- Плыви! - закричал Сме.  Его  голос  отражался  от  дальних  стен  и
высоких потолков пещеры.
     Маша боялась входить в  воду.  Она  ждала,  что  ее  тут  же  схватят
огромные клешни. Но все же перегнулась и нырнула, качнув лодку.
     Она  действительно  дотронулась  до  чего-то  ногой,  подныривая  под
каменную глыбу. Когда ее голова появилась на поверхности  водоема,  голова
Сме была уже рядом.
     Они вскарабкались на скалу. Позади слышалось постукивание клешней, но
ни один краб не пытался покинуть водоем.
     Небо было черным; на севере громыхал гром; вспыхивали молнии с белыми
разводами. Дул ветер, остужая Машу и Сме в мокром платье.
     Они побежали к челночку, но не прямо, поскольку  нужно  было  огибать
кусты с ядовитыми колючками. До того, как они добрались, пошел дождь.  Они
стащили челнок в воду и сели в него. Освещая небо полыхали  молнии.  Яркая
вспышка высветила двух медведей и группу людей позади них.
     - Теперь они нас уже не догонят! - кричал Сме.  -  Но  они  вернутся,
чтобы разместить на плотах лошадей. Они будут преследовать нас  до  самого
Санктуария!
     "Побереги горло, - подумала Маша. - Я и сама прекрасно знаю".
     Сильный ветер гнал по реке волны, но они  преодолели  их  и  достигли
противоположного берега. Они выбрались на сушу, задыхаясь  от  подъема  на
гору, и отыскали лошадей, которые ржали от  испуга  при  вспышках  молний.
Достигнув основания гребня, прибавили скорости. Их  путь  хорошо  освещала
ужасная белизна, которая, казалось, сметала все вокруг. С милю они скакали
галопом, а потом сбавили темп.
     - Они не смогут схватить нас! - прокричал Сме сквозь гром. -  Слишком
большой отрыв!
     Наступил рассвет. Дождь прекратился. Небо очистилось от  туч;  взошло
жаркое зимнее солнце пустыни. Они остановились  у  хижины,  где  ночевали.
Лошади отдохнули, пока Маша и Сме поели хлеба с сыром.
     - Еще три часа езды, и появится Санктуарий, - вымолвил толстяк. -  Мы
заберем твою семью на борт "Меч-рыбы" и пусть себе рагги ищут нас.
     Сме помедлил, а потом спросил:
     - А что ты намерена делать с Эвроеном?
     - Ничего, - ответила она. - Если он попадется мне на  пути,  я  снова
размозжу ему голову.
     Сме так рассмеялся, что подавился хлебом. Откашлявшись, он сказал:
     - Ты стоящая женщина! Отважная, какими делает женщин богиня!  К  тому
же сообразительная! Если бы я не принимал обет безбрачия, я бы  посватался
за тебя. Мне, конечно, сорок пять и я толстый, но....
     Он остановился и взглянул на руку. Его лицо охватило выражение ужаса.
     Маша не проронила ни слова.
     На руке Сме сидел маленький пурпурный паук.
     - Двигайся медленно, - произнес он окаменевшими губами. - Мне  нельзя
двигаться. Ударь его, когда достаточно близко поднесешь руку.
     Маша встала и сделала шаг в его сторону. Откуда взялось это чудовище.
В хижине не было паутины. Может заполз с улицы?
     Она сделала еще шаг, перегнулась и медленно под углом  опустила  руку
ближе к пауку. У него были черные неподвижные глаза, похоже, не замечавшие
ее.
     "Может, он не ядовитый?" - подумала Маша.
     Внезапно Сме вскрикнул и второй рукой быстро раздавил паука, вскочил,
стряхивая с себя маленькое существо.
     - Он укусил меня! Укусил!
     Начала появляться темная опухоль.
     - Он не из числа чудовищ мага, - сказала Маша. - Его яд не может быть
смертельным.
     - Это паук мага, - сказал Сме.  Под  сильной  пигментацией  его  лицо
побелело.
     - Наверное он забрался в мой мешок. Он не мог сделать это,  когда  мы
пробирались к комнатам мага. Видимо, забрался,  когда  я  открывал  мешок,
чтобы вырезать татуировку. Маг отомстил! - взвыл он.
     - Еще неизвестно, - сказала Маша, хотя и была уверена, что Сме  прав.
Она сняла с пояса свой маленький мешочек и осторожно высыпала  драгоценные
камни. Это было все, что там находилось.
     - Начинает болеть, - сказал Сме. - До города я сумею добраться. Бенна
сумел, а его укусили не один раз. Я знаю этих пауков. Я умру,  как  и  он,
хотя и продержусь дольше. Противоядия нет.
     Он сел и,  постанывая,  какое-то  время  покачивался  вперед-назад  с
закрытыми глазами. Потом сказал:
     - Маша, мне нет смысла идти с тобой дальше. Поскольку я  помог  стать
тебе такой же богатой, как королева, я прошу оказать мне услугу. Если  она
приемлема для тебя.
     - Слушаю тебя, - ответила она.
     - Отнеси на Шерранпип кувшинчик с татуированной кожей.  Расскажи  там
высочайшему священнику Веды Криштон эту историю. Он будет молиться за меня
перед ней. Во дворе павлинов мне  воздвигнут  надгробный  памятник,  и  со
всего Шерранпипа  и  прилегающих  островов  будут  приезжать  пилигримы  и
молиться за меня. Но если не хочешь...
     Маша опустилась на колени и поцеловала его в губы. Его знобило.
     Она поднялась и сказала:
     - Обещаю тебе сделать это. То немногое, что я могу сделать для тебя.
     Сме не без труда улыбнулся.
     - Хорошо. Тогда я  умру  спокойно.  Иди.  Да  благословит  тебя  Веда
Криштон!
     - А как же рагги. Они же будут мучить тебя!
     - Нет. В этом мешке лежит маленькая бутылочка яда. Они найдут  только
труп, если найдут вообще.
     Маша расплакалась, но  взяла  кувшинчик  с  татуировкой  и,  еще  раз
поцеловав Сме, отправилась в путь. Лошадь Сме шла за ее лошадью.
     На вершине холма она остановилась, чтобы оглянуться на хижину.
     Вдалеке виднелась темная масса. Она  быстро  приближалась.  Это  были
рагги.
     Она отвернулась и послала лошадь в галоп.



        Дэвид  ДРЭЙК. БОГИНЯ




     - Дьявольщина! - выругался Регли. - Почему она не может родить и  что
с этим делать? И почему она хочет видеть своего брата, и не желает  видеть
меня?
     Покрытая пятнами пота одежда молодого лорда выглядела так, словно  он
спал в ней. На самом деле Регли поспал бы и в ней,  если  бы  ему  удалось
прикорнуть хоть на часок в течение этих двух дней, пока  он  расхаживал  у
дверей спальни, где находилась его жена.  Рука  Регли  непрерывно  сжимала
рукоять плетки. Присутствующие в зале могли бы  сказать,  что  возбуждение
Регли произвело хорошее впечатление, но он не должен  сейчас  нести  такую
чепуху. Не рисковать же своим наследником!
     - Так, так,  -  сказал  доктор  Мернорэд,  теребя  расшитые  серебром
отвороты  своей  мантии.  Старый  человек  гордился   своей   способностью
всестороннего рассмотрения  вопроса  в  искусстве  лечения,  хотя  никакие
способности не могли помочь сегодня в доме Регли.
     - Вы знаете, что никто  не  может  торопить  богов.  Ребенок  родится
тогда, когда это должно произойти со слов Сабеллии. Любая попытка ускорить
это дело была  бы  кощунственной  и  безрассудной.  Да,  вы  знаете:  есть
некоторые... Я не  знаю,  какое  подобрать  слово,  "практикующие  врачи",
которые  используют   щипцы   при   родах?!   Металлические   щипцы!   Это
отвратительно. Принц Кадакитис много шумит относительно контрабандистов  и
воров,  но  если  бы  он  действительно  захотел  очистить  Санктуарий  от
реального зла, ему следовало бы начать с  этих  так  называемых  докторов,
которые даже не имеют надлежащей связи с государственными храмами.
     - Проклятье! - бросил Регли. - Вы имеете связь с  храмом  Сабеллии  в
самом Рэнке, и вы не можете сказать мне, почему моя жена два дня не  может
разродиться. И если кто-либо из этих сучьих повитух, которые дежурят  там,
что-нибудь знает, - он показал на  закрытую  дверь,  -  они,  конечно,  не
скажут никому.
     Регли потеребил пальцами белокурые бакенбарды. Прекрасное здоровье  и
удачное разведение скота сделали  его  довольно  важной  персоной  даже  в
Рэнке. А уж здесь, в Санктуарии, где он  служил  в  качестве  эксперта  по
рукописям при королевском губернаторе, он вообще не был приучен оставаться
без внимания. То, что судьба в форме затянувшихся родовых схваток жены  не
оправдала надежд Регли, разъярило его до такой степени, что ему необходимо
было выместить на ком-нибудь свою злость.
     - Я не могу понять,  почему  Сэмлейн  настаивает  на  том,  чтобы  не
приглашать никого, кроме повитух из храма Гекты, -  продолжал  он,  щелкая
плеткой по пятнышкам на мозаичных стенах. - Это место  имеет  не  очень-то
хорошую репутацию, я уже говорил.
     - Вам следует запомнить, что ваша  жена  из  Сирдона,  -  убедительно
сказал Мернорэд, настороженно поглядывая на плетку своего клиента. -  Хотя
они и находились уже в течение сорока лет под властью Империи, реально там
не привилось богослужение Троицы. Я разбирался с этим вопросом, и потом, у
этих женщин есть надлежащие лицензии  повитух.  Среди  обывателей  ведется
слишком много пустых разговоров об "этом духовенстве" или о том, что "этот
конкретный лекарь" не компетентен. Уверяю вас, что  медицинская  профессия
подвергается очень тщательному досмотру. Самое плохое, что можно сказать в
отношении храма Гекты здесь в Санктуарии, состоит в том, что тридцать  лет
назад исчез главный священник храма. Это, конечно, печально, но все  же  в
этом нет ничего дискредитирующего.
     Доктор сделал паузу, рассеянно надул одну щеку, затем другую, так что
растопырились кудрявые белые бакенбарды.
     - Хотя, думаю, - добавил он, - что коль уж вы  меня  пригласили,  эти
повитухи могли бы и проконсультироваться со мной.
     Дверь между комнатой и залом была приоткрыта. Паж Регли в  красной  с
золотом ливрее почтительно постучал  о  косяк  двери.  Два  юных  рэнканца
посмотрели вверх вслед за слугой в сторону крупного человека, находящегося
у дверей зала.
     - Милорд, - сказал паж, поклонившись, - Сэмлор Сэмт.
     Сэмлор прошел мимо слуги, полностью открыв дверь, прежде,  чем  Регли
дал знак войти. Он расстегнул свой тусклый дорожный плащ и  перекинул  его
через левую руку вблизи  пояса,  скрыв  тем  самым  находящийся  в  ножнах
кинжал. Одетый на северный манер, Сэмлор носил сапоги,  бриджи  и  длинную
тунику с  пряжками  на  запястьях.  Одежда  его  была  скромной,  блеклого
коричневого цвета и была покрыта белой дорожной  пылью.  Его  единственной
драгоценностью был висящий на шее медальон  с  отчеканенным  лицом  богини
Гекты. Широкое лицо Сэмлора было темно-красным -  лицо  человека,  который
часто бывает на солнце. Он прокашлялся, вытер рот тыльной стороной  ладони
и сказал:
     - Моя сестра послала за мной. Слуга говорит,  что  она  здесь,  -  он
сделал соответствующий жест.
     - Ну да, - сказал  Регли  с  легким  замешательством,  пытаясь  найти
арапник в своих руках.
     Доктор поднялся из кресла.
     - Пожалуй вы гораздо старше ее, не так ли? - не к месту сказал лорд.
     - На четырнадцать лет, - недовольно согласился Сэмлор, проходя  между
двух рэнканцев к двери спальни и бросив свой плащ на  один  из  стоящих  у
двери столиков, инкрустированных слоновой костью.
     - Мог бы и сам догадаться, ведь между нами родились еще пятеро. Много
благ принесла им эта сука.
     - Послушай! - Регли напряженно дышал в коренастую спину мужчины. - Ты
говоришь о моей жене!
     Сэмлор повернулся, он уже готовился постучать в дверь.
     - У тебя есть выбор, - сказал он. - Я один из тех, кто водит караваны
через  горы,  стремясь  сохранить  благородный  дом  Кодрикса   на   плаву
достаточно долго, чтобы за счастье  считали  жениться  на  его  дочери,  а
разборчивость мужчин в этом деле такова, что женщинам приходится  идти  до
Рэнке, чтобы получить предложение от  кого-нибудь  более  достойного,  чем
содержатель борделя. Неудивительно, что они пьют.
     Он постучал в дверь.
     Мернорэд дернул сзади побледневшего Регли.
     - Перед вами Сэмлор, черт побери!  -  крикнул  сирдонец  в  ответ  на
вопрос из спальни. - В любом случае, я не затем ехал пятьсот  миль,  чтобы
стоять у проклятой двери.
     - Господин Сэмлор, - сказал лекарь отрывисто.
     Он повернулся к Мернорэду.
     - Да? - спросил он.
     Лекарь указал пальцем.
     - Ваше оружие, - сказал он. - Леди Сэмлейн в смятении.  Конечно,  это
естественно для женщины в таком состоянии. Но увы, она  несколько  месяцев
назад уже пребывала в подобном состоянии и пыталась... И хотя с тех пор за
ней все время наблюдали... Да, что объяснять... Меня больше  бы  устроило,
чтобы вещи, подобные  вашему  ножу,  не  попадали  туда,  где  леди  могла
схватить их, чтобы, не дай бог, не случилось ничего плохого...
     Внутри спальни заскрипела бронзовая задвижка, приподнимаемая из пазов
двери. Сэмлор вытащил свой длинный кинжал и положил его на резной  столик.
Лишь блеснуло стальное  лезвие.  Гладкая  рукоятка  из  твердого  матового
дерева была обернута плетеной тесьмой из серебряной проволоки и была очень
удобна. Зал был отделан предыдущим  владельцем.  С  мозаичными  батальными
сценами и развешанным на стенах оружием он гораздо  больше  соответствовал
внешнему виду Сэмлора, чем юного рэнканского  лорда,  который  сейчас  был
хозяином.
     Дверь открыла мрачная седовласая женщина в церковном одеянии. Воздух,
вырвавшийся из спальни, был теплым, терпким,  подобно  запаху  перезревших
персиков. В комнате  горели  два  рожка  масляной  лампы  в  дополнение  к
солнечному свету, проникавшему через цветное стекло, отделяющее комнату от
внутреннего двора.
     Повитуха выглядела строгой, а сама Сэмлейн на  постели  была  подобна
смерти. Ее лицо, длинные белые руки казались втянутыми  в  живот,  который
холмом поднимал ее льняной халат. Измятое  шелковое  одеяло  лежало  возле
кровати.
     - Войди, дорогой брат, - судорога прошла по ее животу.  Лицо  Сэмлейн
застыло, рот был полуоткрыт, пока все не кончилось.
     - Я не задержу тебя  надолго,  Сэмлор,  -  добавила  она  с  натужной
улыбкой. - Подожди снаружи, - сказала она повитухе.
     Повитуха, муж и доктор начали протестовать:
     - О Гекта, да уходи же, уходи! - завизжала Сэмлейн, голос ее сорвался
- началась новая серия схваток.  Ее  пронзительное  неистовство  проникало
через все преграды. Сэмлор захлопнул дверь за  повитухой.  Находившиеся  в
зале слышали, как дверь закрылась, но не была  заперта  на  задвижку.  Дом
Регли был построен так, чтобы в каждой комнате  можно  было  укрыться  для
защиты в случае, если бандиты или  толпа  ворвутся  в  дом  и  начнут  его
грабить, несмотря на все меры, принимаемые властями.
     Повитуха стояла, прямая и строгая, прислонившись спиной к  двери.  Не
обращая на нее внимание, Регли вновь начал ругаться.
     - В том году, когда я узнал ее, Сэмлейн очень редко вспоминала брата,
и каждый раз это было проклятье! - сказал он.
     - Вам следует помнить, что это крайне мучительное время для  леди,  -
сказал Мернорэд. - Ее родители, увы, не имеют возможности  путешествовать,
и вполне естественно ее желание увидеть хотя бы брата.
     - Естественно? -  воскликнул  Регли.  -  Она  рожает  моего  ребенка!
Возможно, моего сына. Что, мне уйти отсюда?
     - Что вы можете сделать там? - раздраженно заметил доктор в ответ  на
гнев своего патрона.
     Прежде, чем кто-либо из них смог еще что-нибудь сказать, дверь широко
распахнулась, ударив повитуху. Сэмлор сделал  выразительный  жест  большим
пальцем.
     - Она просит вас поправить подушки, -  сказал  он  резко,  взял  свой
кинжал и  направился  в  зал.  Повитуха  проскользнула  назад  в  спальню,
скрывавшую  все,  кроме  лица  Сэмлейн.  Лампа,  стоящая  возле   кровати,
окрашивала его в желтый цвет. Стукнула задвижка, опустившаяся почти  сразу
после того, как закрылась дверь.
     Регли схватил Сэмлора за руку.
     - Ну, что она хотела? - настойчиво спросил он.
     Сэмлор выдернул руку.
     - Спроси ее сам, если думаешь, что это касается тебя, - сказал он.  -
Мне не до шуток. - Он вышел из комнаты и подошел к слуге,  который  должен
был проводить его вниз по лестнице к парадной двери.
     Мернорэд прищурился.
     - Какой грубиян, - сказал он. -  Совсем  не  подходит  для  приличной
компании.
     На этот раз Регли проявил благоразумие.
     - О, этого следовало ожидать, - сказал он.  -  В  Сирдоне  дворянство
всегда гордилось собой, оставаясь в  общем-то  бесполезным  -  вот  почему
Сирдон является частью  Рэнканской  Империи,  а  не  наоборот.  Его  очень
беспокоит тот факт, что он должен или сам идти торговать  или  голодать  с
остальным своим семейством.
     Регли прокашлялся и постучал плеткой, находящейся в левой руке.
     - Это, конечно, объясняет его враждебность по отношению к  Сэмлейн  и
абсурдность...
     - Да, совершенный абсурд, - поспешно согласился Мернорэд.
     -  ...абсурдность  нападок,  направленных  против  нее,  -  продолжал
молодой дворянин.  -  Хотя  он  сам  оберегал  ее  от  подобного  падения.
Фактически у меня значительные интересы в горном деле  и  торговле  помимо
обязанностей в отношении государства.
     Это отступление  успокоило  Регли  лишь  ненадолго.  Он  вновь  начал
расхаживать, и шарканье его домашних туфель и  периодические  раздраженные
замечания были почти единственными звуками в течение часа.
     - Вы что-нибудь слышите? - внезапно спросил Мернорэд.
     Регли застыл, затем бросился к двери спальни.
     - Сэмлейн! - закричал он. - Сэмлейн!
     Он схватился за бронзовую задвижку и вскрикнул - ладонь его обожгло.
     Осознав ужас происходящего и действуя с большей силой, чем можно было
ожидать от человека его возраста, Мернорэд выдернул боевой топор из  скоб,
крепящих его к стене, и ударил им по дверной  панели.  Дубовая  дверь  уже
обуглилась до толщины вафли. Тяжелое лезвие прошло насквозь, впустив струю
воздуха в раскаленную спальню.
     Комната взорвалась, выбив дверь в  обрамлении  огня  и  щепок.  Огонь
отбросил Мернорэда к дальней стене как шелуху прежде,  чем  языки  пламени
достигли оштукатуренного потолка.
     Пламя немного отступило назад, позволив Регли на мгновение  взглянуть
в охваченную огнем комнату. Повитуха доползла от кровати почти  до  двери,
прежде чем умерла. Огонь так выгнул ее спину, что  нож  в  горле  выглядел
огромным и красным.
     Сэмлейн,  возможно,  перерезала  себе  горло,  но  так  мало  от  нее
осталось, что  сказать  что-то  определенно  было  нельзя.  Очевидно,  она
пропитала постель ламповым маслом и затем подожгла. Но то,  что  заставило
закричать Регли - был большой сапожный нож. Деревянная рукоятка сгорела, и
голый хвостовик торчал вверх из раздувшегося живота Сэмлейн.


     Сэмлор спросил  у  уличного  мальчишки,  где  храм  Гекты.  Мальчишка
прищурился, а затем открыл глаза и ответил:
     - А, "Черный шпиль"!
     Сидя на лавке возле таверны  напротив  храма,  Сэмлор  понял,  почему
мальчишка так его назвал. Храм был построен из  серого  известняка,  стены
его выложены  квадратом,  а  сверху  он  был  покрыт  обычным  полукруглым
куполом.  Обелиск,  венчающий  купол,  первоначально   знаменовал   победы
Алар-Аспара, наемного генерала  -  уроженца  Сирдона.  Алар  сделал  много
хорошего и для принявшего  его  города  и  для  себя  самого,  жертвуя  на
постройку общественных зданий, чем снискал еще большее уважение. Сейчас ни
один  из  предметов   гордости   Алара   не   сохранился   видимым   из-за
тридцатилетних отложений  древесного  мусора  и  помета.  Глядя  на  него,
худшее, что можно было сказать о храме Гекты, это то, что он  безобразный,
грязный и находится в плохом месте - правда все это было  справедливо  для
большинства зданий в Санктуарии, по мнению Сэмлора.
     Пока караванщик потягивал из кружки  простоквашу,  из  главной  двери
храма  появился  служитель.  Взмахнув  три  раза  кадильницей,  он  пропел
вечернюю молитву перед равнодушной улицей и вернулся внутрь.
     Дверь таверны осветилась - из нее, неся фонарь, вышел бармен.
     - Подвинься,  приятель,  это  место  для  посетителей,  -  сказал  он
приятному на вид юноше, сидевшему на другой  лавке.  Юноша  встал,  но  не
ушел. Бармен на фут втащил лавку в дверь, встал на нее и  подвесил  фонарь
на крюк под вывеской таверны. Луч  высветил  в  тени  фигуру  стоящего  на
задних лапах единорога, его налитый кровью пенис, такой же большой, как  и
рог на голове.
     Вместо того, чтобы вернуться туда, где он сидел, юноша  сел  рядом  с
Сэмлором.
     - Немногие смотрят на него, не так ли? - сказал он сирдонцу, указывая
на храм.
     - Думаю, он не популярен, - согласился Сэмлор. Он внимательно смотрел
на местного жителя, размышляя, как много сведений он  сможет  получить  от
него.
     - Никто не прошел туда в течение часа.
     - Неудивительно, - сказал юноша, кивнув. - Они  приходят  в  основном
после наступления темноты. И вы не увидите их отсюда в любом случае.
     - Почему? - спросил Сэмлор, отхлебнув еще немного кислого  молока.  -
Там есть задний выход?
     - Как раз нет, - сказал  местный  житель.  -  Имеется  целая  система
туннелей под территорией всего города. Прихожане идут из гостиниц, лавок и
жилых домов других кварталов. В  Санктуарии  те,  кто  поклоняются  Гекте,
очень скрытны.
     Левой рукой Сэмлор вертел свой медальон.
     - Я слышал об этом раньше, - сказал он, -  и  представлял  себе  это.
Гекта приносит весенние  дожди...  она  мать-родительница  не  только  для
Сирдона, но всюду, где почитаема, за исключением  Санктуария.  Почему  так
случилось здесь?
     - Я полагаю, вы благочестивый человек?  -  спросил  молодой  человек,
разглядывая диск с лицом Гекты.
     - Благочестивый, благочестивый, - ответил Сэмлор с гримасой. - Я вожу
караваны, я не священник. Конечно, я отливаю немного питья  для  Гекты  во
время еды... без нее здесь не было бы  ничего,  кроме  пустыни,  а  я  уже
достаточно насмотрелся на нее.
     Кожа незнакомца была такой бледной, что сейчас, когда  большая  часть
света падала от лампы, он выглядел желтым.
     - Ну, говорят, что здесь была  гробница  Дирилы  до  того,  как  Алар
разрушил ее, чтобы построить свой храм. Наверняка там ничего не  осталось,
за исключением, возможно, туннелей, хотя,  вероятно,  они  существовали  и
раньше, до того  как  над  ними  построили  город.  Вы  наверняка  слышали
предположения о том, что хранил дьявол в подземных склепах.
     Сэмлор коротко кивнул:
     - Я слышал об этом.
     - Волосатый, длиннохвостый,  щелкающий  ядовитыми  зубами  дьявол,  -
сказал молодой человек с усмешкой. - Хорошенькая шутка в наше время.  Люди
уже не верили в это. Пока не исчез первый священник Гекты... А  в  прошлом
году Алкирос Фаин вошел в храм с десятью наемными бандитами,  чтобы  найти
там свою жену. И никто больше не увидел их, лишь Фаин вышел  на  улицу  на
следующее утро. Он был жив, хотя каждый дюйм кожи на нем был содран.
     Сэмлор допил свою простоквашу.
     - Это могли сделать и люди, - сказал он.
     - И вы предпочли бы лучше встретиться с подобными  людьми,  чем...  с
дьяволом? - с усмешкам спросил местным житель.
     Оба в молчании уставились на храм.
     - Хочешь выпить? - резко спросил Сэмлор.
     - Нет, - ответил второй.
     - Так говоришь,  приятель  искал  свою  жену?  -  настойчиво  спросил
сирдонец, посмотрев при этом на  закрытый  тенью  храм,  а  не  на  своего
компаньона.
     -  Именно  так.  Женщины  часто  ходят  по  туннелям,  и  много  чего
рассказывают. Богатые традиции.  Кое-кто  говорит,  что  священники  могут
больше делать для понимания, чем традиции, но что мужчина может сказать  о
женщинах?
     - А дьявол?
     - Помогает ли пониманию? - спросил местный житель. Сэмлор  смотрел  в
другую сторону, так что не мог видеть  его  ухмылку,  но  в  самих  словах
сквозила насмешка.
     - Возможно, но что могут знать люди? Эта ночь хороша для ищущего.  Не
так ли?
     Сэмлор повернулся и усмехнулся, обнажив зубы, как кот, увидевший жилы
на горле жертвы.
     - Действительно, - сказал он.  -  А  ты  знаешь  какое-нибудь  место,
откуда можно попасть сюда? - он жестом показал через темную улицу.  -  Или
это только слухи? Может, эта гостиница?
     - Есть гостиница к западу отсюда, метров за двести, - сказал юноша, -
вблизи мясного рынка - "Человек в Мотли". Говорят, там  под  землей  целая
система ходов, подобных  проделываемым  червями,  но  соединенных  друг  с
другом. Человек может войти и бродить несколько дней, не встретив ни одной
живой души.
     Сэмлор пожал плечами,  встал  и  свистнул,  чтобы  привлечь  внимание
бармена, а затем бросил ему пустую кружку.
     - Очень любопытно, - сказал он своему компаньону. - Я никогда не  был
в Санктуарии раньше, - и шагнул  на  улицу  через  водосточную  канаву,  в
которой валялось что-то длинное,  неживое.  Оглянувшись,  он  увидел,  что
местный житель все еще сидит с пустыми руками на лавке. В  профиль  против
света лицо его обладало совершенством античной камеи.
     Сэмлор износил много сапог и был хорошо знаком с  темными  ночами,  а
поэтому не хлопотал о найме провожатого.  Когда  он  проходил  мимо  поста
стражи, офицер обратил внимание на обнаженный кинжал, который сирдонец нес
в руке. Сэмлор выглядел крепким мужчиной, который скорее мог  предостеречь
грабителей, чем убить их, но того, кому надо, его вид  вряд  ли  остановил
бы.
     "Надо бы купить другой сапожный  нож,  -  подумал  Сэмлор,  -  но  не
сейчас, позже..."
     Гостиница "Человек в Мотли" была на этаж ниже, чем жилые дома вокруг.
Первый этаж был хорошо освещен. Через  дорогу  позади  изгороди  несколько
рабочих под фонарями соскребали навоз с булыжника мясного рынка. Завтра их
труды  высохнут  под  солнцем  и  пойдут  на  топливо.  В  зале  гостиницы
находилось  множество  мужчин,  в  основном  гуртовщиков,  в   кожаной   и
домотканой одежде. Барменша в свои пятьдесят  лет  обслуживала  клиента  в
тайной кабинке. Когда Сэмлор вошел, хозяин гостиницы с бочонком  на  плече
пробирался из-за портьер позади стойки.
     Сэмлор убрал кинжал в ножны. Кивнув крепышу-хозяину,  он  нырнул  под
стойку.
     - Эй, - крикнул тот.
     - Все в порядке, - пробормотал Сэмлор. И проскользнул за портьеры.
     Каменная лестница,  полуосвещенная  масляной  лампой,  вела  вниз,  в
подвалы. Сэмлор двинулся по ней, взяв одну из  ламп.  Пол  в  подвале  был
грязным. Большая камера, сейчас закрытая при помощи  болтов,  служила  для
подачи товаров с улицы перед гостиницей.  Стены  были  заставлены  пустыми
бутылками, небольшими бочонками и большими ящиками для продуктов  емкостью
до сорока галлонов. Один из ящиков, сделанных из дерева, так  потемнел  от
времени, что выглядел обуглившимся.  Сэмлор  постучал  по  нему  рукояткой
ножа, сравнив звук с глухим звуком от бочки, стоявшей рядом.
     Заскрипела лестница. Спускался хозяин гостиницы. В огромной ручище он
держал молоток для откупоривания бочек.
     - Они не сказали вам, что вход рядом? - проскрипел он.
     - Ты думаешь, я хочу знать название дороги в бордель дьявола?
     Он сделал еще шаг.
     - Клянусь Ильсом и его сестрами, ты еще вспомнишь об этом!
     Пальцы Сэмлора нащупали рукоятку кинжала. Выхватив его,  он  направил
острие в сторону хозяина гостиницы.
     - Давай не будем ссориться, - сказал он. - И покончим с этим.
     Хозяин гостиницы сплюнул, спустившись по лестнице.
     - Конечно, ты любишь развлечься. Хорошо, когда я закончу с тобой,  ты
передашь мой привет своим сводничающим псалмопевцам и скажешь им, что этот
путь отныне закрыт для них!
     - Разве священнослужители распределяют свои привилегии за  деньги?  -
спросил Сэмлор с внезапной догадкой. - Но я пришел  вовсе  не  за  сексом,
приятель.
     Что бы ни подумал об этом хозяин таверны, это  испугало  его  больше,
чем вид обнаженного кинжала. Он остановился с приподнятым молотком в руке,
переваривая услышанное. Затем с дрожащим от ужаса ревом швырнул деревянный
молоток в темноту и помчался вверх по лестнице. Сэмлор  нахмурился,  пожал
плечами и вновь повернулся к продуктовому ящику.
     За  ним  был  тайник,  замаскированный  тряпьем,  чего  видимо   было
достаточно. Прижатый  к  стенке  бочонок  закрывал  вход  в  сухой  темный
туннель, плавно уходящий вниз. Сэмлор облизал губы. После всего,  что  ему
пришлось испытать, это было то, что он искал. Подняв лампу, которая теперь
хорошо горела, он вступил в туннель, закрыв за собой дверь.
     Проход изгибался, но не разветвлялся. Он был проложен  через  плотную
желтую глину, кое-где подкрепленную сваями,  почерневшими  настолько,  что
Сэмлор не смог распознать дерево. Там и тут из темноты на свет  выбирались
крошечные существа. Сэмлор  шел  медленно,  чтобы  не  погасить  лампу,  и
достаточно спокойно, не теряя  самообладания.  Несмотря  на  недостойность
профессии, Сэмлор был дворянином Сирдона, и не было никого  в  его  семье,
кому он мог бы поручить эти обязанности.
     Вдруг сзади он услышал звук. Не оборачиваясь, Сэмлор лягнул  сапогом.
Гвозди подметки погрузились во что-то мягкое, издавшее  визг,  хотя  глаза
ничего не заметили. Он на мгновение остановился, ощупал пальцами  медальон
Гекты и продолжил путь. Такие же существа двигались перед ним  на  большом
расстоянии.
     Туннель вышел к уступу скалы, внезапно  расширился,  превратившись  в
круглую комнату с низким потолком. Сэмлор остановился. Он держал лампу  на
вытянутой руке и немного позади головы, чтобы яркий свет  не  слепил  его.
Комната была огромной и пустой, с множеством дверей.  Все,  кроме  той,  в
которой стоял Сэмлор, и еще одной, были забраны железными решетками.
     Сэмлор нащупал, но не стал доставать кинжал.
     - Я буду играть в вашу игру, -  прошептал  он.  Короткими  шагами  он
обошел комнату и вышел в другую открытую дверь. За ней  тянулся  такой  же
туннель. Снова облизав губы, Сэмлор вошел в него.
     Двойной лязг решеток позади не  стал  для  него  неожиданным.  Сэмлор
подождал, проверив острие своего кинжала, но никто не появился в  туннеле.
Ни человек, ни зверь. Сэмлор двинулся дальше, туннель  изгибался,  похоже,
слегка опускаясь с каждым шагом. Камень начал вибрировать, но толчки  были
слишком слабыми, чтобы определить их происхождение.
     Проход  вновь  расширился.  Новая  комната  не  была  пустой.  Сэмлор
повернулся лицом к человеку, стоявшему  у  двери.  Единственным  движением
было мерцание пламени лампы. Сирдонец приблизился и проткнул пустоту.  Это
были лишь остатки кольчуги, накрытые сверху шлемом, разрубленным спереди.
     Сэмлор   поцарапал   звено   доспехов,    побуждаемый    неосознанным
подозрением. Плотно переплетенные кольца по виду были из красной меди,  но
лезвие кинжала Сэмлора не оставило следов даже на коррозии.
     - КРОВЬ И ШАРЫ, - шепотом произнес заклятье хозяин каравана.
     Это  была  одна  из   двух   прославленных   кольчуг,   изготовленных
волшебником Хаст-ра-коди в пламени горящего алмаза. Легенда гласила, что в
изготовлении участвовали два дьявола, и, хоть это и подвергается  сомнению
современными рационалистами, но не может быть никакого сомнения в том, что
неразрушающаяся броня защищала героев в течение трех поколений.
     Тогда, двенадцать веков назад братья-близнецы Хэрэш  и  Хэккэд  одели
изготовленные магом кольчуги и промаршировали в них перед принцем-колдуном
Стерлом. Буря настигла экспедицию в горах, и в  свете  утренней  зари  все
исчезло: доспехи,  братья  и  три  тысячи  человек  со  снаряжением.  Одни
говорили, что их  поглотила  земля,  другие  -  что  все  были  проглочены
летающими монстрами с огромной пастью, зубы которых сверкали как молнии, а
изогнутые спины были выше грозовых туч. Каковы бы ни были причини, доспехи
исчезли в ту ночь.
     Появление одной из них в этой подземной комнате послужило для Сэмлора
доказательством мощных сил, обитающих в этих проходах.
     Через  отверстие  в  противоположной  стороне  комнаты  донесся  звук
металла, царапающего камень  и  позвякивание.  Сэмлор  прижался  к  стене,
закусив губу.
     Внутри помещения из камня показалась  другая  кольчуга  Хаст-ра-коди.
Она была одета на человека, полностью закрывая его и  образуя  фигуру,  не
имеющую ничего человеческого, кроме формы,  в  своем  облике.  Неизвестный
металл  светился  зеленым  светом,  и  обнаженная  шпага  в  руке  фигуры,
обтянутой перчаткой, светилась подобно зеленой горелке.
     - Ты  пришел  поклониться  Дириле?  -  спросила  фигура  проржавевшим
голосом.
     Сэмлор осторожно поставил лампу на пол и так же осторожно сделал  шаг
от нее.
     - Я поклоняюсь Гекте, - сказал он, сжимая свой медальон левой  рукой,
- и другим богам. Но не Дириле.
     Фигура захохотала, сделав шаг вперед.
     - Я тоже поклоняюсь Гекте. Я был священником,  пока  не  спустился  в
туннели, чтобы очистить их от злых духов.
     Хихикающий смех отражался от  каменных  стен,  напоминая  звуки,  что
издает ласка, находясь в клетке.
     - Дирила наложила на меня епитимью  и  нет  мне  возврата  к  прежней
жизни... Я износил эту кольчугу. Это  будет  и  твоя  епитимья,  сирдонец:
одень вторую кольчугу.
     - Позволь мне пройти, священник, - сказал Сэмлор. Его  руки  дрожали.
Он сомкнул их на груди. Кинжал был в ножнах.
     - Не священник, - проскрежетала фигура, выступая вперед.
     - Человек, дай мне пройти!
     - Не человек, не человек, - сказала фигура, подняв лезвие,  затмившее
своим блеском свет масляной лампы.
     - Ты держишь свой кинжал острым, проситель? Не боги  ли  ковали  его?
Может, он разрежет ячейки кольчуги Хаст-ра-коли?
     Сэмлор выхватил кинжал из ножен и сделал выпад, упираясь левой  ногой
в стену комнаты. Кольчуга или нет, священник не был  воином.  Левой  рукой
Сэмлор перехватил руку со шпагой, вонзив правой кинжал в грудь фигуры.  Он
прошел через кольца как нитка через игольное ушко. Другая рука в  кольчуге
ударила сирдонца, разорвав кожу на его щеке.  Сэмлор  уже  освободил  свой
кинжал и вновь пронзил им кольчугу, ребра и легкие.
     Фигура отшатнулась назад. Шпага звякнула о каменный пол.
     - Что? - начала говорить фигура. Что-то захлюпало и забулькало внутри
ее непробиваемого шлема. Рукоятка кинжала выглядела темным пятном на  фоне
сверкающей  кольчуги.  Фигура  обеими  руками  тщетно  пыталась   нащупать
шишкообразную рукоятку.
     - Кто ты? - спросила она шепотом. - Ты не человек, нет... -  Мышцы  и
сухожилия ослабли  от  недостатка  кислорода.  Одна  нога  подломилась,  и
человек плашмя растянулся на каменном полу. Зеленое свечение  исходило  от
подобия крови, стекавшего с тряпья и капающего на пол.
     - Если бы ты был человеком в свое время, -  резко  сказал  Сэмлор,  -
меня не было бы здесь сейчас.
     Он перевернул фигуру, чтобы извлечь кинжал из грудины, в которой  тот
застрял. Кровь изо рта и носа запачкала переднюю часть шлема. К  удивлению
Сэмлора кольчуга раскрылась спереди. Она была готова сменить хозяина. Тело
внутри ее сморщилось, кожа была белой как у личинок, прячущихся под  корой
дерева.
     Сэмлор вытер лезвие кинжала большим и указательным  пальцами.  Тонкая
полоска крови была единственным признаком того, что кинжал, пройдя  сквозь
металлические части кольчуги,  совершил  убийство.  Сирдонец  оставил  обе
кольчуги в комнате. Они не защитили своих владельцев. Кольчуга  чародея  с
ее секретами годилась только для тех, кто мог их  использовать,  а  Сэмлор
слишком осознавал свою гуманность.
     Проход изогнулся, затем образовал развилку с узким коридором длиной в
сотню шагов. Коридор с  одной  стороны  был  закрыт  скальной  породой.  А
дальняя стена была искусственной - из базальтовых шестигранников, размером
немногим более фута между гранями. Не было никаких признаков двери. Сэмлор
вспомнил о железных решетках, лязгнувших позади него,  и  ему  показалось,
что с того момента прошла целая вечность. Он рассеянно вытер правую ладонь
о бедро.
     Хозяин каравана медленно расхаживал по коридору  из  конца  в  конец.
Базальтовые плиты были неотличимы  одна  от  другой.  Они  поднимались  на
десять футов до голого потолка, где сохранились следы инструмента, которым
его обрабатывали. Сэмлор пристально смотрел на базальт от начала развилки,
беспокоясь о том, что в  лампе  осталось  мало  масла  и  нет  возможности
пополнить его запас.
     Спустя мгновение он глянул на  пол.  Осененный  внезапной  идеей,  он
расстегнул ширинку и помочился на основание стены. Ручеек разбрызгался,  а
затем свернул вправо и вниз в невидимую  канаву,  выбитую  десятками  ног.
Футов  через  тридцать  дальше  по  коридору   жидкость   остановилась   и
растеклась, покрывшись пятнами пыли, дробящейся в отраженном свете лампы.
     Сэмлор особенно тщательно осмотрел плиты возле лужи мочи.  Сотрясения
камня  казались  музыкой.   Приставив   острие   кинжала   к   одному   из
шестигранников, он коснулся лбом тупого конца рукоятки. Ясно и победоносно
звучал водяной орган, игравший где-то в лабиринте  туннеля.  Сэмлор  убрал
кинжал и посмотрел вдоль камней, держа  лампу  над  головой.  Полированная
поверхность одной плиты примерно до пояса была покрыта влагой  и  размыта.
Сэмлор нажал на нее, и следующий шестигранник,  подвешенный  на  шарнирах,
вышел из стены.
     Поднявшаяся плита имела толщину всего лишь в ширину ладони, но за ней
лампа осветила не комнату, а туннель, стены  которого  были  из  природных
базальтовых колонн длиной  по  двадцать  футов,  уложенных  горизонтально.
Чтобы двинуться дальше,  Сэмлору  пришлось  пролезть  через  дыру,  ширина
которой едва позволяла протиснуть плечи.
     Сэмлор большую  часть  жизни  провел  на  открытом  воздухе.  Поэтому
перенести понимание того, что над его  головой  находятся  тонны  и  тонны
камня, он мог, лишь не думая об этом. Эта крысиная нора не  оставляла  ему
выбора... он должен пройти через нее.
     Человек должен контролировать свой разум, чтобы остаться человеком.
     Сирдонец поставил лампу на пол. Все равно через несколько минут масло
кончится. Попытайся он взять ее с собой в  туннель,  она  почти  сразу  же
сожжет весь кислород в узком  столбе  воздуха  между  шестигранниками.  Он
вынул кинжал и, держа руки  перед  собой,  пополз  через  дыру.  Его  тело
закрыло весь проход,  кроме  слабого  проблеска  света  сзади,  но  черный
базальт поглощал даже его.
     Он продвигался на ощупь при  помощи  носков  сапог  и  левой  ладони,
стирая плечи и бедра о камни. Сэмлор старался дышать  неглубоко,  но  даже
при этом воздух становился спертым прежде, чем он проползал  путь,  равный
длине его тела. Воздух обволакивал его подобно мягкому одеялу,  пока  дюйм
за дюймом он полз в темноте. Музыка водяного органа  -  единственное,  что
его окружало.
     Наконец острие  ножа  звякнуло  о  камень.  Сэмлор  подполз  поближе,
помолился  Гекте  и  уперся  левой  рукой.  Камень  сдвинулся  в  сторону.
Прохладный воздух устремился на  сирдонца  вместе  с  нахлынувшей  музыкой
органа.
     Слишком расслабившийся, чтобы задуматься над тем, что, кроме воздуха,
могло ожидать его у выхода из норы, Сэмлор  с  трудом  пытался  подняться.
Цепляясь кончиками пальцев левой руки за стену, он подтянул под себя  ноги
и вывалился в полукруглую комнату. Панели  сводчатого  потолка  на  высоте
пятидесяти футов над его головой освещали комнату золотистым  светом.  Это
не были лучи зари и Сэмлор понял, что  не  представляет,  что  может  быть
источником этого чистого яркого света.
     Водяной орган был еще достаточно далеко от этой сводчатой комнаты, но
музыка вызывала интенсивную вибрацию стен. В высоких  звуках  слышна  была
эротическая любовь, а от нижнего регистра исходил страх, такой же глубокий
и черный, как и тот, что сжимал в комок живот Сэмлора за  несколько  часов
до этого. Похоть и безумие, ненависть и жажда жизни, журчанье и  бульканье
заполняли святилище. Сэмлор в расстройстве сжимал рукоятку кинжала. Он был
вне себя в этой пустой  комнате.  Чтобы  взять  себя  в  руки,  он  сделал
несколько глубоких вдохов и убрал кинжал в ножны до тех пор,  пока  он  не
понадобится.
     Сводчатый  проход  в  дальней  стене  заканчивался   дверью.   Сэмлор
направился к ней, при ходьбе ощущая царапины, полученные  от  базальта,  и
боль в паху от мышц, которые он  потянул,  когда  боролся  с  человеком  в
кольчуге.
     "Я уже не  так  молод",  -  невесело  подумал  он.  Затем  улыбнулся,
наслаждаясь рисунком музыки, и мысли о старости покинули его.
     В святилище всюду валялись подушки и одежда из толстой парчи.  Тут  и
там стояло довольно много крупной мебели,  ее  форма  была  необычной,  но
функция была очевидной в этой роскоши. Сэмлор достаточно  путешествовал  и
видел многое, но его личные вкусы остались простыми. Он подумал о Самлейн,
и ярость снова  захлестнула  его.  Чтобы  успокоиться,  он  дотронулся  до
медальона Гекты, обратив внимание  на  неизвестного  назначения  стойку  с
переключателями, помещенными в сооружение из черного  дерева  с  шелковыми
шнурами. Три пустотелых рычага регулировались относительно друг друга  при
помощи шкивов, находящихся на другом конце сооружения.
     "Я сделаю это не для нее, - подумал  Сэмлор.  -  Для  дома,  в  честь
лордов Кодриксов из Сирдона. И возможно, возможно, для Гекты". Он  никогда
не был религиозным человеком, считая что было бы гораздо  лучше,  если  бы
боги сами улаживали дела между собой... но существовали некоторые вещи,  в
отношении которых любой человек...
     "Да ладно, все это ложь.  Никто  иной,  как  я,  Сэмлор  Сэмт  -  да,
вероятно, и нет другого такого  глупца,  проклятого  на  всем  континенте,
глупого и фанатичного - должен до того,  как  закончится  ночь,  выпустить
кровь из так называемого дьявола или же умереть".
     Свет падал сверху, и Сэмлор заметил рельеф на  базальте,  приняв  его
вначале за игру теней на  стенах.  Подробности  ошеломил