. - И вы его лечили? - Да. - Но вы еще встречались? - Конечно. Он время от времени заходил ко мне, если у него был бронхит или болела печень. Ничего серьезного. - Когда вы в последний раз видели мистера Саваласа? - В декабре прошлого года. - То есть незадолго до его смерти? - Верно. - Он пришел к вам в приемную? - Нет, я навестил его на дому. - Вы навещаете пациентов на дому? - Как правило, нет. - Но в этом случае вы сделали исключение? - Да. - Почему? Доктор заколебался. - Видите ли, он был не в состоянии прийти ко мне. - А в каком он был состоянии? - У него были порезы, синяки и сотрясение. - Что это был, несчастный случай? Доктор опять заколебался: - Нет. Он мне сказал, что его избила жена. Присутствующие от удивления раскрыли рты. Главный судья спросил с раздражением: - Мистер Чотас: вы что, не собираетесь протестовать против использования слухов в качестве свидетельских показаний? Наполеон Чотас поднял голову и без всякого интереса сказал: - О, спасибо, Ваша честь. Конечно, я протестую. Но вред уже был нанесен. Члены жюри взирали на обвиняемую с нескрываемой враждебностью. - Благодарю вас, мистер Чотас. У меня больше нет вопросов. - Питер Демонидес повернулся к Чотасу и злорадно сказал: - Свидетель в вашем распоряжении. - Вопросов нет. Вызывали еще целый ряд свидетелей: горничную, которая показала, что видела, как шофер несколько раз заходил в спальню миссис Савалас... дворецкого, слышавшего, как Джордж Савалас угрожал своей жене разводом и лишением наследства... Соседей, которым было слышно, как супруги ругались. Наполеон Чотас не задал ни одного вопроса ни одному из свидетелей. Дело Анастасии Савалос выглядело все мрачней и мрачней. Питер Демонидес уже ощущал победный трепет. Ему уже выделись крупные заголовки в завтрашних газетах. Этот суд будет самым коротким в истории дел об убийствах. "Может, приговор будет вынесен даже сегодня. Великий Наполеон Чотас потерпел поражение". - Я хотел бы пригласить свидетеля Нико Ментакиса. Ментакис был худ, молод и готов услужить. Слова он произносил не торопясь, осторожно. - Мистер Ментакис, не скажете ли вы суду, где вы работаете? - Конечно, сэр. Я работаю в питомнике. - Вы выращиваете лошадей? - Что вы, сэр. Это совсем другой питомник. У нас деревья, цветы, всякие растения. - А, понятно. Значит, вы специалист по выращиванию растений? - Надеюсь, что специалист. Я этим давно занимаюсь. - И в ваши обязанности входит следить, чтобы растения, которые выставлены на продажу, были здоровыми? - Конечно, сэр. Мы о них хорошо заботимся. Никогда не продадим больное растение клиентам. У нас в основном постоянные покупатели. - Вы хотите сказать, что покупатели возвращаются к вам снова и снова? - Да, сэр. - Голос его звучал гордо. - Мы хорошо обслуживаем. - Скажите, миссис Савалас была вашей постоянной клиенткой? - Была, сэр. Миссис Савалас очень любит цветы. Главный судья раздраженно вмешался: - Мистер Демонидес, суд полагает, что эти вопросы не относятся к делу. Или переходите к чему-то еще, или... - Если только суд разрешит мне закончить, я докажу, что данный свидетель очень важен для дела. Главный судья обратился к Наполеону Чотасу: - Мистер Чотас, вы не возражаете против этих вопросов? Наполеон Чотас поднял голову: - Что вы сказали? Нет, Ваша честь. Главный судья какое-то время с недоумением его разглядывал, а затем снова повернулся к Питеру Демонидесу: - Прекрасно, можете продолжать. - Мистер Ментакис, правда ли, что миссис Савалас пришла к вам как-то в декабре и сказала, что у нее проблемы с некоторыми растениями? - Да, сэр, она так сказала. - О не говорила ли она, что на растениях завелись насекомые? - Да, сэр. - И попросила что-нибудь, чтобы от них избавиться? - Да, сэр. - Что именно? - Я продал ей немного сурьмы. - Не скажете ли вы суду, что это такое? - Яд. Вроде мышьяка. Зал зашумел. Главный судья стукнул молотком: - Еще одно нарушение тишины - я прикажу очистить помещение. - Он повернулся к Питеру Демонидесу. - Можете продолжать. - Значит, вы продали ей сурьму? - Да, сэр. - Скажите, это что, смертельный яд? Вы сравнили его с мышьяком. - Да, сэр, Это действительно смертельный яд. - И вы зарегистрировали эту продажу в книге, как того требует закон? - Да, сэр. - И вы принесли эти записи с собой, мистер Ментакис? - Принес. - Он протянул Питеру Демонидесу книгу. Обвинитель подошел к судьям. - Ваша честь, я прошу, чтобы книга была приобщена к делу как вещественное доказательство А. - Он повернулся к свидетелю. - У меня больше нет вопросов. - Он посмотрел на Наполеона Чотаса. Чотас поднял глаза и отрицательно покачал головой: - Нет вопросов. Питер Демонидес глубоко вздохнул. Пришло время выложить главный козырь. - Я бы хотел приобщить к делу вещественное доказательство Б. - Он повернулся к дверям и попросил судебного пристава: - Пожалуйста, принесите. Судебный пристав поспешно вышел и через несколько секунд вернулся, неся на подносе бутылочку с лекарством от кашля. Она была далеко не полной. Присутствующие, затаив дыхание, наблюдали, как пристав передал бутылочку обвинителю. Питер Демонидес поставил ее на стол перед членами жюри. - Дамы и господа, вы видите перед собой орудие убийства. Именно этим был убит Джордж Савалас. Это та самая микстура, которую миссис Савалас дала своему мужу в ночь, когда он умер. Здесь большое содержание сурьмы. Как вы можете заметить, жертва отпила некоторое количество и через двадцать минут была мертва. Наполеон Чотас поднялся с места и произнес негромко: - Протестую. У обвинителя нет никаких доказательств, что покойному давали лекарство именно из этой бутылки. Питер Демонидес захлопнул дверцу ловушки: - При всем моем уважении к ученому коллеге я все же хочу заметить, что миссис Савалас призналась, что она давала мужу именно эту микстуру в ночь, когда он умер, так как у него был приступ кашля. До того момента, как эту бутылочку принесли сюда, в зал суда, она хранилась под замком в полиции. Патологоанатом подтвердил, что Джордж Савалас умер от отравления сурьмой. А в этой микстуре очень большое содержание сурьмы. - Он с вызовом посмотрел на Наполеона Чотаса. Наполеон Чотас покачал головой, признавая свое поражение: - Тогда, конечно, какие уж тут сомнения. Питер Демонидес подтвердил с торжеством: - Абсолютно никаких. Благодарю вас, мистер Чотас. Обвинение закончено. Главный судья повернулся к Наполеону Чотасу: - Защита готова к подведению итогов? Наполеон Чотас поднялся: - Да, Ваша честь. Долгое время он стоял молча. Затем сделал несколько нерешительных шагов вперед. Так он стоял напротив жюри, почесывая в голове с таким видом, как будто забыл, что собирался сказать. Затем он начал медленно говорить, тщательно подбирая слова: - Полагаю, многие из вас удивились, что я не подверг свидетелей перекрестному допросу. Что ж, по правде говоря, я подумал, что мистер Демонидес хорошо поработал и ни в каких дополнительных вопросах нет нужды. "Старый дурак работает на меня", - злорадствовал Питер Демонидес. Наполеон Чотас взглянул на бутылку с микстурой от кашля и снова повернулся к судьям: - Все свидетели кажутся вполне честными людьми. Но ведь они, по существу, ничего не доказали, разве не так? Я что хочу сказать... - Он покачал головой. - Ну, если суммировать все, что они тут сказали, то получается такая картина: молодая красивая женщина замужем за стариком, который скорее всего не в состоянии удовлетворить ее в половом смысле. - Он кивнул в сторону Джозефа Паппаса. - Она и находит молодого человека, который в состоянии это сделать. Но мы все давно это знаем из газет, верно ведь? Об этой любовной истории известно буквально все. Весь мир о ней знает. Каждая газетенка о ней писала. Разумеется, дамы и господа, мы с вами можем неодобрительно относиться к ее поведению, но ведь судят-то ее не за измену мужу. Ее судят не за то, что у нее нормальные для молодой женщины потребности. Нет, судят ее за убийство. Он снова взглянул на бутылку. Казалось, она его завораживала. "Пусть старик разоряется, - усмехнулся в душе Питер Демонидес. Он взглянул на часы, висящие в зале суда. Они показывали без пяти двенадцать. В двенадцать будет объявлен перерыв. - Старику не дадут закончить речь. У него даже не хватило ума дождаться перерыва. И чего это я его так боялся?" - удивлялся Питер Демонидес. Тем временем Наполеон Чотас продолжал бессвязно бормотать: - Давайте вместе рассмотрим свидетельские показания. У миссис Савалас заболели растения, и ей захотелось им помочь. Она направилась к мистеру Ментакису, специалисту по растениям, который посоветовал ей купить сурьму. Она последовала его совету. Вы что, можете назвать это убийством? Я, к примеру, не могу, И еще есть показания экономки, заявившей, что миссис Савалас отпустила всю прислугу, чтобы устроить праздничный ужин своему мужу. Если хотите, мне кажется, что сама экономка была наполовину влюблена в мистера Саваласа. Вы не станете двадцать пять лет работать на одного человека, если не испытываете к нему глубоких чувств. А Анастасию Савалас она не любила. И вы могли это понять по ее тону. - Чотас слегка закашлялся и прочистил горло. - Так давайте предположим, что глубоко в душе обвиняемая любила своего мужа и отчаянно пыталась спасти их брак. А как женщина может показать мужчине, что она его любит? Ну, я полагаю, один из основных способов - что-нибудь ему приготовить. Разве это не проявление любви? Я лично думаю, что да. - Он повернулся и снова взглянул на бутылочку. - А другой способ - заботится о нем, когда он здоров, и когда он болен. Часы на стене показывали без одной минуты двенадцать. - Дамы и господа, я попросил вас в начале процесса взглянуть в лицо обвиняемой. Вы убедитесь, что женщина с таким лицом и такими глазами убить не может. Питер Демонидес наблюдал за членами жюри, уставившимися на обвиняемую. Никогда ранее не приходилось ему наблюдать такой открытой враждебности. Жюри было явно на его стороне. - Закон совершенно ясен, дамы и господа. Как вам пояснят наши уважаемые судьи, вы можете вынести обвинительный приговор, если только у вас нет ни малейшего сомнения в том, что обвиняемая виновна. Ни малейшего. Здесь Наполеон Чотас снова закашлялся, достал из кармана платок и прикрыл им рот. Затем подошел к столу, на котором стояла бутылка с микстурой. - Если разобраться, обвинитель, по существу, так ничего и не доказал, верно? Кроме того, что вот эту бутылку миссис Савалас дала своему мужу. По правде говоря, никакого дела у обвинения нет. В конце фразы он снова закашлялся. Бессознательно он протянул руку к бутылке, отвинтил колпачок, поднял бутылку к губам и сделал большой глоток. Все смотрели как завороженные, в зале послышались возгласы ужаса. Еще секунда, и в зале поднялся дикий гвалт. Главный судья сказал с беспокойством: - Мистер Чотас!.. Наполеон Чотас отпил еще глоток. - Ваша честь, дело, состряпанное обвинителем, - насмешка над справедливостью. Джордж Савалас умер не от руки женщины. Защита отдает дело в ваши руки. Часы пробили полдень. Судебный пристав быстро подошел к главному судье и что-то прошептал. Главный судья ударил молотком: - Требую соблюдать порядок! Объявляется перерыв. Пусть жюри удалится и попытается вынести приговор. Судебное заседание возобновится в два часа. Пораженный Демонидес не мог сдвинуться с места. Кто-то подменил бутылку! Но нет, это немыслимо. Вещественные доказательства бдительно охранялись. Неужели патологоанатом так ошибся? Демонидес повернулся к своему помощнику. Когда же он попытался найти Чотаса, то обнаружил, что тот исчез. В два часа судебное заседание возобновилось и члены жюри не спеша заняли свои места. Наполеона Чотаса в зале не было. "Сукин сын умер", - подумал Питер Демонидес. Он не успел еще додумать эту мысль, как в зал вошел Наполеон Чотас, целый и невредимый. Все присутствующие в зале провожали его глазами, пока он шел к своему месту. Главный судья сказал: - Дамы и господа, члены жюри, каков будет ваш приговор? Поднялся староста: - Ваша честь, наш приговор - не виновна. Присутствующие в зале разразились аплодисментами. Питер Демонидес почувствовал, как кровь отлила от лица. "Эта сволочь снова меня надула", - мелькнула у него мысль. Подняв голову, он увидел, что Наполеон Чотас наблюдает за ним с усмешкой. 8 Юридическая фирма "Тритсис и Тритсис" вне сомнения была самой престижной в Греции. Основатели ее давно ушли на пенсию, и фирмой владел Наполеон Чотас. В фирме было еще с полдюжины сотрудников, но мозговым центром являлся Чотас. Все богатые люди, обвиняемые в убийстве, немедленно вспоминали о Наполеоне Чотасе, чей послужной список был феноменален. Год за годом, защищая людей, которым грозила высшая мера наказания, Чотас добивался неизменного успеха. О недавнем суде над Анастасией Савалас писали все газеты мира. Чотас защищал клиентку в, казалось бы, совершенно очевидном деле и сумел блестяще победить. Он здорово рисковал, потому что знал, что есть только один способ спасти жизнь своей клиентке. Он улыбнулся в душе, припоминая лица судей, когда он глотнул отравленной микстуры. Он четко рассчитал свою речь, зная, что его прервут ровно в полдень. В этом и лежал ключ ко всему. "Если бы только судьи изменили порядок заседания и не прервали меня в двенадцать часов..." Страшно подумать, что бы тогда было. И без того произошло нечто незапланированное, что едва не стоило ему жизни. После объявления перерыва, когда он быстро шел по коридору, путь ему преградили репортеры. - Мистер Чотас, откуда вы знали, что в микстуре нет яда? - Как вы объясните... - Кто-нибудь подменил бутылку?.. - Разве Анастасия Савалас?.. - Извините, господа! Боюсь, я срочно должен последовать зову природы. Отвечу на ваши вопросы потом. Он заторопился в туалет в конце коридора. Надпись на дверях гласила: "Неисправен". Один из репортеров заметил: - Придется вам поискать другой туалет. Наполеон Чотас улыбнулся: - Боюсь не добегу. Он вошел и запер за собой дверь. Внутри его ждала целая бригада. Доктор пожаловался: - Я уже начал беспокоиться. Приготовьтесь к промыванию желудка, - рявкнул он на ассистента. - Слушаюсь, доктор. Доктор повернулся к Наполеону Чотасу: - Ложитесь на пол. Полагаю, процедура не доставит вам удовольствия. - Если учесть имеющуюся альтернативу, - усмехнулся Наполеон Чотас, - то придется мне потерпеть. За спасение жизни Анастасии Савалас Наполеон Чотас взял миллион долларов, которые были положены на его счет в швейцарском банке. Чотас имел просторный дом в Колонарай, прелестном жилом районе Афин, виллу на острове Корфу и квартиру в престижном районе Парижа. Короче говоря, у Наполеона Чотаса были все основания радоваться жизни. Только одно маленькое облачко омрачало небосклон... Его звали Фредерик Ставрос. В "Тритсис и Тритсис" он был новичком. - Наполеон, он явно второго сорта. Не место ему в такой фирме... - Ставрос едва не завалил мое дело. Он просто дурак... - Слышал, что вчера Ставрос сделал в суде? Судья едва не дал ему пинка... - Черт побери, почему ты не уволишь этого придурка Ставроса? Он здесь нужен как собаке пятая нога. Он портит нам репутацию. Никто лучше Наполеона Чотаса не знал, что все это правда. Его иногда подмывало выболтать правду: "Я не могу его уволить". Но вместо этого он говорил: "Дайте ему шанс. У него все получится". И больше ничего партнерам не удавалось от него добиться. Философ однажды сказал: "Будь осторожен в своих желаниях, вдруг они сбудутся". Желание Фредерика Ставроса, младшего члена фирмы "Тритсис и Тритсис", сбылось, превратив его в самого несчастного человека на земле. Он не мог ни есть, ни спать, сильно потерял в весе. - Сходи к врачу, Фредерик, - настаивала жена. - Ты ужасно выглядишь. - Да нет... все равно не поможет. Он знал, что с ним происходит, и ни один доктор не мог ему помочь. Его убивали угрызения совести. Фредерик Ставрос был целеустремленным молодым человеком, честолюбивым идеалистом. Много лет он работал в видавшем виды офисе в бедном районе Афин, защищая малоимущих клиентов, порой бесплатно. Встреча с Наполеоном Чотасом резко изменила всю его жизнь. Годом раньше Ставрос защищал Ларри Дугласа, которого вместе с Ноэлли Пейдж судили за убийство жены Дугласа, Кэтрин. Наполеона Чотаса нанял могущественный Константин Демирис, чтобы защищать свою любовницу. С самого начала Ставрос был счастлив передать в руки Чотаса обе защиты. Знаменитый адвокат приводил его в трепет. - Ты бы посмотрела на Чотаса в суде, - говорил он своей жене. - Это что-то потрясающее. Хотелось бы мне когда-нибудь работать в его фирме. Когда процесс близился к концу, дело приняло неожиданный оборот. Улыбающийся Наполеон Чотас собрал у себя Ноэлли Пейдж, Ларри Дугласа и Фредерика Ставроса. - Я только что совещался с судьями, - сказал Чотас Ставросу. - Если обвиняемые признают себя виновными, судьи согласны дать им по пять лет, из них четыре - условно. По существу, им придется просидеть не более шести месяцев. - Он повернулся к Ларри. - Вы американец, мистер Дуглас, потому вас депортируют. Вам не разрешено будет вернуться в Грецию. Ноэлли Пейдж и Ларри Дуглас с готовностью согласились последовать его совету. Через пятнадцать минут, обращаясь к обвиняемым и их адвокатам, главный судья сказал: - Греческий суд никогда еще не приговаривал обвиняемых к смертной казни, если имелись хоть какие-то сомнения в том, что действительно было совершено преступление. Я и мои коллеги поэтому были крайне поражены, когда в середине процесса обвиняемые признали себя виновными. Я объявляю приговор Ноэлли Пейдж и Лоуренсу Дугласу: смертная казнь через расстрел. Приговор должен быть приведен в исполнение в течение девяноста дней, считая с сегодняшнего дня. И в этот момент Ставрос понял, что Наполеон Чотас умышленно загнал их в ловушку. Константин Демирис нанял Чотаса не для того, чтобы он защищал его любовницу, а чтобы добился для нее смертной казни. Такой была месть Демириса женщине, которая ему изменила. Ставрос, сам того не желая, невольно помог Чотасу загнать их в ловушку. "Я не могу позволить, чтобы это произошло, - размышлял Ставрос. - Я пойду к главному судье, расскажу, что сделал Чотас, и приговор отменят". И тогда Наполеон Чотас подошел к Ставросу и сказал: "Если вы завтра свободны, Фредерик, почему бы нам не пообедать вместе? Я хочу познакомить вас с моими партнерами..." Прошло четыре недели, и Фредерик Ставрос стал полноправным членом престижной фирмы "Тритсис и Тритсис". Ему отвели большой кабинет и назначили щедрое жалованье. Так он продал свою душу дьяволу. Но он обнаружил, что для него слишком трудно придерживаться условий этой сделки. "Больше так продолжаться не может". Он не мог освободиться от неодолимого чувства вины. "Я убийца", - думал он. Он долго терзался сомнениями и наконец принял решение. Однажды ранним утром, войдя в кабинет Наполеона Чотаса, он сказал: - Леон... - Господи, старик, да ты ужасно выглядишь, - заметил Наполеон Чотас. - Почему бы тебе не отдохнуть, Фредерик? Тебе бы это пошло на пользу. Но Ставрос знал, что таким способом его проблему не решить. - Леон, я признателен за все, что вы для меня сделали, но... я больше не могу здесь оставаться. Чотас с удивлением взглянул на него: - О чем это ты? Ты вполне справляешься. - Да нет. Меня... меня просто раздирает на части. - Раздирает на части? Не пойму, что тебя беспокоит. Фредерик Ставрос недоверчиво посмотрел на него: - Как... как вы и я поступили с Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласом... Разве... разве вы не чувствуете своей вины? Глаза Чотаса превратились в узкие щелки: - О_с_т_о_р_о_ж_н_о_... Фредерик, иногда приходится прибегать к дьявольским мерам, чтобы восторжествовала справедливость. - Он улыбнулся. - Поверь, нам не в чем себя упрекнуть. Они виновны. - Мы приговорили их, заманив в ловушку. Я не могу больше продолжать жить так, будто ничего не произошло. Простите. Я подаю заявление об уходе. В конце месяца ухожу. - Я не приму твоего заявления, - твердо сказал Чотас. - Почему бы тебе не принять моего предложения, не уйти в отпуск и... - Я не могу спокойно отдыхать, зная то, что я знаю. Мне жаль. Чотас изучал его, взгляд его был жестким. - Ты соображаешь, что ты делаешь? Ты же бросаешься прекрасной карьерой, своей жизнью, наконец. - Нет. Я спасаю свою жизнь. - Значит, ты твердо решил? - Да. Мне, правда, очень жаль, Леон. Вы не беспокойтесь, я никому не расскажу о том, что случилось. - Повернувшись, он вышел из кабинета. Наполеон Чотас долго сидел задумавшись. Наконец он принял решение. Взял трубку, набрал номер: - Передайте, пожалуйста, мистеру Демирису, что я хотел бы встретиться с ним сегодня днем. Скажите, что дело срочное. В четыре часа дня Наполеон Чотас уже сидел в кабинете Демириса. - Что случилось, Леон? - спросил Демирис. - Вообще-то, ничего еще не случилось, - осторожно начал Чотас, - но я подумал, что тебе стоит знать, что сегодня утром ко мне приходил Фредерик Ставрос. Он решил уйти из фирмы. - Ставрос? Адвокат Ларри Дугласа? Ну и что? - Сдается, он мучается угрызениями совести. Последовало напряженное молчание. - Понимаю. - Он пообещал никому не рассказывать о том... о том, что случилось в тот день в суде. - И ты ему поверил? - Знаешь, Коста, как ни странно, но поверил. Константин Демирис улыбнулся: - Ну и прекрасно. Тогда и нечего обсуждать, не так ли? Наполеон Чотас облегченно вздохнул и поднялся. - Вроде нечего. Просто я считал, что ты должен знать. - Правильно сделал, что сказал. Пообедаем вместе на той неделе? - Разумеется. - Я тебе позвоню, и мы что-нибудь придумаем. - Спасибо, Коста. Ближе к вечеру в пятницу старая церковь на окраине Афин была пуста. В ней царили покой и тишина. В углу рядом с алтарем Фредерик Ставрос стоял на коленях перед святым отцом Константиноу. Священник прикрыл голову Фредерика куском материи. - Святой отец, я согрешил. И нет мне искупления. - Главная беда человека, сын мой, это то, что он считает себя просто человеком. Так в чем твой грех? - Я убийца. - Ты отнял у кого-то жизнь? - Да, святой отец. И я не знаю, как искупить мой грех. - Бог знает, что делать. Спросим Его. - Из тщеславия и корысти я позволил сбить себя с пути истинного. Это случилось год назад. Я защищал человека, обвиняемого в убийстве. Суд проходил нормально. Но здесь Наполеон Чотас... Часом позже Фредерик Ставрос покинул церковь другим человеком. Ему казалось, что с плеч его сняли тяжелый груз. Испытанная веками процедура исповеди очистила ему душу. Он рассказал священнику все до конца и впервые с того ужасного дня почувствовал, что может дышать свободно. "Я начну новую жизнь. Перееду в другой город и начну все заново. Постараюсь как-то искупить содеянное. Благодарю вас, святой отец, за то, что дали мне шанс". Быстро смеркалось, и площадь Эрмос была практически пуста. Когда Фредерик Ставрос дошел до угла, загорелся зеленый свет, и он начал переходить улицу. Не успел он достичь середины мостовой, как большая черная машина с выключенными фарами стремительно понеслась прямо на него с верхнего конца улицы, подобно огромному, лишенному рассудка чудовищу. Ставрос в ужасе застыл на месте. Раздался оглушительный рев мотора, и Ставрос почувствовал, как расплющивается и рвется на части его тело. Мгновение оглушительной боли - и все погасло. Наполеон Чотас обычно вставал рано. Он обожал эти ранние мгновения покоя перед тяжелым и утомительным рабочим днем. Он всегда завтракал в одиночестве и, пока ел, читал утренние газеты. В это утро там было несколько интересных сообщений. Премьер-министр Фемистоклес сформировал новое коалиционное правительство, в которое вошли представители пяти партий. "Надо будет послать ему поздравление". Сообщалось, что войска китайских коммунистов вышли на северный берег реки Янцзы. Гарри Трумэна и Эльбена Баркли привели к присяге соответственно в качестве президента и вице-президента Соединенных Штатов. Наполеон Чотас перевернул пару страниц, и кровь застыла у него в жилах. Ему попалась на глаза заметка следующего содержания: Мистер Фредерик Ставрос, партнер престижной фирмы "Тритсис и Тритсис", возвращаясь из церкви Капникареа, был вчера сбит машиной. Водитель скрылся с места происшествия. По показаниям свидетелей, машина была черного цвета, без номерных знаков. Мистер Ставрос был одной из центральных фигур сенсационного процесса Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласа. Он был адвокатом Ларри Дугласа и... Наполеон Чотас поднял глаза от газеты. Он напряженно сидел, забыв о завтраке. Несчастный случай. "_Т_а_к _л_и_?_" Константин Демирис не велел ему беспокоиться. Однако слишком многие люди совершили роковую ошибку, недооценив Демириса. Чотас снял трубку и набрал номер Константина Демириса. Секретарь соединил его. - Ты уже читал утренние газеты? - спросил Чотас. - Нет. А что? - Фредерик Ставрос мертв. - Что? - В голосе прозвучало неподдельное удивление. - О чем ты говоришь? - Его вчера вечером сбила машина. Водитель скрылся. - Бог ты мой. Мне очень жаль, Леон. Водителя нашли? - Нет еще. - Может, мне слегка надавить на полицию? В наше время никто не может чувствовать себя спокойно. Кстати, как насчет обеда в четверг? - Хорошо. - Значит, договорились. Наполеон Чотас считал, что он умеет читать между строк. "Удивление Константина Демириса было подлинным, значит, отношения к смерти Ставроса он не имеет", - подумал Чотас. На следующее утро Наполеон Чотас въехал в частный гараж своего офиса и выключил зажигание. Когда он направлялся к лифту, откуда-то из темного угла вышел парень: - Спички нет? Для Чотаса это прозвучало как сигнал тревоги. Он не знал обратившегося к нему человека, а значит, в гараже тому делать было нечего. - Конечно. - Не раздумывая долго, Чотас ударил незнакомца портфелем по лицу. Парень вскрикнул от боли: - Ах ты, сволочь! - Он выхватил из кармана пистолет с глушителем. - Эй, что здесь происходит? - послышался голос. К ним бежал охранник в форме. Незнакомец на мгновение замешкался, а затем кинулся к открытым дверям. Охранник подбежал к Чотасу: - Вы в порядке, мистер Чотас? - Да. - Наполеон Чотас обнаружил, что ему трудно говорить, не хватало воздуха. - Все нормально. - Что ему было надо? - Я не совсем уверен, - медленно ответил Чотас. "Наверное, это совпадение, - думал Чотас, сидя за письменным столом. - Может быть, этот парень просто хотел меня ограбить. Зачем же тогда пистолет с глушителем? Нет, он собирался меня убить. И Константин Демирис так же искренне удивится моей смерти, как он удивился, узнав о гибели Фредерика Ставроса. Я должен был догадаться, - упрекнул себя Чотас. - Демирис не тот, чтобы позволить себе оставлять свидетелей. Что ж, мистера Демириса ждет сюрприз". Из переговорного устройства послышался голос его секретарши: - Мистер Чотас, вы должны быть в суде через полчаса. Сегодня заканчивалось слушание дела о серии убийств, но Чотас был не в состоянии выступать в суде. - Позвоните судье и скажите, что я болен. Пусть меня заменит кто-нибудь из фирмы. Больше не беспокойте меня. Он взял из ящика стола магнитофон и долго сидел задумавшись. Затем начал диктовать. В тот же день после полудня Чотас появился в кабинете государственного обвинителя Питера Демонидеса. В руке у него был большой конверт. Секретарша в приемной сразу узнала Чотаса. - Добрый день, мистер Чотас. Я могу вам чем-нибудь помочь? - Я хотел бы видеть мистера Демонидеса. - У него сейчас заседание. Вы договорились о встрече? - Нет. Просто скажите ему, что я здесь и что дело срочное. - Разумеется. Через пятнадцать минут Наполеон Чотас был в кабинете государственного обвинителя. - Ну и ну, - сказал Демонидес. - Магомед пришел к горе. Чем могу быть вам полезен? Поторгуемся немного о слове для защиты? - Нет, Питер, я по личному делу. - Садитесь, Леон. Когда оба уселись, Чотас сказал: - Я хочу оставить у вас конверт. Он запечатан и должен быть открыт только в случае моей неожиданной смерти. Питер Демонидес разглядывал его с любопытством. - Вы что, думаете, с вами может что-то случиться? - Есть такая вероятность. - Ясно. Один из ваших неблагодарных клиентов? - Неважно кто. Вы единственный человек, кому я могу довериться. Положите его в сейф и никому не показывайте. - Конечно. - Он наклонился вперед. - Похоже, вы напуганы. - Так оно и есть. - Может быть, вы хотите, чтобы моя контора обеспечила вам защиту? Чотас постучал пальцем по конверту: - Здесь все, что мне требуется. - Хорошо, если вы так хотите. - Я так хочу. - Чотас поднялся и протянул руку. - Efharisto. Не могу выразить, как я вам признателен. Питер Демонидес улыбнулся: - Parakalo. Вы у меня в долгу. Еще через час посыльный в форме появился в конторе "Греческой торговой корпорации" и обратился к одной из секретарш: - У меня пакет для мистера Демириса. - Давайте, я распишусь за него. - Мне приказано отдать его мистеру Демирису лично. - Извините, но я не могу его беспокоить. От кого пакет? - От Наполеона Чотаса. - Вы уверены, что не можете просто оставить его? - Уверен, мэм. - Я узнаю, сможет ли мистер Демирис принять его. Она нажала клавишу на переговорном устройстве: - Простите, мистер Демирис. Посыльный принес вам пакет от мистера Чотаса. Послышался голос Демириса: - Давайте его сюда, Ирен. - Посыльный настаивает на том, чтобы передать пакет лично. Последовала пауза. - Войдите вместе с ним. Ирен с посыльным вошли в кабинет. - Вы Константин Демирис? - Да. - Распишитесь, пожалуйста, за пакет. Демирис расписался. Посыльный положил пакет на стол. - Спасибо. Константин Демирис подождал, пока секретарша и посыльный уйдут. Несколько мгновений он задумчиво смотрел на пакет, а затем открыл его. Там был плеер с кассетой внутри. Заинтригованный, Демирис нажал кнопку, и кассета начала вращаться. В кабинете зазвучал голос Наполеона Чотаса: - Дорогой мой Коста! Все было бы значительно проще, если бы ты поверил тому, что Фредерик Ставрос не собирался разбалтывать наш маленький секрет. Мне еще больше жаль, что ты не веришь, что и я не собираюсь болтать по этому злосчастному поводу. У меня есть все основания полагать, что ты виновен в смерти бедняги Ставроса и что сейчас ты собираешься разделаться со мной. Поскольку моя жизнь дорога мне не меньше, чем твоя тебе, я (при всем моем к тебе уважении) отказываюсь быть твоей следующей жертвой... В порядке предосторожности я изложил все факты относительно нашей с тобой роли в деле Ноэлли Пейдж и Ларри Дугласа на бумаге, запечатал в конверт и передал государственному обвинителю с указанием вскрыть пакет только в случае моей неожиданной смерти. Поэтому, друг мой, теперь в твоих интересах, чтобы я был жив и здоров. Пленка кончилась. Константин Демирис сидел, уставившись в пространство. Когда Наполеон Чотас вернулся к себе в контору, он уже не испытывал страха. Хотя Константин Демирис и опасен, он далеко не дурак. Он поостережется делать что-либо, что может навлечь беду на него самого. "Он сделал ход, - подумал Чотас, - а я объявил ему мат. - Он улыбнулся своим мыслям. - Похоже, с обедом в четверг ничего не выйдет". В течение последующих нескольких дней Наполеон Чотас был занят подготовкой к новому судебному процессу над женщиной, которая убила двух любовниц своего мужа. Чотас вставал рано утром и работал до позднего вечера, готовясь к перекресным допросам. Он инстинктивно чувствовал, что, несмотря ни на что, он опять выиграет дело. В среду он работал в своей конторе до полуночи, а затем поехал домой. До виллы он добрался только в час ночи. В дверях его встретил дворецкий: - Не надо ли чего-нибудь, мистер Чотас? Если вы голодны, могу приготовить mezedes или... - Спасибо. Ничего не нужно. Иди спать. Чотас поднялся в спальню. Еще час он перебирал в уме детали завтрашнего судебного процесса и, наконец, в два часа ночи, уснул. Ему снился сон. ...Он находится в суде и допрашивает свидетеля, когда тот вдруг начинает срывать с себя одежды. - Зачем вы это делаете? - спросил Чотас. - Я весь горю. Чотас смотрит в зал и видит, что все присутствующие тоже раздеваются. Он поворачивается к судье: - Ваша честь, я хочу возразить... Судья снимает с себя мантию: - Здесь слишком жарко, - говорит он. З_д_е_с_ь _с_л_и_ш_к_о_м _ж_а_р_к_о_. _И _ш_у_м_н_о_. Наполеон Чотас открыл глаза. Языки пламени лизали дверь спальни, комната постепенно наполнялась дымом. Наполеон сел, мгновенно проснувшись. "Пожар. Почему не сработала пожарная сигнализация?" Дверь трещала от сильного жара. Задыхаясь от дыма, Чотас бросился к окну и попытался открыть его, но окно не поддавалось. Дым все сгущался, все труднее становилось дышать. Спасения не было. С потолка начали падать горящие головешки. Рухнула стена, вокруг бушевал огонь. Наполеон закричал. Волосы и пижама вспыхнули. Ничего не соображая, он бросился на закрытое окно, выбил его своим телом и, как пылающий факел, полетел вниз с высоты шестнадцати футов. На следующий день, рано утром, Питер Демонидес вошел в кабинет Константина Демириса. - Kalimehra, Питер, - приветствовал его Демирис. - Спасибо, что зашли. Принесли? - Да, сэр. - Он протянул Демирису запечатанный конверт, оставленный у него Наполеоном Чотасом. - Я подумал, вы предпочтете иметь его здесь. - Правильно подумали, Питер. Позавтракаете со мной? - Efharisto. Вы так добры, мистер Демирис. - Коста. Зовите меня Коста. Я давно слежу за вами, Питер. Мне кажется, вас ждет большое будущее. Я подумаю, что бы подходящее подыскать для вас у себя. Вас это интересует? Питер Демонидес улыбнулся: - Да, Коста. Меня это очень интересует. - Ну и прекрасно. Поболтаем об этом за завтраком. 9. ЛОНДОН Не реже одного раза в неделю Кэтрин разговаривала с Демирисом по телефону, и это превратилось у нее в привычку. Он продолжал посылать ей подарки, а когда она протестовала, уверял, что это просто в знак признания ее достоинств. "Эвелин рассказала мне, как удачно вы разобрались с Бастером". Или: "Я слышал от Эвелин, что благодаря вашему предложению мы экономим много денег при оплате перевозок". Честно говоря, Кэтрин и сама гордилась своими успехами. Она обнаружила, что многое в конторе можно усовершенствовать. Вернулись старые навыки, и благодаря ей контора стала работать значительно эффективнее. - Я очень горжусь вами, - сказал ей Константин Демирис. И Кэтрин почувствовала, что на душе у нее потеплело. Какой замечательный и внимательный человек. "Пожалуй, пора начинать действовать, - решил Демирис. После того как он благополучно избавился от Ставроса и Чотаса, единственным человеком, связывающим его с теми событиями, была Кэтрин. Шансов на то, что это выйдет наружу, было мало, но, как выяснил Наполеон Чотас, Демирис не склонен был рисковать. "Жаль, - подумал Демирис, - что ей придется умереть. Она так красива. Но сначала вилла в Рафине". Он уже купил виллу. Он повезет туда Кэтрин и будет там заниматься с ней любовью, как когда-то Ларри Дуглас занимался любовью с Ноэлли. А потом... Время от времени что-нибудь напоминало Кэтрин о прошлом. Она прочитала в "Лондон Таймс" о смерти Фредерика Ставроса и Наполеона Чотаса и, возможно, не обратила бы на это внимания, если бы там к тому же не упоминалось, что оба были адвокатами Ларри Дугласа и Ноэлли Пейдж. В ту ночь она опять видела сон. Как-то утром ее взволновала другая заметка в газете: "Уильям Фрейзер, помощник президента США Гарри Трумэна, прибыл в Лондон, чтобы обсудить с британским премьер-министром новое торговое соглашение". Она опустила газету, почувствовав вдруг, как у нее защемило сердце. "Уильям Фрейзер". Он играл такую большую роль в ее жизни. "Что было бы, если б я не бросила его?" Кэтрин сидела за письменным столом, вновь перечитывая заметку, и улыбка блуждала на ее лице. Уильям Фрейзер был одним из самых дорогих ей людей. От воспоминаний о нем становилось тепло на душе, и она чувствовала себя любимой. И вот он здесь, в Лондоне. "Я должна его увидеть, - подумала она. - Если верить газете, он остановился в гостинице "Клэридж". Дрожащими пальцами Кэтрин набрала номер гостиницы. Ей казалось, что прошлое вот-вот станет настоящим. Она вдруг поняла, что ей ужасно хочется видеть Фрейзера. "Что он скажет, когда услышит мой голос, когда увидит меня?" Голос телефонистки сказал: - Доброе утро. Гостиница "Клэридж". Кэтрин перевела дыхание: - Пожалуйста, мистера Фрейзера. - Простите, мадам. Как вы сказали, мистера или _м_и_с_с_и_с_ Фрейзер? Ощущение было такое, будто ее ударили. "Какая же я дура! Почему я об этом не подумала? Конечно, он наверняка женат". - Мадам... - Я... нет, ничего. Благодарю вас. - Она медленно положила трубку. "Опоздала. Все кончено. Коста был прав. Пусть прошлое останется в прошлом". Одиночество способно разъедать душу. Каждый нуждается в ком-то, с кем можно было бы разделить и радость, и славу, и страдания. Кэтрин же жила среди незнакомцев, как бы со стороны наблюдала за счастьем семейных пар и прислушивалась к смеху влюбленных. Но жалеть себя она не собиралась. "Я не единственная одинокая женщина в мире. Зато я живу! Я живу!" В Лондоне всегда можно было найти чем заняться. В кинотеатрах крутили американские фильмы, и многие из них Кэтрин нравились. Она посмотрела "Острие бритвы" и "Анну и Сиамского короля". Ее очень растревожил фильм "Джентльменское соглашение", а Грант был просто великолепен в "Холостяке". Кэтрин также часто ходила на концерты в "Альберт Холл" и балетные спектакли в "Сэдлерз Уэлдс". Ездила она и в "Стратфорд на Авоне", чтобы посмотреть Энтони Квала в "Укрощении строптивой" и Лоуренса Оливье в "Ричарде III". Но большого удовольствия от походов в театры в одиночестве она не получала. И тогда-то и появился Кирк Рейнольдс. Как-то в конторе к Кэтрин подошел высокий симпатичный мужчина и представился: - Я Кирк Рейнольдс. Где вы раньше были? - Простите, что вы сказали? - Я давно вас жду. Вот так это все и началось. Кирк Рейнольдс был американским адвокатом, работавшим у Константина Демириса и занимавшимся вопросами слияния с международными организациями. Ему было слегка за сорок, он был серьезен, умен и внимателен. Как-то обсуждая Кирка Рейнольдса с Эвелин, Кэтрин сказала: - Знаешь, что мне в нем нравится больше всего? При нем я чувствую себя женщиной. Я этого чувства уже давно не испытывала. - Право, не знаю, - засомневалась Эвелин. - На твоем месте я бы вела себя осторожно. Не торопи события. - Не буду, - пообещала Кэтрин. Кирк Рейнольдс показал Кэтрин лондонский юридический мир. Они побывали в суд