Рэй Брэдбери. Тот, кто ждет
-----------------------------------------------------------------------
Ray Bradbury. The One Who Waits. Пер. - Б.Ерхов
-----------------------------------------------------------------------
Я живу в колодце. Я похож на дымок, живущий в колодце. Или на испарения
каменного горла. Я не передвигаюсь. Не предпринимаю ничего. Я только жду.
Наверху я вижу холодные звезды - ночные и утренние, вижу солнце. И иногда
пою старые песни этого мира, песни его молодости. Как сказать вам, кто я,
если я не знаю этого сам? Никак. Я просто жду. Я - туман, лунный свет, я -
память. Я - печален, и я - стар. Иногда я падаю вниз, в колодец, подобно
дождю. Поверхность воды растрескивается тенетами паука в тех местах, где
мои капли ударяются о нее. Я жду в холодной тишине и знаю, что наступит
день, когда я перестану ждать.
Сейчас утро. Я слышу оглушительный гром. Ловлю доносящийся издалека
запах гари. Слышу скрежет металла. Жду. Прислушиваюсь.
Голоса. Издали.
- Хорошо!
Голос. Чужой голос. На языке, которого я не знаю. Ни одного знакомого
слова. Вслушиваюсь.
- Вышлем людей на разведку!
Хруст кристаллического песка.
- Марс! Вот он какой. Марс!
- Флаг?
- Пожалуйста, сэр!
- Отлично, отлично!
Солнце высоко в голубом небе, его золотые лучи наполняют колодец, и я
парю в них цветочной пыльцой - невидимый, клубящийся в теплом сиянии.
Голоса.
- От имени Правительства Земли объявляю эту территорию нашими
Марсианскими владениями, предназначенными для равного, раздела между
странами-участницами.
О чем они говорят? Я оборачиваюсь на песке, подобно колесу, невидимый и
безмятежный, золотой и неутомимый.
- Что это? Вон там!
- Колодец!
- Не может быть!
- Пошли! Это в самом деле колодец.
Чувствую приближение тепла. Три объекта нагибаются над жерлом колодца,
и моя прохлада поднимается им навстречу.
- Здорово!
- Настоящая чистая вода?
- Посмотрим.
- Кто-нибудь, принесите лабораторную бутылку для анализов и веревку!
- Сию минуту!
Звук бега. Возвращение.
- Вот, держите!
Я жду.
- Опускай вниз! Потихоньку!
Стекло поблескивает, медленно опускаясь вниз на веревке.
Поверхность воды мягко морщится, когда стекло прикасается к ней,
заполняется внутри. Поднимаюсь с теплым воздухом к жерлу колодца.
- Вот! Хочешь попробовать воду, Риджент?
- Давай!
- Какой красивый колодец! Чего стоит одна конструкция! Когда,
интересно, его построили?
- Бог его знает. В том городе, где мы сели вчера, Смит сказал, что
жизни на Марсе нет уже десять тысяч лет.
- Невероятно!
- Ну что, Риджент? Как вода?
- Чистая, как стеклышко. Налить стакан?
Звук льющейся на солнце воды. Я танцую в воздухе, как пыль, как тонкие
веточки под легким дуновением ветра.
- Что с тобой, Джонс?
- Не знаю. Ужасно заболела голова. Как-то вдруг.
- Ты выпил воды?
- Нет, не успел. Не из-за этого. Я как раз нагибался над колодцем, и
голова у меня точно раскололась. Сейчас уже лучше.
Теперь я знаю, кто я.
Мое имя - Стивен Леонард Джонс, мне двадцать пять лет, и я только что
прибыл сюда на ракете с планеты под названием Земля. Я стою сейчас на
планете Марс вместе с моими добрыми друзьями Риджентом и Шоу у старого
колодца.
Я гляжу на мои золотые пальцы, загорелые и крепкие. Я вижу мои длинные
ноги, мою серебристую форму и моих друзей.
- Джонс, что с тобой? - спрашивают они.
- Все в порядке, - говорю я, глядя на них. - Со мной все в порядке.
Пища вкусная. За десять тысяч лет я забыл, что такое вкус пищи. Она
приятно ложится на язык, а вино, которым я запиваю ее, согревает. Я
вслушиваюсь в звучание голосов. Составляю слова, которые не понимаю и
все-таки странным образом понимаю. Пробую воздух.
- Что с тобой происходит, Джонс?
Наклоняю голову - мою голову - в сторону и кладу на стол руки, в
которых держу серебряные инструменты для еды. Я все ощущаю, осязаю.
- Что ты хочешь этим сказать? - отвечаю я новым приобретением -
голосом.
- Ты как-то нелепо дышишь - хрипишь, - говорит другой из них.
Нахожу точный ответ, произношу:
- Наверное, заболеваю. Простуда.
- Не забудь провериться у доктора!
Я киваю головой и обнаруживаю, что кивать головой приятно. Спустя
десять тысяч лет приятно многое. Приятно вдыхать воздух, чувствовать, как
согревает тело и проникает все глубже и глубже солнечное тепло, приятно
ощущать позвоночный столб и хитроумное сплетение костей, упрятанных в
толщу согретой плоти, приятно различать звуки, доносящиеся гораздо яснее и
ближе, чем в каменной глубине колодца. Я сижу зачарованный.
- Джонс, очнись! Кончай с этим! Надо идти!
- Хорошо, - говорю я, загипнотизированный тем, как легко, словно влага
на языке, образуются слова, как медленно и грациозно они срываются и
плывут.
Я иду, и мне приятно идти. Я - высок, и земля далеко под моими ногами.
Я словно на вершине высокого утеса и рад этому.
Риджент стоит у каменного колодца и глядит в него. Другие, тихо
переговариваясь, ушли на свой серебристый корабль.
Я чувствую мою руку вплоть до кончиков пальцев, чувствую, как улыбаются
мои губы.
- Колодец глубокий, - говорю я.
- Да, глубокий.
- Он называется Колодец Души.
Риджент поднимает голову, глядит на меня.
- Откуда ты знаешь?
- Ты считаешь, он не похож на Колодец Души?
- Я о таком колодце никогда не слыхал.
- Это место, где живут те, кто ждут, - те, кто когда-то были живыми, а
теперь только ждут и ждут, - отвечаю я, дотрагиваясь до его руки.
Полуденный зной. Песок горит как огонь, корабль пылает серебристым
пламенем, жара мне приятна. Я слышу шум собственных шагов по жесткому
песку, звуки ветра, гуляющего по палимым солнцем долинам. Улавливаю запах:
обшивка ракеты кипит под солнцем. Стою прямо под выходным люком.
- Где Риджент? - спрашивает кто-то.
Отвечаю:
- Я видел его у колодца.
Один человек бежит к колодцу. Я начинаю дрожать. Я дрожу прекрасной
трепетной дрожью, исходящей откуда-то из глубины, дрожь становится все
сильнее. И в первый раз я слышу его - голос, доносящийся, как из колодца,
из глубины, - тонкий и испуганный голос: Отпусти меня, отпусти! Я
чувствую: что-то пытается высвободиться, хлопает дверьми в лабиринте
ходов, бросается темными коридорами вниз и вверх, кричит и отзывается на
собственный крик.
- Риджент упал в колодец!
Люди бегут, все пятеро! Я бегу вместе с ними, мне становится плохо,
дрожь переходит в яростное биение.
- Он сорвался в него! Джонс, ты был с ним! Ты видел, что произошло?
Джонс! Ну, говори же, Джонс!
- Джонс, что с тобой?
Я падаю на колени, дрожь совсем меня доконала.
- Ему плохо! Сюда! Помогите приподнять!
- Это все солнце.
- Нет, это не солнце, - бормочу я.
Меня укладывают на песке, судороги прокатываются по моему телу волнами,
как землетрясения, голос из глубины кричит: Это Джон с, это я, это не он,
не он, не верьте ему, выпустите меня, вы пустите! Я вижу согнувшиеся надо
мной фигуры, мои веки трепещут, открываются и закрываются. Люди щупают
запястье моей руки.
- Сердце останавливается.
Закрываю глаза. Крики замирают. Дрожь прекращается.
И я взмываю вверх, как в холодном колодце, я снова свободен.
- Он умер, - говорит кто-то.
- Джонс умер.
- От чего?
- Кажется, от шока.
- От какого еще шока? - спрашиваю я. Теперь мое имя - Сешенз, мои губы
движутся твердо и решительно, я - капитан этого корабля, начальник всех
этих людей. Я стою среди них и гляжу на остывающее на песке тело. Потом
вдруг хватаюсь руками за голову.
- Что случилось, капитан?
- Ничего! - говорю я. - Заболела голова. Сейчас приду в норму. Ну вот,
- шепчу я, - все снова нормально.
- Вы бы сошли с солнцепека, сэр!
- Да, - соглашаюсь я, глядя на лежащего Джонса. - Нам не следовало сюда
прилетать. Марс отторгает нас.
Мы относим тело в ракету, и тут же какой-то новый голос из глубины
снова взывает, чтобы его отпустили.
- На помощь! На помощь! - доносится из влажных внутренностей моего
тела. - На помощь! - отдается эхом и прокатывается по кроваво-красным
сосудам.
На этот раз дрожь охватывает меня гораздо раньше. И мне труднее
сдерживать ее.
- Капитан, вы бы лучше сошли с солнца! У вас нездоровый вид, сэр!
- Хорошо! - говорю я и выкрикиваю: - На помощь!
- Что вы сказали, сэр?
- Я ничего не говорил.
- Вы сказали: "На помощь", сэр!
- В самом деле, Мэтьюз? Я в самом деле это сказал?
Меня укладывают в тень, отбрасываемую кораблем: внутри, в глубоких
катакомбах скелета, в темно-красных приливах крови кто-то кричит, мои руки
дергаются, иссушенный рот раскалывается надвое, ноздри расширяются, глаза
выкатываются из орбит. На помощь! Помогите! Помогите! Выпустите меня! Нет,
нет, не надо!
- Не надо! - повторяю я.
- О чем вы, сэр?
- Не обращай внимания! - говорю я. - Я должен освободиться, - и я
зажимаю рот рукой.
- Сэр, что с вами происходит? - настойчиво кричит Мэтьюз. Я кричу им:
- Все на корабль! Все, все! Возвращайтесь на Землю! Немедленно!
В руке у меня пистолет. Я поднимаю его.
- Не стреляйте!
Взрыв! Мельтешение теней. Крик оборван. Свистящий звук падения.
Через десять тысяч лет. Как хорошо умереть. Как хороша внезапная
прохлада, расслабленность. Я как рука, влитая в перчатку, восхитительно
прохладную перчатку в раскаленном песке. Как прекрасен всеобъемлющий
черный покой забвения! Однако медлить нельзя.
Треск, щелчок!
- Боже мой, он застрелился! - кричу я, открывая глаза. Капитан сидит,
прислонившись к борту, его череп расколот пулей, глаза расширены, язык
высунут меж двумя рядами белых зубов. Из головы хлещет кровь. Я наклоняюсь
и дотрагиваюсь до него.
- Глупец, - говорю я. - Зачем он это сделал?
Люди в ужасе. Они стоят над двумя трупами и вертят головами, озираясь
на марсианские пески и отдаленный колодец, в глубоких водах которого
колышется тело Риджента. С пересохших губ срываются хрипы и всхлипы - они
как дети, не принимающие страшного сна.
Люди поворачиваются ко мне.
После паузы один говорит:
- Теперь, Мэтьюз, капитан - ты.
- Знаю, - неторопливо отвечаю я.
- Нас осталось всего шестеро.
- Боже, все случилось так быстро!
- Я не хочу этого! Нужно немедленно убираться!
Люди раскричались. Я подхожу к каждому и дотрагиваюсь - на этот раз моя
уверенность глубока, она просто поет от восторга.
- Слушайте! - говорю я и дотрагиваюсь до их локтей, рук, ладоней.
Мы все смолкаем.
Мы - вместе, мы - одно.
- Нет, нет, нет, нет, нет, нет! - кричат внутренние голоса из глубины,
из узилищ их тел.
Мы смотрим друг на друга. Мы - это Сэмюэль Мэтьюз, Реймонд Мозес,
Уильям Сполдинг, Чарльз Эванс, Форрест Коул и Джои Саммерз; мы молча
разглядываем друг друга: у нас побледнели лица, руки трясутся.
Потом все как один поворачиваемся в сторону колодца.
- Пора, - говорим мы.
- Нет, нет! - пронзительно протестуют голоса, уже упрятанные,
складированные, подготовленные к вечному хранению.
Ноги несут нас по песку, со стороны могло бы казаться, будто это
гигантская двенадцатипалая ладонь передвигается по горячему морскому дну,
перебирая пальцами.
Нагибаясь над колодцем, мы заглядываем в него. И видим шесть лиц: они
смотрят на нас из холодных глубин.
Нагибаясь все ниже и теряя равновесие, мы падаем один за другим в
жерло, в прохладную темноту, в холодные воды колодца.
Солнце заходит. Медленно по кругу перемещаются звезды. Далеко среди них
мигает лучик света. Это приближается еще один космический корабль,
оставляя позади себя красный след.
Я живу в колодце. Я похож на дымок, живущий в колодце. Или на испарения
каменного горла. Наверху я вижу холодные звезды - ночные и утренние, вижу
солнце. И иногда пою старые песни этого мира, песни его молодости. Как
сказать вам, кто я, если я не знаю этого сам? Никак. Я просто жду.
Last-modified: Thu, 10 Oct 2002 08:25:10 GMT