ла его к себе. На его лице отразилось изумление. - Сестра... - пытался возразить он. - Нам нельзя... - Шш! Она закрыла ему рот жадным горячим поцелуем, он чувствовал движение ее языка. Рубио был потрясен. - Давай же, - прошептала Лючия. - Скорее. Она смотрела, как Рубио нервно стаскивал с себя мокрую одежду. "Он заслужил награду, - подумала она. - И я тоже". Нерешительно подойдя к ней, Рубио сказал: - Сестра, мы не должны... Лючия не была расположена терять время на разговоры. Она почувствовала, как их тела сливаются в неподвластном времени безрассудном ритуале, и дала волю переполнявшим ее восхитительным чувствам. Ее недавнее соприкосновение со смертью придавало ощущениям еще большую остроту. Рубио оказался на удивление хорошим любовником, он был одновременно и ласков и порывист. Его чувствительность поразила Лючию. В его глазах было столько нежности, что она почувствовала комок в горле. "Уж не влюбился ли в меня этот лопух? Так ему хочется доставить мне удовольствие! Я уже и забыла, когда в последний раз мужчина заботился о моем удовольствии", - думала Лючия. И она вспомнила о своем отце. Интересно, понравился бы ему Рубио Арсано. "Странно, а почему меня интересует, понравился бы Рубио Арсано моему отцу? Я, должно быть, схожу с ума. Он ведь крестьянин, а я - Лючия Кармине, дочь Анджело Кармине. Что может быть общего между его жизнью и моей? Нас свела глупая случайность". Рубио обнимал ее. - Лючия. Моя Лючия... - продолжал повторять он. Выражение его сияющих глаз было красноречивее всяких слов. "Он такой славный", - думала она. И тут же: "Что это со мной? Почему я так думаю о нем? Я убегаю от полиции и..." Тут она вспомнила про золотой крест и чуть не ахнула. "О, Боже! Как я вдруг могла забыть о нем?" Она резко села. - Рубио, я оставила сверток там, на берегу. Принеси мне его, пожалуйста. И одежду. - Конечно. Я сейчас вернусь. Лючия сидела в ожидании, с ужасом думая, что с крестом могло что-то случиться. А вдруг его нет? Вдруг кто-то проходил и подобрал его? С чувством невероятного облегчения Лючия смотрела, как Рубио возвращается, неся под мышкой сверток. "Я не должна выпускать его из виду", - думала она. - Спасибо, Рубио. Рубио протянул Лючии ее одежду. Посмотрев на нее, она нежно сказала: - Она пока мне не понадобится. Лючии было необыкновенно уютно лежать в объятиях Рубио, чувствуя на своем разморенном теле теплые лучи солнца. Они словно очутились в каком-то тихом оазисе. Преследовавшая их опасность, казалось, была где-то далеко-далеко. - Расскажи мне про свою ферму, - лениво сказала Лючия. Его глаза засветились, и в голосе послышалась гордость. - Наша ферма была маленькой, она находилась рядом с небольшой деревушкой неподалеку от Бильбао. Она переходила в нашей семье из поколения в поколение. - А что с ней теперь? Он помрачнел. - Правительство в Мадриде наказало меня дополнительными налогами за то, что я - баск. Когда я отказался платить, они отобрали ферму. Тогда я и встретил Хайме Миро. Я присоединился к нему, чтобы бороться против правительства за свои права. У меня есть мать и двое сестер, когда-нибудь мы вернем себе нашу ферму, и я снова буду на ней работать. Лючия подумала о своем отце и братьях, заточенных в тюрьму навсегда. - Ты привязан к своей семье? Рубио добродушно улыбнулся. - Конечно. Ведь семья для нас - это самое дорогое, разве не так? "Да, - подумала Лючия. - А я свою не увижу больше никогда". - Расскажи мне о своих близких, Лючия, - попросил он. - Ты любила их до того, как ушла в монастырь? Разговор принимал опасный оборот. "Что я могу сказать ему? Что мой отец - мафиозо? Что он и два моих брата сидят в тюрьме за убийство?" - Да, мы были очень привязаны друг к другу. - Чем занимается твой отец? - Он... он бизнесмен. - А у тебя есть братья или сестры? - У меня два брата. Они работают с отцом. - Лючия, почему ты ушла в монастырь? "Потому что меня разыскивает полиция за убийство двух человек. Надо прекращать эту беседу", - подумала Лючия, а вслух сказала: - Мне надо было куда-то деться. "Это близко к истине". - Тебе казалось, что ты... ты устала от мира? - Что-то вроде этого. - Я не вправе тебе об этом говорить, Лючия, но я люблю тебя. - Рубио... - Я хочу на тебе жениться. Я в жизни не говорил этого еще ни одной женщине. В нем было что-то трогательное и проникновенное. "Он совсем не умеет притворяться, - думала Лючия. - Мне нужно быть осторожной, чтобы не обидеть его. Подумать только! Дочь Анджело Кармине станет женой фермера!" Лючия чуть не рассмеялась. Рубио неправильно истолковал появившуюся на ее лице улыбку. - Я же не собираюсь всю жизнь скрываться. Правительство будет вынуждено пойти с нами на мир. И я вернусь на свою ферму. Querida, я хочу посвятить свою жизнь тому, чтобы сделать тебя счастливой. У нас будет много детей, и девочки будут похожи на тебя... "Он слишком увлекся, - решила Лючия. - Пора его остановить". Но она почему-то не могла себя заставить сделать это. Она слушала, как Рубио описывал романтические картины их совместной жизни, и поймала себя на том, что чуть ли не сама хочет этого. Она так устала от погони. Было бы чудесно найти пристанище, где она будет в безопасности, где ее будут любить и заботиться о ней. "Похоже, я теряю голову". - Давай не будем сейчас об этом говорить, - сказала Лючия. - Нам надо идти дальше. Они шли на северо-восток по извилистым берегам реки Дуэро, окруженным горами и густой зеленью деревьев. Остановившись у живописной деревушки Вильяльба-де-Дуэро, они купили там хлеба, сыра, вина и устроили себе идиллический пикник на зеленой лужайке. Рядом с Рубио Лючия чувствовала себя счастливой. В нем была какая-то спокойная уверенность, которая придавала ей силы. "Он мне не пара, но какой-то женщине с ним очень повезет, он сделает ее счастливой", - думала она. Когда они поели, Рубио сказал: - Следующим городом на нашем пути будет Аранда-де-Дуэро. Город довольно большой, и нам лучше всего обойти его стороной, чтобы не наткнуться на ГОЕ и солдат. Пришло время откровения, время уйти от него. Она ждала, когда они доберутся до крупного города. Рубио Арсано и его ферма были иллюзией, а побег в Швейцарию - реальность. Лючия осознавала, какую боль причинит она ему, и не могла смотреть ему в глаза, когда произнесла: - Рубио, мне бы хотелось пойти в город. Он нахмурился. - Это опасно, querida. Солдаты... - Они не будут нас там искать. - Она быстро соображала. - Кроме того, мне... мне нужно переодеться. Я не могу больше идти в этом. Идея зайти в город тревожила Рубио, но он лишь сказал: - Хорошо, если ты так хочешь. Перед ними замаячили очертания стен и домов Аранда-де-Дуэро, который издали казался горой, воздвигнутой человеком. Рубио вновь попытался отговорить ее: - Лючия, ты уверена, что тебе нужно в город? - Да, уверена. Они перешли длинный мост, который вел на центральную улицу, Авенида Кастилья, и, направились к центру города. Они шли мимо сахарного завода, церквей и мясных лавок. Воздух был насыщен разнообразием запахов. По обеим сторонам улицы тянулись магазины и жилые дома. Они шли медленно, стараясь не привлекать к себе внимания. Наконец Лючия, к своему облегчению, увидела то, что искала. На вывеске она прочла: CASA DE EMPENOS - ломбард. Она ничего не сказала. Они дошли до городской площади со множеством магазинов и баров и проходили мимо "Таберна Куэва". За деревянными столиками виднелась длинная стойка бара. Возле нее стоял музыкальный автомат, а с дубового потолка свешивались куски окорока и косицы чеснока. Лючия вдруг придумала. - Я хочу пить, Рубио, - сказала она. - Может, мы зайдем сюда? - Конечно. Он взял ее за руку, и они вошли в таверну. Возле стойки толпилось с полдюжины мужчин. Лючия и Рубио сели за столик в углу. - Что бы ты хотела, querida? - Закажи мне, пожалуйста, бокал вина. Я сейчас вернусь. Мне надо кое-что сделать. Она встала и вышла на улицу, оставив озадаченно смотревшего ей вслед Рубио. Оказавшись на улице, Лючия быстро направилась назад к ломбарду, прижимая к себе сверток. На противоположной стороне улицы она увидела дверь с черной табличкой, на которой белыми буквами было написано: "Полиция". Сердце екнуло, она на секунду оторопела, потом быстро нырнула в дверь ломбарда. За прилавком стоял маленький сморщенный человек с большой головой. - Buenos dias, senorita. - Buenos dias, senor. У меня есть кое-что на продажу. Она так нервничала, что ей пришлось сжать ноги, чтобы унять дрожь в коленях. - Si? Развернув крест, Лючия протянула его ростовщику. - Вы не хотели бы это купить? Тот взял его в руки, и Лючия заметила, как загорелись его глаза. - Позвольте вас спросить, где вы это взяли? - Мне оставил его мой дядя, он недавно умер. У нее настолько пересохло в горле, что она едва могла говорить. Медленно поворачивая в руках крест, хозяин ощупывал его. - Сколько вы за него хотите? Ее мечта становилась реальностью. - Я хочу двести пятьдесят тысяч песет. Он нахмурился и покачал головой. - Нет. Он стоит не больше ста тысяч песет. - Скорее я себя продам. - Пожалуй, я дал бы вам за него сто пятьдесят тысяч. - Я лучше расплавлю его и вылью золото на улицу. - Двести тысяч песет. Это мое последнее предложение. Лючия взяла у него золотой крест. - Вы просто безбожно грабите меня, но я согласна. Она видела волнение на его лице. - Bueno, senorita. Он протянул руку за крестом. Лючия подвинула его к себе. - При одном условии. - Что это за условие, сеньорита? - У меня украли паспорт. Мне нужен новый, чтобы выехать из страны навестить больную тетю. Он внимательно посмотрел на нее умными глазами, затем кивнул. - Понимаю. - Если вы поможете мне с этим, крест - ваш. Он вздохнул. - Паспорт трудно достать, сеньорита. Власти строго следят за этим. Лючия молча смотрела на него. - Я не знаю, как вам помочь. - Ну что ж, и на том спасибо, сеньор. Она направилась к двери и уже дошла до нее, когда он окликнул ее. - Momentito. Лючия остановилась. - Мне только что пришла в голову мысль. Один из моих родственников иногда занимается подобными деликатными вопросами. Он мой дальний родственник, понимаете? - Я понимаю. - Я мог бы с ним поговорить. Когда вам нужен паспорт? - Сегодня. Он медленно кивнул своей большой головой. - И если я это сделаю для вас, мы с вами договоримся? - Когда у меня будет паспорт. - Отлично. Приходите в восемь, мой родственник будет здесь. Он договорится, чтобы вас сфотографировали, и вклеит фотографию в паспорт. Лючия чувствовала, как сильно бьется ее сердце. - Благодарю вас, сеньор. - Может быть, вы в целях безопасности оставите крест здесь? - Он будет в безопасности со мной. - Тогда в восемь. Она вышла из магазина. Осторожно обойдя полицейский участок, она направилась назад к таверне, где ее ждал Рубио. Лючия замедлила шаг. Наконец-то ей повезло. Полученные за крест деньги помогут ей выехать в Швейцарию, где ее ждала свобода. Она должна была радоваться, но вместо этого чувствовала какую-то непонятную подавленность. "Что со мной? Все идет своим чередом. Рубио скоро забудет меня. Найдет себе кого-нибудь еще". И тут она вспомнила его взгляд, когда он говорил: "Я хочу на тебе жениться. Я в жизни не говорил этого еще ни одной женщине". "Черт с ним, - подумала она. - Это не должно меня волновать". 25 Средства информации захлебывались сногсшибательными новостями. Газеты пестрели сенсационными заголовками: нападение на монастырь, массовый арест монахинь за укрывательство террористов, побег четырех монахинь, убийство пятерых солдат одной из монахинь перед своей гибелью. Международные агентства новостей лихорадило. В Мадрид съехались корреспонденты со всего мира. Пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, премьер-министр Леопольдо Мартинес согласился на пресс-конференцию. Около пятидесяти репортеров из разных стран собрались у него в кабинете. Там же были полковники Рамон Акока и Фал Состело. Премьер-министр уже видел заголовок в свежей лондонской "Таймс": "Террористам и монахиням удается ускользнуть от полиции и армии Испании". Корреспондент "Пари матч" задал вопрос: - Господин премьер-министр, имеете ли вы представление о том, где сейчас могут быть сбежавшие монахини? - Поисковую операцию возглавляет полковник Акока. Я предоставляю ему ответить на этот вопрос. Заговорил полковник Акока: - У нас есть основания считать, что они находятся в руках баскских террористов. К сожалению, имеющиеся у нас сведения указывают на то, что они сотрудничают с террористами. Журналисты быстро записывали каждое его слово. - Что вы можете сказать по поводу убийства сестры Терезы и пятерых солдат? - По нашим данным, сестра Тереза работала на Хайме Миро. Под предлогом того, что хочет помочь нам найти Миро, она проникла в военный лагерь и застрелила пятерых солдат, прежде чем ее успели нейтрализовать. Я могу вас заверить в том, что армия и ГОЕ сделают все возможное, чтобы отдать преступников в руки правосудия. - Что с теми монахинями, которые были арестованы и отправлены в Мадрид? - Их допрашивают, - сказал Акока. Премьер-министр стремился поскорее закончить встречу. Он едва сдерживал свой гнев. Неспособность найти монахинь и схватить террористов ставила правительство и его лично в дурацкое положение. И пресса в полной мере воспользовалась этой ситуацией. - Господин премьер-министр, не могли бы вы рассказать подробнее о том, кто эти четыре сбежавшие монахини? - спросил корреспондент "Оджи". - Сожалею, но больше не могу дать вам никакой информации. Я повторяю, леди и джентльмены, правительство делает все, что в его силах, чтобы найти этих монахинь. - Господин премьер-министр, в печати сообщалось об имевшей место жестокости при нападении на монастырь в Авиле. Что вы на это скажете? Это был для Мартинеса больной вопрос, потому что жестокость действительно имела место. Полковник Акока грубо нарушил пределы своих полномочий. Но с полковником он разберется позже. В данный же момент нужно было продемонстрировать единство. Он повернулся к полковнику и спокойно сказал: - На этот вопрос ответит полковник Акока. - Я тоже об этом слышал, - сказал Акока. - Подобные сообщения безосновательны. Обратимся к фактам. Мы получили достоверную информацию о том, что террорист Хайме Миро с дюжиной своих, вооруженных до зубов людей скрывается в цистерцианском монастыре. К тому времени, когда мы устроили там облаву, они сбежали. - Полковник, мы слышали, что ваши люди надругались... - Вы оскорбляете нас подобными обвинениями. Вступил премьер-министр Мартинес: - Благодарю вас, леди и джентльмены. Это все. О дальнейшем ходе событий вас будут информировать. Когда журналисты ушли, премьер-министр обратился к полковникам Акоке и Состело: - Нас выставляют варварами в глазах всего мира. Акоку абсолютно не интересовало мнение премьер-министра. Его волновал раздавшийся среди ночи телефонный звонок. - Полковник Акока? Он слишком хорошо знал этот голос и тут же проснулся. - Да, сеньор. - Вы нас разочаровываете. Мы уже надеялись услышать от вас о каких-нибудь результатах. - Сеньор, я уже стягиваю кольцо вокруг них. - Он почувствовал, как взмок от пота. - Прошу вас подождать еще немного. Я оправдаю ваше доверие. Затаив дыхание, он ждал ответа. - У вас мало времени. Связь прервалась. Положив трубку, полковник Акока был близок к отчаянию. "Где же этот мерзавец Миро?" 26 "Я убью ее, - думал Рикардо Мельядо. - Я задушил бы ее голыми руками, сбросил с горы или просто пристрелил бы. Нет, наверное, приятнее всего было бы задушить ее". Его еще никто не выводил из себя так, как сестра Грасиела. Она была невыносима. Сначала, когда Хайме Миро поручил ему сопровождать ее, Рикардо Мельядо обрадовался. Да, она была монахиней, но такой потрясающей красавицы Рикардо Мельядо видеть еще не доводилось. Он определенно собирался познакомиться с ней поближе, узнать, почему она решила спрятать на всю жизнь такую необыкновенную красоту за стенами монастыря. Под надетыми на ней юбкой и блузкой он различал очертания прекрасного женского тела. "Путешествие будет очень увлекательным", - решил Рикардо. Но все приняло совершенно неожиданный оборот. Трудность заключалась в том, что сестра Грасиела отказывалась с ним говорить. С самого начала их пути она не произнесла ни единого слова, и, что приводило Рикардо в полное недоумение, она не выглядела ни сердитой, ни испуганной, ни удрученной. Ни в малейшей степени. Она просто ушла глубоко в себя и, казалось, не проявляла абсолютно никакого интереса ни к нему, ни к тому, что творилось вокруг. Они шли довольно быстрым шагом по жарким и пыльным проселочным дорогам мимо пшеничных, ячменных и овсяных полей, переливавшихся золотом под лучами солнца, мимо виноградников. Они огибали маленькие деревушки, встречавшиеся на пути, проходили через поля подсолнухов, поворачивавших свои желтые головы вслед за солнцем. Когда они перешли реку Морос, Рикардо спросил: - Ты не хочешь немного отдохнуть, сестра? Молчание. Они приближались к Сеговии, за которой их путь лежал на северо-восток в сторону заснеженных вершин Гуадаррамских гор. Рикардо по-прежнему пытался завязать с ней вежливую беседу, но это было совершенно безнадежно. - Мы скоро будем в Сеговии, сестра. Никакой реакции. "Чем же я мог ее обидеть?" - Ты проголодалась сестра? Ни звука. Словно его и не было. Он еще никогда так не отчаивался. "Может быть, эта женщина умственно отсталая, - думал он. - Должно быть, так и есть. Господь наградил ее неземной красотой, а потом наказал слабоумием". Но ему было трудно в это поверить. Когда они добрались до окрестностей Сеговии, Рикардо заметил, что в городе было многолюдно, а следовательно, гражданская гвардия проявляла большую, чем обычно, бдительность. Неподалеку от Конде-де-Честе он увидел направлявшихся в их сторону солдат. - Возьми меня за руку, сестра, - прошептал он. - Мы должны выглядеть прогуливающейся влюбленной парочкой. Она словно не слышала его. "Господи, - подумал Рикардо. - Да что она, глухонемая?" Он сам взял ее за руку и был поражен ее неожиданно яростному сопротивлению: она отдернула руку, будто ужаленная. Гвардейцы приближались. Рикардо наклонился к Грасиеле. - Не злись, - громко сказал он. - То же самое и с моей сестрой. Вчера после ужина, когда она уложила детей спать, она говорила, что мужчины не должны где-то рассиживать за пустой болтовней, покуривая свои вонючие сигареты, в то время как вы, женщины, мечетесь, оставаясь одни. Готов поклясться... Гвардейцы прошли. Повернувшись, Рикардо посмотрел на Грасиелу. Ее лицо ничего не выражало. Рикардо мысленно проклинал Хайме за то, что ему досталась именно эта монахиня. Она была словно каменная, и ее холодная неприступность казалась непрошибаемой. При всей своей скромности Рикардо Мельядо знал, что он нравится женщинам. Он уже от многих это слышал. Он был высок и хорошо сложен, у него была светлая кожа, аристократический нос, интеллигентное лицо и красивые белые зубы. Он родился в богатой баскской семье, жившей в северной части Испании. Его отец был банкиром, и он позаботился о том, чтобы сын получил хорошее образование. Рикардо учился в университете в Саламанке, и его отец с нетерпением ждал, когда сын приобщится к семейному бизнесу. Вернувшись домой по окончании университета, Рикардо послушно начал работать в банке, но очень скоро оказался вовлеченным в борьбу своего народа за независимость. Он ходил на собрания и митинги, принимал участие в выступлениях против правительства и вскоре стал одним из лидеров ЕТА. Узнав о деятельности своего сына, отец вызвал его в свой просторный кабинет и отчитал его. - Я тоже баск, Рикардо, но я к тому же и бизнесмен. Нельзя гадить в собственном доме и вовлекать страну, в которой ты живешь, в хаос переворота. - Никто не собирается свергать правительство, отец. Мы лишь требует свободы. Угнетение басков и каталонцев правительством становится невыносимым. Откинувшись на стуле, Мельядо-старший внимательно посмотрел на своего сына. - Мэр, мой хороший друг, сказал мне вчера по секрету, что тебе лучше не ходить больше на митинги, а направить свою энергию на банковское дело. - Отец... - Послушай меня, Рикардо. Когда я был молод, во мне тоже кипела кровь. Но ее можно остудить и по-другому. Ты помолвлен с замечательной девушкой. Надеюсь, у вас будет много детей. - Он взмахнул рукой, показывая вокруг. - Тебя ждет большое будущее. - Но разве ты не видишь? - Я вижу лучше тебя, сын. Твоего будущего тестя тоже не радует твое увлечение. Я бы не хотел, чтобы что-то помешало вашей свадьбе. Надеюсь, ты меня хорошо понимаешь? - Да, папа. В следующую субботу Рикардо Мельядо был арестован в Барселоне во время проведения баскского митинга. Он отказался от предложения отца освободить его под залог, если отец не внесет залог и за других участников демонстрации, арестованных вместе с Рикардо. Отец не пошел на это. Карьера Рикардо закончилась. Свадьбу пришлось отменить. Это было пять лет назад. Пять лет, полных опасности и смертельного риска. Пять тревожных лет борьбы за дело, в которое он горячо верил. Теперь он, убегая и скрываясь от полиции, сопровождал через всю Испанию слабоумную и немую монахиню. - Нам сюда, - сказал он Грасиеле, предусмотрительно не дотрагиваясь до ее руки. Свернув с центральной улицы, они пошли по Калье-де-Сан-Валентин. На углу был магазин, в котором продавались музыкальные инструменты. - У меня есть идея, - сказал Рикардо. - Подожди здесь, сестра. Я сейчас вернусь. Войдя в магазин, он подошел к стоявшему за прилавком молодому продавцу. - Buenos dias. Чем могу быть полезен? - Я бы хотел купить две гитары. - Вам повезло, - улыбнулся продавец. - Мы только что получили несколько гитар Рамирес. Они считаются лучшими. - Может быть, у вас есть что-нибудь попроще? Я и мой приятель - всего лишь любители. - Как хотите, сеньор. А что вы скажете об этих? Продавец подошел к секции магазина, где было выставлено около дюжины гитар. - Я могу уступить вам две гитары Коно по пять тысяч песет. - Пожалуй, нет. Рикардо выбрал две недорогие гитары. - Вот это то, что мне надо, - сказал он. Через минуту Рикардо вышел на улицу, держа в руках две гитары. Он в глубине души надеялся, что сестра Грасиела куда-нибудь денется, но она стояла и терпеливо ждала его. Расстегнув ремень на одной из гитар, он протянул ее сестре. - Вот, возьми. Повесь ее на плечо. Он молча уставилась на него. - Тебе не обязательно на ней играть, - терпеливо пояснил Рикардо. - Это только для виду. Он всучил ей гитару, и она неохотно взяла ее. Они шли по извилистым улицам Сеговии под громадным виадуком, построенным римлянами много веков назад. Рикардо решил сделать еще одну попытку завязать беседу. - Посмотри на этот виадук, сестра. Легенда гласит, что он был построен самим дьяволом две тысячи лет назад. Этот виадук сделан без цемента из одних камней, которые скреплены между собой лишь дьявольской силой. Он взглянул на нее в ожидании реакции. Никаких эмоций. "Ну ее к черту, - решил про себя Рикардо Мельядо. - Я сдаюсь". Жандармы гражданской гвардии были повсюду, и каждый раз, когда они проходили мимо них, Рикардо делал вид, что он о чем-то серьезно разговаривает с Грасиелой, стараясь при этом не прикасаться к ней. Казалось, жандармов с солдатами становилось все больше, но Рикардо чувствовал себя в относительной безопасности. Они будут искать монахинь с группой людей Хайме Миро, и у них не должно быть оснований подозревать двух молодых туристов с гитарами. Рикардо чувствовал, что проголодался, и, хоть сестра Грасиела ничего не говорила, он был уверен, что она тоже голодна. Они подошли к маленькому кафе. - Мы остановимся здесь и перекусим, сестра. Она стояла и смотрела на него. - Хорошо. Делай как знаешь, - со вздохом сказал он и зашел в кафе. Через минуту Грасиела вошла за ним. Когда они сели за столик, Рикардо спросил: - Что бы ты хотела заказать, сестра? Молчание. Она выводила его из себя. Рикардо сказал официанту: - Две окрошки и две порции черисос. Когда принесли суп и сосиски, Грасиела ела то, что поставили перед ней. Он заметил, что она ела машинально, не получая от этого никакого удовольствия, словно выполняла какую-то обязанность. Сидевшие за соседними столиками мужчины смотрели на нее во все глаза, и Рикардо не осуждал их за это. "Ее красота достойна кисти молодого Гойи", - думал он. Несмотря на то, что Грасиела раздражала его своим мрачным поведением, каждый раз, когда Рикардо смотрел на нее, у него перехватывало дыхание, и он проклинал себя за романтические глупости. Она была загадкой, скрытой за непробиваемой стеной. Рикардо Мельядо знал десятки красивых женщин, но ни одна из них так не волновала его. В ее красоте было что-то таинственное. Нелепо, но он не имел ни малейшего представления о том, что скрывается за этой поразительной внешностью. Умная она или глупая? Интересная или скучная? Холодная или страстная? "Лучше бы она была глупой, скучной и холодной, - думал Рикардо. - Иначе я не перенесу, если потеряю ее. Как будто она когда-либо была моей. Она принадлежит Господу". Он отвернулся, опасаясь, что она почувствует, о чем он думает. Пора было уходить, Рикардо расплатился, и они встали. По дороге он заметил, что сестра Грасиела слегка прихрамывает. "Нужно подыскать нам какой-нибудь транспорт, - подумал он. - Впереди у нас длинная дорога". Они пошли по улице и на окраине города, на Мансанарес Эль Реал, наткнулись на цыганский табор. Караван состоял из четырех ярко раскрашенных повозок с запряженными в них лошадьми. Сзади на повозках сидели женщины с детьми, одетые в цыганские наряды. - Подожди здесь, сестра, - сказал Рикардо. - Я попытаюсь договориться, чтобы нас подвезли. Он подошел к цыгану, управлявшему головной повозкой. Это был крепкий мужчина с полным набором цыганских регалий, включая серьги в ушах. - Buenas tardes, senor. Я буду вам очень признателен, если вы подвезете меня и мою невесту. Цыган посмотрел на стоявшую поодаль Грасиелу. - Можно. Куда вы направляетесь? - В сторону Гуадаррамских гор. - Я могу довезти вас до Сересо-де-Абахо. - Вы бы нам очень помогли, спасибо. Рикардо пожал цыгану руку и вложил в нее деньги. - Садитесь в последнюю повозку. - Gracias. Рикардо вернулся к стоявшей в ожидании Грасиеле. - Цыгане подвезут нас до Сересо-де-Абахо, - сказал он ей. - Мы поедем в последней повозке. В ней сидело с полдюжины цыган. Они освободили место для Рикардо и Грасиелы. Когда они стали забираться наверх, Рикардо хотел было подсадить сестру, но стояло ему дотронуться до ее руки, как она неожиданно резко оттолкнула его. "Ну и черт с тобой". Когда Грасиела забиралась в повозку, его взгляд упал на ее обнажившуюся ногу, и он невольно подумал: "Таких красивых ног, как у нее, я еще никогда не видел". Устроившись поудобнее, насколько это было возможно на деревянном полу повозки, они двинулись в свой долгий путь. Грасиела сидела в углу, ее глаза были закрыты, губы шевелились в молитве. Рикардо не мог оторвать от нее глаз. Время тянулось медленно, нещадно палившее солнце, словно раскаленная печь, поджаривало землю, на ярко-синем небе не было ни облачка. Время от времени над пересекавшей равнины повозкой парили огромные птицы. "Buitre leonado", - подумал Рикардо. Рыжий стервятник. На закате для цыганский караван остановился, и к последней повозке подошел вожак. - Дальше мы вас не повезем, - сказал он Рикардо. - Мы направляемся в Винвелас. "Это не по пути". - Мы вам очень благодарны, - сказал ему Рикардо. - Спасибо. Он протянул было руку Грасиеле, но вовремя спохватился. - Не могли бы вы продать нам с невестой немного еды? - попросил Рикардо, обращаясь к вожаку табора. Повернувшись к одной из женщин, тот сказал ей что-то на незнакомом языке. Через несколько минут Рикардо протянули два свертка. - Muchas gracias, - поблагодарил он, вытаскивая деньги. Вожак внимательно посмотрел на него. - Вы с сестрой уже заплатили за еду. "Вы с сестрой". Значит, он понял. Но это не вызвало у Рикардо опасений. Правительство притесняло цыган не меньше, чем басков и каталонцев. - Идите с Богом. Рикардо стоял, глядя вслед уходящему каравану, затем повернулся к Грасиеле. Она наблюдала за ним с молчаливым безразличием. - Тебе осталось недолго терпеть меня, - заверил ее Рикардо. - Скоро мы будем в Логроньо. Ты встретишься там со своими подругами, и вы отправитесь в монастырь в Мендавии. Никакой реакции. С таким же успехом можно было бы разговаривать с каменной стеной. "Я и разговариваю с каменной стеной". Их высадили в тихой долине среди яблонь, груш и смоковниц. В нескольких шагах от них текла река Дуратон, в которой было полно форели. В прошлом Рикардо часто приезжал сюда на рыбалку. Здесь можно было бы остановиться и прекрасно отдохнуть, но впереди у них был долгий путь. Повернувшись, он посмотрел на Гуадаррамские горы, грядой тянувшиеся перед ними. Рикардо хорошо знал эту местность. Через горы пролегало несколько тропинок. По этим тропкам бродили дикие горные козы и волки, и, если бы Рикардо был один, он пошел бы самой короткой дорогой. Но учитывая то, что с ним была сестра Грасиела, он решил идти по самой безопасной. - Нам лучше поторопиться, - сказал Рикардо. - У нас впереди длинный подъем. Он вовсе не собирался опаздывать на встречу в Логроньо. Пусть об этой безмолвной сестре беспокоится кто-нибудь другой. Сестра Грасиела молча ждала, пока Рикардо пойдет вперед. Повернувшись, он начал подниматься в гору. Ступив на крутую тропинку, Грасиела поскользнулась на мелких камнях, и Рикардо инстинктивно протянул ей руку, чтобы помочь. Отпрянув от его руки, она выпрямилась. "Замечательно, - с раздражением подумал он. - Ну и ломай себе шею". Они продолжали подниматься к возвышавшейся над ними величественной вершине. Уходя все выше в горы, крутая тропинка сужалась, а холодный воздух становился разряженнее. Они пробирались на восток через сосновый лес. Впереди были деревня, где останавливались лыжники и альпинисты. Рикардо знал, что там можно найти горячую еду и отдохнуть в тепле. Это было заманчиво. "Слишком опасно, - решил он. - Лучше места для засады Акоке не найти". Он повернулся к сестре Грасиеле. - Мы обойдем деревню стороной. Ты еще можешь немного пройти без отдыха? Посмотрев на него, она вместо ответа пошла дальше. Эта незаслуженная грубость обидела его, и он подумал: "Слава Богу, что в Логроньо я отвяжусь от нее. Боже, но почему же мне так не хочется расставаться с ней?" Они обогнули деревню по кромке леса и вскоре, вновь оказавшись на тропе, продолжили подъем. Дышать было все труднее, тропинка становилась круче. За поворотом они наткнулись на пустое орлиное гнездо. Обойдя еще одну горную деревушку, тихо и мирно купавшуюся в лучах предзакатного солнца, они остановились передохнуть у горного ручья и напились ледяной воды. К сумеркам они добрались до скалистой местности, известной своими пещерами. Дальше начинался спуск. "Теперь будет проще, - подумал Рикардо. - Худшее позади". Сверху донесся слабый гул. Подняв голову, он посмотрел, что это могло быть. Из-за вершины горы внезапно вынырнул военный самолет, он летел прямо к ним. - Ложись! - крикнул Рикардо. - Ложись! Грасиела продолжала идти. Развернувшись, самолет начал резко снижаться. - Ложись! - вновь крикнул Рикардо. Бросившись к ней, он повалил ее и прижал к земле своим телом. То, что произошло дальше, совершенно ошеломило его. Без всякого предупреждения Грасиела начала истерично кричать и отбиваться от него. Она била его в пах и, вцепившись ногтями ему в лицо, пыталась выцарапать глаза. Но больше всего его поразили ее слова. Она выкрикивала отвратительные ругательства, чем просто ошарашила Рикардо. На него обрушился поток грязной брани. Он не мог поверить, что все это вылетало из столь прекрасного невинного ротика. Он пытался схватить ее за руки, чтобы защититься от острых ногтей. Она извивалась под ним как дикая кошка. - Перестань! - закричал он. - Я не собираюсь ничего с тобой делать. Это - военный самолет-разведчик. Они могли нас увидеть. Нам нужно отсюда уходить. Он продолжал держать ее до тех пор, пока она наконец не перестала отбиваться. Грасиела издавала сдавленные звуки, и он понял, что она рыдает. Несмотря на весь свой опыт обращения с женщинами, Рикардо был окончательно сбит с толку. Он восседал на истеричной монахине со словарным запасом шофера грузовика и не представлял, что ему делать дальше. Он старался говорить как можно спокойнее и убедительнее: - Сестра, нам нужно поскорее найти, куда бы спрятаться. Самолет мог нас заметить, и через несколько часов здесь будет много солдат. Если ты хочешь добраться до монастыря, ты сейчас поднимешься и пойдешь со мной. Немного подождав, он осторожно встал и, сев рядом, ждал, пока стихнут ее рыдания. Наконец Грасиела поднялась. Ее лицо было испачкано грязью, волосы растрепаны, глаза красные от слез, и все же от ее красоты у него заныло в груди. - Прости, я испугал тебя, - тихо сказал он. - Я не знаю, как мне вести себя с тобой. Обещаю тебе, что впредь постараюсь быть более осторожным. Она посмотрела на него своими блестящими, черными, полными слез глазами, и Рикардо не мог себе представить, о чем она думает. Вздохнув, он встал. Она последовала за ним. - Здесь повсюду множество пещер, - сказал ей Рикардо. - Мы спрячемся и заночуем в одной из них. На рассвете мы сможем пойти дальше. Его лицо было исцарапано, ранки, оставленные ее ногтями, кровоточили. Несмотря на случившееся, он чувствовал в ней какую-то беззащитность, трогательную хрупкость, и от этого у него возникло желание как-то успокоить ее. Но теперь молчал он. Рикардо абсолютно не знал, что ей сказать. Пещеры веками образовывались под воздействием ветра, бесчисленных ливней и землетрясений; они поражали своим беспредельным разнообразием. Одни были лишь углублениями в скалах, другие - бесконечными лабиринтами, куда еще не ступала нога человека. В миле от того места, где они видели самолет, Рикардо нашел подходящую пещеру. Низкий вход был почти полностью закрыт кустарником. - Оставайся здесь, - сказал он. Пригнувшись, он вошел в пещеру. Внутри было темно, лишь через вход проникал слабый свет. Трудно было судить о ее длине, но это не имело значения, исследовать ее было незачем. Он вернулся к Грасиеле. - Там, похоже, безопасно, - сказал Рикардо. - Подожди, пожалуйста, внутри. Я соберу веток, чтобы замаскировать вход. Через несколько минут я вернусь. Он посмотрел, как Грасиела молча вошла в пещеру, и не знал, увидит ли ее, когда вернется. Он вдруг понял, что очень хочет, чтобы она там была. Грасиела вошла в пещеру и, посмотрев вслед Рикардо, в отчаянии опустилась на холодный камень. "Я больше так не могу, - думала она. - Где же Ты, Господи? Прошу Тебя, избавь меня от этих мук". Это действительно были адские муки. С самого начала Грасиела боролась со своим влечением, которое она чувствовала по отношению к Рикардо. Она вспомнила Мавра. "Я боюсь самой себя. Того зла, которое во мне. Меня тянет к этому человеку, и я борюсь с этим". Она поэтому и окружила себя стеной молчания - безмолвия, среди которого она жила в монастыре. Но теперь, без монастырского бича, без молитв, выбитая из колеи суровой обыденности, Грасиела оказалась не в состоянии изгнать из своей души мрак низменных желаний. На протяжении многих лет она боролась с дьявольскими побуждениями своего тела, пытаясь отгородиться от воспоминаний о звуках, стонах и вздохах, доносившихся из постели матери. На ее обнаженное тело смотрел Мавр. "Ты еще совсем ребенок. Одевайся и уходи..." "Я - женщина". Столько лет она пыталась забыть те ощущения, которые она испытала с Мавром, стереть в памяти ритмичное движение их тел, захватившее ее, подарившее ей наконец радость жизни. Крик матери: "Сука!" И слова врача: "Наш главный хирург решил сам наложить тебе швы. Он сказал, ты слишком красива, чтобы ходить со шрамами". Все эти годы она молилась, чтобы очиститься от вины. И все это было напрасно. Когда Грасиела впервые взглянула на Рикардо Мельядо, на нее вновь нахлынули воспоминания о прошлом. Он был красивым, нежным и добрым. Еще девочкой Грасиела мечтала о таком человеке, как Рикардо. И когда он был рядом, когда он прикасался к ней, ее тело тут же загоралось и ее переполняло чувство глубокого стыда. "Я - Христова невеста и в своих мыслях и предаю Господа. Я принадлежу Тебе, Иисус. Прошу Тебя, помоги мне. Избавь меня от нечестивых помыслов". Грасиела отчаянно пыталась сохранить разделявшую их стену молчания, неприступную для всех, кроме Господа, ограждавшую ее от дьявола. Но хотела ли она оградить себя от дьявола? Когда Рикардо, бросившись на нее, прижал ее к земле, это был Мавр в постели с ней, это был монах, пытавшийся овладеть ею. Это от них отбивалась она, охваченная паникой. "Нет, - признавалась она себе. - Это неправда". Она боролась со своими собственными желаниями. Она разрывалась между чистыми побуждениями и вожделением своей плоти. "Нельзя поддаваться. Я должна вернуться в монастырь. Он будет здесь с минуты на минуту. Как мне быть?" Услышав сзади какое-то тихое поскуливание, Грасиела быстро повернулась. Из темноты, приближаясь, на нее смотрели четыре зеленых глаза. Сердце Грасиелы часто забилось. Неслышно ступая мягкими лапками, к ней подбежали два волчонка. Улыбнувшись, она протянула к ним руку. У входа в пещеру неожиданно раздался шорох. "Рикардо вернулся", - подумала она. В следующее мгновение огромный серый волк бросился на нее, целясь прямо в горло. 27 В Аранда-де-Дуэро Лючия Кармине задержалась у входа в таверну и сделала глубокий вдох. В окно она видела сидевшего в ожидании ее Рубио Арсано. "Я не должна вызвать у него подозрений, - подумала она. - В восемь часов у меня будет новый паспорт, и я отправлюсь в Швейцарию". Изобразив на лице улыбку, она вошла в таверну. Увидев ее, Рубио радостно улыбнулся, и от выражения его глаз, когда он поднялся ей навстречу, ее сердце мучительно сжалось. - Я очень волновался, querida. Тебя так долго не было, что я начал бояться, не случилось ли с тобой что-нибудь ужасное. Лючия взяла его за руку. - Ничего не случилось. "Кроме того, что я купила себе билет на свободу. Завтра меня уже не будет в этой стране". Держа ее за руку, Рубио сидел и смотрел ей в глаза, в нем чувствовалось столько любви, что Лючии стало не по себе. "Неужели он не понимает, что это невозможно? А все потому, что мне не хватает смелости сказать ему. Он любит не меня, а ту женщину, за которую меня принимает. Без меня ему будет гораздо лучше". Повернувшись, Лючия впервые оглядела таверн