- наше путешествие закончено. Теперь мы все пойдем умоемся и почистимся с дороги. Затем эти машины отвезут вас куда следует. - Путешествие закончено, вы говорите? - удивилась Хилари. - Но... но ведь мы не пересекли ни одного моря? - А вы этого ожидали? - Замечание Хилари, видимо, развеселило миссис Бейкер. Хилари смутилась. - Вообще-то, да. Я, действительно, думала... - Она замолчала. Миссис Бейкер покачала головой. - Знаете, именно так думает большинство. Тысячи глупостей говорят о каком-то железном занавесе. Что до меня, то мне кажется, этот самый железный занавес может быть опущен в любом месте. Люди как-то не понимают этого. Пассажиров обслуживали двое арабов. Перекусили сэндвичами, бисквитами и кофе. Потом миссис Бейкер взглянула на свои часы: - Ну, что ж, теперь все. Здесь я с вами прощаюсь. - Вы возвращаетесь в Марокко? - с удивлением спросила Хилари. - Да нет, это не подходит мне, "погибшей при авиационной катастрофе". Нет, теперь у меня будет другая работа. - Но ведь вас же кто-нибудь может узнать, - не успокаивалась Хилари. - Я имею в виду тех, кто встречался с вами в гостиницах Феца и Касабланки. - Очень может быть, только они ошибутся, и все тут. Теперь у меня другой паспорт. Кроме того, ведь вполне достоверна версия, что моя сестра миссис Кэлвин Бейкер погибла при воздушной катастрофе. А она была очень на меня похожа. И вообще, для тех постояльцев, которыми обычно переполнены гостиницы, все путешествующие американки средних лет - на одно лицо. "Да, - подумала Хилари, - именно так оно и есть. Во внешности миссис Бейкер не было ничего примечательного - скромно одетая, подтянутая, с аккуратно уложенными седыми буклями". Что касается ее внутреннего мира, то миссис Бейкер или очень хорошо маскировалась, или у нее просто ничего не было за душой. - Какая же вы на самом деле, миссис Бейкер? - неожиданно спросила Хилари. - Зачем вам это? - Да, вы правы. Зачем!.. Но ведь мы вместе проделали такой большой путь, да еще в таких трудных условиях, и мне кажется странным, что я ничего не знаю о вас. Ничего из того, я имею в виду, что составляет ваше "я", - что вы чувствуете, что думаете, что для вас важно, а что не имеет значения. - Я и не предполагала, что у вас такие следовательские наклонности, дорогая, - проворковала в ответ миссис Бейкер. - Послушайтесь моего совета, искорените их в себе. - Я даже не знаю, из какой части Штатов вы приехали, - продолжала настаивать Хилари. - Это также не имеет ровно никакого значения. Я давно порвала с моей страной. Есть причины, по которым я никогда не смогу туда вернуться. Если бы я могла расплатиться с Америкой за все те неприятности, которые она мне доставила, я бы сделала это с удовольствием. На какую-то секунду на лице миссис Бейкер прорвалась ненависть. Но она снова перешла на свой бодряческий тон: - Итак, прощайте, миссис Беттертон! Я надеюсь, что вы скоро встретитесь со своим супругом. На что Хилари жалобно ответила: - Я понятия не имею, где нахожусь, даже не знаю, в какую часть света вы меня завезли. - О, это совсем просто. Теперь уже нет никакого смысла делать из этого тайну. В атласе обозначена удаленная от всего мира точка. Она находится неподалеку от... - Миссис Бейкер недосказала фразы и как ни в чем не бывало отошла от Хилари. Пилот уже стоял у трапа, ожидая ее. Хилари стало страшно. Все-таки эта американка была последним звеном, которое связывало ее с внешним миром. По-видимому, Питере, стоявший рядом с Хилари, понял, что она переживала. - Страна, откуда не возвращаются, - произнес он тихо. - Думаю, что мы попали именно туда. Ей показалось, что голос доктора Баррона донесся откуда-то издалека: - Будьте мужественны, мадам. Или вам хочется побежать за вашей американской приятельницей? Мечтаете забраться в самолет и вернуться назад, в тот мир, который вы покинули? - А могла бы я вернуться, если б захотела? Француз пожал плечами: - Кто знает! - Может быть, окликнуть миссис Бейкер? Еще не поздно, - предложил Питерс. - Конечно, нет! - Голос Хилари звучал резко. - Здесь нет места для людей со слабой волей, - презрительно вставила все время молчавшая фрейлен Нидхейм. - Что вы! Этого нельзя сказать о миссис Беттертон, - вставил мягко Баррон, - просто она, как каждая мыслящая женщина, задает себе вопросы. - Он сделал ударение на слове "мыслящая", как бы противопоставляя Хилари немке. Но на Нидхейм тон Баррона не произвел никакого впечатления, она презирала всех французов вместе взятых и пребывала в счастливом заблуждении относительно оценки собственной персоны. Раздался высокий нервный голос Эрикссона: - Как может человек, достигнувший наконец свободы, раздумывать - ехать обратно или нет! - Но если возвращение невозможно, если даже выбор невозможен, то какая же это свобода! - с возмущением воскликнула Хилари. В это время к группе спорящих пассажиров подошел один из слуг: - Прошу вас, автомобили поданы. Действительно, их ожидали два "кадиллака". Хилари попросила, чтобы ее посадили впереди, вместе с шофером. Свою просьбу она объяснила тем, что от длительной езды на машине у нее начинается тошнота, и объяснение это ни у кого не вызвало подозрений. Пока ехали, Хилари время от времени делала какие-нибудь замечания - то восхищалась погодой, то "кадиллаком". Она неплохо говорила по-французски, и шофер отвечал ей вполне благожелательно. Казалось, что его расположение не было наигранным. - Нам долго придется ехать? - спросила она. - От аэродрома до больницы? Часа два, мадам. Больница. Это было что-то новое. Хилари почувствовала, что ее ожидают какие-то новые неприятности. Она еще раньше заметила, хотя и не придала этому большого значения, что фрейлен Нидхейм на последней стоянке переоделась в платье, которое носят медицинские сестры. Теперь она связала это со словами шофера. - Расскажите мне о вашей больнице, - попросила Хилари как можно равнодушнее. Шофер с удовольствием откликнулся на ее просьбу: - О, мадам! Наша больница замечательная! Самое современное оборудование! Сюда приезжают со всех концов света врачи - и все не нахвалятся. Все это сделано в гуманнейших целях. - Да, да, должно быть, это так. Именно так, - машинально проговорила Хилари. - Эти несчастные, - продолжал шофер, - раньше их просто выслали бы на какой-нибудь отдаленный остров, и там они погибли бы медленной смертью. А здесь их лечат новым препаратом доктора Колини, и, знаете, большинство больных излечивается. Даже те, у кого болезнь запущена. - Мне кажется, что это слишком уединенное место для больницы, - пустила пробный шар Хилари. - Это именно то, что требуется. Так настаивали власти. А здесь чудесный, целебный воздух. Смотрите, мадам, отсюда уже видно, куда мы едем! Они приближались к небольшой цепи гор, образующей котловину, в которой находилось очень длинное сверкающее белизной здание. - Какое достижение! - восторгам шофера, казалось, не будет конца. - Возвести здесь такое! Деньги затрачены, конечно, баснословные. О, мадам, мы очень обязаны богатым филантропам мира сего. Это не то что всякие там правительственные мероприятия, проводимые на нищенские суммы. Здесь деньги лились, как вода. Наш патрон, говорят, один из самых богатых людей во всем мире. И вот здесь он построил это замечательное учреждение, цель которого - облегчить человеческие страдания!.. Вскоре автомашины остановились у высокой железной ограды, неподалеку от ворот. - Здесь вам придется выйти, мадам, - услышала Хилари. - Нам не разрешают въезжать в ворота. А наши гаражи находятся в километре отсюда. Путники вышли из автомобилей. На воротах был прикреплен огромный замок. Но никто из приехавших не успел до него дотронуться: ворота стали медленно открываться. Человек в белой одежде с черным улыбающимся лицом поклонился и знаком пригласил войти. Они медленно вошли в ворота, которые тотчас же были заперты. Первое, что бросилось в глаза, - это проволочная сетка, отгораживающая часть двора. Там прогуливались взад и вперед какие-то люди. Потом они столпились и с любопытством стали разглядывать приехавших. Хилари вдруг издала крик "ужаса. - Смотрите! Да ведь это прокаженные! - ее губы тряслись. - Прокаженные! - Ужас охватил все ее существо. Главах За путешественниками со скрежетом закрылись железные ворота, и они оказались в лепрозории. "Оставь надежду, всяк сюда входящий..." - вспомнила Хилари. Да, это конец, думала она, конец всему. О каком побеге может теперь идти речь!.. Ставкой Хилари была смерть, и Хилари проигрывала. Она представляла себе Беттертона, который говорит: "Послушайте, это совсем не моя жена!" И тогда все поймут, кто к ним пробрался... А может, еще до того, как Беттертон успеет спросить: "Кто вы?" - ей сказать первой: "Вы не мой муж?" Притвориться, разыграть возмущение, ужас и сделать это так, чтобы у них появилось сомнение - тот ли человек Беттертон, за кого себя выдает? Не подослан ли вместо него другой ученый, иными словами, шпион? Это будет непорядочно по отношению к Беттертону, но ведь он продает секреты своей страны... Приехавших вышел встречать высокий красивый человек. - Рад вас видеть, дорогой доктор! - сказал он Баррону по- французски. И затем, повернувшись к Хилари, проговорил уже по- английски: - О! Миссис Беттертон! Мы очень рады приветствовать вас здесь. У вас была такая долгая и трудная поездка. Ваш супруг чувствует себя хорошо и, естественно, с нетерпением ждет вас. - И он сдержанно улыбнулся. Но его глаза оставались холодными. Хилари почувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Питере, который стоял рядом, поддержал ее. - Вы, наверное, не знаете, - обратился Питерс к встречающему, - Миссис Беттертон попала в авиационную катастрофу в Касабланке. А теперь еще эта дорога - Хилари с удивлением уловила какую-то теплоту в его голосе. Головокружение не проходило. Как ей хотелось поддаться соблазну и упасть в обморок, любым способом отсрочить хоть на некоторое время ту минуту, когда ее разоблачат. Но ведь Беттертон может сам прийти сюда, любой муж пришел бы... Хилари попыталась взять себя в руки. Что ж, если это конец, то пусть он будет достойным. Да, она пойдет к Беттертону, и, когда он откажется от нее, Хилари пустит в ход последний козырь - она скажет ему уверенно и бесстрашно: - Вы правы. Конечно, я не ваша жена. Мне очень горько, но ваша жена... простите за это ужасное известие... умерла. Я была в больнице, когда она умирала. Так случилось, что я поклялась найти вас и передать ее последние слова. И я очень стремилась выполнить данное ей слово. Видите ли, я сочувствую всему, что вы здесь делаете, вашим политическим взглядам. Мне хотелось чем-то помочь вам. Но все это очень неубедительно... - Нет, нет! Я должна видеть Томаса, - сказала она твердо. - Я хочу сейчас же идти к нему! Сию же минуту! Пожалуйста! - Конечно, конечно, миссис Беттертон, я вполне понимаю ваше состояние. А! Вот и мисс Дженнсон! Вошла худая девица в очках и стала рядом с ним. - Познакомьтесь, мисс Дженнсон! Это миссис Беттертон, фрейлен Нидхейм, доктор Баррон, мистер Питере, доктор Эрикссон. Проводите их, пожалуйста, в Отдел регистрации. Но сначала предложите им что-нибудь выпить. Через несколько минут я к вам присоединюсь. Только провожу миссис Беттертон к ее мужу. Следуйте за мной, миссис! Прошу вас! Перед тем, как свернуть в коридор, Хилари оглянулась: Питерс глядел ей вслед. У него был какой-то растерянный и очень огорченный вид. И Хилари подумала, что, может быть, видит его в последний раз... И она помахала Питерсу рукой. Ее спутник не прекращал оживленно болтать. - Сюда, пожалуйста, миссис Беттертон. Сначала вам покажется, что в нашем здании трудно ориентироваться. Здесь огромное число коридоров, и все так похожи один на другой... "Как дурной сон, - думала Хилари, - когда снятся длинные белые лабиринты, и ты не можешь найти дорогу назад..." - Я что-то не разберу, где мы находимся, - сказала она. - Это что, больница? - Нет, конечно, нет! Вы, видимо, вообще ничего не можете понять, не правда ли? У вас был, как они говорят, "слепой полет"... Между прочим, меня зовут Поль Хейдем. Поль Ван Хейдем. - Это все как-то странно... и довольно страшно, - с трудом проговорила Хилари. - Эти прокаженные... - Да, да, конечно. Картина неприглядная. И пугает именно своей неожиданностью. Это очень действует на вновь прибывших. Но вы привыкнете. Да, да, со временем привыкнете. Ван Хейдем остановился около какой-то двери, постучал, подождал немного и затем открыл ее. - Эй, Беттертон! Вот наконец и мы. Вот ваша жена! - И несколько театрально он отступил назад. Хилари вошла в комнату, готовая ко всему. У окошка в полуоборот к ней стоял мужчина. Очень красивый. Она это отметила с большим удивлением. Совсем не таким представляла она себе Томаса Беттертона. Он совсем не был похож на человека с фотографии Джессепа... Хилари шагнула к Томасу, но тотчас сделала резкое движение назад, к двери. Раздался ее испуганный, изумленный голос: - Но... но ведь это не Томас! Это вовсе не мой муж! - Хилари чувствовала, что у нее совсем не плохо вышла эта сцена. Но драматизм драматизмом, а только бы не переиграть. И она посмотрела Ван Хейдему прямо в глаза, в ее взгляде был вопрос. И тогда раздался громкий смех. Это смеялся Томас Беттертон. Спокойно, весело и как-то самодовольно. - Вот здорово! Не правда ли, Ван Хейдем? Даже собственная жена не признает меня! Он быстро приблизился к Хилари и обнял ее. - Оливия, дорогая! Разве ты не узнаешь меня? Я твой Томас, но у меня теперь не такое лицо, какое было прежде. Беттертон крепко сжимал ее в объятиях, его губы касались ее уха. И неожиданно Хилари услышала: - Не портите игру, ради бога. Кругом опасность. Он разжал руки, взглянул в ее лицо и затем снова привлек к себе. - Дорогая! Кажется, прошли годы, как мы расстались. Но наконец-то ты здесь! Она чувствовала, как его пальцы сжимают ее руку, посылая предупреждение. Хилари ничего не понимала, она просто не могла понять. Но то, что происходило, было чудом, посланным небом. И теперь еще увереннее продолжала играть свою роль. - Томас! - воскликнула Хилари. - Скажи мне, что произошло с... - Ничего особенного! Пластическая операция. Доктор Герц из Вены. Он живет и работает здесь. Это необыкновенный человек! И, пожалуйста, не говори мне, что тебе жаль мой старый сломанный нос! - Время тянулось так медленно, - пробормотала Хилари, - я совсем... - она покачнулась. - Можно я сяду? Беттертон поспешно усадил ее в кресло. - Конечно, дорогая. Все уже позади. Это твое ужасное путешествие, эта катастрофа. Господи! Какое счастье, что ты уцелела! - Но, знаешь, милый, это сильно отразилось на мне, - на губах Хилари появилась виноватая улыбка, - моя бедная голова... я часто забываю разные вещи, все путаю, у меня бывают дикие головные боли. А теперь вот встретилась с тобой, но ты так выглядишь! Совсем незнакомый человек! Прости меня, дорогой, я совсем смешалась. Мне так не хочется быть тебе в тягость! - Ты? В тягость? Никогда! Ты просто не должна принимать все это близко к сердцу! Ван Хейдем неслышными шагами направился к двери. - Я оставлю вас, - сказал он. - Но через некоторое время проводите вашу жену в Отдел регистрации, Беттертон. И он вышел. Беттертон бросился на колени перед Хилари. - Дорогая, дорогая... - И опять она почувствовала, что его пальцы слегка сжали ее плечо как-то предупреждающе. - Продолжайте, продолжайте! - прошептал он. - Здесь может быть микрофон. Никогда не знаешь... Хилари положила руки на плечи Беттертону. Она внимательно смотрела на него, на губах ее блуждала счастливая улыбка. (Вполне вероятно, что их могли не только подслушивать, но и наблюдать.) Спокойно и холодно оценивала она человека, сидящего перед ней. У него красивое нервное лицо, лет ему около тридцати. Видимо, этот человек был чем-то страшно напуган, чувствовалось, что его нервы взвинчены до предела. Наверное, он приехал сюда полный надежд, а теперь дошел до такого вот состояния. - Скажи, Томас, здесь... хорошо? Ты доволен? - Вопрос был необходим. Какая жена не задаст своему мужу такой вопрос. - О, да, здесь чудесно! - Беттертон расправил плечи и поднял голову. Губы его улыбались, а глаза были испуганные и несчастные. - О, здесь есть все возможности. Не жалеют никаких затрат. Прекрасные условия для работы. А сама Организация! Это что-то грандиозное! - Томас, сюда все приезжают таким же путем, как и мы? - Здесь не полагается говорить об этом, прости меня, дорогая... - А прокаженные? Тут действительно лепрозорий? - Да. У нас работает большая группа врачей. Но это просто умная маскировка. - Понятно. - Хилари огляделась вокруг. - Это наша квартира, Томас? - Да. Гостиная, ванная, а там спальня. Пойдем, я покажу тебе. Хилари поднялась и пошла вслед за Беттертоном через красиво отделанную ванную комнату в просторную спальню, где стояли две кровати. - Не представляю, что я туда повешу, - заметила она с улыбкой и показала на большой платяной шкаф. - Все, что у меня есть, - на мне. - Здесь ты сможешь заказать себе все, что захочешь. У нас есть специальный Отдел фасонов и мод, там - все необходимое для женщин, вплоть до косметики. Все самое лучшее, разумеется, что производится на белом свете. Хорошо оборудованная клетка... Только подумать, ради чего все эти совершенно несхожие между собой люди бросили свою страну, родных, привычный образ жизни! Доктор Баррон, Энди Питере, Эрикссон с его сонным лицом, эта надменная Нидхейм. Знали ли они, что найдут здесь? Согласились бы они тогда? Обретут ли они то, что хотели?.. - Нам пора идти в Отдел регистрации, - неловко сказал Беттертон. - А что это такое? - Каждый, кто приезжает сюда, должен пройти через него. Там записывают состояние здоровья, зубов, кровяное давление, группу крови, психические реакции, вкусы, аллергены и так далее и тому подобное. - Это что-то военное или скорее медицинское? - И то, и другое, - ответил Беттертон. - Все вместе. Это Организация... О, она замечательная! - Я так и думала! - Хилари постаралась вложить как можно больше энтузиазма в свои слова. - Тебе еще предстоит во многом разобраться, - медленно проговорил Беттертон. - И лучше всего не стараться делать это тотчас же и в полном объеме. Он опять поцеловал Хилари. Со стороны этот поцелуй показался бы нежным и страстным, хотя на самом деле был холоден. Глава XI Отдел регистрации представляла женщина, всем своим видом напоминавшая строгую бонну. - Так! - воскликнула она, одобрительно блеснув стеклами делового пенсне, когда чета Беттертонов появилась на пороге ее кабинета. - Остались только вы, миссис Беттертон. По-английски она говорила без ошибок, но ее речь была настолько стерильно-правильной, что Хилари не без оснований заподозрила в ней иностранку. Та действительно оказалась шведкой. Она указала Хилари на стул, открыла шкаф, который стоял около нее, и, вытащив оттуда кипу анкет, начала что-то быстро писать. - Ну, ладно, Оливия, я пока пойду, - смущенно сказал Беттертон. - Да, пожалуйста, доктор Беттертон. А нам лучше всего поскорее покончить со всеми этими формальностями. Томас вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Робот, так Хилари про себя назвала эту женщину, продолжал писать. - А теперь, - обратилась она к Хилари необычайно деловым тоном, - начнем. Прошу вас, назовите ваше полное имя, возраст, место рождения, имена родителей, какими серьезными болезнями вы болели, ваши вкусы, есть ли у вас какое-нибудь хобби, перечислите, где и кем работали, какую степень получали в университете, что предпочитаете из еды и напитков. Казалось, перечень вопросов был неисчерпаем. Хилари отвечала легко, почти не задумываясь. Да, теперь она с благодарностью вспоминала занятия с Джессепом. Когда они покончили с последним пунктом, робот удовлетворенно произнес: - Хорошо. У меня все. Теперь мы передадим вас доктору Шварцу, который проведет медицинское обследование. - Вот как? - изумилась Хилари. - И все это необходимо? Ерунда какая-то! - О, миссис Беттертон! Мы любим, чтобы все было зафиксировано у нас в анкетах. Уверяю вас, что доктор Шварц вам очень понравится. А от него вы пройдете к доктору Рабеку. Доктором Шварцем оказалась светловолосая приятная женщина. Она осмотрела Хилари и отправила ее к доктору Рабеку. - А кто такой этот доктор Рабек? - спросила Хилари. - Еще один терапевт? - О нет. У него другая специальность. Он психиатр. - Я не хочу к психиатру! - воскликнула Хилари. - Я не люблю психиатров! - Не расстраивайтесь, миссис Беттертон. Никто не собирается подвергать вас какому бы то ни было лечению. Вам предложат тест на определение умственных способностей и только. Доктор Рабек, высокий меланхоличный швейцарец лет сорока, вежливо поздоровался с Хилари, затем взглянул на карту, которую передала ему доктор Шварц, и одобрительно кивнул головой. - Я рад, что со здоровьем у вас все в порядке, - проговорил он. - Вы ведь недавно пережили авиационную катастрофу? Не так ли? - Да, - подтвердила Хилари, - в Касабланке я лежала в больнице около четырех или пяти дней. - Четыре или пять дней - срок явно недостаточный. Вам следовало полечиться подольше. - Но я не хотела оставаться там, мне надо было продолжать поездку. - Да, конечно, вас можно понять. Но все же вам необходим длительный отдых. Вы можете выглядеть вполне удовлетворительно и чувствовать себя нормально, а последствия контузии, тем не менее, могут сказаться. Вот, например, нервные рефлексы у вас не совсем такие, какими должны быть. Это можно объяснить отчасти переутомлением после тяжелой дороги, а отчасти и контузией. У вас случаются головные боли? - Да, очень сильные. Начинает кружиться голова, и у меня какие-то провалы памяти, никак не могу вспомнить, что было раньше. Хилари понимала, что ей следует особенно подчеркивать этот момент. - Да, да, пожалуй. Но это должно пройти. Хилари сначала нервничала. Но оказалось, что все идет нормально. Тест был самый обычный. Доктор Рабек делал карандашом какие-то пометки в своих бумагах. - Знаете, - заявил он наконец, - это большое удовольствие иметь дело с человеком, который не является гением ни в каком аспекте! Надеюсь, мадам правильно поймет меня и не обидится на мои слова. Хилари рассмеялась. - О, конечно, я не отношусь к гениям! - Ваше счастье, - вздохнул доктор Рабек. - Уверяю вас, _что ваше существование здесь будет намного спокойнее, чем других людей. - Он помолчал. - Понимаете, я имею дело с выдающимися личностями. Они обычно очень реактивны и легко выходят из равновесия, а эмоциональная нагрузка переносится ими тяжело. Человек науки, мадам, это отнюдь не спокойный, холодный индивидуум, именно о нем следует писать романы. Если говорить об эмоциональной уравновешенности, то между первоклассным теннисистом, оперной примадонной и физиком- атомщиком очень незначительное различие. - Быть может, вы и правы, - ответила Хилари, вспомнив, что она уже несколько лет живет в тесном общении с ученым миром. - Да, ученым свойственно проявление определенного темперамента. - Да вы не поверите, - воскликнул доктор, разведя руками, - какие страсти разгораются здесь! То ссоры, то ревность, то обиды! А мы должны принимать всяческие меры, чтобы все это улаживать. Что касается вас, мадам, - он улыбнулся, - вы окажетесь в группе, составляющей незначительное меньшинство. Счастливая группа - если можно так сказать. - Я не совсем понимаю вас. Что это за меньшинство? - удивилась Хилари. - Это жены, - ответил доктор Рабек. - Здесь их мало, ведь только немногим разрешили приехать. Так вот, на них почти не отражаются те вещи, которые мучат других. - А чем занимаются здесь жены? - поинтересовалась Хилари и прибавила с извиняющейся ноткой в голосе: - Это все так ново для меня. Я, честно говоря, пока еще ничего не понимаю. - Естественно, что не понимаете. Совершенно естественно. Это особый случай... Что же, вы выбираете себе какое-то хобби, занятие, развлечение, проходите особые образовательные курсы. Человеку предоставляется широкое поле деятельности. Я думаю, что вы сочтете здешнюю жизнь вполне приемлемой. - А вы находите ее такой? Это был довольно дерзкий вопрос, и Хилари уже стала сомневаться, умно ли было задавать его. Но доктора Рабека ее вопрос всего-навсего развеселил. - Да, мадам, - сказал доктор. - Мою жизнь я нахожу крайне интересной. - Скажите, доктор, вы никогда не жалеете, что покинули Швейцарию? - Нет, по дому я не скучаю. Отнюдь. Это частично можно объяснить тем, что прежде я жил в очень плохих условиях. Жена и семеро детей. А я, мадам... я не создан для семейной жизни. Нет, жизнь для меня стала бесконечно более приятной. У меня тут неограниченные возможности для изучения психики одареннейших людей. Я пишу о них книгу. Здесь я свободен от всяческих домашних работ. Никаких огорчений, никаких помех. Все это меня вполне устраивает. - А куда мне теперь идти? - спросила Хилари, когда Рабек поднялся и дружелюбно пожал ее руку. - Теперь - к мадемуазель Ларош. Она вас проводит в Отдел фасонов и мод. Результаты вашего посещения, я уверен, будут замечательными. После суровых особ женского пола, похожих на роботов, очаровательная мадемуазель Ларош вызвала приятное удивление. - Я счастлива, мадам, познакомиться с вами, - любезно улыбнулась та. - Надеюсь, что смогу помочь вам. Поскольку вы только что приехали и, наверное, очень устали, я рекомендую вам выбрать лишь самое необходимое. Завтра вы сможете познакомиться со всем, что у нас есть, и сделать заказ. Итак, если не возражаете, я предлагаю вам сейчас белье, обеденное платье и костюм. - Это чудесно! - воскликнула Хилари. - Даже не могу сказать вам, как это ужасно, когда не имеешь ничего, кроме зубной щетки! Мадемуазель Ларош весело рассмеялась, затем провела Хилари в огромное помещение, где в стенных шкафах висела одежда самого разнообразного фасона, размера и назначения. Хилари выбрала лишь самое необходимое, и Ларош повела ее в косметический отдел, где был самый разнообразный выбор крема, пудры и других предметов туалета. Все то, что отобрала Хилари, было вручено одной из помощниц Ларош, девушке с лоснящимся темнокожим лицом - с указанием отнести на квартиру Беттертонов. - Надеюсь в скором времени опять видеть вас здесь, - проговорила мадемуазель Ларош гостеприимно. - Я с огромным удовольствием помогу вам подобрать туалеты. Между нами говоря, моя работа приносит мне одни огорчения. Эти ученые дамы так мало внимания обращают на свою одежду. Только полчаса назад у меня была ваша попутчица... - Фрейлен Нидхейм? - Да. Так, кажется, ее имя. Если бы она хоть немного следила за собой, то не выглядела бы так безобразно. Она из тех женщин, на которых мужчина второй раз не посмотрит. В эту минуту в салон вошла мисс Дженнсон, тощая девица в очках, которая встречала пассажиров с Хейдемом. - Вы все тут закончили, миссис Беттертон? - спросила она сухо. - Да, благодарю вас. - Тогда прошу пойти со мною, вас хочет видеть Заместитель Директора, доктор Нельсон. Хилари попрощалась с мадемуазель Ларош и отправилась вслед за энергично шагавшей Дженнсон. - А в какой области мистер Нельсон доктор? Медик или физик? - спросила Хилари. - О нет, миссис Беттертон, он не медик и не физик. Он административный работник. Все жалобы, например, направляются ему. Он, так сказать, главное административное лицо нашего учреждения. После сегодняшнего посещения, я думаю, вам не придется с ним больше встречаться, разве только произойдет что-нибудь исключительное. - Понимаю, - отозвалась Хилари кротко. Ее развеселило, как резко поставила ее на место мисс Дженнсон. Чтобы попасть к Нельсону, нужно было пройти через две комнаты, в которых работали стенографистки. Наконец Хилари и ее спутница попали в кабинет, где за огромным письменным столом восседал доктор Нельсон. Это был крупный, цветущий мужчина с хорошими манерами. По его речи Хилари сразу определила, что он - уроженец Штатов. - А! - воскликнул доктор Нельсон, вставая и выходя из-за своего стола. - Рад приветствовать вас здесь, миссис Беттертон! Мы все надеемся, что вам у нас будет хорошо. Выражаю вам сочувствие по поводу катастрофы. Какое счастье, что все благополучно кончилось. Ваш муж ждал вас с большим нетерпением. Надеюсь, что вы устроитесь как следует и будете счастливы с нами. - Благодарю вас, доктор Нельсон. Хилари села на стул, который Нельсон пододвинул ей. - У вас есть ко мне вопросы? - Доктор Нельсон наклонился вперед, вся его фигура выражала ожидание. - У меня столько вопросов, что я не знаю, с чего начать. - Я понимаю вас. Но послушайтесь моего совета и ничего пока не спрашивайте. Просто привыкайте, осмотритесь. Поверьте мне, что это лучший путь. - Все здесь, я бы сказала, так неожиданно... - проговорила Хилари. - Для меня в свое время это также было большой неожиданностью... Видите ли, мы мало говорим о себе заранее и делаем это сознательно. Человек может проявить неосторожность и что-нибудь сболтнуть, а для нашей Организации благоразумие имеет немалое значение. Вам здесь будет хорошо, миссис Беттертон, вот увидите. Вы получите все, что пожелаете, стоит только сделать заказ. Например, если заказ касается искусства - скульптуры, живописи, музыки, - вам поможет специальный художественный отдел. - Боюсь, что я лишена каких-либо художественных талантов. - Ну что ж, тогда можно заняться другим. Игры, например, или спорт. У нас прекрасные теннисные корты. Могу вас уверить, что не пройдет и двух недель как вы найдете себе занятие. Так обычно обстоит со всеми, кто приезжает сюда, в особенности с женами. Видите ли, ваш муж поглощен своей работой, и вы наверняка сойдетесь с другими женщинами, далекими от науки. Вы меня понимаете? - Скажите, мы все время должны находиться здесь? - Как это - находиться здесь? Я не совсем понимаю вас, миссис Беттертон. - Я спрашиваю, мы должны остаться здесь или поедем еще куда-нибудь, - настаивала Хилари. Взгляд доктора Нельсона стал каким-то отсутствующим. - А! - отозвался он наконец. - Это зависит от вашего супруга. Да, да, это в большой степени зависит от него. Имеются возможности, и различные, я бы сказал... Но, право, сейчас лучше не входить во все эти подробности. - Значит, отсюда совсем нельзя выйти? - Выйти? - Я имею в виду выйти за высокую железную ограду. За ворота. - Это вполне естественный вопрос, - задумчиво проговорил доктор Нельсон. Благодушие его как рукой сняло. - Видите ли, одним из условий существования нашей Организации является ее изолированность. Все, что внутри ограды, составляет наш мир. А там - дальше - только пустыня и ничего больше. Я пока ни в чем не упрекаю вас, миссис Беттертон. Большинство людей чувствовало себя по приезде точно так же. Это вроде клаустрофобии - боязни замкнутого пространства. Так, во всяком случае, объясняет доктор Рабек. Но, уверяю вас, это пройдет. Если можно так выразиться, это - наследство, оставшееся вам от того мира, который вы покинули. Скажите, миссис Беттертон, приходилось ли вам когда-либо наблюдать жизнь муравейника? Очень интересное зрелище и, я бы сказал, поучительное. Тысячи маленьких черных насекомых спешат в разных направлениях. Они поглощены своим занятием, они так настойчивы, так целеустремленны, а в общем все это составляет огромный Беспорядок. Так вот это и есть модель того самого скверного старого мира, который вы оставили. Вы увидите, что здесь, у нас, есть досуг, определенная цель и время. Уверяю вас, - улыбнулся он, - это рай на земле. Глава XII Хилари возвратилась в квартиру Беттертона, которая стала теперь и ее квартирой. Вещи, которые она выбрала, уже были принесены и лежали в спальне. Для Хилари продолжался фантастический кошмар. Зачем она здесь, почему должна делить кров с чужим для нее человеком? Чувство неопределенности и нависшей опасности не покидало Хилари. - Знаешь что? - обратился к ней Беттертон. - Мы должны опять привыкнуть друг к другу. Давай вести себя так, как если бы были у себя дома. Это было мудрое предложение, и Хилари оценила его. Ощущение нереальности всего происходящего будет существовать еще некоторое время, думала она. Сейчас не время говорить с Беттертоном о причинах, заставивших его покинуть Англию, о его надеждах и разочарованиях. Сейчас они играют каждый свою роль, и им обоим угрожает опасность. - Ты знаешь, мне пришлось выполнить кучу формальностей. Пройти медицинский осмотр и все такое прочее, - Хилари была сама естественность. - Здесь обычно так и делается. Я полагаю, что это необходимо, - отозвался Томас. - А тебе тоже пришлось пройти через все это? - Более или менее, - неопределенно ответил Томас. - Затем меня повели к этому... ну, как его - к Заместителю Директора. - Очень способный человек, блестящий организатор. У него чисто административные функции. - Он, наверное, не самый главный? - О, нет! Существует, кроме того, сам Директор. - Я увижу его? - Рано или поздно. Он появляется не очень часто. Время от времени выступает перед нами. Это необыкновенная личность! Тон Беттертона был восторженным, но лицо приняло такое мрачное выражение, что Хилари сочла за лучшее переменить предмет разговора. Через некоторое время Томас взглянул на часы. - В двадцать часов у нас обед. Если ты готова, нам лучше спуститься вниз. - Он говорил так, как будто они жили в гостинице. Хилари переоделась в новое платье. Серо-зеленый цвет красиво гармонировал с золотом ее волос. Нитка бус на шее дополняла туалет. Они спустились по лестнице, затем прошли по каким-то коридорам и наконец попали в большой обеденный зал. Мисс Дженнсон встала им навстречу. - Я заказала большой стол для вас, доктор, - обратилась она к Беттертону. - С вами будут обедать попутчики миссис и, конечно, супруги Мэрчисон. Они направились к указанному столу. Там уже сидели Эндрю Питерс и Эрикссон, которые встали, когда Томас и Хилари подошли. Хилари ничего не оставалось, как представить им своего "мужа". Вскоре к ним присоединилась еще одна пара. Беттертон представил их как доктора и миссис Мэрчисон. - Симон и я работаем в одной лаборатории, - сообщил Беттертон. Симону Мэрчисону, худому, анемичному мужчине, было всего около двадцати пяти. Супруга его была итальянка, ее звали Бианка. - Если хотите, я завтра буду вашим гидом, - сказала Бианка. - Надеюсь, вы не относитесь к миру ученых? - Боюсь, - улыбнулась Хилари, - что моего образования не хватит, чтобы быть ученым. До замужества я служила всего лишь секретарем. - А Бианка изучала экономику и торговое право. Иногда читает лекции по этим вопросам. Но все равно у нее остается очень много свободного времени, - сказал доктор Мэрчисон. Бианка капризно повела плечами: - В конце концов я приехала сюда, чтобы быть с тобою, Симон. Но мне кажется, что здесь кое-что должно быть организовано лучше. Может быть, миссис Беттертон, поскольку она не будет заниматься научной работой, поможет мне? Хилари поспешила дать свое согласие. - У нас прекрасные условия для исследований, - обратился Симон к Питерсу, - никто не мешает и, что самое главное, новейшее оборудование. - А вы чем занимаетесь? - полюбопытствовал Питерс. Начался специальный разговор, настолько густо пересыпаемый научными терминами, что Хилари не могла за ним следить. И она обернулась к Эрикссону, который сидел молча, с совершенно отсутствующим взглядом. - О чем вы задумались? О доме? Эрикссон взглянул на Хилари с холодным удивлением. - Мне не нужен дом, - медленно и раздельно произнес он, - все эти пустяки - дом, привязанности, родители, дети - величайшая помеха. Чтобы работать плодотворно, человек должен быть абсолютно свободен от подобных пут. - А вы считаете, что будете свободны? - Еще трудно что-нибудь сказать, можно только надеяться. - После обеда, - услышала Хилари обращенный к ней голос Бианки, - можно кое-чем заняться, выбор у нас огромный - специальные комнаты для игры в бридж, кинозал, три раза в неделю театральные представления и почти ежедневно танцы. Эрикссон осуждающе нахмурил брови: - Все это лишнее. Развлечения - удел горемык, не способных к мышлению. - Это не касается нас, женщин. Нам все это необходимо, как воздух, - прощебетала Бианка. Эрикссон ничего не ответил, но во взгляде, который он бросил на Бианку, читалась откровенная неприязнь. - Вряд ли я сегодня смогу смотреть фильм или играть в бридж, - улыбнулась Хилари. - Мне хотелось бы пораньше лечь спать. - Да, конечно, дорогая,"- подхватил с готовностью Томас. - Тебе ведь необходимо отдохнуть. Когда они выходили из столовой, Томас сказал: - Здесь вечерами чудесный воздух. После обеда мы обычно немного гуляем на крыше, у нас там сад. Если хочешь, пойдем туда. И они поднялись на лифте, который обслуживала очаровательная темнокожая девушка в белом одеянии. Хилари поразила необыкновенная красота разбитого на крыше сада, на сооружение которого, -видимо, были затрачены колоссальные средства. Тут было что-то от волшебных сказок "Тысячи и одной ночи": плеск воды, высокие пальмовые и банановые деревья, разные тропические растения; дорожки, вдоль которых росли персидские цветы, были посыпаны толченым цветным кирпичом. - Невероятно! - воскликнула пораженная Хилари. - И это в самом сердце пустыни! Мимо них, прогуливаясь, прошла чета Мэрчисонов. Беттертон нежно взял Хилари за руку, подвел ее к перилам. Сверкали звезды, воздух пустыни был прохладным и каким-то живительным и бодрящим. Они были совсем одни. Хилари присела, Беттертон стоял перед ней. - Ну, а теперь... - начал он приглушенным голосом, в котором чувствовалось нервное напряжение, - кто вы такая, черт возьми? Несколько секунд Хилари смотрела на него. Прежде чем ответить на его вопрос, она сама хотела кое-что выяснить. - А почему вы встретили меня как свою жену? - спросила она. Они молча смотрели друг на друга. Никому не хотелось отвечать первым. Это была как бы дуэль двух разных людей. Но Хилари, видимо, оказалась сильнее. Заговорил Томас: - Это было... Ну, как импульс. Наверное, я круглый дурак. Я вообразил, что вас послали, чтобы вызволить меня... - Значит, вы хотите выбраться отсюда? - Бог мой! И вы еще спрашиваете? - Как вы попали сюда из Парижа? Томас невесело усмехнулся: - Никакого похищения не было. Ничего похожего на это. Я поехал по своей собственной воле, полный энтузиазма и желания работать. - Вы знали, куда едете? - Мне намекали на другое. Я даже не представлял себе, что окажусь в Африке, если вы это имеете в виду. Меня поймали на обычную приманку. Мир на земле, свободное распределение секретной научной информации между лучшими учеными мира, уничтожение капиталистов и поджигателей войны - все эти знакомые фразы. Парень, который приехал с вами, Питере, он тоже попался на этот крючок. - А когда вы приехали сюда, разве все это оказалось неправдой? - Сами увидите. - Томас горько усмехнулся. - Это совсем не то, что я себе представлял! Я не получил главного - свободы!.. - То