заметил в глазах доктора Г. горизонтальный
нистагм, а мисс К., по-прежнему быстро разговаривая, беспрерывно повторяя
объяснение автора относительно слов "здесь" и "там", осторожно перешла с
кресла А в кресло В. Доктор Г. посмотрел на свой меловой круг, меловой
квадрат автора и неожиданно закричал: "Вы сидите здесь, в этом кресле", --
на что мисс К. просто ответила: "Да, я сижу здесь, -- и поменяла место, -- в
том кресле там" -- и снова поменяла место.
Горизонтальный нистагм в глазах доктора Г. стал еще сильнее, он схватил
кусок мела, поспешно перешел черту и нарисовал перед одним из кресел
маленькую букву X, а перед другим -- небольшую букву О. Автор правой рукой
подал знак мисс К., левой показал на буквы Х и О и сделал ногой движение,
как бы закрывая их. Мисс К. продолжала говорить, используя слова "здесь" и
"там", скользя между двумя креслами, садясь то на одно кресло, то на другое,
и каждый раз закрывала буквы Х и О ногой, в то время как доктор Г. сказал:
"Вы сидите в кресле X, нет, буква Х исчезла, но буква О находится там,
поэтому вы сидите в кресле О, но О исчезло (мисс К. быстро переместилась), а
Х -- там, но Х исчезло, а О -- здесь, и поэтому вы находитесь там".
Нистагм в его глазах усилился, он пожаловался на головокружение,
тошноту и головную боль. Эксперимент прервали, мисс К. очнулась и была
отпущена, а автор намеренно начал обсуждать первоначальный вопрос о двойной
пространственной ориентации при шизофрении. Постепенно головная боль,
тошнота и головокружение у доктора Г. исчезли, он взял свою записную книжку,
начал читать и, кажется, неожиданно вспомнил какую-то часть эксперимента. Он
объяснил, что, слушая первоначальные инструкции автора о словах "там" и
"здесь", испытал огромное замешательство, когда же мисс К. взяла на себя
ведение опыта и увеличила скорость речи, почувствовал головокружение, а
потом комната начала вращаться перед его глазами. Он пытался остановить это,
написав мелом буквы Х и О перед креслами, но, казалось, и они стали
перемещаться и исчезать непонятным образом, хотя меловой круг и квадрат
оставались на своих местах. Казалось, доктор Г. не понял, что мисс К.
постоянно меняла кресла.
На следующий день мисс К. попросили описать свои воспоминания о
вчерашней экспериментальной процедуре. У нее быстро возник произвольный
транс, и она оставалась в бездействии. Ей дали команду вспомнить этот сеанс
и сделали постгипнотическое внушение, чтобы она отпечатала на машинке свои
воспоминания. Будучи в состоянии транса, женщина объяснила: "Я была
настолько занята наблюдением за доктором Г. и вами и запоминанием всех этих
„здесь" и „там", что вряд ли смогу что-нибудь вспомнить. Я
просто сконцентрировалась на словах „здесь" и „там", которые
произносились с разной интонацией и в разных сочетаниях, и почувствовала:
то, что говорилось мне, и то, что говорилось доктору Г., произносилось с
различной интонацией в вашем голосе. Когда вы впервые произнесли за одним
„исключением", а потом сказали мне, чтобы я спокойно села в кресло и
сидела там „беспрерывно, беспрерывно, беспрерывно" с той же
интонацией, три раза подряд, я знала, что вы одно говорите доктору Г., а
что-то другое -- мне, и стала следить за интонацией, так как знала, что вы
имеете в виду что-то особое".
В состоянии бодрствования мисс К. легко отпечатала заметки автора и
доктора Г., но явно впадала в состояние транса, когда ей приходилось
вставлять в скобках различные примечания, как в записях автора, так и в
записях доктора Г., произвольно пробуждаясь и продолжая печатать, не
замечая, очевидно, вставок. (Много позже автору пришла мысль об искажении
времени и его вероятной связи с произвольными трансами мисс К. и вставками в
скобках. Вполне вероятно, что она вновь переживала в искаженном времени
события предыдущего дня, несмотря на сделанные в трансе утверждения, что она
не в состоянии что-либо вспомнить).
Мисс К. заметила неудачу доктора Г. при попытках вести запись, его
отметки в виде букв Х и О, взгляды на меловой круг и на меловой квадрат и
его явное замешательство, когда он возбужденно заявил, что она сидит в
кресле А, хотя она в этот момент находилась в кресле В. Она отметила его
замешательство в связи с появлением и исчезновением отметок Х и О, а также
заметила его нистагм (мисс Ф., которая не могла этого заметить, обратила
внимание на то, что доктор Г. размахивает руками, словно хочет сохранить
равновесие. Это заметила и мисс К.).
Она также заметила, что автору трудно было делать записи из-за его
напряженной концентрации на своей задаче, и правильно интерпретировала его
указания на Х и О.
Отчет и запись мисс Ф. были вполне понятны, но доктор Г., несмотря на
многократные попытки, не смог их прочесть, так как у него при чтении отчета
тут же появились головокружение, тошнота и головная боль. Когда доктор Г.
читал свою запись вместе со вставками в скобках, сделанными мисс К., у него
возникли неожиданные и неполные воспоминания, например: "Правильно, она
сменила кресло, только я не видел, как она это сделала", и "она поставила
ногу на букву X, вот почему та исчезла". Однако вспомнить весь опыт целиком
он не мог. После этого сеанса доктор Г. работал с больными шизофренией, у
которых возникала измененная пространственная ориентация, и говорил, что их
утверждения стали для них более понятными. Он также выражал большое
сочувствие некоторым пациентам, которые жаловались на свои страдания в связи
с изменившейся пространственной ориентацией. Можно добавить, что он не
хотел, чтобы его гипнотизировали, но неоднократно спрашивал, был ли он
загипнотизирован в тот раз. Автору казалось, что лучше дать уклончивый
ответ, и каждый раз доктор Г. принимал такой ответ с удовольствием и
готовностью. Вполне понятно, что его очень устраивала такая
неопределенность.
Впоследствии опыт, полученный в эксперименте с доктором Г., был
использован в работе с тремя другими испытуемыми, имевшими докторскую
степень в области клинической психологии. Первый из них, мистер П. из
Принстонского университета, питал личную неприязнь к автору, но был честным
экспериментатором и не позволял личным чувствам вмешиваться в его работу. Он
был склонен недолюбливать многих людей, но мы искренне сотрудничали с ним в
экспериментальной работе.
Вторым субъектом была мисс С. из Смит-колледжа, которая очень
интересовалась гипнозом, но почему-то никогда не хотела быть
загипнотизированной; причину такого сопротивления она не могла объяснить
даже самой себе. Она наблюдала, как другие впадали в состояние транса
неожиданно для самих себя, просто наблюдая за наведением транса у
добровольных испытуемых, и заметила автору, что она слишком осмотрительна и
осторожна, чтобы позволить такому случиться с ней самой, а когда ее
спросили, что она будет делать, если это все же произойдет, мисс С.
ответила: "Одного раза будет вполне достаточно. Потом я постараюсь, чтобы
это никогда больше не повторилось".
Мистер Й. из Йельского университета некоторое время работал с Гуллом,
много раз в ходе экспериментов у него пытались индуцировать транс, но всегда
безуспешно. Гулл назвал его "невозможным субъектом".
Возраст всех субъектов (включая и доктора Г.) составлял от двадцати
семи до тридцати двух лет. С каждым из них отдельно автор обсудил проблему
нарушения пространственной ориентации, которая наблюдалась у некоторых
больных шизофренией, и потом предложил провести эксперименты по гипнозу, в
которых один из них будет его испытуемым. Все они заинтересовались опытом,
но хотели быть только наблюдателями.
Последовала точно та же процедура, что с доктором Г., за исключением
того, что вместо слова "география" был использован термин "пространственная
ориентация" (в случае с доктором Г. автор не знал точно, что мисс К поймет
под "пространственной ориентацией", но он точно знал, что она поймет игру "я
здесь, а вы -- там" и т. д.).
Другая разница была в том, что мисс Ф. уже прочла все отчеты для
доктора Г. и была помещена так, что могла наблюдать за глазами испытуемых.
Мисс К. были втайне сделаны гипнотические внушения о том, что она полностью
забудет присутствие мисс Ф.
Результаты, полученные во всех трех случаях, были похожи на результаты
процедуры, проведенной с доктором Г., с небольшими индивидуальными
различиями. Никто из субъектов не воспользовался мелом, хотя он был у них
под рукой, как и у доктора Г., который обозначил буквами Х и О, чтобы
различать, кресла А и В. Каждый лично проверил сиденье у кресел, к которым
автор приклеил буквы А и В. Мистер Й. по три раза проверил каждое кресло, в
то время как доктор Г. просто принял на слово заявление автора. Мисс С. и
мистер П. просто проследили за тем, как автор начертил мелом круг и квадраты
вокруг их ног, а мистер Й. снова и снова принимался разглядывать эти круг и
квадраты.
Процедура с доктором Г. заняла немногим более часа. Для мистера П.,
которого первым использовали в качестве испытуемого, оказались достаточными
уже тридцать пять минут. Мисс С. была второй, и ей хватило сорока пяти
минут, а мистеру Й. понадобилось лишь двадцать пять минут.
У всех троих наблюдался нистагм, мистер П. и мистер Й. движениями рук
показали, что у них появилось головокружение, и мисс С. пожаловалась на
чувство тошноты.
Никто из них не заметил, как мисс К. скользила от одного кресла к
другому. Было отмечено, что мистер П. сначала рассердился на мисс К., а
потом и на автора (это подтвердили запись мисс К. и стенограмма мисс Ф.:
"сердится на меня", "еще больше сердится", "еще больше сердится на меня и
доктора Э.", "кричит на нас", "взбешен" и "сердится на мисс К.", "сердится
все больше", "действительно сердится на обоих", "кричит на мисс К. и доктора
Э.").
Все заметили, что мисс С. неожиданно оглядела комнату в явном
замешательстве и начала жаловаться на сильную головную боль и общее
физическое недомогание.
Было отмечено, что доктор Й. постоянно двигал руками так, будто хотел
удержать равновесие, в то время как его нистагм становился все сильнее.
Потом он закрыл глаза и неподвижно встал, всем видом показывая, что у него
возникло глубокое гипнотическое состояние транса.
Для доктора П. опыт кончился тем, что автор дал мисс К. знак к
молчанию, подошел к нему и осторожно вывел из помещения, где проводился
опыт. закрыл за собой дверь и возобновил разговор о пространственной
ориентации в той точке, до которой они дошли в момент, когда была открыта
дверь в помещение, где проводился опыт. Это переориентировало его во времени
на тот момент, когда мы должны были войти в помещение для проведения
эксперимента, и привело к пробуждению его из явного гипнотического транса с
полной амнезией этого состояния. Взглянув на часы, автор заметил, что на
дискуссию потрачено слишком много времени и эксперимент следует отложить на
более позднюю дату, и мистер П. ушел в обычном состоянии бодрствования.
Ту же процедуру пробуждения использовали с мисс С. и мистером Й. Эти
эксперименты проводились в один день, и все было устроено так, что у
испытуемых не было возможности встретиться друг с другом в этот день.
На следующий день мисс К. и мисс Ф. отпечатали свои отчеты по каждому
испытуемому. Автор прочел их, сравнил друг с другом и со своими
воспоминаниями, и после этого они были на несколько дней отложены в сторону.
Однако на следующий день к автору пришла мисс С. с оригинальной жалобой
на то, что, когда нужно было взять кое-какой материал из комнаты наблюдений,
у нее неожиданно возникла какая-то непонятная боязнь. Ей было страшно войти
в комнату, где проводился эксперимент, а когда она все же заставила себя
открыть дверь, у нее появилась исключительно сильная головная боль. Ей
хотелось бы знать, что случилось. Автор ответил, что она клинический
психолог и только что описала явление, которое при желании могла бы изучить
сама, тем более что ее головная боль исчезла, как только она закрыла дверь.
В конце недели каждому из испытуемых в отдельности дали прочесть отчет
о двух других объектах эксперимента. Однако эти отчеты явно не дали им
возможности вспомнить свой собственный опыт. Все трое решили, что вся
процедура представляла собой очень интересный гипнотический эксперимент, и
спросили, смогут ли они посмотреть его, если автор захочет его повторить.
Всем троим вручили запись опыта с доктором Г. Еще не закончив чтение, они
поняли, что обозначения "доктор Г." относятся к доктору Говиндасвейми. Тогда
они взяли другие записи и стали изучать их, чтобы угадать тех лиц, которые
стояли за условными обозначениями, но безуспешно (каждому из них были даны
инициалы в соответствии с названиями университетов, откуда они приехали).
Только мисс С. пришла в голову мысль, что запись мистера П. напомнила ей о
докторе М. (действительные инициалы мистера П.), но она не стала углубляться
в этот вопрос.
Каждому из них была дана его собственная запись. Мистер П. прочел ее и
заметил, что, вероятно, у него были бы такие же чувства, случись это с ним.
Единственным замечанием мистера Й. было: "Ну, этот приятель нашел
хороший выход для себя из этой ситуации".
Мисс С. прочла запись о себе один раз, потом прочитала снова с явной
заинтересованностью и выражением возрастающего понимания на лице. Наконец
она взглянула на автора и сказала: "Так вот что это. Не удивительно, у меня
появилось это чувство страха и головная боль. Это запись обо мне". С этими
словами она вскочила со стула, выбежала в коридор и через несколько минут
вновь вернулась: "Это все-таки обо мне, я уверена. У меня полная потеря
памяти, но я боюсь этой комнаты. Головная боль появилась в тот же момент,
когда я начала открывать дверь, и исчезла, как только я захлопнула ее. Я
по-прежнему ничего не понимаю во всей этой истории, но убеждена, что этот
отчет обо мне. -- Потом, уже требовательно, она спросила: -- Что вы
собираетесь делать с моим страхом и головной болью?"
Автор ответил: "Я могу покончить с этим довольно просто, но мне
хотелось бы сделать так, чтобы это оказалось для вас поучительным и полезным
уроком". -- "Как это?" Вместо ответа автор снял телефонную трубку и попросил
доктора Т. (мистера Й.) прийти к нему в кабинет. Когда он пришел, автор
спросил его: "Вы не возражаете, если мы с вами покажем кое-что доктору У.
(мисс С.)?". Он охотно согласился, и все трое вышли в коридор и пошли в
комнату для наблюдений. Тогда автор предложил всем войти в нее и спросил, не
будет ли доктор настолько добр, чтобы войти первым. Доктор Т. охотно
согласился, но войдя в комнату, сразу же впал в состояние глубокого транса.
Сделав доктору У. знак встать так, чтобы ее не было видно, автор вошел в
комнату, осторожно взял доктора Т. за руку, вывел его из комнаты и
возобновил свои первоначальные рассуждения о пространственной ориентации,
снова переориентируя его во времени относительно первого прихода в эту
комнату. Доктор Т. пришел в себя с полной амнезией. Автор заметил, что
сегодня ставить эксперимент слишком поздно, и все вернулись в его кабинет,
где он вручил доктору Т. отчет о нем самом. Он вопросительно взглянул на
автора, потом на запись, а затем с видом удивления и замешательства почти
закричал: "Это я, это обо мне! -- И добавил: -- Это случилось в прошлый
понедельник, и когда мы вошли в кабинет, я думал, что все еще понедельник".
Доктор У. заметила: "А вот эта запись о мисс С. -- обо мне. Когда я
увидела подробное воспоминание доктора Т., и испытала те же явления. -- Она
сделала паузу, задумавшись, потом выбежала из кабинета и вскоре вернулась,
спросив: -- Почему теперь у меня нет страха и головной боли?".
Ей напомнили, как раньше она заявила, что "позаботится" о том, чтобы
этого с ней больше никогда не случилось. В результате ее собственное
бессознательное помешало ей войти в ту комнату, где у нее непроизвольно
возникло состояние транса так, как это сейчас произошло с доктором Т. Ее
бессознательное поняло это, отсюда и ее "защитное чувство страха". Потому
она немедленно отправилась на поиски автора, хотя могла бы попросить помощи
у другого врача. Таким образом, ее бессознательное опознало, что именно
автор виновен в этом, и что его намек на то, что здесь нет ничего опасного,
а есть возможность чему-то научиться, содержал в себе внушение.
Следовательно, испытуемая с готовностью приняла совет автора о том, что ей,
как клиническому психологу, будет полезно потратить несколько дней на
обдумывание того, что с ней происходит. Все это означало, что ее страх и
головная боль будут излечены.
Затем, когда доктор У. стала свидетелем такого подробного воспоминания
у доктора Т., у нее бессознательно было вызвано ее собственное произвольное
воспоминание, которое заставило ее броситься в комнату для наблюдений и
войти в нее, не ощущая страха перед непроизвольным появлением состояния
транса.
Затем возник вопрос о мистере П.. о котором доктор У. сразу же сказала:
"Когда доктор М. читал отчет, он сказал, что, вероятно, вел бы себя точно
так же, случись это с ним. Давайте позовем его и посмотрим, что будет
дальше".
Автор сказал, что после прихода доктора М. вручит каждому записи о них
самих, попросив перечитать их, а сам сядет так, чтобы видеть номера страниц
на записи доктора М. Автор попросил, чтобы доктор У. и доктор Т.
переворачивали страницы так, как если бы они были заняты чтением, но при
этом следили за выражением лица доктора М. Потом, когда автор будет
откашливаться, доктор У. должна спокойно сказать: "Я -- доктор У.".
Доктор М. прилежно прочел запись о мистере П., и когда он дошел до того
места, где мисс Ф. писала, что мистер П. "начал кричать на мисс К. и доктора
Э.", автор покашлял, и доктора У. и Т. сделали соответствующие замечания.
Доктор М. резко вздрогнул, сильно покраснел и тоном полного изумления
заявил: "Фу! Я, конечно, в этот момент был вне себя от гнева. Теперь все
отчетливо всплыло в моей памяти. Всю неделю меня преследовало ощущение, что
я узнал что-то, чего не знаю. Неудивительно, если я тогда заявил, что
поступил бы так же, как этот приятель, оказавшись на его месте".
Доктор У. сразу же взяла доктора М. за руку и повела к комнате для
наблюдений. Она открыла дверь и попросила его войти в нее. Войдя, доктор М.
огляделся и заметил: "Все правильно. Здесь это и случилось", -- и тут же
начал вслух восстанавливать в памяти первоначальную экспериментальную
обстановку.
Таким образом, доктор У. продемонстрировала, к своему собственному
удивлению, что бессознательное знание, совместно с сознательным мышлением,
предотвращало такое произвольное состояние транса, какое возникло у доктора
Т. Она спросила, что случилось бы, если бы она вошла в комнату для
наблюдений, прежде чем все вспомнила. Автор сказал: "У вас возникло бы
произвольное состояние транса, вы бессознательно усвоили бы этот факт, а
потом пробудились сразу же с недобрыми мыслями и чувствами по отношению ко
мне, и потребовалось бы много времени, чтобы вернуть ваше расположение".
Позже доктор У. стала искать способ гипнотерапии хронической
дисменореи, сопровождающейся сильной головной болью. Доктор Т. играл роль
испытуемого в различных опытах, а отношение доктора М. ко мне стало более
дружелюбным.
Почти точно такой же метод автор несколько раз использовал в
клинических целях. Пациентам, которые входят в кабинет и откровенно
заявляют, что они настроены против гипноза, или просто проявляют открытое
сопротивление терапии, которым она явно необходима, говорят обычно, что, сев
в то кресло, они будут оказывать сопротивление, но не будут сопротивляться,
если сядут в другое, это, кресло, или что они не будут противодействовать в
этом кресле и оставят свое сопротивление в том кресле, которое сейчас
занимают; что они могут про себя решить сменить кресло и сесть здесь, в это
кресло, и оставить свое сопротивление в том кресле, там, или сидеть в том
кресле, там, в то время как их сопротивление останется здесь, в этом кресле;
что они могут попытаться сидеть в том, другом кресле, там, без обычного
сопротивления, а потом вернуться в это кресло, здесь, сохранив или оставив
свое сопротивление в том или этом кресле, или там, или здесь. Эта фраза
повторяется до тех пор, пока это необходимо.
Таким образом, им предлагается путаница относительно их сопротивления.
В результате возникает нежелание понимать эту неразбериху, и поэтому они
стремятся отказаться от своего сопротивления и способствуют терапии. Иногда
транс возникает, иногда нет, в зависимости от интенсивности их потребностей.
Клинически метод путаницы использовался в других различных ситуациях.
Можно привести два таких случая, одинаковых по характеру: оба субъекта
казались подходящими пациентами для метода путаницы и оба имели одинаковые
жалобы. Одним субъектом была двадцативосьмилетняя женщина, а другим --
сорокапятилетний мужчина. У обоих был полный истерический паралич правой
руки, возникавший при письме; оба занимали должности, где требуется много
писать, и оба были правшами. Во всех других действиях у них не возникало
никаких затруднений с правой рукой. Но стоило им взять в руки карандаш,
авторучку и даже большую палку, с помощью которой можно нацарапать на полу
свое имя, букву, прямую или кривую линию, как тут же развивался полный
паралич правой руки. Как и все такие пациенты, которых автор видел раньше и
о которых ему рассказывали коллеги, оба эти субъекта наотрез отказались
учиться писать левой рукой. Опыт научил автора, что любая попытка врача
настоять на обучении писать левой рукой обычно ведет к потере пациента, об
этом говорили ему и его коллеги.
Вспомним старую детскую игру: "Клади правую (right) руку прямо перед
собой, положи ее на сердце, теперь притворись, что выбрасываешь левую (left)
руку, спрятав ее за спину. Теперь скажи, какая рука у тебя осталась (is
left)?" Ребенок, будучи не в состоянии объяснить себе, почему затрудняется
назвать свою правую (right) руку оставшейся (left) рукой. Больше того, можно
писать (right) правильно (right) только справа (right) налево (left), нельзя
писать правильно слева направо, и написание (right) не будет правильным
(right), хотя левая (left) может писать (right), хотя это и не верно
(right), однако левая (left) может писать правильно (right right) справа
налево (right to left), если нельзя писать слева направо (в скобках указано
звучание этих слов на английском. Слова с различным значением звучат
одинаково -- прим. ред.)
При этом в голове составляется длинная история, достаточная, чтобы
выявить точки личной, персональной значимости (в действительности она бывает
и не столь уж длинной, ибо такие пациенты, по опыту автора, могут дать мало
личной информации). Поэтому автор назначает каждому пациенту еще одну
предварительную встречу, чтобы иметь возможность найти индивидуальный
подход.
В ходе предварительной подготовки были разработаны тщательные схемы
сеансов, в которых игра слов "писать, правильный, правый, левый"
переплеталась с мельчайшими личными деталями, которые делали этот метод
более эффективным.
Первой пациенткой была женщина с истерическим параличом правой руки. По
мере того как метод путаницы вторгался в обыденный разговор, она становилась
все более смущенной, неуверенной и, наконец, вошла в состояние транса, когда
ей было сказано, как "это правильно и хорошо, что ваша левая рука находится
теперь справа, -- автор с подчеркнутым усилием положил левую руку пациентки
на ее правое плечо, -- и что ваша правая рука, которая не может писать,
находится слева, -- на левом бедре, тем самым устанавливается правдоподобная
анатомическая взаимосвязь. -- И теперь, когда ваша правая рука, которая не
может писать, находится слева, у вас справа есть рука, чтобы писать".
Все это тщательно повторялось несколько раз, и после нескольких
дальнейших трансов с тщательно разработанными постгипнотическими внушениями
у пациентки произошел перенос неспособности писать с правой руки на левую. К
тому же было добавлено постгипнотическое внушение следующего порядка:
"особое, довольно приятное, но интересное ощущение холода на тыльной стороне
ладони левой руки на участке размером с долларовую монету".
Три года спустя эта женщина продолжала работать на своем месте и все
еще ощущала слабость в левой руке, когда пыталась взять ею карандаш, а
"холодное пятно" все еще оставалось на прежнем месте и было источником ее
почти ребяческой гордости. Клинически эту пациентку можно считать
терапевтической удачей. Можно было бы сделать и еще кое-что, но она была
вполне удовлетворена результатом. Например, следовало бы упомянуть о ее
необычайной неаккуратности в ведении домашнего хозяйства и о постоянных
опозданиях; например, она могла на два часа позже приехать на день рождения
приятельницы, которая несколько раз напоминала ей о нем по телефону, чтобы
предотвратить ее опоздание и не заставлять ждать других гостей. Тем не менее
ее любили или, по крайней мере, относились к ней вполне терпимо, и ее правая
рука нормально функционировала.
Еще более тщательно был разработан метод путаницы для мужчины, который
несомненно обладал более высоким интеллектом, был намного сообразительнее и
представлял собой более трудную проблему. Он работал в страховой фирме, и
при внушении слова "страхование, гарантия, страховать, гарантировать,
убеждать, переубеждать" перемешивались со словами "писать, правый и левый".
К тому же случайно оказалось, что у него есть родственник по фамилии Райт,
который мог ездить на велосипеде прямо, но вечно поворачивал направо, когда
надо было повернуть налево. Но даже такая сложная игра слов, быстрое и
запутывающее чередование грамматических времен и частое использование
различных эпизодов из жизни пациента, не помогли осуществить перенос
неспособности писать с его правой руки на левую. Однако в состоянии транса
пациента удалось заставить примириться с невозможностью писать правой рукой,
отказаться от усилий преодолеть это и согласиться на новую должность,
которая не требует умения писать и от которой он постоянно отказывался: "Я
собираюсь покончить с этим раз и навсегда". Этот случай также можно считать
терапевтическим успехом, хотя через несколько лет пациент снова нашел автора
и попросил еще об одной попытке лечения, но автор отказал ему, пообещав
вернуться к этой проблеме позже.
Вначале метод путаницы, с применением дезориентации во времени,
описанный в данной статье и впервые разработанный автором, предлагал
относительно простое средство для создания путаницы и достижения с его
помощью возрастной регрессии. Однако тщательное исследование этого метода
вскоре выявило и другие возможные варианты и способы его применения. В
соответствии с этим была разработана целая серия процедур, сначала в форме
схем, которые затем были заполнены деталями, позволяющими создавать
отдельное состояние транса со специфическими и с изолированными явлениями.
Особый интерес представляет реакция как экспериментальных, так и
клинических субъектов. Что касается последних, то они, по причине
терапевтической мотивации, утрачивают сопротивляемость, и при работе с ними
можно использовать более простые методы. Иногда, хотя сопротивляемость и
остается, они даже не возражают против повторения метода путаницы в той или
иной форме.
У экспериментальных субъектов можно наблюдать самые различные реакции,
иногда совершенно неожиданные и интригующие. Например, мисс К., знакомая со
многими вариантами метода путаницы, которые были использованы на ней, всегда
охотно реагировала на один и тот же вариант, иногда с некоторыми
изменениями. Мисс Ф., тоже охотно реагировавшая на тот или другой вариант
метода путаницы, сама не впадала в транс.
Как показал опыт, чтобы научиться индуцировать состояние транса, лучше
всего оказаться сначала самому испытать гипноз и таким образом
"почувствовать" его.
Интересен также тот факт, что субъекты, охотно и несколько раз подряд
реагировавшие на метод путаницы, вполне могут впасть транс, просто прослушав
запись сеанса с другим субъектом, в ходе которого использовался метод
путаницы. Однако мисс К. и мисс Ф. были исключительно компетентными
секретарями и могли прослушать внушение по методу путаницы, сделанное им, и
позже слово за словом записывать это же внушение, использованное еще на
ком-то, не впадая при этом в транс. Очевидно, наличие у них заостренных
карандашей и поставленной перед ними задачи являлось препятствием для любой
гипнотической реакции. Кроме того, при необходимости они могли
стенографировать и в состоянии транса. Когда при помощи метода путаницы у
них индуцировали состояние транса, а потом заставляли их в этом состоянии
делать записи о применении этого же метода (с небольшими изменениями) на
ком-то другом, это нимало не влияло ни на их состояние транса, ни на
способность записывать.
Мисс X. и мистер Т. были отличными субъектами как для традиционных
методов, так и для метода путаницы. Однако после нескольких опытов с методом
путаницы они оказывались в состоянии транса сразу же, независимо от того,
насколько осторожно автор подходил к его использованию. В состоянии транса
они объясняли: "Как только я начинаю испытывать малейшее ощущение путаницы,
я тут же впадаю в глубокое состояние транса". Им просто не нравилось быть
запутанными. Ни один из этих субъектов, хорошо справлявшихся с традиционными
способами, не смог научиться использовать метод путаницы.
Мистер X. (это не родственник мисс X.) охотно реагировал на различные
методы путаницы, непроизвольно обнаружил, что может использовать их в
состоянии транса и проводить эксперименты на других субъектах в то время,
когда сам еще находится в трансе, и позже исследовал свою способность
изобретать различные способы метода путаницы и эффективно использовать их на
практике. В этой связи его первое спонтанное открытие своей способности
использовать метод путаницы можно отнести к разряду очень интересных и
познавательных примеров.
Профессор М. из Йельского университета весьма критично относился к
работе Кларка Л. Гулла и почти не верил в гипноз как действительно
существующее явление. Сам он был психологом, методами транса никогда не
пользовался и, однако, опыты, проводимые в Йеле до сегодняшнего дня, не
убедили его в реальности такого феномена, как гипноз. Он обратился к автору
за дополнительными разъяснениями относительно гипноза и просил его
продублировать некоторые гипнотические опыты, выполняемые в Йельском
университете.
После некоторых размышлений автор согласился и вызвал двух
замечательных сомнамбулических субъектов. Когда профессор М. объяснил им
свое отношение к гипнозу и свои пожелания, оба испытуемых выразили
готовность исполнить его просьбу, если это будет одобрено автором.
Согласие было дано, и автор предложил мисс Р., доктору психологии,
чтобы она загипнотизировала мистера X. и в полной мере продемонстрировала
гипнотические явления в соответствии с просьбой профессора М. Автор объяснил
мисс Р. и мистеру X., что должен удалиться, так как занят своими
исследованиями, однако они останутся в раппорте с ним, несмотря на его
вынужденное отсутствие. Автор добавил, что вернется через час или немногим
позже, и следовательно, мисс Р. может использовать все это время, чтобы
выполнить пожелания профессора М.
Когда через час автор вернулся, перед ним предстало удивительное
зрелище. Профессор М. с явным выражением замешательства и озабоченности на
лице сидел за столом, пытаясь делать записи. Мисс Р., которой было сказано
загипнотизировать мистера X., явно находилась в глубоком сомнамбулическом
трансе. Мистер X. также был в глубоком сомнамбулическом трансе. Только
мистер X. сохранил раппорт с автором, показав это тем, что взглянул на
автора, когда тот вошел в комнату. Мисс Р., очевидно, не сознавала
присутствия автора вопреки тому факту, что ее глаза были широко открыты, и
автор сразу же спросил: "Что здесь происходит, мисс Р.?". Ее явный отказ
слышать его и вся ситуация подсказали автору, что следует подробно записать
все, что здесь происходит. Немедленно была вызвана мисс К., и когда она
пришла, автор заявил: "Давайте сохраним все как есть. Мистер X., вы в
трансе? А мисс Р. тоже находится в трансе?" На оба вопроса он ответил: "Да".
-- "Вы оба находитесь в раппорте со мной?". -- "Нет". -- "Кто же в раппорте
и почему?". -- "Я. Мисс Р. поддерживает раппорт только со мной".
Автор немедленно приказал: "Оставайтесь в том же положении, сохраним
статус-кво, ничего больше не делайте. Я на время уведу профессора М. из
комнаты, а вы двое оставайтесь в том же положении и ничего не делайте. Не
хотите ли вы что-нибудь сказать относительно профессора М.?".
Мистер X. просто сказал: "Он теперь признает гипноз как настоящее
дело", -- но никак не прореагировал на присутствие мисс К. или профессора.
Профессор М., мисс К. и автор вышли в соседнюю комнату. Автор расспросил
профессора М. о том, что произошло.
Он объяснил, что мисс Р. индуцировала "глубокое состояние транса" у
мистера X. методом левитации руки, а потом использовала его, чтобы
продемонстрировать анестезию, каталепсию, амнезию, позитивные и негативные
идеомоторные и идеосенсорные явления, гиперэстезию, постгипнотические
внушения, пробуждение из транса и повторную индукцию.
В связи с каждой из этих демонстраций она просила профессора М.
провести свою собственную проверку каждого явления. Это все убедило его в
том, что он является свидетелем очень интересных и достоверных явлений.
Профессор М. рассказал, что, вновь индуцировав гипноз у мистера X.,
мисс Р. спросила мистера X., осталось ли что-нибудь еще такое, что нужно
сделать, чтобы показать профессору М. Мистер X. ответил на это простым "да".
Потом она спросила, сделает ли он это сам. Он снова ответил "да", но не
сделал ни одного движения. Потом она спросила: "Ну, что же?". На это он
ответил: "Не могу сказать, только сделать!".
Профессор потом сказал: "Вот когда я был совершенно изумлен. До сих пор
мистер X. сидел в кресле. Его глаза были открыты, зрачки расширились, он не
мигал, периферийное зрение у него отсутствовало. Он медленно встал с кресла,
подошел к мисс Р., осторожно взял ее руку, медленно поднял руку вверх и
мягко, тихо сказал женщине, чтобы она крепко заснула в глубоком трансе.
Потом, когда она начала говорить что-то, он начал весьма запутанным образом
рассказывать ей о вас, обо мне, о ней самой и о себе, о гипнозе,
демонстрации, экспериментах. Я совершенно запутался и не знал, что
происходит, до тех пор, пока неожиданно не понял, что мисс Р. находится в
трансе и он сам тоже. Меня они не замечали. Мистер X. просил мисс Р.
проделывать множество вещей, вроде тех, что она сама заставляла его делать,
но добавил кое-что еще. Например, он вызвал у нее полную амнезию о том, как
ее зовут и где она находится. Сначала я подумал, что она проснулась, и
спросил, как ее зовут, но казалось, что она не слышит меня, так же как и
мистер X. Я тряс их обоих за плечи, но они не реагировали. Потом ему
показалось, что она испугалась, поэтому он приказал ей глубоко заснуть и
чувствовать себя легко и свободно. Я пытался разобраться во всем этом, когда
вы вошли. Из тех вопросов, которые вы мне задавали, видно, что вы вполне
понимаете всю ситуацию".
Мы вернулись в комнату, где мисс Р. и мистер X. находились в состоянии
пассивного ожидания.
Мистеру X. было приказано проснуться. Он сделал это сразу же, и
несколько простых вопросов раскрыли тот факт, что он переориентировался во
времени к моменту заявления автора о том, что последний не будет
присутствовать на сеансе гипноза, так как занят другими экспериментами.
Потом автор заговорил с мисс Р., но она не смогла дать никакого ответа.
Мистер X. выглядел изумленным и был в явном замешательстве, но прежде чем он
смог что-нибудь сказать, автор попросил мистера X. сказать мисс Р., чтобы та
его выслушала. Когда мистер X. сделал это, автор сказал мисс Р.: "Не хотите
ли вы сказать мне что-нибудь теперь, когда я вернулся?" (это была
замаскированная команда мисс Р. выйти из состояния транса).
Ее ответом было мгновенное пробуждение с ориентацией на время, когда
она вновь индуцировала состояние транса у мистера X. Она ответила, что
продемонстрировала профессору М. все обычные явления, но теперь автор может
взять все дело на себя, и добавила, что мистер X. еще находится в состоянии
транса. Мистер X. тут же заявил: "Нет, это вы еще в трансе. Я только что
перенес раппорт на доктора Эриксона, чтобы он мог поговорить с вами, а он
еще не приказал вам прийти в себя".
В замешательстве она ответила: "Нет, это вы в трансе, но я не понимаю
вашего поведения".
В течение еще одного часа мы слушали, как эти двое пытались найти
решение, в то время как мисс К. делала записи.
У обоих развилась амнезия своего собственного состояния транса, оба
считали, что не он, а его собеседник находится в трансе, оба сознавали, что
собеседник ведет себя так, будто находится в состоянии бодрствования, ни
один не мог вызвать у другого гипнотического поведения, и они никак не могли
прийти к единому мнению.
Мисс Р. была уверена, что автор только теперь вернулся после часового
отсутствия, а мистер X. полагал, что автор готов уйти, а мисс Р. начать
работу. Оба не могли понять присутствия мисс К. и ее запись, а также отказ
профессора М. и автора прояснить все это дело.
Наконец их, по-прежнему спорящих, отпустили, а мисс К. отпечатала свои
записи. Позже, когда профессор М. нанес мне еще один визит, были приглашены
эти два субъекта и мисс К. Что касается мисс Р. и мистера X., для них вопрос
еще не был решен, и никто из них, казалось, не мог осознать и понять их опыт
с трансом, когда они читали отпечатанные заметки мисс К.
Однако, когда у каждого из них в отдельности взяли интервью в глубоком
состоянии транса, оба вспомнили все события транса, за исключением того, что
мистер X. просил мисс Р. вновь установить раппорт с автором.
Им обоим было сделано постгипнотическое внушение полностью восстановить
в памяти все, что касалось их опыта в состоянии транса.
Что касается профессора М., он позднее проделал обширную
экспериментальную работу с доктором Гуллом и автором.
Через несколько лет после этого инцидента с мисс Р. и профессором М.
мистер X. по какой-то причине полностью утратил интерес к гипнозу, но не
уважение к нему.
Потом он однажды столкнулся с заявлением врачей, что одна из его давних
приятельниц, нуждавшаяся в операции, не вынесет сочетания хирургического
вмешательства и общей анестезии. Так как мистер X. был врачом, он уговорил
сопротивляющихся хирургов сделать операцию, в то время как он методом
путаницы индуцирует у нее состояние транса, а потом пространственную и
ситуационную дезориентацию, чтобы осуществить гипноанестезию. Пациентка
выдержала длительную тяжелейшую хирургическую операцию под гипнозом. Она
выздоровела, и теперь доктор X. широко использует гипноз в своей работе. Но
сам он не хочет снова входить в состояние транса и до сих пор не дал автору
никаких объяснений по этому поводу, а также не объяснил, почему у не