кафелем. Рядом с бассейном стоял голубой финский унитаз. Штирлиц присел, подпер щеку кулаком и задумался, глядя на репродукцию картины Левитана "Русская осень". Штирлицу вспомнилась родная деревня, стог сена, девушка с родинкой на левой груди. "Черт возьми, - подумал Штирлиц, - кругом одни жиды!" И тут ему пришла в голову мысль поздравить Центр со своим днем рождения. Штирлиц попытался вспомнить, куда он прошлый раз засунул рацию. Ни под умывальником, ни в бачке он ее не нашел. Зато в самом унитазе обнаружил нечто похожее. По крайней мере, это нечто было со знаком качества. "Феликсу от Юстаса. Совершенно секретно, - передавал Штирлиц открытым текстом, - поздравляю со своим днем рождения, желаю счастья в труде и в личной жизни. Юстас." Центр не отвечал. "Заснули они там что-ли?" - подумал Штирлиц и повторил сообщение. Было похоже, что в Центре уже отметили день рождения, надрались и спят. Штирлиц огорчился, что там надрались без него. И выключил рацию. "Понавешали тут!" - он дернул за веревочку, бачок заурчал. Английский агент за дверью сменил кассету. Неудовлетворенный Штирлиц пнул дверь ногой, дверь ударила агента по носу, и Штирлиц, забыв бутылку портвейна, пошел к столу. Агент, потирая распухший нос, вошел в туалет. "Где он прячет рацию?" Агент стал искать и сразу нашел бутылку порвейна. Борман, напоив пастора Шлага так, что тот упал под стол, привязал его шнурки к ножке стола и, потирая руки, по привычке пошел в туалет. В туалете английский агент пил портвейн. - П-пардон, мадам, - сказал Борман, закрыл дверь и тупо уставился на букву "М". "У Штирлица перепутаны таблички на дверях. На женском туалете висит табличка "М". Тут надо подумать. Что скажет по этому поводу Кальтенбруннер?" Задумчивый Борман взвесил все "за" и "против", загнул три пальца и поменял таблички. Потом подумал, что сделал доброе дело, и поменял таблички назад. - Люблю порядок, - сказал он вслух и вошел в другую дверь. Раздался визг, и Борман вышел с отпечатком ладони на правой щеке. "Левша, - подумал Борман, - ничего не понимаю!" И обиженный Борман пошел в сад. В зале все уже спали. Генерал фон Шварцкопфман во сне бормотал: "Шесть пикей - "Сталинград". Куда вы с бубями, ваши не лезут..." И только Штирлиц сидел в углу и при свете торшера читал Есенина. - Нет, не могу я видеть вас - Так говорил я в самом деле, И не один, а сотню раз, - А вы - и верить не хотели... Глава 7 Мостовая блестела после дождя, но солнце уже освещало мрачные берлинские улицы и предвещало прекрасный день. Выставленный кем-то в открытое окно репродуктор на всю улицу пел женским голосом о том, как хорошо, когда над Германией светит солнышко, и рядом с тобой - твой милый. "Не фигово бы съездить на пляж," - подумал Штирлиц, останавливаясь у пивного ларька. Последнее время русский разведчик чувствовал себя очень уставшим. Все его замучили: Центр, который обещал прислать новую радистку, но не торопился выполнять обещание, пастор Шлаг, который почему-то решил, что Штирлицу нужны женщины и присылал их к нему прямо на работу. А уж об офицерах Рейха и говорить не приходится! Они Штирлица прямо-таки достали! - Пиво есть? - спросил Штирлиц у молоденькой миловидной продавщицы. - Да, господин Зенгель. - Не называй меня, девочка, Зенгелем, - попросил Штирлиц, - моя новая кличка в контрразведке - господин Бользен. - А вы не называйте меня девочкой, господин Бонзель. - Согласен, - улыбнулся Штирлиц и поцеловал ее в ухо. - "Жигулевского" нет? - Только "Баварское", - вздохнула продавщица. - "Жигулевского" нет, очередей нет! - привычно повозмущался Штирлиц. - Что за страна! - Ох, и не говорите, господин Бользен! Как только люди тут живут! - Мне двадцать штук. Штирлиц погрузил в рюкзак ящик пива и подал девушке пять марок. - Сдачи не надо! Бутылки радостно позванивали у Штирлица за спиной, навевая самые приятные мысли. Штирлиц любил путь домой, когда за спиной громыхает рюкзак с пивом, а в голове предвкушение приятного времяпровождения. В такие минуты ностальгия по Родине отступала. Штирлиц вспомнил, как четырнадцать лет назад, в Урюпинске, он купил, отстояв полтора часа в очереди, пять литров пива в целлофановый пакет и, когда нес его домой, выпил все по дороге, так как в пакете обнаружились дырки. Невероятно, но этот полиэтиленовый пакет буквально преследовал Штирлица в первые месяцы его пребывания в Германии. Что-то еще он оставил в те далекие годы в славном городе Урюпинске, но что, Штирлиц вспомнить не мог, потому что друзья-чекисты избили его до потери сознания, и так замутненного после пяти литров пива. - Если бы я послал Айсмана за пивом, - подумал Штирлиц вслух, - и он бы его не принес, я бы его убил. С некоторых пор Штирлиц для конспирации думал вслух. Чего только не узнавали его соратники по партии о себе в такие минуты. Привычно открыв ногой дверь в подъезд, Штирлиц начал подниматься по лестнице. - Папаша! Закурить не найдется? Штирлиц поднял взгляд. Три подростка с нашивками "Гитлерюгенда" сидели на подоконнике со смазливой девчонкой. Один из них бренчал на гитаре. Опорожненная бутылка дешевого вина валялась на полу. "Тоже мне, пионеры!" - подумал Штирлиц, протягивая папиросу. - А теперь спичку! "Нарываются", - подумал Штирлиц, протягивая коробок. - А что у тебя в рюкзаке? - Пиво. - Снимай рюкзак! Штирлиц вздохнул и снял рюкзак, достал кастет, но подумав "Все-таки дети", положил обратно. Штирлиц любил детей. - Долго еще ждать? - спросил обнаглевший юнец. Звонкой оплеухой Штирлиц сшиб его с подоконника, ловко подхватил за шкирку и мощным пинком запустил его по лестнице. Оторопевшие подростки хотели ускользнуть на верхний этаж, но ни один из них не покинул место инцидента без помощи Штирлица. - Сколько лет? - спросил Штирлиц, взяв испуганную девчонку за подбородок. - Семнадцать... - Пиво будешь? Пошли. В прихожей было накурено, стояли черные лакированные сапоги с надетой на них фуражкой. "Не иначе как Айсман, - подумал Штирлиц. - Больше трех бутылок не дам. Старая халява!" Он пнул фуражку ногой, сдернул с вешалки грязные портянки Айсмана, и, прислушиваясь к доносившейся матерщине, прошел в комнату. Айсман, упираясь пятками в свежую скатерть, развалился в кресле, обнимал двух красоток и рассказывал похабные анекдоты. В этом он был большой дока и порой смешил даже Штирлица, который, как чекист, стремился быть невозмутимым. - Айсман! - расвирепел Штирлиц. - Ты почему сам разулся, а баб не разул?! - А может тебе их еще и раздеть? - отозвался Айсман. Не отвечая, Штирлиц подошел к столу, спихнул ноги Айсмана, поставил на стол стакан из кармана и налил коньяка. Закусив огурчиком, который ему услужливо протянула одна из красоток, Штирлиц сказал: - Сам раздену, если надо будет. Тут в комнату вошла девушка с лестницы. Она тащила за собой громыхающий рюкзак. - Пиво! - возрадовался Айсман, вскакивая с кресла и, мгновенно растеряв свой респектабельный вид, в три прыжка оказался у рюкзака. - А это что за лапочка? - Познакомься, - сказал Штирлиц. - Как тебя зовут? - Элена, - пролепетала девочка. - Элена - это хорошо! - довольный Айсман доставал бутылки и раставлял их на полу, как фельдфебель раставляет своих солдат на плацу. - Чисто немецкое имя. А вот это, - он указал на своих красоток, - Эльза и Гретхен, или нет, наоборот, Гретхен и Эльза. Или... Впрочем, это не важно. Они сели за стол и стали пить пиво из бутылок. Штирлиц давно научил офицеров Рейха пить прямо из горла, ссылаясь на свои хорошие манеры. Айсман занялся Эленой и полез к ней под юбку. Элена смущалась и создавала видимость, что ничего особенного не происходит. - Люблю молоденьких девочек, - пояснил Айсман Штирлицу. - А я люблю Фюрера! - флегматично сказал Штирлиц. - И я тоже! - поддакнула Элена. - Фюрера каждая собака любит. Ты меня полюби, - не унимался Айсман, пытаясь раздеть сопротивляющуюся Элену, которая стеснялась Штирлица. - Ну, - говорил Айсман, делая вид, что теряет над собой контроль. - В этом же нет ничего плохого. Вот был вчера в офицерском клубе, там такой стриптиз показывали, мы так нажрались. - Подумаешь стриптиз! - сказала одна из красоток, кажется Эльза, оставив Штирлица на некоторое время в покое. - Я лучше могу! - Посмотрим, - сказал Айсман. "Опять бардак, - подумал Штирлиц. - А ведь хотел просто попить пива! В этой Германии все не как у людей..." Штирлиц вздохнул, встал, подошел к радиоприемнику. Радио Берлина, охрипнув от чревовещаний доктора Геббельса, передавало спортивные новости. Штирлиц покрутил ручку громкости, заглушив ржание Айсмана. Репродуктор, подрагивая мембраной, бодрым молодцеватым фальцетом бубнил: - Сегодня в семнадцать тридцать по Берлинскому времени состоится футбольный матч на кубок "Седьмая улыбка Евы Браун" между нашими любимыми командами "Морские львы" и "Небесный эдельвейс". - Айсман! Ты любишь "Морских львов"? - спросил Штирлиц, возвратившись в кресло. - Не пробовал, - всхрапнул Айсман, поглаживая колени Элены. - Как я тебе нравлюсь, Штирлиц? - вызывающе помахала ножкой голая Эльза на столе. - Лучше мой стриптиз, чем тот, который видел Айсман? - Не люблю стриптиз, - сознался морально устойчивый Штирлиц. - Люблю футбол. - О! - воскликнул Айсман. - Женский футбол - это хорошо! Помню в Мадриде там были такие клевые телки! У одной во время игры порвались трусы. Весь стадион оборжался! - Какой женский футбол? - поморщился Штирлиц. - Ему предлагают сходить на матч, а он хочет какие-то трусы! - Отличная идея! - вскочил Айсман. - И как она пришла к тебе в голову? Я бы не додумался! А за кого будем болеть? - Не знаю. Давай подкинем десять пфенингов. Если орел - "Небесные львы", решка - "Морской эдельвейс". - Монетка есть? - спросил Айсман у Элены. - О, отлично! Он подкинул монету и полез доставать ее из-под дивана. - Скоро там? - поинтересовался Штирлиц. - У, черт! - запыхтел Айсман. - Я, кажется, застрял. Женщины с радостным визгом, как будто они этого долго ждали, бросились к ногам Айсмана. - А-а-а! - орал тот, отбрыкиваясь, и в конце концов вылез пыльный и озадаченный. - Не нашел. Но, по-моему, это был орел. - Элена! - скомандовал Штирлиц. - Достань! Девушка полезла под диван. Айсман с вожделением разглядывал ее стройные ножки и белые трусики. - Что хорошо в женщинах, так это их нижнее белье, - шепнул он на ухо Штирлицу. - Фу, - сказал Штирлиц. - Эй, под диваном! Сколько там пфенингов? - Десять. Элена вылезла из-под дивана. - Возьми себе на мороженое, - сказал добрый Штирлиц. - А как лежало? - волновался Айсман, проявляя профессиональное любопытство. - Орлом или решкой? - Кажется, орлом. - Я же говорил! - воскликнул обрадованный офицер. - И стоило проверять! - Значит, - решил Штирлиц, - болеем за "Морских львов". Предлагаю сделать флаг. Он поднял с пола юбку Эльзы, которая, сидя на столе, болтала ногами. - Это, пожалуй, нам подойдет. Айсман залез на окно, сорвал шторы, отодрал карниз. - Древко для флага, - пояснил он. Они раскрасили юбку в цвета любимой команды. Штирлиц свернул из жести огромный рупор. Айсман принес из туалета две мотоциклетные цепи. - А с вами можно? - попросилась Гретхен, поправляя прическу перед разбитым зеркалом на стене. - Нет. В футбол играют настоящие мужчины. Женщинам там не место. - Вы же не играть идете, а смотреть, - капризничала Гретхен, - мы тоже хотим посмотреть! Ну, Штирлиц! Ну, Айсман! - Может возьмем? - предложил Айсман шепотом. - Женолюб! - так же шепотом ответил Штирлиц и громко спросил. - Кто тебе, Эльза, сказал, что мы не будем играть? - Еще как будем! - пропел Айсман, проверяя цепи на прочность. - Я не Эльза, я Гретхен. Ну, Штирлиц! Мы хотим с вами сходить на футбол. - Сходите лучше на стриптиз, - присоветовал Штирлиц, - ключи на гвозде, потом закроете квартиру. И чтоб навести порядок в квартире. Элена! Оставишь на столе свой телефон. Глава 8 Они прогромыхали по лестнице и сели на мотоцикл Айсмана, отличающийся отсутствием глушителя и смрадным выхлопным дымом. Айсман заправлял его ворованным авиационным бензином и постоянно ругался с полицией. Полиция не любила Айсмана. С треском они промчались по улицам. Штирлиц размахивал флагом и орал, вспоминая золотое детство: - Я не люблю тех дураков, Которые не любят "Львов"! В Берлине нет спокон веков Команды лучше "Морских львов"! Через пятнадцать минут они подкатили к разукрашенным воротам центрального стадиона имени речи Фюрера на пятом сьезде НСДАП. Тут же подскочил чернявый мужичок с пачкой билетов. - Господа офицеры! Могу уступить два билета по двадцать пять марок. - Спекулянт что ли? - подозрительно прищуря глаза, спросил Штирлиц. - Айсман, дай ему по чайнику. Айсман махнул цепью, спекулянт рухнул на мостовую с разбитой головой. Расталкивая толпу, приятели прорвались к проходной. - Ваши билеты! - потребовал контролер с перебитым носом и фигурой боксера. - Какие билеты! Не видишь, мы с флагом! Айсман, дай ему по чайнику! - Проходите, не задерживайте! - вовремя сориентировался боксер. - Дяденька, - подергал Штирлица за штанину мальчуган с перепачканным сажей лицом и в клетчатой рубашке. - Проведите на матч... - Этот шкет со мной, - обронил Штирлиц. К Айсману подскочили эсэсовцы. - Слушай, Айсман, мы с тобой старые друзья. Драка будет? - Штирлиц кастет взял, - доверительно сообщил Айсман. - Я тоже. - А за какую команду он будет болеть? - Флаг видишь? - "Морские львы"? Ну, спасибо тебе, Айсман. Эсэсовцы побежали на свои места, оповещая своих приятелей о полученной информации. Штирлиц зашел на трибуну и выбрал самые лучшие места. - Еврей? - спросил он у сидящего толстячка, который вдруг отчего-то оживленно замотал головой. - А почему не в концлагере? Айсман, непорядок! - Аусвайс! - заорал Айсман, замахиваясь цепью. - Я, я... - залепетал толстячок. - Садитесь, господин штандартенфюрер. - Один, - проговорил Штирлиц, усаживаясь на освободившуюся лавку, - а занимает три места! Садись, Айсман. Разложив цепи, Айсман сел. - Пить хочется, - сказал он, поворачивая голову то вправо, то влево и как бы кого-то высматривая в толпе. - Эй, шкет, сгоняй за пивом! Паренек, которого Штирлиц провел через проходную, лихо козырнул и помчался в буфет. - Быстро бегает, а? - Айсман пощелкал пальцами. - О, началось! Штирлиц зорко смотрел, как на поле выбегают футболисты. Капитаны пожали друг другу руки. Штирлиц засвистел. На противоположной трибуне забеспокоились эсэсовцы. - "Морские львы"! - скандировали они, преданно глядя в сторону Штирлица. На трибуне Штирлица моряки стали переругиваться с летчиками. - "Морские львы" - самая лучшая команда! - Для уборки сортиров, - отвечали летчики. - Господа, вы все свиньи! И "Эдельвейсы" ваши тоже! Прибежал шкет и доложил, что без денег пива не дают. - А ты сказал, что ты от меня? - рассердился Айсман. - Да, господин офицер. - У, скоты! Пойду разберусь! - Айсман, сиди. Сейчас начнется самое интересное. Айсман выделил мальчику пять марок. - Если хоть одну разобьешь, будешь иметь дело с гестапо! Гестаповцы, постепенно занявшие места вокруг и разогнавшие штатских, подобострастно захохотали. Айсман победно приосанился, взял цепь, в очередной раз проверил ее на прочность и сказал Штирлицу: - Хороша! Как девушка! Заметив Штирлица, подбежал репортер в кожаной куртке, увешанный фотоаппаратами с длинными объективами, отчего он был похож на кактус. - Господин Штирлиц, - он протянул микрофон, - как вы считаете, чем окончится матч? Штирлиц повернулся к Айсману. - Тут чем-то запахло! По-моему, вот от этого, в кожаном. Штирлиц не любил репортеров после того, как они не упомянули, когда брали интервью у Фюрера, что легендарный труд "Майн кампф" был написан в соавторстве со Штирлицем. Айсман отпихнул репортера, тот подскользнулся на арбузной корке и упал в первый ряд. Раздался пронзительный свисток судьи. Футболисты начали пинать ногами мяч и друг друга. Моряки и летчики продолжали ругаться, переходя к все более замысловатым эпитетам. Гестаповцы осмеивали и тех и других, эсэсовцы обидно свистели. На матч никто внимания не обращал. Но перейти от оскорблений к делу никто не решался, пока молчал Штирлиц. Айсмановский паренек принес пива и пять марок. - Они сказали, что извиняются. Они не знали, что господин Айсман просит пиво для господина Штирлица. - Молодец, - похлопал по зардевшейся от восторга щеке Айсман. - Вырастешь, гестаповцем станешь! Штирлиц, пиво пришло! Штирлиц открыл о край лавки первую бутылку и запрокинул голову. Пока он пил, царило томительное молчание. Гестаповцы жадным взглядом следили, как бутыль опорожняется. - Угощайтесь, друзья, - сказал подобревший Штирлиц, оторвавшись от бутылки. Гестаповцы потянулись к ящику. Репортер, выбравшись из первого ряда, пронзительно закричал, взвизгивая на каждой гласной: - На стадионе пить спиртные напитки запрещено! Полиция! Тут распивают алкоголь! Гестаповцы щелкнули зубами, как затворами. Штирлиц снова отнял бутылку ото рта, отер губы и проговорил: - Он меня утомил. - У, гад! - заорал Айсман и, размахивая цепью, бросился к репортеру, сигая через ступеньки. За ним летели негодующие гестаповцы. Штирлиц встал на трибуне и начал размахивать флагом. Это был сигнал. Началась всеобщая драка. Моряки месили летчиков, те - моряков, эсэсовцы и гестаповцы - и тех и других, и еще штатских. Каждый занимался своим делом. Душа Штирлица ликовала. Он схватил цепь, закрутил ее над головой, уподобляясь вертолету, и в несколько прыжков спрыгнул на поле. Под руководством капитанов команды молотили по ненавистным рожам соперников и судьи. Штирлиц пробрался к судье, поднял его за майку и прохрипел: - Ты почему плохо судишь? И почему один? Должно быть три судьи! Где еще два? - Их забрали на фронт! - страдал бедный судья, - не бейте меня по лицу, у меня дети и плоскостопие! - Тоже мне, дальтоник! - воскликнул Штирлиц и, подхватив мяч, понесся к вражеским воротам. Долбанув вратаря по голове цепью, Штирлиц мастерски забил гол. - Гол! - заревел он. - Гол!!! - отозвался стадион. На табло загорелась огромная цифра "1". Среди дерущихся футболистов замелькала полицейская форма. - Руки! - орал капрал. - За голову! Куда?!!! Штирлиц полез на ворота. Четверо полицейских повисли у него на ногах, как кокосовые орехи. Штирлиц отбрыкивался и кричал: - Скоты! Легавые морды! Ненавижу! Со Штирлица стащили сапог, а он с ловкостью орангутанга залез на перекладину и стал бить цепью всех, кто к нему приближался. На поле въехали еще четыре полицейских машины. На трибуне Айсман орал в рупор отборнейшие ругательства и, если бы не перевязанный глаз, сошел бы за Геббельса. К воротам Штирлица дюжие полицейские тащили брандспойт. Неожиданно Штирлиц заметил на своем носке дырку, сквозь которую просвечивалась грязная пятка. - Отдайте сапог, и вам ничего не будет! - крикнул он. Десятка три полицейских окружили ворота. - Слезай, хулиган! Штирлиц спрыгнул и начал крушить цепью по наглым полицейским. Побоище продолжалось минут пять. Штирлиц, к великому облегчению полицейских, споткнулся, его повалили на траву, отобрали цепь и связали. Перевернутого вверх ногами Штирлица понесли в машину, а он смотрел как на трибуне Айсман выламывает со своей бригадой скамьи и устраивает настоящую баррикаду. "Часов пять продержится," - с надеждой подумал Штирлиц. Его бросили в машину вместе с десятком других правонарушитей. Через минуту машина отъехала с поля, так как майор, руководящий операцией небезосновательно боялся, что пленных могут освободить. Глава 9 В полицейском участке перед захваченными хулиганами извинились. - Господа болельщики! Администрация просит прощения за отсутствие удобных одиночных камер. Не далее как вчера состоялась забастовка проституток Берлина, и камеры переполнены. - Небось опять понизили зарплату, - мрачно сострил Штирлиц. - И куда только смотрит профсоюз? За какие-то вонючие десять марок обслуживать вшивых немецких солдат! Майор, снявший фуражку и оказавшийся внезапно белобрысым и ушастым, вытер лоб рукавом мундира и с интересом посмотрел на Штирлица. - Вас я буду допрашивать первым, - сказал он Штирлицу. - Попробовал бы не допросить! - Пройдите в мой кабинет. Штирлиц, которому от скуки стало все до лампочки, зашагал в кабинет, отталкивая конвоиров. Майор сел за стол. Штирлиц посмотрел на висящий на стене портрет Фюрера и подумал: "Господи! И тут Фюрер! Прям культ личности какой-то!" - За кого болели, господин штандартенфюрер? - "Морские львы". - О! - восхитился полицейский. - Отто, два кофе! Толстый бритый под машинку фельдфебель принес три кофе. - Какой был счет, когда вас забрали? - Один-ноль в мою пользу. - Класс! - возрадовался майор. - Отто, две сигары! Однако, футбол нынче стал уже не тот. - Да, - согласился Штирлиц. - Вот, я помню, был в Мадриде на женском футболе, там были такие клевые телки. У одной во время матча порвались трусы и отлетела застежка на лифчике. Весь стадион визжал от восторга. Майор заржал, представив эту картину, и чем-то напомнил Штирлицу Айсмана. - Да вы остряк, господин штандартенфюрер! Будьте любезны назвать свою фамилию. Бритый фельдфебель с хлюпом допил кофе и застучал на пишущей машинке. - Фон Штирлиц, - скромно сказал Штирлиц. - Да вы действительно шутник! А на самом деле? - Штирлиц. - Ну, давайте отставим шутки в сторону. Я же на работе. Штирлиц пожал плечами. - Неужели вы думаете, - убедительно сказал майор, - что я не видел самого Штирлица? Да, я его не видел! Но много о нем слышал. Вот на днях, - майор невольно понизил голос, - 172-е отделение задержало Штирлица. Это был такой широкоплечий великан, светловолосый, с открытым честным выражением лица. Словом, истинный ариец. Мне майор 172-го отделения рассказывал, что Штирлиц там такое устроил, как русские под Сталинградом! Его только сам Мюллер смог успокоить! Мы очень любим Штирлица! - Очень приятно, - сказал польщенный Штирлиц, - но Штирлиц - это все-таки я. - Ну, батенька, у вас мания величия! Какой же вы Штирлиц? Вы же на него совершенно не похожи. - А кто я тогда? - спросил Штирлиц. - Ну, не знаю... Но не Штирлиц, это точно! Посудите сами, сегодня вы скажете, что вы - Штирлиц, завтра - Адольф Гитлер, послезавтра - Эйфелева башня... - А что, - сказал Штирлиц, гася бычок от сигары, - Эйфелева башня - это хорошо. Но, все-таки, я - Штирлиц. Майор нервно забарабанил пальцами по столу. К нему тихонько подкрался Отто и шепнул на ухо: - Господин майор, среди них и буйные встречаются! Его же в психбольницу надо - а ну как сейчас начнет все крушить! Штирлиц равнодушно достал пачку "Беломора" и прикурил папиросу. Натренированное ухо русского разведчика легко могло расслышать любой шепот, но Штирлиц никогда этим не пользовался. - Гм... - пробурчал майор, с опаской глядя на Штирлица. - Кстати, господин штандартенфюрер, я смотрю, вы сильно устали. Если вы согласитесь, я могу вас устроить на некоторое время отдохнуть в загородный пансионат. Представьте себе: свежий воздух, парное молоко к завтраку, никаких бомбежек... Там может и имя свое вспомните... - Тс-с-с! - Отто из-за спины Штирлица поднес палец к губам и сделал зверское лицо. - Парное молоко - это неплохо, - задумчиво заметил Штирлиц. - А пиво там есть? - И пиво! - радостно закричал майор, желая поскорее избавиться от опасного собеседника. - И вино! И водочка! - Согласен, - сломался Штирлиц. Через пять минут крытая полицейская машина уже везла Штирлица в пригород Берлина. Штирлица сопровождали два полицейских, удивительно похожих на Отто и, соответственно, друг на друга. Русский разведчик предложил им сыграть в очко и, когда машина подъехала к психиатрической лечебнице, выиграл семь марок. Глава 10 Кабинет главного врача психиатрической лечебницы имени Второго съезда НСДАП напоминал бы зал Дрезденской галереи, если бы не решетки на окнах. На обитых дубом стенах висело множество портретов: от лошади Александра Македонского до господа бога. Штирлиц с интересом осмотрелся. Главный врач Арнольд фон Швацц в роскошном белом халате и внешностью мясника, с красной рожей, пропитыми глазами и в золотом пенсне на носу, встал, оперся на стол руками и дыхнул на Штирлица перегаром. - Э... Как мне сказали, господин Штирлиц? - Без сомнения, - ответил без сомнения Штирлиц. - А я - Арнольд фон Швацц, главный врач в этом заведении. - Еврей? - прищурился Штирлиц. - Что вы! Истинный ариец! Не обязательно ведь каждому врачу быть евреем. - Вот и я думаю, - сказал Штирлиц, - почему это среди врачей одни евреи? - Так, - протянул фон Швацц. - Значит, вы и есть Штирлиц? - Штандартенфюрер СС, - подтвердил Штирлиц. - Меня сегодня об этом уже раз десять спрашивали. Могу и морду набить! - Послушайте, может лучше быть Бонапартом? У нас по нему документации два ящика - вам самому будет интересно почитать. Да и компания будет неплохая - Бонапартов у нас уже штук двадцать. Можно в футбол играть... - На фиг мне ваши Бонапарты! - возмутился Штирлиц. - Я сам себе Штирлиц. - Ну и хорошо. Ну и замечательно. Покажите язык... У вас в родне никто не болел венерическими болезнями? - Нет, - признался Штирлиц. - Вы алкоголик? - Нет. Но привык пить, начиная с утра. - Вот как? Мне нравятся такие пациенты. Главврач залез в стол и извлек оттуда початую бутылку французского коньяка. - Не откажетесь? Я так и думал... Мне презентовал ее один господин, который поначалу считал себя аргентинским шпионом, а потом переквалифицировался в Бонапарты. Давайте выпьем за то, чтобы каждый мог быть тем, кем он хочет быть. - Даже Эйфелевой башней. - Вот именно! Покончив с оформлением нового пациента доктор фон Швацц проводил Штирлица к домохозяйке. Штирлиц получил полосатую пижаму с длинными рукавами и туалетную бумагу. - Возьмите еще рулон, господин штандартенфюрер, - посоветовала сестра-домохозяйка, пожилая женщина с располагающей внешностью. - Здесь что, плохо кормят? Как в Рейхе? - Наоборот! Потому и советую. У нас вам будет очень хорошо! Вас будут прекрасно кормить, одевать... Возьмите, возьмите еще рулончик! - Что, и задницу у меня будете подтирать? Сестра деликатно посмеялась. Обвешенного шестью рулонами туалетной бумаги Штирлица проводили в его палату. Когда Штирлиц увидел в палате трех Фюреров в больничных халатах, он ничем не выдал своего удивления. - Хайль Гитлер! - проорал он, вытаращив глаза и выбросив вперед руку. - Хайль! - ответили трое одновременно. У всех троих было бледное худое лицо, челка, спадающая на лоб, черные усики и тупое выражение лица. - Узнаю моего любимца Штирлица, - сказал один из Гитлеров. - Здорово, дружище Штирлиц, - воскликнул второй. - Присаживайтесь, Штирлиц, - отозвался третий, отодвигая стул. - Мы как раз изволили нарисовать пулю, и нам не хватает партнера. - Пробовали предложить Кальтенбруннеру (он в соседней палате), но этот гад зачитался порнографическим романом, - сказал второй Гитлер. Штирлиц закинул туалетную бумагу в угол, где уже валялась целая куча рулонов, и подсел к столу. - Вас как различают? - спросил он. - По именам или по фамилиям? Гитлеры переглянулись. - Гитлеры мы, - сказали они хором. - Адольфы. - Отлично, - сказал Штирлиц. - Я буду вас по номерам звать. Ты, - он ткнул пальцем, - будешь Фюрер-I, ты - Фюрер-II, ты - Фюрер-III. Смотрите, не перепутайте! - Не перепутаем! - Так вот. Меньше, чем по пять пфефингов, я играть не согласен, - сурово предупредил Штирлиц. - Обижаете, - развел руками Фюрер-III. Через полтора часа Штирлиц снял с вождей германской нации двадцать три марки и отправился спать. - Чистое постельное белье - это хорошо, а то спишь постоянно, как в свинарнике... Фюреры хотели что-то поддакнуть, но после произнесенных русским разведчиком слов тут же раздался его громкий храп. Во сне Штирлиц гулял по вечернему Урюпинску и везде, куда только он не бросал своего спокойного взгляда, он видел Фюреров: гуляющих с Евами Браунами или с собакой, постригающих газоны или разговаривающих с Герингами. Со всеми Штирлиц здоровался по-простому, без всяких там "Хайль!" и дерганьем руки, и все отвечали ему вежливо: - Добрый вечер, товарищ Штирлиц, не правда ли прекрасная погода? А не читали ли вы последний доклад Великого Сталина? - Как же, как же, - отвечал Штирлиц. - Конечно, еще вчера взял и не прочитал этот самый доклад! Штирлиц был совершенно счастлив. Потому что он был на пенсии... Глава 11 Штирлица разбудил осторожный шорох возле его кровати. Он приоткрыл веки и мгновенно понял, что уже утро. Изящная медсестра, блондинка с роскошным бюстом, ставила на столик возле кровати Штирлица завтрак: крутое яйцо в блестящей подставочке, парное молоко в граненом стакане и дымящаяся чашка кофе. - Не изволите ли откушать, господин Штирлиц? - томно спросила медсестра. - Это что, - поинтересовался Штирлиц, - завтрак? А где мясо? Где пиво? - Ну, господин штандартенфюрер, - делая Штирлицу глазки, проворковала девушка. - Даже сами Адольфы Гитлеры не кушают по утрам мясо. - А, кстати, где они? - Умываются. - Ишь, чистоплюи! - буркнул Штирлиц и подумал, что неплохо бы тоже умыться. Русский разведчик сходил в ванную комнату, где налил на полу целую лужу, поиграв в войну с Фюрерами. Как дети, они брызгались, выливали друг на друга ушаты воды, веселились от души. Наконец, мокрые и довольные, они вернулись в палату и изволили откушать. Штирлиц намусорил на пол скорлупой от яйца ("Могли бы и почистить," - проворчал он.), одного яйца ему показалось мало, и он съел яйца Фюрера-I и Фюрера-III. Второй Гитлер успел сожрать яйцо сам, за что получил от Штирлица подзатыльник. - Обжоры! - ругался Штирлиц, - вас трое, а я один... После завтрака господин штандартенфюрер, отдыхая, прошелся по прекрасно ухоженному саду, впервые за последние десять лет понюхал розы, решил при первой же возможности подарить розы своей радистке. Потом он вспомнил, что радистки у него нет. Тогда, огорчившись, разведчик нарвал роз и подарил их знакомой медсестре, ущипнув ее при этом за пышный зад. И вернулся в палату. К приходу Штирлица Фюреры уже приготовили стол для преферанса и, коротая время, обсуждали, поимеет Штирлиц медсестру или не станет. - А вот и Штирлиц! - радостно закричал Фюрер-I. - Мы намереваемся крупно отыграться. - На одну лапу играть собираетесь? - хмуро сострил Штирлиц. - Раздавай. Фюрер-II начал раздавать карты. Фюрер-III, дрожа от нетерпения и подпрыгивая не месте, щипал себя за усики. Во дворе зафырчал мотор. - Еще кого-то привезли, - сказал Фюрер-II, кидая последнюю карту. Штирлиц глянул в окно. Внизу стояла правительственная машина Гитлера с полным экскортом телохранителей. Сам Адольф Гитлер, махая руками, о чем-то разговаривал с перепуганным фон Шваццем. - Э, - сказал Штирлиц. - Еще одного вашего привезли. Фюреры бросились к окну. - Никак Гитлер? - молвил Фюрер-III. - Почти как настоящий, - согласился Фюрер-I. - И с ним еще толпа, - закричал Фюрер-II. - Геббельс, Геринг, Гиммлер... - Сплошное "Г", - с неудовольствием заявил Штирлиц. - Не успели за стол сесть, они тут как тут. Минуты через три Адольф Гитлер уже входил в палату к Штирлицу. - Штирлиц! - не скрывая радости, бросился он к русскому разведчику. - Ну как же можно?! У нас такие проблемы с русскими на фронте, такие непорядки в Рейхе! А вы тут в преферанс балуетесь! - Да, да, - поддакнули остальные Фюреры. - В преферанс балуетесь! - Нет, это просто не по-партийному! - размахивая руками кричал Гитлер, взвизгивая в конце каждой фразы. - Я прошу вас: немедленно одевайтесь и поедем на шашлычок. Я приказал - коньяк уже разлили... Вы же знаете, какие скоты меня окружают! Им никому нельзя верить! - голос Гитлера снизился до шепота. - Кальтенбруннер в соседней палате, - сказал Фюрер-III, - такой гад. Все время французские порнографические романы читает, ни разу в преферанс с нами не сыграл. - Может он не Кальтенбруннер, а марокканский шпион, - предположил Фюрер-II. - Или афганистанский? - подхватил мысль Фюрер-I. Штирлиц нахмурился: один из вышеупомянутых "скотов" - рейхсфюрер Геринг - показался в проеме двери. Челюсть Геринга отвисла на добрых два пальца. Озираясь по сторонам, Геринг увидел рулоны туалетной бумаги и, издав непередаваемый рык, устремился к ней. - Штирлиц! Подарите! - Да, мой Фюрер, - согласился Штирлиц, с отвращением глядя на запихивающего рулоны запазуху Геринга. - Вы правы. Я схожу за формой. У порога его встретил улыбающийся во весь рот Арнольд фон Швацц. - Ну, вы и шутник, господин штандартенфюрер, - обрадовался он при виде Штирлица. - Надо ж такое придумать: Эйфелева башня! - Не подлизывайся, - сказал Штирлиц. - Пивом так и не угостили. - Это мы сейчас же... - Не надо, - махнул рукой русский разведчик. - В Рейхе нас с фюрером коньячок ждет, а смешивать - самое последнее дело. - Да, да, вы правы! - Где моя форма? - Медсестра вас проводит. Штирлиц похлопал медсестру по пухлой щечке, и они пошли за формой. Доктор фон Швацц вошел в палату и оторопел. На него смотрели сразу четыре Гитлера с неразличимыми челками, усиками и выражениями лиц. - А, - ахнул главврач. - Господин... Фюрер... - Да? - отозвались все четверо. - А... - повторил доктор фон Швацц и вывалился в коридор. Он понял, что ему не узнать, который из Гитлеров настоящий. Как можно было пускать великого Фюрера в палату к остальным Фюрерам? Что же теперь будет? Это же конец великому Третьему Рейху и его, Арнольда фон Швацца, карьере! Ведь он теперь не сможет выбрать из этих четверых настоящего Фюрера. Вдруг наружу выйдет не Адольф Гитлер, а сумасшедший! Пот лил с главврача ручьями. - Как же быть? - мучился доктор. - Может приказать медсестре раздеться, а потом посмотреть на реакцию Фюреров. Настоящий Гитлер должен быть импотентом... А вдруг они все четверо - импотенты? В конце коридора появился радостный Штирлиц. На его щеке красовался красный отпечаток женских губ. Разведчик насвистывал марш "Прощание славянки" и бодро делал отмашку рукой. - Господин Штирлиц! - бросился к нему фон Швацц. - Помогите! И фон Швацц стал на ходу обьяснять ситуацию. - Разберемся, - сказал Штирлиц и толкнул дверь палаты. Адольфы сидели за столом и играли в дурака. Штирлиц, не задумываясь, подошел к одному из них и, смешав карты на столе, заявил: - Пойдемте, мой Фюрер, нас ждут дела в Рейхе. - Как вы узнали его, господин штандартенфюрер? - шепетом спросил главврач. - Фигня, - отмахнулся Штирлиц. - Настоящий - это тот, кто в форме. А кто в халатах - те ваши. - Ах! - радостно удивился доктор. - Ну конечно! И как я сразу не догадался! Заходите к нам еще, господин фон Штирлиц! Очень будем рады! - Как-нибудь загляну. Будь здоров... В дороге Фюрер стал снова жаловаться на своих соратников. - Вы себе представить, Штирлиц, не можете, как они мне все надоели. Борман постоянно подкладывает на мой стол порнографические журналы, а этот, - Фюрер ткнул указательным пальцем в Геринга, сидевшего на переднем сидении, - постоянно уносит мои вещи. Якобы для будущего музея Адольфа Гитлера. А сам ходит в моем галстуке. Сегодня утром хотел подписать доклад - так обыскался пишущей ручки. Геринг обиженно сопел, не поворачиваясь. Он боялся Штирлица. - Да, этот Геринг - изрядная свинья, - поддержал Штирлиц любимого Фюрера и дал Герингу звонкий подзатыльник. Мимо проносились берлинские улицы, а Штирлицу снова стало скучно. "Ностальгия," - подумал он, откинувшись на пахнущее кожей кожаное сидение. Но это была его работа. И, вздохнув, он заставил себя думать о Победе, о русских танках на улицах Берлина, а также о том, как плохо ему здесь, среди скотов, без радистки. Глава 12 Встреча с новой радисткой была назначена на пляже. Предыдущая радистка Штирлица неожиданно ушла в декрет и ее отправили на Большую Землю. Штирлицу очень недоставало радистки, и в Центре было решено прислать ему новую. Чтобы не привлекать внимания, Штирлиц не стал ходить по пляжу в мундире, а разделся и решил искупаться. Жаркое солнце поливало землю своими лучами, как кипятком, и от одной мысли о купании уже становилось легко и приятно на душе. Зажав двумя пальцами нос, Штирлиц нырнул в воду. Вода была теплая, прозрачная, и он несколько минут позволил себе понежиться. Штирлиц лежал на спине и слегка шевелил пальцами. Через час, посмотрев на часы, он вылез из воды, зашел в кабинку, выжал свои семейные трусы и причесался. Он шел по пляжу, насвистывая, как было условлено с Центром, "Интернационал" и среди многих девушек пытался найти русскую радистку, полагаясь на свою интуицию. Интуиция Штирлица никогда не подводила. Русская радистка стояла у пивного ларька в броско-красном купальнике со звездой на левой груди. В одной руке она держала газету "Правда", а в другой - чемоданчик с рацией и ситцевое платье. Штирлиц три раза обошел вокруг пивного ларька. Слежки не было. Он не мог рисковать новым агентом. Радистка Штирлицу понравилась. - Вы не скажете, который час? - спросил он. Это был пароль. - Я оставила часы в Москве, - с готовностью ответила радистка. Штирлиц взял ее под руку, и они прогулялись по пляжу. - Позагораем? Радистка кивнула. Они сплавали до буйков, позагорали, поговорили о погоде в Москве, отослали радиограмму в центр об успешном прибытии радистки, Штирлиц рассказал пару скользких анекдотов. Она деликатно посмеялась, и Штирлиц пригласил ее в ресторан. - Одну минуту, я только переоденусь. Штирлиц заехал домой и ровно через минуту вышел в черном, только что постиранном фраке. Этого с ним не случалось с 39-го года. Когда цивильный Штирлиц с радисткой зашли в ресторан, по залу пронесся удивленный стон. На полусогнутых подскочил развязный официант с еврейской физиономией. - Вам как всегда, господин штандартенфюрер? Графин водки и банку тушенки? Штирлиц наклонился к радистке: - Хочешь тушенки? Та отрицательно покачала головой. - Наглец, - вскипел Штирлиц, - ты что, скотина, не видишь, что я с дамой? Чтобы загладить свой промах, официант подхалимски захихикал и мерзким голосом спросил: - У вас опять новенькая? - Да. Новая радистка, - сказал Штирлиц. Он взял у дамы меню и грязным обгрызанным ногтем отчеркнул добрую половину. - Нам этого... И еще... - Понимаю, - понимающе ухмыльнулся официант и побежал на кухню. - Что ты понимаешь, мерзавец? - закричал Штирлиц вдогонку, - коньяку мне и шампанского даме! И чтоб сию минуту! - он повернулся к радистке, - официанты в Германии такие свиньи, вы уж его извините. И Штирлиц поцеловал радистке руку. Весь зал сидел с отвисшими челюстями. Пакистанский шпион снимал это невиданное событие на киноаппарат. Агент гестапо ковырял пальцем в носу: "А что скажет по этому поводу Кальтенбруннер?" Двое эсэсовцев, ожидая драки, достали недавно отлитые кастеты. Все находились в томительном ожидании. Штирлиц заказал вальс "Амурские волны" и пригласил радистку на тур. "Ну, сейчас начнется!" - потерли руки эсэсовцы. Теперь им было все ясно. Но вальс кончился, Штирлиц проводил даму на место, а драки все не было и не было. Завсегдат