  благодатное  длЯ людей  талантливых.  Ћттого даже  в  их захолустном
городе  поЯвились в конце  пЯтидесЯтых  джазовые  оркестры,  свои  эстрадные
певцы,  постоЯнно давались  концерты,  собиравшие  полные залы,  проводились
выставки художников, а уж о вечерах поэзии и говорить не приходитсЯ.
     ‚ тот день на танцах  он был с ‹ом-Ђли •акимовым. ‘ерьезный чеченец  не
поощрЯл увлечениЯ своего товарища  джазом, но  дела  сердечные заставили его
составить  компанию  ђушану  --  приглЯнувшаЯсЯ  ему  девушка  с   соседнего
факультета могла пропустить что угодно, только не танцы  в субботу во „ворце
железнодорожников.
     Љокетливую ќллочку  €зместьеву в тот  вечер  часто  приглашал на  танец
какой-то  незнакомый  молодой  человек,  и  гордый  чеченец  приуныл.  —тобы
нейтрализовать чужака, ђушан стал оказывать внимание ее подружке. ‚ перерыве
между танцами ђушан спросил у ќллочки, что это за парень крутитсЯ возле нее,
и она не без гордости ответила:
     --  Ћн будущий  юрист,  заканчивает в Ђлма-Ђте  университет, сейчас  на
практике в нашей прокуратуре.
     Ћни с ‹ом-Ђли от души рассмеЯлись, и тот убежденно заЯвил:
     --  ћрист?  ЋтмирающаЯ  профессиЯ! ‚  ближайшие  две-три  пЯтилетки  он
останетсЯ без работы.
     ‘казано было веско, авторитетно, тем более ќллочка знала, что •акимов в
техникуме считалсЯ человеком серьезным, начитанным,  был  всегда в курсе дел
внутри страны и за рубежом и разыгрывать ее не мог.
     ЃеднаЯ девушка, она вполне искренне поверила друзьЯм и  тут же потерЯла
интерес к  будущему прокурору: что ни  говори, а железнодорожник -- все-таки
профессиЯ вечнаЯ!
     ‚от  так, не кривЯ душой, они тогда верили, что юристы в скором времени
действительно не  понадобЯтсЯ. ќто  заблуждение  вспоминаетсЯ особенно часто
сейчас, когда наступил звездный час уголовников, очумевших  от шальных денег
и  безнаказанности,  и  даже людЯм бывалым, знавшим  блатных  не понаслышке,
нынешнЯЯ ситуациЯ кажетсЯ страшной, безысходной...
     ЏодводЯ итоги  жизни, уже не  пыжишьсЯ, не  споришь с собой по мелочам,
как  прежде,  и с сожалением признаешь крах многих  давних  иллюзий. Ћтрадно
лишь  одно -- какой верой, надеждой на будущее жил, ныне не приснитсЯ даже в
благостном сне.
     Ћднако самое крупное  разочарование  ђушана --  не в самой  жизни,  а в
своем поколении. ’ак же искренне, как в случае с будущим юристом, он верил в
молодости,   что  все   эти   безобразиЯ  --   несправедливость,   подлость,
несуразность быта, хамство, невежество, пьЯнство, бедность, некомпетентность
- уйдут  в небытие, как только его поколение повзрослеет и займет свое место
в  обществе. …му казалось, что старшие  все делают не  так, потому что им не
хватает  знаний,  культуры,  над   ними  довлеет  груз  проклЯтого  "темного
прошлого", они скованы, в них нет внутренней свободы. „ругое  дело  -- новое
поколение, молодежь, уже  проштудировавшаЯ  материалы ••  съезда: перед ними
как  на ладони все  ошибки, просчеты  общества, они  будут  жить по-другому,
чище, лучше, справедливее, и с ними изменитсЯ окружающий мир...
     ‚  молодости он понимал душой пьЯниц, лодырей, тех,  кто  бросал детей,
семью, -- так и должно было случитьсЯ, ведь их жизнь искалечило тоталитарное
общество.  Ќо когда позже люди подобной  категории  пошли косЯком уже из его
поколениЯ, а  дальше,  в геометрической  прогрессии,  и  моложе  его,  ђушан
растерЯлсЯ. Ќеужели это просто закономерность и больше ничего?
     …го поколение познало безотцовщину,  и на  то  была причина  --  война.
Љазалось бы, парень, выросший без отца,  никогда  не оставит  своего ребенка
сиротой... Ќо куда там: детских  домов в  мирное времЯ, при живых родителЯх,
стало  в  сотни раз больше, чем после войны,  и количество  их с  годами  не
сокращаетсЯ. Ѓывшие детдомовцы,  сполна хлебнувшие лиха, продолжают  плодить
детдомовцев.
     ќта горькаЯ,  незатухающаЯ  боль  --  самое  тЯгостное разочарование  в
жизни. Љто-нибудь,  конечно,  усмехнетсЯ: какими же наивными людьми были эти
шестидесЯтники, не чувствовали времЯ, перспектив...  ќто как  сказать,  в их
поколении все переплелось -- и наивность, и вера, и трезвый взглЯд на жизнь.
Ћн же помнит  это  времЯ... ‘ередина  шестидесЯтых,  на  посту  еще  бодрый,
вальЯжный Ѓрежнев, и допускаютсЯ кое-какие либеральные взглЯды...
     ђушан  Ясно представил  тот воскресный день: они  сидЯт на  футболе, на
матче  "Џахтакора", где  в  ту  пору  играли  знаменитый  бомбардир ѓеннадий
Љрасницкий, не доживший и до пЯтидесЯти лет, быстроногий блондин ЃелЯков, не
отметивший и тридцатилетиЯ, и •амид ђахматуллаев, по прозвищу Џеле, погибший
в автокатастрофе в  сорок лет.  Ћни с друзьЯми продолжают какой-то разговор,
начатый  на  террасе  летнего  кафе при ресторане "’ашкент", и ђушан с жаром
говорил:
     --  џ  убежден,  что  еще  на  моей  жизни  обЯзательно соединЯтсЯ  два
германских   государства,  воссоединитсЯ  и  ЉореЯ...  Ќе  говорЯ  уже   про
‚ьетнам...
     ‚  ответ  раздаетсЯ хохот  -- никто не принимает его  слов всерьез, все
верЯт, что мир социализма един,  и это навсегда. Ќо он уже тогда понимал всю
противоестественность  положениЯ,  когда  один  народ  живет  в двух  разных
государствах, душой чувствовал: не может быть такой системы, идеологии, ради
которой стоило разделЯть нации, резать по живому...
     ‘егоднЯ,  словно проснувшись от многолетней спЯчки, народ захлебываетсЯ
от неожиданной возможности  сказать что думает, срываетсЯ  в крик.  Ћсобенно
достаетсЯ  старшим  от  младшего  поколениЯ. ђушан  часто слышит  от молодых
укоризненное: это вы своим молчаливым одобрением довели страну до ручки!
     Њожет быть, и  так. Ќо  миллионы  шахтеров в  застойные  годы ежедневно
добывали уголь -- не меньше,  чем при  ‘талине, и  уж куда  больше, чем  при
нынешней гласности.  ЌефтЯники  в  семидесЯтые  годы  "накачали"  длЯ страны
двести  семьдесЯт  миллиардов долларов  --  дай бог потомкам  за  все взЯтое
вместе, включаЯ золото и уголь, заработать  хотЯ бы к началу следующего века
такую  сумму.  ‡астой  не  застой,  демократиЯ  не  демократиЯ,  а  миллионы
таксистов по стране садились  за  руль  и при любой погоде  накручивали свои
350-400 километров за смену.
     Ђ строители? ‘колько  себЯ помнит ђушан, они никогда не сидели без дела
и  раньше  восьми не  возвращались  домой, а уходили  на  работу  чаще всего
затемно. Њожет, стоит четко разграничить ответственность каждого за развал в
стране?  Џри  чем здесь узбекский хлопкороб,  давший не  только стране, но и
всему социалистическому содружеству  хлопковую независимость? …му-то за  что
краснеть? ђазве что за бедность, за свою убогую жизнь...
     Ќет, есть немало людей, которые могут не краснеть за  прошлое, они свою
работу  делали  честно,  и не все прозрели только  сегоднЯ,  в  перестройку,
мерзости жизни они видели  и осознавали  раньше. € опЯть ђушану вспоминаетсЯ
прошлое, не такое уж и далекое...
     ‹ет десЯть назад, еще  в  бытность Ѓрежнева, когда страна  семимильными
шагами  приближалась  к  коммунизму,  умер  Ђлексей  Ќиколаевич  Љосыгин  --
Џредседатель  ‘овета Њинистров ‘‘‘ђ, второй по  значимости человек в стране.
“мер он в  то времЯ, когда кончина высокопоставленного лица уже  не казалась
народу  трагедией,  но вот преставилсЯ, кстати сказать,  не вовремЯ,  в день
рождениЯ ‹еонида €льича.  Џравда, смерть сроки не выбирает даже длЯ  больших
людей,  но Ѓрежнев,  который не любил омрачать праздники, тем более  личные,
даже ради  соратника  по  партии, по политбюро, не хотел  поступитьсЯ ничем.
Џотому  смерть Љосыгина скрыли от  страны на  три  днЯ. ќтот факт говорил  о
многом, и прежде всего  о времени  и о нравах -- когда уважениЯ не было ни к
живым, ни к мертвым.
     Љак  бы то  ни  было, но к вечеру дошла и в их прорабскую эта печальнаЯ
весть.  “же  стоЯли  предзимние  холода,  дули  со стороны усыхающего  Ђрала
неистовые  ветры с солоноватым вкусом, и кто-то  к концу планерки,  когда за
окном  уже стоЯла  кромешнаЯ тьма,  принес  две  бутылки  водки  и небогатую
закуску. Љогда  разлили  по  стаканам,  какой-то  бодрЯчок  спросил: "‡а что
выпьем?"  Љто-то и  предложил:  за  упокой,  мол,  души  товарища  Љосыгина.
Џрозвучало солидно и к месту, длЯ выпивки ведь повод важен.
     Љогда  все потЯнулись  к  стаканам,  ђушан из-за какого-то  внутреннего
протеста, внешне похожего на упрЯмство, хоть и чертовски устал в тот  день и
быстрее хотел домой, в постель, вдруг огорошил коллег, отрезав:
     -- џ за него пить не буду.
     „лЯ тех, кто уже поднес водку к  губам, это прозвучало  так неожиданно,
что один  едва  не выронил  стакан. ’огда еще  дискуссии не  переместились с
кухонь на люди и выпить за здоровье руководителЯ страны столь демонстративно
не  отказывались.  ‚се  с удивлением, разом оживившись, стали  допытыватьсЯ,
почему, мол, такой демарш.
     --  Ђ  почему  Я  должен пить  за  него,  за  ЂлексеЯ  Ќиколаевича?  --
запальчиво, с вызовом спросил ђушан.  -- Ћн у власти был почти сорок лет,  и
почти  сорок лет курировал легкую промышленность,  десЯтки лет был министром
отрасли. € что сделал за это времЯ длЯ народа? —то можно купить, что надеть,
чем похвалитьсЯ?  ђусскими  дубленками или русскими сапогами, поступающими к
нам из ”ранции?..
     ‘ейчас, вспоминаЯ тот  давний эпизод, ђушан  усмехнулсЯ  про себЯ: ведь
тогда,  десЯть  лет  назад, в  сравнении  с  нынешним  положением,  магазины
ломились от товаров...
     Љак тут  прорвало уставшую прорабскую братию! Љаждый вспоминал о своем,
и не нашлось ни одного сторонника выпить за  помин души главы правительства.
Ђ ведь, честно говорЯ, Ђлексей Ќиколаевич был не самым плохим  человеком и в
правительстве, и в политбюро, и ђушан, как и все остальные, знал это. Ќо длЯ
того,  чтобы  выпили за помин души,  оказываетсЯ, этого мало. Џоймут  ли это
нынешние правители,  пришедшие на смену тем, кому народ шлет  одни проклЯтиЯ
за разорение великой страны?
     ЏрипоминаЯ ту давнюю поездку в Њартук, когда он уже больше не застал на
месте  старинного вокзала  в Ђктюбинске, „асаев  пришел  к  мысли,  опЯть же
свЯзанной со  злополучным  михайловским углем: как  странно устроен человек,
что  и  через  десЯтки  лет  его  волнуют давние событиЯ и все, что  с  ними
свЯзано;  лишний раз подтверждаетсЯ, что  в  мире все взаимозависимо, -- как
сказал один поэт:  если кто-то на одном краю земли  бросил камень в воду, на
другом это отзоветсЯ наводнением.
     ’огда, одиннадцатилетним мальчишкой, он возвращалсЯ домой без углЯ, без
санок, волоча  ушибленную  ногу  и  со слезами  на  глазах, и никак  не  мог
предполагать, что в тот день, еще за четыре года  до его поЯвлениЯ в городе,
в  доме, где росла девочка,  обожавшаЯ голубые  банты, и которую  он полюбил
потом  с  первого  взглЯда, впервые  прозвучало если не его  имЯ,  то возник
разговор о нем, о трагедии на станции Њартук. Ќо тогда ни девочка ’амара, ни
ее родители никак не свЯзывали эту историю с собой, хотЯ через четыре года и
на всю дальнейшую жизнь какие-то нити протЯнутсЯ от ђушана к этой семье.
     ‘ейчас он уже сомневалсЯ,  что именно так оно  и было. Џотому  что отец
’амары, ‚асилий Џетрович,  работал машинистом,  и не  исключено,  что он мог
быть  на одном  из тех двух паровозов в тот роковой день, а если нет, то все
равно не мог не рассказать об этом случае в семье: такие трагедии происходЯт
не  каждый  день.  €  конечно,  позже,  доставаЯ из почтового  Ящика письма,
адресованные  дочери, или снимаЯ телефонную трубку, он никогда не думал, что
это тот самый мальчик из Њартука, о котором он некогда рассказывал дома.
     ‚от как тесно все переплелось в жизни, и эта мысль пришла к нему только
сейчас, когда ‚асилиЯ Џетровича уже давно нет в живых, и та девочка в пышных
голубых бантах, которую он некогда встретил у  "†елезки"  с нотной папкой на
длинных шелковых  шнурах, уже  пожилаЯ женщина, и врЯд  ли она  когда-нибудь
догадывалась,  что  про  человека, любившего ее всю  жизнь, она услышала еще
задолго до того, как они  повстречались, хотЯ они познакомились в счастливом
возрасте: ей было четырнадцать, а ему пЯтнадцать лет. „алекое, безвозвратное
времЯ...   Ћн  тогда   пошел   вслед  за  ней   мимо   сказочного   вокзала,
свежевыбеленного,   свежевыкрашенного,   сиЯющего   свежевымытыми   ко   „ню
железнодорожника  окнами,  и очень  удивилсЯ,  что она тоже  живет  в районе
"Њосквы", на  улице 1905  года, в доме номер 34,  --  памЯть сохранила и эту
подробность...
     Ћттолкнувшись от воспоминаний о железнодорожной столовой,  где поездные
бригады обедали на целых пЯть рублей, он  припомнил и  другую историю -- и к
ней он тоже оказалсЯ невольно причастным.
     “же будучи парнем, его дальний родственник Њелис, с которым они держали
"ишык-бау" на свадьбе у ‘афии-апай и чей  след потом затерЯлсЯ в ‹енинграде,
носил  цигейковый  полушубок,  или,  как  сказали  бы  сейчас,  дубленку  из
натуральной  овчины. Ќа  рослом,  стройном Њелисе,  на  спор  гнувшем  двумЯ
пальцами медный  пЯтак,  она  смотрелась замечательно. ‚ ту пору ватники уже
повсеместно вытеснились бобриковыми  полупальто с удобным меховым воротником
и  высокими,  на  уровне  груди,   косыми  карманами,  что  очень  нравилось
подросткам. Ќа  этом  фоне единственнаЯ  дубленка местного  щеголЯ  ‚алиева,
конечно, бросалась в глаза, и о ней судачили все,  кому не лень.  ђушан даже
однажды слышал,  сколько она стоит --  450 рублей,  за эти деньги можно было
приобрести два бобриковых пальто.
     ’ак случилось, что,  став инженером,  ђушан участвовал в  реконструкции
камвольно-суконного комбината  "под химию" -- под синтетические ткани,  или,
как  говорили  кратко, под лавсан. ’е шестидесЯтые годы  прошли  под  знаком
"большой   химии":  каких  только  благ  не  обещали   народу,   как  только
волшебница-химиЯ  войдет в наш быт. ѓлавное, что все будет едва ли не даром,
рупь -- воз, химиЯ все-таки, значит -- из воздуха, из дыма, из газа, то есть
из ничего.
     Љак дружно в те годы  шельмовали в прессе натуральные ткани -- габардин
и коверкот, бостон  и диагональ, шевиот и  драп, бархат  и даже ситец!  Ћни,
оказываетсЯ, и дороги, и непрактичны, и пыль вбирают чрезмерно, и при стирке
садЯтсЯ,  и  не  модны  --  не соответствуют времени  и современному  образу
советского человека, естественно, самого передового и прогрессивного в мире.
‚ общем, надо вывести все это под корень, и чем раньше, тем лучше.
     ‚от  такой  комбинат  ђушан с коллегами крушил в городе  ”рунзе, бывшем
Џешпеке, нынешнем Ѓишкеке, в Љиргизии,  где  шерсти в ту пору было немерЯно,
действительно, рупь -- воз, ведь миллионы овец гулЯли на горных пастбищах.
     ЏомнитсЯ,  в  обеденный  перерыв какой-то  старик-текстильщик с  обидой
говорил  ђушану:  "Ћпомнитесь,  что  вы  делаете?  ‹учше  материи, созданной
природой, никогда не было  и не  будет.  …сли уж  государству  некуда деньги
девать, пусть вложит их в овцу -- чудо природы".
     Ђ  ђушан   с   коллегами  отбивалсЯ   от  старика,  потрЯсаЯ  газетными
выкладками.
     Џервый советский лавсан  стоил дешевле шерстЯного габардина на десЯтку,
но через  два  года  сравнЯлсЯ  в  цене,  а сейчас,  когда  практически  нет
отечественных шерстЯных  тканей, пропал  и лавсан,  а ведь  обещали  сколько
хочешь, да по смешной цене.
     ‚  последнюю  зиму  ђушан  как-то случайно  зашел в  магазин  и  увидел
огромную очередь. ’олпа,  едва ли  не  в драке,  расхватывала  искусственные
меховые пальто. ‚от тогда он и припомнил, что похожее  пальто было  у Њелиса
тридцать лет назад, только там-то был  настоЯщий  мех,  а от этого за версту
шибало  химией. Ћн машинально поинтересовалсЯ  у одного счастливчика, тут же
напЯлившего  бесформенное оранжевое приобретение, о  цене  покупки.  ’от  на
радостЯх  великодушно оторвал и вручил ему ценник,  и вновь,  как и тридцать
лет назад,  всплыла  та же цифра -- 450. ’олько новыми. ‚от тебе и  рупь  --
воз!
     Ћстались без габардина,  без шерсти, без бостона,  без хлопка  и  кожи,
загубили миллиарды,  загадили  химией природу... „а,  прав  оказалсЯ  старый
текстильщик из ”рунзе -- в овцу надо  было вкладывать деньги, в овцу, а не в
химию.
     …сли бы сегоднЯ  кто-нибудь взЯлсЯ проанализировать все крупные проекты
страны за 70 лет  --  от коллективизации  до  продовольственной программы  и
компьютеризации школ, -- мы  бы ужаснулись своей бестолковости и дремучести,
и не исключено, что с высоты нынешнего опыта,  включаЯ и  мировой, многие из
тех проектов показались бы настоЯщей диверсией.
     ‘реди  решений и  постановлений, которые  долго,  вплоть до  последнего
времени, принимались  населением всерьез, были  и временного характера,  они
так  всегда и начинались: "‚ свЯзи с тем-то и тем-то временно повышаетсЯ..."
-- и так далее. Ќо  ничто не  оказываетсЯ более вечным, чем временное.  Ћдин
такой  правительственный  указ  ђушану  запомнилсЯ  надолго,   он  и  сейчас
вспоминает об этом случае со стыдом.
     ‚ 1961 году, ранней  весной, он стоЯл на перроне станции ќкибастуз, где
еще совсем недавно  находилсЯ  в  тюрьме  Ђлександр  €саевич  ‘олженицын,  а
директором  местной  ’ќ–  был  сам Њаленков,  которого  он  видел  потом, на
первомайские праздники, во главе колонны энергетиков.
     ђушан дожидалсЯ поезда  из  Џавлодара,  и в  это времЯ  по  вокзальному
репродуктору  передали   тот   самый  указ:  "‚  свЯзи  с   неблагоприЯтными
обстоЯтельствами с  первого  апрелЯ временно повышаетсЯ  цена  на  сливочное
масло, до трех рублей пЯтидесЯти копеек за килограмм".
     ђЯдом  с ним стоЯла группа людей,  тоже, видимо, ожидавших опаздывающий
поезд. Љак они  зло,  с неодобрением воспринЯли правительственное сообщение!
Ћсобенно неистовствовала полнаЯ, в теплом пуховом платке, женщина, уверЯвшаЯ
остальных, что "временно" означает "на всю жизнь".
     ђушан в пору  молодости принадлежал  к тому несметному большинству, кто
безоговорочно  верил в  официальную  пропаганду, в любое печатное  слово,  и
потому счел своим гражданским долгом подойти к  злобствующей, на его взглЯд,
группе  обывателей  и высказать  свое мнение,  разъЯснить,  как  комсомолец,
правительственное  решение.  Ћн  бесцеремонно подошел  к  людЯм и  жестко, с
сарказмом заЯвил:
     -- ‚ы, товарищи, наверное, прослушали  одно важное  слово.  "‚ременно"!
Џонимаете --  вре-мен-но...  ЉончатсЯ  временные  трудности, и масло  станет
дешевле  прежнего.  џ  лично  в  этом  не  сомневаюсь,  --  и, гордый  своим
поступком, отошел от них подальше.
     ќту  сцену  ему никак  не  удаетсЯ забыть -- в последние годы  замучили
постоЯнные перебои не только с  маслом, и он мысленно всегда просит прощениЯ
у тех  людей,  которых  он  посчитал зажравшимисЯ обывателЯми.  Љак  молод и
наивен он был! € разве он один?
     ќкибастуз,   Њаленков,   ‘олженицын...   Ћпальный   вождь  и   опальный
писатель... Љак все переплелось на нашей  грешной земле. Љак ни крути -- все
они,  включаЯ  и  ђушана,  уезжали с этого  крошечного  перрона,  из города,
известного в  ту пору  суровыми тюрьмами  и  первым  в  стране рудником, где
разработки велись открытым  способом. ‘ейчас, когда книги ‘олженицына широко
издаютсЯ на родине, „асаев с особым волнением берет каждую из них в руки:  а
как же -- с одного перрона когда-то отъезжали...
     ‘  ‘олженицыным  ђушан ощущает близость  еще  и  потому,  что, говорЯт,
"ђаковый корпус" тот написал в  ташкентской больнице, или в  ’ашкенте пришел
ему замысел романа, когда поставили ему страшный диагноз...
        XIII
     ‘удьба человека  складываетсЯ  из потерь  и обретений. €ногда того  или
иного бывает  чуть  больше или  чуть меньше, и  по этому  соотношению жизнь,
наверное,  принЯто  считать  счастливой   или   несчастливой,  удачной   или
неудачной. ‚ любом случае она  -- бездонный  кладезь,  где  в итоге  хватает
всего,  если,  конечно, не  сойдешь с дистанции раньше времени и дотЯнешь до
финиша и поЯвитсЯ желание на старости лет  окинуть взглЯдом прошлое спокойно
и  беспристрастно, потому что эта жизнь  как бы твоЯ  и уже не твоЯ, и лучше
тебЯ  это  никто  не  сделает,  даже  самый  талантливый писатель. Ќаверное,
поэтому ђушану хотелось бы оставить  записи и о  себе, ведь без них не будет
полной картины времени, как и без  каждого из нас, и, может  быть,  какие-то
вехи его  пути, симпатии и пристрастиЯ помогут понЯть,  почему  он  так  или
иначе воспринимал  событиЯ, судьбы, потери, с которыми  довелось столкнутьсЯ
на огромном пространстве от  мыса ђока на высоком  берегу Ђтлантики до порта
Ќаходка на ’ихом океане.
     „а и  что такое потери? —аще  всего под потерЯми мы подразумеваем нечто
физическое,  материальное,  а  ведь они бывают  разные,  самые  неожиданные,
невероЯтные, иных потерь мы даже не ощущаем до определенного времени.
     Ћдна  такаЯ случилась с ним  довольно  рано, в  том возрасте,  когда  к
потерЯм человек  еще  не готов  и врЯд ли обращает на это  внимание.  ’еперь
ђушан часто возвращаетсЯ к  тому времени, потому что тогда  не  придал этому
значениЯ и только сейчас осознал глубину давней утраты. € то хорошо, ведь не
зрЯ говорЯт: лучше поздно, чем никогда...
     Ћн  снова возвращаетсЯ  в  Њартук, на несколько пЯтилеток назад.  ’акаЯ
форма  отсчета жизни  была принЯта  только у нас в стране,  она помогает ему
острее  почувствовать  ушедшее,  как в  песок,  времЯ. Ћн  снова  вспоминает
девочку, написавшую в школьном сочинении на вольную тему "Љем хочешь быть?",
что мечтает стать балериной.
     ‘егоднЯ  никому эта мечта не показалась  бы странной,  тем  более, если
ныне в подобных  сочинениЯх  иные  дерзкие школьницы пишут,  что хотЯт стать
валютными  проститутками. Ќо тогда... Ћ, тогда  мартукские обыватели  крепко
вцепились грЯзными руками в хрустальную мечту  простодушной девчонки и потом
долго  еще  насмехались  над  ее  надеждой,  улюлюкаЯ  при  каждой  неудаче:
"балерина". ’ем более, что наша  жизнь, куда ни кинь, редко состоит из одних
успехов.
     Њожет  быть, ‚алЯ и  сама  знала, что  у  нее нет никаких  шансов стать
балериной, ведь этому искусству учатсЯ сызмальства,  в  специальных школах и
студиЯх. Љонечно же, ничего подобного не было  в пыльном Њартуке, и, судЯ по
всему, врЯд  ли поЯвитсЯ в обозримом  будущем. Ќаверное,  это была  даже  не
надежда, а так, легкаЯ и хрупкаЯ  мечта, изЯщный минутный каприз  девочки, у
которой взрослые однажды решили выведать самое сокровенное.
     ‚ыведали... и разнесли по поселку на всеобщее посмешище...
     ќто у  нее однажды с  горечью  вырвалось:  "Ѓоже,  нам  уже по двадцать
восемь  лет!" Ќеизвестно,  от  какого  критического  возраста  она  мысленно
отталкивалась, -- но эта цифра в ее устах прозвучала почти трагически. ђушан
тоже давно имел точку  отсчета возмужаниЯ, взрослениЯ -- правда, поменьше, в
двадцать пЯть, -- но оба они уже в полной мене ощущали свой возраст.
     Ќаверное, если бы одноклассников ђушана кто-нибудь стал расспрашивать о
нем  (хотЯ по какому поводу -- не кинозвезда, не генерал, а рЯдовой прораб),
они рЯдом с его именем  непременно упомЯнули бы и ‚алю „омарову, "балерину",
к которой он в свое времЯ был неравнодушен.
     Ќо  если бы о первой  любви  спросили его самого,  он,  не задумываЯсь,
назвал бы другую -- девочку с нотной папкой в руках, что  жила на улице 1905
года.  •отЯ,  конечно,  что-то,  не  поддающеесЯ  однозначному  определению,
свЯзывало его  и с  ‚алей  --  уж она-то  знала,  чувствовала,  что нравитсЯ
черноглазому мальчику с ’атарки, даже  тогда, когда они  еще не заговаривали
между собой. Ђ  он искал  ее глазами на воскресных дневных  сеансах в летнем
кинотеатре, и радовалсЯ, когда  удостаивалсЯ ее взглЯда  или улыбки. Ђ какое
он  ощущал  волнение, когда находилсЯ  возле  нее,  или  случайно касалсЯ ее
платьЯ,  пальто,  руки! ’еперь только с улыбкой, грустной и печальной, можно
вспомнить  все  их невинные отношениЯ: как болтали обо  всем и ни о чем, как
смеЯлись вместе,  когда  им  было  весело,  как несколько  раз  катал ее  на
велосипеде...
     Љазалось  бы,  что в этом особенного?  „а в том-то  и дело,  что  не со
всЯким  катались  девчонки в  то времЯ. Љонечно,  нынешним подросткам  такие
отношениЯ  кажутсЯ пыльной архаикой, как и запись в девичьем альбоме: "“мри,
но не дай поцелуЯ без любви!" ‚прочем, о поцелуЯх они в те годы и не думали.
‘амым интересным, волнующим в ту отроческую пору было случайно встретитьсЯ в
библиотеке, в магазине или вынырнуть откуда-нибудь из-за угла на велосипеде,
помочь ей поднести ведро от колодца или попастьсЯ навстречу, опЯть же как бы
случайно, когда она шла в школу...
     Ћн познакомилсЯ  с  ‚алей  летом,  у  кинотеатра, после  возвращениЯ из
пионерского  лагерЯ.  Џоказывали очередную  серию  "’арзана"  c  легендарным
„жоном ‚ейсмюллером, и у билетных  касс творилось невообразимое, а он пришел
с компанией, и среди  них  был  чеченец, тот самый сорвиголова ‘ултан. ђушан
сразу  приметил  недалеко  от  кассы  девочку с  туго  заплетенной  косой  и
кокетливым белым  бантом, то и дело  выскакивавшим при  движении у нее из-за
спины.  Џо глазам было видно,  что  она  отчаЯлась попасть на этот  сеанс. €
тогда ђушан, неожиданно длЯ себЯ, подошел к  ней и, волнуЯсь, спросил: "’ебе
сколько билетов?"
     Ћна от радости вспыхнула и сказала: "Ћдин, на  любой рЯд", -- и разжала
ладошку,  где влажно поблескивала  серебрЯнаЯ  монетка. ’акой  она  у него и
осталась в  памЯти  -- радостнаЯ, протЯгивающаЯ  к  нему  ладошку, где лежал
двугривенник.
     ‚озможно, у  него что-нибудь и  сложилось бы с  ‚алей, не встреть он  в
первую же свою техникумовскую осень девочку в голубых бантах. …сли и вправду
существует тот всесильный Ђмур со стрелами, то он сразу попал ему в сердце.
     Џоскольку  они  с ‚алей  росли  друг  у  друга  на  глазах, то  детскаЯ
симпатиЯ,  зародившаЯсЯ  у летнего кинотеатра,  все-таки существовала  между
ними.  •отЯ ‚алЯ,  девочка  красиваЯ,  своенравнаЯ, верившаЯ в  свою  особую
звезду, врЯд ли кого из местных ребЯт считала достойной  себЯ,  --  она была
уверена, что за пределами Њартука ее непременно ждет прекрасный принц.
     ‚прочем, вспоминаЯ и других поселковых красавиц, спешивших вырватьсЯ из
отчего гнезда, он убеждалсЯ, что и  они  думали о том же. Њного  позже,  при
встрече, ‚алЯ  сама признаетсЯ ему  в этом. Љ той поре она успела  закончить
институт в Љуйбышеве, побывать  замужем, кажетсЯ,  дважды, и вновь вернутьсЯ
под родительское крыло, чтобы перевести дух.
     ђушан к  тому времени тоже закончил  институт,  и даже однажды чуть  не
женилсЯ,  но свадьба  расстроилась не  по  его вине.  Ќад ним  словно  витал
какой-то рок --  все  девушки, в  которых он  влюблЯлсЯ, непременно  жаждали
бурной  страсти,  высокой неземной любви  и пребывали в  ожидании не  только
необыкновенного  принца и такой любви, но  и особой  жизни:  романтической и
возвышенной,   героической  и  беззаботной  одновременно.  ЏонЯтно,  что  на
сказочного принца он не тЯнул,  и такую жизнь -- "беззаботную и героическую"
одновременно --  не только не  мог им дать, но даже и представлениЯ о ней не
имел. Ћднако странно,  что,  обжигаЯсь, он  каждый следующий раз влюблЯлсЯ в
точно такую же, да и они, его  любимые, видно, что-то находили в  нем, если,
не спеша свЯзывать с ним узы навсегда, все же не желали и отпускать его.
     ‘егоднЯ, на  склоне лет, оставшись один, он,  на чей-то  взглЯд, скорее
всего казалсЯ  неудачником,  но врЯд ли  сам ђушан  считал  себЯ  таковым  и
никогда бы не променЯл того, что выпало ему, на спокойную, размеренную жизнь
с хорошей хозЯйкой под боком.
     Ћн заехал тогда в Њартук по пути, всего на несколько дней,  возвращаЯсь
из  командировки  по  своим  строительным делам. „ома он  принЯлсЯ  обрезать
засохшие ветки на могучих карагачах и тополЯх, некогда посаженных им самим в
пору  великого  сталинского  плана  озеленениЯ, когда к  нему  на велосипеде
подъехала  бойкаЯ девочка, из  тех, кого зовут  ныне тинэйджерами,  а  иные,
начитавшись  Ќабокова,  --  нимфетками,  и,   поздоровавшись,  передала  ему
записку.
     ђушан  недоуменно взЯл листок  в клетку из школьной тетрадки,  и, сразу
узнав почерк, прочитал:
     "ђушан,  милый! ‚чера  была  обрадована известием,  что ты объЯвилсЯ  в
наших краЯх. •орошо бы нам встретитьсЯ, поговорить, вспомнить общих  друзей,
а  кое-кого даже помЯнуть, как, например, ‚олодю Љолосова и ’олика —ипигина.
‚спомнить, как молоды, наивны и счастливы  мы были  в  нашем отрочестве и не
понимали этого, как  прекрасно было прийти в школу  на  вечер или на танцы в
парк, куда все мы тайком рано начали бегать, повернуть голову и  обЯзательно
встретить твой ласковый влюбленный взглЯд.
     "Њой  верный ђушан", -- как часто всуе Я повторЯла твое имЯ, и  как мне
завидовали подружки. ‘транно, нас ничто  не свЯзывает, ни один поцелуй, но Я
почему-то всегда  считала  тебЯ  своим,  думала, что  имею  на тебЯ какие-то
права, была уверена, что ты пойдешь за мной в огонь и  в воду. Ћшиблась. Љак
вообще много ошибалась и обжигалась в жизни.
     Ќо тем не менее тебЯ из судьбы не выкинешь...  Џриходи сегоднЯ попозже,
к одиннадцати, когда на тебЯ вволю наглЯдитсЯ твоЯ обширнаЯ татарскаЯ роднЯ.
‚алЯ".
     „евочка не отъезжала, пока он не дочитал записку -- навернЯка она в нее
сунула  свой  любопытный  нос,  и сейчас, не  скрываЯ  интереса,  пристально
разглЯдывала того, кто некогда, оказываетсЯ, нравилсЯ тете ‚але.
     ‚идЯ, что ђушан задумалсЯ и забыл о ней, она настойчиво спросила:
     -- Џридете?
     ђушан, очнувшись от нахлынувших давних видений, рассеЯнно ответил:
     -- Џриду...
     “дивительные  вечера  у  них  в  Њартуке: летними  днЯми  жара за сорок
градусов, временами откуда-то налетают знойные ветры, а вот с заходом солнца
происходит волшебство --  наступает неожиданнаЯ прохлада,  свежеет воздух, а
чуть позже на высоком иссинЯ-черном ночном  небе вспыхивают мириады Ярчайших
звезд.   ’акую   резкую  перемену  погоды   замечают  даже  самые  черствые,
равнодушные ко всему люди, у кого-то, бывает, вырветсЯ порой:  ну и вечера у
нас, заглЯденье!
     ‚есь день тогда  дул из степи несносный суховей, нещадно палило солнце,
казалось,   выжигавшее  из  людей  все   желаниЯ,  а  с   заходом  огромного
огненно-красного  светила за бахчи все  изменилось, как  по  мановению  руки
кудесника, даже побрызгал с полчаса теплый дождик,  избавив хозЯев  огородов
от вечернего полива.
     ‚алю ђушан в последний раз видел давно, лет семь или восемь назад,  еще
студенткой, когда она приезжала домой на каникулы, а  он уже в свой трудовой
отпуск. ‚стретил, конечно, на танцах, но толком  поговорить не удалось -- ее
приглашали  наперебой.  ѓород  уже успел  наложить  на  нее свой  отпечаток:
подстрижена  и  одета она  была  по  последней  моде,  выделЯлась и  броским
макиЯжем,  и  что-то  новое, Явно вызывающее,  поЯвилось и в поведении,  и в
манерах.  ’а  раскованность,  с  которой она  держалась с  молодыми  людьми,
свободно, не таЯсь, курила вместе с ними между танцами, несколько шокировала
ђушана,  хотЯ многим  как  раз  это  и  нравилось,  --  он за спиной  слышал
одобрительное:  "‚о  дает!"  ‚ременами  казалось, что она  слишком  много  и
слишком громко смеетсЯ,  привлекаЯ и без того достаточное внимание. Ќо вслух
ђушан не посмел сказать, что она ведет себЯ вульгарно, вызывающе-пошло, хотЯ
эти  слова весь вечер так  и вертелись на Языке. ЃоЯлсЯ, что  друзьЯ  его не
поймут,  подумают: это он с досады, что упустил  свою  Ѓалерину. Ћн понимал,
что  между  раскованной  манерой  поведениЯ  и  вульгарностью,  граничащей с
пошлостью, есть тонкаЯ грань, которую, кажетсЯ, не замечала сама  ‚алентина,
не говорЯ уже  о сельских ухажерах и  подружках, видевших в ней некий эталон
современного поведениЯ. Ќо это было тогда, с тех пор прошли годы...
     "ЉакаЯ она теперь,  чему научила ее жизнь?" -- размышлЯл  он весь день,
но девочка с туго заплетенной  косой, с пышным капроновым  бантом, в смуглой
руке которой влажно поблескивала орлом серебрЯнаЯ  монетка, заслонЯлась той,
запомнившейсЯ  в  последний раз  крашеной блондинкой  в невероЯтно  короткой
мини-юбке, с сигаретой в небрежно отставленной руке.
     —естно   говорЯ,   возвращаЯсь  домой   на  несколько   оставшихсЯ   от
командировки дней, он ни разу не вспомнил  о ‚алентине, да и сейчас, получив
записку, не  строил никаких планов. Џо существу, он решил пойти на  встречу,
чтобы выЯснить, что  он значил длЯ нее в пору юности, почему у них ничего не
сложилось, хотЯ там, в прошлом, судЯ по ее записке, они остались вместе, как
сиамские близнецы.
     Љонечно, и в нем к тому времени произошли перемены, горожанином он стал
рано, когда так жадно  впитывают все новое. ЋсознаваЯ свою провинциальность,
он  научилсЯ видеть себЯ со стороны, это помогло избавитьсЯ от многих дурных
привычек. Ќо  всем  лучшим в себе он обЯзан  тем  девушкам,  в  которых  был
влюблен, -- от  них всегда исходил Ясный и чистый свет. € хотЯ они пребывали
в каком-то ирреальном, возвышенном мире, до конца непонЯтном ему, он никогда
ни одну из них не мог представить ни  с сигаретой в небрежно откинутой руке,
ни громко смеющейсЯ в компании, ни  с вызывающе Ярким макиЯжем и в мини-юбке
до последнего предела...
     ’еперь  же, когда прошлое так естественно наслаиваетсЯ  на сегоднЯшнее,
особенно в его  воспоминаниЯх, когда длЯ него уже нет тайн в  былом и жизнь,
считай, прожита,  он знает, что  не ошибсЯ в своих возлюбленных --  все  они
прожили достойную жизнь.
     ‚  тот вечер  на  тихой улочке у элеватора, в  доме, некогда обсаженном
тоненькими серебристыми тополЯми, а ныне затерЯвшемсЯ в частоколе неохватных
стволов,  встретились  два  человека, по  существу, мало  что знающие друг о
друге, хотЯ им казалось, конечно, иначе...
     •IV
     Ќа  ‘оветскую  он пришел чуть раньше назначенного времени: ему хотелось
пройтись по  ней  до  конца,  до самого  кирпичного  завода,  где  жила ќмма
Ѓобликова и  где однажды  отмечали 7 ноЯбрЯ, куда ђушана с близкими друзьЯми
не пригласили, и они в тот  вечер  долго  крутились возле  этого дома, желаЯ
чем-нибудь досадить счастливчикам за глухим  забором. Ѓлаго, что-то удержало
их  от  этой  позорной затеи.  „альше  ему хотелось дойти до  усадьбы  ѓенки
‹ымарЯ,  где они,  спустЯ два месЯца, отмечали Ќовый  год,  и все девушки до
одной, кроме ќммы, которую они посчитали предательницей,  вернулись к  ним в
компанию...

     Ћ, то был особый  Ќовый год!  ‚алентина  в  тот год заканчивала десЯтый
класс, а  ђушан  приехал в Њартук со своими друзьЯми ђобертом  и ђафаилом из
города,  и  они прЯмо  с поезда направились в  школу на новогодний бал, а уж
оттуда шумной оравой пришли сюда, на окраину Њартука.
     Џрисутствие  двух  городских  парней  в компании  придало вечеру особую
остроту,  и  как хороши,  как неузнаваемы были девушки,  заранее  знавшие  о
гостЯх. ‚озможно, поэтому ‘ане ‚уккерту, "распорЯдителю бала", тогда удалось
усадить за один  стол  многих соперничающих между собой девчонок. Ђ под утро
ђоберт пошел  провожать  домой зеленоглазую  ’омочку ‘олохо,  и  его обратно
доставил...  милиционер. Ћказалось, парень заблудилсЯ и  зашел в райотдел --
уверенно и привычно, его отец в ту пору был областным прокурором.
     ’огда в первый и последний  раз в жизни ђушан  пил красное "–имлЯнское"
шампанское. Ћ, как оно  дивно смотрелось на свету  в  высоком бокале! ’олько
из-за этого красного шампанского стоило вспомнить тот далекий Ќовый год,  но
еще  одна  деталь  навсегда  ушедшего  времени,  как  и   редкое  по   цвету
"–имлЯнское", врезалась в памЯть: было там и обыкновенное шампанское,  но...
в бутылках пол-литрового разлива. "ампанское на двоих" -- так  окрестил его
сразу острый на Язык ‚уккерт, потому что  кое-кто, прихватив бутылку, спешил
уединитьсЯ в соседней комнате...
     ‚ыйдЯ на  слабо освещенную  ‘оветскую, ђушан немного растерЯлсЯ.  ѓусто
заросшие сиренью палисадники скрывали строениЯ, уже потонувшие в  темноте, и
он не совсем был уверен, в каком из трех домов напротив живет  ‚алентина, --
прежнего ориентира, колодца напротив  калитки „омаровых, не  было давно.  Ћн
решил следовать  по задуманному маршруту, а ближе  к  одиннадцати, наверное,
разберетсЯ,  в  какие ворота постучать. Ќо вдруг  в  одном  из  палисадников
раздалсЯ внЯтный перебор гитары, а  затем какой-то тихий, радостный возглас,
шорох  среди  давно  нестриженных  кустов сирени,  -- и  у калитки поЯвилась
стройнаЯ, в белом платье, девушка и издалека театральным шепотом спросила:
     -- ђушан, ты забыл, где Я живу?
     Ћн быстро пересек дорогу, перепрыгнул разлившуюсЯ  после дождЯ  лужицу,
и, очутившись рЯдом, пожал протЯнутую руку, удивительно прохладную и нежную.
     -- ‡дравствуй, ‚алЯ. Ќичего Я  не забыл, --  слукавил он, волнуЯсь,  --
пришел  чуть раньше и  хотел  пройтись до  усадьбы  ќммы  Ѓобликовой, где вы
однажды встречали октЯбрьские праздники без нас, ребЯт с ’атарки.
     -- Ђ  ты, оказываетсЯ,  злопамЯтный, -- усмехнулась ‚алЯ.  -- ‹учше  бы
вспомнил Ќовый год, что мы отмечали вместе, когда  твоего приЯтелЯ, ђоберта,
кажетсЯ, под утро доставил милиционер... Ђ  какое  мы тогда пили шампанское!
Љрасное "–имлЯнское"! Џомнишь? ‡наешь, мне никто не верит, что было такое...
-- она вдруг погрустнела.
     ‚от так, прЯмо у калитки, началсЯ вечер воспоминаний, игра в вопросы "Ђ
помнишь?.."
     --  —то  за  гитарист  прЯчетсЯ у  тебЯ в палисаднике? --  спросил  он,
вспомнив про музыкальный аккорд.
     -- џ давно играю на гитаре, со студенческих лет, -- ответила она. -- €,
говорЯт, неплохо. --  € вдруг,  после паузы,  добавила: --  ’ы ведь обо  мне
ничего не знаешь, мы же не виделись с тобой  целую вечность. „ай Я хоть тебЯ
разглЯжу,  --  и шаловливо  потащила его к  соседнему  дому,  где с высокого
фонарЯ струилсЯ скудный свет.
     Џока она крутила  его так и этак у покосившегосЯ  забора соседей, ђушан
сам не упускал возможности  рассмотреть повзрослевшую ‚алю. •вала Ђллаху, от
той,  запавшей  в  памЯть,  крашеной блондинки на танцплощадке не осталось и
следа.  ’еперь  она выглЯдела  натурально: волосы  без всЯкой  завивки  были
гладко стЯнуты на затылке, отчего открывалсЯ  высокий, чистый лоб,  а умело,
неброско подведенные глаза казались от этого выразительнее, загадочнее. ќтот
эффект создавалсЯ еще одним  старым  приемом,  навернЯка почерпнутым из  тех
голливудских  фильмов  с ѓретой ѓарбо, Њэрилин Њонро, ќлизабет  ’ейлор,  что
видели они в детстве: ‚алентина вдруг, в самый неожиданный момент,  опускала
ресницы или отводила взглЯд и  потом как-то ловко поворачивала  свою изЯщную
головку, и глаза распахивались внезапно, как мерцающие звезды.
     ќтим  эпитетом -- "мерцающие звезды"  --  одарил ее на  танцах какой-то
практикант,  которых каждый  год в Њартуке хватало  по  любой части, хоть по
инженерной, хоть по лечебной, хоть по сельскохозЯйственной, а она тут же, не
выдержав,  похвалилась тогда  ђушану: "Џравда,  у менЯ глаза, как  мерцающие
звезды?"
     ’еперь  этот  прием  очарованиЯ, видимо,  вошел  у нее  в  привычку, он
исполнЯлсЯ мгновенно, профессионально, когда поЯвлЯлсЯ объект, заслуживающий
вниманиЯ, -- это как дриблинг классного форварда с  мЯчом  перед защитником.
‚от и сейчас она несколько раз одарила его мерцающими лучами своих глаз.
     ‚олосы, стЯнутые на затылке, прикрывал темный муаровый бант в блестках,
очень  похожий на крупную Яркую тропическую бабочку. ‚от он-то и придавал ей
особое изЯщество и скрадывал  возраст  -- врЯд  ли кто  мог сказать, что эта
ладнаЯ, по-спортивному стройнаЯ девушка, была замужем, и, кажетсЯ, дважды.
     --  †аль, что  Я  недооценила  тебЯ  в  юности, --  вздохнула  ‚алЯ. --
‚ыглЯдишь ты прекрасно: мужчина в цвете  лет, поправилсЯ, окреп.  Ђ  мне  ты
чаще  всего  вспоминаешьсЯ  заморышем  на  стареньком велосипеде.  ’ы всегда
поЯвлЯлсЯ так неожиданно и часто... Ђ потом пропал на  всю жизнь... -- такие
резкие переходы всегда были  в  ее характере, взрывчатом, импульсивном. -- €
прикинут ты прилично, по-столичному...
     ђушану  резануло  слух это блатное "прикинут"  -- девушка  с улицы 1905
года никогда бы так не выразилась.
     -- Њало кому из поселковых удаетсЯ стать горожанином по духу,  по сути,
-- продолжала она, бесцеремонно рассматриваЯ его, словно пытаЯсь заглЯнуть в
душу. -- ’ебе,  кажетсЯ, удалось.  ’ы помнишь  ‘лавку Ђфанасьева? Ќу,  того,
которого  вы  пригласили  на  Ќовый   год,   чтобы  он  менЯл  пластинки  на
проигрывателе во времЯ танцев, а он, оказываетсЯ, обожал "Љараван", и раз за
разом ставил только ќллингтона...
     -- „а,  помню, --  улыбнулсЯ  ђушан, действительно припомнив  и о таком
курьезе на вечере.
     -- ’ак вот,  ‘лавик, например, не стал горожанином и врЯд ли  когда  им
станет,  хотЯ  и живет, как  и ты,  в  столице,  в  Ђлма-Ђте. ‚идела Я его в
прошлом месЯце, приезжал к родителЯм, -- пузо уже  отрастил, плохо выбрит и,
кажетсЯ,  крепко  пьет.  Љостюм  на нем  какой-то  мосшвейпромовский,  висит
мешком...  Ђ   ты  по   фирме  одет,  французской  парфюмерией  благоухаешь,
джентльмен, одним словом...
     ‡акончив  осмотр, она взЯла его  под руку и вдруг, опЯть же неожиданно,
выпалила: -- ’ак и быть, свожу тебЯ  к бобличихинскому  дому, может, и  сама
хозЯйка  случайно  попадетсЯ  на  улице,  --  они  рано  не  ложатсЯ.  Џусть
позавидуют, увидев менЯ с тобой.
     -- —ему же завидовать? -- спросил недоуменно ђушан.
     -- Ђ  тому, что мы  с тобой такие  молодые и элегантные, а ќммочка, мой
дорогой, уже перебралас