Здесь никогда не случается ничего интересного. - Ну, теперь-то у них интересного вдоволь. И с лихвой. Я согласился. - А кто им выбалтывает все секреты? Крем для бритья и все такое? - Должно быть, старая миссис Арчер. - Старая карга? Да она вообще полоумная, я давно заметил. - Всего лишь уловка, камуфляж для бедняков, - объяснил ему я. - Они прячутся за маской идиотизма. Стоит присмотреться и окажется, что старушка не глупее нас с вами. Кстати, она с уверенностью утверждает, что пистолет лежал на своем месте еще в полдень в четверг. Отчего она вдруг обрела такую уверенность? - Хотел бы я знать! - А как вы считаете, она правду говорит? - Не имею ни малейшего понятия. Я же не делаю полную инвентаризацию своего имущества каждый божий день! Я обвел взглядом тесную комнату. На полках и на столе громоздились самые разные вещи. Лоуренс спокойно жил среди такого артистического беспорядка, который меня свел бы с ума, и очень скоро. - Иногда не так-то просто отыскать нужную вещь, - сказал он, поймав мой взгляд. - А если посмотреть с другой стороны - все под рукой, ничего не запрятано. - Да, ничего не запрятано, - сказал я. - Может, было бы все-таки лучше, если бы пистолет был запрятан подальше. - Знаете, а я ожидал, что следователь скажет что-нибудь такое. Эти следователи - настоящие ослы. Думал, он выразит мне порицание, или как там это называется. - Кстати, - спросил я, - а он был заряжен? Лоуренс покачал головой. - Я все же не настолько беспечен. Он не был заряжен, но рядом лежала коробка с патронами. - Как оказалось, все шесть гнезд были заряжены и произведен единственный выстрел. Лоуренс кивнул. - Чья рука это сделала? Все как будто сошло, сэр, но ведь если не найдут настоящего убийцу, меня будут считать преступником до самого смертного часа. - Не надо так говорить, мой мальчик. - А я говорю. Он погрузился в молчание, хмурясь в задумчивости. Наконец он встал и сказал: - Не забыть бы рассказать вам, чего я достиг вчера вечером. Знаете, старая мисс Марпл кое в чем разбирается. - И, насколько я понимаю, именно поэтому не пользуется всеобщей симпатией. Лоуренс продолжал свой рассказ. По совету мисс Марпл он отправился в Старую Усадьбу. Там он с помощью Анны побеседовал с горничной. Анна просто сказала: - Роза, мистер Реддинг хочет задать вам несколько вопросов. И вышла из комнаты. Лоуренс слегка нервничал. Роза, хорошенькая девушка двадцати пяти лет, смотрела ему в глаза простодушным взглядом, который его немного смущал. - Это - это касается смерти полковника Протеро. - Слушаю, сэр. - Мне совершенно необходимо, понимаете ли, выяснить всю правду. - Да, сэр. - Я чувствую, что может быть... что кто-нибудь мог... что по случайности... Тут Лоуренс понял, что отнюдь не выглядит героем, и про себя стал от всей души проклинать и мисс Марпл, и ее предположения. - Короче - не могли бы вы мне помочь? - Да, сэр? Роза по-прежнему держалась, как образцово вышколенная горничная, вежливая, готовая услужить, но совершенно равнодушная. - Черт побери, - сказал Лоуренс, - неужели вы не обсуждали это дело у себя, в комнате для прислуги? Это неожиданное нападение немного расшевелило Розу. Ее безукоризненное самообладание поколебалось. - В комнате для прислуги, сэр? - Ну, в комнате экономки, в каморке у лакея, где угодно, где вы собираетесь поболтать. Должно же быть такое место. Роза чуть не захихикала, и Лоуренс приободрился. - Послушайте, Роза, вы чертовски славная девушка. Я уверен, что вы поймете мои чувства. Мне не хочется болтаться в петле. Я не убивал вашего хозяина, а многие думают, что я - убийца. Пожалуйста, помогите мне, если можете. Могу себе представить, что в эту минуту Лоуренс был неотразим. Красивая голова откинута назад, в синих, как небо, глазах мольба. Роза растаяла и капитулировала. - О, сэр - честное слово - мы все хотели бы вам помочь. Никто из нас не думает на вас, сэр. Честное слово, никто! - Это я знаю, дорогая моя девочка, но ведь вы - не полиция. - Полиция! - Роза встряхнула головкой. - Одно вам скажу, сэр, - всем нам не по душе этот инспектор. Слак, так он, кажется, зовется. Тоже мне полиция! - И все-таки у полиции все козыри в руках. Ну, Роза, ты сказала, что готова мне помочь. Мне все время кажется, что мы еще далеко не все знаем. Например, про ту даму, которая была у полковника Протеро вечером накануне убийства. - Миссис Лестрэндж? - Вот-вот, миссис Лестрэндж. Я думаю, что в этом посещении кроется какая-то тайна. - Да, сэр, мы все так думаем. - Правда? - Приходит вот так, без предупреждения. Спрашивает полковника. Само собой, мы только об этом и говорили, и никто у нас здесь ничего о ней не знает. И миссис Симмонс - это наша экономка, сэр, - она прямо говорит, что будто эта женщина не из порядочных. Но когда я услышала, что сказала Глэдди, я прямо не знала, что и подумать. - А что сказала Глэдди? - Ой! Ничего, сэр. Просто - болтала, как все, сами знаете. Лоуренс внимательно смотрел на нее. Он чувствовал, что она что-то скрывает. - Трудно себе представить, о чем она говорила с полковником Протеро. - Да, сэр. - Сдается мне, ты кое-что знаешь, Роза? - Я? Да бог с вами, сэр. Честное благородное слово! Откуда мне знать? - Послушай меня, Роза. Ты сама сказала, что поможешь мне. Если ты случайно слышала что-нибудь - хоть одно словцо - может, это показалось пустяком, но хоть что-нибудь... Я буду тебе благодарен до самой смерти. В конце концов, кто угодно мог случайно - чисто _случайно_ - что-нибудь подслушать. - Я ничего не подслушивала, сэр, ей-богу, не подслушивала! Как можно? - Значит, кто-то другой подслушал, - не давал ей опомниться Лоуренс. - Прямо не знаю, сэр... - Прошу, скажи мне, Роза. - Не знаю, что скажет Глэдди, прямо не знаю. - Она разрешила бы сказать мне. А кто это - Глэдди? - Наша судомойка, сэр. Понимаете, она только вышла поговорить с приятелем, и ей надо было пройти как раз под окном - под окном кабинета, - где был хозяин и эта дама. А он, конечно, говорил во весь голос - наш хозяин всегда говорил очень громко. И, само собой, ей это показалось любопытным, то есть... - Само собой, естественно, - подхватил Лоуренс. - Тут уж ничего не поделаешь - любой стал бы слушать. - Но, конечно, она никому не сказала, только мне. И мы с ней обе решили, что это странное дело. Но Глэдди ничего сказать не могла, потому что знали, что она вышла поговорить с дружком, а уж тут... тут ей влетело бы от миссис Пратт - это повариха, сэр. Но я уверена, что вам она бы все рассказала, с охотой, сэр. - А что? Может, мне пойти на кухню, поговорить с ней? При одной мысли об этом Роза пришла в ужас. - О! Нет, сэр, никак нельзя! Глэдди у нас и без того пугливая. Наконец дело было улажено - после долгого обсуждения особо щекотливых моментов. Было назначено подпольное свидание в саду, где кусты погуще. Здесь Лоуренс и повстречался с пугливой Глэдди, которая, по его словам, смахивала скорее на трясущегося кролика, чем на человеческое существо. Минут десять он потратил на то, чтобы слегка ее успокоить, - Глэдис же дрожала и уверяла, что она ни за что на свете, что как же можно, и что она не ожидала, что Роза ее выдаст, что она никому не желала зла, ей-богу, не желала, и что ей несдобровать, если дойдет до самой миссис Пратт. Лоуренс ее успокаивал, умасливал, уговаривал; наконец Глэдис решилась говорить. - Если вы обещаете, что дальше не пойдет, сэр. - Само собой, я никому не скажу. - И меня за это не притянут к ответу в суде? - Никогда. - А хозяйке не скажете? - Ни под каким видом. - А если дойдет до миссис Пратт... - Ни в коем случае. Ну, говори же, Глэдис. - А вы уверены, что можно? - Можно, уверен. Когда-нибудь ты сама будешь рада, что спасла меня от петли. Глэдис негромко взвизгнула. - Ой! Да что вы, сэр, боже упаси! Да ведь я слышала совсем мало и по чистой случайности, вы понимаете... - Понимаю. - Хозяин-то, он сердился, ясное дело. "Через столько лет" - так и говорит, - "вы осмелились сюда прийти - это неслыханное оскорбление". Что леди говорила, мне было не слыхать, но он на это сказал: "Я отказываюсь наотрез, категорически" - все я не запомнила, но они так уж ругались, она у него что-то просит, а он - нив какую. "Позор, что вы сюда явились" - вот что он еще говорил, и: "Вы не смеете с ней видеться, я вам запрещаю", - тут я и навострила уши. Похоже, что леди собиралась кое-что порассказать миссис Протеро, а он боялся, как бы чего не вышло. Я себе и говорю: "Подумать только! Вот тебе и хозяин. Такой придира. А сам-то, может, коли во всем разобраться, самого он не больно хорош. Подумать только", - говорю. "Все мужчины одинаковы", - так я и сказала своему дружку после того. Он не соглашался, ни за что. Спорил, да еще как. Но он тоже сказал, что удивляется полковнику Протеро - он у нас и церковный староста, и с кружки глаз не спускает, и в воскресной школе уроки дает. "Это самое плохое и есть", - я ему говорю. Сколько раз мне матушка говаривала, что в тихом омуте черти водятся. Глэдди умолкла, запыхавшись, и Лоуренс попытался тактично вернуть ее к началу разговора. - А еще что ты слышала? - Да всего ведь и не упомнишь, сэр. Все одно и то же. Раз или два он сказал: "Не верю". Вот так: "Мало ли что Хэйдок говорит, а я не верю". - Так он и сказал: "Мало ли что Хэйдок говорит"? - Да, так и сказал. И еще сказал, что все это - заговор. - А ты совсем не слышала, что говорила леди? - Только в самом конце. Наверное, она встала и подошла поближе к окну. И я слышала, что она сказала. У меня вся кровь застыла, ей-богу. Никогда этого не забуду. _"Может быть, в этот час, завтра вечером, Вас уже не будет в живых"_ - вот что она сказала. С такой злобой. Я как только услышала про убийство, так и сказала Розе: "Вот! Что я тебе говорила?" Лоуренс задумался. Он пытался сообразить, насколько можно верить рассказу Глэдис. Она не врала, но он подозревал, что рассказ был сильно приукрашен и отшлифован после убийства. Особенно он сомневался в том, что она точно передала последнюю фразу. Он опасался, что своим появлением на свет эта фраза обязана совершившемуся убийству. Он поблагодарил Глэдис, поблагодарил ее как положено, уверил, что никто не расскажет о ее проступках миссис Пратт, и покинул Старую Усадьбу. Ему было над чем поразмыслить. Ясно было одно: беседа полковника Протеро с миссис Лестрэндж носила отнюдь не мирный характер, и он боялся, что об этом узнает его жена. Я вспомнил о церковном старосте, о котором рассказывала мисс Марпл, - о его двойной жизни. Не было ли тут чего-нибудь подобного? Мне еще больше хотелось знать, причем тут Хэйдок? Он избавил миссис Лестрэндж от необходимости давать показания на следствии. Он сделал все, от него зависящее, чтобы защитить ее от полиции. Насколько далеко мог он зайти в своем стремлении ее выгородить? Предположим, что он подозревал в ней убийцу, стал бы он, несмотря на это, защищать ее до конца? Эта необыкновенная женщина обладала поразительным, неотразимым обаянием. Я сам всеми силами противился даже мысли о том, что она могла совершить преступление. Что-то в моей душе утверждало: "Она на это не способна!" А бесенок в моем мозгу возражал: "И только потому, что она на редкость красивая и привлекательная женщина. Вот и все!" Как сказала бы мисс Марпл, такова уж человеческая натура. 20 Возвратившись домой, я оказался в самом центре домашней трагедии. Гризельда выбежала в холл со слезами на глазах, увлекла меня в гостиную и сказала: - Она уходит. - Кто уходит? - Мэри. Она уже предупредила. Честно говоря, я не видел в этом сообщении ничего ужасного. - Что ж, - сказал я, - придется нанять другую прислугу. По-моему, это был совершенно естественный ход мыслей. Когда одна прислуга уходит, вы нанимаете другую. Я не понимал, почему Гризельда смотрит на меня так укоризненно. - Лен, ты - бессердечное существо. Тебе _все равно_. Вот этого я бы не сказал. Напротив, я чувствовал, что сердце у меня встрепенулось от радости при мысли о том, что кончится эра подгорелых пудингов и недоваренных овощей. - Мне придется искать девушку, пока ее еще найдешь, а потом надо ее вышколить, - сказала Гризельда, и в ее голосе слышалась острая жалость к своей горькой участи. - А разве Мэри вышколена? - спросил я. - Ну конечно! - Тогда, наверное, - предположил я, - кто-нибудь услышал, как она то и дело вежливо говорит "сэр" или "мадам", и тут же решил похитить у нас сей образец для всех служанок. Мне только остается сказать, что их ждет разочарование. - Да не в том дело, - сказала Гризельда. - Никому она пока не нужна. И никто ее у нас никогда не переманит, не бойся. Дело в ее оскорбленных чувствах. Она очень близко приняла к сердцу, когда Летиция Протеро сказала, что она плохо вытирает пыль. Гризельда часто поражает меня неожиданными заявлениями, но это оказалось настолько неожиданным, что я даже усомнился в его истинности. Ничто на свете не заставит меня поверить, что Летиция Протеро снизошла до того, чтобы входить в наши домашние дела и попрекать нашу служанку за неряшливость. Это было совершенно не в духе Летиции, так я и сказал Гризельде. - Не усматриваю ни малейшей связи между Летицией Протеро и нашей пылью, - сказал я. - И я тоже, - сказала моя жена. - Это вопиющая нелепость. Пожалуйста, поговори с Мэри сам. Она на кухне. Мне вовсе не хотелось беседовать с Мэри на эту тему, но Гризельда - она удивительно энергична и порывиста - буквально втолкнула меня в кухню, прежде чем я успел взбунтоваться. Мэри чистила картофель над раковиной. - Э-э - добрый день, - неуверенно сказал я. Мэри взглянула на меня и фыркнула носом, иного ответа я от нее не дождался. - Миссис Клемент сказала мне, что вы выразили желание нас покинуть. На это обращение Мэри соблаговолила ответить. - Бывает такое, - сказала она угрюмо, - что порядочная девушка этого нипочем не потерпит. - Не скажете ли вы мне, что собственно вас так огорчило? - Дело нехитрое, - скажу, в двух словах. (Должен заметить, что она сильно недооценила свои возможности.), Шляются тут разные, вынюхивают, когда я не вижу. Всюду суют свой нос. Да какое ей дело, когда я мету или пыль вытираю? Раз вы и хозяйка довольны, пусть другие-прочие не лезут. Коли я вам угодила, тут и говорить больше не о чем, я так считаю. Что касается меня, то мне Мэри никак не могла угодить. Признаюсь, я вижу в мечтах комнату, которую аккуратно прибирают каждое утро - стирают всюду пыль, ставят вещи на место... У Мэри свой метод - смахнуть пыль на самых видных местах, например на столе, - и мне он кажется крайне несовершенным. Однако в тот момент я понимал, что не время обсуждать второстепенные вопросы. - И на следствие меня вытащили, да? Выставили перед двенадцатью мужчинами такую порядочную девушку, как я! Мало ли какие вопросы они вздумают задавать! Я вам одно скажу. Я никогда не жила в доме, где произошло смертоубийство, и впредь не собираюсь. - Надеюсь, вам и не придется, - сказал я. - По закону вероятностей, это вряд ли повторится. - Мне законы ни к чему. Это _он_ был мировым судьей. Сколько хороших людей засадил за решетку только за то, что они несчастного кролика словят себе на обед, не то что он, со своими фазанами и прочей дичью, - стреляет потехи ради! Мало того, не успели его похоронить, как эта его дочка заявляется сюда и говорит, что я не умею свою работу справлять! - Вы хотите сказать, что мисс Протеро была здесь? - Была! Прихожу из "Голубого Кабана" и вижу - здесь. В кабинете вашем. И говорит: "Оу! - так она говорит. - Я ищу мой маленький желтенький беретик и шляпку такую, желтую. Я вчера ее тут позабыла". - "Вот что, - я ей говорю, - никакой такой шляпки я в глаза не видала. Ее тут не было, когда я убиралась утром в четверг", - говорю, - а она опять: "Оу, - говорит, - я полагаю, что вы ее не заметили. Вы ведь тут на скорую руку убираете, верно?" И - этими словами проводит пальчиком по каминной доске и сует его себе под нос. Как будто у меня было время снимать все безделушки, а потом ставить обратно - это в то самое утро, а полиция отперла кабинет только к ночи. "Раз хозяин с хозяйкой мною довольны, тут и говорить больше не о чем, мисс", - говорю. А она как засмеется - и вышла с такими словами: "Оу! А вы уверены, что они довольны?" - Теперь понятно, - сказал я. - Вот видите! Разве я бесчувственная какая? Да я, честное слово, готова себе пальцы до кости стереть, только бы вы с хозяйкой были довольны. А когда она задумает приготовить какое-нибудь новомодное блюдо, я всегда стараюсь ей угодить. - Я знаю, вы стараетесь, - успокоил ее я. - Но она, видно, что-то слышала, а то бы не стала такие слова говорить. А если я вам не угодила, уж лучше мне уйти. Вовсе не потому, что я ей верю, этой мисс Протеро. В Усадьбе ее не очень-то любят, скажу я вам. Чтобы сказать "пожалуйста" или "спасибо" - это нет, а вещи направо-налево раскидывать - это сколько угодно. Не стала бы я и внимания обращать на эту мисс Летицию Протеро, а вот мистер Деннис по ней сохнет. Это она умеет - обвести молодого джентльмена вокруг пальца, она такая. Увлекшись своими обличениями, Мэри выковыривала глазки из картофеля так энергично, что они летали по кухне, стуча, как частый град. В эту минуту один из них попал мне прямо в глаз, и это вызвало небольшую паузу. - Вам не кажется, - сказал я, прижимая платок к глазу, - что вы слишком близко к сердцу принимаете совсем безобидные слова? Видите ли, Мэри, хозяйка будет очень огорчена, если вы от нас уйдете. - Против хозяйки я ничего не имею, и против вас тоже, сэр, если уж на то пошло. - Ну вот, и хорошо. Сознайтесь, что вы вспылили из-за пустяков, а? Мэри зашмыгала носом. - Я была прямо сама не своя после следствия и всего прочего. Не бесчувственная я, на самом деле. Но хозяйку обижать я не стану. - Значит, все в порядке, - сказал я. Я вышел из кухни. Гризельда и Деннис поджидали меня в холле. - Ну как? - воскликнула Гризельда. - Она остается, - сказал я со вздохом. - Лен, - сказала моя жена, - ты _такой_ умница! Я в душе никак не мог с ней согласиться. Разве умные люди так поступают... Я твердо уверен, что на всем белом свете не сыщешь служанки хуже Мэри. Я прекрасно понимал, что любая перемена была бы переменой к лучшему. Но мне было приятно порадовать Гризельду. Я подробно изложил обстоятельства, разобидевшие Мэри. - Похоже на Летицию, - сказал Деннис. - Она и не могла оставить свой желтый беретик здесь в среду. Она в нем пришла на теннис в четверг. - Мне это кажется вполне вероятным, - заметил я. - Никогда не помнит, куда она что бросила, - сказал Деннис с совершенно необоснованной, на мой взгляд, нежностью, словно тут было чем гордиться. - Теряет с дюжину вещей каждый день. - Необычайно привлекательная черта, - произнес я. Но Деннис не заметил никакого сарказма. - Да, она _очень_ привлекательна, - сказал он, глубоко вздохнув. - Ей все время делают предложения, она сама мне сказала. - Если это происходит здесь, предложения незаконные - у нас нет ни одного неженатого мужчины, - сказал я. - А доктор Стоун? - сказала Гризельда, глаза у нее так и искрились лукавством. - Верно - он приглашал ее позавчера посмотреть на раскопки, - сказал я. - Как же иначе? - сказала Гризельда. - Она очень привлекательная, Лен. Даже лысые археологи это чувствуют. - Громадный сексапил, - изрек Деннис с видом знатока. Однако Лоуренс Реддинг оказался неподвластен очарованию Летиции. Гризельда и тут нашла объяснение и с уверенностью в своей правоте изложила его нам. - У Лоуренса у самого С.А. - хоть отравляй. Таким людям обычно нравятся - как бы это сказать - квакерши, понимаете? Замкнутые, скромницы. Таких женщин все почему-то считают холодными. Мне кажется, единственная женщина, которая могла пленить и удержать Лоуренса, - это Анна Протеро. Я уверена, что они никогда друг другу не наскучат. И все-таки, он сделал одну глупость, по-моему. Понимаете - он как-то воспользовался чувствами Летиции. Не думаю, чтобы он догадывался о них - ему это и в голову не пришло, он иногда проявляет скромность, но я чувствую, что она в него влюблена. - Она терпеть его не может, - с непререкаемым апломбом заявил Деннис. - Сама мне сказала. Никогда не слышал такого сочувственного молчания, каким Гризельда ответила на эти слова. Я пошел к себе в кабинет. Я до сих пор чувствовал в нем какое-то леденящее дыхание. Необходимо было преодолеть это ощущение. Я знал, что стоит мне уступить этому чувству, и я никогда в жизни не смогу пользоваться кабинетом. Погруженный в раздумье, я медленно подошел к письменному столу. Вот здесь сидел Протеро - румяный, энергичный, самодовольный - и вот здесь, в короткий миг, его поразили насмерть. Преступник стоял вот здесь, на том месте, где сейчас стою я. Итак, Протеро больше нет... Вот и перо, которое он держал в руке. На полу темноватое пятно: ковер отослали в чистку, но кровь пропитала доски пола. Меня пробрала дрожь. - Нет, не могу оставаться в этой комнате, - сказал я вслух. - Не могу здесь быть. Вдруг мне в глаза бросилось что-то, ярко-голубое пятнышко, не больше. Я наклонился. Под столом лежала небольшая вещица. Я ее поднял. Я стоял неподвижно, не сводя глаз с вещицы, которую держал на ладони. Вошла Гризельда. - Забыла тебе сказать, Лен. Мисс Марпл приглашает нас зайти сегодня вечером, после обеда. Поразвлечь племянника. Она опасается, что ему тут скучно. Я обещала, что мы придем. - Прекрасно, милая. - Что это ты рассматриваешь? - Ничего. Я сжал пальцы в кулак, посмотрел на жену и сказал: - Если ты не сумеешь развеселить мистера Рэймонда Уэста, значит, ему угодить невозможно. Моя жена сказала: "Как тебе не стыдно, Лен", и покраснела. Она ушла, и я снова разжал пальцы. У меня на ладони лежала сережка с голубой бирюзой, окруженной мелким жемчугом. Драгоценность была необычная, довольно заметная, и я помнил совершенно точно, где видел ее в последний раз. 21 Не стану утверждать, что когда-либо испытывал особую приязнь к мистеру Раймонду Уэсту. Я знаю, что его считают прекрасным прозаиком, а стихи принесли ему широкую известность. У него в стихах нет ни одной заглавной буквы; как я понимаю, это основной признак авангардизма. Все его романы о пренеприятных людях, влачащих неимоверно жалкое существование. Он по-своему, несколько покровительственно, любит "тетю Джейн", которую часто прямо в глаза зовет "Пережиток". Она слушает его разглагольствования с весьма лестным вниманием, и, хотя у нее в глазах иногда мелькает насмешливый огонек, я уверен, что он никогда этого не замечает. С решительностью, которая могла бы польстить самолюбию, он обратил все свое внимание на Гризельду. Они обсудили современные пьесы, потом заговорили о современных вкусах в декоративном искусстве. Хотя Гризельда притворно посмеивается над Рэймондом Уэстом, мне кажется, что она поддается чарам его красноречия. Я беседовал с мисс Марпл (о чем-то совсем скучном), и до меня не один раз доносилась фраза: "Вы похоронили себя в этой глуши". Наконец этот рефрен начал действовать мне на нервы. Внезапно у меня вырвалось: - Вы считаете, что мы здесь живем на краю света? Рэймонд Уэст взмахнул рукой с зажатой в пальцах сигаретой. - Я считаю Сент Мэри Мид, - многозначительно отчеканил он, - лужей со стоячей водой. Он взглянул на всех вызывающе, ожидая возражений, но никто не возмутился; мне кажется, это его разочаровало. - Сравнение не очень удачное, милый Рэймонд, - живо отозвалась мисс Марпл. - Мне кажется, если посмотреть в микроскоп на каплю воды из стоячей лужи, жизнь там так и кипит. - Конечно, там кишит всякая мелочь, - сказал литератор. - А разве это не такая же жизнь, как и повсюду? - сказала мисс Марпл. - Вы равняете себя с инфузорией из стоячей лужи, тетя Джейн? - Мой милый, ты сам так писал в своем последнем романе, я запомнила. Остроумный молодой человек обычно не любит, когда его собственные изречения обращают против него. Рэймонд Уэст не был исключением из этого правила. - Это сказано совсем не о том, - отрезал он. - Жизнь, в общем, везде одинакова, - продолжала мисс Марпл своим негромким, спокойным голосом. - Человек рождается, потом растет, взрослеет, сталкивается с другими людьми, обкатывается, как галька, потом женится, появляются новые дети... - А финал один - смерть, - подхватил Рэймонд Уэст. - И не всегда имеется свидетельство о смерти. Порой умирают заживо. - Раз уж мы заговорили о смерти, - сказала Гризельда. - Вы знаете, что у нас здесь произошло убийство? Рэймонд Уэст взмахнул сигаретой, отметая убийство одним жестом. - Убийство - это так грубо, - сказал он. - Меня это не интересует. Я ни на минуту не поверил его словам. Как говорят, весь мир любит любовь; переиначьте эту пословицу применительно к убийству, и она станет еще более правдивой. Это истинная правда: ни один человек не останется равнодушным к убийству. Люди простые, как я и Гризельда, откровенно в этом признаются, а такие, как Рэймонд Уэст, непременно должны поломаться, напустить на себя притворную скуку, хотя бы на первые пять минут. Однако мисс Марпл выдала племянника, заметив: - Мы с Рэймондом во время обеда только об этом и говорили. - Я всегда интересуюсь местными новостями, - поспешил вмешаться Рэймонд. Он одарил мисс Марпл ласковой, снисходительной улыбкой. - А у вас есть своя версия, мистер Уэст? - спросила Гризельда. - Если рассуждать логически, - сказал Рэймонд Уэст, в который раз помахивая своей сигаретой, - Протеро мог убить только один человек. К его удовольствию, мы замерли, ловя каждое слово. - Кто? - спросила Гризельда. - Викарий, - ответил Рэймонд и обличающе указал на меня пальцем. Я опешил. - Само собой, - успокоил он меня, - я знаю, что вы его не убивали. Жизнь никогда не соответствует идеалу. Подумайте, какая блестящая драма, как это естественно, церковный староста злодейски убит в кабинете викария самим викарием. Что за прелесть! - А по каким мотивам? - спросил я. - О, это самое интересное. - Он выпрямился на стуле, позабыв про сигарету, и она погасла. - Я бы сказал - комплекс неполноценности. Возможно, слишком много подавленной агрессивности. Я бы с удовольствием написал об этом роман. Можно здорово закрутить интригу. Неделю за неделей, год за годом он видит своего недруга то в ризнице, то на пикниках для мальчиков из хора, собирающего пожертвования в церкви, несущего их к алтарю. Не перестает ненавидеть этого человека и каждый раз подавляет ненависть. Это не подобает христианину, и он не станет лелеять ненависть в сердце. А она грызет и терзает его втайне, и в один прекрасный день... Он сделал выразительный жест. Гризельда повернулась ко мне. - Ты когда-нибудь чувствовал что-то подобное, Лен? - Никогда, - честно ответил я. - И все же я слышала, что вы не так давно желали его смерти, - заметила мисс Марпл. (Деннис - негодный мальчишка! Конечно, я сам виноват - не стоило мне говорить об этом.) - Боюсь, что я это сказал, - признался я. - Порой говоришь несусветные глупости, но в то утро он меня довел до белого каления, честное слово. - Какая жалость, - сказал Рэймонд Уэст. - Понимаете ли, если бы ваше подсознание жаждало его смерти, оно бы не допустило, чтобы вы высказались вслух. Он вздохнул. - Моя теория пошла прахом. Должно быть, это самое прозаическое убийство - месть браконьера или что-нибудь в этом роде. - Мисс Крэм заходила ко мне сегодня, - сказала мисс Марпл. - Я повстречала ее в деревне и спросила, не хочет ли она посмотреть на мой садик. - Она так любит садоводство? - спросила Гризельда. - Вовсе нет, - отвечала мисс Марпл, едва заметно подмигивая. - Но это прекрасный предлог для разговора, вам не кажется? - А какого вы о ней мнения? - спросила Гризельда. - Я думаю, она не такая уж плохая. - Она много мне порассказала, - заметила мисс Марпл. - О себе, о своей семье. Кажется, они все умерли в Индии. Грустно, знаете ли. Кстати, она проводит уик-энд в Старой Усадьбе. - Что? - Да-да, кажется, миссис Протеро ее пригласила или она сама напросилась, не знаю, каким образом это устроилось. Нужно сделать какую-то секретарскую работу, там накопилась целая куча писем. Это для нее большая удача. Доктор Стоун в отъезде, и девушке нечем заняться. Раскоп был преинтересный, правда? - Стоун? - повторил Рэймонд. - Археолог? - Да, он производит раскопки. Во владениях Протеро. - Интересный человек. Влюблен в свою профессию, - сказал Рэймонд. - Мы познакомились недавно на званом обеде, с ним необыкновенно интересно говорить. Надо будет зайти к нему, повидаться. - К сожалению, - сказал я, - он только что уехал в Лондон на весь уик-энд. Постойте, да вые ним столкнулись сегодня днем на вокзале. - Я столкнулся с вами. А при вас был какой-то коротышка в очках. - Ну да - доктор Стоун. - Помилуйте, дорогой мой, - это был вовсе не Стоун. - Как не Стоун? - Не археолог, во всяком случае. Я его прекрасно знаю. Этот тип вовсе не Стоун - ни малейшего сходства. Мы уставились друг на друга. Я, в частности, уставился на мисс Марпл. - Чрезвычайно странно, - сказал я. - Чемодан, - сказала мисс Марпл. - Зачем? - сказала Гризельда. - Совсем как в тот раз, когда человек ходил по домам, выдавая себя за инспектора газовой компании, - сказала, ни к кому не обращаясь, мисс Марпл. - Немалый улов он унес, немалый. - Самозванец, - произнес Рэймонд Уэст. - Это уже интересно. - Замешан ли он в убийстве - вот в чем вопрос, - сказала Гризельда. - Вовсе не обязательно, - сказал я. - Однако... - и я взглянул на мисс Марпл. - Это Странное Дело, - сказала она. - Еще одно Странное Дело. - Да, - сказал я, вставая. - И мне кажется, что об этом надо немедленно поставить в известность инспектора полиции. 22 Как только я дозвонился до инспектора Слака, мне тут же были даны короткие, категорические приказания. Ничто не должно "просочиться". Главное - не спугнуть мисс Крэм. Тем временем будут организованы поиски чемодана в районе раскопа. Мы с Гризельдой вернулись домой, взволнованные новыми открытиями. В присутствии Денниса мы не могли поговорить - мы честно обещали инспектору Слаку не проронить ни словечка кому бы то ни было. Но Деннису было не до нас - у него были свои заботы. Он вошел ко мне в кабинет и принялся слоняться, шаркая ногами, вертеть в руках что попало, и вообще вид у него был крайне растерянный и смущенный. - В чем дело, Деннис? - наконец не выдержал я. - Дядя Лен, я не хочу идти во флот. Я удивился. Казалось, что мальчик твердо выбрал будущую профессию. - Ведь ты об этом так мечтал. - Да, а теперь передумал. - Что же ты собираешься делать? - Хочу стать финансистом. Я удивился еще больше. - Как финансистом? - Обыкновенно. Хочу работать в городе, в Сити. - Послушай, милый мой мальчик, я уверен, что эта жизнь не для тебя. Даже если я устрою тебя на работу в банк... Деннис сказал, что он думал не об этом. В банке ему делать нечего. Я спросил, что он конкретно имел в виду, и, разумеется, он сам не знал, чего хочет, как я и догадывался. В его понимании "стать финансистом" значило быстро стать богачом; с юношеским оптимизмом он считал, что это дело верное, достаточно "работать в Сити". Я попытался рассеять его заблуждения, стараясь не обидеть его. - А что навело тебя на эти мысли? - спросил я. - Ты был вполне доволен перспективой служить в торговом флоте. - Верно, дядя Лен, только я подумал... Когда придет время жениться, понимаешь, чтобы жениться на хорошей девушке, надо быть богатым. - Твоя теория не подтверждается фактами, - заметил я. - Знаю. Но я говорю о настоящей хорошей девушке. Из хорошей семьи. Она к этому привыкла. Несмотря на туманные выражения, я понимал, что он имеет в виду. - Но ведь не все девушки похожи на Летицию Протеро, - сказал я ласково. Он все равно вспылил. - Ты к ней ужасно несправедлив. Тебе она не нравится. И Гризельде тоже. Она называет ее занудой! Со своей, чисто женской, точки зрения Гризельда совершенно права. Летиция и вправду нагоняет на человека скуку. Но мне было вполне понятно, почему это слово задело Денниса. - Почему люди не могут понять, пожалеть! Даже Хартли Напье, и те на нее напустились - в такое тяжелое время! Подумаешь - ну, ушла она с их дурацкой теннисной игры чуть пораньше. Обязана она, что ли, торчать там, если ей надоело? По-моему, еще много чести, что она вообще туда пошла. - Это большая честь, - сказал я, но Деннис не заподозрил сарказма. Он весь кипел от обиды за Летицию. - А на самом деле она такая чуткая. Суди сам - она меня заставила там остаться. Само собой, я тоже собрался уходить. Но она об этом и слышать не хотела. Сказала, что Хартли Напье ужасно обидятся. И я остался еще минут на пятнадцать, ради нее. У молодежи какие-то странные представления о чуткости. - А теперь, как мне сказали, Сюзанна Хартли Напье всюду ходит и говорит, что Летиция жутко невоспитанная. - На твоем месте я бы не обращал на это внимания, - сказал я. - Тебе легко говорить, а я... Голос у него прервался от волнения. - Я... Я ради нее готов на все. - Очень немногие из нас могут сделать хоть что-то для другого человека. Как бы мы ни старались, это не в наших силах. - Лучше бы мне умереть, - сказал Деннис. Бедный малый! Эта полудетская любовь всегда протекает как острое заболевание. Я не позволил себе сказать ни одной банальной и поучительной фразы, которые так и просятся на язык, - это только разобидело бы его вконец. Я просто пожелал ему спокойной ночи, и мы разошлись. Наутро у меня была с восьми часов служба, а вернувшись, я увидел Гризельду за столом, накрытым для завтрака, в руках она держала письмо. Письмо было от Анны Протеро. "Дорогая Гризельда, если Вы с викарием можете зайти сегодня к ленчу, я буду очень благодарна. Произошло нечто чрезвычайно странное, и я хотела бы посоветоваться с мистером Клементом. Пожалуйста, не упоминайте об этом, когда будете у нас, - я никому ничего не сказала. С любовью, искренне Ваша, Анна Протеро". - Непременно надо пойти, - сказала Гризельда. Я согласился. - Интересно, что там произошло? Мне тоже было интересно. - Знаешь, - сказал я Гризельде, - у меня такое чувство, что это дело затянется надолго. - Ты хочешь сказать - пока не арестуют настоящего убийцу? - Нет, - ответил я. - Я имел в виду другое. Видишь ли, в этом деле столько разветвлений, столько подводных течений, о которых мы и не догадываемся. Нужно выяснить множество загадочных обстоятельств, прежде чем мы доберемся до сути дела. - Понимаю, ты говоришь о тех обстоятельствах, которые сами по себе ничего не значат, но мешают и путаются под ногами? - Пожалуй, ты довольно точно истолковала мои слова. - А по-моему, мы устраиваем много шуму из ничего, - сказал Деннис, намазывая хлеб повидлом. - Ведь это здорово, что старик Протеро отправился к праотцам. Никто его не любил. Пусть у полиции голова болит - это их дело, пусть и суетятся. Я лично надеюсь, что они никогда не изловят убийцу. Еще не хватало, чтобы Слак получил повышение и ходил надутый от важности, как индюк, воображая, что он великий сыщик. Признаюсь, что я не настолько чужд простым человеческим чувствам, чтобы не разделять его мнения о повышении Слака. Человеку, который всегда и повсюду, словно нарочно, восстанавливает людей против себя, не приходится ждать от них хорошего отношения. - Доктор Хэйдок со мной согласен, - продолжал Деннис. - Он ни за что не выдал бы убийцу властям. Он мне так и сказал. Вот в этом, мне кажется, опасная черта воззрений Хэйдока. Сами по себе его взгляды, возможно, заслуживают уважения - не мне судить, - но на молодой неокрепший ум они могут оказать действие, совершенно неожиданное для самого Хэйдока. Гризельда выглянула в окно и сообщила, что в саду у нас репортеры. - Наверное, опять фотографируют окна кабинета, - сказала она со вздохом. Нам пришлось немало претерпеть от подобных нашествий. Поначалу - жители деревни, полные праздного любопытства, ни один из них не преминул постоять и поглазеть разинув рот. Потом пошла в наступление армия газетчиков, вооруженная фотоаппаратами, а за ними - опять зеваки: поглазеть теперь уже на газетчиков. В конце концов пришлось поставить на страже у окон кабинета констебля из Мач Бенэма. - Хорошо, что похороны состоятся завтра утром, - сказал я. - После этого все страсти улягутся, я уверен. Когда мы подошли к Старой Усадьбе, нас уже подстерегали несколько репортеров. Они засыпали меня самыми разнообразными вопросами, на которые я давал неизменный ответ (мы решили, что это наилучший выход) - а именно: "Мне нечего сказать". Дворецкий проводил нас в гостиную, где оказалась единственная гостья - мисс Крэм, которая явно была в превосходном настроении. - Вот вам и сюрприз, а? - заговорила она, пожимая нам руки. - Мне бы такое и в голову не пришло, но миссис Протеро ужасно добрая, правда? Конечно, не очень-то прилично, когда молодая девушка остается в "Голубом Кабане" одна-одинешенька, это все скажут, - репортеры так и шныряют, и вообще мало ли что. Ну, само собой, я тут без дела не сижу, в такое время секретарша нужна до зарезу, а мисс Протеро и пальчиком не шевельнет, верно? Я заметил, что старая вражда к Летиции Протеро не угасла, и это меня позабавило, зато девушка стала горячей защитницей Анны. Однако я сомневался, что ее рассказ соответствует истине. По ее словам, приглашение исходило от Анны, но мне хотелось бы знать, так ли это на самом деле. Девушка могла сама прозрачно намекнуть, что ей не вполне удобно оставаться одной в "Голубом Кабане". Как бы то ни было, без всякого предубеждения, я все же полагал, что мисс Крэм может выдать желаемое за действительное. В эту минуту вошла Анна Протеро. Она была одета в простое черное платье. В руке у нее была воскресная газета, которую она и протянула мне с грустным видом. - Мне никогда в жизни не приходилось сталкиваться с подобными вещами. Отвратительно, да? Я этого репортера видела мельком, на следствии. Я только сказала, что ужасно расстроена и не могу ничего сообщить, а потом он сказал, что я, должно быть, очень хочу найти убийцу мужа, и я ответила: "Да". Спросил, подозреваю ли я кого-нибудь, я сказала: "Нет". А не думаю ли я, что преступление совершено кем-то из местных жителей? Я сказала, что это очевидно. Вот и все. А теперь посмотрите, что тут написано! Посередине страницы красовалась фотография, сделанная добрых десять лет назад, - бог знает, откуда они ее выкопали. Громадными буквами был набран заголовок: "ВДОВА ДАЛА ОБЕТ, ЧТО НЕ УСПОКОИТСЯ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА НЕ ВЫСЛЕДИТ УБИЙЦУ МУЖА". "Миссис Протеро, вдова убитого, уверена, что убийцу надо искать среди местных жителей. У нее есть подозрения, но пока она их не высказывает. Она заявила, что убита горем, но повторила многократно, что намерена выследить убийцу". - Я не могла так говорить, это на меня не похоже, правда? - сказала Анна. - Могло быть куда хуже, смею заметить, - сказал я, возвращая ей газету. - Нахалы, вот они кто, - сказала мисс Крэм. - Посмотрела бы я, как им удалось бы вытянуть что-нибудь из меня! Глаза у Гризельды блеснули, и я догадался, что это заявление она восприняла буквально, на что мисс Крэм, конечно, не рассчитывала. Было объявлено, что второй завтрак подан, и мы перешли в столовую. Летиция явилась с большим опозданием, проплыла к свободному месту и села, улыбнувшись Гризельде и кивнув мне. Я смотрел на нее очень внимательно - у меня были на то свои причины, - но она, казалось, по-прежнему витала в облаках. Удивительно хорошенькая - это