ривай. - Извини, я просто расстроилась. - Ее глаза наполнились слезами, она встала и вышла из комнаты. Мужчины молча закончили завтрак, погруженные каждый в свои мысли. Капитан анализировал чувства, владевшие им в последнее время из-за того, что президент навязывала Орбитсвилю свои порядки, а он, Гарамонд, превратился в бесправного стороннего наблюдателя. Или это естественное состояние безработного? Весь Разведывательный корпус Звездного флота стал лишним, большие исследовательские корабли теперь никому не нужны. "Неужели, - не давал ему покоя вопрос, - космическая разведка была единственным подходящим для меня делом?" Нейпир, не выдержав тягостного молчания, начал скучный рассказ о научных исследованиях, которые вели несколько групп. Одна из них, несмотря на применение более мощных по сравнению с корабельными, режущих инструментов, так и не сумела хотя бы поцарапать материал сферической оболочки. Другая, продолжая изучать малую внутреннюю сферу, выяснила, что та не просто вращается с востока на запад, а совершает замысловатые движения. Очевидно, создатели Орбитсвиля хотели добиться нормальной смены дня и ночи в полярных областях. Третья группа исследователей занималась полевой диафрагмой Окна, которая не позволяла воздуху вырваться в космос. Здесь тоже успехи были скромные. Силовое поле неизвестной природы одинаково реагировало на проникновение сквозь диафрагму металлических и неметаллических предметов. Земные установки не могли генерировать ничего подобного. Измерения показали, что полевая диафрагма имеет форму двояковыпуклой линзы, толщина которой в центре достигала нескольких метров. В отличие от материала оболочки линза пропускает космические лучи, хотя, видимо, преломляет их. По предположению биологов, если лучи равномерно рассеиваются по внутренней поверхности сферы, то их должно хватать для поддержания необходимого уровня мутаций в клетках растений и животных. Значит, назначение диафрагмы не только в герметизации и сохранении атмосферы. К тому же поле Окна оказалось податливее материала оболочки. Облучение пучком электронов вызывало локальные изменения в структуре диафрагмы и небольшую временную утечку воздуха. - В общем, прелюбопытная штука, - закончил Нейпир. - Да, занятная, - вяло согласился Гарамонд. - Что-то в твоем голосе маловато воодушевления. Пойду-ка взгляну на переселенцев. Гарамонд улыбнулся. - Ладно, Клифф. Увидимся за обедом. Он собрался проводить Нейпира, когда зазвучал сигнал вызова с центрального коммутатора кабельной связи, протянутой в ожидании решения проблемы распространения радиоволн. Капитан нажал кнопку приема, и в фокусе проекционного объема появилось трехмерное изображение рано поседевшего широкоплечего молодого человека в штатском. Гарамонд его не знал. - Доброе утро, капитан, - с легкой одышкой поздоровался незнакомец. - Меня зовут Колберт Мейсон, я - репортер Агентства новостей Обоих Миров. К вам не обращались другие журналисты? - Журналисты? Нет. - Слава Богу! - радостно воскликнул Мейсон. - Разве "Старфлайт" уже пускает сюда репортеров? - Пока нет, - Мейсон неуверенно усмехнулся. - Кроме того, я - эмигрант. Мы приехали с женой надолго, и, насколько мне известно, я не единственный репортер, поступивший подобным образом. Мне просто повезло, нас высадили раньше всех. Впрочем, о везении можно будет говорить, когда вы согласитесь на интервью. - Раньше вам приходилось покидать Землю? - Нет, сэр. Но ради такого случая я облетел бы всю Галактику. Лесть была очевидной, хотя молодой журналист производил впечатление искреннего человека. - На какую тему желаете беседовать? Мейсон смущенно развел руками. - Знаете, на Земле вас считают самым знаменитым человеком всех времен. Вы не отвечали на тахиограммы, иначе любая газета с радостью напечатала бы ваше интервью. О чем? О чем угодно. - Вы сказали: тахиограммы? Я их не получал. Подождите-ка минуту. - Капитан отключил звук и повернулся к Нейпиру. - Элизабет? Клифф утвердительно кивнул и с тревогой посмотрел на него. - Больше некому. Она не разделяет твоих взглядов на Орбитсвиль. Честно говоря, я удивлен, как малому удалось прорваться к тебе. Или он чертовски пронырлив, или исключительно удачлив. - Ладно, будем считать его счастливчиком. - Гарамонд снова включил звуковой канал. - Мейсон, я хочу поделиться с вами одной историей. Вы готовы записать ее слово в слово? - Разумеется. - Отлично. Тогда приходите прямо ко мне. - Невозможно, сэр. Мне кажется, за мной уже следят, и времени у нас совсем немного. - Хорошо, тогда сообщите в свое агентство, что Орбитсвиль, на мой взгляд... - Орбитсвиль? - Это местное название Линдстромленда... - Гарамонд осекся. Изображение репортера вдруг рассыпалось на разноцветные осколки, которые, покружившись в воздухе, быстро растаяли. Капитан подождал минуту в надежде, что оно вновь установится, но связь прервалась. - Так я и знал. Слишком уж гладко все началось, - заметил Нейпир. - Кто-то ставит тебе палки в колеса. - Несомненно. Как ты думаешь, откуда он говорил? - Из какой-нибудь портовой лавки, больше неоткуда. Видеофонов у нас, сам знаешь, раз-два и обчелся. - Давай сходим туда. Капитан накинул легкую куртку и, не предупредив Эйлин, торопливо вышел в бессменный полдень. Кристофер, одиноко игравший на лужайке, посмотрел на отца, но ничего не сказал. Гарамонд помахал ему рукой и зашагал в направлении зданий, теснившихся вокруг Окна. - Ну и жарища, - ворчал Нейпир, идя следом. - Придется раскошелиться на дамский зонт. Гарамонд, не настроенный на пустячные разговоры, хмуро печатал шаг. - Что-то мне перестает здесь нравиться. Слишком стало напоминать Землю с Террановой. - Собираешься устроить скандал? Но как ты докажешь, что ваш разговор намеренно прервали? - Не собираюсь никому ничего доказывать. Они быстро шли по бурой грунтовой улице, петлявшей среди беспорядочно понастроенных коттеджей и ведущей к опоясавшим Окно административным зданиям, лабораториям, складам с глухими стенами. Обогнув какой-то дом, друзья увидели черный эллипс с торчащими из него L-образными трубами тоннелей и портовыми сооружениями на "берегу". Гарамонд больше не думал об Окне как о звездном озере, оно стало просто дырой в земле. Минуя непривычно высокое здание неизвестного назначения, капитан заметил машину вишневого цвета. Транспорта на Орбитсвиле было пока мало. Сверкнув ослепительным солнечным бликом, машина развернулась и затормозила у подъезда. Из нее вышли четверо и торопливо скрылись внутри здания. Среди них тоже был седой, но похожий на юношу человек. Старпом схватил капитана за локоть. - Не наш ли приятель-репортер? - Пойдем поглядим. Они двинулись рысцой через газон, вбежали в фойе и успели заметить закрывающуюся дверь во внутреннее помещение. Швейцар со старфлайтовской кокардой на фуражке выскочил из своей будки, пытаясь помешать им, но друзья обежали его с двух сторон и ворвались в комнату, где скрылась четверка. Колберта Мейсона оба узнали с первого взгляда. Репортер стоял в окружении пятерых мужчин, двое из которых держали его под руки. Среди остальных Гарамонд разглядел Сильвио Лейкера - приближенного Элизабет Линдстром. Бессмысленно-удивленный взгляд Мейсона, направленный в одну точку, наводил на мысль об изрядной дозе наркотика. - Прочь руки от него! - скомандовал Гарамонд. - Нет, капитан, убраться прочь должны вы, - процедил Лейкер. - Тут вам не корабль, где вы - царь и бог. - Я забираю Мейсона с собой. - Черта с два, - рявкнул один из громил, державших репортера, и уверенно шагнул вперед. Гарамонд смерил его скучающим взглядом. - Существуют десятки способов покалечить человека. Какой предпочитаете вы? Он блефовал, поскольку на самом деле не интересовался даже спортивными видами рукопашного боя, но противник неожиданно сник. Пока тот колебался, его напарник отпустил Мейсона, сунул руку в карман, однако тут же передумал: он увидел громадного Нейпира, шагнувшего в его сторону, и его прищуренные узенькие глаза под тяжелыми веками. Среди голых стен комнаты зазвенела напряженная тишина. - Как дела? - спросил Мейсона Гарамонд. - Имя... - заплетающимся языком произнес журналист. - Я не помню своего имени... - Он с трудом поднял руку к розовому пятну над воротником. - Мне что-то впрыснули под кожу. - Наверное, успокоительное, чтобы вы не шумели. - Капитан остановил колючий взгляд на Лейкере. - Надеюсь, это действительно так. - Предупреждаю: лучше не вмешивайтесь, - трясясь от злости, прошипел Лейкер. Он вытянул вперед пухлую руку, и на среднем пальце блеснул крупный рубиновый перстень. - Грязно работаете, Лейкер, - сказал Гарамонд. - Ничего, отмоюсь. - Головой рискуете, между прочим. Хотите впутать Элизабет в убийство? Будет ли она довольна, вы подумали? - Мне сдается, что она не прочь избавиться от вас. - Втихаря, не спорю. Но не таким грубым способом. - И капитан кивнул Нейпиру: - Идем. Они повернули оглушенного репортера лицом к двери и повели на выход. - Я предупредил вас, Гарамонд, - хрипло выдавил Лейкер. - А вы не послушались совета... - Не будьте идиотом, - не оглядываясь, ответил капитан. Он физически ощутил покалывание между лопаток. До цели оставалось всего несколько шагов, он уже коснулся пальцами дверной ручки, как дверь внезапно с треском распахнулась и в комнату ввалились еще трое. Гарамонд подобрался, готовясь отразить нападение, но те с безумными глазами промчались мимо. Двое были в комбинезоне полевых техников, третий - в мундире офицера инженерной службы "Старфлайта". - Мистер Лейкер! - завопил офицер. - Невероятно! Такого до сих пор... - Вон отсюда, Гардина! Как ты посмел вваливаться ко мне?.. - От ярости голос Лейкера сорвался на визг, и он закашлялся. - Вы не поняли! Инопланетяне! Живые инопланетяне! Мои техники залезли ночью на холмы и видели огни. На западе! Там кто-то живет! Челюсть у Лейкера отвалилась, кулак с грозным лазерным перстнем опустился. - Что ты плетешь, Гордино? Что за сказки? - Вот эти двое, мистер Лейкер. Пусть они сами расскажут. - Слушать пьяниц и бродяг? - Прошу без личных выпадов, - сделав успокаивающий жест с невозмутимым достоинством заговорил техник. - Предвидя скепсис, с которым будет встречено наше сообщение, я не сразу вернулся на базу, а дождался дневного света и сделал несколько снимков. Прошу. - И, помахав в воздухе пачкой цветных фотографий, он вручил ее Лейкеру. Гарамонд подтолкнул Нейпира с заторможенным Мейсоном к выходу и, забыв о бегстве, быстро вернулся. Снимки шли уже нарасхват, поэтому капитану удалось спасти всего две штуки. Оба снимка запечатлели бесконечную прерию Орбитсвиля, в центре которой стояли ряды бледно-голубых прямоугольных построек. Возле некоторых зданий виднелись какие-то разноцветные пятнышки, похожие на зерна пигмента в глянце эмульсии. - Что это за крапинки? - спросил Гарамонд у долговязого техника. - Могу утверждать лишь то, что они не стоят на месте. Сначала я принял их за цветы в палисадниках, потом разглядел, как они перемещаются взад-вперед. Гарамонду захотелось проникнуть в молекулы эмульсии, чтобы увидеть тела и лица инопланетян - первых собратьев человека, обнаруженных за десятки лет звездных скитаний. Его пальцы задрожали, и неудивительно: люди столько времени ждали контакта, а имели лишь возможность ковыряться в культурном слое. Впрочем, капитан почти сразу взял себя в руки и вышел за дверь. Ноги сами несли его куда-то, пока он не понял, что направляется к вишневой машине. Впереди маячили силуэты Нейпира с Мейсоном, удаляющиеся в сторону дома Гарамонда. Он нырнул в кабину, попробовал руль, осмотрел панель управления. Машины новой марки изготавливались на борту одного из кораблей специально для езды по Орбитсвилю, и магнитно-импульсный двигатель можно было запустить без ключа. Капитан нажал кнопку стартера и рванул с места в тот момент, когда опомнившийся Лейкер со своими подручными выскочил из подъезда. Нагнав Нейпира, капитан до упора вдавил единственную педаль. Машина встала, и он распахнул дверцу. Старпом понял все без слов. Пихнув Мейсона в машину, он прыгнул следом, мотор негромко взвыл, и автомобиль помчался по утрамбованной извилистой улице. От избыточной мощности колеса пробуксовывали, машина виляла из стороны в сторону. Через минуту беглецы, оторвались от погони, пересекли границу городка и понеслись к кольцу холмов, залитых вечно полуденным солнцем. Вид на чужое поселение открылся сразу, как только машина очутилась на вершине холма. По фотографиям у Гарамонда сложилось впечатление, что оно состоит из единственной группы зданий. На самом деле бледно-голубые прямоугольники, блестевшие, словно кусочки смальты, были разбросаны по всей равнине и убегали на много километров вдаль. Перед людьми раскинулся настоящий, хотя и одноэтажный, город. Правда, ему не хватало ярко выраженного центра, но жителей, по земным стандартам, тут разместилось бы до миллиона. Гарамонд осторожно направил автомобиль вниз по склону. Наконец он заметил и предполагаемых чужаков - движущиеся цветные крапинки. - Клифф, ты ничего не слышал о повторном запуске зонда? Кажется ученые "Старфлайта" собирались. - Взгляд Гарамонда не отрывался от сверкающего города. - Вроде. - Интересно, его камеры были включены? - Сомневаюсь. Иначе они вряд ли бы проглядели. Мейсон, который недавно пришел в себя, лихорадочно возился на заднем сиденье со своей портативной голокамерой. - Что вы собираетесь сказать этим существам, капитан? - Не имеет значения. Они нас не поймут. - А может, и не услышат, - добавил Нейпир. - Неизвестно, есть ли у них уши. У капитана пересохло во рту. Он множество раз воображал себе первую минуту встречи. Он ждал ее, как может ждать лишь тот, кто заглядывал в слепые глазницы тысячи безжизненных планет. Ждал и страшился до перебоев в сердце. Что сулит этот контакт? Выдержит ли Гарамонд, оказавшись лицом к лицу с представителями абсолютно чуждой формы жизни? Бледно-голубой город рос перед глазами. Капитан бессознательно давил ногой на педаль, тихий вой двигателя перекрыло шуршанье травы, хлеставшей по днищу и крыльям машины. Нейпир сочувственно посмотрел на друга. - Что с тобой, Вэнс? Арахнофобия? - Боюсь, она самая. - Не переживай, у меня тоже. Мейсон нетерпеливо наклонился вперед. - О чем вы? - Отложим разъяснение до более подходящего случая, - ответил Нейпир. - Ладно, можно и сейчас, - произнес Гарамонд, радуясь возможности отвлечься. - Мейсон, вам нравятся пауки? - Терпеть не могу. - Журналист поежился. - Самый распространенный ответ. Большинство людей испытывают отвращение при виде пауков и вообще паукообразных. В связи с этим возникла даже теория, будто паукообразные - не коренные обитатели Земли. Со всеми прочими тварям на планете, даже со страшными, как смертный грех, люди в той или иной степени ощущают родство. Только не с пауками. Таким образом, паукобоязнь, или арахнофобия, как полагают некоторые ученые, суть подсознательное отвращение к чуждой форме жизни. Если это соответствует действительности, то у нас могут возникнуть серьезные проблемы при установления контакта с инопланетной расой. Беда в том, что, будь инопланетяне самыми разумными, дружелюбными и даже прекрасными, они все равно вызовут в людях ненависть и жажду убийства. Просто потому, что внеземная форма жизни не зарегистрирована в унаследованном нами вместе с генами своего рода контрольном списке. - Это, скорее, не теория, а гипотеза, - сказал Мейсон. - Да, гипотеза, - согласился Гарамонд. - Какова вероятность того, что она сейчас подтвердится? - По-моему, практически нулевая. Я не верю... Гарамонд резко оборвал фразу: автомобиль въехал на пригорок, за которым всего в нескольких сотнях шагов стояли два существа. Чужаки удалились от своего города на значительное расстояние. Вокруг, кроме них, никого не было. - Думаю... Мне кажется, дальше следует пройтись пешком. Нейпир кивнул и открыл дверцу. Они вылезли, немного постояли, привыкая к зною, потом медленно побрели к двум фигурам. Мейсон с голокамерой отстал. Расстояние сокращалось, и Гарамонд начал различать детали. Хотя инопланетяне не были похожи ни на одно известное живое создание, он не испытывал ни страха, ни отвращения. Издали они казались гуманоидами, одетыми в цветастые наряды, на которых, словно заплаты, выделялись яркие розовые, бурые и желтые пятна, однако вблизи они стали похожи на широкие разноцветные листья. Листья отбрасывали тень на асимметричное туловище довольно сложной формы и крепились к нему веточками-отростками. Головы как таковой у инопланетян не было, но скругленная верхняя часть наклоненного вперед тела выглядела сложнее всего остального. Единственным узнаваемым органом чувств среди изобилия усиков, ложбинок и шишек оказались зеленые, в красных точечках глаза, похожие на два гелиотроповых кабошона. - Кого они тебе напоминают? - прошептал Нейпир. - Не знаю, - так же тихо ответил Гарамонд. Он тоже испытывал потребность сравнить их с чем-нибудь из прошлого опыта. - Может, раскрашенных креветок? Мейсон споткнулся и упал, но друзья даже не обернулись. Они уже стояли в нескольких шагах от чужаков. Фантастические создания не шевелились, не проявляли никакого любопытства к пришельцам. Тишина застыла в воздухе, словно жидкое стекло. Неподвижные, молчаливые застыли друг перед другом представители двух рас, и, хотя напряжение нарастало, никто не шевельнулся, не издал ни звука. Гарамонд взмок, а в голове ворочалась спасительная мысль: "Никаких торжественных встреч и речей. Они все равно нас не поймут. Ни за что никогда не поймут". Истекла долгая минута, потянулась другая. - Все. Мы выполнили свой долг, - объявил, наконец, Нейпир. - Можно с чистой совестью возвращаться. Гарамонд задумчиво повернулся, и они побрели к Мейсону, который, пятясь, продолжал запечатлевать историческое событие. Лишь дойдя до машины, Гарамонд оглянулся назад. Один инопланетянин неуклюже удалялся в сторону своих домов, второй стоял на прежнем месте. - Обратно поведу я, - заявил старпом и принялся изучать примитивную систему управления. Когда все расселись, он направил машину вдоль подножия холма. - Поедем в объезд, во избежание нежелательной встречи. Ведь Лейкер мог послать за нами парочку грузовиков со своими головорезами. Перед глазами Гарамонда стояли два цветастых создания. Он пожал плечами. - Арахнофобии не чувствую, следовало бы радоваться, а я разочарован. У нас с ними нет повода для вражды, но нет и ничего общего. В такой ситуации вражда вообще невозможна. Нам с ними не о чем говорить, незачем общаться, незачем вступать в какие-либо отношения. - Насчет общения, не знаю, Вэнс. А вот поводов для конфронтации сыщется сколько угодно. - Нейпир показал пальцем налево, где линия холмов изгибалась в сторону, открывая взору равнинные просторы. Скопление бледно-голубых пятен, вместо того, чтобы сойти на-нет, простиралось до самого горизонта. Казалось, вся прерия цветет, словно льняное поле. Мейсон присвистнул и поднял голокамеру. - Неужели холмы целиком окружены городом? И наша база вместе с ними? - В том-то и дело. Они, вероятно, здесь уже давно... - Нейпир, видимо, решил не продолжать, однако Гарамонд понял его мысль. Лиз Линдстром уже привезла около трехсот тысяч поселенцев, и вскоре ожидали прибытия крупных транспортных судов со следующей партией. Наберется миллион колонистов, людей, изголодавшихся по собственной земле, возникнет неизбежная вражда с соседями, первыми занявшими территорию вокруг Окна. Следовательно, в ближайшем будущем здесь могут произойти крупные столкновения. 11 Через месяц пронеслись первые слухи о побоище. Им предшествовал недолгий период спокойствия, когда потоки колонистов разливались по кольцу суши вокруг Бичхэд-Сити. В это же время прилетела группа чиновников департамента внешних сношений, которые первым делом издали бесполезное постановление о запрете всякого строительства ближе, чем в пяти километрах от чужого города. Людям не рекомендовалось вступать в контакты с туземцами, вообще приближаться к ним, пока не завершатся переговоры о коридоре для прохода на свободные территории. Однако правительственные чиновники опоздали с выходом на сцену, они не имели никаких средств информации, с помощью которых могли бы оповестить людей о своем постановлении. А главное - среди переселенцев укоренилось мнение, будто любая попытка установить дипломатические отношения с "клоунами", так теперь называли туземцев на местном жаргоне, бесполезна. Люди подходили к цветастым существам с опаской и почтением, пока не увидели, что у туземцев нет техники, за исключением примитивных сельскохозяйственных орудий, даже жилища они строят из волокон типа целлюлозы, вырабатывая их в собственном организме и вытягивая из себя, как паук паутину. Потом, выяснив, что клоуны - немые, большинство колонистов усомнилось в их разумности. По одной из гипотез, туземцы были потомками выродившейся расы, которая некогда возвела укрепления вокруг Окна в центре Бичхэд-Сити. Другая гипотеза утверждала, будто эти существа - порода домашних животных, которые, пережив своих хозяев, создали собственную квазикультуру. Гарамонда подобные домыслы тревожили. С первых дней он заметил, как члены его экипажа, ступив на Орбитсвиль, через несколько минут теряли выправку и дисциплину. То были первые симптомы, вылившиеся в неуважение иммигрантов ко всякой власти. На битком набитой Земле индивидуум, загнанный в жесткие рамки законов, правил и ограничений, не мог бесконтрольно шагу ступить. Здесь же все почувствовали себя хозяевами континентов, многим не терпелось пожать плоды своего нового статуса. А чтобы попасть из грязи в князи, им нужно было лишь погрузить пожитки в машину и пуститься в "золотое путешествие". Только ехать приходилось довольно долго, ведь каждый знал, что размер территории, которая окажется в его владении, пропорционален квадрату расстояния от точки старта. Колонистов охватило чемоданное настроение. Даже тех, кто прибыл первыми судами и застолбил участок внутри холмистого кольца. Орды новых иммигрантов наступали им на пятки, поэтому многие решили податься дальше. Будь Орбитсвиль нормальной планетой, концентрация населения никогда не достигла бы здесь столь высокого уровня. Но земная технология по принципу аналогии и простоты не предусмотрела для фликервингов и челноков возможность полета на собственном топливе. Землянам даже в голову не пришло, что такое может вдруг понадобиться во вдоль и поперек изученном мире. Однако появился Орбитсвиль, и принцип не сработал, ошибка чуть не стала роковой. В распоряжении землян оказались территории астрономических масштабов и никакого способа быстро добраться до них. Повелители гигантских доминионов не в состоянии удовлетворить своих амбиций, унижено достоинство человечества: еще недавно люди, словно боги, бороздили вселенские просторы, а теперь перешли на колесный транспорт. Каждой семье или фермерской общине предстоит в ближайшем будущем перейти на самообеспечение, поэтому несмотря на современную сельскохозяйственную технологию и "железных коров", им срочно потребуются обширные жизненные пространства. Классическая ситуация, которая неизбежно приводит к драке. Так рассуждал Гарамонд и не удивился, когда до него дошли скудные сведения о беспорядках. Отряды поселенцев силой пробились через город клоунов на открытые просторы прерий. Даже не находясь в местах столкновений, капитан хорошо представлял, как развивались события. Его продолжало преследовать ощущение своей бесполезности. Он почти безвылазно сидел дома, лишь изредка наведываясь на "Биссендорф", перестал смотреть передачи новостей. Однажды утром, когда Гарамонд лежал в тяжелом забытье после вчерашней попойки, в его сон вторгся детский крик, отозвавшись кошмаром медленного падения Харальда Линдстрома. Гарамонд проснулся в поту и понял, что потерял бдительность. Элизабет! Эйлин, опередив его, уже стояла на коленях возле сына и прижимала его к груди. Мальчик, зарывшись лицом в ее халат, тихо всхлипывал. - Что случилось? - Страх отступал, хотя сердце продолжало колотиться. - Проклятый проектор, - ответила Эйлин. - Показали одного из этих страшилищ. Я выключила. Гарамонд посмотрел на проекционное поле стереовизора. В воздухе растворялось лицо преподавателя образовательной программы. - Какое страшилище? Кристофер поднял заплаканное лицо. - Там был клоун. - Клоун? Я же предупреждал, убавляй резкость, когда Крис садится смотреть передачу. Он ведь путает изображение с действительностью. - Я убавила. Изображение было расплывчатым, просто его напугали эти твари. Гарамонд недоуменно потер переносицу. - Не пойму, с чего ребенку бояться клоунов? - Он присел перед мальчиком на колени. - В чем дело, сынок? Почему ты боишься? - Я думал, клоун пришел меня убить. - Что за странная мысль? Они еще никому не причиняли вреда. Во взгляде мальчика читался укор. Он упрямо помотал головой. - А те мертвые люди? Которых они заморозили? Гарамонд вздрогнул. - Как заморозили? - Не сбивай его с толку своим напором, Вэнс, - вмешалась Эйлин. - Ты забыл, о чем вчера говорили в новостях? - О чем? Я ничего не слышал! - О мертвой планете, которая снаружи. Когда эти твари построили Линдстромленд, свет и тепло перестали достигать внешней планеты, там все замерзло. - Твари? Какие твари? - Туземцы, конечно. Клоуны. - Вот тебе на! - улыбнулся Гарамонд. - Выходит, Орбитсвиль построили клоуны? - Ну, не они сами, а их предки. - Понимаю, понимаю. Значит, на внешней планете жили люди, которых злодеи заморозили насмерть? - Диктор показывал фотографии. - В голосе Эйлин проскользнула упрямая интонация. - Где же он их раздобыл? - Должно быть, туда слетали на корабле. - Дорогая, если у планеты была атмосфера и она промерзла насквозь, то все покрыл толстенный слой льда и затвердевших газов. Что там можно фотографировать, подумай сама? - Не знаю, как им удалось, я говорю о том, что видела. Спроси у других, они скажут то же самое. Вздохнув, Гарамонд подошел к видеофону и связался с "Биссендорфом". В фокусе стереопроектора возникла знакомая физиономия. Нейпир приветливо кивнул, и Гарамонд заговорил без предисловий: - Клифф, мне нужны сведения о полетах кораблей в системе звезды Пенгелли. Кто-нибудь летал на внешнюю планету? - Нет. - Ты уверен, что туда не посылали экспедицию? Нейпир опустил глаза к информационному терминалу. - Уверен. - Спасибо, Клифф, у меня все. - Гарамонд отключил связь, и очертания старпома растаяли в воздухе. - Вот видишь, Эйлин, против фактов не попрешь. Откуда же, по-твоему, взялись те снимки? - Может быть, это были не совсем фотографии? - Вот именно. Компьютерная реконструкция. - Не все ли равно? Ведь на них... - Тебе все равно? - Капитан зашелся смехом. Кто бы мог предположить, что между ним и его женой такая пропасть непонимания? Однако досады он не испытывал. Их отношения были просты и гармоничны и, как полагал Гарамонд, построены на более прочной основе, чем сходство взглядов или интересов. - Поверь, это в корне меняет ситуацию, - мягко, словно уговаривая ребенка, произнес он. - Вспомни, как было дело, и поймешь, что передача изменила твое отношение к клоунам. В давние времена телевидение умело здорово оболванивать людей. Только раньше образование считалось неотъемлемой частью воспитания, и действовать приходилось куда тоньше... Сообразив, что сел на любимого конька и уже перешел на лекцию, Гарамонд замолчал. Эйлин заметно поскучнела. Большую часть информации о внешнем мире она получала в виде наглядных примеров, а у него не было учебника с картинками. Капитан почувствовал смутную печаль. Поняв, о чем он думает, Эйлин тронула его руку. - Вэнс, я не идиотка. - Знаю, дорогая. - Почему ты замолчал? - Я просто хотел объяснить, что такое "Старфлайт Инкорпорейтед". Это... - Гарамонд подыскивал яркий образ. - Это вроде снежного кома, катящегося под уклон. "Старфлайт" не останавливается, кто бы ни оказался на его пути. Он просто не может остановиться в силу своей природы... Потому намерен подмять под себя туземцев. - Ты постоянно обвиняешь свою компанию. Но всегда голословно. - Все признаки налицо. Первым делом внедрить в умы сознание неизбежности, даже необходимости жестких мер, а остальное - вопрос времени. - Я не люблю клоунов, - нарушив затянувшуюся паузу, решительно заявил Кристофер. Гарамонд внимательно посмотрел ему в глаза, погладил по золотистой щеке. - Их не нужно любить, сынок. И не надо верить всему, что болтают по стерео. Вот если бы кто-то действительно побывал на той планете, то я сказал бы... Гарамонд не договорил. "А ведь неплохая идея", - неожиданно для себя решил он. - Почему бы и нет? В конце концов, именно для таких экспедиций предназначены корабли Разведкорпуса, - рассудительно произнесла Элизабет, загадочно улыбнувшись. - Вы в бессрочном отпуске, капитан, но раз уж сами хотите вернуться к активной службе, какие могут быть возражения? - Благодарю вас, миледи, - ответил Гарамонд, скрывая радостное удивление. Улыбка повелительницы стала еще загадочней. - Мы считаем, что неопровержимые факты принесут нам гораздо большую пользу, чем неизвестно откуда взявшиеся домыслы, - торжественно изрекла она. Потом капитан не раз мысленно возвращался к этому разговору. "Биссендорф" расправил свои невидимые крылья, чтобы отделившись от строя кораблей, сняться с рейда и выйти в открытый космос. Конечно, Гарамонд предложил исследовательский полет в пику корпорации. Он надеялся, что вызов заставит президента раскрыться, положит конец сомнениям и расставит точки над "i". Меньше всего он ожидал безоговорочного согласия. Уступчивость Лиз его разочаровала, а колкие замечания Эйлин по поводу чьей-то огульной подозрительности не загасили чувство неясной тревоги. Капитан просидел несколько часов в рубке управления, следя за маневрами других судов, встававших в очередь на выгрузку людей, продовольствия и техники. Наконец "Биссендорф" выбрался на вольный простор, и перед ним остались только звезды. Главная электронная пушка без видимой системы обстреливала вакуум, пронизывая его призрачными сполохами. Скудный урожай частиц в окрестностях звезды Пенгелли вынуждал на первой стадии полета искусственно ионизировать космическую пыль. Но спираль траектории постепенно раскручивалась, черная бездна, перегородившая полмира, отступала, плотность вещества приближалась к норме, скорость нарастала. Гарамонду опять никак не удавалось освоиться с масштабами. Корабль уже удалился от Орбитсвиля чуть ли не на сто миллионов километров, а края черного диска до сих пор были видны почти под прямым углом. Громада сферы вновь напомнила о наболевших вопросах, распалила воображение в бесплодных попытках разгадать ее тайну. Орбитсвиль способен принять и приютить все разумные расы Галактики. Неужели именно в этом и состоит его предназначение? Или ключом к разгадке является существование единственного Окна? Почему внутри сферы не действует радиосвязь и невозможны полеты на фликервингах? Виновата ли в этом только физика, или это запроектировано с какой-то целью неведомыми создателями? Может, им хотелось сохранить свободу выбора для тех, кто здесь поселится? Предотвратить превращение Орбитсвиля в единую империю? Ведь образование государственной структуры возможно лишь при наличии всеобщей информационной и транспортной сети. Где теперь те основатели космических приютов? Соседнее кресло застонало под тяжестью Нейпира. Протянув капитану горячий кофе, старпом сообщил: - Служба погоды докладывает, что локальная плотность вещества растет в полном соответствии с расчетами. Значит, на месте мы будем часов через сто с гаком. Быстрее не разогнаться. Гарамонд кивнул. - Нужно подготовить к этому времени "торпеду". - Сэмми Ямото собирается выполнить пилотируемый спуск. - Опасно, сначала соберем данные об условиях на поверхности. - Гарамонд отхлебнул кофе, потом нахмурился. - С какой стати главному астроному вздумалось рисковать своей шеей? Я считал, что его навсегда покорила "сферическая филигрань силовых полей". - Так и есть. Но он рассчитывает найти на внешней планете указания на происхождение и устройство Орбитсвиля. - Передай, чтобы держал меня в курсе. - Взглянув на Нейпира, Гарамонд заметил нехарактерную для здоровяка-старпома неуверенность. - Что-нибудь еще? - Кажется, Шрапнел дезертировал. - Шрапнел? Командир того катера? - Он самый. - Значит, все-таки смылся. Этого следовало ожидать, разве нет? - Я тоже так думал, но это уже не впервой. Первый раз он ушел в самоволку после прибытия президентской армады, когда его зачем-то отрядили на Орбитсвиль. Тогда он пропал на целый день, и я, решив, что он отправился к Лиз, чтобы на ее груди поведать свою душераздирающую историю, сразу же списал его. Но в ту же ночь он явился и снова заступил на вахту. - Тебя это удивило? - Да, особенно то, что он вернулся без одной нашивки на рукаве. С тех пор его отношение к службе изменилось в лучшую сторону. Он работал, как черт. - Может, Шрапнел разочаровался в штабных лизоблюдах? - Обиделся за нашивки... - В голосе Нейпира не слышалось убежденности. - Когда я объявил приказ о полете, он не возражал, не пытался увильнуть. Однако на борту его нет. - Ну и черт с ним. - Черт-то черт, только "Биссендорф" - не пришвартованный в гавани парусник, - сказал старпом. - Если человек позволяет себе подобные вольности, значит, уверен в чьей-то поддержке и своей безнаказанности. Поэтому я подозреваю, что Шрапнел не порывал со "Старфлайтом", а шпионил за нами. - Давай-ка лучше выпьем, - предложил капитан. - Кажется, мы оба начинаем стареть. Планета звезды Пенгелли стала суровой и бесплодной задолго до того, как лишилась света и тепла. Шар, вдвое меньше Земли, покрытый камнями и пылью, не имел атмосферы и одиноко вращался по орбите, настолько удаленной от родного солнца, что, будь оно по-прежнему доступно наблюдению, вряд ли бы выглядело ярче и крупнее далеких звезд. Поэтому исчезновение светила почти не повлияло на условия планеты: стало чуть холоднее и темнее, но такое малозаметное похолодание не могло вызвать глобальных катастроф вроде смещения планетарной коры. Всюду царили тьма и полная неподвижность за исключением редких выбросов пыли при столкновениях с метеоритами. Ничем не нарушая мертвого безмолвия окоченевшей каменной глыбы, текли ленивые столетия. Поводя усиками радарных антенн, "Биссендорф" нащупывал путь к безжизненной планете-невидимке. Корпус корабля состоял из трех одинаковых, соединенных вместе цилиндров. В среднем, выдававшемся вперед на половину длины, размещались палуба управления, жилые, технические и ремонтные уровни. При полете с крейсерской скоростью подобная конструкция могла стать опасной для экипажа, поскольку к энергии встречных космических частиц добавлялась кинетическая энергия движущегося корабля, и суммарная величина достигала фантастических значений. Такой интенсивной бомбардировки не выдержала бы никакая механическая защита, но конструкторы не забыли предусмотреть защитное силовое поле. Оба ионных насоса генерировали вокруг корабля магнитное поле такой конфигурации, что заряженные частицы, навиваясь на силовые линии, обтекали корабль и, не причинив ему вреда, попадали в термоядерный реактор. Правда, система обладала существенным недостатком: даже набрав высокую скорость, звездолет не смог бы лететь по инерции. Стоило ионным насосам прекратить работу, как усиленная движением корабля космическая радиация мгновенно уничтожила бы людей. Кроме того, магнитное поле препятствовало связи со звездолетом и применению радаров. Однако "Биссендорф", сдерживая резвость, шел вперед на редких выбросах из главной дюзы, поэтому в промежутках действовали и радары, и радиосвязь. Корабль, предназначенный для разведки неизвестных планетных систем, был на всякий случай оборудован простыми ядерными двигателями с резервным запасом горючего и мог при необходимости совершать довольно тонкие маневры. Он легко и быстро встал на нужную орбиту, хотя планета-мишень по-прежнему оставалась невидимой. Включились дистанционные датчики и записывающие устройства, компьютер обратился в банк сравнительных данных, и уже к следующему витку капитан получил ответ на все свои вопросы. - Неутешительная картина, - посетовал Сэмми Ямото, изучая результаты предварительного анализа. - Атмосферы никакой, похоже, ее никогда не было. Поверхность совершенно бесплодна. А я-то надеялся на остатки хоть какого-нибудь вида растений, чтобы определить, сразу прекратилась солнечная радиация, или процесс растянулся на несколько лет. - Можно повозиться с образцами пыли и скальных пород, - заметил О'Хейган. Ямото без воодушевления кивнул. - Я тоже так думаю. Но ботаника - точнее. Если мы получим в распоряжение только минералы, погрешность будет... Сколько? Тысяча лет или больше? - Для астрономии совсем неплохо. - Неплохо, в нашем же случае... Гарамонд его перебил: - Каково мнение научной группы? Следует ли предпринять экскурсию? О'Хейган, оглядев своих подчиненных, столпившихся вокруг информационного монитора, покачал головой. - Обойдемся пока роботом-планетоходом. Пробурим несколько дырок, возьмем три-четыре керна, и если образцы окажутся любопытными, тогда слетает кто-нибудь из нас. Но я бы не стал слишком надеяться на удачу. - Так и поступим, - заключил капитан. - Запускаем зонд с осветительными ракетами и съемочной камерой, он отрабатывает по ускоренной программе и возвращается. Мне не терпится преподнести кое-кому наглядные доказательства. Физик Дениз Серра подняла брови. - Так это все из-за сказочек бюро информации Старфлайта? Я слыхала, как они распинались о некой прекрасной цивилизации, погибшей в самом расцвете. Неужели кто-нибудь проглотит подобную ахинею? - Вы удивитесь, Дениз, если подсчитаете разновидности людской наивности, - мрачно ответил Гарамонд. - Существует даже довольно безобидная наивность, определенная нашей профессией. Проводя полжизни в отрыве от арены главных событий, мы рискуем утратить критическое отношение к общественным явлениям. А ведь существуют куда более опасные виды простодушия и глупости. - Возможно, но поверить, что клоуны создали Орбитсвиль!.. - Искренней веры не требуется. Главное, люди знаю другие идут под теми же лозунгами и не осудят их за определенные поступки. Эта ложь задумана как средство манипулирования толпой. Все мы знаем, что квадратный корень из отрицательного числа - мнимая величина, однако вовсю пользуемся мнимыми числами, когда это удобно для вычислений. Здесь то же самое. Глаза Дениз сверкнули. - Совсем не то же самое! - Разумеется. Я просто пытался подобрать удачное сравнение. - Ловко выкрутились, - рассмеялась Дениз. Гарамонд вдруг подумал, что на нее приятно смотреть. Выражение "радует глаз" всегда казалось ему банальной метафорой, а теперь его