лагали просто установить за миссис Беттертон наблюдение, чтобы выяснить, куда и каким путем она поедет, с кем будет встречаться в дороге и так далее. - Значит, теперь вы установите наблюдение за мной? - Естественно. Но вам об этом лучше не знать. То, чего вы не знаете, вы не расскажете. Но с вами ничего не должно случиться, вы способная ученица, Хилари! - Ну, хорошо. А что будет со мной, когда я достигну конечной цели путешествия? - Что вы имеете в виду? - Я имею в виду тот момент, когда я встречусь с Томасом Беттертоном. Джессеп помолчал. - Что ж, это опасный момент, - наконец сказал он. - Единственное, что я могу вам сказать сейчас, - если все пойдет хорошо, то защита у вас будет. Если все будет так, как мы рассчитываем, я хочу сказать... Надеюсь, вы помните, в самом начале я предупреждал, что задание само по себе будет очень опасным, шансов остаться в живых не так уж много. - Хорошо, - Хилари опять вернулась к практической стороне дела. - А если кто-нибудь узнает меня как Хилари Крейвен? - Вряд ли. Вы будете жить под именем миссис Оливии Беттертон, носить ее туалеты, вам сделают такую же прическу, какую носила она. Кроме того, пара наклеек пластыря также изменит вашу внешность. Врачам придется немного поработать над вашим лицом. Под местной анестезией, разумеется. Это не больно. Надо же вам иметь настоящие следы катастрофы. - Да, вы все предусмотрели, - отозвалась задумчиво Хилари. - Мистер Джессеп, почему вы не спрашиваете, что сказала Оливия перед смертью? - Я знал, что вы скажете мне об этом сами. - Это было что-то вроде: "Скажите ему, чтобы он был осторожен и опасался Бориса..." - А-а, это тот корректный иностранец, майор Борис Глидер. - Мне показалось, что Оливия говорила о нем с каким-то испугом. Опишите мне Глидера, чтобы я могла при случае узнать его. - Что ж, может, это и пригодится. Рост шесть футов, плечи широкие, вес сто шестьдесят фунтов, волосы светлые, лицо бесстрастное, глаза светлые, хорошие манеры, говорит на правильном английском с небольшим акцентом, военная выправка. Глидер был у меня с рекомендательным письмом из американского посольства. Наблюдение за ним ничего не дало, он вернулся прямо в посольство. Может быть, Оливия права, и майор Глидер действительно представляет какую-то опасность. Глава V Миссис Оливии Беттертон врачи разрешили покинуть больницу ровно через пять суток после катастрофы. Санитарная карета доставила ее в гостиницу Сан-Луи. Бледная измученная женщина с перевязанной головой и наклейками пластыря на лице вызвала глубокое сочувствие управляющего гостиницей, который сам проводил ее в приготовленный для нее номер. - Ах, это так ужасно! Так ужасно, мадам, - непрестанно восклицал он. Хилари так вошла в роль, что чувствовала слабость во всем теле - как если бы она действительно возвратилась из больницы после тяжелой болезни. Наутро Хилари приняла решение - если сейчас же не будет никаких известий, то она закажет билеты в Фец и Марракеш. Ни писем, ни телеграмм не было, по телефону тоже никто не звонил и сна отправилась в агентство Кука. Ждать ей пришлось довольно долго, так как там было много народу. Когда наконец очередь дошла до нее, клерк удивленно взглянул поверх очков: - Мадам Беттертон, не так ли? Все в порядке, билеты для вас уже заказаны. - Но это было давно, я боюсь, что все сроки уже прошли. Видите ли, я лежала в больнице... - О мадам! Я все знаю. Разрешите поздравить вас с чудесным спасением. Но билеты для вас перезаказаны по телефону. Хилари почувствовала, как сильно забилось сердце. Значит, кто-то предусмотрительно позаботился, чтобы Оливия Беттертон могла продолжать свое путешествие. - Я не была уверена, что вам позвонят, - нашлась она. - Не беспокойтесь, все в порядке, мадам. Я могу показать вам ваши билеты. На следующий день, сделав предварительно кое-какие покупки, Хилари села в поезд, который направлялся в Фец. Погода стояла прекрасная, солнечная, и Хилари с удовольствием смотрела в окно. Ее соседом по купе оказался небольшого роста французик, выглядевший обычным коммивояжером. Предложив огня для сигареты, попутчик не замедлил начать разговор. Он рассказал о тех местах, мимо которых они проезжали, и показался умным и занятным собеседником. - Вам необходимо побывать в Рабате, мадам, - посоветовал он. - Это будет колоссальным упущением, если вы не заедете туда. - Я попытаюсь, но у меня очень мало времени. Кроме того, - Хилари улыбнулась, - не так уж много денег. Ведь вы знаете, за границу можно взять с собой только определенную сумму. - Ну, это пустяки, надо только иметь здесь друзей. - Боюсь, что в Марокко у меня их нет. - Когда вы приедете, мадам, в следующий раз, поставьте меня в известность. Я все устрою для вас. Мне часто приходится бывать в Англии, и там вы сможете возместить эту сумму. Это же так просто! - Благодарю вас за любезность, мосье. - Это такая приятная перемена, не правда ли, мадам, - не унимался пассажир, - приехать сюда из Англии с ее холодами, туманами. Там ведь не очень уютно? - Да, здесь совсем другое дело. - А какая погода была в Англии, когда вы уезжали? - Туман! - Да, это как раз время туманов. А снег? Был ли снег в этом году? - Нет, - ответила машинально Хилари, - снега не было. "Странно, - подумала она, - этот француз ведет явно английский разговор - о погоде..." Только к вечеру они прибыли в Фец. Хилари стояла смущенная среди толпы кричащих людей, каждый из них что-то предлагал свое, чьи-то руки уже тянулись к ее чемоданам. Поэтому она с благодарностью приняла предложение попутчика. - Вы в гостиницу Палас-Джамаи? Я угадал? Это в восьми километрах отсюда, в Старом городе. Сейчас я посажу вас в такси. - Он что-то крикнул по-арабски, и через несколько минут Хилари вместе с ее чемоданами была водворена в машину. - Вы очень добры ко мне, - повернулась она к французу. - Вот моя карточка, мадам. Если я смогу быть чем-нибудь полезен, пожалуйста, сообщите мне об этом. Ближайшие четыре дня я буду в Гранд- отеле. - Он приподнял шляпу и ушел. На карточке стояло: "Мосье Анри Лорие". Не представлял ли этот мосье Лорие. ту организацию, которая вынудила Томаса Беттертона бросить работу, дом, жену?.. Хилари забилась в угол такси. Вот наконец и Палас-Джамаи. Портье сообщил, что обед начинается в 19.30, и Хилари, приведя себя в порядок и переодевшись, спустилась вниз. В ресторан все время входили новые люди, но Хилари так устала, что у нее не было сил смотреть на них. Однако один человек все же привлек ее внимание. Пожилой, с желтоватым лицом и козлиной бородкой, этот посетитель пользовался особым расположением официантов. Они ставили перед ним тарелки и убирали их, стоило ему слегка кивнуть головой; он только приподнимал бровь, как официант стремглав мчался к его столику. - Скажите, кто этот пожилой мосье - там, около стены? - обратилась она к своему официанту. - О!.. - ответил официант. - Это мосье Аристидис. Говорят, что он сказочно богат. Эта высохшая мумия, это подобие человека... Аристидис поднял глаза, пристально взглянул на нее и тотчас отвернулся. Но взгляд был живой и умный... Глава VI - А сейчас, дорогие друзья, - назойливо жужжал голос гида, - я покажу вам еще одно очень интересное заведение. Это был особнячок в восточном стиле. Хилари вместе с другими туристами провели в гостиную, где усадили за маленький кофейный столик. А затем, подойдя к Хилари, гид произнес с каким-то озабоченным выражением лица: - Вот эта девушка проводит вас в дамскую комнату... - Да, прошу вас, мадам, - сказала девушка. - У нас здесь прекрасно оборудованная дамская комната - совсем как в отеле "Риц" или, скажем, как в Нью-Йорке или Чикаго. Вы сами увидите. Улыбаясь, Хилари отправилась за ней. В дамской комнате она увидела человека, который сидел на низеньком диване и курил. Это был маленький французик, ее бывший попутчик. Мосье Анри Лорие. Лорие не потрудился встать, чтобы поздороваться. Только холодно произнес: "Добрый день, миссис Беттертон". Несколько мгновений Хилари не могла прийти в себя от изумления. "Действуй так, как поступила бы Оливия", - сказала себе Хилари. И она решительно подошла к Лорие. - У вас есть новости для меня? Вы пришли помочь мне? Тот покачал головой и укоризненно произнес: - Я нахожу, что в поезде вы были настолько непонятливы, мадам. Или вы привыкли к беседам о погоде? - О погоде? - Хилари смотрела на него, широко раскрыв глаза. "Он что-то говорил о погоде, там в поезде... Холод? Туман? Снег? Да, да. Снег. Именно это слово произнесла умирающая Оливия". И Хилари вспомнила: - Да, да, снег упал на землю... - Теперь правильно. Почему ж вы тогда не поступили так, как вам было приказано? - Разве вы не понимаете почему? Я ведь болела, лежала в больнице с контузией после катастрофы. Иногда у меня бывают провалы в памяти, такие провалы... - Голос ее дрожал вполне естественно. Хилари прижала кончики пальцев к вискам. - Да. Эта авиакатастрофа помешала нам, - отозвался Лорие. Его тон был по-прежнему сух и холоден. - Вы должны набраться терпения и мужества и продолжать путешествие. - Конечно! - воскликнула Хилари. - Я поеду дальше. Мой муж... ее голос прервался. Он улыбнулся какой-то скользкой улыбкой. Кошка, играющая с мышью. - Ваш супруг, я полагаю, ждет вас с нетерпением. - О! Вы даже не представляете, что я пережила с тех пор, как он уехал! - Как вы думаете, английские власти имеют представление о том, что вам известно, а что - нет? Хилари развела руками: - Откуда же я могу знать? Мне казалось, что они удовлетворены моими ответами. Хотя, знаете, у меня все время такое чувство, будто за мной кто-то следит. Я не могу указать на какое-то определенное лицо, но с тех пор, как я уехала из Англии, это ощущение меня не оставляет. - Все правильно, другого мы и не ожидали. Теперь, мадам, запомните дальнейшие инструкции. - Пожалуйста. - Послезавтра вы едете в Марракеш. Еще через день на ваше имя придет телеграмма из Англии. Ее содержания я не знаю, но вы немедленно начнете собираться обратно в Англию. - Я должна буду вернуться домой? - Пожалуйста, не перебивайте меня. Вы закажете билет на самолет, который должен будет вылететь из Касабланки на следующий день. - А если все места окажутся распроданными, и я не смогу достать билет? - Для вас уже оставлено место. Все предусмотрено. Вам понятны инструкции? - Да. - Тогда возвращайтесь в зал, где вас ожидает гид. Вы достаточно долго были в дамской комнате. Кстати, в пути вы познакомились с одной американкой. Ее имя Кэлвин Бейкер. - Я поступила опрометчиво? - Да нет. Пожалуй, это даже к лучшему. Прощайте, мадам. Вряд ли мы с вами еще когда-нибудь увидимся. - В его голосе звучало безразличие. - Прощайте, мосье Лорие. В ожидании обеда Хилари сидела в Палас-Джамаи, задумчиво глядя на стоящую перед нею лампу. Как странно все то, что происходит с ней. Вот она уже в Марокко, сидит в ресторане, одна... Если потереть эту лампу, может быть, появится и джин из сказки?.. Неожиданно ее мысли как бы материализовались - из-за лампы выглянуло морщинистое желтоватое лицо с козлиной бородкой. - Разрешите, мадам? - и Аристидис присел к ее столику. - Я слышал, вы попали в воздушную катастрофу в Касабланке? - Да. - Я завидую вам, мадам. Хилари посмотрела на него с удивлением. - Да, да. Вам надо завидовать. Ведь с вами произошло необычайное приключение. Как бы я хотел, чтобы со мной случилось нечто подобное. Быть так близко от смерти, а затем избежать ее. Вы чувствуете, что стали не такой, как все остальные люди? - Да, чувствую, но в худшую сторону, - усмехнулась Хилари. - Из-за контузии меня часто мучают головные боли... - Ну, это еще не так страшно, - махнул рукой Аристидис. - Зато вы подверглись испытанию духа. - Да, - коротко согласилась Хилари. - Я выдержала испытание духа. - Сейчас она мечтала только о стакане воды и порошке тройчатки. - А вот у меня в жизни не было ничего такого. - В голосе ее собеседника звучала неудовлетворенность. - Многое случалось, а вот такого не было. Всего хорошего, мадам. - И он ушел. Глава VII "Как похожи друг на друга все аэропорты мира", - думала Хилари. Ей предстояло лететь в Марракеш вместе с Кэлвин Бейкер, которая тоже выбрала этот маршрут. В самолете миссис Бейкер тараторила без умолку, не замечая, что Хилари отвечает ей чисто механически. К счастью, та вскоре перенесла свое внимание на двух других пассажиров, которые сидели рядом с ней. Это были молодые светловолосые мужчины, один - с широкой веселой улыбкой - американец, и второй - сдержанный, несколько даже чопорный - норвежец или датчанин. Американец не скрывал радости от встречи с соотечественницей. Миссис Бейкер вскоре представила их обоих Хилари. - Эндрю Питере, друзья зовут меня просто Энди, - улыбнулся американец. Второй поднялся, несколько натянуто поклонился и представился: - Торквил Эрикссон. - Итак, мы теперь все знакомы, - миссис Бейкер прямо сияла от счастья. - И мы все, конечно, направляемся в Марракеш? Моя приятельница впервые летит туда... - Я тоже никогда там не был, - произнес Эрикссон. - И я, - отозвался американец. Кроме них, в самолете было еще двое пассажиров - худощавый француз и женщина. - Послушайте, кажется, мы идем на посадку! - раздался вдруг веселый возглас миссис Бейкер. И действительно, самолет, делая круги, снижался. Внизу простиралась самая настоящая пустыня. Никаких признаков жилья - ни селений, ни отдельных домиков. Приземление совершилось в самом сердце неизвестности. "Что-то с мотором", - подумала Хилари. В салон вошел пилот, темнокожий молодой парень. - Пожалуйста, - приветливо улыбнулся он, - выходите. Он открыл дверцу, спустил коротенький трап и стал у выхода. Недоумевающие люди сгрудились, вздрагивая от холодного ветра. Они находились в гигантской котловине, окруженной горами с белоснежными шапками вершин. Пилот выпрыгнул вслед за ними. - Все здесь? - обратился он к ним по-французски. - Прошу прощения, но вам придется немного подождать. Несколько минут, не больше. А! Вот он едет! - Он указал вдаль - там двигалась едва заметная точка. - Послушайте, а зачем мы здесь сели? - Голос Хилари дрожал. - Долго ли мы еще тут будем? И вообще, что случилось? Мотор испортился? - Ну, что вы! Мотор в порядке! - улыбка Энди была ободряющей. - Хотя, наверное, что-нибудь в этом роде они и сотворят. Хилари молчала. Подавленная. Непонимающая. Большой автомобиль быстро приближался к ним. Водитель выскочил из машины и подбежал к пилоту, который тут же набросился на него с бранью, видимо, недовольный этим опозданием. К удивлению Хилари, миссис Бейкер вмешалась в разговор. - Нечего терять времени, - раздался ее повелительный голос, - ваши споры пользы не принесут. А мы хотим поскорее выбраться отсюда. Водитель, молча пожав плечами, направился к автомашине и открыл багажник. Там лежал необычайно длинный ящик. Судя по тому, с каким трудом четверо мужчин вытащили его, он был очень тяжелым. Когда пилот и водитель стали открывать крышку этого ящика, миссис Бейкер положила свою руку на руку Хилари: - Не стоит смотреть, дорогая, это ужасное зрелище. - И она отвела Хилари в сторону. Питерс и француз подошли к ним. - Что это они затеяли? - поинтересовался француз. - Доктор Баррон? - прервала его миссис Бейкер. Француз кивнул. - Рада вас видеть. - Она протянула ему руку с видом хозяйки дома, принимающей гостя. - Я ничего не понимаю. Что в этом ящике? Почему лучше не смотреть? - послышался растерянный голос Хилари. Энди Питерс внимательно посмотрел на нее. "У него хорошее лицо, - внезапно подумала Хилари. - На нем написаны честность и независимость..." - Я знаю, что там, - сказал Питере, - мне говорил пилот. Видимо, это не очень хорошо. Но это необходимо. Там тела, - добавил он спокойно. - Тела? - Хилари в ужасе смотрела на собеседника. - Нет, нет, вы не пугайтесь, никто никого не убивал. Ничего похожего, - он ободряюще улыбнулся. - Их достали вполне легальным путем. Знаете, как берут для медицинских исследований... - Я не понимаю, - прошептала Хилари, не сводя с него глаз. - Здесь заканчивается наше путешествие, миссис Беттертон. Первый его этап, имею в виду. - Заканчиватся? - Да. Пилот внесет эти мертвые тела в самолет, сделает все, что нужно, и, когда наш автомобиль будет далеко от этого места, мы увидим огромный взрыв. Еще один самолет потерпел аварию и взорвался при посадке. Все погибли! Никто не выжил! - Но зачем все это? Это так фантастично! - А вы знаете, куда нас повезут? - вмешался доктор Баррон. - Конечно, знает, - усмехнулась миссис Бейкер. - Она только не ожидала, что это будет так скоро. Потрясенная Хилари молчала, с трудом приходя в себя. - И туда поедут все, кто находится здесь? - Она оглядела одного за другим всех пассажиров. - Да, мы с вами - попутчики, - отозвался Питерс. Эрикссон утвердительно кивнул головой. Глава VIII - Вам нужно ехать, - сказал своим недавним пассажирам пилот. - И как можно скорее. Нам тут еще много нужно сделать, - а мы выходим из графика. Хилари вздрогнула, судорожно прижала пальцы к горлу. Нитка жемчуга, которую она носила, порвалась, и она едва успела подхватить несколько бусинок и сунуть их в карман. Один за другим все пассажиры сели в машину. На длинном сиденье справа от Хилари устроилась миссис Бейкер, а слева - Питерс. Повернувшись к американке, Хилари спросила: - Так вы... вы... как офицер связи, не так ли миссис Бейкер? - Да, пожалуй, это будет самое точное определение. И хотя про себя не очень удобно говорить, но офицер связи высокой квалификации. Путешествующая американка. Кого это может удивить? Миссис Бейкер улыбалась так же, как и прежде, но Хилари чувствовала, что в ней произошла какая-то перемена. Обходительные манеры, показная вежливость - все это исчезло. Перед Хилари сидела деловая и, видимо, жестокая женщина. - Представляю, как ухватятся газетчики! Вот это сенсация! - проговорила миссис Бейкер с каким-то странным смешком. - Я имею в виду вас, моя дорогая. "Бедняжку постоянно преследовал злой рок. Она едва уцелела при катастрофе в Касабланке, а тут все-таки погибла". Звучит? Только теперь Хилари поняла, как тщательно был продуман весь план. - А все эти люди, - пролепетала она, - те ли они, за кого себя выдают? - А почему же нет! Доктор Баррон, я надеюсь, бактериолог, мистер Эрикссон - очень одаренный молодой физик, мистер Питерс занимается исследованиями в области химии, фрейлен Нидхейм, - она указала на молчавшую все время пассажирку в одежде монахини, - эндокринолог. Я, как вам уже известно, офицер связи. К этой научно-исследовательской ораве я не принадлежу. - И она опять усмехнулась. Автомашина мчалась через пустыню. Хилари удалось взглянуть в небольшое окошко, и она увидела сзади огромное пламя. Потом донесся приглушенный расстоянием и шумом мотора взрыв. Питерс засмеялся: - Итак, самолет, направлявшийся в Марракеш, потерпел аварию, шесть человек погибло! - Послушайте, но ведь это... я бы сказала... очень страшно... - Дыхание у Хилари прерывалось. - Путь в Неизвестность, не так ли? - опять раздался голос Питерса. На этот раз он говорил серьезно. - Да, все это именно так. Но другого выхода нет. Мы прощаемся с Прошлым и идем навстречу Будущему. Мы избавились от старого страшного мира безумия. Ото всех этих коррумпированных правительств, этих поджигателей войны. Мы идем к новому миру - миру науки, где нет места всяческой накипи и плесени. Хилари глубоко вздохнула. - Это те самые слова, которые любил повторять мой муж, - осторожно произнесла она. - Ваш муж? - Питерс искоса взглянул на нее. - А-а, это вы говорите о Томасе Беттертоне? Хилари кивнула. - То, что он сделал, - превосходно, - сказал Питерс. - Мне не довелось встречаться с ним в Штатах. ZE-расщепление - одно из величайших открытий века. Я снимаю шляпу перед Беттертоном. Он работал со стариной Маннхеймом, не так ли? - Да. - А правду говорят, что он был женат на дочери Манн-хейма? Хотя вы, конечно... - Я его вторая жена, - произнося эти слова, Хилари слегка покраснела, - Эльза умерла в Америке. - Да. Припоминаю. Затем он уехал в Англию и работал там. И вскоре огорошил всех этим своим исчезновением. - Питерс неожиданно расхохотался. - Ушел с конференции в Париже прямо в Никуда. - И, помолчав, он пробормотал: - Да, черт возьми! Нельзя сказать, что это было плохо организовано! Хилари полностью была согласна с ним. Она, как никто, понимала, что организовано все было действительно превосходно. И сознание всего происходящего острой, холодной болью пронзило все ее существо. Планы, коды, знаки - все, что было так тщательно подготовлено, все теперь шло насмарку и становилось бесполезным. С ней никто не сможет связаться. Все участники этого рокового путешествия направлялись в Неизвестное Место Нааначения, куда раньше уехал и Томас Беттертон. И не останется никаких следов. Ничего. Только сгоревший самолет да обуглившиеся тела в нем. Догадаются ли Джессеп и его помощники, что Хилари среди этих тел нет? Вряд ли. Ведь инсценировка была проведена так убедительно и умно. - Интересно, куда мы направляемся? - Это опять заговорил Питерс. В его голосе звучал мальчишеский восторг. Для этого человека, видимо, не существовало никаких сомнений, никаких оглядок на прошлое, в нем жило только стремление к I тому, что было впереди. [ "Если будет проводиться расследование, - напряженно думала Хилари, - то обязательно найдется человек, видевший автомобиль с шестью пассажирами, похожими на людей, попавших в катастрофу..." Хилари обратилась к миссис Бейкер, постаравшись придать своему голосу ту же детскую восторженность, которая звучала в голосе молодого американца: - Куда же мы направляемся сейчас? Что будет потом? - Увидите, - отрезала миссис Бейкер. Они все ехали и ехали. Настала ночь. Дорога была безобразной - шофер, видимо, умышленно держался в стороне от больших дорог. Иногда казалась, что автомашина катит прямо по целине. Наконец Хилари укачало, и, измученная, она погрузилась в тяжелый сон. Ее разбудил Питере, осторожно дотронувшись до ее руки. - Проснитесь, кажется, мы куда-то приехали. Пассажиры выбрались из автомобиля, все чувствовали себя разбитыми и утомленными. В темноте вырисовывались очертания домика, окруженного пальмами. Вдали можно было различить какие-то тусклые огоньки: там, наверное, находилась деревня. Освещая себе дорогу фонариком, проследовали в домик. Сидевшие там две туземки с любопытством уставились на Хилари и миссис Бейкер; фрейлен Нидхейм в своем костюме монахини не вызвала у них никакого интереса. Путешественниц проводили в небольшую комнату на мансарде. Там прямо на полу были приготовлены три матраса, рядом лежало несколько одеял. - У меня все тело одеревенело, - заявила миссис Бейкер. - Да, проделать такой путь - не шутка! - Какое значение имеют все эти неудобства! - отозвалась монахиня. Голос ее звучал хрипло, тон был вызывающий. - Что ж, вы ведь привыкли к этому, - усмехнулась миссис Бейкер, - я так и представляю вас в монастыре - коленопреклоненная на каменном полу в четыре часа утра. Нидхейм высокомерно усмехнулась. - Христианская религия оглупляет женщину, - изрекла она. - У язычников женщины сильны! Они наслаждаются, и они покоряют! Чтобы покорять, можно перенести любые неудобства. И тогда никакие трудности не страшны. - Что касается меня, - зевнула миссис Бейкер, - то я бы хотела быть в моей постели в Палас-Джамаи в Феце. Что вы на это скажете, миссис Беттертон? Держу пари, после этой тряски вы также чувствуете себя неважно? - Нет, ничего, - ответила Хилари. - Сейчас они должны принести нам что-нибудь перекусить, затем я дам вам порошок аспирина, и постарайтесь как можно скорее уснуть. На следующий день спали очень долго, так как миссис Бейкер предупредила, что путешествие возобновится только вечером. Когда все проснулись, миссис Бейкер указала на три охапки одежды, которую кто-то услужливо принес и оставил у дверей. - Следующий этап, - объявила она. - Мы надеваем туземное платье, нашу одежду снимаем и оставляем здесь. Вскоре изящный костюм американки, твидовое пальто Хилари, а также монашеская одежда Нидхейм смешались в одной общей куче. Все происходящее вызывало у Хилари странное ощущение чего-то нереального. Она с растущей антипатией приглядывалась к немке. Это была молодая женщина, видимо моложе Хилари. Бледный цвет лица, короткие руки с толстыми пальцами, выпуклые холодные глаза, которые загорались каким- то фанатичным огнем. Говорила она высокомерным, не допускающим возражений тоном. К Хилари и миссис Бейкер она относилась с каким-то нескрываемым пренебрежением, как к людям, недостойным ее общества. Ее поведение возмущало Хилари. А миссис Бейкер, казалось, ничего не замечала. Что касается миссис Бейкер, то для Хилари с каждой минутой она становилась все большей и большей загадкой. С жестокой немкой ее нельзя было сравнить, миссис Бейкер казалась самой заурядной женщиной. Светские манеры делались все более и более механическими, как у хорошо запрограммированного робота. Ее высказывания продолжали оставаться обыденными, не выходящими за обычные рамки. Но Хилари утверждалась в своем подозрении, что все это было лишь фарсом, в котором та участвовала уже сотый раз. И видно было, что действительная роль, исполняемая миссис Бейкер, очень далека от нынешней. "Кто же она на самом деле? - Хилари не переставала задавать себе этот вопрос. - Может быть, она тоже фанатичка? Мечтает о создании нового мира? Активный противник существующей капиталистической системы? И нормальную человеческую жизнь принесла в жертву своим политическим убеждениям?" На все эти вопросы ответить было нелегко... Поздним вечером путешествие продолжили. На сей раз пассажиров разместили в открытом автомобиле туристского типа. Все были в национальной одежде берберов. - Как вы себя чувствуете, миссис Беттертон? - с улыбкой спросил Энди Питерс. - У меня такое состояние, будто все это снится, - проговорила Хилари. - Да, во всем этом есть что-то фантастичное. - А все-таки, где мы сейчас? Энди Питерс пожал плечами. - Этого никто не знает. Разве только миссис Бейкер. - Какая пустынная страна! - Конечно, ведь это настоящая пустыня. Так все и было задумано. - Чтобы не оставить никаких следов? - Конечно. Вы понимаете, вся эта штука тщательно разработана. Ни один этап нашего путешествия не должен быть связан с другим. Самолет уничтожен, он сгорел. Старая автомашина с огромным багажником движется через пустыню под покровом ночи. Если кто и заметит ее, то решит, что это какая-нибудь археологическая экспедиция, одна из тех, что вечно ищут что-то в этих местах. На следующие сутки появляется туристский автомобиль, переполненный берберами, - самое обычное зрелище на этих дорогах. А затем... - Он опять пожал плечами. - Кто знает, что последует затем! - Энди Питерс тряхнул головой. - И спрашивать совершенно бесполезно. Увидим сами... А что это за четыре свободы, о которых говорят в вашей стране? Свобода от бедности, свобода от страха... - Питерс явно хотел сменить тему разговора. - Свобода от дураков, - с горечью сказал доктор Баррон, подсевший к ним. - Вот чего хотелось бы мне. Вот что необходимо для моих исследований. Свобода от бюрократии! Свобода ото всех этих изводящих нас ограничений, которые мешают работе! - Вы бактериолог, не так ли, доктор Баррон? - Да. Я бактериолог. Вы даже не представляете себе, дорогой друг, что это за замечательнейшая из наук! Правда, тут требуется терпение, опыты и еще раз опыты, и, конечно, - деньги, много денег. Без оборудования, помощников и сырья ничего не сделаешь. А если будет все, что необходимо, то нет таких вершин, которых нельзя было бы достичь! - Счастья, например? - спросила Хилари. Баррон улыбнулся ей, улыбка была теплая, человечная. - Вы истинная женщина, мадам! Только женщина во всех случаях жизни говорит о счастье. - А достается оно ей редко, - грустно сказала Хилари. Баррон согласно кивнул головой. - Может быть, и так. - Личное счастье не имеет значения, - начал Питерс серьезно. - Надо думать о счастье для всех, о братстве духа. Трудящиеся свободные и объединенные, в руках которых находятся средства производства. Свобода от поджигателей войны, от жадных ненасытных людей, которые все захватили в свои руки. Наука! Наука для всех, и никакой подозрительности между государствами! - Именно! - отозвался с восхищением Эрикссон. - Господствовать должны ученые. Это они должны контролировать и управлять. Они и только они - супермены! Только супермен что-то значит! К рабам можно относиться терпимо, но они всего лишь рабы! Под утро, на восходе солнца, шофер остановил машину и позволил пассажирам размять ноги. - У вас несколько ошеломленный вид, - шепнул Энди насмешливо Хилари. - Конечно, доктор Баррон прав. Я всего только женщина. Я не занималась никакими исследовательскими работами. У меня, я полагаю, нет блестящих способностей, Я ищу всего лишь счастье, как любая другая глупая женщина. - Ну и что же в этом плохого? - отозвался Питерс. - Видите ли, здесь я чувствую себя не в своей тарелке. Я только женщина, которая стремится встретиться с мужем. - И этого вполне достаточно, - ответил ее собеседник, - вы выразили самую суть. - Мне очень приятно, что вы все это понимаете... - Да, это действительно так. Скажите, - Питерс снова понизил голос, - а вы очень беспокоитесь о своем муже? - Разве я оказалась бы здесь, если бы все было иначе? - ответила Хилари вопросом. - Думаю, что нет. Вы разделяете его взгляды? Хилари постаралась избежать прямого ответа: - Вам не кажется, что разговор о политических взглядах внутри нашей небольшой группы как-то несколько курьезен? - Да, - произнес задумчиво Питере, - пребывание с этими людьми кое- чему научило нас... - Я не думаю, - продолжала Хилари, - что у доктора Баррона вообще есть какие-нибудь политические убеждения. Единственное, что ему нужно, это чтобы кто-то субсидировал его научные эксперименты. А вот фрейлен Нидхейм говорит, как самая настоящая фашистка. Что касается Эрикссона... - Интересно, что вы можете сказать об Эрикссоне? - В нем есть что-то отталкивающее, это самый опасный тип людей, они одержимы какой-то одной идеей... Он напоминает мне безумного ученого из кинофильма... - Почему же? И я верю в Братство народов. Вы, например, займете там место любящей супруги, а миссис Бейкер... Гм, какое место вы отведете ей? - Не знаю. Ее еще труднее понять, чем кого-либо другого. - Я бы этого не сказал. Все очень просто. - Как же? - Я думаю, что ее бог - деньги, и только деньги. А она - всего лишь маленький, хорошо оплачиваемый винтик во всем этом большом механизме. - Она тоже чем-то пугает меня, - призналась Хилари. - Чем же? В ней ведь нет ничего от безумного ученого. - Она пугает меня своей обыденностью. Самая ординарная женщина, таких тысячи, и вот именно она принимает участие во всем этом. - Хозяева смотрят на вещи реально. На эту службу берут только лучших. Как мужчин, так и женщин. - Голос Питерса стал суровым. - Разве можно считать лучшими тех, для кого существуют только деньги? Ведь такие люди могут легко перейти на другую сторону. - Это было бы очень рискованно, - проговорил Питерс спокойно, - но миссис Бейкер - женщина разумная. К чему бы ей так расковать? Хилари вдруг вздрогнула. - Что? Вам холодно? - Да, я немного продрогла. - Давайте походим. Они стали прохаживаться взад и вперед. Вдруг Питерс нагнулся и поднял что-то с земли. - Смотрите! Это вы потеряли. Хилари протянула руку: - Да, это жемчужина. У меня порвались бусы. Это было позавчера или вчера. Кажется, что с тех пор прошла вечность! - Это что, настоящий жемчуг? - О, нет, - улыбнулась Хилари. - Прошу вас! Хилари взяла предложенную Питерсом сигарету. - Какой странный у вас портсигар. И какой тяжелый! - Это сувенир военного времени. Сделан из осколка снаряда, которому не удалось убить меня. - Выходит, вы участвовали в войне? - Да, я из тех парней, что работали в секретных отделах, что всегда следили из-за кулис, чтобы представление не сорвалось. Но не будем говорить о войне. - Куда же мы все-таки направляемся? - вернулась к прежней теме Хилари. - Мне никто ничего не говорит. Должны ли мы... Питерс прервал ее: - Вольнодумство здесь не поощряется. Вы поедете туда, куда вам будет сказано, и будете делать то, что вам прикажут. - Вам нравится ходить по чужой указке, слушаться приказов, не имея права сказать то, что думаете! - возмутилась Хилари. - Я готов подчиняться, если в этом есть необходимость. В данном случае дело обстоит именно так. Мы должны добиться Всеобщего Мира, Всемирной Дисциплины и Всемирного Порядка. - А это возможно? Этого можно добиться? - Все что угодно - лучше, чем тот Беспорядок, в котором мы жили. Разве вы не согласны? На одну только минуту, поддавшись чувству усталости, одиночества и странной красоте здешнего раннего утра, Хилари захотелось громко закричать: "Нет!" Она хотела сказать: "Почему вы так осуждаете тот мир, в котором мы жили? Там есть хорошие люди. Я бы предпочла мир добрых человеческих существ, имеющих какие-то недостатки, миру суперменов-роботов, не знающих, что такое жалость, взаимопонимание и сочувствие". Но Хилари вовремя сдержалась. - О, конечно, вы правы! Я просто устала, - проговорила она. - Нам действительно следует подчиняться и идти вперед. - Вот так-то лучше, - усмехнулся Эндрю Питерс. Глава IX Путешествие во сне. Да, таким оно представлялось Хилари, и с каждым днем явь все больше и больше напоминала сон. Ей казалось, что всю свою жизнь она едет с этими так странно подобранными попутчиками, которые сошли с привычного жизненного пути, чтобы кануть в Неизвестность. "Но этих людей трудно назвать беглецами, - размышляла Хилари. - Все поступили как будто свободно и по доброй воле". Насколько ей было известно, никто из них не совершал никаких преступлений, никого не преследовали полицейские власти. И все же почему-то прилагались огромные усилия, чтобы уничтожить все их следы. Хилари терзалась над этой загадкой. Все происходило таким образом, будто они постоянно превращались в каких-то других людей. С ней самой обстояло именно так. Из Англии она уехала как Хилари Крейвен, затем стала Оливией Беттертон, и, может быть, именно поэтому ее ежеминутно преследовало ощущение какой-то нереальности. Однако с каждым днем Хилари спокойнее реагировала на бойкие политические лозунги своих попутчиков. Она чувствовала, что становится серьезнее и выдержаннее, находит в себе силы противостоять их влиянию. Хотя именно теперь Хилари совершенно точно осознала, что она боится их. Никогда раньше ей не приходилось встречаться с высокоодаренными людьми. Здесь же она вступила в непосредственное соприкосновение с самой гениальностью. Гениальностью, которая уже граничила с отклонением от нормы и доминировала над обычным человеческим разумом и чувствами. Все эти пятеро во многом отличались друг от друга. Для доктора Баррона все заключалось в страстном желании возобновить лабораторные исследования и работать, не испытывая никаких ограничений ни в финансах, ни в материале для опытов. А для чего все эти его труды? Хилари сомневалась, чтобы бактериолог задавал себе этот вопрос. Как-то он заговорил с ней о силе, которую мог бы обрушить на огромный континент. Он сказал, что вся эта громадная страшная сила умещается в одной маленькой ампуле. - И вы могли бы сделать это?! Вы действительно могли бы развязать эту силу?! - изумилась Хилари. И доктор Баррон, взглянув на нее с легким удивлением, ответил утвердительно. - Да, - сказал он, - конечно, да, если возникнет необходимость. Эти слова он произнес несколько небрежным тоном. И продолжал развивать свою мысль. - Вы знаете, было бы так захватывающе интересно увидеть все это в действии. - И затем добавил с глубоким вздохом. - Понимаете, еще так много нужно сделать открытий, так много нужно узнать. И тогда Хилари поняла. Она поняла, чего хочет этот человек, одержимый одной-единственной, пожирающей все его существо идеей. Его цель - научные открытия, а то, что они принесут смерть миллионам человеческих существ, не имеет никакого значения. Это была его точка зрения, и доктор Баррон не видел в ней ничего плохого. К фрейлен Нидхейм Хилари чувствовала еще большую неприязнь. Высокомерие, проявлявшееся в ее обращении с окружающими, возмущало 'Хилари. К Питерсу Хилари относилась с симпатией, правда, временами ее настораживал и пугал фанатический блеск, неожиданно появлявшийся в его глазах. Как-то Хилари сказала Питерсу: - Мне кажется, вы вовсе не стремитесь к созданию какого-то нового мира. Вас может радовать только уничтожение старого. - Вы ошибаетесь, Оливия. Что такое вы говорите! - Нет, я не ошибаюсь. В вас живет ненависть. Я чувствую ее. Ненависть. Стремление к разрушению. Эрикссон тоже был для нее совершенно непонятной фигурой. Хилари считала его мечтателем. Ей казалось, что он еще более далек от действительности, чем француз, но менее обуреваем страстью к разрушению, чем Питерс. Видимо, это был какой-то странный фанатичный идеалист. - Мы должны овладеть всем миром, - говорил он. - И тогда мы будем господствовать. - Кто это - мы? - спросила Хилари. Он склонил голову, в глазах была холодная решимость. - Мы - прекрасное меньшинство, мозговой трест. В этом вся суть. "Куда мы идем, - думала Хилари, - к чему это все может привести? Эти люди безумны, но каждый из них безумен по-своему. У каждого своя цель, свои видения. Да, да, именно видения". Мысли Хилари вновь обратились к миссис Бейкер. В той не было ни фанатизма, ни ненависти, ни определенной цели, ни надменности, ни стремлений. "У этой женщины, - думала Хилари, - нет ни сердца, ни совести. Она просто послушное орудие в руках какой-то огромной неизвестной силы". Третий день путешествия был на исходе. Они прибыли в крошечный городишко и остановились в местной гостинице. Здесь выяснилось, что следует вновь надеть европейское платье. Эту ночь Хилари спала в маленькой, лишенной какой бы то ни было мебели, чисто выбеленной комнатушке, которая напоминала келью. Чуть забрезжил рассвет, миссис Бейкер разбудила Хилари: - Мы отправляемся прямо сейчас. Самолет ждет. - Самолет? - Конечно, дорогая. Мы, слава господу, возвращаемся к цивилизованным средствам передвижения. Через час езды на автомобиле путешественники подъехали к небольшой взлетной площадке, где стоял самолет. Видимо, это был один из заброшенных военных аэродромов. Пилот сказал по-французски, что лететь они будут над горами. Около полудня самолет сел на оборудованной в горах посадочной площадке. Неподалеку высилось белое здание. Миссис Бейкер неторопливо направилась к нему. Около здания стояли две автомашины. Это был какой-то частный аэродром особого назначения, поскольку не было видно никакого обслуживающего персонала. - Ну что ж, - бодро возвестила миссис Бейкер,