т, откуда мне знать. А ты знаешь? -- Это твоя тетка, а не моя, -- обиженно заявила я, почти поверив в существование только что выдуманной тетки. -- Ты говорил, очень старая. С пожилыми людьми все может случиться... Мрачно взглянув на меня, муж нагнулся и принялся собирать с пола иголки, нитки и булавки. Ему явно нечего было ответить. Я продолжала внимательно наблюдать за ним. Достаточно или еще добавить дядюшку из Радома? -- Послушай, а кто ты, собственно, такой? Заданный спокойным и даже сочувственным тоном вопрос подействовал на мужа, как удар молнии. Он дернулся, больно укололся иголкой, вскочил и глядел на меня с тупым страхом, уже явно ничегошеньки не соображая. -- У тебя и в самом деле есть тетка, которую зовут Розмариной? -- Никак ты спятила, -- пробормотал он, отступая на шаг. -- Не понимаю, о чем ты говоришь. -- Теперь поздно отпираться. Отпираться надо было тогда, когда я первый раз упомянула тетку Розмарину. А теперь все, пропало дело. Ты что, и в самом деле такой глупый, каким кажешься? Неужели тебе ни разу не пришло в голову, что я не та, за которую себя выдаю? Ни разу тебя ничего не удивило в этом доме? На какой срок тебя наняли играть роль Мацеяка? Муж пососал уколотый палец, исподлобья недоверчиво поглядел на меня и отошел к окну. Не оборачиваясь, он осторожно спросил: -- А ты... ты кто? Ты что?.. -- Наверное, то же, что и ты. Во всяком случае, я не твоя жена. А ты не мой муж. И если хочешь, в два счета докажу тебе. что ты -- не он, а ты. Твоя роль в этом представлении мне пока не ясна, и больше я ни слова не скажу, пока ты не признаешься, потому что все это мне очень не нравится. И в самом деле, если вся эта афера задумана кем-то для того, чтобы по неизвестным причинам втянуть меня в неизвестную западню, а муж состоит в сговоре с неизвестными злоумышленниками, то своими словами я только что приготовила самой себе петлю на шею. Хотя, может быть, попробую сбежать. Муж повернулся ко мне лицом. -- Ноги замерзли, -- сказал он. -- И вообще, идиотское время ты выбрала для выяснения отношений. Пойду обую тапки. И он не торопясь двинулся по лестнице вверх, шлепая босыми пятками. Я подумала и тоже поднялась к себе, одеться. В гостиную мы спустились одновременно. -- Ты пока докончи собирать все это с пола, а я пойду приготовлю чай, -- предложила я. -- Мне лучше кофе. -- Ладно, тебе сделаю кофе. А ты все-таки собери с пола эту свалку. Он не возражал, даже с охотой взялся за наведение порядка, наверное, хотел без меня на свободе подумать. Когда я вернулась в гостиную с подносом, он сидел в кресле у журнального столика, тупо уставившись на шкатулку со швейными принадлежностями. -- Ты уверена в том. что сказала? -- устало спросил он. -- Ну, в том, что я -- это не я? Поставив поднос на столик, я тоже села в кресло. -- Господи Боже мой, ты должен лучше меня знать, кто ты! К тому же... Погляди на меня. Не замечаешь разницы? И где твои очки? -- Холера! Так и знал -- если попадусь, так из-за этих проклятых очков. Никогда в жизни не носил... -- А женат ты когда-нибудь в жизни был? -- Нет, а что? -- Оно и видно. Женатый знает -- для ссоры с женой подходит любое время дня и ночи. Так ты можешь объяснить, что все это означает? Муж тяжело вздохнул, безнадежно взмахнул рукой и принялся наливать кофе мне и себе. -- Если честно, мне бы самому очень хотелось это знать, так что давай разберемся. Так ты моя жена или нет? -- Я такая же тебе жена, как ты мне муж. Похоже, и тебя, и меня поймали на один крючок. С какой целью это сделали, понятия не имею. Давай вместе подумаем. Муж молчал, помешивая ложечкой кофе, потом решился: -- Эх, была не была! Давай! Знаешь, мне тоже казалось -- что-то тут не так, но уверенности не было. Ведь меня предупредили, какая сумасбродка моя жена, может выкинуть что угодно, не надо реагировать. И я боялся тебя как черт ладана, -- добавил он уже менее уверенно, наверное, не хотел обидеть. -- Точь-в-точь то же самое было и со мной, -- призналась я. -- И боялась я тебя по-страшному, ведь ты ужасно ревнивый и вспыльчивый. А что ты теряешь, если афера раскроется? -- Кооперативную квартиру М-З в "пломбе", если ты знаешь, что это такое. Я знала и посочувствовала. На жаргоне строителей "пломба" обозначает здание, которое встраивают между уже двумя существующими, по большей части старыми капитальными домами. По разным причинам в таком строении трудно соблюдать существующие строительные нормативы, поэтому квартиры в "пломбах", как правило, бывают больше обычных и улучшенной планировки. Трехкомнатная квартира в "пломбе" могла оказаться роскошными апартаментами. Редкое счастье подвернулось этому ротозею. Как бы прочитав мои мысли, ротозей пояснил: -- Мне просто повезло, знакомому пришлось отказаться, и он уступил мне свой пай. Но надо было выложить сразу всю сумму. У меня были накопления, двадцать тысяч, не хватало еще пятидесяти, и этот Мацеяк для меня был подарком судьбы. А что дали тебе? -- То же самое плюс еще пятьдесят долларов. Ты все еще боишься меня? Можешь перестать. -- Хорошо. Прекращаем бояться и пьем кофе. А дальше что будем делать? Я и сама не знала, что дальше. Бросила в чашку с кофе кусочек сахара, закурила сигарету и поудобнее устроилась в кресле. Не стану скрывать, мне стало намного легче, когда я разгадала эту загадку, кое-что прояснилось, но вместо одной появилась куча других загадок, едва ли не более сложных и подозрительных. Вокруг них толпилось множество более мелких и простых. Начинать следовало с них. Теперь у меня был союзник. Перестав бояться, муж оживился, расслабился и теперь казался намного симпатичнее. Между нами сразу же установились непринужденные, дружеские отношения. -- Давай начнем сначала, -- предложила я. -- Кто тебя нанял и зачем? Ты разводишься со мной? -- И речи быть не может! Я в тебе страшно заинтересован. Во-первых, у тебя деньги, это ты в основном финансируешь наше предприятие, а во-вторых, ты подготавливаешь узоры. Нанял меня Мацеяк, тот самый, настоящий. Флокировку я знаю. -- Он похож на тебя? -- Не очень. Честно говоря, я блондин, а тут пришлось перекраситься в черный цвет и отпустить бороду. Брови мне нарастили. Знаешь, тем самым методом, как на лысине выращивают волосы. Сказали, потом, если хочу, могу повырывать. Не знаю, может, так и оставлю, мне они не мешают. А вот фигурой я точь-в-точь он. Правда, я малость толще, поэтому вечно отлетали пуговицы и на брюках, и на пиджаке, рубашки с трудом сходятся на шее, а во всем доме не нашлось ни одной иголки, ни катушки ниток. Какого черта ты их так припрятала? -- Это не я, это Басенька. Слушай, а что он тебе наплел? -- Довольно запутанная история. Разводиться с тобой мне невыгодно, но ты этого желаешь, воспользуешься любым предлогом, поэтому я должен быть чист, как слеза ребенка. У меня есть девушка, хотелось бы съездить куда-нибудь недели на три, но ты следишь за каждым моим шагом, если пронюхаешь про девушку -- конец, сразу подаешь в суд на развод. Вот я и согласился разыграть перед тобой Мацеяка, пока он будет там развлекаться со своей девушкой. А что, он богат, может позволить себе. Мы с тобой видимся редко, ты не разберешь, он это или не он. Только время от времени надо устраивать сцены ревности. А я вечно забывал об этом. -- А, понятно, вот почему ты как с цепи сорвался с этой, как ее, распутницей. -Ну да. Неплохо получилось, правда? Я боялся, ты что-то заподозришь из-за утюга, он ведь и в самом деле стоял на месте, вот мне и надо было укрепить свои позиции. Чего улыбаешься, разве плохо получилось? -- Да уж, не очень естественно. Главное -- ни с того ни с сего. Я решила, ты малость спятил. Муж тяжело вздохнул. -- Я и сам чувствовал, что роль у меня не оченьто получается... Ну, а теперь ты про себя расскажи. Я рассказала в подробностях историю со Стефаном Паляновским. Муж слушал затаив дыхание. Получилось, что Басенька и ее муж в результате непонятного и подозрительного стечения обстоятельств стали жертвой нежной страсти и им обоим пришла в голову идея о мистификации с переодеванием. Чудеса да и только! -- Ты веришь в чудеса? -- муж с сомнением покачал головой. -- Веришь в такое стечение обстоятельств? Когда он мне рассказывал свою историю, я и то не очень верил, а теперь, когда узнал и про жену... Подозрительно все это. Мне тоже казалось это подозрительным, но ведь и не такие чудеса творятся на белом свете. Подумав, муж согласился -- да, в принципе все возможно. Боюсь, и ему, и мне трудно было здраво рассуждать после перипетий последних дней, только что раскрытой мистификации, пережитого этой ночью ограбления, то есть попытки ограбления, но все равно стоившей нам больших нервных издержек. А тут еще ночная пора. Надо отложить разговор до утра, может, придумаем что умнее. Выяснилось, что мужу совсем не хочется расставаться, у него, оказывается, накопилось много вопросов. -- Вот если бы ты в самом начале не полезла в окно, -- упрекнул он меня, -- я бы, глядишь, гораздо раньше почувствовал, что тут что-то не то. А так -- все как полагается. Меня предупредили, что моя жена чокнутая, может отколоть любой номер, ну ты и оказалась такой... Я даже посочувствовал Мацеяку, жить в одном доме с такой гнусной бабой... Я бы не выдержал. -- А какого черта ты запер дверь на цепочку? -- огрызнулась я. -Цепочки не было в программе. -- Правильно, не было, -- согласился муж. -- Просто нервы не выдержали. Мне все казалось, у дверей кто-то ошивается, боялся, ты ведь способна на все! А мне хотелось немного, пусть полчаса, побыть одному, с незнакомой хатой освоиться. Ну а потом я просто забыл про цепочку. Да, кстати, может быть, теперь скажешь, где в этом доме соль? Оказывается, так и не найдя соли, он купил себе немного и втайне от меня носил ее в кармане. И мноте другие вопросы выяснились в нашей длинной ночной беседе, и развеялись мои последние сомнения -- этот человек не замешан в преступных махинациях, он такая же жертва обмана, как и я. А соль... Что-то очень важное ассоциировалось у меня с солью, но я никак не могла ухватить ускользавшую мысль. Ладно, может, позже сама всплывет. -- Через девять дней у нас истекает срок работы по найму, -- сказала я мужу, видя теперь в нем своего союзника. -- Сейчас нам надо определиться -что мы делаем эти оставшиеся девять дней и что делаем потом. -- В каком смысле? -- Ну продолжаем ли играть роль Басеньки и... тебя как зовут? Ага, и Романа, притворяясь, что ни о чем не догадываемся, а потом выложим все как есть? Ты как считаешь? -- А ты как считаешь? -- Я считаю, что мы должны быть последовательными. Наши частные наблюдения и выводы абсолютно никого не касаются. Нас наняли, заплатили, и мы должны выполнить работу. А потом посмотрим. Муж глубоко задумался. Он закурил сигарету и сделал попытку с ногами устроиться в кресле. Я кинула ему с дивана подушку, чтобы прикрыл босые ноги и не чихал мне потом по всему дому. -- В качестве посторонней особы ты намного приятнее, -- заметил он. -- Ты тоже, как муж. То есть именно не как муж. Ну так что же мы решили? -- Так, как ты сказала. Я целиком с тобой согласен. Будем притворяться до конца, тем более, что теперь это легче пойдет и, возможно, я не совсем расшатаю нервную систему. -- Да, кстати, о нервах. У тебя и в самом деле с этой системой не все в порядке? Что за штуки ты вытворял в машине? Ты и в самом деле с приветом или действовал по программе? -- О, холера! -- муж в смущении взъерошил волосы, что с несомненностью свидетельствовало о естественной природе этого жеста, а не принудительном подражании пану Роману. -- На это он обратил особое внимание, а я все время забывал. Он, видишь ли. страдает какой-то автоманией или фобией, а я, видишь ли, должен поэтому изображать из себя полного идиота! Почему-то очень большое значение придавал этому, очень большое. Лично я никакой фобией не страдаю и понятия не имею, как ею страдают. Но старался я изо всех сил, честно! -- У тебя неплохо получилось, -- снисходительно похвалила я. -- Ты и в самом деле выглядел полным идиотом, только немного забывчивым. Да, пока не забыла -- портняжный метр стоит в кухне, за холодильником. Хватит мучиться с треугольником. -- А ты откуда знаешь? Услышала? -- Услышала. Так вот, что касается... Он не дал мне вернуться к теме, невежливо перебив: -- А твой узор и в самом деле великолепен, я его обязательно использую. Я ведь действительно химик, как и Мацеяк, в производстве тканей немного разбираюсь. У меня приятель занимается флокировкой, я время от времени с ним сотрудничаю. Тут я ему даже новый клей придумал. А теперь, с твоим узором, я войду к нему в долю. Погоди, не прерывай, тебе тоже какой-нибудь процент причитается. Это уже наш личный уговор, а не в рамках аферы, так что все честно, заработаем немного. Я не была уверена, так ли уж все честно. -- А ты как с ними договорился насчет работы? -- Да никак. Мог бы и вообще ничего не делать, но это будет выглядеть подозрительно, ну и решил -- хоть чем-нибудь заняться. А все заказы откладывать на неопределенное время. И все равно, пока я здесь, успел сделать в два раза больше того, о чем мы договаривались. Интересы этих Мацеяков не пострадают, не сомневайся. А ты и вовсе не обязана была проявлять инициативу и проектировать сверх программы свой собственный узор, так ведь? Сколько ты за него хочешь? -- Больше всего мне хочется вообще о нем забыть. На редкость бездарный мотив. -- Да брось выпендриваться, посмотришь, сколько денег загребем за него! Ну, согласна? -- Вот привязался! Ладно, согласна. Мы с мужем пришли к согласию и по всем остальным пунктам программы. До конца дней своих будем держать язык за зубами, никому ни словечка. Совесть наша чиста. Басенька достигла вожделенной цели, и ее теперь не интересуют похождения мужа, а о похождениях жены пан Мацеяк узнает и без нас. Самое умное в нашем положении -- выполнить все пункты соглашения, а в остальное не вмешиваться. -- Хорошо, что все прояснилось! -- радовался муж. -- До того глупо я себя чувствовал, ты не представляешь. Теперь намного лучше! Да, кстати, что там за история с этой теткой... как ее -- Розамундой? Я действительно должен был взять из химчистки ее манто? -- Тетка Розмарина. Какое манто! И манто, и тетку я выдумала, чтобы окончательно выявить твою личность. Если ты муж настоящий, сказал бы, что никакой тетки Розмарины знать не знаешь. -- Ну вот, а я опять впал в панику. Он о стольких вещах забыл меня предупредить, что запросто мог и тетку упустить. -- А о рыжем дебиле предупредил? -- О ком?! -- О рыжем оборванце с тупой мордой. Ошивается у нас во дворе, взбирается на окно мастерской и все смотрит, чем я занимаюсь. Тебе говорили о нем? -- Первый раз слышу. Ни о каком дебиле не предупреждали. Сейчас я припоминаю, действительно какого-то оборванца видел, но не обратил на него внимания. А что? Страшное подозрение закралось мне в голову, и я поспешила поделиться им с мужем: -- Слушай, из-за исторического открытия этой ночи мы с тобой как-то совсем забыли о взломщике, но ведь кто-то действительно забрался в дом! А перед этим тут крутился дебил, не иначе, высматривал... Знаешь, как принято у домушников? Сначала один производит разведку на местности, потом подключается вся банда... -- Правда. И что же? -- А то, что о дебиле придется сказать хозяевам. -- И о ворах в доме. Только пусть каждый из нас расскажет об этом поодиночке, нельзя ни в коем случае излагать одинаковую версию, а то догадаются, что мы с тобой снюхались. Меня приятно удивила мужнина сообразительность, а тот добавил: -- И о шамане расскажем. Каждый своему нанимателю. -- Ах, да! Шаман совсем вылетел у меня из головы! Расскажи, в чем тут дело. Муж забеспокоился: -- Я думал, ты знаешь. Мне ничего не известно. -- И Мацеяк тебе не давал никаких инструкций на сей счет? -- Ни словечка. А тот, что принес, тоже ни словечка? -- Нет, тот как раз повторял одно и то женемедленно доставить, доставить немедленно... -- Кому доставить? -- Ну этому, шаману. -- Никому ничего доставлять не буду! -- разволновался муж. -- Пусть оно и сверхсрочное! Холера знает, что такое "шаман", я не ясновидящий, и в условиях договора не предусмотрено ясновидение. Надо было предупредить, что такое принесут! -- Послушай! -- вдруг всполошилась я. -- Пойдем посмотрим, что там с дверью, наверняка они оставили ее нараспашку... -- Какая дверь? -- удивился муж. -Там никакой двери нет. в доме одна дверь. -- И в самом деле, как я не сообразила, что в мастерскую можно проникнуть только через холл, а ворота в бывший гараж намертво заперты и заставлены шкафом. Выходит, мы тут откровенничаем, а он... они притаились где-то в укромном уголке и все слышат. Попав в западню, они способны на все... Оба мы одновременно вскочили с намерением отыскать преступников. Мне попал под руку тяжелый подсвечник с камина, муж вспомнил мои слова о портновском метре, ринулся в кухню и вернулся вооруженным. Потом мы тихонько, стараясь не шуметь, спустились в погреб. Никаких грабителей там не оказалось, и по очень простой причине: окно над моим рабочим столом было распахнуто. И сразу стало ясно, что в доме орудовали не сорок грабителей, а один, причем этот парень был довольно щуплого телосложения, но спортсмен, ведь окно отличалось весьма малыми размерами и находилось под самым потолком. -- Вот милиция бы обрадовалась, -- меланхолически рассуждала я, рассматривая прекрасный отпечаток подошвы ботинка грабителя на прикрепленном мною к столу чистом листе бристоля. Давай на всякий случай сохраним вещдок... -- Милиции на твои вещдоки глубоко наплевать, -- скептически заметил муж. -- Вот если бы он нас убил, а тут, похоже, даже ничего не украли. Ты что делаешь? Он удивленно наблюдал за тем, как я, полная решимости все-таки сохранить зримые доказательства пребывания бандита в доме, достала кусок целлофана, накрыла им отпечаток подошвы злоумышленника и, взяв ножницы, собралась аккуратненько вырезать его. Но тут рука с ножницами замерла, и я принялась с интересом рассматривать рисунок упомянутой подошвы. -- Погляди-ка, -- сказала я мужу, -- великолепный узор. Если это пустить по частям между загогулинами в моем проекте... Вот тут и тут... А? Прямо как кружевной выходит... Муж пришел в полный восторг: -- Провалиться мне на этом месте, гениально! Как раз то, чего не хватало. Превосходная мысль! Будничная проза грубо вторглась в романтичную любовную аферу супругов Мацеяков, сразу отодвинув в сторону все ее загадки и несообразности. Нас целиком поглотил гениальный проект, суливший немалые материальные выгоды, и мы с энтузиазмом занялись его разработкой. Вот как получилось, что бесконечно размноженная бандитская подошва осталась навсегда запечатленной на сотнях погонных метров нарядной ткани. И в моей памяти тоже... -- Ну ладно, мы на славу поработали, на сегодня хватит, -- заявил муж, с удовлетворением оглядывая результаты наших совместных усилий. -- Спать хочется зверски, и нот совсем закоченели... Этот день начался, как все, ничто не предвещало последующих исторических событий. И сердце мне ничего не подсказало. Ну абсолютно никаких предчувствий... Солнце светило совсем по-весеннему, стало тепло. Сидя за своим рабочим столом в мастерской, я с удовольствием работала над новым узором. Радикально преображенный муж весело насвистывал в своей мастерской. Как и договорились, мы твердо придерживались установленного распорядка и, только оставшись одни, позволили себе сесть рядом и пуститься в откровения. Я в гостиной пыталась сконструировать из сухих палок икебану в алебастровой вазе Басеньки. Разговор муж начал с довольно неожиданного вопроса: -- А ты-то сама была когда-нибудь замужем? -- Была, но давно. -- И что? Если бы тебе в дом подсунули постороннего мужика вместо мужа, ты бы не заметила? Я поставила вазу с икебаной на место, сгребла оставшийся мусор в кучку и устроилась на диване у столика. -- Ну во-первых, не найдется другого такого, как мой бывший муж, -ответила я подумав. -- А вовторых, я бы не вела с ним идиотскую войну. Если бы я вообще на него не смотрела, не говорила с ним, возможно, сразу бы и не заметила, что вместо него -- совсем другой человек. Ведь если человек своим ключом отпирает дверь, свободно ходит по квартире... Но в таком заблуждении я могла бы пребывать дня два, от силы три. Муж энергичным кивком подтвердил мои слова, снял очки и положил их на столик. -- Вот и я так думаю. И пусть меня повесят, если я хоть что-то понимаю. Вот, смотри, с одной стороны, он жутко заинтересован в том, чтобы его заменили, а с другой -- слишком многих вещей не предусмотрел. Ведь надо было предусмотреть все мелочи. обо всем меня предупредить, а он нет... Вроде бы его совершенно устраивало... даже не знаю, как объяснить... очень отдаленное сходство между нами, как говорится, на глаз плюс лапоть, чтобы меня издали можно было принять за него. А на то, как меня воспримут вблизи, плевать он хотел! Я слушала его внимательно и чувствовала, как у меня проясняется в мозгах и вот-вот я ухвачу ту самую, постоянно ускользающую мысль. -- Продолжай, ты говоришь очень умные вещи. Но сначала скажи, что тебе известно о шпионах. -- О каких шпионах? -- заинтересовался муж. -- О шпионах, которых ты нанимаешь для слежки за мной. Хулиганье всякое. Он нетерпеливо отмахнулся от меня: -- Если станем это выяснять, только запутаемся. Вечно ты все усложняешь. Допустим, каждый из них действовал в одиночку, каждый сам по себе, тогда она могла и в самом деле опасаться слежки со стороны мужа. Мне же он говорил, .что это Барбара нанимает всяких бандитов. Это действительно ты нанимала? -- Слушай, вот теперь ты меня запутываешь. Я ведь не Басенька, а Стефан Паляновский сказал мне, что шпионов нанимает ее муж, значит, ты. Так ты не нанимал? Фу, голова идет кругом, действительно запутаться ничего не стоит. Давай сначала. Предположим, что он... или она... или оба вместе до того, как покинуть дом, и в самом деле обеспечили себе шпионские услуги. И каждый из супругов спокойно отправился в любовное путешествие, зная, что по возвращении получит подробный рапорт, ведь вместо себя он оставлял своего двойника. Поэтому они и велели нам держаться подальше друг от друга, поэтому они вполне могли ограничиться сходством на расстоянии. Муж ритмично кивал, соглашаясь со мной. -- Ну, допустим, можно принять такое объяснение сходства на расстоянии. А теперь попробуй мне растолковать насчет сходства вблизи. Ведь я как рассуждаю? Чтобы похоже изобразить какого-то человека, надо этого человека как следует изучить. Присмотреться к нему, научиться ковырять в носу так же, как это делает он, грызть ногти, ну и прочее. А мы ведь никакой подготовки нс прошли. Когда он меня нанимал, до того задурил мне голову, что я уже ничего не соображают. К тому же пришлось покрутиться с квартирой, срочно переоформить, заплатить, перевести деньги. В общем, некогда было задуматься над тем, что я делаю и как справлюсь со своей ролью. По инструкции выходило, что мне с тобой почти не придется встречаться, говорить мы друг с другом совсем не говорим, а в случае чего я должен сразу же поднимать крик из-за хахалей. А на деле эта инструкция оказалась, как бы это помягче выразиться... Хотя кое в чем указания Мацеяка были очень четкими. Так, например, к Земянскому я не имел права ехать иначе, как на машине, которую ведешь ты. -- А почему? -- Понятия не имею. -- А откуда ты вообще знал Земянского? -- А тот мой приятель, о котором я тебе говорил, как раз у него делал шаблоны. Ну и еще инструкция правильно предупреждала -- ты мне изо всех сил отравляешь жизнь. В самом деле, так отравляла, что дальше некуда! Змея ядовитая... Вот, пожалуй, и все. А в остальном получалось совсем не по инструкции. Я уже не говорю об очках, вечно они слетали с носа. Главное, я не мог понять, как ты не догадалась до сих пор, что я -- это не он. -- Взаимно. Я решила -- или ты слепой, или совсем идиот. Ну точь-в-точь как ты, думала. -- Так какой же отсюда вывод? Вывод напрашивался только один -- и муж, и жена Мацеяки знали, что их двойники не смогут заметить подмены. Пусть каждый из нас делает все, что угодно, второй все равно будет убежден -- так и надо. Только в таком случае они могли позволить себе пренебречь мелочами и не устраивать для нас курсы обучения. -- Выходит, они действовали сообща? Выходит, так. Неясные подозрения стали складываться в логическую цепочку. Легкомыслие, которое и Басенька, и Стефан Паляновский проявили при подготовке дублеров, можно объяснить только тем, что они действовали согласованно. Ежу ясно, что, будь хоть один из супругов настоящим, он в мгновение ока обнаружил бы подмену. Нет, не могли они не понимать этого! -- Допустим, -- задумчиво протянул муж. -- Тогда на кой черт им вообще понадобилось это представление? -- Не знаю, -- ответила я с тяжелым вздохом. -- До того ошарашил он меня своей великой любовью, что я поверила и уже ни о чем другом не думала. А теперь выходит, тут не один роман, а два. Ничего не понимаю. От сложных любовных перипетий супругов Мацеяков недолго и свихнуться. Ведь не могли же они оба знать заранее о любовных вояжах друг друга и заангажировать дублеров только для того, чтобы ввести в заблуждение нанятых друг другом шпионов? Бред какой-то. Мы оба глубоко задумались. Первой заговорила я: -- Представление могло иметь смысл только в том случае, если муж и жена Мацеяки не только знали о планах друг друга, но и действовал" согласованно. И тогда я уже совсем ничего не понимаю. Ведь они же находились в состоянии войны... -- Враки, -- перебил муж решительно. -- Не верю я ни в войну, ни в их великую любовь. Давай попробуем сопоставить факты. Сопоставили. Оказалось, и меня, и мужа обрабатывал один и тот же гример, лысый замухрышка. Преображение происходило в один и тот же день. Мужа нашли раньше, чем меня, переговоры с ним вела Басенька, Стефана Паляновского муж в глаза не видел. Тут меня будто что укололо, и я потребовала у мужа показать мне фотографию Романа Мацеяка, настоящего хозяина дома. Фотография у мужа была, ведь он жил по документам Романа Мацеяка, и он мне ее показал. Правильно меня кольнуло -- на фотографии было лицо того типа, которого Басенька представила мне как своего шурина. -- А твоя фотография обнаружилась в доме романтического любовника, -сообщила я мужу. -- Уже этого одного нам достаточно. Все они находятся в сговоре и по непонятным причинам наняли тебя и меня играть роли мужа и жены Мацеяков. Подозрительно все это. -- Ты права, подозрительно, ведь от нас все это скрыли. -- О, только теперь я поняла истинную причину кошмарного беспорядка в доме. Мне объяснили, что Басенька всячески отравляет мужу жизнь и назло ему выкидывает всяческие штучки и я тоже могу вести себя, как мне заблагорассудится. Враки это все. Уже казус с солью показался подозрительным, забрезжила смутная разгадка, а сейчас я в ней совершенно уверилась... -- Погоди, я не могу угнаться за тобой, повтори еще раз. -- Камуфляж. Сделано специально для нас. Они понимали, что каждый из нас будет удивляться, как это другая сторона его до сих пор не расшифровала, и выдумали байку о том, как Басенька уже давно стала приучать мужа к мысли, будто у нее неладно с психикой и она откалывает самые невероятные номера. Если бы, поселившись в ее доме, я не обнаружила никаких следов ее безумств, это меня бы удивило и насторожило. Вот и пришлось устроить в доме беспорядок, а делали они это второпях, времени, повидимому, оставалось мало, поэтому Басенька ограничилась тем, что кое-как пораспихала самые необходимые вещи по разным закоулкам, не очень продумывая систему. И получился полный бардак. -- Так ты думаешь, это нарочно, а в принципе она совсем не такая? -- Ясное дело. Обрати внимание -- там, где она не успела напаскудить, везде царит педантичный порядок. Похоже, до последней минуты они вели правильный, размеренный образ жизни, а перед тем, как покинуть дом, принялись устраивать в нем весь этот бедлам. Наверняка вместе имитировали безумства. И весьма в том преуспели, ведь и тебя, и меня ввели в заблуждение. -- Точно, ввели, -- подтвердил муж. -- То, что ты сказала, очень логично... -- ...и очень подозрительно! -- подхватила я. -- Темная история! -- резюмировал муж. -- Никто не станет выбрасывать сто тысяч на ветер лишь для того, чтобы полюбоваться, как они полетят. Мне совсем не улыбается иметь дело с уголовным кодексом. Обещали мне стипендию на полгода в Швейцарии, ну и всякие другие планы, которые я не намерен ломать из-за каких-то Мацеяков с их подозрительными делишками. Всю жизнь честно вкалывал, и теперь одним махом перечеркнуть... Ну, нет! -А где ты работаешь? -- В Политехническом. -- Как же тебе удалось урвать три недели? Две недели остались от прошлогоднего отпу-. ска, а неделю взял в счет этого. Не отвлекайся, думай о нашем деле. Думали мы усиленно. Воздух в комнате стал сизым от сигаретного дыма, чай и кофе то и дело заваривались по новой, но ничего умного так и не пришло в голову. Тайна как была, так и осталась покрыта мраком, а притаившаяся на ее дне неведомая для нас опасность доводила до полного умопомрачения. -- Нет, так нельзя, -- простонала я. -- .Давай еще раз попробуем рассуждать логически. Начнем с самого начала. Роман века -- мура.;В таком случае зачем им понадобилась двойная замена? И к тому же только напоказ? Муж расхаживал по комнате, запустив обе руки в волосы, и бормотал: -- Напоказ, напоказ... Слушай, а почему именно напоказ? -- Я все больше прихожу к мысли, что весь этот маскарад устроен не для тебя и не для меня, а для кого-то другого. Того, кто мог наблюдать за нами. Сам говоришь, Мацеяк особо настаивал на том, чтоб к Земянскому мы поехали вместе и чтобы ты устраивал в машине цирк со своей автофобией. А что ты делал в Лодзи? -- Ничего особенного. Оформил заказ на тафту. Мог бы и по почте послать, но он мне велел поехать лично. -- Вот видишь! А мне велели каждый вечер отправляться на идиотскую прогулку в скверик. И желательно каждый день ездить за покупками. Нет, как пить дать, кто-то за нами наблюдает. -- На прогулке никто не приставал к тебе? А может, в магазинах заглядывал в корзину с покупками? -- Заглядывал дебил в окно, когда я работала в мастерской. А всякий раз, как мы выбирались к Земянскому, там обязательно кто-то крутился. Теперь я припоминаю... Один раз пьяница в такси, потом парень на мотоцикле... Сделав остановку у стола, муж допил свой кофе, и опять принялся метаться по комнате. -- Напоказ, напоказ... А знаешь, в этом что-то есть. Напоказ... пусть думают, что они никуда не уезжали... Но не то, не то... Вот только что ты сказала что-то очень важное, и у меня даже появилась мысль... Ты не помнишь, что сказала? -- Много чего я сказала. Больше всего меня беспокоит тот факт, что они действуют в согласии, а от нас этот факт скрыли. -- Погоди, погоди... Действуют в согласии, а говоря проще, одна шайка! Да, так оно и есть! Завлекли нас сюда хитростью, поселили вместо себя в своем доме... С какой целью? Чтобы взорвать нас вместе с домом?! Мне стало плохо. Холодный пот выступил на лбу, руки и ноги сделались ватными. Я с трудом прошептала: -- Где пакет для шамана? Муж столбом замер посреди комнаты. -- У меня в спальне. А что? -- Они ведь знали, что мы его никуда не отнесем, оставим в доме. А если в этом пакете... Ну не обязательно бомба с часовым механизмом, но, может, какие вредные излучения... О, Господи! Муж побледнел и прошептал охрипшим голосом: -- Радий? А я там сплю... Я уже вскочила с места. -- Откуда мне знать? Все может быть. Взорвется и сметет с лица земли не только этот дом, но и полулицы. Знаю, такие вещи проворачивают. Мне попался на глаза их страховой полис, может, они запланировали свою фиктивную смерть... Не дослушав мои апокалипсические предсказания, муж бросился из комнаты, чуть не сорвав двери с петель. Я бросилась следом. Ввалившись в его комнату, мы затормозили перед столом, на котором лежал пакет, и уставились на него, как на опасного ядовитого гада, до поры до времени погруженного в сои. Немного отдышавшись, мы одновременно нагнулись над пакетом. Ничего не тикало. Пакет лежал, " можно сказать, молча, нс издавая никаких звуков. И запахов тоже. -- Тикало бы. если бомба, -- почему-то шепотом заметила я. -- Тяжелое, как сто тысяч чертей, -- без всякой связи ответил муж тоже шепотом. Какое-то время мы стояли над свертком неподвижно. Возможно, думали, что делать, но я не уверена -- вряд ли мы оба были на это способны. Однако долго я так стоять не могла. -- Что будем делать? -- мой драматический шепот разорвал затянувшуюся тишину. -- Не знаю, надо бы посмотреть... -- неуверенно отозвался муж. -- Распаковать? Не отвечая, он кивнул, не отрывая взгляда от притаившейся змеи. -- С соблюдением всех правил предосторожности, -- прошептала я. -- Ты знаешь эти правила? Оторвав наконец взгляд от пакета, муж взглянул на меня и словно проснулся. -- Какого черта мы шепчем? -- спросил он нормальным голосом. -- Того и гляди, совсем спятим! Ясное дело, надо узнать, что там внутри, теперь из-за твоих инсинуаций я спать не смогу. И вообще, может, из-за этого вор залез в квартиру, хотя само по себе проникновение в чужой дом уже преступление, а если .это так или иначе связано с преступлением, я не хочу рисковать, и пусть оно раскроется, я сам это сделаю, и, кажется, я окончательно запутался... -- Ничего, я поняла тебя. Ты хотел сказать, что, если будет или было совершено какое-то преступление, трудно доказать твою невиновность. Заметь, я в таком же положении. -- А наши показания в пользу друг друга помогут как мертвому припарки. Придется вскрыть шаманское имущество. -- Давай лучше откроем в кухне, -- предложила я. -- Там и вода под рукой, и разный инструмент. Муж согласился, осторожно взял пакет в объятия и отнес на кухонный стол. Он уже взял нож и приготовился разрезать бечевку, но я его остановила: -- Погоди, а вдруг там ничего такого нет? Тогда мы окажемся в глупом положении, вскрыли чужую собственность... Давай попробуем так его вскрыть, чтобы можно было в случае чего запаковать, как было. Муж, естественно, согласился, и мы принялись за каторжную работу. Сверток был упакован в грубую бумагу и несколько раз перевязан бечевкой. И как перевязан! Со множеством узелков, распутывая которые мы прокляли все на свете. Я поочередно пользовалась вилкой, штопором и вязальным крючком, муж использовал кусачки и клещи. Несколько веков прошло, прежде чем мы развязали проклятую бечевку. Я уже взялась за угол оберточной бумаги, чтобы развернуть ее, но теперь муж меня остановил: -- Стой! Вот теперь надо соблюдать максимальную осторожность! Неизвестно, что нас ждет. Я отдернула руку с таким ужасом, как если бы пакет рявкнул на меня. Сдвинув брови, муж думал. -- На всякий случай наденем маски и перчатки. От радиации это не спасет, но от радиации не спасет вообще ничего. А вот если там вдруг соединятся какие-нибудь химические субстанции, от отравляющих веществ убережемся. Совет, конечно, правильный, и мне почему-то даже в голову не пришла простая мысль о том, что доставивший сверток неотесанный хам обращался с ним не очень-то осторожно, да и мы уже неоднократно перетаскивали его с места на место. Субстанции имели прекрасную возможность уже давно соединиться и начать испускать отравляющие вещества. Нет, об этом я не подумала, а кинулась к аптечке, достала вату и марлю, и уже через минуту мы с мужем выглядели, как жертвы какой-то катастрофы. Белые подушки на лицах оставляли свободными только глаза, а голоса доносились как из бочки. Сняв бумагу, мы обнаружили большую картонную коробку, тоже с необыкновенной тщательностью перевязанную бечевкой. Похоже, до конца дней своих нам предстоит распутывать узелки. -- Черт бы побрал этих зануд Мацеяков! -- раздраженно просипела я сквозь заглушку. -- И охота была накручивать столько! -- На редкость неприятная пара! -- донеслось до меня, как со дна колодца. -- Если там окажется еще одна бечевка... Осторожно, подхвати с той стороны. Мы осторожно приподняли крышку коробки, стараясь сделать это одновременно. От волнения меня в жар бросило. В коробке лежала доска. Мы уставились на нее, потом друг на друга, потом опять на нее. Доска как доска, из оструганного дерева, довольно толстая. Она занимала почти всю огромную коробку, а щели по бокам были забиты скомканной туалетной бумагой. Осторожно, кончиками пальцев, мы эту бумагу повытаскивали, после чего муж взялся за доску обеими руками и медленно поднял ее вверх, придал ей вертикальное положение и, держа, как икону, перед собой, нетерпеливо пробубнил: -- Ну что там? Я ответила не сразу, ибо от увиденного у меня перехватило дыхание. Муж истолковал мое молчание по-своему: -- Взрывчатое устройство? Не сводя глаз с увиденного, я, наконец, отозвалась: -- Нет, кажется, это живописное полотно. Вряд ли взорвется, единственная опасность -- может присниться. Заинтригованный информацией, муж высунул голову из-за доски, тщетно пытаясь увидеть ее лицевую сторону. Поняв, что не получится, он осторожно опер доску ребром о стол. перевернул и положил лицевой стороной, кверху. И застыл, узрев эту лицевую сторону. Было от чего застыть. То, что мы увидели, можно было счесть картиной в массивной раме, которой, по всей видимости, и объяснялась неимоверная тяжесть свертка. Картина представляла рыцаря на коне на фоне грозового неба, перечеркнутого зигзагом молнии, тютелька в тютельку таким, который с грозной надписью "Не влезай, убьет!" помещается на трансформаторных будках. Голова рыцаря была как пивной котел, впечатление от тупого выражения лица усиливали маленькие косящие глазки. Конь поражал рахитичными ножками и мордой, почему-то смахивающей на рыбную. Рядом простирала к небесам руки дева в белой хламиде, в облике которой наиболее примечательной была ее брюшная часть. Вообще с точки зрения анатомии и зоологии данное произведение искусства, безусловно, представляло собой уникальное явление. Впечатление усиливала рама, по своей мощности не уступающая иным оборонительным сооружениям. Сравнение тем более правомочное, что сделана она была из камня. А точнее, из кусков мрамора и кое-где булыжника. Ничего подобного я в жизни не видела! Муж, наверное, тоже, потому что просипел в полнейшем ужасе: -- Что... что это означает? -- Может, шаманы такое любят, -- неуверенно предположила я. -- Да не пялься так, еще на здоровье отразится! С каким-то сдавленным не то стоном, не то воплем муж поспешил положить жуткую картину лицом вниз и с беспокойством спросил: -- А больше там ничего нет? -- Боюсь, есть. В коробке лежали какие-то предметы, завернутые в мягкую бумагу и ею же обложенные со всех сторон. Мы осторожно их достали. Вроде не такие уж большие, а какие тяжелые! Развернули, и взору предстали невероятно уродливые подсвечники, грубые, бесформенные. Их было четыре штуки, два железных, два керамических, и все они были унизаны множеством тех безвкусных, дешевых украшений, которые об