Троллиха взревела так страшно, что он, не закончив фразы, поспешно метнулся прочь. - Ты! Ты и никто другой! - гремела Хьердис, бросаясь на Скальга, которому удалось взбежать на уступ и ускользнуть от нее. Вместо желанной добычи Хьердис поймала лишь изрядную груду камней, а наглец тем временем уселся повыше и продолжал раздувать в Скарнхравне мстительное безумие. Драуг обдавал Хьердис струями огня, пока ее чешуя не раскалилась как железо в кузне. Троллиха ревела и безуспешно пыталась сбить ударом лапы кружившего над ней противника. Кольссинир схватил Брана за руку и втащил его на уступ. Пера и не нужно было подгонять. Он мчался вверх по пятам за Скальгом, увертываясь от потоков ледяного крошева, который обрушивал то и дело огненный взгляд Скарнхравна. Первым убежищем, что попалось им на пути, была полуразрушенная усыпальница, и они без колебаний в нее забились. По счастью, оттуда открывался великолепный вид на схватку Скарнхравна и Хьердис. - Проклятый олух! - злился Кольссинир. - На кой тебе сдалось стравливать их друг с другом? Ты же всех нас едва не прикончил! Скальг вместо ответа захватил в горсть полу Миркъяртанова плаща, и похлопывая по ткани, некстати разразился веселым хихиканьем: - Ну, разве он не прекрасен? Невыносимо прекрасен! Это уж слишком... Как бы я хотел... - Но тут он закашлялся, так и не сказав, что именно хотел, да никого это особенно и не интересовало. Огонь Скарнхравна все реже обрушивался на Хьердис, точно драуг наконец осознал, как бесполезно пытаться пробить ее непроницаемую броню. Нанеся последний удар вполсилы, Скарнхравн ретировался на свой излюбленный утес и взирал с высоты на свою противницу. Хьердис не сводила с него настороженных глаз, ожидая нового нападения. Скарнхравн хрипло захохотал: - Скиплинг, ты еще здесь? Я спасу твою Ингвольд, и ты станешь господином драугов и Призрачных всадников. Миркъяртан подал мне мысль, как извлечь ее оттуда, и нет ничего дурного в том, чтобы применить эту мысль в пользу нового Господина. Ты слышишь, скиплинг? Бран выбрался из усыпальницы. - Скарнхравн, ты уверен, что сможешь не причинить вреда Ингвольд? Драуг радостно взвизгнул: - Дело простое, проще некуда, Господин мой скиплинг! И никакого вреда девице. Ответный рык горной троллихи помешал Брану согласиться с этим. Скарнхравн слетел с утеса и поднялся выше, хлеща по скалам своим огненным взглядом. Глыбы льда срывались с оснований, увлекая за собой осколки поменьше и камни, отчего скоро обвал превратился в настоящую лавину. Бран, испуганно вскрикнув, нырнул назад в усыпальницу. Грохот лавины заполнил всю пещеру, раскатясь звучным эхом, пока не обрушилась, казалось, вся шахта. Насколько мог разглядеть Бран сквозь завесу мельчайшей ледяной и каменной пыли, весь лед с галерей, утесов и скал обвалился в голубое пламя, которое разгорелось ярче и поднялось еще выше. Затем огонь стал опадать, гаснуть, и вот вся пещера погрузилась во тьму. Последняя глыба льда ухнула на дно шахты - и наступила мертвая тишина. Кольссинир засветил свой посох. Они осторожно подползли к краю своего яруса и заглянули вниз, в бездонную темноту. Кольссинир сотворил несколько огненных шаров, чтобы осветить дно шахты, чудовищно изменившееся под грудами камня и глыбами льда. Лавина погребла под собой и голубой огонь, и, по всей вероятности, горную троллиху. Усыпальница Ингвольд, судя по всему, осталась неповрежденной - утес прикрыл ее от обвала. Сверху донеся хохот Скарнхравна: прорезая тьму огненными лучами глаз, драуг плавно, точно гигантский клок пепла, опускался к усыпальнице Ингвольд, торжествуя победу над врагом. Кольссинир с величайшей осторожностью первым спускался вниз, нащупывая ногами неверную тропинку по неплотно лежащим камням и обломкам льда. Бран едва осмеливался надеяться, что горного тролля так легко было одолеть. Он торопился, пропуская мимо ушей предостережения Кольссинира, легкомысленно перепрыгивая через завалы льда и наконец добрался до дна. Скарнхравн перестал приплясывать и глумиться и приветствовал его. Когда Бран дошел до усыпальницы, между камнями начали пробиваться слабые и блеклые язычки голубого пламени. Он вцепился в камни, которыми была замурована усыпальница - и обнаружил, что они намертво схвачены льдом. Бран позвал Скарнхравна, который поднял забрало и одним взглядом растопил лед. Не успели камни остыть настолько, чтобы до них можно было дотронуться, а Бран уже принялся выворачивать их, подбадриваемый хихиканьем Скарнхравна, который нависал за его спиной. Пламя между тем поднималось все выше и пробивалось уже во многих местах. Кольссинир выкрикивал сердитые предостережения, спускаясь по каменной осыпи с более умеренной скоростью, а Скальг тоже что-то кричал - о шлеме, как будто, но Бран не прислушивался к его словам, зная, что добудет шлем без особых трудностей после того, как вызволит Ингвольд. Однако камни, замуровывавшие вход ее усыпальницы, упорно сопротивлялись его усилиям, а отсветы пламени, наполнявшие пещеру, становились все ярче. Скарнхравн обеспокоено кружил над головой Брана, а Кольссинир шагал к нему, перепрыгивая через ростки голубого пламени. - Бран, уходи отсюда, пока не поднялось пламя, иначе попадешь в западню! - прорычал он. - Эти камни скреплены магией, и ты не в силах их вывернуть! Бран выхватил меч и с бессильной яростью накинулся на камни. Кольссинир хотел было выволочь его в безопасное место, пока не поздно, но тут Скарнхравн сорвался со своего насеста и угрожающе замахнулся на мага своим ржавым топором. Кольссинир в изумление отпрянул, а Скарнхравн погнался за ним, рыча: - Убирайся отсюда, не лезь не в свои дела! Пусть себе попадает в ловушку и издыхает в огне, если ему так хочется! Я сам продолжу дело Миркъяртана, когда завладею оружием Дирстигга, и никакие скиплинги и альвийские девицы не будут мне помехой! Разве сможет проклятый меч Дирстигга навредить _м_н_е_? - Он засмеялся безумным, леденящим душу смехом и снова замахнулся на Кольссинира. Бран перестал терзать неуступчивые камни, злясь не столько на коварство Скарнхравна, сколько на собственную доверчивость. Он напал с мечом на драуга, отгоняя его от Кольссинира. Скарнхравн на миг замер, насмешливо захохотав, и преградил Брану путь к спасению. В этот миг почти у самых ног Брана тяжело всколыхнулись лед и камни. Из-под лавины, стряхнув с себя глыбы льда, точно хлебные крошки, поднялась с ревом горная троллиха и в безумной ярости зашагала через огонь, который морозным инеем выбеливал ее чешую. Она точно не заметила Брана, и он воспользовался случаем отбежать в укрытие вместе с Кольссиниром, перепрыгивая через языки пламени и увертываясь от столбов голубого огня, понемногу набиравшего силу. Между тем троллиха отвесила Скарнхравну и его колдовскому скакуну такую увесистую затрещину, что они закувыркались и с визгом ужаса едва взлетели, причем Скарнхравн повис, едва цепляясь за коня. Какой урон нанес скакуну удар троллихи, стало ясно, когда несчастная тварь распалась на куски прямо в руках Скарнхравна. Конь и его чудовищный всадник разом рухнули в самое сердце возродившегося пламени и вспыхнули с громким треском, точно жир на раскаленной плите. Пламя безумными толчками подбрасывало их, точно наслаждаясь последним кусочком особенно изысканного блюда; а затем останки коня и драуга медленно опали вниз хлопьями черного инея. Клочок инея приземлился на плаще Скальга, и старый маг поспешил стряхнуть его с нескрываемым ужасом. Троллиха внимательно следила, как опадают обгоревшие останки Скарнхравна, и отметила место, где со звоном покатился по камням шлем. Не обращая внимания на пламя, покрывавшее чешую смертоносным инеем, она проковыляла вначале к усыпальнице Ингвольд, чтобы осмотреть разрушения, и вернувшись, воззрилась на Брана кроваво мерцающими сквозь пластины намерзшего льда глазками. Они долго и понимающе смотрели друг на друга. Затем Хьердис порылась в останках Скарнхравна и извлекла шлем, побелевший от инея. Хьердис неловко сжала его в своих огромных лапах. - Надеюсь, этот случай послужит тебе хорошим уроком. Я неуничтожима. Тебе никак не избавиться от моей власти, разве что ты предпочтешь, чтобы Ингвольд умерла - а так оно и будет, если тебя не окажется рядом, чтобы защитить ее. Меня опечалило твое предательства и сговор со Скарнхравном, однако оно пошло лишь мне во благо. Я добыла шлем, и притом небольшой ценой. Ну, не гляди так удрученно - в один прекрасный день шлем, возможно, станет твоим, если ты заслужишь мое доверие. Можешь сообщить моим доккальвам, что Скарнхравн сгинул, а я жива и сильнее прежнего. Без сомненья, неисправимый болтун Скальг будет только рад разносить повсюду сплетни о моем воскрешении. Скальг настороженно выглянул из своего убежища. - Я бы еще осмелился добавить, что длительное пребывание в естественной для тебя среде - подземной тьме - весьма благоприятно подействовало на твое здоровье и что ты вернешься ко своим влюбленным подданным, едва только обретешь прежнюю силу. Хьердис злобно расхохоталась. - Хорошо звучит, даже если это исходит от тебя. А теперь, мой доблестный меченосец, слушай мои приказания. Бран поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Его привычное стоическое спокойствие взяло верх над яростью разочарования, и теперь он мог сохранять хотя бы внешнее бесстрастие. Он бросил меч в ножны, и сложил руки на груди под плащом, ожидая ее приказаний. Пер все не мог оторвать глаз от его лица - в нем была твердость кремня, и казалось оно отчего-то старше, чем привычное лицо прежнего Брана, с которым выезжали они из Торстенова подворья. Бран определенно в ярости, подумал Пер, и удивился тому, как это он мог упустить такую крутую перемену в своем старом приятеле. Хьердис мгновение помолчала, собираясь с мыслями. - Я хочу, чтобы до наступления весны ты уничтожил Микльборг. Вышли гонцов ко всем вождям, которые связаны со мной договором, и созови их в Хьердисборг для совета. Пускай гонцы разнесут повсюду весть, что я отныне владею всеми волшебными вещами Дирстигга и что Миркъяртан и Скарнхравн не страшны больше доккальвам. Когда все вожди соберутся здесь, ты можешь вернуться ко мне и испросить дальнейших указаний. Мне больше нечего сказать тебе, ока ты не исполнишь все то, что я приказала. - Тогда я сделаю все возможное, - сказал Бран, бросая последний взгляд на усыпальницу, в которой покоилась Ингвольд. Суров был его голос, и также сурово и непреклонно держался он, когда они вернулись в чертоги Хьердис. Как велела королева, Бран разослал гонцов и объявил о гибели Миркъяртана и Скарнхравна. Он объявил также, что покуда Хьердис не вернется, он будет ее наместником, что нимало не пришлось по вкусу Тюркеллю. Он становился все мрачнее и все настойчивее шнырял вокруг, стараясь уловить каждое слово из разговоров Брана и его советников. Не слишком охотно, но с должным почтением доккальвы приняли своего нового полководца, и в Хьердисборг начали прибывать вожди из близлежащих горных фортов. Ни о чем другом не толковали, как только о новом походе на Микльборг. Коротким сумеречным дням начала зимы скоро предстояло перейти в месяцы почти полной темноты, когда могущество и властолюбие доккальвов, как и прочих творений тьмы, достигнут наивысшего подъема. Чем больше дни превращались в сумерки, тем сильнее Бран падал духом, и вид у него становился все угрюмей и грознее. В самых тайных своих мыслях он обдумывал отчаянные пути спасения, надеясь, что суровые вожди доккальвов не сумеют прочесть этих его мыслей. Они взирали на него с той смесью гнева и презрения, какой удостаивается всякий двурушник, но старательно скрывали свое мнение за взъерошенными черными бородами и низко надвинутыми капюшонами. Приближался роковой день падения Микльборга, и доккальвы изо всех вассальных крепостей Хьердис, стекались в Хьердисборг, что свидетельствовало в пользу умения Брана убеждать, хотя сам он не находил в том никакой радости. Хьердис рассказала ему о слабых сторонах каждого из вождей, как управлять ими с помощью искусных угроз и ложных посулов от имени Хьердис - Брану тошно становилось от своего положения. Все мрачнея и мрачнея следил он за тем, как удлиняются ночи и как доккальвы без устали упражняются и лелеют свои честолюбивые замыслы. В первый же день, когда сумрак не будет нарушен даже мгновенным появлением солнца и наступит бесконечная ночь, доккальвы обрушатся на Микльборг и будут неустанно сражаться до тех пор, покуда форт не превратится в безглазые руины, а его обитатели не будут пленены или убиты. А Рибху так и не подали Брану никакого знака. Все его попытки обратиться к ним заканчивались лишь дурнотой и жжением в горле, а видения просто мучили его полуясными образами и бессмысленными советами. - Зря ты себя этим мучаешь, вот что, - наставительно говорил Скальг, наблюдавший за Браном. - Да ведь если бы Рибху хотели бы дать тебе понять, что ты должен оставаться там, где сейчас находишься, какой бы еще способ могли бы они избрать, кроме как не обращать на тебя вовсе никакого внимания? Поверь, они помогут тебе, когда наступит надлежащее время. К чему эта угрюмость, это уныние? Еще никто не умер, еще не пущена в ход ни одна стрела, ни одно заклинание, и все мы здесь, в сытости и безопасности. Мы, конечно, не почием на груди наших близких друзей и союзников, и все же положение наше гораздо лучше, нежели в иные времена, о которых я мог бы упомянуть. - Скальг весьма раздобрел, оттого, что при каждой возможности наедался до отвала, а в новой одежде в нем почти невозможно было признать оборванного старого плута, который клянчил ужин у костра как-то ночью южнее Ведьмина Кургана. Не менялись только его длинный нос любителя удобств и жадные глазки, хотя тощая бороденка отросла до вполне приличной длины. Бран ничего не ответил на его рассуждения. Он лишь вздохнул и покачал головой, продолжая расхаживать вперед и назад по зале, точно узник ожидающий казни. Скальг тоже вздохнул и придвинулся поближе к Брану, приспосабливаясь к его шагам. - Всякой доброй цели свое время, - серьезно проговорил он. - Не пытайся торопить его. Поверь мне, все эти задержки и отсрочки раздражают меня не меньше, чем тебя. - Зато ты ими пользуешься гораздо ловчее, - заметил Бран, шутливо ущипнув Скальга под ребром, чтобы показать сколько там наросло жира. Его собственные тягостные мысли об Ингвольд и Микльборге согнали с его костей остатки жира, как солнце сгоняет снег с отрогов гранитной горы. - Впрочем, я тебя не виню. Всех нас давно не было бы здесь, если бы не моя упрямая привязанность к Ингвольд. Не знаю, может быть, мне следует отослать вас отсюда, покуда не случилась какая-нибудь беда - вдруг Хьердис надоест мучить меня, используя Ингвольд? Пер устало повторил свой всем уже надоевший довод: - Если бы ты позволил, я отправился в Микльборг за подмогой. Я уже сто раз предлагал это. - Ну так получи свой сто первый отказ и успокойся, - раздражительно отозвался Кольссинир. - Что, по-твоему, они должны сделать - напасть на Хьердисборг и приблизить час своей Гибели? Если хочешь быть хоть чем-то полезным, подумай лучше, как добыть у Хьердис шлем. Тогда мы могли бы отправиться на поиски Дирстигга, а уж он бы уложил это чудище и освободил Ингвольд. Брак только покачал головой. Они не в первый раз говорили уже об этом, и он знал, что никогда не согласится оставить надолго Ингвольд, даже для того, чтобы отыскать Дирстигга. Вначале все они, как один, прилагали яростные усилия, чтобы найти способ убить Хьердис и бежать, освободив Ингвольд. Однако каждая новая встреча с троллихой в ее подземном логове все яснее доказывала, бесплодность таких замыслов. Троллиха, казалось, с каждым днем становилась больше и прочнее, и атаковать ее можно было с таким же успехом, как гранитную скалу. Мгновенная гибель Скарнхравна доказывала убийственную быстроту и силу чудовища, не говоря уже о губительной мощи голубого пламени. Они как-то обсуждали возможность спустить кого-нибудь на веревке в усыпальницу Ингвольд, но это был бы слишком медленный и громоздкий способ, к тому же много времени должно было уйти на то, чтобы сколоть лед с камней, замуровавших Ингвольд. - Лавина не раздавит Хьердис, - сказал Бран. - Меч не тронет ее. Огонь не сожжет. Кольссинир, неужели у тебя нет заклятья против горных троллей? - Тысячный раз отвечаю - нет. Разве я не объяснял тебе, что мы, маги несовершенны? - А горные тролли? - осведомился Пер. Кольссинир с отвращением покосился на свой посох и суму. - Трудно найти что-то более совершенное, нежели камень, так-то, дружок. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким бесполезным. Скальг сочувственно толкнул Брана локтем в бок. - Не падай духом, просто наберись терпения. Нам нужен только шлем Дирстигга, и тогда Рибху не обратят на нас внимания. Бран почти не слушал его. - Пора спускаться вниз, чтобы повидать Хьердис, скажите кто-нибудь, этой скотине Тюркеллю, чтобы охранял залу во время нашего отсутствия. Извивы спуска на дно шахты неизменно вызывали у них трепет. Бран шел, размышляя о Дирстигге и гадая, сколько на самом деле знает о нем старый Скальг и придет ли когда-нибудь помощь от этого непредсказуемого мага. Скальг ничем не мог здесь помочь - он только повторял, что Дирстигг все еще далеко отсюда. Бран коснулся медальона, в котором хранилось драконье сердце. В последнее время он оставил попытки воззвать к Рибху, поскольку уже дважды горько разочаровался, когда никто не смотрел в его сторону, он оторвал ломтик мяса и начал его жевать. Когда они дошли до логовища Хьердис, у Брана уже ослабли колени, и во рту горело. Он молча подошел к Хьердис и заглянул в ее багрово горящие глазки, точно это была пар зрячих шаров. Хьердис посмотрела на него с подозрением и явной опаской. - Снова понадобился шар, я полагаю, - сказала она вместо приветствия. При каждой встрече Бран просил показать ему Ингвольд, мирно спящую в своей усыпальнице. Огромные лапы горной троллихи протягивали ему стеклянный шар, и всякий раз Бран глядел в него, покуда Хьердис не отнимала его, потеряв терпение. Всякий раз он боялся, что хрупкий шар вот-вот хрустнет в ее гранитной лапе, но она неизменно возвращала шар на высокий выступ в камне - целым и невредимым. Бран глядел в шар, усилием воли сдерживая дрожь в коленях и помутнение в глазах. Если он сумеет увидеть Ингвольд и одновременно воззвать к Рибху, может быть, они отзовутся на его мольбу и помогут ему. Туман в шаре рассеялся, и перед Браном предстала тесная каменная келья с каменным же ложем для отдыха - но на нем не было спящей Ингвольд. В углу кельи угрюмо скорчился кто-то, Глядя на Брана с безумной яростью и ненавистью лисы, попавшей одной лапой в силок. Оборванный узник с бешенством прянул вперед, крича неслышные проклятья и сверкая глазами, но рухнул навзничь, потеряв равновесие от рывка натянутой цепи. Он вскочил снова, мечась и рыча, но тут его скрыл туман, и огромные черные когти Хьердис вырвали шар у Брана. - Вот видишь, с ней все в порядке, - проворчала Хьердис. - Когда она проснется - зависит лишь от тебя. Надеюсь, это произойдет достаточно скоро? Бран моргнул - перед глазами у него все еще стояло видение из шара. - Да, скоро, - услышал он свой ответ, долетевший из немыслимого далека. Он был уверен, что старик в лохмотьях, рвавшийся с цепи, был либо он сам в грядущем, либо Миркъяртан - живой и в заточении у Хьердис. 22 - Миркъяртан еще жив? - недоверчивым шепотом переспросил Кольссинир, когда они вернулись в залу. - Но это же невозможно - после всего, чему мы были свидетелями. С какой целью Хьердис оставила его в живых? - Живой, он пригодится ей куда больше, - заметил Скальг. - Или же ей доставляет наслаждение держать его на цепи точно пленного волка. - Если только это в самом деле Миркъяртан, - обеспокоенно добавил Пер. - А если Бран увидел, как он сам будет выглядеть через много лет... вряд ли подобная перемена пойдет на пользу и мне - будущему хозяину Торстенова Подворья. Мой отец никогда не узнает о горестной участи своего наследника. Бран расхаживал вперед и назад, поглядывая то на плащ и меч, лежавшие на столе, то на медальон с драконьим сердцем, который он сжимал в ладони. Он знал, что туннели под Хьердисборгом битком набиты доккальвами, которые только и ждут начала штурма Микльборга. До первой ночи без дня осталось лишь около полудюжины последних робких появлений умирающего солнца; оно лишь ненадолго всходило на небо около полудня и поспешно заходило, погружаясь в забытье. Доккальвы разбивали лагеря и форпосты, готовясь к штурму и почти не обращая внимания на слабый свет ничтожного солнца. Оставалось сделать лишь одно - он должен был появиться в плаще и с мечом у пояса, тогда доккальвы хлынут в бой, одержимые жаждой мести и разрушения. Даже если бы Бран отказался вести их - они оставались могучим войском, вполне способным наголову разбить, защитников Микльборга, которые наверняка не так хорошо подготовились к сражению, хотя и не могли не знать о том, что в Хьердисборг стекаются отряды из окрестных доккальвийских поселений. Бран проводил последние дни, без устали расхаживая по зале и терзая себя невеселыми размышлениями, или с отчаянием следил, как умирает солнце. Когда наконец настал день, когда оно так и не появилось над горизонтом, он понял, что время пришло. С восторженным шумом и гамом доккальвы седлали коней и выезжали на свои позиции. Бран и его друзья медлили, с ними неотлучно находился и вечно хмурый Тюркелль, который за минувшие шесть дней по меньшей мере десять раз точил все свое оружие. Тюркелль нетерпеливо ворчал, глядя, как Бран угрюмо размышляет о своих тяготах и смотрит на длинные черные ряды всадников, пехотинцев и волков-доккальвов, принявших фюльгью - они уходили прочь под льдистым сверканием ярких зимних звезд. - Пора выходить, - сказал наконец Тюркелль. - Наши кони давно уже заседланы, а вожди, которые должны были выехать с тобой, потеряли терпение и уехали сами, так что когда ты наконец решишь трогаться с места, свита у тебя будет небольшая. Только мы пятеро, - фыркнув, добавил он. - Надеюсь только, никто не вздумает болтать, что ты трусишь. Бран поднялся, нетерпеливо всплеснув полами плаща. - Я спущусь вниз повидать Хьердис, - сказал он. - Вы все можете выезжать без меня, а я нагоню вас позднее, после того, как поговорю с Хьердис. - Для чего тебе понадобилось видеть Хьердис? - нахмурился Кольссинир. - За последние шесть дней мы спускались в усыпальницы почти ежедневно. Мы уже сотню раз, не меньше обсудили ее замыслы, и все доккальвы в Хьердисборге, от военачальников до последних поварят, ощетинясь стрелами, мечами и копьями, ждут снаружи. Что еще ты можешь ей сказать? Бран не ответил, лишь нахмурился еще сильнее. Скальг подхватил свой плащ и поспешно застегнул его, нагоняя Брана, который уже шагал к двери в усыпальницы. - Ты же хочешь еще раз попросить у нее шлем, верно? Бран, я в восторге от твоей настойчивости, только вряд ли Хьердис передумала. - Передумала? - воскликнул Пер. - Как бы не так! Когда в прошлый раз ты завел речь о шлеме, она просто взбесилась. Не будь дураком, Бран. Я бы и за целое состояние не согласился еще раз попросить у нее шлем. Ты ведь не собираешься тащить нас всех за собой вниз? Каждая встреча с Хьердис на два дня выбивает меня из колеи, а это неподходящее настроение для боя. - Я пойду с тобой, - заявил Скальг. - Хьердис в ярости - зрелище весьма увлекательное. - Я иду один, - сказал Бран. - И я хочу, чтобы вы все выехали вперед, не дожидаясь меня. Я нагоню вас на Бальдкнипе. Солнце больше не взойдет, так что лишние несколько часов проволочки ничего не изменят в исполнении наших замыслов. Ты, Тюркелль, можешь проехать дальше Бальдкнипа и известить войска, что я уже в пути - со шлемом или без него. Кольссинир, я хочу, чтобы именно ты позаботился о том, чтобы Пер и Скальг оставались в стороне от битвы. Бальдкнип для вас самое безопасное место, и ведь надо же откуда-то наблюдать, как победоносные войска доккальвов штурмуют Микльборг. - Я останусь с тобой, - не отставал Скальг, косясь на Тюркелля, который с угрюмым удовлетворением обвешивал свою дородную фигуру оружием, ножнами и колчанами. - Бран, нельзя тебе спускаться одному в это гиблое место! Вдруг ты сломаешь ногу или... Тюркелль ухватил его за шиворот и пинком отправил к дверям наружу. - Да какой от тебя может быть прок, старый ты сучок? Собирай лучше свое оружие, если ты вообще осмеливаешься его носить, и мы будем наслаждаться обществом друг друга до самого Бальдкнипа. Кольссинир оделся потеплее и пристроил свое оружие на поясе, все это время не сводя с Брана беспокойного взгляда. - Только не задерживайся, хорошо? Если ты не вернешься через три часа, я вернусь за тобой. - Да хватит вам болтать, - грубо проворчал Тюркелль, почти волоком таща за собой Скальга. - Когда пора в бой нет места дурацким разговорам. Если б вы все не были такими олухами, то живо бы сообразили, что он попросту желает бросить последний взгляд на свою бесценную Ингвольд, прежде чем отправиться на битву. Может, это прибавит ему смелости... во всяком случае я на это надеюсь. Бран стремительно обернулся, кладя ладонь на рукоять меча, но Тюркелль мигом сообразил, что ему грозит, и ускользнул от опасности, нырнув в распахнутую дверь - этот нырок дал возможность Перу насмехаться над ним, покуда они скакали прочь, браня Тюркелля за глупость. Бран запер за ним дверь и сел у стола, глядя на сальный огонек лампы. Он медленно пережевывал клочок драконьего мяса. Если Рибху не хотят, чтобы Микльборг был уничтожен, у них есть последняя возможность помочь ему. Он смотрел на огонь, и вот в глазах у него помутилось, и он увидел шлем Дирстигга - тот покоился, как всегда, среди голубого пламени, на каменной пирамидке, которую возвела Хьердис для самой себя - в память о Скарнхравне и его бесславной гибели. Пламя лизало шлем, покрывая его инеистым узором, и плясало в прорези забрала, хранившего некогда неистовый огонь Скарнхравнова взгляда. Что пользы от шлема в схватке с Хьердис, раздраженно подумал Бран, ведь его колдовская сила не может пробить ее каменную чешую - даже если бы он, Бран, обладал огненным взглядом Скарнхравна, а уж этого никак не может быть. Возможно, само собой, что ему быть может, удастся как-то сорвать шлем с его обледеневшего постамента и даже надеть его... Бран потряс головой и протер глаза, пытаясь изгнать из них образ шлема. Когда он снова поднял взгляд, то увидел напротив, у стола темную фигуру, которую принял вначале за одного из слуг Хьердис - они наводили порядок в чертогах королевы, дожидаясь ее обещанного возвращения. - Сегодня ночью здесь больше нечего делать, - сказал он. - Ступай на стены - все уже там, смотрят, как уходят в поход войска. - Бран прятал глаза, не желая, чтобы слуга увидал, как странно они выглядят под воздействием драконьего мяса. - Но я не хочу оставлять тебя сегодня одного, - отвечал знакомый голос, и Гулль-скегги присел на край стола, глядя на Брана сквозь дымное свечение сальной лампы. - Где же ты был? - вопросил Бран, наполовину смеясь, наполовину гневаясь, одновременно со злостью и облегчением. - Ты представить себе не можешь, как я ждал и искал тебя, как гадал, есть ли способ как-нибудь вправить этот вывих злой судьбы. Но... но почему же ты не появился раньше? Для Микльборга уже все кончено, и Хьердис... Гулль-скегги вскинул руку и мягко покачал головой: - Я всегда был тут, поблизости от тебя, в старом плаще похожий на одного из здешних слуг. Когда ты расхаживал здесь и мучился сомнениями, я подбрасывал хворост в огонь или кормил твоего коня. Я следил за тобой с великим вниманием и должен признать, что ты чудесным образом переменился. В сущности, ты совсем не нуждаешься в моей помощи, только сам еще не осознал это. - В самом деле? - с изумленьем и гневом осведомился Бран. - И что же тогда мне делать с Хьердис? Огонь не жжет ее, никакая тяжесть не сокрушит, меч сломается на каменной чешуе - да я думаю, даже Рибху не смогли бы сотворить нечто более совершенное. Ты как будто все знаешь, так скажи мне - что нужно, чтобы убить Хьердис и освободить Ингвольд? - Знаю и скажу, - кивнул Гулль-скегги, - но ведь ты и сам уже это знаешь. Ты владеешь всеми вещами Дирстигга - кроме одной. - Шлем? Да что мне в нем проку? Я же не могу метать огонь взглядами - я не обладаю могуществом, которым когда-то обладал Скарнхравн. - Бран поднялся и принялся расхаживать по зале. - Но ведь то, что у тебя нет шлема, гнетет твою душу? Ты ведь ощущаешь себя без шлема каким-то несовершенным? Каким бы бесполезным он тебе не казался, ты знаешь, что должен пойти за ним и как-то отнять его у Хьердис - а иначе разве мешкал бы ты здесь, набираясь мужества, чтобы встать с ней лицом к лицу и еще раз потребовать у нее шлем? Бран с мрачным видом опустился на скамью. - Я сам себя убеждал, что хочу только попрощаться с Ингвольд. В этом больше смысла, чем еще раз приводить в ярость Хьердис. Я уже дважды просил у нее шлем и она отказала. Если я сейчас спущусь в усыпальницы и попробую отнять у нее шлем, она меня наверняка прикончит, и это, может быть, к лучшему. Мне только жаль добрых альвийских воинов, которые погибнут, защищая Микльборг... и еще мне жаль Ингвольд. Может быть она... может быть скоро мы будем вместе - как только Хьердис поймет, что нет больше смысла оставлять ее в живых. - Вместе в смерти? Я бы предпочел видеть вас вместе в жизни, - промолвил Гулль-скегги, вздыхая и качая головой. - Ну так сделай что-нибудь! - вспыхнул Бран. - Если тебе в самом деле дороги мы, Микльборг и альвы, скажи мне, как убить Хьердис! Гулль-скегги умоляюще развел руки. - Я не могу сказать тебе того, что ты и так уже знаешь, того, что ты должен знать - или все наши тщательные замыслы завершатся ничем. Рибху совершат ужасную ошибку - а Рибху не ошибаются, попросту не могут ошибиться. У вас, скиплингов, есть занятное качество - бороться с собственным знанием, и оттого все это предприятие оказалось для нас таким сложным и рискованным. Ты и представить себе не можешь, сколько ты нам причинил беспокойства. Альв знает, что должен делать, и делает это, как бы бессмысленно не казалось ему его дело, и все кончается хорошо, независимо от того, сколько времени займет разместить все последствия в разумном порядке. Вы же, скиплинги, упрямы и опрометчивы. Вы точно камни, которые преграждают путь ровному течению реки, да еще и уверены при этом, что ваша судьба никак не связана с судьбой других. У вас такое могучее и возвышенное ощущение собственной важности, что вас и с места-то не сдвинешь. А теперь решай, Бран - выжидать ли дальше или делать то, что подсказывает тебе совесть. - Это все равно бессмысленно, но я попытаюсь добыть шлем. Вернее, так: я добуду шлем, и ты сам убедишься, что от него никакого прока, - с горечью добавил он. Гулль-скегги без единого слова принял вызов и последовал за Браном сквозь ледяную мглу, гибель и распад бесконечных усыпальниц, арки и галереи древних копий и бессмертный отсвет негаснущего голубого пламени. Бран не один раз оглянулся на Гулль-скегги, пока они не достигли дна шахты. Когда Хьердис услыхала их шаги, она выползла из своего логова и выпрямилась у огня в полный рост, скрежеща и похрустывая своей тяжеловесной чешуей. Бран с иронической усмешкой оглянулся на Гулль-скегги, желая убедиться, что Рибху осознал всю безнадежность предстоящего ему дела. Гулль-скегги окинул серьезным взглядом Хьердис и знаком велел Брану не останавливаться - и сам шагал вслед за ним, отмечая каждый шаг глухим ударом своего посоха. Когда они подошли ближе и увидели шлем Скарнхравна, возлежавший на каменной пирамидке, Гулль-скегги остановился. - Дальше я не пойду с тобой, - сказал он, - поскольку ты уже пришел сюда, помощь тебе не понадобится. - Надеюсь, - пробормотал Бран, стараясь не упускать из вида ни Хьердис, ни шлем Скарнхравна на постаменте. Он уже знал, как быстро при желании может двигаться троллиха, и гадал, вызовет ли его внезапный бросок к шлему у нее такое замешательство, что это даст ему время унести ноги и шлем. - Я так и думала, что ты вернешься, - проворчала Хьердис. - Ты пришел снова клянчить у меня шлем? - Нет. Я пришел забрать его у тебя. - Бран не двигался, неотрывно глядя на Хьердис. - Я не отдам тебе шлем. Ни сейчас, ни, скорее всего, никогда. - Ты боишься того, что может случиться, если я получу его? - Бран шагнул поближе к пирамидке, и Хьердис тоже, скрежеща чешуей придвинулась к нему. Пирамидка высилась между ними, чуть-чуть ближе к Брану. Он сделал еще один шаг, и то же сделала Хьердис; лед тяжело хрустел под ее ногами. - Ты не Скарнхравн, - сказала она. - Твой взгляд не будет опалять огнем. И ты знаешь, что огонь мне нипочем. Не надейся, что станешь сильнее. - Не надеюсь, - Бран шагнул вперед. - Значит, Рибху что-то открыл тебе. Какой ничтожной козявкой ты был бы без их поддержки! Сам бы ты ничего не мог сделать. Где ты их запрятал? - Она обвела взглядом пещеру, но не заметила Гулль-скегги, который затаился в тени, совсем близко. - Ну что, никого не разглядела? - Бран подошел ближе, почти к подножию постамента. Однако дотянуться до шлема он не мог. Пришлось бы еще немного вскарабкаться по пирамидке. - Погоди! Я полагала, что у тебя хватит ума удовольствоваться своей властью над доккальвами. Ты хочешь еще власти? Могущества? Я могла бы обучить тебя доккальвийской магии. Есть заклинания, которые продлевают жизнь. Ты мог бы жить вечно, если пожелаешь, а не состариться и умереть, как в обычае у вас, скиплингов. Бран покачал головой. - Не хочу я больше твоих обещаний. Каждый твой посул оборачивается ложью. Я видел несчастного узника, прикованного цепью к стене, и не важно я это или нет - я не желаю больше подчиняться твоему владычеству. Хьердис ответила яростным ревом и прыгнула на него, сокрушительно замахнувшись смертоносной массивной лапой. Бран увернулся, прячась за пирамидку, и быстро вскарабкался на верх по скользким булыжникам, из которых она была сложена. Острием меча подцепил с постамента шлем, отчетливо сознавая, что голубое пламя лижет, выбеляя смертоносным инеем, плащ Дирстигга. Когда он спрыгнул с пирамидки, Хьердис ударом лапы сшибла шлем, и он с оглушительным звоном запрыгал по камням и льду. Бран опять увернулся от троллихи и бросился к шлему. Ему даже удалось схватить шлем, но тот обжег его руки таким смертоносным холодом, что Бран поспешно отшвырнул его, точно раскаленную болванку. Хьердис уже ковыляла следом, и он с силой лягнул шлем, выбив его из пределов ее досягаемости - а заодно и отвлек троллиху от нового, предназначенного ему удара. Хьердис с торжествующим ревом ухватила наконец шлем когтями, но Бран нагнал ее и, подражая уловке Скальга, взбежал по ее спине, точно по склону горы. Он успел лишь нанести один удар - меч так и зазвенел о камень - а потом Хьердис стряхнула его с себя и рывком развернулась. Бран вышиб шлем из ее когтей; на миг казалось, что здесь ему и конец, когда Хьердис, метнувшись за шлемом, едва не придавила его к скале. Однако он проворно взобрался по ее чешуе, легко хватаясь за неровные камни, составлявшие каменные латы троллихи. Хьердис бешено заревела, пытаясь стряхнуть наглеца или раздавить о скалы, но Бран проворно сполз по другому ее боку и снова вышиб шлем из когтей Хьердис. Та пришла в такую ярость, что в погоне за Браном, казалось, на время позабыла о шлеме. Она мчалась вдогонку, хлеща себя по бокам массивным хвостом, чтобы не дать Брану снова вскарабкаться ей на спину. В ярком свете пламени Бран увидел, что на "плече" троллихи расползается черное пятно, да и его руки были влажны. На миг он решил, что ранен, но тут же тревога сменилась неистовым торжеством. Он нашел-таки слабое место в казалось бы непробиваемой броне троллихи, и это место где-то на спине, в основании шеи. Его подозрения только укрепила та решимость, с которой Хьердис теперь яростно защищала от него спину, двигаясь боком, чтобы все время оказываться спиной к огню или скале. Троллиха зашипела и зарычала, захлебываясь злобой, точно поняла, что Бран угадал ее слабое место. Шлем был совсем забыт - он валялся, случайно отброшенный с дороги могучим ударом ее хвоста. Хьердис могла бы отступить прямо в огонь, где Бран не смог бы до нее добраться, но ему удалось загнать ее в небольшую тупиковую галерею и отрезать ей отступление к логову. Несколькими краткими бросками Хьердис проверила его решимость не отступать, и всякий раз, когда она припадала на передние лапы, готовясь к прыжку, она волей-неволей открывала спину для нападения. Дважды Бран ухитрился забраться наверх и нанести удар в сочленение затылка с шеей - один из этих ударов достиг цели. Вопль Хьердис эхом раскатился в скалах и галереях высоко над головой, и конвульсивный толчок отшвырнул Брана, точно букашку. Он отполз в безопасное место и мгновенье следил, как троллиха корчится и рвет когтями камень, не в силах подняться. Уловив подходящий момент, Бран снова бросился вперед и ловко увернулся от ее острых когтей. Он перепрыгнул через хвост, который уже только слабо подергивался, взобрался на спину троллихе, оскальзываясь на крови, и вогнал меч между ложившихся внахлест чешуек на ее шее - но на сей раз клинок погрузился в живую плоть, а не зазвенел о камень. Всего лишь одна каменная чешуйка легла в этом месте неплотно, образовав ничтожно малую прореху в непробиваемой броне - но этого оказалось довольно, чтобы Хьердис была обречена. Она бессильно осела наземь, судорожно хватая ртом воздух и уставясь на Брана своими красными глазками. Они тускнели, и голубое пламя начало опадать. - Хьердис! Ты не можешь, не смеешь умереть, не сказав мне, как освободить Ингвольд от твоих чар! - Бран подобрался, насколько осмелился, близко, к ее лицу. - Хьердис! Можешь ты говорить? Глаза ее блеснули, и она с усилием просипела: - Я была последней из нашего рода. Пламя умрет вместе со мной. Затем огонь в ее глазах расплылся и медленно угас. Бран умел безошибочно различать смерть. Он обернулся, чтобы взглянуть на Гулль-скегги, который спускался по тропе, неся в руке светящийся посох. К тому времени, когда они сошлись, голубое пламя превратилось уже в горстку бледных углей, едва мерцавших среди инея. Гулль-скегги поднял повыше посох, чтобы оглядеть Хьердис, но Бран уже нетерпеливо подталкивал его к усыпальнице, где была заключена Ингвольд. Он с жаром набросился на камни, замуровывавшие вход, и они с неохотой поддавались его натиску. Бран не успел еще разобрать вход, когда с той стороны каменной стены донесся слабый крик. - Ингвольд! - закричал он изо всех сил, и эхо, пробудившись, насмешливо откликнулось ему. - Позволь, я помогу тебе, - сказал Гулль-скегги, втыкая посох в расселину. Он засучил вышитые рукава и вместе с Браном ворочал и растаскивал камни, пока не образовалось отверстие - а с той стороны к ним изо всех сил пробивалась Ингвольд. Смеясь, плача и сотрясаясь крупной дрожью, она протиснулась в дыру и бросилась к Брану, обвив руками его шею и жарко целуя его - хотя он все никак не мог поверить, что это ему не привиделось. - Верный Бран! - восклицала она. - Я знала, что ты придешь! Ведь ты настоящий, правда? Ты мне не снишься? - Разве что в кошмарном сне, - отвечал он, вспомнив, что весь покрыт кровью Хьердис и измазался в грязи, когда открывал усыпальницу. - Да ты вся дрожишь; Хьердис даже не похоронила тебя одетой как должно - в плаще и теплых сапогах. Я бы оскорбился, если бы она не была мертва... совершенно мертва. - Он в