, что мы, недоумки какие? Только посмотреть хотели. - Зачем? На фотографиях все видели. - Фи, на фотографиях... И тут Яночка очень серьезно заявила: - Пан поручик, а ведь не исключено, что мы заметим там что-нибудь важное. То, чего ваши эксперты не заметят. Ведь мы же больше всех тут бывали, больше всех видели, больше всех знаем! А таких свидетелей, которые больше всех знают, всегда приводят на место преступления и велят посмотреть, не изменилось ли здесь что-то, все ли на месте или наоборот. Вот и мы удивляемся, что таких элементарных вещей милиция не знает! Пристально поглядев на детей, поручик сказал: - Хорошо, пойдем вместе. Однако обещайте, что потом уйдете отсюда. И поймите наконец, оцепление выставлено не из-за вас, мне есть за кем следить, не осложняйте нам работу! Впрочем, уже осложнили. Бродите тут, отвлекаете внимание моих людей, а этим могут воспользоваться преступники. Правильно, я не все вам сказал, и не надо вам знать всего, но ума хватит понять - сейчас вы нам мешаете? А сейчас я вас сам проведу на кладбище, чтобы успокоились наконец и ушли отсюда. Смотрите издали, ни к чему не прикасайтесь. Обещаете? - Обещаем! - вздохнул пристыженный Павлик. - Даем слово! - Обещаем! - как эхо повторила его сестра. - Но если там вдруг... я не уверена, но вдруг... произойдет такое, на что нам можно смотреть, ведь вы не прогоните нас? Позволите посмотреть? - Если можно будет, позволю. На кладбище было пусто и тихо. И не так уж все было перерыто, как дети предполагали. Четыре первые могилы Попрыгун и Прилизанный опять прикрыли надгробными плитами, причем предварительно даже засыпали ямы ими же набросанным песком. Несколько могил остались нетронутыми, злоумышленники не успели приняться за них. Остальные же были разорены и разрушены. Яночка и Павлик внимательно осмотрели все, поделились своими наблюдениями с поручиком, который чрезвычайно внимательно их выслушивал, ни на шаг не отходя от юных следопытов. Хабр бегал по кладбищу, что-то вынюхивая. - Обрати внимание, - говорил Павлик сестре, - на этих первых все в порядок привели, удивляюсь, как не жалели времени и сил... - Яночка подсчитала: - Значит, разрыли двенадцать. Осталось еще пять. Хорошо, что вы успели, пан поручик. - А вот этими двумя занимался Лысый, - говорил Павлик. - Здесь он на фото заснят... - А из этой вылез Прилизанный! А рыжий Попрыгун - вон из той ямы драпал... И тут Хабр прыгнул именно в эту яму, что-то разрыл в песке, что-то нашел и выскочил из могилы. - Глядите! - сдавленным голосом крикнул Павлик. - Чтоб мне лопнуть! Отдай, Хабр! И тут же раздался громкий голос поручика: - Стой! Ни с места! - Хабр! - крикнула Яночка. Хабр опередил всех. Положил обнаруженный предмет у ног своей хозяйки, мотнул хвостом и опять нырнул в яму. Поручик бросился туда, одновременно крикнув девочке: - Не прикасайся! Не поднимай! И собаку удержи! - Хабр! - отчаянным голосом крикнул Павлик. Он все понял. - Стой, Хабр! Нельзя! Но было уже поздно. Яночка выпрямилась, в руках она держала дар Хабра. А Хабр застыл на краю могилы с новой находкой в зубах. Понял - не надо подносить ее Яночке, потому осторожно положил ее перед собой на песочек и нерешительно повизгивал. Поручик подошел к девочке. Он был смертельно бледен. - Дай мне это. Осторожно. Яночка ничего не понимала, но .послушно отдала поручику дар Хабра. - Ведь это же янтарь, - сказала девочка. - Такой же, как у пана Джонатана. Только немного другого фасона... Предмет, найденный Хабром, по форме и размеру напоминал гусиное яйцо. Черного цвета, шершавый, в одном месте вроде бы отбитый. И с этого отбитого края пробивалось темно-красное пламя. Долго молча рассматривал поручик кусок янтаря. С его лица постепенно сходила бледность. Оглянувшись на Хабра, он подошел к нему и наклонился над тем, что Хабр растерянно положил на песок, не решаясь преподнести хозяйке. Поручик протянул руку к находке. Пес негромко прорычал. Поручик отдернул руку. - Возьми у него это! - сказал поручик Яночке. - Дай мне, песик, - скомандовала взволнованная Яночка. - Ко мне! И сидеть! И прямо из зубов собаки вынула плоский довольно крупный осколок камня. Передавая его поручику, успела бросить взгляд и невольно воскликнула: - Ах! - Что? - допытывался Павлик, в свою очередь пытаясь разглядеть в руках поручика находку Хабра. - Что ты там разглядела? - Муху! - прошептала Яночка в восторге. - Но какую! Ты не поверишь - голубую! Просвечивает в середке, так и сверкает! Внимательно осмотрев оба куска янтаря, поручик заглянул в разоренную могилу и тихо произнес: - Да, это янтарь. Ну и нюх у вашей собаки! А к могиле не приближайтесь и вообще не сходите с места. Берите, можете полюбоваться, но с места не сходить! Дети с упоением рассматривали куски чудесного янтаря, найденного их замечательным Хабром, и даже если бы поручик их не предупредил, все равно не сдвинулись бы с места. Особенно поражало огромное насекомое, навеки застывшее в смоле в какие-то неимовернодоисторические времена и сиявшее теперь прямо-таки потусторонним голубоватым светом. Поручик тем временем над чем-то размышлял, затем, решив, что дети достаточно налюбовались янтарем, обратился к ним с неожиданной просьбой: - Послушайте, о чем я вас попрошу, и хорошенько подумайте, прежде чем отвечать. Сможете ли вы дать вашей собаке следующую задачу: обнюхать остальные могилы? Только обнюхать, но ни к чему не прикасаться! Поняли? Чтобы пес, не дай Бог, ничего не трогал! Сумеете? - Еще бы! - фыркнул Павлик, а Яночка не говоря ни слова присела на корточки рядом с Хабром. - Хабрик, умный, хороший песик, ищи! Ищи еще такое! Нет, не в этой могиле, тут ты уже нашел, в других! Там! Ищи! Не приноси! Только ищи! А потом придешь и скажешь! И осторожно ищи! И потом поручик не помня себя от изумления уже не спускал глаз с удивительной собаки. А она обегала могилы одну за другой, старательно их обнюхивая, ненадолго задерживаясь над каждой. Но вот в одной из них Хабр задержался надолго. Это оказалась как раз та могила, из которой спугнули Лысого. Поручик было оживился, но пес выпрыгнул из ямы и направился к оставшимся. Обследовав их, он опять вернулся к этой, опять с чрезвычайной тщательностью все в ней обнюхал, как бы тоже размышляя об... унюханном, обернулся на хозяйку, беспокойно покрутился на месте и наконец сел. - Он не уверен, - перевела Яночка поручику с собачьего языка. - Что-то учуял в могиле, но не очень уверен. Если бы ему разрешили немного там порыться, он бы поточнее определил... - Никаких "порыться"! - категорически запретил поручик. - Ну а теперь, мои дорогие, попрошу вас удалиться. Просьбу вашу я исполнил, должны быть довольны. И очень благодарен вашей собаке. Думаю, именно у нее больше всего заслуг, но уверен - она поделится с вами. А теперь сматывайтесь отсюда, завтра узнаете, что же они тут искали... Возмущению Павлика не было предела. - Это как же понимать? И вы так оставите янтарь в могиле? Без присмотра? Ведь надо же немедленно выкопать! Извлечь! - Ясное дело - надо, - согласился поручик. - Но этим займемся не мы и не ваш пес. Все отходят на безопасное расстояние, понятно? К делу приступает сапер, понятно?! - Вот видишь! - поспешая вслед за поручиком, шептала Яночка брату. - А что я говорила! Когда доходит до дела, сразу сваливают на неразорвавшиеся снаряды и бомбы. Обычный прием. Павлика очень разочаровало завершение операции. Он совсем иначе себе все представлял. Точнее, он никак себе не представлял, просто думал, что все закончится как-то торжественнее, эффектнее. А что эффектного во многочасовом ожидании вдали от кладбища? Он не мог усидеть на месте и только удивлялся тому, как остальные могут так терпеливо ждать. Слабым утешением явился факт, что они сидели рядом с поручиком и он сообщал им всю поступавшую с поля боя информацию. - Вот и получилось, что все видел только один сапер, - недовольно рассказывал Павлик родителям за обедом. - А остальные засели вокруг кладбища на почтительном расстоянии и пялились на кусты. Только одни кусты и видели! Правда, сапер имел совесть и время от времени рассказывал дружкам по рации о том, что делает. Вот и не знаю, к чему эти дурацкие меры предосторожности и при чем тут сапер. Боялись, что янтарь взорвется, что ли? - А в могиле в самом деле был только янтарь? - с интересом расспрашивала мама. - Только, - отвечала дочка. - Можно сказать, янтарные прииски. - Два янтарных прииска, - уточнил сын. - Потому что янтарь был еще и во второй могиле. В одной побольше, в другой поменьше. - Уж если Хабр учуял янтарь сквозь несколько метров песка, его действительно должно быть немало, - заметил отец. - Действительно немало, а к тому же такой, какого люди в жизни не видели! - рассказывал Павлик. - Я рядом с поручиком сидел, ему сапер по рации описывал, что нашел, а поручик и еще какой-то тип, что был там, только причмокивали да головами качали. И иногда присвистывали... - Но уж очень мало сообщал этот их сапер, - пожаловалась Яночка. - Очень долго молчал, копался, наверное, потом коротко передавал очередное сообщение и опять надолго замолкал. А один раз вместо сообщения крикнул: "Ого!" - Это когда он нашел несколько кусков ошлифованного янтаря, - пояснил Павлик. - Всего несколько кусков, но таких громадных, что не выдержал и закричал "ого". А потом он еще проверил, нет ли чего в остальных могилах. А потом вызвали старосту и тот чуть ума не лишился. - Почему же? - удивился пан Роман. - А при виде янтаря, - важно пояснила Яночка. - Наверное, из-за этих ошлифованных кусочков. А потом они все запаковали, чтобы отправить в Гданьск на экспертизу. А старосту позвали, пока те ошлифованные еще не были запакованы. И он увидел их и так и повалился на колени, совсем ума лишился, больше ничего не замечал и знай кричал. - Что кричал? - заинтересовалась мама. - Разное. То кричал "О святой Юзеф!", то "О святой Антоний!", а больше ничего не кричал и вообще не мог ответить ни на один вопрос. И оторвать его от янтаря не было никакой возможности. - Точно, так оно и было! - подтвердил Павлик. - Пришлось все упаковать, лишь тогда с ним можно было говорить. Только тут он начал соображать. А вызвали они его для того, чтобы официально составить... как это... опись кладбища. - Погодите, - вдруг вспомнил что-то пан Роман. - Это не у него ли имеется тот самый необыкновенный кусок трехцветного янтаря весом в двести сорок граммов? Помните, пан Джонатан рассказывал? И говорил, что владелец совсем свихнулся на пункте янтаря. - Еще как свихнулся! - подхватил Павлик. - Ничего его больше не интересовало, только янтарь. - Видели, бы вы, как он к нему кинулся! - добавила Яночка. - Сначала глазам своим не поверил, в руки брал, и разглядывал, и нюхал, чуть ли не лизал, и видно было, что готов всю оставшуюся жизнь провести вот здесь, рядом с этим сокровищем. И прямо... ну чуть не плакал. Говорил - жизнь прожил, а подобного не видел. И навеки пропал, потому как ему теперь этот янтарь станет ночами сниться. - Я тоже хотела бы его увидеть! - взволнованно вскричала пани Кристина. - Так уже его увезли. - Куда? - В Гданьск, я же сказал - на экспертизу. Там его официальная комиссия должна принять. Пани Кристина не могла успокоиться, рассказ о старосте произвел на нее сильное впечатление. - Ну, знаете! В таком случае расскажите о янтаре во всех подробностях. Сын и дочка изо всех сил старались выполнить мамину просьбу. К сожалению, это оказалось не так просто. Явно не хватало слов выразить впечатления от необыкновенного зрелища, которое представляли собой кусочки чудесного янтаря. Совершенно фантастические по окраске, они блистали каким-то волшебным светом, испускали лучи и горели красками, не существующими в природе - все это было так потрясающе, что выразить словами впечатление не представлялось никакой возможности. Так и не удалось пани Кристине воочию представить зрелище, заставившее старосту лишиться рассудка. Мама правильно поняла - такое нужно видеть собственными глазами. - Что ж, поедем в Гданьск, может, удастся упросить показать нам это чудо, - сказала мама. - Разумеется, не сейчас, а на обратном пути, когда будем возвращаться в Варшаву. - На обратном пути мы можем проехать через Мальборк и посетить Музей янтаря, - благородно предложил пан Роман. - Думаю, никто не откажется? Павлик рассудительно заметил: - А одно другому не мешает. Можем ехать и через Гданьск, и через Мальборк. Никто нам не запрещает. А поручик уже обещал похлопотать, чтобы в Гданьске нас по блату куда-то там запустили и все показали. И тот, второй, обещал. А я понял, он имеет какое-то отношение к Комиссии. - Так они вас полюбили? - усомнился пан Роман. - Вас тоже, - успокоила родителей Яночка. - Всю нашу семью полюбили. Всю дорогу расхваливали за то, что никто из нас не раскололся, так что о случившемся, кроме Хабровичей, никто не знал, так говорили. А это очень облегчило им задачу, потому как если бы шум поднялся... - Да понятно, чего там! - перебил Павлик сестру. - Они приехали в то время, когда все были на пляже. И никто их не видел. А приехало целых три машины и еще одна такая, особенная... А на них никто и внимания не обратил. А поручик признался - очень боялся, что их тут встретит целая демонстрация, все побережье, все курортники и местное население, и очень радовался, что не встретили. Ведь народ любит из всякого пустяка сенсацию устраивать, говорил. - А никто из нас ни словечка не пикнул! - подхватила сестра. - И только теперь, когда староста разболтал, сделалась сенсация, ну да уже задним числом, так что не страшно. - В таком случае я очень удивляюсь, почему же Мизина мама не вцепилась в нас мертвой хваткой, ведь ее хлебом не корми - дай о таких вещах поговорить, - задумчиво произнесла пани Кристина. - А ее нет. И вообще, я заметила, она в последнее время вроде бы как нас избегает, не пойму почему. - А ты очень по ней соскучилась? - удивился ее супруг. - Да нет, просто удивляюсь... Разговор сворачивал на опасные рельсы, пришлось срочно менять тему. И Яночка громко заявила: - Пока мы еще не знаем, откуда в могилах взялся янтарь. Теперь понятно - преступники именно его искали, а вот откуда он там взялся... Павлик охотно поддержал сестру в ее желании уйти от опасной темы: - Мы думали - они документы ищут. Теперь-то понятно, искали янтарь, но ведь он же не лежал там сам по себе, правда? Янтарь помог легко переключить мысли родителей с Мизиной мамы на гораздо более интересную проблему. Все стали высказывать свои предположения, некоторые из них были весьма интересными, но уж слишком фантастичными. Никаких конкретных результатов от такого обсуждения не было. Все сошлись на том, что в могилы янтарь кто-то запрятал, причем сделал это человек, а не какая-то неведомая сила. Но вот как все происходило? Родители не меньше своих детей увлеклись всей этой необычной историей и тоже желали знать ее разгадку. - Очень надеюсь, поручик как честный и порядочный человек поделится с нами секретом, - высказала общую надежду пани Кристина. - А я не сомневаюсь, они эту тайну раскрыли. - Просто обязан это сделать, - согласился с женой пан Роман. - В их же интересах, причем расскажут не только нам, иначе местное население примется в полном составе за раскопки и еще неизвестно, к чему это приведет. Один староста чего стоит! Должны же они успокоить общественность, разъяснить ей, что не залегают тут пласты янтаря, что достаточно землю копнуть - и отыщешь сокровище. Нет, я убежден, мы получим исчерпывающую информацию. - Да вы не волнуйтесь, если даже не получите, - опять успокоил родителей Павлик. - Даже если не разъяснит, уж мы сами все разузнаем, будьте спокойны... x x x - Я так вам скажу, - задумчиво произнес пан Любанский. - Было здесь на косе немного местных, их вместе с немцами в котел взяли. Кое-кто из них успел сбежать до того, как подошли русские, но некоторые остались со своими немцами в котле. Рыбаки это были, в лес сбежали, как военные действия начались, в землянках жили, все до одного полегли. Никто не спасся. Это я от русских солдат знаю. А больше ничего. - Все так, - подтвердил поручик. - С той лишь разницей, что кое-кому все-таки удалось спастись. Во всяком случае об одном знаем наверняка. Некоторые моменты нам удалось прояснить, некоторые установлены по документам, об остальном можно только догадываться. Я вам сообщу обо всем, считаю, никаких секретов не должно оставаться. Лучше поговорить обо всем начистоту, без недомолвок. В комнате Хабровичей собралось восемь человек. И одна собака. В тесноте да не в обиде, так что никто не жаловался. Пан Джонатан, его жена Ванда и ее отец по просьбе поручика явились в гости к собственным жильцам. Он решил сразу всем рассказать известное ему, отделаться за один раз, чтобы больше не повторять. И вот теперь на него со вниманием уставились семь пар глаз. Помолчав, сосредоточившись, собравшись с мыслями, поручик начал: - Впрочем, единственный уцелевший уже умер. В прошлом году скончался. Но давайте по порядку. Начну сначала, с еще военных времен. Сюда, в эти места, как вам известно, вместе с отступающими немцами сбежало и много гражданских. Среди них был один рыбак с двумя сыновьями. Точнее сказать, не столько рыбак, сколько... янтарщик. Человек, совсем помешавшийся на янтаре. Ну, прямо скажем, маньяк, еще хуже пана... И все присутствующие вслед за поручиком посмотрели на пана Джонатана, который, смутившись, даже крякнул. А поручик продолжал: - Спасаясь от наступавшего фронта, он унес с собой лишь одну вещь: сумку с янтарем. Отобрал самые лучшие экземпляры, которые собирал долгие годы и даже сам занимался шлифовкой. И больше заботился о сумке, чем о сыновьях. Впрочем, один из них был уже большим парнем, шестнадцать лет ему было, второму и десяти не исполнилось. Здесь этот маньяк находился с осени до самой весны, а что здесь делалось тогда - всем известно. И все это время он занимался поисками янтаря... - Как такое возможно? - перебил рассказчика потрясенный пан Хабрович. - Ведь здесь же шли беспрерывные ожесточенные бои, била артиллерия, самолеты бомбили, ну просто ад кромешный! Как в таких условиях можно заниматься поисками янтаря ? Поручик, печально вздохнув, заметил: - Так ведь я же сказал - маньяк. Взрывались бомбы, рвались артиллерийские снаряды, гибли люди, а этот тип знай собирал по берегу моря янтарь, Пан Джонатан с удовлетворением ткнул жену в бок: - Слышишь, Ванда? Та фыркнула, как раздраженная кошка. Скосив глаза на зятя, старый Любанский лишь головой покачал. - И не было у него конкурентов, - продолжал рассказ поручик. - До янтаря ли тут? Но маньяк он и есть маньяк. А из-за всех этих бомбежек и обстрелов сдвинулись какие-то пласты на дне моря, к тому же в те месяцы здесь свирепствовали невиданные штормы. Наверное, произошла подвижка залежей янтаря, во всяком случае, такого выброса янтаря, как в ту пору, еще никогда не было. - Очень, очень возможно! - живо подхватил пан Хабрович. - Такого столпотворения море не испытывало уже многие века, во всяком случае история не упомнит. Так что вполне возможно, тому самому любителю янтаря подвернулась уникальная возможность. - Судя по тому, что мы обнаружили в могилах, так оно и было, - подтвердил поручик, а его слова сопровождались громким и тяжким вздохом пана Джонатана. Прямо-таки душераздирающим вздохом! А поручик продолжал: - И, видимо, выбрасывало янтарь прямиком из вековечных залежей, море не успевало его обработать. Так что тот самый маньяк успел насобирать прорву невиданного янтаря, целых два мешка, и стал думать, как же припрятать свое сокровище. Спрятать надо было так, чтобы потом достать, разумеется, если уцелеешь в военной мясорубке. И самым лучшим местом ему показалось кладбище. Прятать надо было так, чтобы и сокровища не пострадали от времени, и люди не смогли их найти. Все свои силы посвятил старик этой проблеме, больше его ничего не интересовало. - А откуда вам это известно? - на сей раз не выдержала пани Кристина. - Сейчас я как раз до этого дохожу. Решил он, значит, спрятать сокровища втайне ото всех, лишь сыновьям и сказал о них. Продумал всю операцию. Прятать сокровища решил по частям. Поднять надгробную плиту с помощью сыновей, сдвинуть ее, закопать часть сокровищ и, вернув плиту на место, привести могилу в порядок, чтобы никто не заметил. А потом приниматься за следующую. И так поступать до тех пор, пока весь янтарь не будет спрятан. То есть работать понемногу, недолго, чтобы не привлекать к себе внимания. А это было очень непросто, я уже сказал вам, во время военных действий люди скрывались в лесу, выкопали землянки, понаделали шалаши, здесь и жили. А главное, лес кишел немецкими солдатами. Свой план янтарщик мог осуществить только частично. Работали они таким образом, что на кладбище действовали отец со старшим сыном, а младший сидел в их землянке и стерег остальное. Старик со старшим сыном выкопали яму, потом парень прибежал в землянку за следующей порцией, сказал брату, что захваченную с собой они благополучно спрятали, а сейчас сдвинули плиту и подготовили следующий тайник вот для этой сумки янтаря, а потом он прибежит и за третьей сумкой, когда эту закопают и подготовят яму для третьей. Вот младший брат сидел и ждал, и ждал... Долго ждал, наконец приполз старший за следующей торбой с янтарем и сообщил: все идет по плану, теперь вот это спрячут, а потом он опять вернется. И младший ждал. Поручик, как и положено, замолчал на самом интересном месте. Слушатели тоже ждали затаив дыхание. - Они все-таки вернулись за следующей порцией, - сказал поручик после продолжительного молчания, - Но не дошли до своей землянки. Оба погибли на глазах мальчика, снаряд разорвался слишком близко. Мальчика спасла землянка, а вернее вырытый солдатами окоп, прикрытый сучьями и землей. И не успели они сказать ему, где именно спрятали клад, так что в памяти осталась довольно смутная информация о тайнике в могиле, а в какой - неизвестно. Известно только, что в такой, на которой лежала надгробная плита, потому как приходилось ее приподнимать и сдвигать. А мальчик как раз был одним из тех немногих, которые уцелели во время военных действий. - Так он был одним из тех, которые орудовали теперь на кладбище? - спросил пан Хабрович. - Нет, - ответил поручик. - Я же сказал - он скончался в прошлом году. И никому не выдал своей тайны. Лишь в прошлом году... И опять поручик замолчал, и опять все затаили дыхание. - Так вот, только в прошлом году... Впрочем, до сих пор нет у нас полной ясности, дело чрезвычайно запутано. Причем нас этот ваш Лысый специально запутывал. И только когда узнал, что мы-таки нашли янтарь, перестал нести чепуху и сказал то, что похоже на правду. Оказывается, он был знаком с тем младшим сыном, долгие годы они даже дружили и тот не раз упоминал о тайне военных лет. Лысый не воспринимал намеков всерьез, .потому что все считали этого младшего сына немного чокнутым. А тот упорно возвращался к спрятанному в военные годы кладу и даже намекал о возможности совместных поисков. Тогда Лысый во время отпуска съездил в эти места, пообщался с местными рыбаками, понял, что россказни об янтаре могут оказаться и правдой. И еще понял - янтарь очень прибыльное дело. Он даже скупил несколько подходящих кусков от рыбаков и по возвращении в ФРГ похвастался своему приятелю, тому самому младшему сыну. Тот был потрясен. Принялся расспрашивать подробности, где друг был, в каких именно местах, что видел. И наконец раскололся, рассказал о запрятанных в могилах кладах. Договорились - приедут сюда вместе, вместе раскопают и извлекут сокровища, а потом поделят по справедливости. Как вам уже известно, из планов ничего не вышло, младший сын скончался... Тут за все время рассказа поручика его перебил Павлик. - Скончался собственной смертью? - подозрительно поинтересовался он. - Самой что ни на есть собственной, - заверил его поручик. - Никто не помог ему покинуть сей бренный мир. Доконала собственная печень. Так что этим летом Лысый приехал сюда без него, а зато с американским поляком. И они попытались самостоятельно разыскать спрятанные сокровища. Думали - заявятся на кладбище, внимательно его осмотрят и на глаз определят, какая из могил была бы наиболее подходящим местом для сокрытия кладов. Определили, разрыли, но кладов не нашли. Вот и решили разрывать все подряд, авось наткнутся на сокровища. Всю операцию решили провернуть за одну ночь, а в случае чего вину свалить на художника, потому и придумали хитрую штуку со второй машиной. - Погодите, - вмешался пан Джонатан. - Ведь уже несколько лет назад на кладбище кто-то шуровал, еще до этих бандюг... - Точно, было дело, - подтвердил его тесть. - Это не они, - пояснил поручик милиции. - Тогда орудовали обычные кладбищенские гиены, разрывали могилы в поисках драгоценностей, мы задержали парочку преступников. - А эти не подумали, что те гиены уже вытащили сокровища? И им нечего тут делать? - упорствовал пан Джонатан. - Нет, не подумали. Те вытаскивали гробы, перетряхивали кости покойников в поисках драгоценных металлов. Короче, искали не там, где нужно. Эти знали - старик с сыном прятали мешочки с янтарем неглубоко, сразу под надгробной плитой. И плита тоже служила указателем. Не трогали тех могил, на которых надгробных плит не было. И еще подумали: раз те копали глубже, значит, на поверхности клада не нашли. Впрочем, они все равно решили бы рискнуть. В предвидении такого богатства стоило и потрудиться немного. - Как оказалось, не очень стоило, - критически заметил пан Хабрович. - Они думали, что стоило, - поправился поручик. - Да и сами подумайте: разве не имело смысла даже всю ночь вкалывать, если была вполне реальная надежда докопаться до таких сказочных сокровищ? Ведь не могли же они даже предположить, что ваши дети выследили их, и именно в эту ночь сидят в засаде на кладбище. - Вообще-то мы сели в засаду из-за кабанов, - возразила Яночка. - Ну, допустим, из-за кабанов. И выследили злоумышленников тоже не вы. И о двух машинах не имели понятия... - А почему они говорили о том, что обязательно следует... как это? Короткими вылазками. Ну, лишь на короткое время встречаться. Тоже мне, на короткое, на целую ночь работы! Подумав, поручик пояснил, в чем дело. - А, вот ты о чем! Короткое время не относилось к кладбищенским работам. Просто преступники опасались, как бы люди не обратили внимание на них, и поэтому решили встречаться изредка и лишь на короткое время. Чтобы не бросаться в глаза. А о работах на кладбище в данную ночь и в самом деле собирались известить того... ну, как вы его назвали? Ага, Прилизанного. Павлик смертельно обиделся на злоумышленников. - Это же надо так вводить в заблуждение людей! Гиена несчастная... - Теперь полагаю, что и ваша потеря отыщется, - заговорил поручик. - Пан Джонатан, я о вас говорю! Ответа не последовало. Пани Ванда дернула мужа за рукав. - Ты что? К тебе милиция обращается! Очнись! Джонатан! Страдальчески нахмурив брови, пан Джонатан уставился невидящим взглядом куда-то перед собой. - И меня там не было! - глухо шептал он. - Подумать только, меня там не было! И я не видел этого! И неожиданно обрушился на пана Любанского: - А все из-за вас, папочка! Министр, видите ли! Порядок наводить им приспичило! Я, как дурак, вкалывал, наводил идиотский порядок, а смог бы тоже покараулить! И не увидел! А все из-за вас папочка! Взоры присутствующих недоуменно обратились на старика Любанского, который смущенно принялся закуривать, неловко оправдываясь: - Ну, чего там! Еще неизвестно, увидел бы чего или нет, а порядок наведен! - Порядок! Да нас... наплевать мне на ваш порядок! Такого зрелища лишиться! И все из-за вас! - Не из-за меня, а из-за министра, - упорствовал старик. - Так ведь министр не приехал, - приняла сторону мужа его дочка. - А говоря по правде, так порядок потребовался тебе, папа, а не министру. В спор вмешался поручик: - Минутку, не понял. При чем тут министр? Поскольку муж и отец упорно молчали, давать пояснения пришлось пани Ванде: - Ну так ведь говорили, что должен приехать министр. Еще раньше. Когда тут у вас суета началась, нагнали пограничников и милицию, все и решили - не иначе, как из-за приезда министра. И наши все дела бросили, взялись наводить порядок на пляже, закапывать протухшую рыбу, что тут на пляже гнила. Полдня провозились... - А, так вот почему нам никто не мешал! - дошло до поручика. - А я еще голову ломал - куда весь народ подевался? Отдыхающие на пляже, понятно, а вот местных тоже не было видно, ни живой души. В кои-то веки такая польза от министра... Пан Джонатан мог думать только о своем янтаре. - А сколько янтаря пропало из-за проклятой войны! - бубнил он в своем углу. - Подумать страшно! Навсегда пропало! Навеки! Как вспомню - плакать хочется... - Не плачьте, - успокоил его поручик. - Ваш янтарь к вам вернется. Отобрали мы его у художника. То есть, если быть точным, не у художника, а уже у рыжего... как его? - Попрыгуна! - подсказала Яночка. - Вот именно, у Попрыгуна. Сможете его опознать? - Что? - вскинулся рыбак. - Как вы сказали? - Нашелся ваш кусок янтаря. Трехцветный, прекрасно отшлифованный. Сразу же позабыв о войне, пан Джонатан сорвался с места. - Что? Вы не шутите? Ясное дело - опознаю! С закрытыми глазами! Жена, будет у тебя кулон! - Если бы еще у меня был нормальный муж! - вздохнула пани Ванда. А поручик уже обратился к семейству Хабровичей: - Чтобы не забыть, мне поручено передать вам приглашение посетить музей в Мальборке. Хранитель музея чуть не спятил от счастья, со слезами на глазах знай повторял, что таких экспонатов во всем мире нет. Они собираются организовать специальную выставку. Ответив еще не на одну сотню вопросов, поручик наконец принялся прощаться. Все спустились вниз, Хабровичи вышли проводить представителя власти к его мотоциклу. Дети отстали, о чем-то расспрашивая старика Любанского. Пан Роман вздохнул: - Похоже, придется нам с женой раскошелиться на фотоаппарат для них. Я ведь понимаю - предмет первой необходимости, вон как доходчиво объяснили. - О фотоаппарате не беспокойтесь, - вскинулся поручик. - Я не хотел говорить при них, пусть это будет сюрпризом. Аппарат вашим детям собирается преподнести мальборкский музей. Только очень прошу вас, уж вы присмотрите за этими... шустриками, чтобы они, не дай Бог, не принялись с помощью фотоаппарата добывать себе новые заслуги. - Неужели вы думаете, что это опять нам угрожает? - встревожилась пани Кристина. - Ведь вроде бы здесь уже все преступления раскрыты... x x x Павлик и Яночка возвращались домой радостные, оживленные, не предчувствуя ничего дурного. Они только что проводили в море на рыбную ловлю пана Джонатана и долго смотрели ему вслед. За последнее время они привязались к рыбаку. Во-первых, рады были, что он оправдал их доверие и оказался порядочным человеком, а во-вторых, не меньше их был увлечен янтарем. И очень приятно было, пусть и, в сотый раз, слышать, что именно они отыскали сокровища, по своему значению намного превосходящие все тайные документы мира и что их заслуга не имеет себе равных. Когда дети с шумом и топотом взбежали по лестнице, увидели, что дверь их комнаты приоткрыта. Оттуда выглянул отец. - Ага, вот и вы. Будьте любезны, зайдите, пожалуйста, - сказал пан Роман. И в голосе его чувствовалась такая просто ледяная вежливость, что с детей мигом слетела веселая беззаботность. Недоуменно переглянувшись, они с опаской перешагнули порог. В комнате сидели Мизя и ее мать. Увидев их, Яночка и Павлик сразу поняли - плохо дело. Не знали еще, почему именно, но ведь известно - от этих жди только пакостей, другого не видели. К тому же родители были суровы, мама осуждающе смотрела на них, а Мизя с матерью так и пышали огнем от возбуждения. Отец начал без обиняков: - Мы с мамой полагали, что вы держите слово и не употребляете грубых выражений. Мы с мамой полагали, что можем полагаться на ваше слово. Оказывается, мы ошибались... Яночка с Павликом сразу поняли, в чем дело, и буквально оцепенели. Они с чистой совестью могли бы вновь поклясться родителям, что никогда, ни при каких обстоятельствах не пользуются неприличными выражениями, если бы не то одно-единственное... Внимательно посмотрев на детей, родители поняли - гостьи не соврали, на лицах сына и дочери явственно читались смятение и раскаяние. А это равносильно признанию вины. Неужели и в самом деле их дети употребляют нецензурные выражения?! - Ну! - сурово произнес пан Роман. - Говорите же, я слушаю! А что тут скажешь? Если бы еще не было здесь, в комнате, этих ужасных Мизи с матерью! Тогда легче было бы объясниться. А так... - Да нет, - запинаясь начала Яночка. - Мы не... Мы только... Пани Кристина тихо посоветовала: - Не торопись, подумай, что скажешь. Мизина мама, разумеется, не привыкла сидеть молча. - Ой-ой! - принялась она выкрикивать. - Так нехорошо ругаться! А ваши дети ругаются! Мизя сама слышала! Мизюня, ведь они выражались, правда? - Ой-ой! - как эхо повторила ее дочь тем же самым скандальным голосом, только более тоненьким. - Ругались! Страшно! Страшными словами! И повторяли это ругательство тысячу раз! - Так ведь для того и ругались, чтобы ты обиделась! Потому что ты не сразу обиделась! Пришлось! - вырвалось у Павлика. - И никогда больше к нам... Папа и мама Хабровичи переглянулись. Кажется, кое-что они начали понимать. Но это еще не оправдание... - И все-таки я на вас надеялась. И не ожидала такого, - с горечью произнесла пани Кристина. - Нехорошие выражения... - Да не выражения, всего ведь одно слово! - воскликнула ее дочка. - И только в случае крайней необходимости. - Одно слово, одно слово! - проворчал пан Роман. - Одного слова бывает достаточно для того, чтобы испаскудить язык. Какое слово? Ответом было мертвое молчание. Тогда пан Роман обратился лично к сыну: - Что за слово? Будь так любезен повторить его. Павлик густо покраснел. Повторить неприличное слово при .всех! А отец назидательно сказал: - Если ты стесняешься произнести это слово при родителях, значит, тебе должно быть стыдно произносить его даже мысленно. А теперь, пожалуйста, повтори его громко и отчетливо! Чтобы все слышали! Взвизгнув, Мизя на всякий случай заткнула уши. Павлик, уже не красный, а какой-то багровый, переступил с ноги на ногу и заикаясь произнес: - Но я не могу... вот так... ругаться без всякой причины. - Вот именно, ты должен услышать, как твои выражения звучат без всякой причины. Ну! - Да не могу я... - Нет, можешь. Мог тогда обругать девочку, сможешь повторить это слово и сейчас. - Ладно. Давай я его скажу тебе на ухо. - Нет, - упорствовал пан Роман. - Громко и отчетливо. Яночка отважно бросилась на помощь брату. - Я тоже говорила! - призналась она. В отличие от брата девочка, напротив, была очень бледная. - Тем хуже, - огорчился строгий отец; - Но повторит его Павлик. Не станете впредь тайком повторять слова, которые стыдитесь произнести вслух. Ну же! Павлик обреченно взглянул на отца. Тот был неумолим. Придется подчиниться. Значит, следует собраться с силами, настроиться. И мальчик взглянул на Мизю. На эту противную девчонку, из-за которой им пришлось вытерпеть столько неприятностей. Глупая, трусливая курица! И оказывается, К тому же и ябеда. Столько им нервов испортила, столько чудесных задумок, сорвалось из-за этой...Ах, так! Ну хорошо же, если уж его заставляют произнести страшное проклятие, пусть и она его услышит! И мстительно, набрав полную грудь воздуха, мальчишка оглушительно заорал: - Тррреотрррава!!! Мизя испуганно хрюкнула, ее мать подскочила на стуле, пан Роман онемел. - Как? Как ты сказал?! - Повторить еще раз? - разохотился Павлик. - Давай я! - вызвалась сестра. - Должно же быть по справедливости. Тррреотрррава!!! Теперь и мать Мизи хрюкнула. У пани Кристины прорезался наконец голос. - Что это? - слабо произнесла она. - Что это означает? - Не знаем! - угрюмо ответила ее дочь. - Одно знаем - уж хуже этого ничего быть не может. И честно признаемся. Пан Роман издал вдруг такой звук, словно подавился, сорвался со стула и выскочил в коридор. Все слышали, как он с грохотом скатился с лестницы, хлопнула дверь внизу. У Павлика волосы на голове встали дыбом. Бедный папа, так переживает! Даже из дому ушел. А все из-за них! И чуть не плача мальчик взмолился: - Мы можем пообещать... поклясться... никогда больше не будем выражаться! Никогда! Поклясться можем! К просьбам брата присоединилась Яночка. - Ведь мы и раньше очень редко выражались. Только совсем в исключительных случаях! И никто никогда не слышал... Мизина мать возмущенно вскричала: - Ой-ой! Мизя слышала! И вы должны поклясться... - Не до Мизи тут! - крикнул Павлик, - Бедный папа! Не хотели мы его огорчать! Он что, насовсем сбежал из дома? Я побегу... В отличие от детей, пани Кристина прекрасно понимала, что происходит с ее мужем, и поспешила удержать тоже сорвавшегося с места сына. - Сиди! Отец не сбежал. Он... он... просто спустился в кухню поставить на газ чайник. А сейчас давайте поговорим о чем-нибудь другом. И наступила расплата. Целых полчаса пришлось Павлику и Яночке сидеть и вежливо рассказывать в подробностях о янтарных сокровищах. Худшее наказание вряд ли можно придумать. Рассказывать о прекрасном янтаре столь отвратительным, столь мерзким личностям, как Мизя и ее мамаша - это было свыше сил детей. Но мама оказалась неумолимой. Пришлось подчиниться. Мизина мама заявилась к Хабровичам вовсе не для того, чтобы пожаловаться на невоспитанных детей. И ею, и Мизей двигало любопытство. Впрочем, слабо сказано - не любопытство, а просто раскаленное добела желание узнать все о сказочных сокровищах, к которым Хабровичи оказались причастны. Нецензурное же выражение их детей явилось лишь самым подходящим, по мнению обеих, предлогом для того, чтобы явиться к Хабровичам после некоторого охлаждения в их отношениях, наступившего в последнее время. Непреодолимая страсть услышать историю о сокровищах из первых уст превозмогла нежелание встречаться с невоспитанными детьми, оскорбившими грубыми выражениями нежные ушки Мизюни. Начали с выяснения отношений, добились обещания не прибегать к крепким выражениям, теперь, сразу же позабыв об этих выражениях, обе смогли всецело окунуться в любимую стихию. И Яночка, и Павлик прекрасно поняли стратегию Мизи и ее мамы, поняли, что они не так уж шокированы их невоспитанностью и охотно им ее прощают, но это не изменило их отношения к гостьям. Отнюдь. И даже, напротив, усугубило неприязнь. Хорошо, выражаться они больше не будут, раз обещали, значит, следует придумать что-то другое. Яночка принялась обдумывать идею ношения с собой живой рыбы, Павлик - о банке с медузами. Хорошо бы какую змею найти, да где ее найдешь? Ни разу не видели в этих местах, а ведь исходили их вдоль и поперек. Наконец гостьи распрощались и ушли. Тут вернулся пан Хабрович. Павлик, увидев отца, встрепенулся, с сердца свалился тяжелый камень, и мальчик поспешил заверить родителей: - Ну, ладно, мы вам торжественно обещаем больше никогда в жизни не говори