ела на него и вспомнила Димитропулоса, крохотного агента по найму квартир, со страшной скоростью говорившего на непонятном языке. - Я буду просто счастлива, - искренне ответила Кэтрин. Кэтрин прекрасно провела следующий месяц. Утром она возилась с квартирой, а после обеда, если Ларри не было дома, отправлялась с графом осматривать город. Однажды они поехали в Олимпию. - Вот тут состоялись первые Олимпийские игры, - сказал ей граф. - Они проводились здесь ежегодно на протяжении тысячи лет, невзирая на войны, голод и эпидемии. Кэтрин с благоговением смотрела на развалины огромного сооружения, стараясь представить себе все величие спортивных состязаний, в течение веков проходивших на этой древней арене. Сколько замечательных побед она видела... и сколько горьких поражений... - Спортивные соревнования Итона не идут ни в какое сравнение с тем, что было в Олимпии, - заметила Кэтрин. - Ведь именно _з_д_е_с_ь_ зародился дух честного соперничества, правда? Граф рассмеялся. - Боюсь, что нет, - ответил он. - Откровенно говоря, это совсем не так. Кэтрин с интересом взглянула на него. - Почему? - Первая гонка на колесницах, проведенная на этой арене, отмечена жульничеством. - Жульничеством? - К сожалению, да, - признался граф Паппас. - Дело в том, что был у нас один богатый господин по имени Пелопс, издавна враждовавший со своим соседом. Они решили помериться силами в гонке на колесницах и таким образом выяснить отношения. Ночью накануне гонки Пелопс незаметно повредил ось в колеснице соперника. Вся округа собралась посмотреть гонку. Одни шумно болели за Пелопса, другие подбадривали его конкурента. На первом же повороте у противника Пелопса отвалилось колесо и он перевернулся. Запутавшись в вожжах, наездник не мог высвободиться. Испуганные лошади продолжали бежать и тащили несчастного за собой до тех пор, пока тот не лишился жизни. Пелопс же благополучно закончил гонку и был объявлен победителем. - Это ужасно! - воскликнула Кэтрин. - Что сделали с Пелопсом? - Вот тут-то и начинается самое неприглядное во всей этой истории. Когда раскрылся обман Пелопса, он совершенно неожиданно превратился в героя и всеобщего любимца. В его честь в храме Зевса возвели фронтон, который можно видеть там и сегодня. Граф горько улыбнулся. - Думаю, что после своей подлости негодяй Пелопс жил богато и счастливо. Кстати, - добавил граф, - всю территорию, расположенную к югу от Коринфа, назвали Пелопоннесом, тем самым увековечив память нечестивца. - Выходит, зря говорят, что преступления не приносят счастья и славы, - саркастически заметила Кэтрин. Когда у Ларри появлялось свободное время, они с Кэтрин бродили по городу, заглядывали в экзотические лавочки, где часами торговались с продавцами, и посещали расположенные на отшибе ресторанчики, некоторые из которых пришлись им по душе. Ларри был веселым и галантным спутником, и Кэтрин уже не жалела, что бросила работу в Штатах и поселилась с мужем в Греции. Ларри Дуглас никогда не был так счастлив. О работе, предоставленной ему Демирисом, он мечтал всю жизнь. Ларри платили хорошие деньги, но он относился к ним равнодушно. Больше всего его интересовали замечательные самолеты, на которых он летал. Ему понадобился всего час, чтобы научиться водить "хокер сиддли", и еще пять часов в воздухе, чтобы окончательно овладеть этой машиной. Ларри в основном летал с Полом Метаксасом, маленьким веселым греком, тоже работавшим у Демириса пилотом. Метаксас был удивлен внезапным уходом Иана Уайтстоуна, и замена его Ларри Дугласом очень беспокоила греческого летчика. Он немало слышал о Дугласе и был о нем невысокого мнения. Однако Ларри, по-видимому, действительно нравилась его новая работа, и уже в первом полете с ним Метаксас убедился, что Ларри превосходный пилот. Мало-помалу настороженность Метаксаса исчезла, и они подружились. В свободное от полетов время Ларри до мельчайших особенностей изучал возможности всех имевшихся у Демириса самолетов. Довольно скоро он уже справлялся с любым из них лучше, чем кто-либо, водивший их до него. Разнообразие работы у Демириса приводило Ларри в восторг. Он возил сотрудников своего босса в деловые командировки в Бриндизи, Рим и на Корфу, брал на борт его гостей и доставлял на его остров для участия в вечеринке или же летал с ними в Швейцарию, где, остановившись в сельском домике всемогущего грека, они катались на лыжах. Ларри привык видеть у себя в самолете знаменитостей, чьи фотографии постоянно появлялись на первых полосах газет и обложках журналов, и забавлял Кэтрин рассказами о пикантных подробностях их личной жизни. Ему доводилось поднимать в воздух президента одной из Балканских стран, английского премьер-министра, арабского нефтяного шейха со всем его гаремом, оперных певцов, балетную труппу, полный состав актеров, занятых в какой-то идущей на Бродвее пьесе и направлявшихся в Лондон, чтобы сыграть там один-единственный спектакль по случаю дня рождения Демириса, членов Верховного суда, одного из конгрессменов и бывшего президента США. Во время полета большую часть времени Ларри проводил у себя в кабине, но иногда выходил в салон для пассажиров убедиться в том, что им созданы все удобства и они чувствуют себя хорошо. Случалось ему присутствовать при разговорах находившихся на борту финансовых воротил, и он узнавал о предстоящем слиянии компаний или биржевых сделках. При желании Ларри мог бы нажить целое состояние на услышанных от них сведениях, но его это попросту не интересовало. Ларри занимало лишь вождение самолета, за штурвалом которого он сидел. Он заботился только о том, чтобы мощная и мобильная машина всецело подчинялась ему. Прошло два месяца, прежде чем Ларри впервые полетел с самим Демирисом. Они сели в "пайпер", и Ларри повез хозяина из Афин в Дубровник. День выдался облачный. По пути, согласно метеосводке, их ожидали грозы и порывистый ветер с дождем и снегом. Ларри тщательно составил самый спокойный маршрут, но погодные условия оказались настолько неблагоприятными, что обойти грозовой фронт не представлялось возможным. Через час после вылета из Афин Ларри нажал кнопку, и в салоне загорелось табло: "Пристегнуть ремни!". Он обратился к Метаксасу: - Ну, теперь держись, Пол. Сегодня мы с тобой можем потерять работу. К удивлению Ларри, в кабине пилотов появился Демирис. - Можно мне посидеть с вами? - спросил он. - Присаживайтесь, - пригласил его Ларри. - Придется попотеть. Метаксас уступил Демирису свое место, тот сел и пристегнулся. Ларри предпочел бы, чтобы на всякий случай рядом с ним сидел второй пилот, но Демирис был владельцем самолета, и возражать не имело смысла. Гроза бушевала почти два часа. Ларри умело обходил огромные облака, напоминавшие покрытые снегом горы. Они выглядели живописно, но таили в себе серьезную опасность. - Красота! - заметил Демирис. - Это облака-убийцы, - пояснил ему Ларри. - Кучевые облака. Они кажутся такими пышными и пушистыми, потому что в них гуляет ветер. Он раздувает их, и, попав в самую гущу облака, самолет может развалиться в течение десяти секунд. Менее чем за минуту его подбрасывает вверх на тысячу метров, а затем с такой высоты он проваливается в воздушную яму и становится неуправляемым. - Я уверен, что вы этого не допустите, - спокойно сказал Демирис. Ураганные ветры подхватили самолет и принялись швырять его по небу, но Ларри изо всех сил старался контролировать обстановку. Он забыл о присутствии Демириса и, используя все свое летное мастерство, полностью сосредоточился на вождении машины. В конце концов им удалось выбраться из грозы. Обессилевший Ларри повернулся и увидел, что Демириса нет в кабине. Метаксас вернулся на свое место. - Пол, первый полет со мной прошел для него не очень удачно, - заметил Ларри. - Возможно, меня ждут неприятности. Когда Ларри выруливал к выходу небольшого, окруженного горами и похожего на огромную столешницу аэропорта в Дубровнике, в кабину заглянул Демирис. - Вы были правы, - признался он Ларри. - Вы прекрасно справляетесь со своим делом. Мне это нравится. И тут же вышел. Однажды утром, собираясь лететь в Марокко, Ларри услыхал телефонный звонок. Звонил граф Паппас и предлагал свозить Кэтрин за город. Ларри посоветовал ей поехать. - Неужели ты не ревнуешь? - спросила она. - К графу? - расхохотался Ларри. Кэтрин вдруг поняла, в чем дело. За все время общения он не только не пытался приударить за ней, но даже ни разу не взглянул на нее как на женщину. - Он что, гомосексуалист? - спросила Кэтрин. Ларри утвердительно кивнул головой. - Вот почему я оставляю тебя на его нежную заботу. Граф рано заехал за Кэтрин, и они отправились на юг к широкой Фессалийской равнине. По дороге попадались одетые в черное крестьянки с большими вязанками хвороста на спине. - Почему мужчины не занимаются этой тяжелой работой? - спросила Кэтрин. Граф игриво посмотрел на нее. - Женщины сами не хотят этого, - ответил он. - Им нужно, чтобы ночью у их мужей хватало сил на другие дела. "Вот урок, который должны извлечь все женщины", с горечью подумала Кэтрин. Ближе к вечеру они добрались до гор Пинд. Их крутые скалистые склоны уходили высоко в небо и казались неприступными. Путь путешественникам перекрыло стадо овец, погоняемое пастухом и тощей овчаркой. Граф Паппас остановил машину и они ждали, пока овцы перейдут дорогу. Кэтрин с удивлением наблюдала, как собака кусает за ноги отбившихся от стада животных и заставляет их идти в нужном направлении. - Собака ведет себя почти как человек! - восхищенно воскликнула Кэтрин. Граф как-то странно взглянул на нее. Кэтрин не поняла почему. - В чем дело? - спросила она. Граф колебался с ответом. - Это весьма неприятная история. - Я уже вышла из детского возраста. Граф рассказал ей следующее. - Местность здесь дикая, почва каменистая. На ней мало что родится. В лучшем случае удается получить скудный урожай, а если подведет погода, не соберешь ничего. Тогда наступает голод. Граф слегка замялся. - Продолжайте, - попросила Кэтрин. - Несколько лет назад во время бури погиб весь урожай. Голодали все, и местные овчарки взбунтовались. Они убежали от своих хозяев и собрались в огромную стаю. - Граф старался говорить как можно спокойнее. - Собаки стали нападать на крестьянские хозяйства. - И убивать овец, - вставила Кэтрин. Граф сделал паузу, а затем возразил: - Нет. Они принялись убивать своих хозяев. И поедать их. Пораженная, Кэтрин уставилась на него. - Пришлось вызвать из Афин правительственные войска, чтобы восстановить власть людей над собаками. На это потребовался целый месяц. - Какой ужас! - Голод не тетка, - тихо заметил граф Паппас. Овцы уже перешли через дорогу. Кэтрин вновь посмотрела на овчарку и содрогнулась. Постепенно Кэтрин начала привыкать к тому, что казалось ей странным и чуждым. Она убедилась в открытости и дружелюбии греков. Кэтрин научилась покупать в Афинах продукты, знала, в каком из магазинов можно приобрести хорошую одежду. Греция представлялась ей чудом организованного беспорядка, и оставалось только смириться с этим и наслаждаться местной жизнью. Никто здесь никуда не спешил, и, если вы спрашивали у прохожего дорогу, он нередко провожал вас до нужного вам места, а иногда отвечал так: "Enos cigarou dromos", что, как выяснила Кэтрин, означает: "На расстоянии одной выкуренной сигареты". Она бродила по улицам, знакомилась с городом и пила теплое темное вино греческого лета. Кэтрин и Ларри посетили Микон с его живописными ветряными мельницами и Мелос, где когда-то нашли Венеру Милосскую. Однако Кэтрин больше всего понравился Парос, красивый, полный зелени остров с высокой горой, сплошь усыпанной цветами. Когда экскурсионный катер подошел к причалу, на набережной уже стоял гид. Он спросил Кэтрин и Ларри, не желают ли они подняться в его сопровождении на вершину горы верхом на муле. К ним подвели двух тощих мулов, и Кэтрин оседлала одного из них, а Ларри - другого. Чтобы уберечь лицо от палящего солнца, Кэтрин надела широкополую соломенную шляпу. Когда они поднимались по крутой и узкой тропинке, ведущей к вершине горы, какая-то женщина, одетая в черное, поздоровалась с ними по-гречески и подарила Кэтрин свежие ароматические травы - душицу и базилик, чтобы она украсила ими шляпу. После двух часов езды они достигли плато - красивой равнины, на которой росли деревья, покрытые мириадами пышных, распустившихся цветов. Гид остановил мулов, и Кэтрин с Ларри залюбовались поразительным разнообразием красок. - Это носит название Долина бабочек, - пояснил гид на ломаном английском. Кэтрин поглядела вокруг, надеясь увидеть бабочек, но не заметила ни одной. - Откуда такое название? - спросила она. Словно ожидая ее вопроса, гид широко улыбнулся. - Я покажу вам почему. Он слез с мула и подобрал с земли большую упавшую ветку, затем подошел к дереву и ударил по листве. Тут же "цветы" на сотнях деревьев поднялись в воздух и образовали в небе прекрасную летящую радугу. Деревья оголились, а над ними в лучах яркого солнца порхали и кружились сотни тысяч пестрых, разноцветных бабочек. Кэтрин и Ларри с благоговением наблюдали столь необыкновенное зрелище. Гид же с великой гордостью смотрел на них, как будто сам сотворил это чудо. Кэтрин навсегда запомнила Долину бабочек, и, если бы ее когда-нибудь спросили о лучшем дне ее жизни, она, не задумываясь, назвала бы день, проведенный с Ларри на острове Парос. - Послушай, сегодня утром мы повезем одну очень важную особу, - весело улыбаясь, сообщил Ларри Пол Метаксас. - На нее стоит поглядеть. - Ты о ком говоришь? - О Ноэлли Пейдж, даме сердца нашего босса. Смотреть можно, но руками не трогать. Ларри Дуглас вспомнил, что мельком видел эту женщину в доме Демириса в то утро, когда приехал в Афины. Она была красавицей, и лицо ее показалось Ларри знакомым. Разумеется, он помнил его, потому что видел ее в кино, в каком-то французском фильме, на который его однажды затащила Кэтрин. И без предупреждения Метаксаса у Ларри хватило бы ума вести себя с ней осторожно. Даже если бы в мире не было так много женщин, желавших переспать с ним, он и тогда близко не подошел бы к подружке Константина Демириса. Ларри слишком дорожил своей работой, чтобы рисковать ею ради таких глупостей. Что ж, может быть, ему удастся получить у Ноэлли Пейдж автограф для Кэтрин. Лимузин, отвозивший Ноэлли в аэропорт, несколько раз останавливался в пути в связи с дорожными работами. Однако ей это было только на руку. Ведь Ноэлли предстояла первая встреча с Ларри Дугласом после того, как они мельком видели друг друга в доме Демириса. Случившееся тогда глубоко потрясло ее. Вернее, Ноэлли больше всего поразило то, что в прошлый раз вообще ничего не произошло. Последние шесть лет она представляла себе их встречу в сотнях различных вариантов. В уме Ноэлли снова и снова проигрывала эту сцену. Но ей ни разу не пришло в голову, что Ларри попросту не узнает ее. Важнейшее событие ее жизни ничего не значило для него. Так, небольшая интрижка, мелкий эпизод. Что ж, прежде чем Ноэлли расправится с ним, ему придется ее вспомнить. Ларри шел через летное поле, держа в руках план полета, когда к самой большой машине в авиапарке Демириса подкатил лимузин и из него появилась Ноэлли Пейдж. Ларри подошел к автомобилю и любезно сказал: - Доброе утро, мисс Пейдж. Меня зовут Ларри Дуглас. Я повезу вас и ваших гостей в Канн. Ноэлли повернулась и прошла мимо него, словно он и не обращался к ней, будто его вообще не существовало. Растерявшийся Ларри стоял и смотрел ей вслед. Через полчаса с десяток других пассажиров взошли на борт самолета, и Ларри с Метаксасом подняли его в воздух. Всей группе предстояло лететь на Лазурный берег, а там пересесть на яхту Демириса. Полет не представлял для Ларри никакой трудности, если не считать сильных вихревых потоков, обычно наблюдающихся летом у южного побережья Франции. Он легко и мягко посадил самолет и вырулил его к тому месту, где пассажиров ждали несколько лимузинов. Когда Ларри вместе со своим коренастым напарником выходил из самолета, Ноэлли подошла к Метаксасу и, не обращая внимания на Ларри, с презрением заявила: - Новый пилот просто жалкий любитель, Пол. Вам бы следовало поучить его летать. Затем она села в машину и уехала. Пораженному Ларри оставалось только в бессильной злобе проводить ее взглядом. Про себя он решил, что Ноэлли Пейдж просто сволочь и что его угораздило попасть ей под горячую руку. Однако через неделю новая неприятность убедила его, что все гораздо серьезнее. По распоряжению Демириса Ларри забрал Ноэлли в Осло и полетел с ней в Лондон. Памятуя о прошлом, он с особой тщательностью выполнял план полета. На севере была область высокого давления, а на востоке собирались грозовые облака. Ларри разработал маршрут, позволявший обойти эти опасные места, и полет прошел идеально. Ларри безукоризненно посадил самолет на три точки и вместе с Полом отправился в салон. Ноэлли в это время красила губы. - Надеюсь, вам понравился полет, мисс Пейдж? - вежливо спросил Ларри. Ноэлли бросила на него короткий безразличный взгляд и обратилась к Метаксасу: - Я всегда нервничаю, когда самолет ведет человек, не справляющийся со своими обязанностями. Ларри почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Он стал что-то говорить, но тут Ноэлли вновь повернулась к Метаксасу: - Пожалуйста, попросите его не заговаривать со мной, пока я сама этого не сделаю. Метаксас проглотил слюну и пробормотал: - Слушаюсь, мэм. Разъяренный Ларри со жгучей ненавистью смотрел на Ноэлли. Она поднялась и вышла из самолета. Ларри чуть было не ударил ее по лицу, но вовремя сообразил, что после этого ему конец. Больше всего на свете он любил свою работу и не собирался расставаться с ней. Ларри понимал, что, если его уволят, ему уже не придется летать. Нет, впредь ему нужно быть предельно осторожным. Вернувшись домой, он обо всем рассказал Кэтрин. - Она хочет расправиться со мной, - заявил Ларри. - Она ведет себя отвратительно, - согласилась Кэтрин. - Но, может, ты ее чем-нибудь обидел, Ларри? - Да я с ней практически не разговаривал. Кэтрин взяла мужа за руку. - Не переживай, - постаралась она успокоить его. - Ты очаруешь ее прежде, чем ей удастся с тобой разделаться. Вот увидишь. На следующий день Ларри возил Константина Демириса в короткую деловую поездку в Турцию, и тот зашел в кабину пилотов. Он сел на место Метаксаса и жестом руки велел второму пилоту выйти в салон. Ларри и Демирис остались наедине. Они молча сидели рядом, глядя, как небольшие слоистые облака окутывали самолет, превращая его отдельные части в причудливые геометрические фигуры. - Мисс Пейдж невзлюбила вас, - наконец нарушил молчание Демирис. Ларри почувствовал, что его пальцы все крепче сжимают штурвал, и изо всех сил пытался расслабиться. Он с трудом сохранял спокойствие. - А она не... не сказала за что? - Она говорит, что вы грубо вели себя с ней. Ларри открыл было рот, чтобы резко отвергнуть ложное утверждение Ноэлли, но тут же спохватился. Ему придется самому справиться с ней. - Прошу прощения. Я постараюсь вести себя осмотрительней, господин Демирис, - спокойно заверил его Ларри. Демирис поднялся на ноги. - Постарайтесь. Надеюсь, вы больше не будете оскорблять мисс Пейдж. "Больше не будете!" Ларри ломал себе голову над тем, чем же он мог оскорбить ее. Может, она просто не любит мужчин его типа. Или ей не нравится, что он пришелся по душе Демирису и что тот доверяет ему. Но ведь это же чепуха! Ларри перебрал в уме все огрехи своего поведения, но ни один из них не был, по его мнению, оскорбителен для Ноэлли. И все-таки она добивалась его увольнения. Ларри вдруг представил себе, насколько тяжело жить без работы. Приходится постоянно унижаться, заполнять анкеты, проходить собеседования, ждать, часами просиживать в дешевых барах или у проституток, чтобы хоть как-то убить время. Он вспомнил, сколь терпеливо и терпимо относилась к нему Кэтрин, когда он был безработным, и как он ненавидел ее за это. Нет, у него больше не хватит сил снова переживать подобные муки. Ему ни в коем случае нельзя терять своего места. Через несколько дней во время продолжительной стоянки в Бейруте Ларри, проходя мимо кинотеатра, обратил внимание на то, что там демонстрировался фильм с участием Ноэлли Пейдж. Он решил посмотреть его, заранее ненавидя и кинокартину, и актрису, но Ноэлли так увлекла его своей блестящей игрой, что он забыл обо всем на свете. Эта женщина вновь показалась ему знакомой. В следующий понедельник Ларри отвозил Ноэлли Пейдж и группу связанных с Демирисом бизнесменов в Цюрих. Ларри подождал, пока Ноэлли останется одна, и подошел к ней. Помня о ее недавнем предупреждении, он не сразу отважился заговорить с ней, но потом пришел к выводу, что сможет избавиться от неприязни Ноэлли, только если будет изо всех сил стараться доставить ей удовольствие. Все актрисы эгоистки и любят, чтобы их хвалили. Он приблизился к ней и очень любезно начал: - Простите меня, мисс Пейдж, но я просто хотел вам сказать, что вчера вечером видел вас в фильме "Третье лицо" и считаю вас одной из величайших актрис. Ноэлли секунду смотрела на него, а затем ответила: - Хотелось бы верить, что в кино вы разбираетесь лучше, чем в вождении самолетов, но я очень сомневаюсь, что у вас для этого достаточно ума и вкуса. Она повернулась и ушла. Ларри остолбенел. У него было такое чувство, словно его ударили. Проклятая шлюха! Поначалу он собрался пойти за ней и высказать ей все, что о ней думает. Однако он понимал, что это будет ей только на руку. Отныне он ограничится выполнением своих служебных обязанностей и постарается как можно дальше держаться от Ноэлли Пейдж. В течение следующих нескольких недель Ларри пришлось неоднократно перевозить ее. Он больше не заговаривал с Ноэлли и отчаянно пытался вообще не попадаться ей на глаза. Он перестал выходить в салон и попросил Метаксаса общаться с пассажирами. Ноэлли уже не делала ему никаких замечаний, и он поздравил себя с решением проблемы. Однако вскоре выяснилось, что он рано себя поздравил. Однажды утром Демирис велел Ларри явиться к нему на виллу. - Мисс Пейдж полетит в Париж. Я дал ей тайное деловое поручение. Хочу, чтобы там вы постоянно были при ней. - Слушаюсь, господин Демирис. Демирис пристально посмотрел на него, намереваясь добавить еще что-то, но передумал. - Вы свободны. Ноэлли отправлялась в Париж одна, и Ларри решил отвезти ее на "пайпере". Он договорился с Метаксасом о том, что тот поудобнее устроит Ноэлли в салоне, а сам остался в кабине, чтобы на протяжении всего полета не встречаться с любовницей своего босса. Когда они приземлились, Ларри подошел к ее креслу и сказал: - Прошу прощения, мисс Пейдж. Господин Демирис поручил мне сопровождать вас во время вашего пребывания в Париже. Она с презрением посмотрела на него и ответила: - Очень хорошо! Только делайте это так, чтобы я вас не видела. Ларри промолчал и холодно кивнул головой. Из аэропорта Орли они на частном лимузине поехали в город. Ларри сел рядом с водителем, а Ноэлли - на заднее сиденье. В пути она не проронила ни слова. Первый раз они остановились у Париба - Банк де Пари э де Ба. Ларри вошел в помещение банка вместе с Ноэлли и ждал, пока ее проведут в кабинет к президенту, а затем проводят в подвал, где находятся небольшие сейфы, сдающиеся клиентам в аренду для хранения документов, ценных бумаг и драгоценностей. Ноэлли оставалась там около получаса, а когда вернулась, молча прошла мимо Ларри. Секунду он провожал ее взглядом, а затем повернулся и последовал за ней. Второй раз они остановились на рю Фобур-Сент-Оноре. Ноэлли отпустила машину и вошла в универмаг. Ларри направился туда же. Пока она выбирала, что ей взять, он стоял поодаль. Затем она нагрузила его своими покупками. Они посетили пять-шесть магазинов. У Гермеса Ноэлли приобрела сумочки и пояса, у Гэрлена - духи, у Селина - туфли. Вскоре Ларри был весь увешан пакетами с вещами. Если Ноэлли и замечала, как ему тяжело и неловко, то не подавала виду. Она обращалась с Ларри, как с домашним животным, которое держат на поводке. Когда они выходили от Селина, начался дождь. Прохожие поспешили в укрытие. - Ждите меня здесь, - приказала Ноэлли. Ларри подчинился и видел, как она исчезла в ресторане, расположенном на другой стороне улицы. Он ждал ее два часа под проливным дождем с покупками в руках, проклиная ее и коря себя за то, что вынужден терпеть ее издевательства. Он попал в ловушку и не знал, как из нее выбраться. Более того, его не покидало тяжелое предчувствие, что самое страшное еще только начинается. Кэтрин впервые встретилась с Константином Демирисом у него на вилле. Ларри поехал туда с пакетом, который он привез из Копенгагена, и взял с собой Кэтрин. Она стояла в неправдоподобно большой приемной и любовалась какой-то картиной. В это время отворилась дверь, и на пороге появился Демирис. Секунду он смотрел на Кэтрин, а потом спросил: - Вам нравится Мане, госпожа Дуглас? Кэтрин повернулась кругом и оказалась лицом к лицу с легендарным человеком, о котором столько слышала. Ей сразу же бросились в глаза две вещи. Во-первых, Константин Демирис был выше ростом, чем она его себе представляла. Во-вторых, в нем чувствовалась неуемная, почти пугающая внутренняя сила. Кэтрин удивило, что он знает, кто она такая, и называет ее по имени. Ей казалось, что он делает все, чтобы она не стеснялась его присутствия. Демирис поинтересовался у Кэтрин, как ей нравится Греция, удобная ли у нее квартира и чем он может помочь, чтобы ей спокойно и весело жилось в Афинах. Он даже каким-то образом прослышал - одному Богу известно как! - что она собирает миниатюрные фигурки птиц. - Я тут присмотрел одну очень хорошую птичку, - сказал он, - и скоро пришлю ее вам. Тут появился Ларри и увел Кэтрин. - Как ты нашла Демириса? - спросил Ларри. - Он необыкновенно обаятелен, - ответила она. - Теперь я понимаю, почему работа у Демириса доставляет тебе такое удовольствие. - Я и дальше намерен работать у него. Кэтрин почувствовала какое-то ожесточение в голосе мужа и не могла понять, в чем дело. На следующий день ей доставили на дом красивую фарфоровую фигурку птицы. После этого Кэтрин еще дважды виделась с Демирисом, сначала на скачках, куда ходила с Ларри, а потом на рождественской вечеринке, которую Демирис устроил на своей вилле. Оба раза он вовсю старался очаровать ее. Во всяком случае, подумала Кэтрин, Демирис - выдающаяся личность. В августе начался Афинский фестиваль. В течение двух месяцев в старинном летнем театре, расположенном у подножия Акрополя, проходил смотр драматических, балетных и оперных спектаклей, а также устраивались концерты. Кэтрин побывала на некоторых из них вместе с Ларри, а когда он уходил в рейс, ее театральным спутником становился граф Паппас. Мысль о том, что она смотрит классические древнегреческие пьесы в театре, где их впервые играли много веков назад, да еще в исполнении самих греков, приводила Кэтрин в глубокое волнение. Однажды вечером, возвращаясь домой со спектакля "Медея", Кэтрин и граф Паппас заговорили о Ларри. - Он - интересный человек, - заметил граф Паппас. - Polymechanos. - Что означает это слово? - Его трудно перевести, - граф на секунду задумался. - Что-то вроде "хитер на выдумки". - Вы хотите сказать "находчивый"? - Да, но в более широком смысле. Я имею в виду человека, от которого всегда ждешь какой-нибудь новой идеи или интересного замысла. - Polymechanos, - повторила Кэтрин. - Мой муж именно такой. У них над головой повисла красивая луна, и ее яркий диск резко выделялся на фоне темного неба. Надвигалась теплая и благоуханная ночь. Кэтрин и граф медленно шли по улицам старого района Афин Плака и приближались к площади Омония. Когда они переходили через дорогу, из-за угла выскочил автомобиль и чуть не сбил их. Графу едва удалось вовремя оттащить Кэтрин в сторону. - Болван! - заорал он на водителя удалявшейся машины. - Здесь все так ездят, - заметила Кэтрин. Граф Паппас печально улыбнулся. - А вы знаете почему? Греки попросту не доросли до автомобилей. В душе они все еще ездят на ослах. - Вы шутите. - К сожалению, нет. Если вы хотите понять греков, не заглядывайте в путеводители, лучше почитайте древнегреческие трагедии. Дело в том, что мы по-прежнему принадлежим прошлым векам. Склад нашей души весьма примитивен. В ней бушуют страсти; ее охватывает бурная радость или терзает неутешное горе. Мы еще не научились прятать свои чувства под личиной цивилизации. - Я вовсе не уверена, что это так уж плохо, - возразила Кэтрин. - Возможно, вы правы. Однако в результате искажается действительность. Мы предстаем иностранцам в ложном свете. Когда, например, вы смотрите на далекую звезду, вы видите не ее, а отражение исходящего от нее света, которое доходит до нас с опозданием в миллион лет. То же самое происходит с греками. Ведь глядя на нас, вы видите отражение прошлого. Они вышли на площадь, миновали ряд магазинчиков, в витринах которых красовались вывески с одинаковой надписью: "Предсказание судьбы". - Вам не кажется, что здесь чересчур много гадалок? - спросила Кэтрин. - Мы очень суеверные люди. Кэтрин замотала головой: - Ну, я этому не верю. Они оказались перед небольшой таверной. В ее окне виднелся листок бумаги, на котором было написано от руки: "МАДАМ ПИРИС, ГАДАЛКА". - Вы верите в колдуний? - спросил граф. Кэтрин посмотрела на него, чтобы убедиться, что он не подшучивает над ней. Лицо графа оставалось серьезным. - Только накануне Дня всех святых. - Говоря о колдуньях, я вовсе не имею в виду помело, черных кошек и кипящие котлы. - А что же? Жестом головы он показал на объявление в окне. - Мадам Пирис - настоящая колдунья. Она может читать прошлое и предсказывать будущее. Граф увидел скептическое выражение на лице у Кэтрин. - Я вам кое-что расскажу, - начал он. - Много лет назад во главе афинской полиции стоял человек по имени Василий Софокл. Он был моим другом, и я использовал свое влияние, чтобы он получил эту руководящую должность. Все знали Василия как честного человека. Однако нашлись люди, пожелавшие подкупить его, и, когда им это не удалось, они решили его убрать. Граф взял Кэтрин под руку, они перешли улицу и повернули в парк. - Однажды Василий пришел ко мне и сказал, что его жизни угрожает опасность. Он не был трусом, но угроза беспокоила его, поскольку исходила от очень влиятельного и безжалостного мошенника. За бандитом установили слежку, а Василию выделили дополнительную охрану. Тем не менее он не мог избавиться от тяжелого предчувствия, что жить ему осталось недолго. Вот тогда-то он и обратился ко мне. Кэтрин слушала графа как зачарованная. - И что вы сделали? - спросила она. - Я посоветовал ему узнать свою судьбу у мадам Пирис. Граф замолчал, с тревогой вспоминая далекое и мрачное прошлое. - Он внял вашему совету? - с нетерпением спросила Кэтрин. - Что? О да! Она поведала Василию, что его ждет неожиданная и скорая смерть и что ему нужно опасаться полуденного льва. В Греции нет львов, если не считать нескольких старых и запаршивевших животных этой породы в зоопарке и каменных львов, которых вы видели на острове Делос. Паппас продолжал свой рассказ, и Кэтрин почувствовала нервное напряжение в его голосе. - Василий сам отправился в зоопарк, чтобы проверить надежность клеток, в которых содержатся дикие животные. Он также навел справки, не привозили ли в последнее время в Афины новых львов. Оказалось, что нет. Прошла неделя, и ничего не случилось. Василий решил, что старая ведьма ошиблась. Он счел себя суеверным болваном и сожалел, что принял ее всерьез. В субботу утром я заехал в полицейский участок, чтобы захватить его с собой. В этот день сынишке Василия исполнялось четыре года, и мы собирались совершить морское путешествие на остров Кирон, чтобы отпраздновать там это событие. Я подкатил к полицейскому управлению, когда часы на городской ратуше били двенадцать. Открывая входную дверь, я услышал страшный взрыв внутри здания и бросился в кабинет Василия, - голос графа стал каким-то деревянным, он с большим трудом произносил слова. - От кабинета не осталось и следа. От Василия тоже. - Какой ужас, - пробормотала Кэтрин. Некоторое время они шли молча. - Но колдунья ошиблась, да? - спросила Кэтрин. - Ведь его убил вовсе не лев. - В том-то и дело, что лев. Полиция установила причину взрыва. Я уже говорил вам, что у его мальчика был день рождения. На столе у Василия лежали подарки для сына. Кто-то принес в подарок игрушку и положил ее на стол. Кэтрин почувствовала, что у нее душа уходит в пятки. - Это был игрушечный лев? Граф Паппас утвердительно кивнул головой. - Да. "Берегись полуденного льва". Кэтрин охватила дрожь. - У меня мороз по коже. Граф сочувственно взглянул на нее. - Да, невеселое это занятие - узнавать свою судьбу у гадалки мадам Пирис. Они пересекли парк и вышли на улицу Пирайос. Мимо проезжало свободное такси. Граф остановил его, и через какие-нибудь десять минут Кэтрин уже была дома. Готовясь ко сну, она рассказала Ларри случай, о котором поведал ей граф. Когда она передавала мужу эту историю, ее тело вновь покрылось гусиной кожей. Ларри крепко обнял ее, и они занялись любовью. Все же Кэтрин так и не удалось успокоиться, и она еще долго не могла заснуть. 15. НОЭЛЛИ И КЭТРИН. АФИНЫ, 1946 ГОД Не будь Ноэлли Пейдж, Ларри Дуглас жил бы беззаботно. Греция пришлась ему по душе, здесь он занимался любимым делом. Ему нравилась работа, окружавшие его люди и человек, который его нанял. Семейная жизнь тоже складывалась удачно. Когда Ларри был свободен от полетов, то много времени проводил с Кэтрин. Однако, поскольку работа Ларри требовала от него частых и дальних перелетов, Кэтрин иногда даже не знала, где он находится, и у него появилась масса возможностей проводить время на стороне. Вместе с графом Паппасом и своим напарником Полом Метаксасом он ходил на вечеринки, нередко превращавшиеся в оргии. Гречанки отличались особой страстностью и бурным темпераментом. Ларри завел любовницу по имени Елена, которая работала стюардессой у Демириса, и, когда в пути случались остановки где-нибудь далеко от Афин, они жили в одном номере гостиницы. Елена была красивой черноглазой девушкой, ненасытной в любви. Ларри Дуглас решил, что в конечном счете все в его жизни идет прекрасно. Ему мешала только проклятая светловолосая любовница Демириса. Ларри никак не мог понять, почему Ноэлли презирает его. Однако, что бы там ни было, отношение к нему этой женщины ставило под угрозу его благополучие. Ларри старался вести себя с ней вежливо, держаться от нее подальше и даже подружиться с ней, но каждый раз Ноэлли Пейдж удавалось поставить его в глупое положение. Ларри знал, что можно пойти к Демирису. Однако он прекрасно понимал, чем это кончится, если его боссу вдруг придется выбирать между ним и Ноэлли. Дважды Ларри договаривался с Метаксасом, чтобы тот перевозил Ноэлли вместо него, но в обоих случаях перед самым вылетом звонила секретарша Демириса и передавала распоряжение хозяина о том, чтобы самолет вел Ларри. Однажды в конце ноября ранним утром Ларри сообщили по телефону, что во второй половине дня ему надлежит доставить Ноэлли Пейдж в Амстердам. Ларри связался с аэропортом и получил сведения о том, что в Амстердаме нелетная погода. Над городом сгущался туман, и ожидалось, что после полудня видимость там будет равна нулю. Ларри позвонил секретарше Демириса, чтобы предупредить ее о невозможности вылета в Амстердам в запланированное время. Секретарша попросила его подождать дальнейших распоряжений. Через четверть часа она уведомила Ларри, что мисс Пейдж прибудет в аэропорт в два часа и что полет состоится. Ларри вновь связался с аэропортом, полагая, что, по всей вероятности, погода улучшилась. Однако метеосводка оставалась прежней. - Боже мой! - воскликнул Пол Метаксас. - Ей, наверное, до зарезу нужно в Амстердам. Однако Ларри подозревал, что дело тут вовсе не в Амстердаме. Он догадался, что Ноэлли бросила ему вызов, желая настоять на своем. Если Ноэлли Пейдж так уж хочется отправиться на тот свет, то это, конечно, ее личное дело. Ларри же отнюдь не собирался рисковать головой из-за этой глупой сволочи. Он попытался дозвониться самому Демирису, но тот был на совещании и переговорить с ним не удалось. Ларри в ярости бросил трубку. Ему оставалось только поехать в аэропорт и постараться уговорить там свою пассажирку отказаться от полета. Он прибыл в аэропорт в час тридцать. К трем часам дня Ноэлли Пейдж все еще не появилась. - Видимо, она передумала, - предположил Метаксас. Ларри не верил этому. Время шло, и он все больше злился, пока не понял, что Ноэлли устроила ему ловушку. Таким образом она подстрекала его к опрометчивому шагу, который послужил бы поводом для увольнения. Когда Ларри находился в здании аэровокзала и говорил там с начальником аэропорта, он увидел знакомый ему серый "роллс-ройс" Демириса. Лимузин подкатил к зданию, и из него вышла Ноэлли Пейдж. Ларри поспешил на улицу, чтобы встретить ее. - Боюсь, что полет не состоится, мисс Пейдж, - спокойно заявил он. - В амстердамском аэропорту густой туман. Ноэлли смотрела мимо Ларри, словно его не существовало. Она обратилась к Полу Метаксасу. - Ведь у самолета есть приборы, обеспечивающие автоматическую посадку, верно? - Да, это так, - согласился растерявшийся Пол Метаксас. - Я просто удивляюсь, - заметила Ноэлли, - что господин Демирис взял себе в пилоты труса. Я расскажу ему об этом. Ноэлли повернулась и пошла к самолету. Метаксас проводил ее взглядом. - Боже мой! - удивился он. - Не пойму, какая муха ее укусила. Раньше она никогда себя так не вела. Извини, Ларри. Ларри наблюдал, как Ноэлли шла через летное поле и ее светлые волосы развевались на ветру. Никогда в жизни он ни к кому не испытывал такой ненависти, как к ней. Метаксас пристально посмотрел на него. - Мы идем? - спросил он. - Идем. Напарник Ларри глубоко и выразительно вздохнул, и оба медленно направились к самолету. Когда они поднялись на борт, Ноэлли Пейдж сидела в салоне и непринужденно перелистывала журнал мод. Ларри бросил на нее беглый взгляд, исполненный безграничной ненависти. Он проследовал в кабину и начал готовиться к полету. Через десять минут он получил разрешение на взлет, и они взяли курс на Амстердам. Первая половина пути прошла нормально. Внизу лежала покрытая снегом Швейцария. Когда они пролетели над Германией, уже наступили сумерки. Ларри по радио связался с Амстердамом, чтобы узнать, какая там погода. Ему сообщили, что с Северного моря продолжает надвигаться туман, сгущающийся над городом. Ларри проклял свою горькую судьбу. Если бы изменилось направление ветра и туман рассеялся, проблема была бы снята. Теперь же придется решать, стоит ли рискнуть и попробовать посадить самолет по приборам в Амстердаме или лететь в другой аэропорт. Его