно  обитатели квартиры просто  не
стали открывать  дверь,  заслышав снаружи чужие пьЯные  голоса -  времЯ было
неспокойное. ‚озможно, квартиры вообще пустовали - сейчас это было отнюдь не
редкость,  многие съезжали из  столицы Ќаконец  они добрались  до шестого, а
быть  может и  седьмого этажа - это был  последний этаж и  поскольку  искать
более  было  негде   начали  долго  и  настойчиво  звонить  и  барабанить  в
единственную на  площадке массивную темную дверь, без  таблички, но с Явными
следами от нее
     €рэн к  тому  времени  чувствовала  себЯ  совсем  уж  скверно  - голова
все-таки разболелась и  болела  с  каждой  минутой все  сильнее  и  сильнее,
угрожаЯ  обернутьсЯ  тЯжелым  приступом  мигрени,  к  которым  была  у   нее
склонность. ‘остоЯние ее было  каким - то вЯлым и похожим на сонное,  но она
знала точно, что если  прЯмо сейчас поедет домой и лЯжет в постель - заснуть
не  удастсЯ, а  наступит  мерзкое  совершенно  ощущение,  что  все,  включаЯ
предметы мебели пол и потолок  комнаты сначала медленно а потом  все быстрее
вращаетсЯ вокруг нее, и будет  страшно хотетьсЯ пить, но сколько не пить чаЯ
или  холодного  лимонада, жажда  не  утихнет и она так и  будет  метатьсЯ  в
ненавистной постели, все более до истерики раздражаЯсь, ненавидЯ себЯ и весь
окружающий мир, желаЯ смерти себе и всем вокруг до  самого рассвета, который
просочитсЯ сквозь плотно задернутые тЯжелые шторы, такой же унылый больной и
бессильный как и она сама
     ’еперь,  пока  случайнаЯ  компаниЯ  бесновалась  и   галдела  на  чужой
лестничной площадке, безразличнаЯ ко  всему,  она присела  прЯмо на ступени,
обессилено  прислонЯсь  хорошенькой головкой к холодному литью перил …й было
холодно, безнадежно  промокли  ноги  в  тонких атласных туфельках, и  тонкий
невесомый мех шубки  совсем не грел. Ћднако она совершенно  точно знала, что
может  вот так без движениЯ и не издаваЯ ни звука  просидеть здесь под чужой
дверью, как угодно долго, хоть всю  жизнь, настолько все было безразлично ей
теперь  в  этом  мире,  включаЯ  новый,  только что наступивший  одна тысЯча
девЯтьсот семнадцатый год
     „верь однако открыли.  ЉомпаниЯ испустила  дружный восторженный  вопль,
началась толкотнЯ и шарканье ног, кто-то кого-то обнимал, поздравлЯЯ с новым
годом, кто-то пыталсЯ  поскорее протиснутьсЯ в квартиру, кто-то  громогласно
требовал  шампанского  и тут же раздалсЯ  громкий хлопок  - пробка  послушно
вылетела из бутылки
     -  ‚ставай,  €рэн! —то  ты, право,  сидишь здесь как  неживаЯ, -  ‘тива
подхватил ее под руку, поднЯл почти насильно и потащил за собой, расталкиваЯ
каких-то людей, то ли приехавших с ними, то ли бывших уже в квартире ‚орона.
Ѓыло ужасно тесно, она то  и дело  натыкалась лицом  на чьи-то плечи, спины,
груди - разгорЯченные,  потные, пропахшие табаком и каким-то кислым  запахом
какой обычно прочно  устанавливаетсЯ в местах где много и сильно пьют. ‘тива
почти   грубо  тащил  ее  за   собой  по  длинному   нескончаемому  коридору
заполненному народом Ќаконец  ударом ноги он распахнул  высокие двери  и они
оказались в большой довольно комнате, просторной еще более от того что в ней
почти  не  было мебели  только  большой овальной  формы  стол  без скатерти,
заставленный  бутылками,  грЯзными  разномастными  тарелками,   фужерами   и
стаканами  с остатками напитков и еще какой-то посудой с остатками еды.  ‚се
это   стоЯло  и   лежало  опрокинутое  на  столе  в  страшном  беспорЯдке  и
отвратительно пахло ‚округ стола в таком же беспорЯдке  стоЯли и валЯлись на
полу стульЯ, тоже все какие-то разные, словно их  покупали по одному в лавке
у старьевщика,  а то и  просто собирали по знакомым ‘корее  всего это и было
именно так тор или  даже каких-либо занавесок не было на трех высоких окнах
по  трем стенам комнаты и  от того  она казалась еще больше и пустыннее Ћкна
вообще выглЯдели странно на светлых грЯзных и выцветших обоЯх - они казались
чьими-то  пустыми глазницами, огромными, неестественной прЯмоугольной формы.
‹юди, сидевшие за столом, встали, приветствуЯ вновь пришедших и собираЯсь то
ли уступить им место  то ли  потеснитьсЯ  принимаЯ  новую компанию, какие-то
женщины, одетые Ярко и вызывающе пытались  собирать со стола грЯзную посуду,
кто-то  выставлЯл  бутылки и выкладывал свертки  с едой и всЯ эта  ужасающаЯ
картина  была  густо  окутана пеленой сизого удушливого табачного  дыма.  от
которого  €рэн  немедленно раскашлЯлась и никак не могла остановитьсЯ  табак
был крепким, дешевым и тоже,  как  и все запахи в этом доме, каким-то кислым
Ћна вообще  была на  грани  обморока и на сей  раз  это не было  обычной  ее
истерикой, ей на  самом деле было плохо  и единственное чего  хотелось более
всего,  чтобы  все  оставили ее в покое и  дали сесть, лечь  или даже просто
стать, прислонившись  к грЯзной  стене  и  забытьсЯ,  уснуть,  да хоть бы  и
умереть, так тошно было сейчас ее душе и телу

     Ќо ‘тива решительно не желал оставлЯть ее в покое:
     - €рэн,  голубушка,  ну очнись, что с тобой такое, ты же  хотела  ехать
‘ейчас Я  тебЯ с ним познакомлю, -  он встрЯхнул ее за плечи и внимательно и
как-то не пьЯно вдруг взглЯнул в помертвевшее лицо, - Ќу, конечно,  деточка,
сейчас будет тебе и кока, Я и позабыл совсем
     Ћн снова, но уже гораздо бережнее  увлек ее за  собой и они оказались в
другой комнате.  Ћна была несколько  меньше первой,  а быть может так только
казалось  из-за  полумрака,  который  царил  здесь,  скрываЯ  большую  часть
пространства ЌеЯркаЯ, но раскидистаЯ в форме причудливого  цветка настольнаЯ
лампа,  темно  рубинового  стекла  чудом поместилась на небольшом письменном
столе,  заваленном какими-то бумагами, газетами,.  книгами.  ‡десь же тускло
поблескивали потемневшими боками несколько бронзовых статуэток, изображавших
обнаженные  женские   фигуры   и  поверх  газет  стоЯла  огромнаЯ  мраморнаЯ
пепельница, полнаЯ окурков ‚  густом полумраке комнаты угалывались очертаниЯ
еще какой-то мебели, но  разглЯдеть что там такое было  невозможно.  Ќоги ее
ощутили  сквозь  тонкую промокшую насквозь кожу подметок мЯгкий упругий ворс
ковра, а  ноздри вдохнули  застарелый  запах  табака,  но  не  того дешевого
кислого, что витал в большой  комнате и прихожей - это был какой-то прЯный и
горький одновременно, к его аромату примешивалсЯ специфический запах пыльной
бумаги Џохоже,  что комната  эта  служила  кабинетом хозЯину  квартиры. …сли
таковой  вообще  имелсЯ  Ћднако  ‘тива  уверенно  довольно двигалсЯ в густом
полумраке и это означало, что он не один раз уже бывал здесь.
     -  ‚от,  присЯдь сюда,  -  он  мЯгко подтолкнул  ее  к  низкой довольно
тахте-оттоманке,  покрытой  чем-то  жестким   и  даже  колючим.  Љогда  она,
подчинЯЯсь  ему  опустилась  на нее,  нашарил рукой и подложил ей под  спину
мЯгкий шелковый  валик, - отдохни немного,  Я  сейчас  все организую.  -  Ћн
довольно   быстро,  не   боЯсь  оступитьсЯ  или   натолкнутьсЯ  во  тьме  на
какой-нибудь предмет пошел к выходу.
     "  Ћн  действительно хорошо знает  эту  квартиру и значит не наврал про
‚орона",  -  подумала €рэна  с  удовольствием  вытЯгиваЯ ноги  на оттоманке,
покрытой как  она понЯла  жестким  коротковорсным ковром,  тЯжело  стекающим
откуда-то  со  стены, и мЯгко стелЯщимсЯ далее,  по  полу комнаты, полностью
скрываЯ  по собой широкую  и довольно мЯгкую тахту  Ћбещание брата раздобыть
кокаин вернуло ее к жизни она стала даже прислушиватьсЯ к громким  голосам в
соседней комнате, хотЯ никто из  присутствующих  там  людей ее  особенно  не
интересовал "  ‚от, ‚орон - это другое дело €нтересно, здесь ли он? Љаков он
внешне? "Ћна  уже начинала жалеть,  что в комнате так темно и нельзЯ достать
из сумочки зеркальце и расческу, чтобы привести себЯ в  порЯдок "  ‚ыглЯжу Я
наверное ужасно ", - подумала она, пытаЯсь руками на ощупь поправить тЯжелую
копну волос, собранных  в высокий  пучок на затылке, но в  этот момент узкаЯ
полоска света на темной стене стремительно расширилась - в распахнутой двери
-  темные на  ослепительном фоне света возникли две мужские фигуры, а  потом
вспыхнул  матовый  желтоватый,  но  довольно Яркий свет - кто-то из вошедших
включил тЯжелую бронзовую с плафонами из муарового стекла люстру под высоким
потолком комнаты.  €спуганным зверем, мЯгкий коварный полумрак,  метнулсЯ  в
самые темные углы и там до поры затаилсЯ
     - €рэн,  дорогаЯ, - ‘тива казалсЯ не таким уж пьЯным- то ли держал себЯ
в руках, то ли протрезвел в сыром тумане питерской ночи, пока они добирались
на  ‚асильевский  и  искали  нужную  квартиру.  -  позволь  представить тебе
великого пиита и философа, дружбой с которым дорожу чрезвычайно, а ты знаешь
-  Я  на такие  слова  скуп.  Ђндрей  ‚алентинович ђысев  €звестен  и  тебе,
безусловно, но под  псевдонимом " ‚орон". ‡наю, зачитываешьсЯ, как и все мы.
’еперь изволь лицезреть Џолюби его, детка, как Я.
     „руг мой, - теперь ‘тива обратилсЯ к мужчине вошедшим вместе с ним и не
проронившим  ни  слова за времЯ восторженного его монолога, почти  полностью
скрываЯсь  за