я высота над уровнем моря - 440 метров. Климат типичный умеренный, среднегодовая температура воздуха - от 8 до 12 градусов, среднегодовое количество осадков - 1120 миллиметров. - Штирлиц, - Борман наклонился к уху разведчика. - На хрена нам это все нужно? - Ну ты спросил! Да для того, чтобы нас подковать, чтоб мы в лепешку расшиблись, выполняя для них секретное задание! - Вот оно что! Это новые подходы, - покачал головой Борман и спросил, - Сколько, сколько миллиметров? Пак отвечал на все вопросы Бормана, начиная уже недоумевать, насколько же эти русские могут быть такими тупыми. - Пхеньян - столица Корейской Народно-Демократической Республики. Пхеньян находится на равнине, лежащей в устье реки Тэдон. Само название города означает "широкая земля". - Широка страна моя родная! - глумливо пропел Борман. - Верно подмечено, - подхватил Пак. - Великий вождь Президент Ким Ир Сен указывал: "Пхеньян - сердце корейского народа, столица социалистической Родины, очаг нашей революции". А вот и первый объект, с которого наши советские друзья начнут знакомство с сердцем корейского народа! Машина остановилась, Пак вышел. - Я бы предпочел начать знакомство с ресторана, - хмуро бросил Штирлиц Петрову. - Товарищ Штирлиц, не осложняйте международные отношения, - сказал Петров. - Корейский народ очень гордится своими памятниками, своим социализмом и своим Великим вождем. Кстати, не вздумайте назвать его просто Ким Ир Сеном. Надо говорить: Великий вождь Президент Ким Ир Сен. На самом деле, это уменьшительно-ласкательный титул. Полностью он звучит так: "Генеральный секретарь ЦК Трудовой партии Кореи и Президент КНДР, великий вождь и любимый руководитель, товарищ Ким Ир Сен". Штирлиц злобно посмотрел на лоснящееся лицо представителя посольства. Петров был одет в строгий черный костюм, на лацкане пиджака краснели два значка - один комсомольский, другой с портретом Ким Ир Сена в позолоченной рамке. Толстыми пальцами с коротко подстриженными ногтями Петров держал сигарету "Данхилл", которую время от времени подносил ко рту и делал легкую затяжку. У Штирлица так и чесались кулаки дать этому поганцу по раскормленной морде. Русский разведчик пересилил себя, вздохнул, понимая, что постарел, и вылез из "Чайки". Остальные последовали за ним. - Монументальный скульптурный ансамбль на холме Мансу! - гордо объявил Пак Хен Чхор. - Ансамбль песни и пляски, - шепотом съязвил неугомонный Борман. - В апреле 1972 года корейский народ воздвиг этот памятник с единодушным желанием и стремлением передать навеки бессмертные революционные заслуги Великого вождя Президента Ким Ир Сена и завершить из поколения в поколение начатое им великое революционное дело чучхе! Штирлиц взглянул на памятник. Великий вождь в длинном плаще стоял на постаменте, положив левую руку на задницу. Другая рука уверенно указывала народу путь вперед, в светлое будущее. Монумент живо напомнил разведчику родные памятники Ленину. Слева и справа от памятника Ким Ир Сену под гигантскими флагами был изображен корейский народ - с пулеметами, гранатами, ружьями. Суровые лица, казалось, говорили: "Смерть фашистским оккупантам!" Тут же стояли транспаранты с надписями по-корейски. - Пак, - спросил Штирлиц, - что тут написано? - Очень правильный вопрос! - вдохновился Пак. - Я вижу, вы начинаете проникаться нашими идеями! Слева написано "Да здравствует Полководец Ким Ир Сен!", а справа - "Выгоним янки и объединим Родину!". - А что, разве Корея оккупирована американцами? - поинтересовался Борман. - Почему их надо выгонять? - Конечно! Это Южная Корея! Там засели империалисты, они мешают объединить нашу многострадальную Родину, наши южные соотечественники от этого сильно страдают. Но мы не должны терять надежды. Вот что сказал по этому поводу наш любимый товарищ и дорогой руководитель Ким Ир Сен: "Все соотечественники на Севере и на Юге Кореи должны с уверенностью в скорейшем объединении Родины настойчивее вести священную патриотическую борьбу против империализма США, за спасение Родины и самостоятельное воссоединение страны!" - Это ты наизусть? - изумился Борман. - Конечно, - серьезно кивнул стриженной головой товарищ Пак. - Я знаю на память все речи и изречения нашего любимого вождя... - Да, корейцы - умный народ, - покачал головой Борман. - Но не все... - Я вообще-то хотел спросить, не написано ли где-нибудь, как пройти в туалет? - сказал Штирлиц. Петров подпрыгнул от возмущения и выронил сигарету, а Пак сначала сделал вид, что не понял по-русски. Штирлиц повторил свой вопрос снова, и, наконец, его отвезли к уютному подвальчику. Через пять минут Штирлиц выскочил из подвальчика с вытаращенными глазами. - Что с тобой? - спросил Борман. - Борман, ты мне не поверишь! - взахлеб ответил Штирлиц. - У них там, в туалете, стоит столик из слоновой кости, а на нем живые цветы и портрет какого-то корейца! - В туалете? - от изумления Борман широко открыл рот, напоминая больного, пришедшего к дантисту. - Что же тут удивительного? - вмешался дипломатичный Петров. - Это специальный столик для Великого и любимого вождя Президента Ким Ир Сена, вдруг он зайдет в этот туалет? Кстати, такие же столики стоят в автобусах и в метро, в любом из учреждений. Возле столика обычно ставят стул и места эти никем не занимаются. Великий вождь может в любой месте, куда бы он ни попал, присесть и отдохнуть, вдохнуть запах свежих цветов... - Потрясающе! - выдохнул Штирлиц. - Пойдемте, товарищи, в машину, - устало сказал кореец. Все пятеро снова сели в "Чайку" и поехали дальше осматривать исторические места, отражающие славный путь революционной борьбы, пройденный корейским народом под руководством Великого вождя Президента Ким Ир Сена. В музее революции Штирлица поразили шедевры корейской живописи - "Родной вождь, впереди линия фронта", "Лично взяв в руки пулемет", "Надо показать, на что способен кореец". Скульптура "Товарищ Верховный Главнокомандующий осматривает фронт" тоже была хороша. Борману, напротив, не нравилось ничего! Увидев замечательный плакат "Четвертуем американский империализм везде в мире", он с характерным для него похрюкиванием предложил империализм не четвертовать, а сразу же кастрировать! Раз десять Штирлиц порывался все бросить и сбежать, но бдительный Петров вежливо ловил его за руку и напоминал о ресторане, который их ждет после осмотра достопримечательностей. Впрочем, как бы ни был Петров бдителен, где ему было уследить за Штирлицем! Каждые десять минут русский разведчик отворачивался и прикладывался к фляге со старорусской водкой. Даже Борман этого не замечал, он продолжал веселиться от души. На Тэсонсанском кладбище революционеров Борман осведомился, не продают ли здесь пиво. Осматривая Выставку Дружбы между народами, спросил, есть ли в Пхеньяне публичные дома. Вопросы бывшего партайгеноссе вызывали зубовный скрежет у товарища Пака, а Петров стал опасаться, что после этой экскурсии Корея пришлет Советскому правительству ноты протеста, рассорится с Союзом и начнет строить капитализм. Целый день "Чайка" моталась по улицам корейской столицы. Штирлицу показали Университет имени Ким Ир Сена, Высшую партийную школу имени Ким Ир Сена и Стадион имени Ким Ир Сена. Пак предлагал показать еще и Площадь имени Ким Ир Сена, но Штирлиц отказался наотрез, пригрозив, что в этом случае пристрелит своего гида, как бродячего музыканта. Наконец, когда уже стемнело, уставших до полусмерти Штирлица и Бормана, у которых в голове уже все перемешалось, привезли в ресторан Чхонрю, напоминавший большое красивое судно, что стоит на реке Потхон. - Это лучший ресторан Пхеньяна! - похвалился Пак Хен Чхор. Петров шепотом прокомментировал: - Нас поведут в зал "для дорогих товарищей". Обедать в этом зале - большая честь. Я прошу, ведите себя, как следует! Прошу не только от себя лично, но и от всего советского посольства, - попросил Петров, прижимая обе руки к груди. - Меня еще будут учить, как себя вести в ресторане! - возмутился Штирлиц. - Да я в ресторанах жрал больше, чем ты, Петров, за свою жизнь просто завтракал, обедал и ужинал! За время экскурсии представитель посольства ужасно надоел разведчику. Несколько раз Штирлиц уже поднимал костыль, но, уважая "дипломатическую неприкосновенность", сдерживался. В любом из ресторанов, где бывал Штирлиц, обычно происходили драки. Почему? Это для Штирлица было загадкой. При виде этого ресторана "для дорогих товарищей" у разведчика также появилось предчувствие, что драки не миновать. А раз уж драка неизбежна, то Штирлиц дал себе слово при первой же удобной возможности дать этому гаду Петрову по голове. Гостей провели в зал, усадили за стол. Быстрые и услужливые официантки, ловко снуя между столиками, принесли на подносах дымящийся спецзаказ. - Это еще что такое? - строго спросил Штирлиц, приоткрыв крышку на кастрюле и вдохнув аромат незнакомого блюда. - Синсолло, - сказал товарищ Пак и облизнулся. - Всемирно известное корейское национальное блюдо. Дорогих гостей из-за границы всегда им угощают. Такой деликатес, вы пальчики оближете! - Первый раз слышу про такое блюдо, - сознался Штирлиц. - Но на всякий случай руки надо вымыть... - А это - одно из любимейших блюд корейского народа - куксу. Его можно полить кунжутным маслом и специями, будет очень вкусно. - На лапшу похоже, - заметил Борман, потирая руки. - Одна моя знакомая, я консультировал ее по немецкому языку, всегда варила мне после этого лапшу... - После чего? - саркастически бросил Штирлиц. - Уха из тэдонганского пеленгаса, хве, пхо, тушеный пеленгас в соевом соусе, обжаренный в масле пеленгас, - перечислял Пак, показывая пальцем на расставленные блюда корейской кухни. - Теперь, когда вы так все хорошо объяснили, могу я наконец начать есть? - Да, да, пожалуйста... Борман с опаской смотрел на накрытый стол, потом наклонился к Штирлицу. - Была у меня одна знакомая, жила в общежитии, там было полно корейцев, они так мерзко жарили селедку! Это такой запах! - Да брось ты, забудь, - отмахнулся Штирлиц. - А как тут у вас насчет выпить? Или в стране идей чучхе это не принято? - Штирлиц потянулся за мясом. - Как же, как же! - воскликнул Пак, просияв. - Есть национальные напитки - камчжу, чхончжу, знаменитый ликер "камхорно", жень-шеневая водка. Борман взял бутылку водки. Внутри плавал корешок жень-шеня. - Не процедили самогон-то, - грустно сказал Борман. - У меня был приятель, врач из морга, так он очень любил пить спирт, в котором плавала разная заспиртованная гадость - лягушки, крысы... - Фу! - передернулся Петров. - Я лучше выпью ликера. - Ликер "камхорно" лекарственный, - похвалился Пак. - Он сделан из настоя свежей ююбы, нарезанной сушеной хурмы без косточек, имбиря, разделенного на шесть кусков яблока и груши без кожицы. При перегонке используют мед и воробейник красно-корневый. Крепость сильная, но нет едкого вкуса. - Очень интересно, - сказал Штирлиц, наливая себе и Борману водки. Приятели отведали корейскую кухню. Штирлицу особенно понравилось мясо, поджаренное на огне, напоминающее родной советский шашлык. Борман съел три тарелки лапши куксу, отчего его живот раздулся, как у клопа. Всю закусь с непонятными названиями они щедро запивали корейскими напитками, впрочем, отдавая предпочтение жень-шеневой водке. - Знаешь, Штирлиц, - с набитым ртом проговорил Борман. - Мне начинает нравиться в Корее. - Еще бы! - ответил Штирлиц. - Разве бы я посоветовал тебе что-то плохое? Слушай, Пак! - Да, товарищ Штирлиц! - Не пойми меня превратно, но я хочу выпить за здоровье Великого вождя Президента Ким Ир Сена! - Штирлиц поднял рюмку. - Спасибо! - взволнованно воскликнул Пак. - За это только стоя! Они встали и, со звоном сдвинув большие рюмки, выпили стоя. - Хорошо пошла! - выдохнул Штирлиц. Его глаза светились молодым задорным блеском. Но из присутствующих один только Борман догадывался, что это предвещает. - Еще по одной за то же самое! - сказал разведчик, подливая корейцу полную рюмку. - Отказываться выпивать за Ким Ир Сена нельзя! А теперь - за Корею единую и неделимую, от моря и до моря! Кореец Пак склонился к уху Петрова. - Похоже, товарищ Штирлиц проникся духом идей чучхе и вполне готов к встрече с Великим вождем. Петров осоловевшими глазами повел на Штирлица, пытаясь определить, действительно ли он проникся духом идей чучхе, потом кивнул. На десерт принесли огромный торт, весь залитый кремом, по его краям вились замысловатые иероглифы, а в центре стояла шоколадная фигурка Ким Ир Сена. - Этот торт называется "Корея"! - объявил Пак. - Подается только самым дорогим из "дорогих товарищей"! - Чрезвычайно аппетитный торт, - добавил Петров и потянулся за фигуркой Ким Ир Сена. - Мне довелось попробовать такой только один раз... Петров ухватил жирными руками Великого вождя за ноги, поднес ко рту и с треском откусил вождю голову. Штирлиц, который сам любил шоколад, рассвирепел. - Ах ты скотина! Откусывать голову Великому вождю товарищу Президенту Ким Ир Сену! Пак, это ж святотатство! У, гад! И Штирлиц, перегнувшись через стол, дал представителю посольства в измазанную шоколадом физиономию. Петров повалился на пол вместе со стулом. - Я, собственно, не понимаю... - Петров, хватаясь за скатерть, сделал попытку подняться, но Штирлиц уже выскочил из-за стола. - Он не понимает! - с благородным негодованием вскричал разведчик и, схватив Петрова за волосы, дал ему в живот. Кулак разведчика был подобен молоту, Петров поперхнулся. Следующий удар по наковальне в пах заставил Петрова согнуться пополам. Штирлицу оставалось только развернуть бедного дипломата и наподдать ногой под зад так, чтобы советский представитель пролетел по залу, сбил с ног официанта и угодил головой в кастрюлю синсолло на одном из столов. Так Штирлиц и сделал. Сидящие за столом корейские "дорогие товарищи" вскочили и, без расспросов, начали бить Петрова. Официант, сбитый во время полета, облил других "дорогих товарищей". Здесь начали бить официанта. Очень быстро две группы дерущихся перемешались и начали бить друг друга. Все, как один, корейцы изображали из себя каратистов, высоко подкидывали ноги и издавали дикие вопли. Через секунду весь зал был вовлечен в свирепую драку. - Я так и знал, - сказал Штирлиц пьяному Паку. - По этим ресторанам ходят одни драчуны, и всегда какой-нибудь козел начинает драку. Как ты думаешь, Пак, надо их разнять? - У... - промычал Пак в ответ что-то неразборчивое, очевидно, по-корейски, и упал под стол. Штирлиц схватил костыль и бросился в толпу. Раздавая удары костылем налево и направо, от которых корейцы падали, как перезревшие груши с яблони, Штирлиц проложил себе дорогу и проник на кухню. Костылем отодвинув в сторону ни в чем не повинного повара в белом колпаке, русский разведчик обнаружил на столе точно такой же торт под названием "Корея". Он бережно взял фигурку Ким Ир Сена и, вспомнив анекдот про Чебурашку и крокодила Гену, откусил вождю ноги по самую голову. Глава 8. "Приедет Штирлиц и все сделает" Утром Штирлиц проснулся в своем гостиничном номере бодрым и свежим, ощущая, что вчерашняя разминка пошла организму исключительно на пользу. Он снова чувствовал себя молодым, как будто бы вернулся в сороковые годы, в Рейх, где вокруг были одни враги и надо было быть собранным, внимательным и готовым дать кому-нибудь в нос. Возникло даже ощущение, что сейчас откроется дверь, и в комнату войдет, поблескивая очками, папаша Мюллер... Открылась дверь, и в комнату вошел Пак Хен Чхор, весь какой-то помятый, с красными глазами. - Товарищ Штирлиц, - объявил он. - Пора ехать к Великому вождю Президенту Ким Ир Сену. - Отлично, - сказал Штирлиц, разминая кости. - Слушай, будь другом, разбуди Бормана, а то он спит как из пушки, да еще храпит, гад! Опохмелиться, кстати, не желаешь? Я вчера прихватил из ресторана неплохой ликер. - Спасибо, - благодарности Пака не было границ. Он подскочил к столу и приник к горлышку бутылки, чувствуя громадное облегчение. - Это вы грамотно прихватили, а то у нас до двух часов спиртное не купишь. Пак сделал еще два глотка и посмотрел на Штирлица. - Какие у вас мускулы, товарищ Штирлиц! - с уважением протянул он. - А по внешнему виду не скажешь, что вы такой качок! - Это от того, что веду здоровый образ жизни, - похвалил себя Штирлиц и изрек философски. - А внешность, она всегда обманчива! Через полчаса их везли на той же "Чайке" к Ким Ир Сену. Машина промчалась по улицам Пхеньяна, выехала за город и, не встречая ни единой машины, помчалась, как стрела. По краям дороги через каждые сто метров стояли корейские солдаты, похожие, как из одной яйцеклетки. Десять минут быстрой езды, и "Чайка" въехала на огороженную тройным забором с колючей проволокой территорию, где, утопая в зелени, виднелся трехэтажный особняк. Дорогих гостей вывели из машины, и они тут же оказались в окружении откормленных охранников в бронежилетах и с автоматами. - Извините, Штирлиц, - сказал Пак, - но перед тем, как мы войдем к Великому вождю, вас должны будут обыскать. - Что! - возмутился русский разведчик, поднимая костыль. - Меня обыскивать? Пак опасливо покосился на страшное орудие Штирлица. - Товарищ Штирлиц, я вас прошу! Так положено! - Я входил без всякого обыска к Гитлеру, Сталину, Хрущеву и Брежневу! - О! Ну, тогда хотя бы выверните карманы. - Пожалуйста, - Штирлиц сплюнул и с презрением вывернул карманы, из которых посыпались стрелянные гильзы, рулон туалетной бумаги, два любимых кастета и незаменимый гаечный ключ, которым Штирлиц вскрывал пивные бутылки. - Очень хорошо, - удовлетворился Пак и подал охране знак. - Пропустить! Охрана расступилась, и друзья прошли в дом. - Штирлиц, мне тут не нравится, - тихо сказал Борман, ковыряя в покрасневшем носу. - Мне тоже не нравится, - согласился Штирлиц. - Но мы идем в гости, а в гостях принято кормить. Когда я ходил к Брежневу, для меня накрыли такой роскошный стол! Кстати, Борман, не забудь поцеловать Ким Ир Сена. - Зачем? - с отвращением передернулся Борман. - У них, в высших кругах, так сейчас стало принято, целоваться! Советских разведчиков ввели в огромный светлый зал. В центре, окруженный товарищами, стоял Великий вождь Президент Ким Ир Сен. Знаменитый корейский революционер, отец идей чучхе был в очках, в строгом черном френче и мешковатых брюках. Борман, раскинув руки для объятий, полез целовать Ким Ир Сена. Президент испуганно отшатнулся, на бывшего партайгеноссе тут же накинулись охранники и заломили ему руки за спину. - Ай! - только и успел сказать Борман. - Эй, эй! - воскликнул Штирлиц, бросаясь выручать приятеля. - Он же просто поздороваться хотел! Пак что-то залопотал по-корейски, с большим неудовольствием Бормана отпустили. - Ну и обезьяны, - проворчал Борман, потирая ушибленное плечо. - Хуже гестаповцев и эсэсовцев вместе взятых! Чтобы разрядить обстановку, Штирлиц обратился к стоящему рядом с Ким Ир Сеном юноше с круглым луноподобным лицом и косыми глазами: - Эй, мальчик! Сгоняй за пивом! - Да вы что! - прошипел Пак, подпрыгнув от возмущения. - Это же дорогой товарищ и любимый руководитель Ким Чен Ир, сын и наследник великого Ким Ир Сена. - Ах, сын и наследник! - Штирлиц помахал дорогому товарищу рукой. - Здравствуй, Ким Чен Ир! Не отвечая то сердитому, то ласковому русскому, Ким Чен Ир опасливо отодвинулся за спины охранников, выглядывая из-за них своим луноподобным лицом. - Пак, переведи ему, что случилось недоразумение, пусть Ким Ир Сен не обижается. - Мне не надо ничего переводить, - сказал Ким Ир Сен по-русски. - Я и так все понимаю. До сорок пятого года я жил в СССР, для меня русский язык почти как родной. - О, великий! - хором воскликнули корейские товарищи. - Он все знает, все умеет! - Отлично, - Штирлиц подошел к Ким Ир Сену поближе. - О задании мы будем говорить до или после обеда? Встав перед Штирлицем, широко расставив ноги и заложив руки за спину, вождь пристально изучал их лица. - Вместо обеда, - сказал наконец Ким Ир Сен. - Вот что я хотел вам сказать. В прошлом году наш народ под руководством партии своей героической борьбой еще ярче прославил честь и достоинство нашей Республики, срывая на каждом шагу лихорадочные происки империалистов и реакции, направленные против нашей Республики, против социализма. В этом году мы должны непременно добиться фактического сдвига в обеспечении мира в стране и ускорении ее мирного воссоединения, активно воздействуя на современную ситуацию, развивающуюся в пользу объединения Родины. ЦК партии обратился ко всей партии, ко всему народу с призывом, проникнувшись духом революционной борьбы в горах Пэкту, противопоставить контрреволюционным наскокам врага революционный натиск, добиться великого подъема в революции и строительстве... - Ничего не понимаю! - возмутился Штирлиц. - Что вы мне морочите голову! У меня сейчас крыша поедет! Ким Ир Сен невозмутимо посмотрел на разведчика. - А мне сказали, что вы уже подкованы в плане идей чучхе! Ай-ай-ай! Никому нельзя верить! Товарищ Пак совершил непростительную для коммуниста ошибку! - Оставьте товарища Пака в покое, товарищ! - сердито буркнул Штирлиц. - Я приехал сюда выполнить задание и готов выслушать, в чем оно заключается. Это все, что я хотел бы здесь услышать. - Хорошо, - ответил любимый вождь, что не предвещало, в общем-то, ничего хорошего. - Значит так, товарищ Штирлиц. Задание очень секретное. О нем никто, кроме нас, не должен знать. Наши чекисты обнаружили заговор с целью свергнуть народное демократическое правительство и присоединить Северную Корею к Южной. Были перехвачены шифровки, был схвачен южно-корейский агент, который ходил по улицам и ничего не делал, в то время как все корейцы строят коммунизм! Наши товарищи с ним поработали, агент, разумеется, раскололся. Мы уже засылали в Южную Корею своих агентов, но специфика нашей страны состоит в том, что все эти агенты остаются у южан и не хотят возвращаться. Именно с этой целью мы попросили русских нам помочь. Вот ваше задание - вам надо внедриться в агентурную сеть в Южной Корее и уничтожить ее изнутри. Ваш профессиональный опыт, навыки работы в тылу противника прекрасно известны не только в Корее, но и во всех наших братских странах. В общем-то, мне казалось, что вы национальный герой нашего социалистического лагеря. - Ну что же, во-первых, мне нужны будут деньги... - К сожалению, денег для вас нет, - широко развел руками Ким Ир Сен. - Все средства нашего народа идут на строительство социализма! - Как нет? - удивился Штирлиц и задумался. - Ну, тогда мне потребуются ваши люди, агенты, специалисты подрывного дела... - Товарищ Штирлиц, вы должны нас понять, людей для этого тоже нет. Все корейцы находятся на грандиозных стройках социализма. - Послушайте, но когда нет денег и нет людей, нет и дела! - начал распаляться Штирлиц. - Тут какая-то ошибка! Дорогой товарищ Брежнев по телефону мне сказал, что приедет Штирлиц и все сделает! Тут приезжает Штирлиц и начинает мне, как вы там говорите? "морочить голову"! Вы что же, хотите сказать, что Генеральный секретарь дорогой товарищ Брежнев мог меня обмануть? - Денег нет, людей нет! - Штирлиц хмуро глянул на корейцев. - В сортир-то хоть сходить можно? Судорога свела лицо Ким Ир Сена. Он молча развернулся и вместе со своими спутниками и охраной скрылся за дверью. Штирлица и Бормана вывели в другую дверь. - Вы совершили бестактность! - заявил Пак. - Будь вы корейцем, за такие вещи вас бы расстреляли! - Ничего не понимаю! В этом здании нет сортиров? Что, "дорогие товарищи" в туалет не ходят? - Туалеты здесь есть, в них стоят золотые унитазы, а садиться на золотой унитаз может только сам Великий вождь Президент Ким Ир Сен либо дорогой товарищ Ким Чен Ир. А для остальных туалеты во дворе! - Пошли отсюда, Борман, - сказал Штирлиц, кося левым глазом на охранников. - Великий вождь дал нам важное задание, пора его выполнять! С годами разведчик стал сдержаннее. В молодости он бы не сдержался и устроил бы здесь корейский погром. Сейчас Штирлиц хладнокровно затаил злобу, и лишь костыль, подрагивающий в руке, выдавал, что в голове Штирлица созрел план. Борман выудил из носа длинную соплю, пристроил ее на тяжелую бархатную портьеру и согласно кивнул. - Пойдем, Штирлиц. Глава 9. Штирлиц требует политического убежища,
иначе он за себя не отвечает Вернувшись в номер, Штирлиц замахнулся костылем и в раздражении запустил им в кадку с пальмой. Кадка, как кегля, упала с мраморной подставочки и покатилась по ковру. - Нет, ну какие сволочи, а! - злопыхал Штирлиц, бегая по номеру. - Не покормили, денег не дали, людей не дали! Штирлиц был уверен, что номера прослушиваются, поэтому для конспирации перешел на немецкий. - Ты знаешь, Штирлиц, - вяло молвил Борман. - Что-то мне не в кайф работать на этого Ким Ир Сена. Он мне совсем не понравился. По-моему, он - гад! И это ради него я буду ходить по улицам ночью, кого-то перевербовывать, участвовать в перестрелках, экономить патроны, таскать на себе динамит, ни есть, ни пить, сидеть в засаде... - Ты за кого меня вообще принимаешь! - возмутился Штирлиц. - Неужели ты поверил, что я стану на него работать?! Мы действительно внедримся в южно-корейский заговор, но только для того, чтобы его возглавить и помочь совершить этот переворот! - Доброе дело, - согласился Борман и с чувством пожал Штирлицу руку. - Поедем в аэропорт, захватим самолет с заложниками и улетим в Южную Корею, чтобы оттуда руководить заговором! Штирлиц вытащил из-под кровати два привезенных из Москвы рюкзака со снаряжением и открыл свой. Взяв все необходимое, Штирлиц и Борман прямо в номере надели противогазы и стали неузнаваемы. Спустившись вниз, Штирлиц дал костылем по ненавистной голове швейцара, который как две капли воды был похож на Ким Ир Сена. - За что ты его так? - поинтересовался Борман. - А вдруг он работает на корейскую разведку? Штирлиц умел заметать за собой следы. Борман встал посреди улицы и остановил такси. Штирлиц, угрожая таксисту костылем, приказал ехать в аэропорт. Насмерть перепуганный таксист беспрекословно отвез страшных пассажиров, куда было сказано. Выскочив из машины, Штирлиц рукояткой костыля разбил стеклянную стену здания аэропорта. С ужасным стоном стекло обрушилось вниз, и еще долго сыпались осколки. Раздались милицейские трели, собралась толпа, но террористы были уже далеко. Бодрым шагом, улыбаясь под резиной противогаза, Штирлиц приблизился к таможне и начал поливать людей в форме нервно-паралитическим газом. Через полминуты проход был свободен. - Я ничего противозаконного не везу, - сняв противогаз, сообщил русский разведчик скорчившимся в неестественных позах таможенникам и вместе с Борманом прошел на летное поле. Раздавая удары костылем, Штирлиц прорвался сквозь толпу к трапу ближайшего самолета, залез внутрь и заорал: - Без паники! Самолет захвачен! Поднялась паника. Пассажиры повскакивали с мест, симпатичная стюардесса упала в обморок, Борман, который влез за Штирлицем, дал очередь из автомата и проревел: - Кто будет себя плохо вести, пристрелю! Лицо у Бормана было такое, что пассажиры ему поверили и затихли. Стюардесса пришла в себя, и Борман, развалившись в кресле и поигрывая автоматом, приказал принести себе пива. Тем временем Штирлиц прошел в кабину и показал пилотам гранату. - Самолет захвачен! У Бормана в рюкзаке килограмм пластиковой взрывчатки! Пилоты дружно заговорили по-корейски. - Кто-нибудь по-русски говорит? - грозно спросил разведчик. - Я стажировался в СССР, - испуганно привстал один из пилотов. - Молодец, - похвалил Штирлиц. - Вам куда? В Лондон, Париж, Тель-Авив? - Столица Южной Кореи как называется? - Сеул. - Значит, нам в Сеул! - А черт! - расстроился летчик. - Мы и так туда летим. - Заводи! Самолет загудел моторами, побежал по взлетной полосе и поднялся в весеннее корейское небо. - Двенадцать лет летаю из Пхеньяна в Сеул и обратно, - пожаловался летчик. - Хоть бы раз в Тель-Авив слетать... - Ты что, еврей, что ли? - поинтересовался Штирлиц. - Нет, я кореец. - Вот и лети в Сеул, а то как дам по голове! - разведчик махнул рукой. - И передай по рации, что самолет захвачен Штирлицем. - Да вы что? - испугался летчик. - Давайте сначала границу перелетим и потом уже объявим о захвате. А то еще на границе собьют, им же на нас и на пассажиров насрать! - А так не собьют? - За что? Мы летим своим рейсом по расписанию! - Ну, я вижу, ты лучше знаешь, чего делать, - одобрил Штирлиц. - Я схожу, посмотрю, не хулиганят ли в салоне. В салоне довольный Борман пил пиво, а пассажиры дрожали от страха. - Штирлиц, а мне понравилось захватывать самолеты, - сообщил партайгеноссе. - Пивка на халявку можно попить... Угощайся. - И много тут пива? - Много! - Угощайтесь, друзья! - жестом добродушного хозяина предложил Штирлиц пассажирам. - Бесплатно! - Кого стошнит в моем самолете, пристрелю! - пригрозил Борман. Через час двадцать самолет приземлился в Сеуле. Упившиеся пассажиры заблевали весь самолет и спали, громким храпом заполняя салон. Густой запах пива витал над креслами. - Слабаки, - презрительно махнул рукой русский разведчик. - Мы с тобой выпили раза в три больше, а свежи, как огурчики! - Мы же профессионалы, - скромно потупился Борман. - Кажись, прилетели, - Штирлиц выглянул в иллюминатор. Самолет, захваченный террористами, был окружен полицией, солдатами и репортерами. Солдаты прицеливались в самолет из автоматов, а репортеры снимали все это на видеокамеры. - Надо взять кого-нибудь из этих уродов, - Борман указал на пассажиров, - приставить револьвер к виску и, пригрозив пристрелить заложника, попросить политического убежища. А еще можно кинуть гранату... - Умно, - кивнул Штирлиц и попытался разбудить ближайшего сонного пассажира. Эта попытка неудачно завершилась тем, что заложника снова вырвало, и у русского разведчика испачкался плащ. - Ах ты гад! - возмутился Штирлиц и дал заложнику костылем. - Пойдем, Борман, для тебя есть работенка! Штирлиц вышел на трап и, приставив к виску Бормана пистолет, прокричал: - Мы требуем политического убежища! Иначе я пристрелю этого жирного ублюдка! - Это же Штирлиц! - пронеслось по толпе агентов южно-корейской разведки и ЦРУ, которые окружили трап захваченного самолета. Штирлиц посмотрел вокруг... Глава 10. В бункере фюрера - Это же Штирлиц! Штирлиц оглянулся вокруг и с удивлением признал в одноглазом главаре ликующей толпы своего старого приятеля Айсмана! - Ребята! - орал Айсман, сверкая золотыми зубами. - Это же старина Штирлиц! Дружище, какими судьбами! - Привет, - Штирлиц помахал рукой, подражая одному своему знакомому по фамилии Адольф Гитлер. В ответ раздался ликующий рев бесноватых эсэсовцев. - Здравствуй, Айсман, - молвил Борман, спускаясь по трапу вслед за Штирлицем. - О, Борман! - вскричал Айсман. - Я тебя не узнал. Что-то ты изменился сильно! С криком "Штирлиц приехал!" налетел Холтофф, за ним еще толпа затянутых в эсэсовскую форму молодчиков, русского разведчика подхватили на руки и понесли к автобусу с фашистским свастикой на боку. Штирлица усадили на почетное сидение, дали в руки литровую кружку и налили пенного, баварского, как определил по запаху Штирлиц, пива. Штирлиц сделал большой глоток, зажмурился от удовольствия и залпом выпил до дна. Эсэсовцы зааплодировали. - Как здорово, что ты приехал! - радостно говорил Айсман. - Нам только тебя и не хватало! Ну, и тебя, конечно, Борман... К Штирлицу сквозь толпу пробился эсэсовец с погонами штандартенфюрера. - Штирлиц! Вы меня помните? Штирлиц отрицательно помотал головой и взял еще одну кружку. - Ну, как же! Я с вами ходил на футбол в сорок третьем году, помните? Мне тогда было десять лет... Вы меня за пивом посылали! Теперь я стал штандартенфюрером. - Молодец, - сказал Штирлиц, подставляя кружку, в которую сразу два эсэсовца лили пиво из двух бутылок. - Я тоже был когда-то штандартенфюрером. Штандартенфюрер расцвел от счастья. - А я! А я! Штирлиц, меня вы помните? - закричал еще один. - Меня зовут Фриц, я был адъютантом Гиммлера! Вы - мой идеал контрразведчика! - У меня тоже были когда-то идеалы, - философски изрек Штирлиц. - Айсман, а что, Гиммлер тоже ошивается здесь? - Нет, Гиммлер уже умер. - Повезло ему, - Штирлиц облегченно вздохнул. - Терпеть я не могу этого гада! Прибил бы я его... Автобус заехал за железные ворота и остановился около трехэтажного кирпичного дома. Айсман достал из-под водительского сидения высокие гестаповские сапоги и протянул русскому разведчику. - Это, Штирлиц, придется надеть. - Зачем? - Увидишь. Конспирация. Штирлиц пожал плечами и натянул сапоги. По одному эсэсовцы вылезали из автобуса, забирались в канализационный люк и исчезали в его утробе. - А это зачем? - полюбопытствовал Штирлиц. - Конспирация, - лаконично ответил Айсман. - Это для того, чтобы северо-корейские и советские шпионы нас не выследили! Мы сейчас отведем тебя в такое местечко, ты обрыдаешься! - Ну, ну. Минут десять они шли по канализации. Под ногами смачно чавкало. Пахло. Штирлиц пожалел, что оставил в самолете противогаз. Борман, которому выдали дырявые сапоги, грязно матерился. Наконец, идущий впереди эсэсовец стукнулся лбом о железную дверь и упоминанием о Божьей матери возвестил, что они пришли. Немцы поднялись по лестнице наверх и очутились в небольшой комнатке. Штирлиц вылез из люка и огляделся. Чем-то эта комнатка была ему знакома. - Кажется, я здесь уже был, - сказал он. - Точно! - восхитился Айсман. - Я всегда говорил, что у тебя феноменальная память! Это бункер Гитлера. Мы его разобрали и по кусочкам перевезли сюда, в Корею. Айсман открыл дверь в соседнюю комнату и гостеприимно повел рукой. - Проходите! Вошедших оглушил шум музыки. Штирлиц узнал этот огромный зал, где когда-то проходили совещания у Гитлера. Хотя узнать было мудрено. В углу была оборудована сцена, на которой полуголые красотки танцевали канкан. По всему залу были расставлены столики, с подносами бегали официанты. Эсэсовцы за столиками резались в карты, а в центре - крутили рулетку. - Господа! - громогласно объявил Айсман. - С нами Штирлиц! Фашисты побросали свои дела и бросились обнимать русского разведчика. - Хайль Штирлиц! - возопили они. - А я, я что говорил! - захлебываясь кричал Холтофф. - Еще вчера, помните, я рассказывал, что мне приснился сон, будто Штирлиц меня трахнул по голове бутылкой! - Качай его, ребята! Потом Штирлица и Бормана усадили за рулеточный стол. Услужливые официанты тут же поставили перед ними шнапс, пиво и закусь. Красотки, столпившись позади счастливых эсэсовцев, ссорились, кому первой спать со знаменитым разведчиком. Все ждали, что Штирлиц произнесет тост. Штирлиц встал, прокашлялся и сказал: - Ну, у вас тут - прямо Германия! Я оценил! Здесь, среди вас, я снова себя чувствую себя молодым, пьяным и веселым! - Для этого мы и вывозили бункер фюрера, - прослезился Айсман. - Тут у нас не только ресторан, казино и публичный дом, здесь у нас и досье разные. Бог ты мой, есть даже коллекция Мюллера! - Не верю! - пошутил Штирлиц. - Прямо дой родной. Мы здесь и с агентами встречаемся, такой психологический эффект производит! А в подвалах храним оружие и взрывчатку. И все немецкое! Все вывезли из Германии! Даже пиво! - спешил поделиться вестями Айсман. - Девочек тоже из Германии вывезли? - Нет, - всхрапнул Айсман. - Девочки местные. - Друзья! - сказал Штирлиц. - Я пробыл тут всего десять минут, но уже чувствую себя, как на Родине! За вас, друзья! - Гип-гип, ура! - хором завопили эсэсовцы. Штирлиц выпил шнапсу. Слуга-кореец налил еще. - Мой корейский слуга Кан Дон Ук, - похвалился Айсман. - Золотой парень! За два месяца выучил немецкий! - Что ты говоришь? - удивился Штирлиц. - А чем вы сами тут занимаетесь? Корейский учите? - Мы готовим заговор против Ким Ир Сена, - сказал Айсман. - Свергнем власть коммунистов и объединим Северную и Южную Кореи. - Парень, - спросил Штирлиц у корейского слуги. - Хочешь объединения Южной и Северной Кореи? - Да, конечно, - сказал кореец. - У меня там семья. - Хорошо, - Штирлиц доброжелательно кивнул. - Хочешь быть моим слугой? - Хочу. - Айсман, ты мне подарил своего слугу, - проинформировал друга Штирлиц. - Бери, - Айсман махнул рукой. - У меня еще трое есть! И все трое - тоже золото! - Садись, Кан, - предложил корейцу Штирлиц. - Слугой ты мне не будешь, я против этих господских штучек. Будешь моим адъютантом, но слушаться только меня, понял? - Понял, господин Штирлиц! - ответил адъютант Кан, подобострастно глядя на Штирлица и не понимая, чем слуга отличается от адъютанта. - Налей себе водки. Кореец сел и налил себе стакан шнапса. - Значит, Айсман, вы затеяли заговор. - Ну. - И кто у вас главный? Гиммлер? - Нет, Гиммлер умер. - Геббельс? - Нет, Геббельс сейчас в США стал доктором-гинекологом. - Геринг? - Нет, он в Италии занимается производством туалетной бумаги. - Засранец, - заклеймил Штирлиц. - Не скажи, у него три больших завода. - Тогда кто? Не Мюллер же? - Нет, конечно. Мюллер во Франции снимает порнографические фильмы, печатает порножурналы и открытки. В основном черно-белые, но есть и цветные. - Что, негры с белыми? И с цветными? - Ну так! - засмеялся Айсман. - Мюллер теперь у нас Большой человек! - А главный-то кто? - Ты не поверишь, но это Кальтенбруннер. Говорят, он совсем не постарел. Правда, лично я его никогда не видел, ни в Рейхе, ни здесь... - Я тоже, - сознался Штирлиц. - Говорят, он сделал себе операцию по омолаживанию организма, - доложил Холтофф, - теперь его вообще не узнать... - И сколько вас тут, немцев? - Около сорока. Во время войны большинство из них были в гитлерюгенде, а некоторые вообще еще пешком под стол ходили! Молодежь! - Айсман сосчитал по пальцам. - Да точно, если посчитать меня за двоих, то будет ровно около сорока человек! А если посчитать тебя, Штирлиц, меня и Бормана - можно сказать, что все сто! Мы, зубры старой закалки, каждый стоим двадцати человек! - Отлично, - сказал Штирлиц. - К черту Кальтенбруннера! Заговор возглавлю лично я! Хватить тянуть кота за хвост! - Хайль Штирлиц! - вновь завопили эсэсовцы, как заведенные. - Правильно! - подхватил Борман. - Хватит на кофейной гуще гадить! Борман только что вернулся из задних комнат, уже облаченный в эсэсовский мундир. Он сел между Айсманом и Холтоффом, и, глядя на них, Штирлиц испытал приступ сентиментальности. Бывало, как дашь кастетом по этим милым сердцу рожам! - Поговорим о деле, - Штирлиц хлебнул шнапса и закусил малосольным огурцом. - Дела идут с трудом, - признал Айсман. - Мы завербовали кучу корейских агентов, но никто из них не хочет ехать в КНДР. Боятся, что их поймают и заставят строить социализм. А у нас такие планы! Можно взорвать дамбу, наслать саранчу на поля или подсыпать в колбасу крысиной отравы... - Это все мелочи, детский сад какой-то! - Штирлиц встал. - Мой план лучше. Эсэсовцы обратились в слух. - Мы садимся на танки, едем к границе, быстро переезжаем ее, с налету захватываем город за город