. Мы твердо надеялись увидеться с ним через несколько месяцев, - и все же было что-то глубоко грустное для нас в том, как наш лучший и дорогой друг остался одиноко стоять на платформе, когда поезд тронулся. Не успели мы приехать в Лондон, как к мистеру Бреффу подошел мальчик в курточке и штанах из поношенного черного сукна, привлекавший внимание необыкновенной величиною своих глаз. Они были выпуклые и так широко раскрыты, что вы испытывали беспокойство, удержатся ли они в своих орбитах. Выслушав мальчика, мистер Брефф попросил дам извинить нас, если мы не проводим их на Портлэнд-плейс. Я едва успел пообещать Рэчель вернуться и рассказать все, что случится, как мистер Брефф схватил меня за руку и торопливо потащил в кэб. Мальчик с огромными глазами сел на козлы возле извозчика, и кэб покатился по направлению к Ломбард-стрит. - Известия из банка? - спросил я, когда мы тронулись. - Известия о мистере Люкере, - ответил мистер Брефф. - Час назад видели, как он выехал из своего дома в Лэмбете, в кэбе, вместе с двумя людьми, в которых мои люди узнали переодетых полицейских офицеров. Если страх перед индусами заставил мистера Люкера принять меры предосторожности, то вывод довольно ясен. Он едет забирать из банка алмаз. - А мы едем в банк посмотреть, что выйдет из этого? - Да, или услышать, что вышло, если уже все будет кончено к этому времени. Вы обратили внимание на мальчика - того, что сидит на козлах? - Я обратил внимание на его глаза. Мистер Брефф засмеялся. - У меня в конторе зовут этого бедного мальчика Гусберри [крыжовник (англ.)]. Он служит у меня рассыльным, и желал бы я, чтобы на моих клерков, давших ему это прозвище, можно было положиться так же, как на пего. Гусберри один из самых хитрых мальчишек в Лондоне, мистер Блэк, несмотря на его глаза. Было без двадцати минут пять, когда мы подъехали к банку на Ломбард-стрит, Гусберри пытливо взглянул на своего хозяина, когда отворил дверцу кэба. - Ты тоже хочешь войти? - ласково спросил мистер Брефф. - Ступай же и не отходи от меня до дальнейших распоряжений. Он проворен, как молния, - шепнул мне мистер Брефф. - Двух слов достаточно для Гусберри там, где для другого мальчика понадобилось бы двадцать. Мы вошли. Первая контора, с длинным прилавком, за которым сидели кассиры, была полна народа; все ожидали своей очереди получить или уплатить деньги, прежде чем банк закроется в пять часов. Два человека из толпы подошли к мистеру Бреффу, как только он вошел. - Ну? - спросил стряпчий. - Видели его? - Он прошел здесь мимо нас полчаса назад, сэр, во внутреннюю контору. - Он еще не выходил оттуда? - Нет еще, сэр. Мистер Брефф обернулся ко мне. - Подождем, - сказал он. Тщетно искал я глазами в толпе трех индусов. Их нигде не было видно. Единственный человек с на редкость смуглым лицом был высокий мужчина в лоцманской одежде и в круглой шляпе, похожий на моряка. Неужели это один из них, переодетый моряком? Не может быть! Мужчина этот был выше всех индусов, а лицо его, там, где оно не было закрыто косматой черной бородой, было вдвое шире лица любого из них. - Должно быть, они имеют тут своего шпиона, - сказал мистер Брефф, в свою очередь взглянув на смуглого моряка, - и может быть, он - этот самый и есть! Прежде чем он успел произнести еще что-нибудь, его почтительно потянул за фалду сюртука мальчик с огромными глазами. Мистер Брефф посмотрел туда, куда смотрел мальчик. - Шш! - сказал он. - Вот мистер Люкер! Из внутренних отделений банка вышел ростовщик, а за ним два полицейских из его охраны, в штатской одежде. - Не теряйте его из вида, - шепнул Брефф. - Если он передаст кому-нибудь алмаз, то передаст его здесь. Не замечая никого из нас, мистер Люкер медленно пробирался к двери то в густой, то в редеющей толпе. Я ясно видел, как рука его шевельнулась, когда он прошел мимо низенького плотного человека в приличном темно-сером костюме. Человек этот слегка вздрогнул и посмотрел ему вслед. Мистер Люкер медленно пробирался сквозь толпу. В дверях полицейские стали по обе стороны от него. За всеми тремя шел теперь один из двух людей мистера Бреффа, и я более уже не видел никого из них. Я оглянулся на стряпчего, а потом бросил многозначительный взгляд на человека в темно-сером костюме. - Да, - шепнул мне мистер Брефф, - я тоже заметил это! Он обернулся, отыскивая другого своего человека. Но того нигде не было видно. Он оглянулся назад, отыскивая мальчика. Но Гусберри тоже исчез. - Черт побери! Что это значит? - сердито сказал мистер Брефф. - Оба оставили нас в то время, когда более всего нужны нам. Пришла очередь человека в темно-сером костюме занять место у прилавка. Он оплатил чек, получил расписку и повернулся, чтобы уйти. - Как теперь быть? - спросил мистер Брефф. - Мы не можем унизить себя до того, чтобы идти за ним следом. - Я могу! - ответил я. - Я не потеряю этого человека из виду и за десять тысяч фунтов! - В таком случае, - ответил мистер Брефф, - я не потеряю из виду вас и за вдвое большую сумму. Прекрасное занятие для человека в моем положении! - пробормотал он про себя, когда мы оба вышли вслед за незнакомцем из банка. - Ради бога не говорите об этом никому! Я погибну, если об этом станет известно. Человек в сером костюме сел в омнибус, ехавший в западную часть Лондона. Мы сели вслед за ним. Мистер Брефф сохранил еще следы юности. Я положительно утверждаю это: когда он сел в омнибус, он покраснел. Человек в сером костюме остановил омнибус и вышел на Оксфорд-стрит. Мы снова двинулись за ним. Он вошел в аптеку. Мистер Брефф вздрогнул. - Мой аптекарь, - сказал он. - Боюсь, что мы сделали ошибку! Мы вошли в аптеку. Мистер Брефф обменялся с ее хозяином несколькими словами по секрету и с вытянутым лицом опять присоединился ко мне. - Это делает нам большую честь, - сказал он, взяв меня за руку и выводя из аптеки. - Хоть это служит утешением! - Что именно делает нам честь? - спросил я. - То, мистер Блэк, что мы оба самые плохие сыщики-любители, когда-либо подвизавшиеся на этом поприще. Человек в сером костюме служит у аптекаря тридцать лет. Он был послан в банк заплатить деньги по счету его хозяина, и он знает о Лунном камне не более новорожденного младенца. Я спросил, что теперь делать. - Вернемся ко мне в контору, - сказал мистер Брефф, - Гусберри и другой мой человек, очевидно, преследовали кого-нибудь другого. Будем надеяться, что хоть у них-то, по крайней мере, зоркие глаза. Когда мы доехали до конторы мистера Бреффа, второй его человек был уже там. Он ждал нас более четверти часа. - Ну, - спросил мистер Брефф, - какие у вас новости? - С сожалением должен сказать, сэр, я сделал ошибку. Я готов был присягнуть, что увидел, как мистер Люкер передал что-то пожилому джентльмену в светлом пальто. Пожилой джентльмен оказался, сэр, весьма почтенным торговцем железными товарами в Истчипе. - Где Гусберри? - безропотно спросил мистер Брефф. Человек вытаращил глаза. - Не знаю, сэр. Я не видел его с тех пор, как вышел из банка. Мистер Брефф отпустил его. - Одно из двух, - сказал он мне, - или Гусберри убежал, или он следит за кем-нибудь по собственному почину. Что вы скажете о том, чтобы пообедать здесь, со мной, на случай, если мальчик вернется через час или два? У меня есть хорошее вино в погребе, и мы можем взять кусок баранины из кофейной. Мы пообедали в конторе мистера Бреффа. Прежде чем убрали скатерть, нам было доложено, что какой-то человек хочет поговорить со стряпчим. Был ли это Гусберри? Нет, это оказался человек, посланный следить за мистером Люкером, когда тот вышел из банка. Донесение и на этот раз не представляло ни малейшего интереса. Мистер Люкер вернулся домой и там отпустил свою охрану. Он больше не выходил. В сумерки ставни его дома были закрыты и дверь заперта на засов. Улицу перед домом и аллею позади дома тщательно охраняли. Никаких следов индусов нигде не было видно, никто не шатался около дома. Сообщив эти факты, человек пожелал узнать, не будет ли дальнейших приказаний. Мистер Брефф отпустил его на ночь. Мы прождали мальчика еще полчаса, и прождали напрасно. Мистеру Бреффу пора было ехать в Хэмпстед, а мне вернуться к Рэчель на Портлэнд-плейс. Я оставил свою карточку у конторского сторожа, написав на ней, что буду у себя на квартире в половине одиннадцатого вечером. Эту карточку я поручил передать Гусберри, если мальчик вернется. Есть люди, умеющие никогда не опаздывать к назначенному сроку, другие имеют свойство опаздывать. Я принадлежу к числу этих последних. Прибавьте к этому, что я провел вечер на Портлэнд-плейс, сидя на одном диване с Рэчель, в комнате длиною в сорок футов, на дальнем конце которой сидела миссис Мерридью. Удивит ли кого-нибудь, что я вернулся домой в половине первого вместо половины одиннадцатого? Если да, то у такого человека нет сердца! И как горячо надеюсь я, что мне никогда не придется встретиться с таким человеком! Слуга мой подал мне бумажку, когда отворил мне дверь. Я прочел слова, написанные четким почерком юриста: "С вашего позволения, сэр, мне ужасно хочется спать. Я приду опять завтра утром в десятом часу". Из расспросов выяснилось, что мальчик с необыкновенными глазами приходил, показал мою карточку, ждал около часа, то и дело засыпал и снова просыпался, потом написал мне несколько слов и ушел домой, с важным видом сообщив слуге, что "он никуда не годится, если не выспится ночью". На следующее утро в десять часов я был готов принять своего посетителя. В половине десятого я услышал шаги за дверью. - Войдите, Гусберри! - закричал я. - Благодарю вас, сэр, - ответил серьезный и меланхолический голос. Дверь отворилась. Я вскочил и очутился лицом к лицу - с сыщиком Каффом. - Я вздумал заглянуть сюда, мистер Блэк, на случай, если вы в Лондоне, прежде чем написать вам в Йоркшир, - сказал сыщик. Я предложил ему позавтракать. Деревенский житель просто обиделся. _Он_ завтракал в половине седьмого, а ложился спать с курами и петухами. - Я только вчера вечером вернулся из Ирландии, - сказал сыщик, приступая к деловой цели своего посещения с обычным своим невозмутимым видом. - И прежде чем лечь спать, прочел ваше письмо, рассказавшее мне обо всем, что случилось после того, как мое следствие по поводу алмаза прекратилось в прошлом году. Мне остается сказать только одно. Я совершенно не понял дела. Не берусь утверждать, смог ли бы другой на моем месте увидеть вещи в их настоящем свете. Но это не изменяет фактов. Сознаюсь, что я напутал. Это была не первая путаница, мистер Блэк, в моей полицейской карьере! Только в книгах сыщики никогда не делают ошибок. - Вы приехали как раз в такое время, когда сможете исправить свою репутацию, - сказал я. - Извините, мистер Блэк, - возразил сыщик, - теперь, когда я вышел в отставку, я ни на грош не забочусь о своей репутации. Я покончил со своей репутацией, слава богу! Я приехал сюда, сэр, из уважения к памяти леди Вериндер, которая была так щедра ко мне. Я вернусь к своей прежней профессии, если понадоблюсь вам и если вы полагаетесь на меня, именно по этой, а не по какой другой причине. Мне не нужно от вас ни единого фартинга. Это вопрос чести для меня. Теперь скажите, мистер Блэк, в каком положении находится дело сейчас, после того как вы писали мне. Я рассказал ему об опыте с опиумом и о том, что случилось в банке на Ломбард-стрит. Он был поражен опытом, - в его практике это было нечто совершенно новое. Особенно заинтересовался он предположениями Эзры Дженнингса насчет того, что я сделал с алмазом после того, как вышел из гостиной Рэчель. - Я не согласен с мистером Дженнингсом, что вы спрятали Лунный камень, - сказал сыщик Кафф, - но я согласен с ним, что вы должны были отнести его к себе в комнату. - Хорошо! А что же случилось потом? - спросил я. - Вы лично не имеете никакого подозрения о том, что случилось, сэр? - Решительно никакого. - И мистер Брефф не подозревает? - Не больше, чем я. Сыщик Кафф встал и подошел к письменному столу. Он вернулся с запечатанным письмом. На нем стояло "секретно", и оно было адресовано мне, а в углу была подпись сыщика. - Я подозревал в прошлом году не то лицо, - сказал он, - может быть, и сейчас подозреваю не того. Подождите распечатывать конверт, мистер Блэк, пока не узнаете правды, а тогда сравните имя виновного с тем именем, которое я написал в этом запечатанном письме. Я положил письмо в карман, а потом спросил его мнение о мерах, которые мы приняли в банке. - Отличные меры, сэр, - ответил Кафф, - это именно то, что следовало сделать. Но, кроме Люкера, следовало присматривать и за другим человеком. - Названным в письме, которое вы отдали мне? - Да, мистер Блэк, за человеком, названным в этом письме. Теперь уже нечего делать. Я кое-что предложу вам и мистеру Бреффу, сэр, когда наступит время. А сейчас подождем и посмотрим, не скажет ли нам чего-нибудь нового мальчик. Было около десяти часов, а Гусберри все еще не являлся. Кафф заговорил о других вещах. Он спросил о своем старом друге Беттередже и своем старом враге садовнике. Через минуту он перешел бы от них к своим любимым розам, если б слуга мой не прервал нас, доложив, что мальчик ждет внизу. Когда Гусберри ввели в комнату, он остановился на пороге и недоверчиво уставился на человека, находившегося со мною. Я подозвал мальчика к себе. - Ты можешь говорить при этом господине, - сказал я, - он здесь как раз для того, чтобы помочь мне, и он знает все, что случилось. Сыщик Кафф, - прибавил я, - ото мальчик из конторы мистера Бреффа. В современном цивилизованном мире знаменитость, - какого бы она ни была рода, - это рычаг, двигающий всем. Слава знаменитого Каффа дошла даже до ушей маленького Гусберри. Бойкие глаза мальчика до того выкатились, когда я назвал прославленное имя, что я подумал: уж не выпадут ли они на ковер. - Поди сюда, мой милый, - сказал сыщик, - и давай-ка послушаем, что ты нам расскажешь. Внимание великого человека, героя многочисленных нашумевших в каждой лондонской конторе историй, словно околдовало мальчика. Он вытянулся перед сыщиком Каффом и заложил руки за спину, как новобранец, сдающий экзамен. - Твое имя? - спросил сыщик, начиная допрос по всем правилам. - Октавиус Гай, - ответил мальчик. - В конторе меня называют Гусберри из-за моих глаз. - Октавиус Гай, иначе Гусберри, - продолжал сыщик с чрезвычайной серьезностью. - Тебя хватились вчера в банке. Где ты был? - С вашего позволения, сэр, я следил за одним человеком. - Кто это такой? - Высокий мужчина, сэр, с большой черной бородой, одетый, как моряк. - Я помню этого человека! - перебил я. - Мы с мистером Бреффом сочли его шпионом, подосланным индусами. На сыщика Каффа, по-видимому, не произвели большого впечатления наши предположения. Он продолжал допрашивать Гусберри. - Почему ты следил за этим моряком? - спросил он. - С вашего позволения, сэр, мистер Брефф желал знать, не передаст ли чего-нибудь мистер Люкер кому-нибудь по выходе из банка. Я видел, как мистер Люкер передал что-то моряку с черной бородой. - Почему ты не сказал мистеру Бреффу то, что ты увидел? - Я не успел никому сказать об этом, сэр, моряк вышел очень быстро. - А ты побежал за ним? - Да, сэр. - Гусберри, - сказал сыщик, гладя его по голове, - у тебя есть кое-что в голове - и это не хлопчатая бумага. Я очень доволен тобой до сих пор. Мальчик покраснел от удовольствия. Сыщик Кафф продолжал: - Ну, что же сделал моряк, когда он вышел на улицу? - Взял кэб, сэр. - А ты что сделал? - Бежал сзади. Прежде чем сыщик успел задать еще вопрос, вошел новый посетитель - главный клерк из конторы мистера Бреффа. Чувствуя, как важно не прерывать допрос мистера Каффа, я принял клерка в соседней комнате. Он пришел с дурными вестями от своего хозяина. Волнение и суета последних двух дней оказались не под силу мистеру Бреффу. Он проснулся в это утро с приступом подагры и не мог выйти из своей комнаты в Хэмпстеде, а при настоящем критическом положении наших дел очень тревожился, что оставил меня без совета и помощи опытного человека. Главный клерк получил приказание оставаться в моем распоряжении и готов был приложить все силы, чтобы заменить мистера Бреффа. Я тотчас, чтобы успокоить старика, написал ому о приезде сыщика Каффа, прибавив, что Гусберри расспрашивают в эту минуту, и обещая уведомить мистера Бреффа, лично или письменно, о том, что может случиться днем. Отправив клерка в Хэмпстед с моим письмом, я вернулся в комнату и увидел, что сыщик Кафф, стоя у камина, собирается позвонить в колокольчик. - Извините меня, мистер Блэк, - сказал сыщик, - я только что хотел послать к вам слугу, сообщить, что хочу говорить с вами. У меня не осталось ни малейшего сомнения, что этот мальчик, - славный мальчик, - прибавил он, гладя Гусберри по голове, - следил именно за тем, за кем нужно. Драгоценное время было потеряно, сэр, из-за того, что вы, к несчастью, не были дома в половине одиннадцатого вчера вечером. Теперь остается только немедленно послать за кэбом. Через пять минут сыщик Кафф и я (Гусберри сел на козлы, показывать кучеру дорогу) ехали в Сити. - Когда-нибудь, - сказал сыщик, указывая на переднее окно кэба, - этот мальчик добьется замечательных успехов в моей бывшей профессии. Давно я не встречал такого бойкого и умного малого. Передам вам сущность того, мистер Блэк, о чем он рассказал мне, когда вас не было в комнате. Кажется, еще при вас он упомянул, что побежал вслед за кэбом? - Да. - Ну, сэр, кэб поехал с Ломбард-стрит к Тауэрской пристани. Моряк с черной бородой вышел из кэба и заговорил с баталером роттердамского парохода, который должен был отправиться на следующее утро. Он спросил, может ли уже сейчас переночевать на пароходе в каюте. Баталер сказал: нет. Каюты и койки будут чистить в этот вечер, и пассажирам не позволялось занимать места до утра на пароходе. Моряк повернулся и ушел с пристани. Идя по улице, мальчик в первый раз заметил на противоположной стороне человека, одетого ремесленником, по-видимому не терявшего из виду моряка. Моряк остановился около ресторана и вошел в него. Мальчик не знал, что ему делать, и вместе с другими мальчуганами стоял и смотрел на закуски, выставленные в окне ресторана. Он подметил, что ремесленник ждет, как ждал и он сам, по вес еще на другой стороне улицы. Через минуту медленно подъехал кэб и остановился там, где стоял ремесленник. Мальчик мог ясно разглядеть в кэбе только одного человека, высунувшегося из окна, чтобы поговорить с ремесленником. Он сообщил мне, мистер Блэк, без всяких наводящих вопросов с моей стороны, что этот человек был очень, очень смугл и похож на индуса. Было ясно, что и на этот раз мы с мистером Бреффом ошиблись. Моряк с черной бородой явно не был шпионом индусов. Неужели алмаз находился у него? - Через некоторое время, - продолжал сыщик, - кэб отъехал. Ремесленник перешел через улицу и вошел в ресторан. Мальчик ждал, пока его не одолели голод и усталость, а потом, в свою очередь, вошел в ресторан. У него в кармане был шиллинг; он великолепно пообедал, уверяет он, черным пудингом, пирогом с угрем и бутылкой имбирного пива. Чего только не переварит желудок мальчугана? Все, что только можно съесть! - Что же он увидел в ресторане? - спросил я. - Он увидел моряка, читавшего газету за одним столом, и ремесленника, читавшего газету за другим. Стемнело, прежде чем моряк встал и вышел. На улице он подозрительно осмотрелся вокруг. Мальчик (ведь это был только мальчик) был им оставлен без внимания. Ремесленник еще не выходил. Моряк шел, оглядываясь по сторонам и, видимо, еще не зная, куда ему пойти. Ремесленник опять появился на противоположной стороне улицы. Моряк все шел, пока не дошел до Берегового переулка, ведущего в улицу Нижней Темзы. Там он остановился перед таверной под вывеской "Колесо Фортуны" и, осмотревшись, вошел. Гусберри тоже вошел. У буфета было много народу, по большей части вполне приличного. "Колесо Фортуны" - таверна очень порядочная, мистер Блэк, знаменитая своим портером и пирогами со свининой. Отступления сыщика раздражали меня. Он это заметил и стал строго придерживаться показаний Гусберри в дальнейшем своем рассказе: - Моряк спросил, может ли он получить койку. Трактирщик ответил: "Нет, все заняты". Буфетчица возразила ему, что десятый номер пуст. Послали за слугою, чтобы проводить моряка в десятый номер. Как раз перед этим Гусберри приметил ремесленника между людьми, стоявшими у буфета. Он исчез прежде, чем слуга появился на зов. Не зная, что ему делать дальше, Гусберри решил выждать и посмотреть, не случится ли еще чего-нибудь. И кое-что случилось. Хозяина позвали. Сердитые голоса послышались сверху. Трактирщик вдруг появился, таща за шиворот ремесленника, который, к величайшему удивлению Гусберри, выказывал все признаки опьянения. Трактирщик вытолкал его за дверь, грозя послать за полицией, если он вернется. Пока они спорили, выяснилось, что человек этот был найден в номере десятом и с упорством пьяного объявил, что он занял эту комнату. Гусберри был так поражен внезапным опьянением еще недавно трезвого человека, что не выдержал и побежал за ним на улицу. Пока ремесленник был на виду у посетителей таверны, он шатался самым неприличным образом. Но как только он завернул за угол, к нему тотчас вернулось равновесие, и он стал таким трезвым членом общества, что лучше и желать было нечего. Гусберри вернулся в "Колесо Фортуны" в сильном недоумении. Он опять ждал, не случится ли чего-нибудь. Ничего больше не случилось и ничего больше не было слышно о моряке. Гусберри решил вернуться в контору. Но как только он пришел к этому заключению, на противоположной стороне улицы опять появился тот же ремесленник! Он смотрел на одно из окон гостиницы, единственное, в котором был виден свет. Свет этот как будто успокоил его. Он тотчас ушел. Мальчик вернулся в контору, получил вашу карточку, но не застал вас. Вот в таком положении теперь дело, мистер Блэк. - Какого вы мнения об этом? - Думаю, что дело серьезное, сэр. Судя по тому, что видел мальчик, тут действуют индусы. - Да. А моряк - это, очевидно, тот, кому мистер Люкер передал алмаз. Не странно ли, что мистер Брефф, я и человек, нанятый мистером Бреффом, - все мы ошиблись насчет того, кто этот моряк. - Вовсе не странно, мистер Блэк. Принимая во внимание тот риск, которому подвергается этот человек, мистер Люкер, вероятно, с умыслом, сговорившись с ним, направил ваше внимание в другую сторону. - Как понять то, что происходило в таверне? - спросил я. - Человек, одетый ремесленником, был, разумеется, нанят индусами. Но я, так же как и Гусберри, не могу объяснить его внезапного опьянения. - Думаю, что могу угадать, что это значит, сэр, - ответил сыщик. - Если вы хорошенько подумаете, вы поймете, что этот человек получил, должно быть, очень строгие инструкции от индусов. Они сами слишком заметны для того, чтобы лично показаться в банке или в таверне, - и они принуждены были поручить все это своему поверенному. Очень хорошо! Поверенный услышал у буфета громко названный номер той комнаты, которую моряк должен занять на ночь; в этой комнате, - если мы не ошибаемся, - должен находиться в эту ночь и алмаз. Вы можете быть уверены в том, что индусам очень важно иметь точное описание этой комнаты, знать, в какой части дома она находится, - возможно ли проникнуть в нее снаружи и тому подобное. Что должен был сделать человек, получив такое задание? Именно то, что он сделал! Он побежал наверх взглянуть на комнату, прежде чем туда приведут моряка. Его застали за осмотром, и он притворился пьяным, - простейший способ выбраться из затруднения. Вот как я разрешаю загадку. После того как он вышел из таверны, он, вероятно, отправился со своим донесением к тому месту, где его ждали индусы. А те, без сомнения, послали его назад: удостовериться, действительно ли моряк устроился в таверне на ночь. А что случилось в "Колесе Фортуны" после ухода мальчика, нам следовало бы знать еще вчера вечером. Сейчас одиннадцать часов утра. Постараемся узнать все, что только возможно. Через четверть часа кэб остановился в Береговом переулке, и Гусберри отворил перед нами дверцу. - Все ли в порядке? - спросил сыщик. - Все в порядке, - ответил мальчик. Но в ту минуту, когда мы входили в "Колесо Фортуны", даже для моих неопытных глаз стало ясно, что в доме далеко не все в порядке. Единственное лицо за прилавком, где стояли напитки, была растерянная служанка, которая совершенно не понимала, в чем дело. Двое посетителей, ожидавшие утренней выпивки, нетерпеливо стучали монетами по прилавку. Буфетчица появилась из внутренних комнат, взволнованная и озабоченная. Она резко ответила на вопрос сыщика Каффа о хозяине, что тот наверху и что ему никто не смеет сейчас надоедать. - Пойдемте-ка со мною, сэр, - сказал мне сыщик Кафф, хладнокровно поднимаясь на лестницу и делая мальчику знак следовать за нами. Буфетчица громко крикнула хозяину, что какие-то незнакомые люди врываются в дом. На площадке нижнего этажа нам встретился трактирщик, в сильном раздражении спешивший узнать, что случилось. - Что вы за черти? Что вам здесь надо? - спросил он. - Придержите-ка свой язык, - спокойно сказал сыщик. - Я вам скажу, кто я: я - сыщик Кафф. Знаменитое имя тотчас произвело свое действие. Сердитый трактирщик раскрыл дверь в гостиную и попросил у сыщика извинения. - Дело в том, что я раздражен и расстроен, сэр, - сказал он. - Сегодня утром у нас в доме случилась неприятность. Человека моей профессии многое может вывести из себя, мистер Кафф. - В этом нет никакого сомнения, - сказал сыщик. - Я тотчас изложу, если вы позволите, то, что привело нас сюда. Мы с этим джентльменом хотим побеспокоить вас кое-какими расспросами о дело, интересующем нас обоих. - О каком деле, сэр? - спросил трактирщик. - По поводу одного смуглого человека, одетого моряком, который ночевал у вас нынешней ночью. - Боже мой! Да это именно тот человек, который перевернул вверх дном весь дом сегодня! - воскликнул трактирщик. - Знаете ли вы или этот господин что-нибудь о нем? - Не можем сказать наверное, пока не увидим его, - ответил сыщик. - Пока не увидите его? - повторил трактирщик. - Никому не удается увидеть его с семи часов утра. Вчера он велел разбудить его в это время. К нему пришли и нельзя было добиться ответа, нельзя отворить дверь и посмотреть, что случилось. В восемь часов попробовали опять, в девять опять. Бесполезно! Дверь по-прежнему заперта, и в комнате не слышно ни звука! Меня не было сегодня дома; я вернулся только четверть часа назад. Я сам стучался в дверь, и все было напрасно. Послали сейчас за плотником. Если вы подождете несколько минут, мы откроем дверь и посмотрим. - Не был ли этот человек пьян вчера? - спросил сыщик. - Он был совершенно трезв, сэр, иначе я не позволил бы ему ночевать в моем доме. - Он заплатил за свою комнату вперед? - Нет. - Не мог ли он выйти из своей комнаты, минуя дверь? - Комната эта - чердак, - сказал трактирщик, - в потолке есть люк, ведущий на крышу, а немного подальше на улице есть пустой дом, который сейчас ремонтируют. Вы думаете, сыщик, что негодяй ускользнул, не заплатив? - Моряк, - ответил сыщик Кафф, - легко мог это сделать рано утром, прежде чем на улице появился народ. Он привык лазить, и голова у него не закружится на крыше дома. Пока он говорил, доложили о приходе плотника. Мы все тотчас поднялись на верхний этаж. Я заметил, что сыщик был необыкновенно серьезен, серьезнее, чем обычно. Мне показалось также странным, что он велел мальчику (которому разрешил следовать за нами) ждать внизу, пока мы не вернемся. Молоток и резец плотника справились с дверью в несколько минут. Но изнутри приставлена была мебель, как баррикада. Толкнув дверь, мы опрокинули это препятствие и вошли в комнату. Трактирщик вошел первым, сыщик - вторым, я - третьим. Остальные присутствовавшие при этом лица последовали за нами. Все мы взглянули на постель и вздрогнули. Моряк не выходил из комнаты: он лежал одетый на постели, лицо его было закрыто подушкой. - Что это значит? - шепнул трактирщик, указывая на подушку. Сыщик Кафф подошел к постели, не отвечая ничего, и сбросил подушку. Смуглое лицо моряка было бесстрастным и неподвижным. Черные волосы и борода слегка растрепаны. Широко раскрытые тусклые глаза устремлены в потолок. Безжизненный взгляд и неподвижное выражение привели меня в ужас. Я отвернулся и отошел к открытому окну. Все остальные вместе с сыщиком Каффом стояли у постели. - Он в обмороке, - сказал трактирщик. - Он умер, - возразил Кафф. - Пошлите за ближайшим доктором и за полицией. Так и было сделано. Какие-то странные чары как будто удерживали сыщика Каффа у постели. Какое-то странное любопытство как будто заставляло всех ждать и смотреть, что будет делать сыщик. Я опять отвернулся к окну. Через минуту я почувствовал, как меня тихо дернули за фалду, и тоненький голос прошептал: - Посмотрите, сэр! Гусберри вошел в комнату. Его выпуклые глаза необычайно выкатились - не от страха, а от восторга. Он тоже сделал открытие. - Посмотрите, сэр, - повторил он, - и повел меня к столу, находившемуся в углу комнаты. На столе стоял маленький деревянный ящичек, открытый и пустой. По одну сторону ящика лежала тонкая хлопчатая бумага, употребляемая для завертывания драгоценных вещиц. По другую сторону - разорванный лист белой бумаги с печатью на нем, частично разломанной, и надписью, которую легко можно было прочесть. Подпись была такова: "Отдан на сохранение господам Бешу, Лайсоту и Бешу Септимусом Люкером, жительствующим на Мидлсекс-плейс, Лэмбет, маленькая деревянная коробочка, запечатанная в этом конверте и заключающая в себе вещь очень высокой стоимости. Коробочка эта должна быть возвращена господами Бешом и Кь только в собственные руки мистера Люкера". Эти строки уничтожали всякое сомнение, по крайней мере, в одном отношении: Лунный камень находился у моряка, когда он накануне вышел из банка. Я почувствовал, что меня опять дернули за фалду. Гусберри все не отставал от меня. - Воровство! - шепнул мальчик с восторгом, указывая на пустой ящичек. - Вам было велено ждать внизу, - сказал я, - ступайте вниз! - И убийство! - прибавил Гусберри, указывая с еще большим наслаждением на человека, лежавшего на постели. В удовольствии, какое доставляла мальчику эта ужасная сцена, было что-то столь отвратительное, что я схватил его за плечи и вытолкал из комнаты. В ту минуту, когда я переступил порог, я услышал, как сыщик Кафф спрашивал обо мне. Он встретил меня, когда я вернулся в комнату и принудил подойти с ним к постели. - Мистер Блэк, - сказал он, - посмотрите на лицо этого человека. Это лицо загримированное, и вот вам доказательство. Он указал пальцем на тонкую синевато-белую полосу над смуглым лбом покойника у корней растрепанных черных волос. - Посмотрите, что будет под этим, - сказал сыщик, вдруг крепко ухватившись рукою за черные волосы. Мои нервы не могли вынести этого, я опять отвернулся от постели. Первое, что я увидел на другом конце комнаты, был неугомонный Гусберри, который взобрался на стул и следил, задыхаясь от любопытства, через головы взрослых за всеми действиями сыщика. - Он стаскивает с него парик, - шептал Гусберри, жалея, что я единственный человек в комнате, который не мог ничего видеть. Наступило молчание, а потом крик удивления вырвался у людей, собравшихся около постели. - Он сорвал с него бороду! - закричал Гусберри. Снова наступило молчание. Сыщик Кафф попросил что-то. Трактирщик пошел к умывальнику и вернулся к постели с тазом, наполненным водою, и с полотенцем. Гусберри заплясал от восторга на стуле. - Идите сюда ко мне, сэр! Он смывает теперь краску с его лица! Сыщик вдруг растолкал толпу, окружавшую его, и с ужасом на лице приблизился ко мне. - Подойдите к постели, сэр! - начал он. - Или нет... Он пристально посмотрел на меня и продолжал: - Распечатайте раньше письмо, которое я вам дал утром. Я распечатал письмо. - Прочтите имя, мистер Блэк, которое там написано. Я прочел имя, которое он написал: _Годфри Эбльуайт_. - Теперь, - сказал сыщик, - пойдемте со мною и посмотрите на человека, лежащего на постели. Я пошел с ним и посмотрел на человека, лежащего на постели, - это был _Годфри Эбльуайт_. Шестой рассказ, написанный сыщиком Каффом I _Доркинг, Серрей, июля 30, 1849_. Фрэнклину Блэку, эсквайру. Сэр, я должен извиниться перед вами, что задержал донесение, которое обязался вам доставить. Я хотел сделать его более полным и, однако, встречал там и сям препятствия, которые можно было преодолеть только с некоторой затратой терпения и времени. Цель, которую я поставил себе, теперь, я надеюсь, достигнута. Вы найдете на этих страницах ответы на большую часть, если не на все вопросы, относящиеся к покойному мистеру Годфри Эбльуайту, приходившие вам в голову, когда я имел честь видеть вас в последний раз. II Итак, прежде всего о смерти вашего кузена. Мне кажется неоспоримо доказанным, что он был задушен (пока спал или тотчас после своего пробуждения) подушкою с его же постели; что лица, виновные в умерщвлении его, - три индуса; и что цель данного преступления состояла в том, чтобы овладеть алмазом, называемым Лунным камнем. Факты, на основании которых выведено это заключение, установлены отчасти при осмотре комнаты в таверне, отчасти из показаний на следствии коронера. Когда выломали дверь комнаты, нашли джентльмена мертвым, с подушкою на лице. Доктор, осматривавший его, установил смерть от удушения - то есть убийство, - оно было совершено каким-нибудь лицом или лицами, при помощи подушки, которую держали на лице жертвы, пока не наступила смерть от прилива крови к легким. Теперь перейдем к причине преступления. Небольшой ящичек был найден открытым и пустым на столе в этой комнате. Мистер Люкер опознал ящик, печать и надпись. Он объявил, что в этом ящике действительно находился алмаз, называемый Лунным камнем, и что он отдал этот ящик, запечатанный таким образом, мистеру Годфри Эбльуайту (в то время переодетому) двадцать шестого июля. Вывод из всего этого тот, что причиною преступления была кража Лунного камня. Теперь рассмотрим, каким образом было совершено преступление. В комнате (всего лишь семи футов вышиною) был найден открытым люк в потолке, ведущий на чердак. Короткая лестница, по которой поднимались на чердак (обычно лежавшая под кроватью), была найдена приставленной к люку, так что любой человек или люди легко могли выйти из этой комнаты. В самой дверце люка обнаружено квадратное отверстие, возле болта, запиравшего люк с внутренней стороны, вырезанное, очевидно, каким-то необыкновенно острым инструментом. Таким образом, всякое лицо снаружи могло отодвинуть болт, отпереть люк и спуститься (может быть, с помощью какого-нибудь сообщника) в комнату, вышина которой, как было уже указано, только семь футов. Что какое-нибудь лицо или лица должны были войти именно таким образом, очевидно из наличия самого люка. Что касается того способа, каким оно или они получили доступ к крыше таверны, надо заметить, что соседний дом стоял пустой и ремонтировался, к его стене была приставлена длинная лестница, которую накануне оставили рабочие; вернувшись на работу утром двадцать седьмого, они нашли доску, которую привязали к лестнице, чтобы никто не пользовался ею во время их отсутствия, снятою и брошенной на песок. Из показаний ночного полисмена (который проходит по Береговому переулку только два раза в час) явствует, что было вполне возможно подняться по этой лестнице, пройти по крышам домов и опять незаметно спуститься. Показания жителей также подтверждают, что Береговой переулок после полуночи самая тихая и уединенная из лондонских улиц. Следовательно, тут опять можно с полным правом заключить, что любой человек или люди могли подняться по лестнице и опять спуститься незамеченными, проявляя необходимую осторожность и присутствие духа. Перейдем, наконец, к лицу или к лицам, которыми преступление было совершено. Известно: 1) что индусы были заинтересованы в том, чтобы завладеть алмазом, во всяком случае человек, похожий на индуса, которого Октавиус Гай видел в окне кэба беседующим с ремесленником, был одним из трех индусских заговорщиков; 2) несомненно, что человек, одетый ремесленником, следил за мистером Годфри Эбльуайтом весь вечер 26-го и был обнаружен в его спальне (прежде чем мистера Эбльуайта проводили туда) при обстоятельствах, заставляющих подозревать, что он пробрался для осмотра комнаты; 3) кусочек золотой нитки был найден в спальне, и эксперты утверждают, что это индийская мануфактура и что золотая нить такого рода неизвестна в Англии; 4) утром 27-го три человека, наружность которых согласовалась с приметами трех индусов, были замечены на улице Нижней Темзы и прослежены до Тауэрской пристани; позднее их видели, когда они уезжали из Лондона на пароходе, отправлявшемся в Роттердам. Такова фактическая, если не юридическая, улика, что убийство было совершено индусами. Был или нет человек, одетый ремесленником, сообщником этого преступления, сказать трудно. Следствием коронера было установлено умышленное убийство, совершенное неизвестным лицом или лицами. Семейство мистера Эбльуайта предложило награду, и были употреблены все усилия для того, чтобы найти виновных. Человек, одетый ремесленником, бесследно скрылся. Следы индусов нашли. Относительно надежды захватить этих последних мне остается сказать несколько слов в конце этого донесения. А пока, написав все необходимое о смерти мистера Годфри Эбльуайта, я могу перейти к рассказу о его поступках до встречи с вами, во время встречи и после того, как вы виделись с ним в доме покойной леди Вериндер. III Жизнь мистера Годфри Эбльуайта имела две стороны. С одной стороны - показной - это был джентльмен, пользовавшийся заслуженной репутацией оратора на благотворительных митингах и одаренный административными способностями, которые он отдавал в распоряжение различных благотворительных обществ, большей частью дамских. С другой стороны, - скрытой от общества, - этот джентльмен представал в совершенно другом виде: а именно, как человек, предававшийся удовольствиям, имевший виллу за городом, купленную не на свое имя, а на имя дамы, жившей на этой вилле. При обыске на этой вилле я увидел прекрасные картины и статуи, мебель, выбранную со вкусом и чудной работы, оранжерею с редкими цветами, подобных которым нелегко найти во всем Лондоне. В результате расследований, произведенных в доме, были обнаружены бриллианты, не уступающие по своей редкости цветам; экипажи и лошади, которые (заслуженно) производили впечатление в парке среди людей, способных судить и о том, и о другом. Все это было пока довольно обыкновенно. Загородная вилла и дама - предметы настолько обычные в лондонской жизни, что мне следовало бы просить извинения в том, что я упоминаю о них. Но не совсем обыкновенно, - насколько мне известно, - то обстоятельство, что все эти вещи не только заказывались, но и оплачивались. Следствие доказало, к моему неописуемому изумлению, что за картины, статуи, цветы, бриллианты, экипажи и лошадей не числилось долгу и шести пенсов. А вилла была куплена на имя дамы. Я мог бы долго искать разгадку этой тайны, и искать напрасно, если бы смерть мистера Годфри Эбльуайта не заставила произвести следствие. Следствие обнаружило следующие факты. Мистеру Годфри Эбльуайту была поручена с