ред!-- закричал старик, взмахнув накидкой.
     Шпага взлетела вверх, рассекая завывавший ветер.
     -- Ненавижу!-- повторил американец.
     -- Время пришло,-- сказал Старый Томас.
     -- Пришло.
     Роби сделал  ложное движение вперед, и когда шпага  блеснула в воздухе,
он упал,  откатился в сторону  и прыгнул  на  тореадора сбоку. Подсекая ноги
старика, он  дернул на  себя его вязаные  штаны, и  Томас  с визгом  упал на
спину. Они  покатились по арене, выхватывая  друг у друга шпагу и путаясь  в
алой накидке.  Потом  один из них вскочил на  колени и,  сжимая эфес  обеими
руками, пронзил грудь противника, лежавшего на белом песке.
     -- Это тебе за меня,-- прохрипел он, раскачивая  и вытаскивая шпагу  из
тела.
     Он  поднял  клинок  и вновь вонзил его  в соперника, который корчился в
предсмертных судорогах.
     -- Это за Целию.
     Шпага снова поднялась вверх и опустилась вниз.
     -- А это за Дугласа Макклара!

     ***

     Когда  ранним   утром  Целия  встретила  Роби  на  улице,  он,  хромая,
возвращался от  доктора в отель. Она заметила в его руке  какой-то маленький
белый предмет. Звенели церковные  колокола, и солнце лениво  поднималось над
голубыми холмами. Утренний воздух казался удивительно сладким от дыма печей,
на которых хозяйки  готовили  завтрак. Роби вдыхал его со  счастливым видом,
отщипывал от сахарного черепа  куски и клал их в рот.  Когда Целия подошла к
нему и поздоровалась,  он  доедал последний кусочек.  Прожевав  и  проглотив
остатки, Роби улыбнулся в ответ, обнял  любимую девушку, и их губы слились в
долгом поцелуе.