неделю работы. А затем займись сравнением информации в рабочих файлах Пипо и Либо. Начни за несколько недель до смерти Пипо. - Там, наверное, стоит защита. - Используй мой пароль. Мы войдем. Ольядо начал искать. Голос Тех, Кого Нет внимательно наблюдал за ним. Время от времени он спрашивал у Ольядо, что именно тот делает. Из этих вопросов Ольядо понял, что Голос знал о компьютерах куда больше его самого. Он только не владел конкретными командами. Было ясно, что он вычисляет их для себя, просто наблюдая за Ольядо. К концу дня их розыски не принесли ощутимого результата. Ольядо потребовалось не больше минуты, чтобы понять, почему Голос тем не менее доволен. "Тебя вообще не интересовал результат, - подумал Ольядо. - Ты просто хотел посмотреть, как я буду искать. Я знаю, чем ты займешься этой ночью, Эндрю Виггин, Голос Тех, Кого Нет. Ты начнешь вскрывать другие файлы. Может быть, у меня нет глаз, но вижу я больше, чем ты думаешь. Непонятно только, почему ты так скрытен, Голос, непонятно и глупо. Разве ты еще не знаешь, что я на твоей стороне? Я никому не расскажу, что твой пароль позволяет тебе забираться в личные файлы. Даже если ты возьмешь что-нибудь у мэра или у епископа. Не нужно прятаться от меня. Ты живешь здесь всего три дня, но я знаю тебя достаточно, чтобы любить, и люблю так, что исполню любую твою просьбу, если только это не пойдет во вред моей семье. Но ты никогда не захочешь причинить вред моей семье". На следующее утро, почти сразу, Новинья обнаружила, что Голос пытался вломиться в ее файлы. Собственно, он вовсе не пытался скрыть это от нее, и она забеспокоилась: Голос забрался слишком глубоко. Он получил доступ ко многим ее записям, хотя самая важная - имитация, которую когда-то увидел Пипо, - еще оставалась закрытой. Его откровенность, его дерзость раздражали Новинью больше всего. Имя Голоса было напечатано на каждой просьбе о допуске, даже на тех, с которых его мог стереть и ребенок. "Ну что ж, - решила она, - я не допущу, чтобы все это мешало моей работе. Он врывается в мой дом, управляет моими детьми, лезет в записи, как будто имеет право..." Она повторяла это снова и снова, пока не сообразила: из-за того, что она придумывает оскорбления, которыми осыплет его при ближайшей встрече, работа быстрее не пойдет. "Не надо думать о нем. Думай о чем-нибудь другом". Позавчера ночью Миро и Эла смеялись. Конечно, к утру Миро снова стал угрюмым, веселое настроение Элы продержалось несколько дольше, но к середине дня она уже снопа выглядела обеспокоенной и рычала на всех, как и раньше. И пусть Грего плакал, обняв этого человека (как рассказывала Эла), но на следующее утро он украл ножницы и разрезал спою простыню на тонкие ровные полосы, а в школе нарочно ударил брата Адорная головой в пах; занятия прервались, а с Грего серьезно беседовала Дона Кристан. "Вот тебе и исцеляющее прикосновение Голоса. Если он считает, что может запросто войти в мой дом и исправить все, что, по его мнению, я сделала не так, то скоро поймет, что есть раны, которые не заживают". Только Дона Кристан еще рассказала ей, что Квара заговорила с сестрой Бебей прямо в классе, при других детях, и зачем? Чтобы рассказать всем, что встретила этого скандально известного жуткого Фаланте Пелоса Муэртоса, его зовут Эндрю, и он в точности такой плохой и страшный, как рассказывал епископ Перегрино, пожалуй, еще хуже, потому что он мучил Грего, пока тот не заплакал. Сестра Бебей была просто вынуждена попросить Квару замолчать. Вытащить Квару из ее немого мира - это чего-то стоит. И Ольядо, такой эгоцентричный, такой отстраненный, далекий, теперь светился от возбуждения. Вчера за ужином он только и говорил, что о Голосе, просто остановиться не мог. "А вы знаете, он понятия пс имел, как переводить деньги. И вы не поверите, какой ужасный у него пароль!.. Я-то думал, компьютеры должны выбрасывать такие слова... Нет, я не могу рассказать вам, это секрет... Я на самом деле учил его, как искать информацию, но, мне кажется, он разбирается в компьютерах, он не идиот. Он говорил, что у него была программа-раб, поэтому он носит сережку в ухе... Он сказал, что я могу заплатить себе сколько сочту нужным. Мне нечего сейчас покупать, сохраню деньги до тех времен, когда вырасту... Наверное, он очень старый. При мне он вспоминал события, происходившие очень давно. И еще: я думаю, звездный - его родной язык, он так здорово на нем говорит... На Ста Мирах не так уж много людей знают звездный с рождения. Как вы думаете, может, он родился на Земле?" Квим наконец заорал на него, приказал заткнуться и больше не говорить про этого слугу дьявола, или он попросит епископа изгнать из него дьявола, потому что Ольядо явно одержим. Когда же Ольядо улыбнулся и подмигнул ему, Квим вылетел из кухни, убежал из дома и не возвращался до самой ночи. "Этот Голос мог бы просто жить в моем доме, - подумала Новинья, - он управляет моей семьей, даже когда его нет, а теперь еще сует нос в мои записи. Я этого так не оставлю! Впрочем, как обычно, я сама виновата. Ведь это я позвала его сюда, заставила покинуть Трондхейм - место, которое он называл домом, где живет его сестра. Это я виновата, что он застрял в жалком городишке на задворках Ста Миров, окруженный оградой, которая все равно не мешает свинксам убивать всех, кого я люблю..." И сразу же она подумала о Миро, настолько похожем на своего настоящего отца, что просто удивительно, как никто не догадался о прелюбодействе. Подумала и представила, как он лежит на склоне холма, где когда-то лежал Пипо, как свинксы вскрывают его своими кривыми деревянными ножами. "Они сделают это. Как бы я ни поступила, они все равно это сделают. И даже если нет, скоро настанет день, когда он достаточно повзрослеет, чтобы жениться на Кванде, и тогда мне придется рассказать ему, кто он на самом деле и почему этот брак невозможен. Тогда он поймет, что я заслужила боль, которую причинял мне Кано, что его руку направлял Бог, чтобы покарать за мои грехи. Господи! Этот Голос заставил меня думать о том, что мне удавалось неделями, порой месяцами, скрывать от самой себя. Сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз провела утро, думая о детях? И с надеждой, не просто так. Как давно я позволяла себе думать о Пипо и Либо? Когда, когда я вспоминала, что верю в Бога, по крайней мере, в жестокого мстительного Бога Ветхого Завета, того, кто с улыбкой стирал с лица земли города, потому что их жители не молились ему? Если Христос хоть чего-то стоит, я все равно не смогу уверовать в него". Так прошел день. Работать Новинья не могла, но и прийти к каким-нибудь четким выводам тоже не сумела. После обеда в дверь постучал Квим: - Прости, что беспокою тебя, мама. - Не страшно. Все равно я сегодня не в форме. - Я знаю, тебе безразлично, что Ольядо проводит время с этим сатанинским ублюдком, но я думал, что ты должна знать. Квара пошла туда прямо из школы. В его дом. - Да? - Или это тоже безразлично тебе, мама? Может быть, ты собираешься откинуть одеяло и позволить ему занять место отца? Охваченная холодной яростью, Новинья вскочила на ноги и двинулась на него. Мальчик отступил. - Извини, мама, я так разозлился... - Все те годы, что я была замужем за вашим отцом, я ни разу не позволяла ему поднять на вас руку. Но если б он не умер, сегодня я попросила бы его задать тебе хорошую порку. - Ты могла попросить, - надменно ответил Квим, - но я убил бы его раньше, чем он успел бы коснуться меня даже пальцем. Может быть, тебе нравились его пощечины, но со мной это не пройдет! Она вовсе не хотела этого делать, ее рука хлестнула сына по щеке прежде, чем она сообразила, что происходит. Удар не мог получиться особенно сильным, но Квим мгновенно обмяк, заплакал и опустился на пол, спиной к Новинье. - Прости, прости, - бормотал он сквозь слезы. Новинья встала на колени рядом с мальчиком и неуклюже погладила его по плечам. Вспомнила, что не обнимала его с тех пор, как он вышел из возраста Грего. "Когда я стала такой холодной? И почему, когда я коснулась его снова, это оказалась пощечина, а не поцелуй?" - Меня тоже беспокоит то, что происходит, - сказала Новинья. - Он все ломает, - всхлипнул Квим. - Он пришел, и сразу все начало меняться. - Ну, если ты об этом, Эстевано, мы не так уж хорошо жили, чтобы отказываться от перемен. - Это не наш путь. Исповедь, искупление, отпущение грехов - вот необходимая нам перемена. Новинья в который раз позавидовала вере Квима в способность священников смывать любой грех. "Это оттого, что ты никогда не грешил, сынок, и ничего не знаешь о невозможности искупления". - Думаю, мне надо поговорить с Голосом. - И забрать Квару домой? - Не знаю. Не забывай, он заставил ее разговориться. И я не сказала бы, что он ей нравится. Она о нем еще доброго слова не сказала. - Тогда почему она пошла в его дом? - Наверное, чтобы сказать ему какую-то грубость. Тебе придется признать, что по сравнению с ее прежним молчанием это перемена к лучшему. - Дьявол всегда скрывается за видимостью добрых дел, всегда, но потом... - Квим, не читай мне лекций по демонологии. Отведи меня к дому Голоса, и я сама разберусь с твоим неверным. Они шли по тропинке, идущей вдоль берега реки. У водяных змей начался период линьки, и земля под ногами была скользкой от кусочков и ошметков разлагающейся кожи. "Так, это валяется мой следующий проект, - подумала Новинья. - Нужно выяснить, что там тикает внутри этих маленьких чудовищ, может быть, тогда я придумаю, как извлечь из них хотя бы крошечную пользу. Или узнаю, как отвадить их отсюда, чтобы берег речки не вонял так омерзительно шесть недель в году. Единственный плюс - кажется, змеиные шкурки удобряют почву, хорошо удобряют, ведь речная трава на местах линьки растет гуще всего. Единственная безобидная, даже приятная туземная форма жизни на Лузитании". Люди приходили сюда, на берег, чтобы полежать на мягком естественном ковре, узкой полоской протянувшемся между тростником и жесткой травой степей. Змеиная кожа, скользкая и вонючая, все же обещала в будущем приятные минуты. Мысли Квима, очевидно, шли тем же путем. - Мама, а не могли бы мы посадить речную траву возле нашего дома? - Когда-то, много лет назад, ваши бабушка и дедушка попробовали сделать это, но так и не смогли. Речная трава цветет, но после цветения не образуются семена. А когда они попробовали просто пересадить ее, она вскоре увяла, и на следующий год на том месте ничего не выросло. Наверное, траве необходима вода, много воды, река. Квим нахмурился и ускорил шаг. Ее ответ рассердил его. Новинья вздохнула. Квим принимал слишком близко к сердцу то, что Вселенная устроена не так, как ему хочется. Вскоре они добрались до домика, где поселился Голос. На прассе, как всегда, играли дети, и потому Новинье и Квиму пришлось говорить громче, ибо шум стоял страшный. - Это здесь, - сказал Квим. - Думаю, ты должна увести отсюда Квару и Ольядо. - Спасибо, что показал мне дом. - Я не шучу. Я серьезно. Это настоящее столкновение между добром и злом. - Вся наша жизнь такое столкновение. Вот только очень трудно разобрать, что на самом деле что. Нет, нет, Квим, я знаю, ты можешь подробно объяснить мне... - Не говори со мной свысока, мама. - Но, Квим, это же так естественно, ведь ты всегда столь снисходителен ко мне. Лицо Квима одеревенело от злости. Новинья протянула руку и погладила его, очень легко, очень нежно. Он напрягся, словно она была ядовитым пауком. - Квим не пытайся учить меня, что есть добро, а что зло. Я жила в этой стране, а ты видел только карту. Он стряхнул ее руку и отошел в сторону. "Черт, я уже начинаю скучать по тем временам, когда мы не разговаривали неделями". Новинья громко хлопнула в ладоши. Через мгновение дверь распахнулась, на пороге стояла Квара. - Ой, Манезинья, тамбем вейо джогар? Мама, ты тоже пришла поиграть? Ольядо и Голос, склонившись над терминалом, играли в космическую войну. Голосу предоставили компьютер с очень большим и удивительно четким голографическим экраном. Игроки умудрялись командовать одновременно отрядами из двенадцати кораблей и более, но это занятие требовало предельной сосредоточенности, и ни один из них даже головы не повернул, чтобы приветствовать ее. - Ольядо сказал, чтобы я заткнулась, иначе он вырвет мой язык и заставит меня съесть его с хлебом, - поведала Квара. - Так что ты лучше молчи, пока они не кончат играть. - Пожалуйста, садитесь, - пробормотал Голос. - Теперь я раскатаю тебя, Голос, - прошипел Ольядо. Больше половины флота Голоса вспыхнуло белым пламенем и исчезло из воздуха над терминалом. Новинья опустилась на стул. Квара села на пол рядом с ней. - Я слышала, как вы с Квимом разговаривали за дверью. Вы так кричали, что мы разобрали почти все. Новинья почувствовала, что краснеет. Ее раздражало то, что Голос случайно услышал, как она ссорится со своим сыном. Это не его дело. И вообще, он не имеет, не должен иметь никакого отношения к ее семье. И она, безусловно, не одобряла эти военные игры. Они архаичны и старомодны, давно вышли из употребления. За последние две тысячи лет в космосе не произошло ни одного сражения. Мелкие стычки таможенников с контрабандистами не в счет. Милагр такой мирный город. Ни у кого из жителей нет оружия. Разве что разрядник у старшего констебля. Ольядо в жизни своей не увидит ни одной битвы. И вот он сидит здесь, полностью поглощенный-военной игрой. Возможно, это просто шутки эволюции, вложившей в сердца самцов вида желание стирать противника в порошок, втаптывать его в землю. А может быть, насилие, к которому он привык дома, подтолкнуло его к этой игре. "Моя вина. Снова и снова моя вина". Внезапно Ольядо вскрикнул от ярости: серия белых вспышек - и весь его флот исчез. - Я не видел! Я поверить не могу, что ты это сделал! Я даже не заметил приближения! - Так не кричи об этом, - ответил Голос. - Прокрути игру снова и выясни, что случилось, чтобы я не мог второй раз поймать тебя на той же ошибке. - Я думал, вы, Голоса, должны быть, ну, как священники. Откуда вы столько знаете о тактике? Отвечая, Голос повернулся к Новинье и улыбнулся ей. - Иногда приходится сражаться с человеком, просто чтобы он сказал тебе правду. Ольядо сидел, прислонившись к стене, глаза закрыты - проигрывал сцену битвы. - Вы совали нос в мои записи, - фыркнула Новинья. - И сделали это не очень-то ловко. Это Голоса Тех, Кого Нет называют "тактикой"? - Поэтому вы пришли сюда, разве нет? - Голос все еще улыбался. - Что вы искали в моих файлах? - Я прилетел Говорить о смерти Пипо. - Я не убивала его. Вам не нужны мои записи. - Вы позвали меня сюда. - Я переменила мнение. Извиняюсь, прошу прощения. Но это не дает вам права... Он вдруг заговорил очень тихо, подошел к ней, опустился на колени рядом, чтобы она могла услышать его слова. - Пипо что-то узнал от вас, и, что бы это ни было, свинксы убили его именно из-за этого. И потому вы закрыли свои файлы, чтобы никто ничего не смог найти. Вы даже отказались стать женой Либо, чтобы помешать ему узнать то, что узнал Пипо. Вы искалечили свою жизнь и жизнь всех, кого любили, чтобы Либо и Миро не узнали вашей тайны и не умерли. Новинье вдруг стало очень холодно. Ее колотила мелкая дрожь. Этот человек прожил здесь три дня и уже успел вычислить все, что знал Либо. - Это ложь, - сказала она. - Послушайте меня, Дона Иванова. Ваш план не сработал. Либо все равно умер, не правда ли? Каким бы ни был этот секрет, сохранив его, вы не спасли жизнь Либо. И Миро тоже не спасете. Обман и неведение никогда никого не защищали. Жизнь сохраняет только знание. - Никогда, - прошептала она. - Я могу понять, почему вы бережете Миро, но что вам моя жизнь? Если я узнаю секрет и он убьет меня, что вам до того? Я вам никто. - Мне безразлично, будете вы жить или умрете, - ответила Новинья, - но вы никогда не получите эти файлы. - Вы, вероятно, не понимаете, что не имеете никакого права завязывать глаза другим людям. Ваш сын и его сестра каждый день уходят разговаривать со свинксами и по вашей милости не знают, какое слово, какой поступок могут оказаться для них смертным приговором. Завтра я отправляюсь с ними, потому что не могу Говорить о смерти Пипо, не посмотрев сначала на свинксов. - Я не желаю, чтобы вы Говорили о смерти Пипо. - Мне плевать, что вы там желаете. Я делаю это не для вас. Но я прошу вас открыть мне, что узнал Пипо. - Вы никогда не поймете, что узнал Пипо, потому что он был хорошим и добрым человеком, он... - ...Встретил одинокую, испуганную маленькую девочку и исцелил раны ее сердца. - Рука Голоса лежала на плече Квары. Это переполнило чашу терпения Новиньи. - Как вы смеете сравнивать себя с ним! Квара вовсе не сирота, вы слышите меня? У нее есть мать, я, и она не нуждается в вас, никто из нас не нуждается, никто! И вдруг неожиданно разрыдалась. Она не хотела плакать при нем. Не хотела быть здесь... Он все смешал, все перепутал. Новинья, спотыкаясь, добралась до двери, вышла и захлопнула ее. Квим прав. Он дьявол. Слишком много знает, слишком многого требует, слишком много дает - и все они слишком сильно в нем нуждаются. Как ухитрился он получить над ними такую власть за столь короткое время? Потом ей в голову пришла мысль, мгновенно осушившая непролитые слезы и наполнившая душу страхом. Он сказал, что Миро и его сестра каждый день уходят к свинксам. Он знал. Знал все ее секреты. Все, кроме одного, неизвестного си самой. Того, что открыл Пипо, поглядев на имитацию. Если он доберется до него, то получит все, что она скрывала долгие годы. Когда Новинья звала Голос Тех, Кого Нет, она хотела, чтобы он рассказал правду о Пипо, а он пришел и открыл правду о ней. Дверь грохнула. Эндер прислонился к стулу, на котором она только что сидела, и положил голову на руки. Он услышал, как Ольядо встал и медленно пошел через комнату, к нему. - Вы пытались залезть в записи матери, - спокойно сказал он. - Да, - ответил Эндер. - Вы заставили меня научить вас работать с компьютером, чтобы получить возможность шпионить за моей матерью. Вы превратили меня в предателя. Никакой ответ не удовлетворил бы Ольядо сейчас. Эндер и не пробовал объясниться. Он молча ждал, пока Ольядо добрался до двери и вышел на улицу. Его молчание не было молчанием для Королевы Улья. Он почувствовал, как она зашевелилась в его сознании, встревоженная его болью. "Нет, - беззвучно ответил он. - Ты ничем не можешь мне помочь. Ты не поймешь. Это все человеческие отношения, странные человеческие проблемы, в которых сам черт ногу сломит". "А-а..." И он почувствовал, как она коснулась его, словно ветер в ветвях деревьев, ощутил силу и радость поднимающегося к небу леса, легкую игру солнечного света на жадных листьях. "Смотри, чему мы научились от него, Эндер, от мира, который ты нашел". Радость отступила, Королева Улья ушла из его сознания, но сила дерева осталась с ним, и спокойствие дерева вытеснило боль. Всего несколько секунд - скрип закрываемой двери еще звучал в комнате - и Квара вскочила на ноги, ринулась через комнату к кровати, плюхнулась на нее и подпрыгнула несколько раз. - Ты продержался всего несколько дней, - весело сказала она. - Теперь все ненавидят тебя. Эндер холодно рассмеялся и повернулся к ней. - А ты? - О да, - отозвалась девочка. - Я ненавижу тебя больше всех, кроме, разве что, Квима. - Она соскользнула с кровати и подошла к терминалу. Осторожно, нажимая клавиши по одной, включила его. В воздухе появились колонки чисел. - Хочешь посмотреть, как я делаю арифметику? Эндер встал и устроился рядом за терминалом. - Конечно. Похоже, тяжеловатые примеры. - Не для меня, - похвасталась она. - Я решаю их быстрее всех. 13. ЭЛА Миро: Свинксы называют себя самцами, и приходится верить им на слово. Кванда: А зачем им лгать? Миро: Я знаю, ты молода и наивна, но, понимаешь, у них нет некоторых деталей. Кванда: Я проходила антропологию и физиологию. С чего ты взял, что они делают это так, как мы? Миро: Я понимаю, что не так. (Кстати, мы не делаем этого вовсе). Похоже, я вычислил, где у них расположены гениталии. Эти шишки на животе - там такой мягкий и пушистый мех. Кванда: Рудиментарные сосцы. Они есть даже у тебя. Миро: Я вчера видел, как Листоед и Чашка... Я стоял метрах в десяти от них, так что нельзя сказать, что видел все хорошо, но Чашка гладил живот Листоеда, и, по-моему, эти шишки набухли. Кванда: Или не набухли. Миро: В одном я совершенно уверен: живот Листоеда весь взмок - он блестел, солнце отражалось. И еще: он явно получал удовольствие. Кванда: Это извращение. Миро: А что тут такого? Они ведь все холостяки, разве нет? Они взрослые, но их так называемые жены не одарили никого из них радостями отцовства. Кванда: Кажется, просто ошалевший от сексуального голода зенадор приписывает собственные фрустрации своим подопечным. Маркос Владимир Рибейра фон Хессе (Миро) и Кванда Квенхатта Фигейра Мукумби. Рабочие записи. 1970:1:4:30. На поляне было очень тихо. Миро сразу понял, что что-то не так. Свинксы ничего не делали. Просто стояли или сидели на трапе. И - ни одного звука, даже дыхания не слышно. И все смотрели в землю. Все, кроме Человека, только что вынырнувшего у них из-за спины, из леса. Человек медленно прошел вперед. Миро почувствовал, как прижимается к нему локоть Кванды, но даже не посмотрел на нее. Он знал, она думает о том же, что и он сам: "Они убьют нас сейчас, как Пипо и Либо?" Несколько минут Человек пристально и неотрывно смотрел на них. Долгое ожидание буквально било по нервам. Но Миро и Кванда знали свое дело. Они не говорили ничего, их лица не покидало бесстрастное "слепое" выражение, освоенное еще в начале ученичества. Искусство умолчания, необщения. Им пришлось стать мастерами, прежде чем Либо позволил сопровождать его. Только когда их лица обрели твердость камня, когда даже капельки пота перестали выдавать внутреннее напряжение, они смогли повстречаться со свинксами. Только ничего из этого не вышло - Человек с легкостью превращал их умолчания в ответы, вытаскивал важные сведения из самых пустых замечаний. И нынешнее их полное спокойствие, без сомнения, выдавало страх. Но избежать этого было невозможно. Что-то всегда просачивается. - Вы лгали мне, - сказал Человек. "Не отвечай", - беззвучно велел Миро, и Кванда застыла, словно услышала его. Наверняка она пыталась донести до него то же самое послание. - Корнерой говорит, что Голос Тех, Кого Нет хочет прийти к нам. Эта манера свинксов сводила Миро с ума. Когда они придумывали нечто опасное, они вкладывали слова в уста какого-нибудь мертвого свинкса, который никак не мог их произнести. Без сомнения, тут был замешан какой-то религиозный ритуал: отправляйся к дереву-тотему, задай наводящий вопрос и полежи у подножия предка, рассматривая листья, кору или еще что-нибудь, пока не получишь тот ответ, какой хотел. - Мы никогда не говорили иного, - ответил Миро. Дыхание Кванды участилось. - Вы сказали, что он не придет. - И это правда, - отозвался Миро. - Не сможет. Он должен повиноваться закону, как и все остальные. Если он попробует войти в ворота без разрешения... - Это ложь. Миро замолчал. - Это закон, - произнесла Кванда. - Закон нарушали и раньше. Много раз, - покачал головой Человек. - Вы можете привести его сюда, но не хотите. Все зависит от того, приведете вы его или нет. Корнерой говорит, что Королева Улья не сможет вручить нам свои дары, если он не придет. Миро подавил свое нетерпение. Королева Улья! Разве не повторял он свинксам тысячи и тысячи раз, что все жукеры погибли? А теперь мертвая Королева Улья разговаривает с ними через не менее мертвого Корнероя. Насколько легче было бы работать со свинксами, если б они не действовали по указке мертвецов. - Это закон, - повторила Кванда. - И если мы просто попросим его прийти, он может донести на нас, а тогда нас отошлют далеко отсюда и мы не сможем вернуться к вам. - Он не донесет. Он хочет прийти. - Откуда вы знаете? - Корнерой говорит. В иные минуты Миро до смерти хотелось срубить треклятое дерево-тотем, выросшее на месте гибели Корнероя. Может, тогда они перестали бы повторять: "Корнерой говорит". Впрочем, нет, скорее всего, они просто назовут другое дерево Корнероем, да еще вдобавок здорово рассердятся. Никогда не подавай виду, что сомневаешься в истинности их религии - первое правило из учебника, даже ксенологи с других планет, даже антропологи знали его. - Спросите его, - предложил Человек. - Корнероя? - удивилась Кванда. - Он не станет разговаривать с вами, - ответил Человек. В его голосе послышалось едва уловимое презрение. - Спросите Голос, придет он или нет. Миро ждал, что ответит Кванда. Она уже знала, каков был бы его ответ. Разве не спорили они об этом до хрипоты в последние два дня? "Он хороший человек", - говорил Миро. "Он только притворяется", - отвечала Кванда. "Он был очень добр с моими малышами", - напоминал Миро. "Как и многие из тех, кто насилует детей", - возражала Кванда. "Я верю ему", - заявлял Миро. "Тогда ты идиот!" - взрывалась Кванда. "Мы можем доверять ему", - настаивал Миро. "Он предаст нас", - утверждала Кванда. На этом их спор заканчивался. Но теперь свинксы нарушили равновесие, добавив тяжелую гирю на чашу весов Миро. Обычно, когда свинксы требовали невозможного, он всегда помогал ей отвертеться. Но это требование было осуществимо, он не хотел, чтобы она отказала, а потому молчал. "Дави, Человек, настаивай, потому что ты прав, и на этот раз Кванда должна уступить". Чувствуя себя одинокой, зная, что Миро не поможет ей, Кванда решила немного уступить. - Может быть, если мы приведем его на край леса... - Приведите его сюда. - Мы не можем, - ответила она. - Посмотрите на себя. Одежда. Горшки. Хлеб. - Да, - улыбнулся Человек. - Все это. Приведите его сюда. - Нет, - ответила Кванда. Миро дернулся, собираясь остановить Кванду, но вовремя вспомнил, где он. Они никогда раньше не отвечали на просьбу прямым отказом. "Мы не можем, потому что..." или "Как жаль, что это невозможно..." Но для свинксов простое "нет" означало "я не буду", "я, лично я, отказываю вам". Улыбка Человека стала горькой. - Пипо говорил нам, что мужчины и женщины решают вместе. А потому ты не можешь говорить "нет", если он не скажет "нет". - Он повернулся к Миро. - Так "нет"? Миро не ответил. Он чувствовал, как плотно прижат к его боку локоть Кванды. - Ты не должен молчать, - сказал Человек, - ты должен ответить "да" или "нет". Миро покачал головой. Свинксы вокруг них поднялись на ноги. Миро не мог понять, чего они хотят, но само движение, будто сделанное в ответ на непробиваемое молчание Миро, таило в себе угрозу. Кванда, ни за что не отступившая бы, угрожай гибель ей самой, сдалась. - Он говорит "да", - прошептала она. - Он говорит "да", но ради тебя молчит. Ты говоришь "нет", но не согласна молчать для него. - Человек выковырнул пальцем изо рта кусок застрявшего между зубами червя, стряхнул его на землю. - Вы ничто, - сказал он. Внезапно Человек откинулся назад, но не упал, скрутил сальто, приземлился спиной к ним и пошел своей дорогой. Немедленно и все остальные свинксы зашевелились и отправились вслед за Человеком на край поляны, подальше от Миро и Кванды. Внезапно Человек остановился. Другой свинкс стоял перед ним, загораживая дорогу. Листоед. Если они и обменялись словами, Миро не расслышал их, даже не видел движения губ. Он заметил, однако, что Листоед протянул руку и коснулся живота Человека. Рука на мгновение застыла, а потом Листоед развернулся и бросился в кусты, подпрыгивая, как ребенок. Через мгновение остальные свинксы тоже исчезли. - Это был спор, сражение, - ответил Миро на ее незаданный вопрос. - Человек и Листоед. Они по разные стороны. - Чего? - Хотел бы я знать. А вот догадку выскажу. Если мы приведем Голос, победит Человек. Если нет - Листоед. - Победит? Если мы приведем этого типа сюда, он предаст нас и мы потеряем все. - Он не выдаст нас. - Почему бы ему не сделать этого, если даже ты предал меня? Ее голос хлестал, как плеть, и он чуть не закричал от боли. - Я предал тебя? - прошептал он. - Эу нано. Жамэ. Не я. Никогда. - Отец всегда говорил: перед свинксами будьте едины, не показывайте им своих разногласий, а ты... - Что я? Я ничего не сказал. Это ты произнесла "нет", это ты сознательно заняла позицию, зная, что я с ней не согласен. - Если мы расходимся во мнениях, ты должен... Она замолчала, только сейчас поняв, что говорит. Но было поздно. Миро уже понял ее. Он должен делать то, что она говорит, пока она не переменит мнение. Как будто он ее подмастерье. - А я-то думал, мы с тобой вместе. - Он повернулся и пошел к лесу, обратно в Милагр. - Миро! - крикнула она вслед. - Миро, я не это имела... Он подождал, пока она поравняется с ним, схватил ее за руку и яростно прошептал: - Не кричи! Или тебе безразлично, слышат нас свинксы или нет? Или госпожа зенадор решила, что мы можем позволить им видеть все, даже как госпожа даст уроки своему тупому ученику? - Я не госпожа... - Чистая правда, не тянешь. - Он снова повернулся к ней спиной и продолжил путь. - Но Либо был моим отцом, а потому я, конечно... - Зенадор по праву рождения, - продолжил он. - Право рождения, не так ли? А кто у нас я по праву рождения? Пьяница? Кретин, который бьет свою жену? - Он схватил ее за руки, сжал их до боли. - Ты хочешь, чтобы я стал таким? Маленькой копией моего папаши? - Отпусти! Он оттолкнул ее. - Твой подмастерье считает, что сегодня ты вела себя как дура, - прошипел Миро. - Твой подмастерье думает, что тебе следовало бы довериться его мнению о Голосе, и твой подмастерье хотел бы, чтобы ты поняла, насколько это важно для свинксов. Потому что ты ошиблась по обоим пунктам и, возможно, твоя ошибка стоила жизни Человеку. Страшное обвинение, но именно этого они оба и боялись: Человек может кончить так, как Корнерой, как другие, - тоненьким деревцем, поднимающимся из выпотрошенного тела. Миро понимал, что удар был нечестным, что теперь она имеет право злиться на него. Не стоило обвинять ее, ведь они оба не знали, какой высокой была ставка для Человека, пока не стало слишком поздно. А Кванда не закричала. Наоборот, она успокоилась. Дыхание выровнялось, пот высох. И, глядя на нее. Миро тоже пришел в себя. - Теперь нужно действовать правильно и быстро, - сказала Кванда. - Казни всегда совершались ночью. Чтобы спасти Человека, нужно привести сюда Голос вечером, но до наступления темноты. Миро кивнул: - Да. И прости меня. - И ты прости. - И поскольку мы не ведаем, что творим, мы не виноваты, если получается зло. - Хотелось бы верить, что мы можем выбрать правильно. Эла сидела на обломке скалы, болтала ногами в речной воде и ждала прихода Голоса Тех, Кого Нет. Всего в нескольких десятках метров поднималась ограда - подводная решетка из нержавеющей стали охраняла границу от желающих нырнуть. Можно подумать, в городе были такие желающие. Большая часть жителей Милагра, делая вид, что ограды вовсе нет, и близко к ней не подходили. Именно поэтому она и попросила Голос встретиться с ней здесь. Денек выдался жаркий, занятия в школе уже закончились, но ни один ребенок не станет купаться здесь, на Вила Ультима, где ограда пересекает реку, а лес вплотную подбирается к ограде. Здесь бывали только мыловары, горшечники да изготовители кирпича, но они рано закончили работу. Она сможет сказать все, что должна, не опасаясь, что их подслушают или прервут. Ей не пришлось ждать слишком долго. Голос греб вверх по течению в маленькой лодочке - такие используют фермеры с того берега, у них каналы вместо дорог. Кожа на его спине была удивительно белой. Даже у тех лузитанцев, которых называли лойрос за светлую кожу, она значительно темнее. Из-за этой белизны он казался анемичным, слабым. Но потом она заметила, как быстро плывет лодка против течения, как ловко опускаются весла каждый раз на одну и ту же глубину, длинным, ровным гребком, как туго обтянуты кожей его мышцы. На мгновение комок подступил к горлу, и девушка поняла, что тоскует по отцу, несмотря на глубину своей ненависти к нему. Эла раньше и не думала, что ей хоть что-то нравилось в нем, - да, сила его плеч и спины, пот, от которого его смуглая кожа блестела как стекло. "Нет, - сказала она себе. - Я не оплакиваю твою смерть, Кано. Мне больно, что ты был совсем не похож на Голос, на человека, никак не связанного с нами, но подарившего нам больше света за три дня, чем ты за всю жизнь. Мне больно, что твое прекрасное тело внутри было изъедено червями". Голос заметил ее и подогнал лодку к берегу. Эла спрыгнула в тростники и ряску, чтобы помочь ему вытащить ее на песок. - Простите, что заставил вас запачкаться, - сказал он. - Но я не тренировался как следует уже несколько недель, а вода буквально манила меня. - Вы хорошо гребете. - Мир, с которого я прилетел, Трондхейм, состоит в основном из воды и льда. Парочка скал здесь и там, немного земли, но те, кто не умеет грести, еще более беспомощны там, чем калеки безногие. - Вы родились там? - Нет. Я там Говорил. - Он уселся на траву, лицом к воде. Она опустилась рядом с ним. - Мать сердится на вас. Его губы разошлись в полуулыбке. - Она мне говорила. Не размышляя, Эла мгновенно принялась оправдывать мать. - Вы пытались прочесть ее записи. - Я и прочел. Большую часть. Можно сказать, почти все, кроме самых важных. - Я знаю. Мне рассказал Квим. - И тут она поймала себя на том, что почти торжествует оттого, что защита, придуманная ее матерью, остановила этого человека. Потом вспомнила, что потратила годы, пытаясь убедить мать открыть ей эти записи. Но ее несло, она говорила вовсе не то, что хотела. - Ольядо сидит дома, отключил глаза и слушает музыку. Он выбит из колеи. - Ну да, он считает, что я предал его. - Разве это не так? - Она не собиралась этого спрашивать. - Я Голос Тех, Кого Нет. Когда я Говорю, я говорю правду и не избегаю секретов других людей. - Знаю. Поэтому и вызвала вас, Голос. Вы никого не уважаете. Похоже, он обиделся. - Зачем вы позвали меня? Все шло не так. Она разговаривала с ним, словно была против него и вовсе не испытывала благодарности за все, что он уже сделал для ее семьи. Она говорила с ним как враг. "Неужели Квим настолько подчинил мое сознание, что я начала пользоваться его словами?" - Вы пригласили меня сюда, на реку. Все остальные члены вашей семьи не желают разговаривать со мной, и тут я получаю послание от вас. Вы хотели сказать мне, что я лезу в чужие дела? Что я никого не уважаю? - Нет, - жалобно ответила она. - Я совсем не так собиралась говорить с вами. - А вам не приходило в голову, что я вряд ли стал бы Голосом, если бы не уважал людей? И тут она взорвалась от ярости: - Как я хотела бы, чтобы вы вломились во все ее файлы, вытащили на свет божий все ее секреты и огласили на всех Ста Мирах! - В ее глазах стояли слезы. Она не могла понять почему. - Я вижу. Она и вас туда не пускала. - Су апрендиз дела, ано су? Э поркве-чоро, дига-ме! О сеньор тем о джейто. - Я не люблю заставлять людей плакать, Эла, - тихо ответил он. Его голос словно ласкал ее. Нет, иначе, сильнее, словно рука, сжимающая ее руку, поддерживающая ее. - Это правда вызвала ваши слезы. - Су инграта, су ма филья... - О да, вы неблагодарная, просто ужасная дочь, - сказал он с тихим смехом. - Все эти годы, когда в доме царили хаос и всеобщее пренебрежение, вы удерживали вместе семью вашей матери, без особой помощи с ее стороны, а когда решили продолжить ее дело в науке, она отказалась делиться с вами жизненно важной информацией. Вы не заслуживали ничего, кроме ее любви и доверия, а она в благодарность вышвырнула вас из своей жизни - и на работе, и дома. И только тогда вы вслух сказали при постороннем, что у вас нет больше сил выносить это. М-да, вы - одна из худших женщин, каких я знал. И она поняла, что смеется над своим самобичеванием. Но ей не хотелось смеяться над собой. - Не говорите со мной так. Я не ребенок. - Она постаралась вложить в эту фразу как можно больше презрения. Эндер заметил, и его глаза сразу стали такими холодными. - Не стоит оскорблять друга. Нет, не нужно, чтобы он отдалялся от нее. Но удержать злые, колючие слова Эла уже не могла: - Вы мне не друг. На секунду она испугалась, что он поверит ей, но улыбка вернулась на его лицо. - Вы не узнали бы друга, если б встретили. "Нет, ты ошибаешься, - подумала она. - Одного я вижу". Эла улыбнулась ему в ответ. - Эла, - спросил он, - вы хороший ксенобиолог? - Да. - Вам восемнадцать лет. Уже в шестнадцать вы могли сдать экзамены гильдии. Но вы этого не сделали. - Мать не позволила мне. Сказала, что я не готова. - Человек в шестнадцать лет уже не нуждается в разрешении родителей. - Подмастерье не может - без разрешения мастера. - Теперь вам восемнадцать, вы уже не подмастерье и можете решать сами. - Но она остается ксенобиологом Лузитании. Это все еще ее лаборатория. Что, если я сдам экзамен, а она позволит мне войти туда только после своей смерти? - Она угрожала этим? - Она достаточно ясно сказала, что я не должна сдавать экзамен. - Потому что, когда вы перестанете быть подмастерьем, а сделаетесь ее коллегой-ксенобиологом и получите доступ в лабораторию, вы сможете... - Добраться до рабочих файлов. До запертых файлов. - Итак, она не даст собственной дочери начать научную карьеру, она сажает ей огромное пятно на репутацию - не готова к сдаче экзамена в восемнадцать лет, - чтобы помешать ей прочитать эти записи. - Да. - Почему? - Мать сошла с ума. - Нет. Чем бы ни была Новинья, она не сумасшедшая. - Эла э боба месма, Сеньор Фаланте. Он расхохотался и лег в траву. - Ну, расскажите мне, какая она боба. - Я составлю вам список, Голос. Первое: она не разрешает никаких исследований по Десколаде. Тридцать четыре года назад Десколада чуть не уничтожила эту колонию. Мои дедушка и бабушка, ос Венерадос, Деус ос абенссое, едва сумели остановить эту болезнь. Судя по всему, возбудитель болезни, микроб Десколады, все еще существует: нам приходится принимать лекарство, чтобы эпидемия не началась снова. Они должны были рассказать вам. Если возбудитель проник в организм, приходится всю жизнь потом есть противоядие, даже когда покинешь Лузитанию. - Да, я знаю об этом. - Так вот, она не позволяет мне близко подходить к возбудителю Десколады. Похоже, это как-то связано с ее запечатанными файлами. Она закрыла для посторонних все исследования Густо и Сиды. Ни до чего не доберешься. Голос прищурился: - Так, это одна треть бобы, а что дальше? - Это много больше трети. Чем бы там ни был этот треклятый возбудитель, он умудрился адаптироваться и стать паразитом человека всего через десять лет после основания колонии. Десять лет! Он сделал это один раз. И может сделать снова. - Возможно, она так не думает. - А у меня что, нет права самой делать выводы? Он положил руку ей на колено, успокаивая ее. - Я согласен с вами. Но продолжайте. Вторая причина, по которой она боба. - Она прекратила все теоретические исследования. Никакой таксономии. Никакого эволюционного моделирования. Если я пробую сделать что-то такое на свой страх и риск, она заявляет, что у меня слишком много свободного времени, и наваливает на меня работу, пока я не сдаюсь. Пока она не решает, что я сдалась. - А это не так. - Ксенобиология существует именно для этого. О да, она замечательно умеет создать картошку