е полагайтесь на женщину: она пообещает и не сделает. Так наверняка провалилось немало преступлений. Нет, мистер Пуаро, я это не про себя. И будьте уверены, я прекрасно знаю, о чем вы сейчас думаете. На кого в первую очередь падает подозрение? Ну конечно, на пресловутого озлобленного бездельника-племянника! Он откинулся в кресле и захихикал. - Я берегу ваши серые клеточки, мистер Пуаро. И можете не рыскать в поисках свидетеля, который подтвердит, что, когда тетя Джейн объявляла о своем намерении никуда не ехать вчера вечером, я был поблизости. Я действительно стоял рядом. Теперь вы задаете себе вопрос: а может, это злодей-племянник, напялив на себя парик и женскую шляпку, приезжал сюда ночью? Он смотрел поочередно то на меня, то на Пуаро. По-видимому, ситуация доставляла ему немало удовольствия. Мой друг, слегка склонив голову набок, внимательно смотрел на молодого человека. Мне стало как-то неловко. - Да, я познаю, у меня был мотив. И я преподнесу вам подарок в виде очень ценной информации. Вчера утром я приходил к дяде. Зачем? Попросить денег. ПОПРОСИТЬ ДЕНЕГ. Предвкушаете дальнейший ход событий? Я ушел не получив ни гроша. А вечером того же дня лорд Эдвер умирает. Смерть лорда Эдвера. Хороший заголовок для детективного романа. Отлично будет смотреться в книжных киосках. Он сделал паузу, но Пуаро не проронил ни слова. - Мне льстит ваше внимание, мистер Пуаро. А вы, капитан Гастингс, похожи сейчас на человека, который увидел привидение. Или вот-вот увидит. Расслабьтесь, мой дорогой друг. Подождите развязки. Итак, на чем мы остановились? Ага, слушается дело злодея-племянника, который хочет обставить все так, чтобы подозрение пало на жену лорда Эдвера. Племянник, который в студенческие годы превосходно играл в любительских спектаклях женские роли, решил тряхнуть стариной. Тонким женским голоском он сообщает слуге, что он - жена лорда Эдвера, бочком протискивается мимо слуга и семенит мелкими шажками в библиотеку. Никто ни о чем не подозревает. "Джейн!" - восклицает мой любезный дядюшка. "Джордж!" - писклявым голосом вторю я ему, обнимаю за шею и аккуратно втыкаю перочинный ножик. Чисто медицинские детали я опускаю. Затем фальшивая леди покидает дом и отправляется спать. Хорошо поработал - можно и отдохнуть. Засмеявшись, Рональд встал и снова валил себе виски с содовой. Потом медленно вернулся к креслу. - Пока вроде бы все складывается для следствия прекрасно. Но видите ли, сейчас мы подходим к самой сути. Ах, какое разочарование! Откуда-то появляется неприятное предчувствие, что вас все время водили за нос. Потому что мы подошли к алиби, мистер Пуаро! Молодой человек осушил стакан. - Я всегда находил алиби чертовски приятной штукой, - заметил он. - Когда я читаю детективные романы, то всегда обращаю на алиби особое внимание. А мое алиби просто замечательное - трехголовое. Выражаясь попроще, я имею трех свидетелей: мистера Дортаймера, миссис Дортаймер и мисс Дортаймер. Исключительно богатые и исключительно музыкальные люди. У них ложа в "Ковент-гарден" [оперный театр в Лондоне]. В эту ложу они приглашают самых перспективных молодых людей. А я, мистер Пуаро, являюсь одним из самых перспективных молодых людей, которых только можно найти. Люблю ли я оперу? Откровенно говоря, нет. Но сначала я насладился великолепным обедом на Гросвенор-сквер, а потом не менее великолепным ужином. Правда, мне пришлось за это платить: от танцев с Рэчел Дортаймер у меня до сих пор рука ноет. Что и требовалось доказать, мистер Пуаро. В то время, как кровь хлещет из моего дядюшки, я шепчу всякие глупости в украшенные бриллиантами ушки прекрасной белокурой, простите, темноволосой Рэчел в ложе оперы, и ее длинный носик трясется от смеха. Теперь вы видите, мистер Пуаро, почему я могу быть с вами откровенен. Он откинулся в кресле. - Надеюсь, я не очень утомил вас своим рассказом? Есть вопросы? - Уверяю вас, вы нас ничуть не утомили, - ответил Пуаро. - Но раз вы любезно разрешаете задавать вопросы, то у меня есть один маленький вопросик. - Рад буду ответить. - Лорд Эдвер, сколько времени вы знакомы с Карлоттой Адамс? Рональд Марш ожидал все, что угодно, но только не это. Он резко выпрямился, и на его лице появилось совершенно новое выражение. - Ради бога, зачем вам это? Какое это имеет отношение к моему рассказу? - Просто любопытно и все. А кроме того, вы так подробно все изложили, что к вашему рассказу у меня нет никаких вопросов. Молодой человек бросил на моего друга быстрый взгляд. Ему как будто не понравилась похвала Пуаро. Рональду, вероятно, хотелось, чтобы мой друг отнесся к его рассказу более подозрительно. - С Карлоттой Адамс? Дайте подумать. Около года. Нет, чуть больше. Я познакомился с ней в прошлом году, во время ее первых гастролей. - Вы ее хорошо знали? - Довольно неплохо. Она не из тех людей, которых можно узнать очень хорошо. Она девушка не болтливая и все такое. - Но она вам нравилась? - Хотел бы я знать, почему вас так интересует эта леди? - Рональд удивленно посмотрел на Пуаро. - Может быть потому, что я был с ней на том ужине? Да, она мне очень нравится. Карлотта симпатичная, внимательно слушает собеседника и дает ему почувствовать, что и он, в конце концов, что-то из себя представляет. Пуаро понимающе кивнул. - Значит, вам будет очень жаль. - Жаль? Чего жаль? - Она мертва. - Что?! - подпрыгнул от удивления молодой человек. - Карлотта мертва? Новость абсолютно ошеломила его. - Вы меня разыгрываете, мистер Пуаро. Карлотта была в полном здравии, когда я видел ее в последний раз. - А когда это было? - быстро спросил Пуаро. - Кажется, позавчера. Точно не помню. - Tout de meme [и все равно (фр.)], она умерла. - Это совершенно неожиданная смерть. А что с ней случилось? Попала под машину? - Нет, - Пуаро посмотрел в потолок. - Приняла чрезмерную дозу веронала. - Ну и ну! Какая ужасная трагедия. - N'est-ce pas? [Не правда ли? (фр.)] - Мне действительно очень жаль. У нее все складывалось так неплохо. Собиралась вызвать из Штатов младшую сестру, строила всякие планы. Черт возьми, словами не выразить, как мне жаль ее. - Да, - согласился Пуаро. - Так печально умереть молодым, когда умирать совсем не хочется, когда перед тобой открыта вся жизнь и у тебя есть все, ради чего следует жить. Рональд с удивлением взглянул на моего друга. - Я не совсем понимаю вас, мистер Пуаро. - Нет? - Пуаро встал и протянул для прощания руку. - Наверное, я выразился... чересчур сильно. Потому что мне не нравится, когда молодых людей лишают права жить, лорд Эдвер. Я против этого. Очень против. До свиданья. - Э... до свиданья, - несколько растерянно произнес Рональд. Открыв дверь, я чуть не столкнулся с мисс Кэрролл. - О! Мистер Пуаро, мне сказали, что вы еще не ушли. Я хотела бы поговорить с вами, если это возможно. Вы не будете против, если мы зайдем в мою комнату? - Речь об этом ребенке, Джеральдине, - начала она, когда мы зашли в ее рабочий кабинет и она прикрыла дверь. - Слушаю вас, мадемуазель. - Сегодня она наговорила массу глупостей. Да, да, глупостей! У меня нет другого слова. Ее просто прорвало. - Да, я заметил, что она страдает от перенапряжения, - мягко согласился мой друг. - Э... сказать по правде, у нее не очень счастливо сложилась жизнь. Да, не стоит лицемерить. Откровенно говоря, мистер Пуаро, лорд Эдвер был весьма своеобразным человеком. Таким людям нельзя доверять воспитание детей. Если честно, то он просто терроризировал Джеральдину. - Я предполагал что-то в этом роде, - кивнул Пуаро. - Он был начитанным, образованным человеком. Но кое в чем... ну, я, конечно, с этим не сталкивалась, но было в нем что-то такое... Я не удивилась, когда леди Эдвер бросила его. Учтите, она мне никогда не нравилась, и я о ней совсем невысокого мнения. Выйдя замуж за этого человека, она получила все сполна. Потом она ушла. Как говорится, разошлись, как в море корабли. Но Джеральдина уйти не могла. Иногда лорд Эдвер вел себя так, будто девочки вовсе и не существовало, потом вдруг вспоминал о ней. Временами мне казалось... хотя, может, и не стоит говорить об этом... - Нет, нет, мадемуазель, говорите. - Ну, временами мне казалось, что лорд Эдвер хочет отыграться на девочке за ее мать... за свою первую жену. Джеральдина - нежное создание с очень мягким характером. Мне всегда было жаль ее. Я бы никогда не вспоминала об этом, мистер Пуаро, если бы не эта глупая вспышка девочки. То, что она говорила о своей ненависти к отцу, может показаться подозрительным тому, кто не знает всех обстоятельств ее жизни. - Большое спасибо, мадемуазель. Я думаю, что лорду Эдверу жилось бы намного лучше, если бы он не женился вообще. - Намного лучше. - А он не думал жениться в третий раз? - Каким образом? Ведь он был женат. - Но дав развод леди Эдвер, он бы и сам стал свободным. - Я считаю, что и с двумя женами у него было немало неприятностей, - мрачно заметила мисс Кэрролл. - Значит, вы думаете, что вопроса о третьем браке не стояло? И у него никого не было на примете? Подумайте, мадемуазель? Никого? Секретарша слегка покраснела. - Ну что вы все об этом? Конечно же, у него никого не было. 14. ПЯТЬ ВОПРОСОВ - А почему вы спросили, не хотел ли лорд Эдвер жениться в третий раз? - полюбопытствовал я, когда мы ехали домой. - Просто я подумал, что не исключена и такая возможность, mon ami. - Почему? - Я все думаю, чем объяснить столь резкую перемену во взглядах лорда Эдвера на развод. Что-то в этом есть, мой друг. - Да, - задумчиво согласился я. - Довольно странно. - Видите ли, Гастингс, лорд Эдвер подтвердил то, что говорила нам его жена. Она обращалась за помощью ко многим адвокатам, но он упорно отказывался уступить. И вдруг совершенно неожиданно он соглашается! - Если только не лжет, - заметил я. - Очень верное замечание, Гастингс. Весьма справедливо. _Если только не лжет_. У нас нет никаких доказательств, что он действительно написал письмо. Eh bien, предположим, что этот мосье говорит неправду. Почему он подсовывает нам фальшивку, выдумку? С другой стороны, если он и _правда_ написал письмо, то _чем_ объяснить его неожиданное согласие на развод? Самое первое предположение, которое приходит на ум, - лорд Эдвер встретил какую-то женщину, на которой хочет жениться. И это прекрасно объясняет, почему он так внезапно изменил своим принципам. Естественно, я задаю вопросы на эту тему. - Но мисс Кэрролл решительно отвергла это предположение, - сказал я. - Да, мисс Кэрролл... - задумчиво протянул мой друг. - На что вы намекаете? - спросил я с некоторой досадой. Пуаро прекрасно удается заронить сомнения даже интонацией своего голоса. - Ну какой смысл ей лгать? - Aucune-aucune [никакого, никакого (фр.)]. Но видите ли, Гастингс, поверить ее словам все равно трудно. - Значит, вы думаете, что она говорит неправду? Но зачем? Она производит впечатление вполне искреннего человека. - В том-то и дело. Иногда не так просто распознать, где намеренное искажение фактов, а где неумышленная неточность. - Что вы имеете в виду? - Обманывать намеренно - это одно. Но быть уверенным в собственной правоте до такой степени, что мелкие детали кажутся несущественными, - это, мой друг, характеризует исключительно честного человека. Мисс Кэрролл уже солгала нам непроизвольно один раз. Она сказала, что видела лицо Джейн Уилкинсон, хотя это невозможно. Как это случилось? Давайте рассуждать. Она стоит на втором этаже, смотрит вниз и вроде бы видит Джейн Уилкинсон. Никаких сомнений не зарождается у мисс Кэрролл: она считает, что это должна быть Джейн Уилкинсон. И секретарша заявляет нам, что отчетливо видела ее лицо. Будучи так уверена в истине, она не обращает внимания на детали, которые должны составлять эту истину! Мы сказали ей, что она не могла видеть лицо вошедшей женщины. Ведь так? Но мисс Кэрролл абсолютно все равно, видела она это лицо или нет: она "знает", что это была Джейн Уилкинсон. И так по любому вопросу. Она отвечает на них в соответствии со своими убеждениями, а не в соответствии с имевшими место фактами. К честному свидетелю всегда надо относиться с подозрением, мой друг. Свидетель, который колеблется, сомневается, задумывается над своими ответами - "э-э...", "гм...", "вроде бы было так и так...", - заслуживает намного больше доверия! - Боже мой, Пуаро! - воскликнул я. - Да вы опрокидываете все привычные представления о свидетелях! - Когда я спросил мисс Кэрролл, не хотел ли лорд Эдвер жениться в третий раз, она меня чуть на смех не подняла. И только потому, что лично ей такая мысль никогда не приходила в голову. Она даже не потрудилась вспомнить, не было ли каких-нибудь, пусть даже самых незначительных признаков того, что это может произойти. Следовательно, после беседы с этим свидетелем мы не продвинулись ни на шаг. - Действительно, когда вы сказали ей, что она не могла видеть лицо вошедшей женщины, она ничуть не смутилась, - задумчиво произнес я. - Верно. Вот потому я и решил, что она не лгунья, а один из этих честных, но ненадежных свидетелей. Вряд ли у нее есть причины лгать, если только она... Идея! Вот это мысль! - Мне пришло в голову одно предположение. Впрочем, - Пуаро покачал головой, - это невозможно, просто невозможно. Больше он ничего не сказал. - По-видимому, мисс Кэрролл очень любит дочь лорда Эдвера, - заметил я. - Да. Несомненно, ей хотелось помочь девушке отвечать на мои вопросы. А какого вы мнения о Джеральдине Марш? - Мне жаль ее, очень жаль. - У вас доброе сердце, Гастингс. Нежное создание, попавшее в беду, всегда вызывает вашу симпатию. - А вашу нет? - Да, живется ей несладко, - серьезно сказал Пуаро. - Это видно по ее лицу. - В любом случае вы понимаете, как нелепо предположение Джейн Уилкинсон о том, что эта девушка могла убить своего отца, - тихо заметил я. - Ее алиби, несомненно, будет удовлетворительным, но пока Джепп ничего не говорил мне на этот счет. - Мой дорогой Пуаро, вы хотите сказать, что даже после того, как вы увидели эту девушку и поговорили с ней, вам все же необходимо знать ее алиби? - Eh bien, мой друг, что с того, что я увидел ее и поговорил с ней? Да, она глубоко несчастна, она призналась, что ненавидела своего отца и рада его смерти и ей не по себе от мысли о том, что она могла наговорить нам вчера утром. И после этого вы говорите, что ей не нужно алиби? - Но эта откровенность и говорит о ее невиновности, - с симпатией произнес я. - Откровенность вообще является отличительной чертой этой семейки. Вспомните нового лорда Эдвера... С каким апломбом он открыл нам свои карты! - Да, действительно, - улыбнулся я, вспомнив речь Рональда. - Довольно оригинальный метод. Пуаро кивнул. - Он... как это говорится? Выбивает почву возле наших ног. - Из-под наших ног, - поправил я. - Да, мы выглядели довольно глупо. - Что за нелепая мысль! Вы, может быть, и выглядели глупо, а я нет. Я не чувствовал себя глупо и не думаю, что выглядел глупо. Напротив, мой друг, мне удалось привести нашего собеседника в замешательство. - Неужели? - усомнился я, поскольку не мог вспомнить ни малейших признаков замешательства у нового лорда Эдвера. - Si, si [да, да (исп.)]. Я слушал, слушал, а потом взял да и задал ему совершенно неожиданный вопрос, и это, как вы могли заметить, выбило нашего бравого мосье из колеи. Вы недостаточно наблюдательны, Гастингс. - Но я думаю, что, когда он услышал о смерти Карлотты Адамс, его изумление, ужас были искренними, - ответил я. - А вы, наверное, считаете, что он всего лишь талантливо разыграл скорбь. - Трудно сказать. Мне его чувства тоже показались вполне правдивыми. - Как вы думаете, зачем он забросал нас всеми этими фактами? Да еще говорил так цинично? Чтобы развлечься? - Это тоже возможно. У вас, англичан, весьма своеобразное чувство юмора. Но может быть, он преследовал и другую цель. Если человек скрывает какие-то факты, это вызывает подозрения. Если же он излагает их откровенно, то слушающий начинает придавать им меньше значения, чем они того заслуживают. - Например, рассказ о ссоре с дядей? - Точно. Рональд знает, что рано или поздно этот факт будет обнаружен. Eh bien, он рассказывает об этом сам. - Он не так глуп, как кажется. - О, он совсем не глуп. Мозги у него в порядке, и он не ленится их эксплуатировать. Лорд Эдвер прекрасно сознает свои возможности и, как я уже сказал, смело открывает карты. Вот вы играете в бридж, Гастингс. Скажите, когда игрок поступает так? - Да вы и сами играете, - засмеялся я, - и прекрасно знаете, что игрок открывает свои карты тогда, когда абсолютно уверен, что выиграет, и хочет просто сэкономить время. - Да, mon ami, это совершенно справедливо. Но иногда случается и по-другому. Я сам замечал это пару раз, когда в игре участвуют les dames [дамы (фр.)]. Партия близится к концу, но кто выиграет - неизвестно. Eh bien, la dame [и вот дама (фр.)] бросает карты на стол и заявляет: "Все остальные взятки - мои!" И остальные игроки соглашаются, особенно если они не слишком опытные. Учтите, в бридже блеф почти не бросается в глаза, для этого требуется анализировать партию. И вот когда открыта новая колода, и карты уже наполовину раздали для следующего роббера, кого-нибудь из игроков начинают одолевать сомнения: "Да, но чем бы она побила мою бубновую масть?" или "У нее не было крупных треф, и я легко перехватил бы ход...", ну и далее в том же духе. - Значит, вы думаете"... - Значит, я думаю, Гастингс, что слишком много напускной бравады тоже заслуживает внимания. А также я считаю, что самое время поужинать. Une petite omelette, n'est pas? [Немного омлета, не правда ли? (фр.)] А потом, часов в десять, мне нужно нанести один визит. - Кому? - Сначала поужинаем. И пока не выпьем кофе, давайте больше не будем обсуждать это дело. Когда человек кушает, его мозг должен быть слугой желудка. Мой друг сдержал слово. В течение всего ужина в маленьком ресторане в Сохо, где Пуаро хорошо знали, он ни разу не обмолвился о деле лорда Эдвера. Мы съели прекрасный омлет, рыбу, цыпленка, а на десерт - ромовую бабу, которую мой друг очень любил. Когда мы пили кофе, Пуаро дружески улыбнулся мне и сказал: - Мой добрый друг. Я завишу от вас больше, чем вы думаете. Я был смущен и тронут этим неожиданным заявлением. Пуаро никогда не говорил мне ничего подобного. Иногда втайне я даже обижался на него за это. Казалось, Пуаро из кожи лез вон, чтобы принизить мои умственные способности. Хотя я и не думал, что его собственный ум ослабевает, мне неожиданно пришло в голову, что, вероятно, мой друг стал зависеть от меня больше, чем раньше. - Да, - продолжал он задумчиво, - может быть, вы не всегда понимаете, как это происходит, но вы очень часто указываете мне правильный путь. Я не верил своим ушам. - Честное слово, Пуаро, - запинаясь произнес я, - я ужасно рад. Ведь я многому у вас научился. - Mais non, ce n'est pas ca [нет, это не так (фр.)], - покачал он головой. - Ничему вы не научились. - О! - воскликнул я в изумлении. - Послушайте, как должно быть. Ни один человек не должен учиться у другого. Каждый должен развивать свои собственные способности до предела, а не стараться подражать кому-то. Я не хочу, чтобы появился второй Пуаро, который по качеству будет уступать оригиналу. Я хочу, чтобы вы оставались Гастингсом, лучше которого не бывает. И вы действительно лучший в своем роде. В ваших мыслях, Гастингс, я нахожу пример деятельности нормального человеческого ума. - Надеюсь, что нормального, - буркнул я. - Да, да. Вы прекрасно уравновешенный человек. Вы воплощение здравомыслия. Знаете, что это для меня значит? Когда преступник совершает преступление, он старается замести следы. Кого он хочет обмануть? Раз он имеет дело с нормальными людьми, то и обман его направлен на нормального среднестатистического человека. Конечно, "нормальный человек" - это математическая абстракция. Но вы подходите под это определение почти идеально. У вас бывают вспышки гениальности, когда вы поднимаетесь выше среднего уровня, и бывают моменты, когда вы, простите меня, опускаетесь до поразительных глубин бестолковости. Eh bien, какая от этого польза для меня? А вот какая: в ваших мыслях я как в зеркале читаю то, во что меня хочет заставить поверить преступник. Это чрезвычайно полезно, потому что подсказывает мне правильные ходы. Я не совсем понял Пуаро, но мне показалось, что его объяснения едва ли можно назвать комплиментом. Однако скоро он избавил меня от этого впечатления. - Я плохо выразился, - быстро поправился мой друг. - У вас есть интуиция, понимание криминального ума, чего мне не всегда достает. Вы подсказываете мне мысли преступника. Это большой дар. - Интуиция, - задумчиво сказал я. - Да, возможно, у меня есть интуиция. Я взглянул на Пуаро. Мой друг курил свои миниатюрные сигареты и смотрел на меня с большой симпатией. - Ce cher [дорогой (фр.)] Гастингс, - пробормотал он. Я и правда очень вас люблю. Хотя мне и было приятно слушать эти слова, но я смутился и быстро перевел разговор на другую тему. - Давайте лучше поговорим об этом преступлении, - деловито сказал я. - Eh bien, - Пуаро отклонился назад, глаза его сузились. Он выпустил клуб дыма и произнес: - Je me pose questions [я задаю себе вопросы (фр.)]. - Да? - спросил я с надеждой. - Вас тоже мучают сомнения? - Конечно, - ответил я. Отклонившись и сузив глаза, как Пуаро, я выпалил: - Так кто же убил лорда Эдвера? Пуаро немедленно распрямил плечи и энергично затряс головой: - Нет, нет. Совсем не так. Это вопрос, да? Вы напоминаете человека, который читает детективный роман и начинает перебирать по очереди всех действующих лиц. Один раз и мне пришлось применить подобный метод. Как-нибудь я расскажу вам об этом чрезвычайно успешном для меня расследовании. Так на чем мы остановились? - На вопросах, которые вы задаете себе, - сухо ответил я. Я хотел съязвить, что на самом деле я нужен Пуаро только для того, чтобы ему было перед кем хвастаться своими успехами, но сдержался: раз ему так нравится поучать других - пусть поучает. - Любопытно послушать, что же это за вопросы. Пуаро только этого и надо было. Он снова откинулся на спинку кресла и начал: - Первый мы уже обсудили. _Почему лорд Эдвер изменил свое отношение к разводу?_ По этому поводу мне пришло в голову пару идей. С одной из них я вас познакомил. Вопрос номер два: _что случилось с письмом лорда Эдвера?_ Кому выгодно, чтобы развод не состоялся? Третий вопрос: _что могло означать это странное выражение лица лорда Эдвера, которое вы случайно заметили вчера, выходя из библиотеки?_ Может, у вас есть ответ, Гастингс? Я покачал головой. - Вы уверены, что это не плод вашего воображения? Иногда, мой друг, оно у вас un peu vif [чересчур живое (фр.)]. - Нет, нет, - я энергично затряс головой. - Я абсолютно уверен, что мне это не показалось. - Bien [хорошо (фр.)]. Значит, этот факт тоже требует объяснения. Четвертый вопрос касается пенсне. Ни Джейн Уилкинсон, ни Карлотта Адамс не носили очков. Откуда же тогда в сумочке мисс Адамс оказалось пенсне? И последний вопрос: _зачем кто-то позвонил в Чизвик, чтобы удостовериться, что леди Эдвер там, и кто был этот человек?_ Вот это, мой друг, и есть вопросы, которые не дают мне покоя. Если я смогу ответить на них, я буду счастлив. Мое amour propre [самолюбие (фр.)] не будет страдать так сильно, если я смогу разработать теорию, которая удовлетворительно объяснит все эти несуразности. - Но есть и другие вопросы, - заметил я. - Например? - Кто подбил Карлотту Адамс на участие в розыгрыше? Где была она в тот вечер до и после десяти часов? Кто такой Д., подаривший ей золотую коробочку? - Ну, эти вопросы слишком прямолинейны, - возразил мой друг. - Они подразумеваются сами собой. Это _фактические_ вопросы, ответы на которые мы можем получить в любой момент. Я бы сказал, что это просто детали, которых мы пока не знаем. Мои же вопросы, mon ami, психологические. Маленькие серые клеточки... - Пуаро! - в отчаянии воскликнул я, понимая, что должен остановить его любой ценой, так как не смогу еще раз выдержать рассказе серых клеточках. - Вы говорили о каком-то визите сегодня вечером. - Верно, - согласился Пуаро, взглянув на часы. - Я сейчас позвоню и выясню, примут ли нас. Через несколько минут он вернулся. - Поехали. Все в порядке. - Куда? - осведомился я. - К сэру Монтегю Корнеру в Чизвик. Я хотел бы поподробнее узнать о том загадочном телефонном звонке. 15. СЭР МОНТЕГЮ КОРНЕР Около десяти часов вечера мы прибыли в Чизвик. Дом сэра Монтегю, большой особняк, окруженный парком, находился неподалеку от реки. Нас провели в красивый зал, стены которого были отделаны панелями. Через открытую дверь по правой стороне мы увидели столовую с длинным полированным столом, освещенным свечами. - Пожалуйста, проходите сюда, - слуга провел нас по широкой лестнице на второй этаж. Мы оказались в комнате, из окон которой открывался вид на реку. Здесь царил дух старого времени. В углу, возле открытого окна, стоял столик для игры в бридж. Вокруг него сидело четверо мужчин. Когда мы вошли, один из них поднялся навстречу нам. - Рад с вами познакомиться, мистер Пуаро. Я с интересом посмотрел на сэра Монтегю. Это был невысокий человек с очень маленькими черными умными глазами и тщательно уложенным париком. Его поведение было жеманным до предела. - Позвольте представить вам мистера и миссис Уидберн. - Мы уже знакомы, - весело сказала миссис Уидберн. - А это мистер Росс. Росс был молодым белокурым человеком лет двадцати двух с приятным лицом. - Я помешал вашей игре. Тысяча извинений, - сказал Пуаро. - Вовсе нет. Мы еще не начинали, собирались только сдавать карты. Выпьете кофе, мистер Пуаро? От кофе мой друг отказался, зато принял предложение выпить старого бренди. Нам принесли его в огромных бокалах. Пока мы пили небольшими глотками, сэр Монтегю разглагольствовал о японских гравюрах, китайской глазури, персидских коврах, французском импрессионизме, современной музыке и теории Эйнштейна. Затем он откинулся на спинку кресла и добродушно взглянул на нас. Очевидно, ему понравилось собственное выступление. В тусклом свете сэр Монтегю был похож на средневекового джина. По всей комнате были развешаны и расставлены изящные произведения искусства. - А теперь, сэр Монтегю, - начал Пуаро, - я не буду больше злоупотреблять вашим терпением и перейду к цели моего визита. Сэр Монтегю махнул рукой, удивительно напоминающей когтистую лапу птицы. - Некуда спешить. Время бесконечно. - Это всегда чувствуешь в вашем доме, - вздохнула миссис Уидберн. - Здесь так чудесно. - Я бы не стал жить в Лондоне и за миллион, - заявил сэр Монтегю, - если бы не старомодная атмосфера этого дома, в которой чувствуешь себя так спокойно. В наши тревожные дни покой, увы, большая редкость. Неожиданно мне пришла в голову крамольная мысль о том, что, если бы кто-то действительно предложил сэру Монтегю миллион фунтов стерлингов, старомодная атмосфера спокойствия могла бы катиться ко всем чертям. Но я отогнал эту еретическую мысль. - Да и что есть деньги, в конце концов? - пробормотала миссис Уидберн. - Да, - задумчиво произнес ее супруг и рассеянно побренчал мелочью в кармане. - Арчи, - с упреком обратилась к нему миссис Уидберн. - Извини, дорогая, - отозвался мистер Уидберн и перестал звенеть монетами. - Говорить в таком обществе о преступлении просто непростительно, - начал Пуаро извиняющимся тоном. - Вовсе нет, - сэр Монтегю милостиво махнул рукой. - Преступление ведь тоже может быть произведением искусства, а детектив - настоящим виртуозом. Я говорю, конечно, не о полиции. Сегодня в моем доме побывал один инспектор из Скотленд-Ярда. Интересный человек. Например, он никогда не слышал о Бенвенуто Челлини [итальянский скульптор, ювелир и писатель XVI в]. - Наверное, он приходил по делу Джейн Уилкинсон, - заявила миссис Уидберн с внезапно проснувшимся любопытством. - Какая удача, что эта леди была вчера вечером у вас в гостях, - заметил Пуаро. - Похоже, что так, - согласился сэр Монтегю. - Я пригласил ее сюда, зная, что она красива и талантлива. Она хочет заняться поисками новых талантов, и я надеюсь быть ей полезен. Но пока судьба распорядилась иначе: я оказался полезен ей в совершенно другом вопросе. - Джейн повезло, - сказала миссис Уидберн. - Она изо всех сил старалась избавиться от лорда Эдвера, и кто-то оказал ей такую услугу. Все говорят, что теперь она выйдет замуж за герцога Мертона. А старая герцогиня чуть с ума от этого не сходит. - На меня леди Эдвер произвела благоприятное впечатление, - снисходительно сказал сэр Монтегю. - Мы побеседовали с ней вчера об искусстве Древней Греции. Я улыбнулся, представив, как Джейн своим волшебным хрипловатым голосом вставляет "да" и "нет" и "как чудесно!" в любую беседу. Сэр Монтегю был человеком, для которого интеллигентность собеседника состояла в умении слушать с должным вниманием. - Все говорили, что Эдвер был странным человеком, - вступил в разговор мистер Уидберн. - Осмелюсь сказать, что врагов у него было не так уж мало. - Мистер Пуаро, это правда, что кто-то всадил ему нож в затылок? - спросила миссис Уидберн. - Абсолютная правда. Очень точный и Эффективный удар, я бы даже сказал - научно обоснованный. - Я чувствую, что это убийство восхитило вас, как произведение искусства, - заметил сэр Монтегю. - А теперь я перехожу к цели моего визита, - объявил Пуаро. - Вчера, когда леди Эдвер ужинала здесь, ее позвали к телефону. Меня интересуют подробности этого телефонного звонка. Вы разрешите мне побеседовать с вашим лакеем? - Конечно, конечно. Росс, будьте любезны, позвоните. На звонок пришел слуга, высокий человек средних лет с лицом священника. Сэр Монтегю объяснил ему, что хочет Пуаро. Лакей с вежливым вниманием повернулся к моему другу. - Кто взял трубку, когда зазвонил телефон? - начал Пуаро. - Я, сэр. Телефон стоит в нише по пути из зала. - Это был женский или мужской голос? - Женский, сэр. Лакей немного подумал. - Насколько я помню, сэр, сначала телефонистка спросила, действительно ли это номер Чизвик 43-434. Я ответил, что да. А потом уже та, другая женщина осведомилась, ужинает ли у нас леди Эдвер. Я подтвердил, что госпожа Эдвер действительно ужинает у нас. Тогда эта женщина сказала: "Я хотела бы поговорить с ней". Я пошел в столовую, сообщил об этом леди Эдвер и проводил ее к телефону. - А потом? - Леди Эдвер взяла трубку и сказала: "Алло, кто это говорит?" Потом ответила: "Да, это леди Эдвер". Я уже хотел идти, когда она подозвала меня и сказала, что их разъединили. Что кто-то засмеялся и, видимо, повесил трубку. Потом леди Эдвер спросила меня, не называла ли говорившая свое имя. Я ответил, что нет. Вот и все, сэр. Пуаро нахмурился каким-то своим мыслям. - Вы действительно думаете, что этот телефонный звонок имеет какое-то отношение к убийству, мистер Пуаро? - спросила миссис Уидберн. - Пока невозможно сказать, мадам. Просто это любопытное обстоятельство. - Иногда люди звонят в шутку. Со мной тоже так шутили. - C'est toujours possible [вполне возможно (фр.)], madame, - подтвердил Пуаро и вновь обратился к лакею. - Голос этой женщины был высокий или низкий? - Низкий, сэр. Такой осторожный и довольно отчетливый, - слуга сделал паузу. - Может, мне показалось, сэр, но в нем чувствовался _иностранный_ акцент. Эта женщина слишком старательно выговаривала звук "р". - Ну, если так, то это мог быть и шотландский акцент, Дональд, - улыбнулся Россу мистер Уидберн. - Не виновен, - засмеялся тот. - В это время я сидел за столом. Пуаро опять заговорил со слугой. - Как вы думаете, могли бы вы узнать этот голос, если бы услышали его еще раз? - Не знаю, сэр, - заколебался лакей. - Может быть. Наверное, мог бы. - Благодарю вас, мой друг. Лакей поклонился и удалился важной походкой. Сэр Монтегю продолжал играть роль дружелюбного старомодного хозяина. Он стал уговаривать нас остаться на партию бриджа. Я извинился: ставки были выше, чем мне хотелось бы. Молодой Росс тоже с облегчением вздохнул, когда Пуаро сменил его за столиком. Так мы и сидели с Россом, наблюдая за игрой. Вечер закончился убедительной победой моего друга и сэра Монтегю: оба выиграли довольно крупные суммы. Мы поблагодарили хозяина и покинули дом. Росс отправился с нами. - Странный человек этот сэр Монтегю, - заметил Пуаро, когда мы вышли на ночную улицу. Погода была чудесная. Мы решили пройтись пешком, пока нам не попадется такси. - Да, странный человек, - снова сказал мой друг. - Очень богатый человек, - с чувством добавил Росс. - Еще бы. - Мне кажется, что я ему понравился, - заявил молодой человек. - Надеюсь, это надолго. Поддержка сэра Монтегю много значит. - Вы актер, мистер Росс? Дональд ответил утвердительно. Кажется, он слегка расстроился, что его фамилия не вызвала у нас никаких ассоциаций. Оказывается, недавно он с успехом выступил в какой-то мрачной пьесе русского автора. Когда мы с Пуаро утешили его, мой друг как бы между прочим спросил: - Вы знали Карлотту Адамс? - Нет. Я видел сообщение о ее смерти в вечерней газете. Чрезмерная доза какого-то наркотика. Как глупо эти девушки травят себя. - Да, это печально. К тому же это была очень умная девушка. - Может быть, - равнодушно сказал Росс. Его явно не интересовали способности других. - А вы были на ее спектаклях? - спросил я. - Нет. Мне такие вещи не нравятся. Сейчас все с ума сходят от пародий, но я считаю, что эта мода долго не продержится. - Вот и такси, - сказал Пуаро и помахал тростью. - А я пройдусь пешком до Хаммерсмита, - заявил молодой человек. - Оттуда поеду домой на метро. Вдруг он как-то неестественно засмеялся. - Странно. Этот вчерашний ужин... - Да? - Кто-то из гостей не пришел, и нас сидело за столом тринадцать. Но мы так и не заметили этого до конца ужина. - А кто первым встал из-за стола? - спросил я. - Я, - ответил Росс и нервно хихикнул. 16. РАЗГОВОР С ИНСПЕКТОРОМ ДЖЕППОМ Вернувшись домой, мы обнаружили, что нас ожидает инспектор Джепп. - Решил зайти поболтать перед сном, мистер Пуаро, - жизнерадостно сообщил он. - Eh bien, мой друг, как идут дела? - Да не особенно хорошо, - инспектор слегка помрачнел. - Может, у вас есть что-нибудь для меня? - Могу поделиться с вами парочкой идей, - ответил мой друг. - Ох, уж эти ваши идеи! Знаете, Пуаро, вы в некотором смысле человек со странностями. Но мне хотелось бы услышать ваши соображения, честное слово. Хотя ваша голова и имеет весьма причудливую форму, в нее часто приходят отличные мысли. Пуаро выслушал комплимент без особого энтузиазма. - Меня больше всего интересуют эти загадочные леди-близнецы, - продолжал Джепп. - Что вы думаете по этому поводу? А, мистер Пуаро? Кто же приходил в дом лорда Эдвера? - Именно об этом я и хочу поговорить. Пуаро спросил инспектора, слышал ли тот о Карлотте Адамс. - Я слышал это имя. Но сейчас не могу припомнить в связи с чем. Мой друг объяснил. - А, актриса! Пародистка, да? А почему вы о ней спросили? Она-то какое имеет отношение к этому делу? Пуаро рассказал, что привело его к подобному заключению. - Боже мой, а ведь вы правы. Платье, шляпа, перчатки и прочее. И еще этот светлый парик. Ну, Пуаро, вы неотразимы. Отличная работа! Хотя я и не думаю, что Карлотту убрали как свидетеля. Здесь вы явно выдаете желаемое за действительное, и я не могу с вами согласиться. Ваша теория на этот счет слишком неправдоподобна. У меня в этих вопросах больше опыта, чем у вас. Я не верю, что за всем этим скрывается человек, направлявший Карлотту Адамс. Она и сама была женщина предприимчивая. Я думаю, все произошло так: она пошла к лорду Эдверу с какими-то своими целями, наверное, шантажировать его, ведь она намекала, что скоро получит большие деньги. Они поспорили. Он вышел из себя, она вышла из себя. Карлотта его прикончила. Когда она вернулась домой и до нее дошло, что она натворила, с ней случилась истерика. Она же не хотела убивать. Я считаю, что Карлотта сознательно приняла чрезмерную дозу наркотика. Это было для нее легчайшим выходом. - И вы думаете, что этим можно объяснить все факты? - Ну конечно, мы еще многого не знаем, но это неплохая рабочая гипотеза. А может быть, убийство лорда Эдвера и розыгрыш не имеют друг к другу отношения? Может, это чертовски неудачное совпадение? Я знал, что мой друг не согласен с этим. Но он только сказал уклончиво: - Mais oui, c'est possible [да, это возможно (фр.)]. - Или вот послушайте еще. Сам розыгрыш достаточно безобиден, но кто-то из посторонних слышит о нем и понимает, что это можно отлично приспособить для своих планов. Неплохо? - инспектор сделал паузу, потом продолжал. - Но лично я предпочитаю версию номер один. А что связывало лорда Эдвера и эту девушку, мы еще выясним. Пуаро рассказал ему о письме Карлотты Адамс в Америку, отправленном служанкой, и Джепп согласился, что оно может значительно помочь следствию. - Я займусь этим письмом немедленно, - заявил инспектор, делая пометку в своей записной книжке и пряча ее в карман. - Я склонен думать, что убийца - женщина, потому что не могу найти никого другого. Правда, есть еще капитан Марш, новый лорд Эдвер. У него для убийства своего дяди был не мотив, а целый мотивище. Да и репутация у него отвратительная: постоянно нуждался в деньгах и был не очень-то разборчив насчет того, где их достать. Более того, вчера утром он сильно поругался с лордом Эдвером. Он мне сам об этом рассказал, хотя было бы, конечно, приятней, если бы я докопался до этого факта самостоятельно. Он был бы перспективным подозреваемым, но у него алиби на вчерашний день: он провел вечер в опере с Дортаймерами. Пообедал с ними на Гросвенор-сквер, посетил оперу, потом поужинал в "Собрание". Я проверял. Вот такие дела. - А мадемуазель? - Вы имеете в виду его дочь? Ее тоже не было дома. Она обедала с какими-то Картью Уэстами, потом пошла с ними в оперу. Вечером они проводили ее домой. Она вернулась без четверти двенадцать. Так что и ее кандидатура отпадает. Секретарша, похоже, тоже в порядке: очень деловая, приличная женщина. Потом еще слуга. Не могу сказать, что я проникся к нему особой симпатией. Разве мужчина может быть таким красивым? Ну, а если серьезно, в нем есть что-то подозрительное. Да и на службу к лорду Эдверу он поступил как-то странно. Сейчас я навожу о нем справки. Впрочем, я не вижу у него никакого мотива для убийства. - Есть ли какие-нибудь новые факты по этому делу? - Да, есть кое-что. Трудно сказать, имеют ли они какое-то значение или нет. Во-первых, исчез ключ лорда Эдвера. - Ключ от входной двери? - Да. - Это, конечно, интересно. - Как я уже сказал, этот факт может говорить о многом, а может и ничего не значить. Мне кажется, что более важным является то, что лорд Эдвер получил вчера по чеку деньги. Правда, немного, всего сто фунтов. Он взял французской валютой, так как должен был ехать сегодня в Париж. Так вот: эти деньги исчезли. - Кто вам об этом сказал? - Мисс Кэрролл. Она получала эти деньги в банке. Она упомянула об этом в разговоре, со мной, и я сразу же обыскал все вещи лорда Эдвера, но этих денег нигде не нашел. - А где они были вчера? - Секретарша не знает. Она отдала их лорду Эдверу около половины четвертого в библиотеке. Деньги были в банковском конверте. Лорд Эдвер взял конверт и положил его на стол. - Надо подумать. Это усложняет дело. - Или облегчает. Кстати, что касается ран