, где все питательные вещества идут в дело. Просто чудо, что она вывела ту разновидность амаранта, которая снабжает теперь белками всю колонию. И это с площади в десять акров! Но это не наука, а жонглирование молекулами. - Это выживание. - Но мы же ничего не знаем. Плывем по поверхности океана. Очень удобно, можно двигаться во все стороны, правда понемногу, только в глубине могут, знаете ли, жить акулы. Вдруг мы окружены акулами, а она просто не желает выяснять, так ли это. - Третье? - Она не хочет делиться информацией с зенадорес. Точка. Полный провал. И совершенная чушь собачья. Мы не можем покидать огороженный участок. Это значит, у нас нет ни единого здешнего дерева, которое мы могли бы изучать. Мы ни черта не знаем о флоре и фауне этой планеты, только о тех видах, что когда-то оказались по эту сторону ограды. Одно стадо кабр, лужайка травы капим, немного отличная от степи речная экологическая зона - и все, и больше ничего. Ничего о животных, обитающих в лесу, никакого обмена данными. Мы никогда ничего им не говорим, а если они посылают что-то нам, то стираем их данные, не читая. Она построила вокруг нас стену, через которую нельзя перебраться. Снаружи не проникнешь и изнутри не вылезешь. - Возможно, у нее есть причины. - Конечно, есть. У сумасшедших всегда есть причины. Вот вам одна - она ненавидела Либо. Ненавидела. Она не позволяла Миро упоминать его имя в доме, запрещала нам играть с его детьми. Мы с Чиной уже много лет лучшие подруги, но мама не пускает ее в дом и никогда не разрешала мне заходить к ней домой после школы. А когда Миро стал подмастерьем Либо, она целый год не разговаривала с ним и не пускала за общий стол. Эла поняла: Голос не верит ей, думая, что она преувеличивает. - Да, да, так оно и было - целый год. С того дня, как он отправился на Станцию Зенадорес и стал подмастерьем Либо. Он вернулся, и она ничего не сказала ему, ни слова, а когда он сел обедать, просто убрала тарелку прямо из-под его носа, убрала и помыла, словно его там вовсе не было. Он просидел весь обед за столом, смотря на нее. А потом отец решил, что Миро груб с матерью, и взбеленился. Приказал ему выйти из столовой. - И что он сделал, ушел? - Нет. Вы не знаете Миро, - горько рассмеялась Эла. - Он никогда не вступает в бой, но и не сдается. Он никогда, ни разу не отвечал на отцовские оскорбления. За всю свою жизнь я не помню случая, чтобы он отплатил за злобу злобой. А мама... Ну что ж, он каждый вечер возвращался домой со Станции Зенадорес и садился за стол там, где стояла его тарелка, и каждый раз мама забирала его прибор, а Миро просто сидел там, пока отец не заставлял его уйти. Естественно, через неделю такой жизни отец уже начинал орать на Миро, как только мама тянулась за его тарелкой. Отец любил эти вечерние сцены. Он правился себе. Этот ублюдок ненавидел Миро, и вот наконец-то мама оказалась на его стороне против собственного сына. - Кто сдался? - Никто. Эла перевела взгляд на реку, осознавая вдруг, как страшно звучит то, что она рассказывает. Только что она осрамила свою семью при постороннем. Чужаке. Но какой же он чужак? Квара снова заговорила, Ольядо вернулся в настоящий мир, и Грего на какое-то время стал обычным ребенком. Нет, этот человек им не чужой. - Как все закончилось? - Война прекратилась, когда свинксы убили Либо. Да, мама очень сильно ненавидела этого человека. Когда он умер, она отметила день его гибели тем, что простила своего сына. В тот вечер Миро пришел домой поздно, глубокой ночью. Страшная ночь. Все были так перепуганы, свинксы казались такими ужасными, и все так любили Либо, кроме мамы, конечно. Мама дождалась Миро. Он прошел на кухню, сел за стол, и мама поставила перед ним тарелку, полную тарелку еды. И ничего не сказала. Он съел. И тоже промолчал. Как будто целого года и не было. Я проснулась посреди ночи, потому что услышала, как в ванной плачет Миро. Не думаю, что его слышал кто-то еще, а я не подошла, потому что он явно не хотел никого видеть. Теперь-то я считаю, что ошиблась тогда, но мне было страшно. В моей семье происходило слишком много всего. Голос кивнул. - Я должна была пойти к нему. - Да. И тут произошло нечто и вовсе странное. Голос согласился с ней, что в ту ночь она совершила ошибку. И когда он произнес эти слова, Эла поняла, что они правдивы, что его суждение безупречно. Но почему-то она чувствовала себя исцеленной, как будто само признание ошибки унесло боль от несделанного. Впервые она начала понимать, какой силой обладала Речь. Это не исповедь, искупление и отпущение грехов, которое предлагали священники. Что-то совершенно иное. Рассказать, кто ты, и понять, что стала другой. Она ошиблась, и это изменило ее, а теперь она не повторит ошибку, потому что превратилась в другого человека, не такого испуганного, более склонного к сочувствию. "Если я не та придавленная страхом девчонка, которая услышала, как плачет от боли ее брат, и не осмелилась прийти ему на помощь, то кто я?" Но вода, текущая сквозь решетку ограды, не давала ответа. Может быть, нельзя узнать, кто ты сегодня. Может быть, достаточно уверенности в том, что ты не такая, как вчера. А Голос лежал рядом на траве и смотрел на темные тучи, наплывающие с запада. - Я рассказала вам все, что знаю, - прошептала Эла. - Я сказала вам, что в тех файлах: сведения о Десколаде. Это все, что мне известно. - Нет, не все. - Это так, клянусь. - Неужели вы хотите сказать, что послушались ее? Что, когда мать приказала вам свернуть все теоретические исследования, вы просто отключили свой мозг и сделали так, как она сказала? Эла хихикнула: - Она так и думает. - И она не права. - Я ученый. Кем бы ни была она. - Когда-то Новинья была ученым. Она сдала экзамен, когда ей исполнилось тринадцать. - Знаю. - И она делилась результатами с Пипо, пока тот не умер. - Это мне известно тоже. Она ненавидела только Либо. - Расскажите мне, Эла, к каким открытиям привели вас ваши работы по теории. - Я не нашла никаких ответов. Но зато теперь знаю несколько правильных вопросов. Это неплохое начало, не так ли? Ведь больше никто не задает вопросов. Так забавно, правда? Миро рассказывал, что ксенологи-фрамлинги буквально на части рвут его и Кванду, требуя новой информации, всяких данных, а им-то закон запрещает толком работать. Но до сих пор ни один фрамлинг-ксенобиолог ничего у нас не попросил. Они сидят себе и изучают биосферу собственных планет и не задают матери вопросов. Я единственная, кто спрашивает, но меня не принимают всерьез. - Я принял, - ответил Голос. - Я хотел бы услышать ваши вопросы, Эла. - О'кей. Например, номер первый: у нас тут за оградой проживает стадо кабр. Кабра не может перепрыгнуть ограду, даже близко подойти к ней не в состоянии. Я своими руками ощупала каждое животное в стаде, и знаете, что обнаружила? Там нет ни одного самца. Только самки. - Невезение, - заметил Голос. - Даже по статистике хоть один-то должен был приблудиться. - Да не в этом дело, - улыбнулась Эла. - Я вообще не уверена, есть ли у кабр самцы. За последние пять лет каждая взрослая кабра рожала минимум один раз и ни разу не совокуплялась. Не было возможности. - Клоны? [клоны - генетически однородное потомство растений или животных, образовавшееся путем бесполого размножения] - Потомство не является генетическим аналогом матери. Такой анализ без труда можно провести в лаборатории, когда мама отвернется. Какой-то генообмен есть. - Хм. Гермафродиты? - Не-а. Чистой воды самочки. Никаких мужских половых органов. Интересно, тянет ли это на важный вопрос? Каким-то образом однополые кабры умудряются перетасовывать гены. - С точки зрения теологии... - Не надо смеяться. - Над чем? Над наукой или над теологией? - И над тем, и над другим. Хотите послушать еще порцию вопросов? - Хочу. - Ну тогда попробуйте на вкус вот это. Трава, на которой вы сейчас валяетесь, называется грама. Все водяные змеи откладывают яйца здесь. Вылупляются такие маленькие червяки, вы их даже не разглядите. Они едят траву и друг друга, а еще сбрасывают кожу с каждым циклом роста. А потом, внезапно, когда трава покрывается толстым слоем мертвой кожи, все змеи сползают в реку и больше не возвращаются назад. Он все-таки не был ксенобиологом и не сразу понял, что она имеет в виду. - Водяные змеи откладывают здесь яйца. Вернее, вылупляются здесь. Никто не видел, как они возвращаются и откладывают яйца. - Ну, значит, они откладывают их до того, как уходят. - Прекрасно, замечательно, очевидно. Я даже наблюдала, как они спариваются. Дело опять-таки не в этом. Вопрос другой - почему они водяные змеи? До него все еще не доходило. - Ну посмотрите, они полностью приспособлены к жизни под водой. Два органа дыхания: легкие и жабры. Пловцы замечательные. У них есть даже рудиментарные плавники, чтобы рулить. Эволюция подготовила их к жизни под водой. А зачем? На кой им черт жабры, плавники, обтекаемость, если они рождаются, спариваются и размножаются на суше? С точки зрения эволюции все, что случится с тобой после того, как ты размножился, совершенно несущественно. Разве что ты выкармливаешь своих детенышей, а водяные змеи этого не делают. Водный образ жизни никак не увеличивает их шансы дожить до периода размножения. Да они могут просто тонуть в этой воде, после того как отложат яйца. - Да, - сказал Голос. - Теперь я понял. - И еще кое-что. В воде можно обнаружить маленькие, почти прозрачные яйца. В жизни не видела, как змеи их откладывают, но ни в реке, ни на берегу не водится других животных, способных это сделать, поэтому логично предположить, что яйца принадлежат водяным змеям. Только эти яйца - сантиметр в диаметре - совершенно стерильны. Питательные вещества на месте, все в порядке, а зародыша нет. Ничего. Ничегошеньки. У некоторых есть гаметы. Ну, это половинка генетической системы клетки, готовая соединиться. Но ни одной живой. И мы никогда не находили яиц водяных змей на суше. Вчера на берегу одна грама, густая и высокая, а завтра в траве кишмя кишат маленькие водяные змейки. Как, по-вашему, заслуживает этот вопрос рассмотрения? - М-да, спонтанное появление целого поколения. - Именно. Ну вот, я хотела заняться поисками информации, чтобы можно было хоть что-то предположить, но мама не позволила мне. Да, я попросила ее о помощи, и она повесила мне на шею всю работу по тестированию амаранта, чтобы у меня не осталось времени шляться по берегу реки. И еще один любопытный вопрос. Почему здесь так мало видов? На всех остальных планетах, даже на таких пустынных, как ваш Трондхейм, водятся тысячи и тысячи видов живых существ, по крайней мере в воде. А здесь их, насколько мне известно, полной пригоршни не наберешь. Ксингадора - единственная птица на всей планете. Кроме сосунцов, мух здесь больше не водится. Кабры - травоядные, которые едят только капим. Кроме той же кабры да свинксов, больших животных нет. Только один вид деревьев, только одна трава в прерии - капим этот. Конкурент у травки - тропесса, длинная лиана, она на сотни метров тянется по земле. В переплетении лиан вьют свои гнезда ксингадоры. Ну и все. Ксингадора ест мух-сосунцов, больше никого. Сосунцы едят прибрежную плесень, да еще наши отбросы. Никто не ест ксингадору. И кабр этих здоровенных никто не ест. - Бедно живете. - Очень бедно. Но ведь такого быть не может. Десять тысяч экологических ниш - и все свободные. Никакая эволюция не началась бы на таком просторном мире. - А если катастрофа? - Именно. - Что-то, уничтожившее все, кроме нескольких видов, умудрившихся адаптироваться. - Да, - кивнула Эла. - Вы видите? И я нашла доказательства. У кабр в поведенческом наборе есть защитная реакция. Когда вы подходите к ним и они чуют ваш запах, они сбиваются в круг, мордами внутрь, чтобы взрослые могли отлягаться и защитить детенышей. - Так поступают многие стадные животные. - А от чего им защищаться? Свинксы - животные лесные, они никогда не выбираются охотиться в прерию. Кем бы ни был хищник, который заставил кабр выработать такой способ обороны, он исчез. И это произошло совсем недавно - сто тысяч, может быть, миллион лет назад. - Судя по нашим наблюдениям, крупные метеоры здесь не падали уже двадцать миллионов лет. - Метеоры тут ни при чем. Такое бедствие сотрет с лица земли больших животных, деревья, но оставит в живых всякую мелочь. Или уничтожит жизнь на суше, но пощадит моря. Но здесь-то все не так. Тут и на земле, и в воде почти всех поубивало, а крупные животные все же сохранились. Нет, по-моему, это была какая-то болезнь. Эпидемия. Болезнь, которую не удерживают видовые рамки, которая может приспособиться к любой форме жизни. И есть только один случай, когда мы могли ее заметить. - Заметили, когда сами заболели, - подхватил Голос. - Десколада. - Понимаете, да? Все возвращается обратно к Десколаде. Мои дедушка и бабушка нашли способ помешать ей убивать людей, но это было сложнейшее генетическое маневрирование. И кабры, и водяные змеи тоже отыскали какой-то способ борьбы. Сомневаюсь, что это пищевые добавки. Думаю, все это связано между собой. Дикие аномалии в системе размножения, дыры в экологической системе - все, все снова замыкается на возбудителе Десколады, а мама не дает мне исследовать его. Не позволяет узнать, что он такое, как действует, как может быть связан с... - Со свинксами. - Да, конечно, но не только с ними, тут все животные... Голос смотрел на нее с плохо скрываемым возбуждением, словно она объяснила ему что-то очень важное. - В ту ночь, когда умер Пипо, она запечатала все файлы, связанные с ее текущей работой, все записи по Десколаде. Что бы она там ни показала Пипо, это напрямую связано и с Десколадой, и со свинксами. - Это тогда она закрыла файлы? - Да. Да. - Тогда я права, не так ли? - Да, - сказал он. - Спасибо. Вы помогли мне больше, чем можете себе представить. - Значит ли это, что вы скоро будете Говорить о смерти отца? Голос внимательно поглядел на нее: - Вы не хотите, чтобы я Говорил о нем. Вам нужна Речь о вашей матери. - Она еще не умерла. - Но вы знаете, я не могу Говорить о Маркано, не объяснив, почему он женился на Новинье. И почему они прожили вместе столько лет. - Это правда. Я хочу, чтобы вы раскрыли все секреты. Файлы не должны оставаться под замком. Пусть будет свет. - Вы сами не знаете, чего просите, - усмехнулся Голос. - Вы не представляете, сколько боли я причиню, если исполню вашу мечту. - Поглядите на мою семью, Голос, - ответила Эла. - Как может правда принести больше страданий, чем эти треклятые секреты? Он снова улыбнулся ей, но в его улыбке не было радости. Тепло, привязанность. Жалость. - Вы правы. Совершенно правы. Но вам придется постоянно напоминать себе об этом, когда вы услышите всю историю. - Я знаю все. Все, что надо знать. - Так думает каждый. Это общее заблуждение. - Когда состоится Речь? - Как только я решу, что готов. - Тогда почему не сейчас? Не сегодня? Чего вы ждете? - Я не могу ничего сделать, пока не встречусь со свинксами. - Вы шутите, разыгрываете меня? Никто, кроме зенадорес, не может встречаться со свинксами. Это Постановление Конгресса. Его невозможно обойти. - Да, - кивнул Голос. - Именно поэтому мне будет трудно... - Не трудно, невозможно... - Допустим. - Он встал. Она тоже. - Эла, вы очень помогли мне. Вы дали мне куда больше, чем я рассчитывал. Совсем как Ольядо. Но ему не понравилось, что я сделал с подаренным им умением, и теперь он думает, что я предал его. - Он ребенок. Мне - восемнадцать. Голос положил руку на ее плечо и крепко сжал. - Тогда все хорошо. Мы друзья. Она была почти уверена, что в его голосе прозвучала ирония. Ирония и, пожалуй, мольба. - Да, - твердо ответила она. - Мы друзья. И всегда ими останемся. Эндер кивнул, повернулся к ней спиной, оттолкнул лодку от берега и стал пробираться вслед за ней сквозь ряску и тростники. Когда лодка выплыла на чистую воду, он уселся в нее, вытащил весла, сделал один гребок, потом поднял голову и улыбнулся. Эла улыбнулась в ответ, но улыбка не могла передать ее радости, спокойствия, облегчения, которое она испытывала. Он выслушал ее, все понял и теперь сделает так, что все будет в порядке. Она верила в это, верила так свято, что даже не заметила, что именно эта вера и была источником теперешней радости. Она знала только, что провела час в обществе Голоса Тех, Кого Нет и чувствовала себя после этого более живой, чем когда-либо. Она отыскала свои ботинки, надела их на высохшие ноги и отправилась домой. Мама, наверное, еще сидит на Биостанции, но Эле совсем не хотелось работать. А хотелось ей добраться до дома и приготовить обед. Она надеялась, что никто не заговорит с ней, что не возникнет проблем, которые придется решать. Пусть это чувство сохранится навсегда. Мечте со не суждено было исполниться. Через несколько минут после ее возвращения на кухню вломился Миро. - Эла, - спросил он. - Ты не видела Голоса Тех, Кого Нет? - Да, - ответила она. - На реке. - Где? Если она расскажет ему, он поймет, что встреча не была случайной. - А зачем тебе? - Послушай, Эла, сейчас не время для подозрений. Прошу тебя. Мне нужно найти его. Мы послали ему записку, но компьютер не знает, где он... - Он греб вниз по реке, направлялся домой. Наверное, скоро будет там. Миро вылетел из кухни в переднюю. Эла услышала, как он колотит по клавишам терминала. Потом он вернулся. - Спасибо. Не жди меня к обеду. - А что случилось? - Ничего. Так забавно звучала эта ложь, это "ничего", в устах задыхающегося, взволнованного Миро, что они оба тут же расхохотались. - Ладно, - выдохнул Миро, - это не ничего, это очень даже что-то, но я пока не могу об этом говорить. Идет? - Идет. Скоро раскроются все секреты, Миро. - Чего я не понимаю, это как он умудрился не получить наше послание. Компьютер вызывал его. Он же таскает имплантированный терминал в ухе. По логике, компьютер должен был мгновенно его достать. Правда, он мог и отключить эту штуку. - Нет, - возразила Эла. - Он светился. Миро по-птичьи наклонил голову и подмигнул ей. - Ты не могла разглядеть маленький огонек терминала, если Голос просто проплывал мимо тебя по середине реки. - Он пристал к берегу. Мы разговаривали. - О чем? Эла улыбнулась: - Ни о чем. Брат ответил ей улыбкой, но видно было, что он обижен. Она понимала его: "Ты можешь иметь секреты от меня, но мне не следует иметь секретов от тебя, не так ли, Миро?" Он не стал спорить. Слишком торопился. Должен найти Голос, и немедленно, а еще он не вернется домой к обеду... У Элы появилось предчувствие, что Голос встретится со свинксами несколько раньше, чем он сам считал возможным. На мгновение она обрадовалась. Ожидание закончится. А потом радость исчезла, нечто иное заняло ее место. Страх. Кошмар. Отец Чины, милый Либо, лежит на склоне холма, в клочья разодранный свинксами. Только в ее воображении это был не Либо. Миро. Нет, нет, не Миро. Голос. Они замучают его. - Нет, - прошептала она. Потом уняла дрожь, заставила себя забыть кошмар и занялась спагетти. Нужно было очень тщательно готовить приправу, чтобы скрыть неприятный привкус амаранта. 14. РЕНЕГАТЫ Листоед: Человек сказал мне, что, когда ваши братья умирают, вы закапываете их в грязь, а потом из этой грязи строите дома. (Смех.) Миро: Нет. Мы не трогаем землю, где похоронены наши мертвые. Листоед (совершенно окаменев от возбуждения): Тогда вам от ваших мертвых и вовсе никакого толку! Кванда Квенхатта Фигейра Мукумби. Записи диалогов. 103:0:1969:4:13:111. Эндер предполагал, что с выходом за ограду возникнут какие-то трудности, но Кванда приложила ладонь к замку, Миро распахнул ворота, и все трое мирно прошли на ту сторону. Никакой заминки. Наверное, все обстоит так, как рассказывала Эла: никто не желает близко подходить к ограде, а потому и меры безопасности совершенно излишни. Интересно, это означает, что люди совершенно довольны жизнью в Милагре или что они смертельно боятся свинксов? А может быть, их раздражает полутюремное положение и они делают вид, что ограды и вовсе нет? Гадание на кофейной гуще. Оба проводника - и Кванда, и Миро - очень напряжены, почти испуганы. Конечно, их можно понять - они нарушают постановление Конгресса. Но Эндер подозревал, что за их страхом кроется что-то более серьезное. В Миро кроме напряжения чувствовалась и решимость. Он был испуган, но желал увидеть, что из всего этого получится, стремился идти вперед. А вот Кванда не торопилась. В ней помимо страха чувствовалась еще и враждебность. Она не доверяла Голосу. А потому Эндер вовсе не удивился, когда она свернула за ствол большого дерева, растущего недалеко от ограды, и остановилась, ожидая, что Миро и Эндер последуют за ней. Эндер заметил, как дернулось на мгновение лицо Миро и как юноша тут же подавил свое раздражение. Хорошо отработанная маска безразличия. Эндер внезапно понял, что сравнивает Миро с ребятами, которых знал в Боевой школе, прикидывает, каким товарищем по оружию он мог бы стать. Да, мальчик, пожалуй, справился бы. Кванда тоже, но тут причины другие. Кстати, она явно считает себя ответственной за все происходящее, несмотря на то что Эндер взрослый и много старше ее. Она не проявляла никакого уважения к нему и боялась не его. - Здесь? - спросил Миро. - Или я откажусь, - ответила Кванда. Эндер уселся на землю и прислонился к стволу. - Это дерево Корнероя? - поинтересовался он. Они, естественно, и ухом не повели, но их молчание сказало ему, что он здорово удивил их своим знанием прошлого, которое они считали своей собственностью. "Может быть, я здесь и фрамлинг, - подумал Эндер, - но мне вовсе не обязательно быть невеждой, ребята". - Да, - заговорила Кванда. - Это тотем, от которого они получают... больше всего указаний. В последнее время. Семь или восемь лет. Они не позволяют нам смотреть на их ритуальное общение с предками, но, похоже, они при этом барабанят по стволу отполированными палочками. Порой по ночам мы слышим их. - Палочками? Из сушняка? - Видимо, да. А почему вы спрашиваете? - Потому что у них нет ни каменных, ни металлических орудий - нечем резать дерево. Правильно? Да и как они станут рубить деревья, которые обожествляют? - Мы не думаем, что они их именно обожествляют. Это тотемизм. Деревья... - ...Их умершие предки. Свинксы сажают деревья. Там, где тела. Кванда хотела остановиться, заговорить о том, что интересует ее, задать ему несколько вопросов, но Эндер не собирался позволить ей и далее считать, что она - или Миро, если уж на то пошло, - руководит нынешней экспедицией. Эндер был намерен разговаривать со свинксами сам. Ни разу в жизни, готовя Речь, он не позволял другим управлять его действиями и сегодня не видел причин отказываться от этой привычки. Кроме того, он знал кое-что, чего не знали они. Теорию Элы. - А в других местах? - спросил он. - Они сажают деревья просто так? Эндером двигало не праздное любопытство. Он все еще думал о том, что рассказала ему Эла про местные аномалии в процессе размножения. - И вообще, эти деревья растут сами по себе? Как семена или саженцы распространяются по лесу? Они переглянулись. - Мы не видели, - сказал Миро. Кванда покачала головой: - У нас нет данных. Похоже, деревья сажают только в телах убитых. Все деревья, которые мы видели в лесу, - очень старые, кроме этих трех, у ограды. - Если мы не поторопимся, завтра здесь вырастет четвертое, - вставил Миро. Ага. Вот откуда напряжение. Миро гнало желание спасти какого-то свинкса от... возможности оказаться под корнями дерева. А вот Кванду беспокоило что-то совсем иное. Они рассказали ему достаточно, пусть теперь допрашивают. Он выпрямился и запрокинул голову, чтобы посмотреть на пышные листья дерева, на широко раскинувшиеся ветви, на бледно-зеленое свечение. Фотосинтез, конвергенция - неизбежность эволюции, одностороннее движение. Фокусная точка всех парадоксов Элы: эволюция этого мира прекрасно вписывалась в схему, повторяла базовые процессы, происходившие на всех Ста Мирах, а потом цепочка внезапно оборвалась, все обрушилось. Свинксы оказались одним из полудюжины видов, переживших катастрофу. Что же такое Десколада, каким образом свинксы к ней приспособились? Он хотел развернуть беседу, спросить: зачем мы остановились здесь, под этим деревом? Это заставит Кванду задать свои вопросы. Но в эту минуту - голова откинута и прижата к стволу, листья нежно шелестят под почти неощутимым ветром - его охватило неожиданно мощное ощущение, что он уже бывал здесь, уже однажды смотрел на эту крону. И совсем недавно. Быть того не может. На Трондхейме не растут высокие деревья, а в черте Милагра деревьев нет вообще. Почему этот солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, казался таким знакомым? - Голос, - позвал Миро. - Да, - отозвался он, позволяя оторвать себя от этого непонятного переживания. - Мы не хотели приводить вас сюда, - начал Миро. Он говорил очень твердо, и речь его настолько явно предназначалась Кванде, что Эндер сразу понял: на самом деле Миро очень хотел его прихода, но присоединился на словах к недоверию Кванды, чтобы показать ей, что они с ней - одно. "Вы по уши влюблены друг в друга, - подумал Эндер. - А сегодня вечером, если я доживу до вечера и буду Говорить о смерти Маркано, мне придется сказать вам, что вы брат и сестра. Мне придется установить между вами стену - табу на инцест. И, конечно, вы возненавидите меня". - Скоро вы увидите кое-что... - Кванда даже не могла заставить себя назвать это. Миро улыбнулся: - Мы называем это Сомнительной Деятельностью. Это началось как-то случайно, еще во времена Пипо. Но Либо занимался этим сознательно, а мы продолжили его дело. Конечно, осторожно, постепенно. Мы не нарушаем все постановления Конгресса подряд. Но, понимаете, свинксы пережили несколько кризисов, мы просто должны были помочь. Например, несколько лет назад свинксам стало не хватать масиос, это такие древесные черви, их основная пища... - Ты хочешь начать с этого? - удивилась Кванда. "Ага, - подумал Эндер. - Для нее иллюзия солидарности куда менее важна, чем для него". - Он здесь еще и для того, чтобы Говорить о смерти Либо. А это случилось незадолго... - У нас нет никаких данных, что это хоть как-то связано... - Позвольте уж мне устанавливать, связано или нет, - спокойно вмешался Эндер. - Так что случилось, когда у свинксов начался голод? - Они говорили, что голодают жены. - Теперь Миро совсем не обращал внимания на беспокойство Кванды. - Видите ли, самцы собирают пищу для самок и молодняка, но червей было слишком мало. Они начали намекать нам, что скоро отправятся на войну. Что, наверное, все умрут. - Миро покачал головой. - Они, пожалуй, даже радовались. Кванда встала: - Он ведь даже не обещал. Еще ничего не обещал. - А какого обещания вы требуете от меня? - Не... не... чтобы ничего... - Не выдавать вас? Не ябедничать? Не разболтать? Она кивнула, хотя ее явно обидел выбор слов. - Не могу обещать вам ничего такого, - ответил Эндер. - Разбалтывать - это моя профессия. Кванда развернулась к Миро: - Видишь! А Миро всерьез испугался: - Вы не можете рассказать. Они закроют ворота! Они больше не пустят нас туда! - И вам придется искать себе другое занятие? Кванда посмотрела на него с презрением: - По-вашему, ксенология - это просто работа? Там, в лесу - разумные существа. Раман, а не варелез. Мы обязаны узнать их. Эндер не отвечал, просто не сводил глаз с ее лица. - Это как с Королевой Улья и Гегемоном, - пояснил Миро. - Свинксы, они как жукеры. Только меньше, слабее, не так развиты. Мы должны изучить их, да, но этого недостаточно. Вы можете изучать животных и не беспокоиться, если одно из них умирает или его съедают другие звери. Но эти... Они как мы. Мы не можем просто изучать голод, наблюдать за их гибелью на войне, мы знаем их, мы... - Любим их, - продолжил Эндер. - Да, - вызывающе ответила Кванда. - Но если вы оставите их, если вас вовсе здесь не будет, они ведь не исчезнут, не так ли? - Нет, - сказал Миро. - Говорила я тебе, он совсем как Комитет, - вставила Кванда. Эндер не обратил на нее внимания. - Чего будет стоить им ваш уход? - Это как... - Миро рылся в памяти, пытаясь подыскать нужные слова. - Как будто вы вернулись на Землю, назад - еще до Ксеноцида, до межзвездных перелетов - и сказали им: "Вы можете путешествовать с планеты на планету, селиться на других мирах". А потом показали им тысячу маленьких чудес. Свет, зажигающийся от нажатия кнопки. Сталь. Самое простое - горшки, чтобы хранить воду. Всякие сельские хитрости. Они видят вас, знают, кто вы, понимают, что могут стать вами, делать все, что делаете вы. Что они скажут? "Заберите все это, не показывайте нам, дайте нам прожить наши жалкие, короткие, жестокие жизни, пусть эволюция берет свое?" Нет. Они ответят: "Поделитесь с нами, научите нас, помогите нам". - А вы говорите: "Я не могу", а потом уходите. - Но уже поздно! - крикнул Миро. - Неужели вы не понимаете? Они-то уже видели все эти чудеса! Они уже видели, как мы прилетели сюда, уже встретились с нами, узнали нашу силу, поняли, что мы обладаем "магическими" орудиями и знаниями, которые им даже не снились. Слишком поздно говорить "до свидания" и уходить. Они уже знают, что есть возможность. И чем дольше мы здесь живем, тем больше они стараются научиться; чем больше они узнают, тем сильнее знание помогает им. Мы же видим! И если в вас есть хоть капля сочувствия, если вы сможете понять, что они... они... - Люди. - Раман. Они наши дети, наши дети! Это вы понимаете? Эндер улыбнулся: - "Кто из вас, увидев, что сын ваш просит хлеба, протянет ему камень?" Кванда кивнула: - Именно так. Постановление Конгресса приказывает давать им камни. А ведь у нас так много хлеба. Эндер встал: - Ну что ж, пошли. Он застал Кванду врасплох. - Но вы же не обещали... - Вы читали "Королеву Улья" и "Гегемона"? - Я читал, - ответил Миро. - Можете вы себе представить человека, избравшего имя Голос Тех, Кого Нет и все же способного принести хоть малейший вред этим малышам, этим пеквенинос? Страх у Кванды явно прошел, а вот враждебность осталась. - Вы такой скользкий, сеньор Эндрю, Голос Тех, Кого Нет. Вы напомнили Миро о Королеве Улья и Гегемоне, а мне цитировали Священное писание. - Я говорю со всеми на том языке, какой они понимают, - ответил Эндер. - Я не лицемер, я просто точен. - Вы поступите как вам захочется. - И не сделаю зла свинксам. Кванда фыркнула. - Но решать, что есть зло, будете вы. - А кто же еще может решать за меня? Он отошел от нее, выбрался из-под тени, отбрасываемой огромной древесной кроной, и направился к лесу, ожидавшему его на вершине холма. Они последовали за ним. Бегом - чтобы догнать. - Я должен рассказать вам, - выдохнул Миро. - Свинксы просили о встрече с вами. Они считают, что вы - тот самый Голос, что написал "Королеву Улья" и "Гегемона". - Они прочли книгу? - Если бы только прочли. Они фактически сделали ее частью своей религии. С экземпляром, который мы им подарили, они обращаются как со священной книгой. А теперь они вдруг заявили, что Королева Улья разговаривает с ними. Эндер потряс головой. - И что она им сказала? - Что вы настоящий, первый Голос. Что у вас есть с собой Королева Улья, одна из них. Что вы собираетесь принести ее сюда, чтобы она жила с ними и научила их всему: изготавливать металлы, ну и прочее, и прочее... Бред. Очень плохо, что они связывают с вами такие несбыточные мечты. Могло быть чистой воды исполнение желаний - уж Миро-то был в этом убежден. Но Эндер не верил в совпадения. И потом, Королева из своего кокона с кем-то разговаривала. - И как, по их словам, Королева Улья обратилась к ним? Кванда теперь шла справа от него. - Да не к ним, а к Корнерою. А уж Корнерой говорил с ними. Это все - часть их системы тотемов. Мы всегда старались подыгрывать, делали вид, что верим во все это. - Как снисходительно с вашей стороны. - Стандартная антропологическая процедура, - объяснил Миро. - Вы так поглощены своим притворством, что потеряли все возможности чему-то научиться у них. От удивления они замедлили шаг, так что в лес Эндер вошел первым. Один. Потом они снова догнали его. - Мы всю свою жизнь посвятили тому, чтобы больше узнать о них, - сказал Миро. Эндер остановился: - Но не от них. Они только прошли за передний ряд деревьев. Пятна света, пробивавшегося сквозь листву, сделали лица ребят непроницаемыми. Но он знал, что сейчас написано на них. Раздражение, отвращение, презрение. Как смеет этот неподготовленный чужак обвинять их в непрофессионализме? А вот так: - Вы, милые мои, империалисты до мозга костей. Искренне считаете собственную культуру высшей. Вы занимаетесь Сомнительной Деятельностью, помогаете бедным маленьким свинксам и даже не замечаете, что сами могли бы чему-то научиться у них. - Но чему? - взорвалась Кванда. - Тому, как убивать величайших своих благодетелей? Они замучили его до смерти, а он спас от голода десятки их женщин и малышей! Этому? - Так почему вы это стерпели? Почему вы помогаете им после этого? Миро скользнул между Квандой и Эндером. "Защищает ее, - подумал Эндер, - или не позволяет ей проявить слабость". - Мы профессионалы. Мы понимаем, что существуют культурные различия... - Вы понимаете, что свинксы просто животные и их так же бессмысленно обвинять в убийстве Пипо и Либо, как, например, судить кабру за то, что она жует капим. - Правильно, - кивнул Миро. Эндер улыбнулся: - Именно по этой причине вы никогда и ничему от них не научитесь. Вы считаете их животными. - Мы думаем, что они раман! - Кванда оттолкнула Миро. Очевидно, она не любила, когда ее защищают. - Вы обращаетесь с ними так, словно они не отвечают за свои действия, - устало сказал Эндер. - Раман несут ответственность за то, что совершают. - Ну и что вы собираетесь делать? - саркастически поинтересовалась Кванда. - Привлечь их к суду? - Я просто говорю вам, что свинксы от мертвого Корнероя узнали обо мне больше, чем вы - из общения со мной. - А это что должно означать? Что вы на самом деле настоящий, первый Голос? - По тону Миро было ясно, что он в жизни не встречал более дикого и смешного предположения. - И, наверное, на борту вашего корабля на орбите Лузитании таки резвится свора жукеров, и вы можете привезти их сюда... - Это значит, - прервала его Кванда, - что этот дилетант полагает, будто способен лучше управиться со свинксами, чем мы с тобой. И, я думаю, это еще одно доказательство того, что нам не следовало соглашаться приводить его сюда для... И тут Кванда замолчала, потому что из подлеска вынырнул свинкс. Был он меньше, чем Эндер себе представлял. Запах - его нельзя было назвать неприятным - куда сильнее, чем имитация Джейн. - Поздно спохватились, - пробормотал Эндер. - Мы уже встретились. Эндер не мог прочесть что-либо по выражению лица свинкса, если это вообще можно было назвать выражением. Но Миро и Кванда понимали язык их тела. - Он ошеломлен, - шепнула Кванда. Объясняя Эндеру что-то, чего он не понимал, она ставила его на место. Ну и пусть. Эндер знал, что он в этой игре новичок. А еще он надеялся, что выбил их из нормального неспрашивающего, нерассуждающего состояния. Очевидно, потонули в стереотипах. Чтобы получить от ребят реальную помощь, Эндер должен вернуть им способность делать нестандартные, неожиданные выводы. - Листоед, - позвал Миро. Листоед не сводил глаз с Эндера. - Голос Тех, Кого Нет, - прошептал он. - Мы привели его, - сказала Кванда. Листоед повернулся и исчез в кустах. - Что это значит? - спросил Эндер. - Я говорю про его уход. - Вы хотите сказать, что еще не вычислили, в чем дело? - удивилась Кванда. - Нравится это вам или нет, - ответил ей Эндер, - свинксы желают встретиться со мной, и я все равно буду говорить с ними. И мне кажется, у меня это лучше получится, если вы поможете мне разобраться, что происходит. Или вы еще сами не разобрались? Он следил, как они борются с раздражением и обидой. А потом, к немалому облегчению Эндера, Миро принял решение. И заговорил, спокойно и дружелюбно. - Нет. Не вполне разобрались. Мы ведь все еще играем в загадки со свинксами. Они задают нам вопросы, мы задаем им вопросы, и обе стороны стараются, как только могут, не рассказать ничего существенного. Мы даже не произносим вслух вопросы, ответы на которые нам действительно хотелось бы знать. Из страха, что свинксы слишком много вычислят по нашим вопросам. Но Кванда вовсе не хотела сотрудничества. - Мы знаем больше, чем вы сможете открыть за двадцать лет, - сказала она. - И если вы думаете, что десятиминутный разговор в лесу даст вам все наши знания, вы сошли с ума. - А мне не нужны ваши знания. - Вы так думаете? - переспросила Кванда. - Конечно. Зачем бы я иначе тащил вас с собой? Вместе со знаниями, - улыбнулся Эндер. Миро понял и принял его слова как комплимент. И ответил Эндеру улыбкой. - Вот то, что мы знаем. Не очень-то много. Листоед, скорее всего, не особенно рад вас видеть. У них тут раскол. Листоед и еще один свинкс, по имени Человек, похоже, поспорили. Когда все решили, что мы отказываемся привести вас. Листоед был уверен, что победил. А теперь у него отобрали победу. Возможно, сейчас мы спасли Человеку жизнь. - Отобрав ее у Листоеда? - спросил Эндер. - Откуда мне знать? Только я нутром чую, что на кону стояло будущее Человека, а Листоед ничем не рисковал. Он пытался просто помешать Человеку. Он ничего не добивался сам. - Но вы не знаете. - Это одна из запретных тем. - Миро снова улыбнулся. - И вы правы. Это настолько вошло в привычку, что мы даже перестали замечать, что о чем-то не спрашиваем. Кванда разозлилась: - Он прав? Он даже никогда не видел нас за работой, а уже взялся критиковать... Но Эндер не собирался ввязываться в новую склоку. Он двинулся в том направлении, куда ушел Листоед. Пусть они догоняют, если хотят. И, конечно, они бросились за ним, отложив ссору на потом. Как только Эндер понял, что они идут за ним, он снова начал задавать вопросы. - Эта ваша Сомнительная Деятельность, - он шел свободными длинными шагами, - вы добавили новые блюда в их меню? - Мы научили их есть корни лианы мердоны, - ответила Квара. Сухим, деловым тоном, но все же она говорила с ним. Она не позволяла своей ярости помешать ей участвовать в явно переломном разговоре со свинксами. - Объяснили, как нейтрализовать содержащийся там цианид - вымачивать и сушить на солнце. Этим мы решили сиюминутную проблему. - А долгосрочным решением оказалась одна из разновидностей маминого амаранта, - продолжил Миро. - Она там вывела один сорт, который так здорово адаптировался к лузитанской среде, что уже не годился для людей. Слишком много лузитанских белковых структур, недостаточно земных. Но мы посмотрели и решили, что для свинксов подойдет. Я попросил Элу достать мне несколько экземпляров этого неудачного амаранта, естественно, виду не подав, что это важно. "Я бы на твоем месте не рассуждал так категорично о том, что известно Эле, а что - нет", - подумал Эндер. - Либо отдал амарант свинксам, показал, как его сажать. Потом - как выращивать, молоть пшеницу, печь хлеб. Вкус у хлеба омерзительный, но они впервые получили возможность как-то обеспечить себе пропитание. С тех пор они все стали жирными и гладкими. В голосе Кванды послышалась горечь: - Но они убили моего отца сразу после того, как жены получили первые буханки. Несколько минут Эндер шел молча, пытаясь уложить все это у себя в голове. С