ому, коротконогому, в чужих сапогах, в чужой поддевке, было неловко  и
страшно держать на неподвижной голове царский венец - медный огромный  венец
с крестом наверху, надетый глубоко, на уши. И  рука  Молодой,  казавшейся  в
венце еще красивей и мертвее, дрожала, и воск тающей свечи капал  на  оборки
ее голубого платья...
     Вьюга, в, сумерках была еще страшнее. И домой  гнали  лошадей  особенно
шибко, и горластая жена Ваньки Красного стояла в  передних  санях,  плясала,
как шаман, махала платочком и орала на ветер, в буйную темную муть, в  снег,
летевший ей в губы и заглушавший ее волчий голос:
 
                             У голубя, у сизого 
                             Золотая голова! 
 
Москва. 1909-1910