е в радиусе /секретно/. Отдельная атака может состоять  из
/секретно/ количества  импульсов.  Вспышка  также  разрушает  все
незаземленные электронные  цепи  в  радиусе  более  /секретно/.")
Очень широкого по спектру.  От  радио  до  гамма.  Очень  высокой
энергии. Линейно усиленной.
    Вероятно, было бы проще бросить гранату  в  хижину  и  упасть
ничком, но Дюк хотел захватить убежище неповрежденным. Нам  нужно
было изучить все, что можно о кторрах. Вспышка ЭМИ могла бы убить
их, не разрушая ни их, ни купол.
    Ларри снова махнул и Дюк проворчал: -  Все  в  порядке,  всем
залечь. - Наверное, это была наиболее опасная часть миссии -  нам
надо было лечь в траву,  чтобы  минимизировать  эффект  случайной
радиации от излучателя, но эта позиция делала нас уязвимыми,  так
как мы не смогли бы использовать огнеметы в  случае  неожиданного
нападения.
    Хенк залег с панелью дистанционного управления и пустил  Моба
катиться вперед. Он вжался в стереоприцел и теперь  видел  только
глазами Моба. Сзади него Ларри нес неспокойную вахту. Двое других
растянули защитный отражатель  впереди  всех  четырех  -  антенна
дистанционного  управления  была  воткнута  позади  него   -   но
майларовые  распорки   отказывались   стоять   прочно   и   людям
приходилось держать их руками. Остальные были достаточно  далеко,
чтобы не нуждаться в отражателе, но мы тем не менее залегли.
    Моб теперь был  в  куполе.  Мы  снова  ждали.  Минуты  шли  в
напряженном ожидании. Двигались единственно лишь  руки  Хенка  на
панели управления Мобом. Он бормотал во время работы и Дюк слушал
его комментарии в наушниках. Я не слышал, что он говорит.
    Хенк с видимым отвращением остановился и что-то сказал Ларри.
Ларри встал, тихо ругаясь. Хенк повернулся к своей панели, сделал
что-то, потом  присел.  Другие  бросили  отражатель.  Моб  теперь
выходил из хижины, действуя по  собственной  программе.  Сработал
излучатель? Нет, красный проблесковый фонарь все еще мигал.  Хенк
стукнул по  панели  и  вывел  Моба  из  боевого  положения,  огни
погасли. Все остальные встали, отряхиваясь и проверяя оружие.
    Моб определил, что червей нет в хижине - но Дюк ставил  слово
машины  ни  во  что.  Моб,   бывало,   ошибался.   Может,   черви
холоднокровны, или они не излучают много тепла, пока находятся  в
спячке. Ларри войдет внутрь посмотреть.
    Предполагалось,  что  в  это  время  дня  черви  должны  быть
медлительны и Ларри успеет сжечь их,  прежде  чем  они  полностью
проснутся и активизируются. Нам нужно было это  убежище  и  любой
кусочек червя, который мы могли бы  достать.  Поэтому  он  должен
попытаться подпалить их легко - достаточно, чтобы  убить,  но  не
достаточно, чтобы разрушить. Это было слишком хитроумно и  опасно
и не рекомендовалось тем, кто хотел умереть в постели.  В  общем,
если они там, Ларри должен прикончить их. Иначе...
    Ну, именно поэтому остальные ждали с факелами снаружи.
    Ларри надел кислородную маску, согнулся и вошел, еще  один  с
гранатами прямо за ним. Страховка. Гранаты были с самоподрывом. Я
не завидовал никому из них. Они  низко  склонились  при  входе  в
"фойе" и исчезли вправо за стеной духов.
    Тишина. И снова мы ждали. Пчела -  или  что-то  -  жужжала  у
моего правого уха и я отмахнулся с досадой. Капля  пота  поползла
из подмышки по боку. Насекомое зажужжало снова.
    В бинокль я изучал растительность вокруг  фундамента  купола.
Это  были  тощие  группы  чего-то  похожего  на  полночный  плющ,
перемешанный с чем-то  похожем  на  сладкий  базилик  или  черную
марихуану. Оба растения были цвета интенсивного пурпура, близко к
черному,  который  почти  невозможно  увидеть  ясно.  Цвет  плюща
переходил почти в  ультрафиолет  и  выглядел  под  ярким  солнцем
странно не в фокусе - словно каждый скрученный лист  был  обведен
контуром расплывчатого красного неона. Плющ был  в  тонких  венах
белых сосудов, базилик - в красных пятнах. Мы  были  так  близко,
что насыщенный запах стал раздражающе едким.  Я  решил,  что  это
запах растения, похожего на базилик.  На  близком  расстоянии  он
должен быть непреодолимым.
    Наконец Ларри  и  другой  парень  появились,  сердито  срывая
маски. Лицо Ларри было белым. - Там пусто!, -  прокричала  он.  -
Там ничего нет!
    Дюк сказал: - Проклятье, - и пнул камень.  -  Шоти,  гляди  в
оба. Маккарти, пошли со мной.  -  Потом,  бросив  свою  тщательно
выбранную позицию, он  зашагал  к  куполу.  Я  следовал  за  ним,
стараясь быть рядом.
    - Давно он пуст?, - спросил Дюк.
    Ларри пожал плечами. - Я ни черта не знаю. Ты знаешь  столько
же об их гнездовых привычках,  сколько  и  я.  Но  в  ней  пахнет
теплом...
    Дюк отпихнул его в сторону и нырнул в дверь. Я пошел  следом,
преодолевая себя, потом остановился - во рту было сухо. Я смотрел
на темную дыру входа, словно это была смерть. Я  не  мог  сделать
еще шаг. И все же я хотел  его  сделать  более  чем  что-либо.  Я
осторожно всматривался, но не видел сквозь прихожую. Внутри  было
темно. Я шагнул вперед, пытаясь  заставить  себя  сделать  второй
шаг.
    Внезапно Дюк вышел выпрямляясь и почти столкнулся со мной. Он
бросил на меня отсутствующий недовольный взгляд, потом повернулся
к Ларри: - Проверь загон. Посмотри, что в нем.  Поставь  часового
на другой  стороне  -  но  держите  друг  друга  на  виду.  -  Он
повернулся ко мне. -  Ты  исследователь,  говоришь.  Я  дам  тебе
десять минут, исследовать внутренность гнезда. Потом я его сожгу.
    - Э? Но мы же хотели...
    - Наплевать, что мы хотели! Эта штука полна яиц!  Думаешь,  я
оставлю их вылупиться?
    Я не стал отвечать. Вопрос был риторический. Я  наклонился  и
вошел в хижину червя.
    Стена духов была не просто ширмой за дверью. Она  соединялась
с крышей  достаточно  низко,  чтобы  заставить  меня  скрючиться,
образовывала круговой сектор и переходила в два овальных прохода,
по одному с каждой стороны, тесно к стене купола - как далеко,  я
не видел, концы терялись за поворотами. Пол  проходов  повышался,
он был сделан из того же материала, что стены  с  крышей,  только
полы выглядели губчатыми.
    Я, скрючившись, пошел направо, куда повернул Дюк. Проход  вел
вверх, занимал почти девяносто градусов дуги и выходил в  круглое
помещение восемь-девять метров  в  диаметре,  достаточно  высокое
чтобы стоять. Левый проход выходил на противоположную сторону.
    У меня горел фонарик, но здесь он  был  не  нужен.  В  центре
крыши находилось отверстие около двух метров  в  диаметре.  Через
него струился свет  и  свежий  воздух,  но  температура  не  была
настолько прохладной, как я предполагал. На самом деле  там  было
почти  душно.  В  гнезде  стоял  сильный  спертый  запах,  что-то
знакомое, тошнотворно-сладкий аромат, но  я  не  смог  его  сразу
вспомнить...
    Комната оказалась меньше, чем я ожидал, и потолок  был  ниже,
чем казалось снаружи -  конечно,  подымающиеся  проходы  -  стало
быть, это верхняя часть купола.
    А есть ли подвальная  часть?  Должно  быть.  Или  это  все  -
фундамент? В полу было несколько отверстий, все зловеще темные. Я
стоял в нерешительности. Я был исследователем  -  предполагалось,
что я был исследователем, по крайней мере так  было  написано  на
моих чеках - но это не предохраняло меня от  страха.  Я  стоял  в
нерешительности и нюхал - запах, отдающий странным...
    Когда глаза привыкли к тусклому свету, я обратил внимание  на
стены, они необычным образом отражали свет. На мгновение я забыл
о дырах в полу и выключил фонарик, стены выглядели почти, нет они
были,  пропускающими  свет.  Сияние  снаружи  пробивалось  сквозь
материал купола.
    Я рассмотрел ближе, и  обнаружил,  что  это  вообще  не  была
затвердевшая древесная  паста,  а  некая  разновидность  высохшей
древесной пены, гораздо светлее, но не менее  твердая.  Древесные
крошки были распределены в ней словно изюм.  Я  поковырял  ножом,
было похоже, что режешь твердую  фанеру.  Стены  купола  были  на
самом деле крошечными пузырьками целлюлозного клея. Это объясняло
их необычные светопропускающие  свойства,  и  они  наверное  были
также превосходными изоляторами. Я срезал со стены  кусок,  какой
смог, и бросил его в сумку для образцов.
    В остальном в комнате  не  было  ничего  примечательного,  за
исключение дыр-колодцев. Не было абсолютно ничего искусственного,
кроме  кусков  пережеванного  чего-то,  глыб   серого   материала
наподобие измельченного асбеста. Некоторые глыбы были почти  метр
в диаметре. Они  были  случайным  образом  прикреплены  к  стенам
наподобие кусочков жевательной резинки. Я пожал плечами,  отрезал
кусочек и бросил в сумку. Если кторры и впрямь разумные существа,
то обиталище этого не доказывало.
    Я удивлялся - где же яйца, которые увидел  Дюк?  Вероятно,  в
одном из колодцев. Их было три на  равном  расстоянии  от  стены.
Самый большой был напротив внутренней стороны  стены  духов.  Две
другие дыры находились ближе к внешней стене купола.
    Вначале я исследовал большую дыру. Посветил фонариком, но там
была только еще одна похожая комната, такая  же  пустая.  Однако,
вонь перезрелого здесь была сильнее, я решил не спускаться. Кроме
того, я не видел как оттуда легко выбраться.
    Другая дыра была больше похожа на колодец. Она уходила  прямо
вниз и исчезала  во  тьме.  Может,  туалет?  Может  быть,  воняло
похоже.  Я  не  знал,  какой  помет  оставляют  кторры.  Я  начал
осознавать, что кое-что обязан был бы знать, но не знаю.
    Последняя дыра было с яйцами.
    Она находилась напротив задней стены и было  полна  ими.  Это
были блестящие штуки, каждая размером с  теннисный  мяч,  глубоко
красные и омытые молочно-белой  тиной,  делавшей  их  жемчужными.
Наверное, там были сотни их - интересно, как  глубока  дыра?  Она
была совершенно круглой,  шириной  около  двух  метров,  глубина,
наверное, как у других, уровень яиц доходил  почти  до  края,  их
можно было достать рукой.
    Поэтому я совершил глупость.
    Я положил факел. Отстегнул баллоны и снял их.  Потом  сел  на
пол, свесил ноги в дыру и начал спускаться.
    Но  не  рассчитал  и  соскользнул.  Я  съехал  в  яйца,   это
напоминало падение в желе с устрицами. На  мгновение  я  подумал,
что поскользнусь и повалюсь в них лицом, но зацепился за  стену.
Потом меня затошнило. Горло перехватило, я быстро - и  болезненно
- сглотнул, чтобы удержаться от рвоты.
    Я стоял в красно-белой скользкой гадости до колен.
    К счастью, яйца были достаточно свежими. Не думаю, что я смог
бы стоять в них, если б оказался в эмбрионах кторров. Осторожно -
я не мог двигаться слишком резко, ибо стоял нетвердо -  я  собрал
сколько смог достать еще неповрежденных яиц, сунул их в пакет,  а
пакет в сумку. Я старался опираться  о  стену.  Ощущение  от  яиц
было... неспокойным.
    Я содрогнулся,  когда  наконец  уперся  руками  в  стороны  и
выбрался  из  дыры.  Яйца  были  липкими  и  пахли  сырой  рыбой,
оставленной на солнце слишком долго.
    Я жестоко дрожал, когда снова влез в сбрую баллонов и  поднял
факел. Даже если это  длилось  лишь  минуту,  все  же  шестьдесят
секунд - слишком долго, чтобы быть безоруженным в гнезде червей.
    Я огляделся, нельзя ли взять еще  образцы.  Не  было  ничего.
Только стены и глыбы кторровской жевательной резинки,  а  у  меня
уже были образцы этого. Я снова исследовал две другие дыры. Едкий
запах в  центре  одной  был  сильнее,  что  меня  удивило  -  мне
следовало уже заметить это - но в остальном не было ничего, что я
не видел.
    Я вышел через левый проход. Он был идентичен правому.
    Дюк стоял, ожидая меня. Он глянул на гадость на  моих  ногах,
но ничего не сказал. Вместо этого он показал за плечо:  -  Пойди,
взгляни в корраль. Ларри нашел что-то интересное.
    Не думаю, чтобы мне хотелось. Я вспомнил,  что  было  в  этом
загоне неделю назад. Но кивнул и двинулся.
    Загон напоминал большой корраль для скота на Диком  Западе  и
был десяти метров диаметром, только  круглый.  Стены  около  трех
метров высотой и  наклонялись  внутрь,  словно  это  неоконченный
купол. Материал тот же, что и в гнезде, но толще и темнее.  Такие
же темные растения вокруг основания - похожие на плющ и  базилик.
Я упаковал парочку поменьше в качестве образцов; базилик  был  из
тех, что имел  перенасыщенно-сладкий  запах.  Листья  плюща  были
навощены и на ощупь липкими.
    В стене корраля отверстий  не  было.  Вместо  этого  к  одной
стороне вел крутой скат и продолжался на другой, он был похож  на
грубую качальную доску, доходящую до центра корраля. Ларри  сидел
наверху. Он помахал, увидев меня: - Влезай.
    Скат был крутым, покрытым поперечными ребрами.  В  общем,  не
совсем  приставная  лестница  и  не  совсем  ступеньки,  а  нечто
среднее. Хотя я все же использовал руки, карабкаться было  легче,
чем я ожидал.
    - Что ты скажешь на это? - спросил Ларри, указывая вниз.
    Я осторожно выпрямился, убедившись, что нахожусь в равновесии,
прежде чем взглянуть. Даже так, я был поражен,  и  Ларри  схватил
меня за руку, чтобы удержать.
    Внутренность загона была кишащей массой насекомых.  Или  если
не насекомых, то чем-то очень похожим на них. Они были громадные,
большинство почти в полметра длиной, хотя некоторые  еще  больше,
черные и блестящие.  Тела  гибкие  и  сочленялись  чем-то  вроде
металлической проволоки. На каждом  насекомом  бахрома  из  сотен
мелькающих ног. Они двигались  по  затененному  полу,  вертясь  и
кружась, как вихрь металлических осколков.
    - Десятиножки, - сказал Ларри. - Гигантские десятиножки.
    - Тысяченожки, - поправил я.
    Он пожал плечами, ему было все  равно.  -  Ты  видел  похожих
прежде?
    Я покачал головой. Пол корраля бурлил. Создания  не  обращали
внимания друг на друга.  Они  бегали  взад-вперед  по  грязи  или
сворачивались в клубки.  Они  карабкались  по  телам  других  или
просто стояли и  судорожно  дергались.  Или  исследовали  края  -
некоторые методично проедали стену.
    - Смотри, они убегают, - сказал я.
    Ларри покачал головой: - Понаблюдай.
    Я понаблюдал. Одна из самых больших тысяченожек, около  метра
длиной, похоже, была близка к прорыву. Она находилась почти прямо
подо мной  и  мстительно  жевала;  звук  был  скрипучий,  гнусная
смесь хруста, шкворчания жира и звука давленых лампочек. Внезапно
она остановилась  и  отбежала.  Пошевелила  антеннами,  словно  в
смущении, и начала бесцельно двигаться, пока не подошла к  другой
секции стены. Осторожно попробовала ее.  Через  мгновение  начала
жевать снова, хотя и не так усердно, как прежде.
    - Что произошло?, - спросил я.
    Ларри показал: - Она проела насквозь.
    Я поглядел пристальней. Там, где жевала тысяченожка, осталась
крошечная черная дырочка. Темная смолистая субстанция сочилась из
нее. - Стена двойная, - сказал Ларри. - А внутри что-то,  что  им
не нравится.
    Я молча кивнул. Везде по краям другие  тысяченожки  повторяли
спектакль  первой,  и  множество  других  дырок  с  затвердевшими
пробками  той  же  высохшей  смолистой  субстанции   удостоверяли
упорство тысяченожек.
    - Я не знал,  что  десятиножки  вырастают  такие  большие,  -
сказал Ларри.
    - Они не вырастают, - ответил я, внезапно вспомнив кое-что из
моего оборванного чумой курса энтомологии. - И у  них  не  бывает
четырех  антенн.   Их   рты   не   оформлены,   как   миниатюрные
мусоросборщики, глаза не такие большие, и они не растительноядны,
они вообще не должны есть эти стены. Это не тысяченожки.
    Ларри пожал плечами. - Ну, если нет, то эти  штуки  появились
с кторрами.
    - Я не знаю, что это, - сказал я. - Я не видел раньше  ничего
даже похожего на них. У настоящих тысяченожек не бывает так много
ног и членистого тела. Посмотри, как они сегментированы -  и  что
это за горбы под глазами? И что они делают здесь?, - я показал на
загон.
    - Разве не очевидно? Это кладовая кторров. Они похожи  на  их
свежую еду. Они держат  их  в  коррале,  пока  не  проголодаются.
Смотри, - он снова показал. - Видишь? Кто-то уже слегка закусил.
    Я увидел кучу пустых панцирей  и  разъятых  члеников  тел.  Я
подавил дрожь - тысяченожки были ничем иным,  как  едой  кторров.
Они были живым ланчем с планеты  Кторр!  -  Эй!  Эти  штуки  тоже
внеземные! Их привезли кторры! Я пойду и поймаю несколько!
    Он уставился на  меня:  -  Ты  сбрендил?...  Они  могут  быть
людоедами.
    - Сомневаюсь, - сказал я. - Если б были, не жевали бы дерево.
- Для моих ушей это звучало хорошо.
    - Они могут быть ядовитыми...
    Я  снова  покачал  головой.  -  Растительноядные  никогда  не
бывают, им этого не надо.
    - Откуда ты знаешь, что они  только  растительноядны?  У  них
может быть вкус и к мясу.
    Это заставило меня запнуться - но не надолго. -  Есть  только
один способ узнать. Помоги мне спуститься.
    Он упрямо сжал челюсти: - Нет.
    - Ларри, - сказал я, - это так же важно, как сжигать  червей.
Все, что мы сможем узнать о них, поможет нам их уничтожить.
    - Я не стану помогать самоубийству.
    - Тогда я сделаю это сам..., - я шагнул вверх по скату,  еще,
и  оказался  за  стеной;  третий  шаг  -   и   я   начал   опасно
соскальзывать. Ларри шагнул, чтобы остановить меня.
    - Слушай, - сказал я ему, - кто-то должен это сделать.
    Он не ответил, просто сделал шаг,  чтобы  сбалансировать  мой
вес. Я смотрел на него, пока он не отвернулся. Я сделал  еще  шаг
вверх. Еще - и скат с моей стороны начал медленно  спускаться.  Я
сделал еще шаг и скорость спуска увеличилась.
    Ларри начал двигаться - очень медленно. Он пробурчал что-то и
сдался. Он  выбрал  позицию,  чтобы  скат  не  двигался  чересчур
быстро. - Окей, - проворчал он, - но если они отжуют  тебе  ноги,
не беги ко мне.
    Я улыбнулся: - Спасибо... - потом пришлось резко  схватиться,
чтобы не упасть. Скат продолжал спускаться,  Ларри  встал  как-то
неудачно, и мой конец со стуком коснулся земли в центре  корраля.
Я  неуклюже  балансировал  и  старался  ухватиться,  чтобы  легче
спускаться  -  или  подниматься,  если  понадобиться.   Осторожно
осмотрелся.  Пара  тысяченожек  уже   начала   изучать   подножие
ската-лестницы, а одна даже начала жевать его. Однако, ни одна не
делала попыток взобраться. Наоборот, большинство убегало. Они уже
научились связывать опускание ската с хищными кторрами? Выглядело
похоже.
    Я сглотнул и начал спускаться. В футе над землей остановился.
Осторожно протянул ногу, увидеть, будут ли они прыгать на нее или
кусаться. Одна из них привстала, словно понюхать, но почти  сразу
же потеряла  интерес.  Я  помахал  ногой  над  другой.  Она  тоже
привстала и даже схватила каблук, я вздрогнул,  но  сдержался,  и
ждал, пока она ощупывала каблук антеннами. Через секунду она тоже
потеряла интерес и ушла. Я выдавил слабую улыбку и  опустил  ногу
до земли. - Ну, это еще один гигантский шаг человечества.  -  Мне
задышалось несколько легче.
    Тысяченожки не встревожились  моим  присутствием.  Если  одна
натыкалась на ботинок, она либо отворачивалась, либо  перебиралась
через него, словно я был просто еще  один  бугорок  ландшафта.  В
общем, они не обращали на меня внимания.
    Я хотел знать, безопасно  ли  схватить  одну  их  них  голыми
руками, или в перчатках. Я ткнул одно из существ кончиком  факела
и оно немедленно свернулось в  шар,  показывая  блестящие  черные
панцири. Окей, может это подтверждает, что они трусливы,  но  все
же рты у них как миниатюрные разделыватели металлолома -  знаете,
того вида, что  могут  превратить  новенький  кадиллак-круизер  в
разобранные по сортам шарики стали и пластика, каждый  не  больше
дюйма диаметром. Я решил играть безопасно.
    Тогда-то я понял, как слабовата моя  сумка  для  образцов.  У
меня не было в  чем  их  нести.  Пластиковый  мешок?  Ха-ха,  Они
пройдут насквозь за секунды; создание,  которое  может  прогрызть
путь сквозь деревянную пену  с  опилками,  не  остановишь  чем-то
меньшим. Надо было быть предусмотрительнее и  захватить  с  собой
немного проволочной сетки. Рискнуть брезентовым  мешком?  Это  не
казалось  хорошей  идеей.  Не  было   гарантии,   что   плененная
тысяченожка будет вежливо  оставаться  свернутой  всю  дорогу  до
базы, пока я не найду ей более подходящую клетку.
    Я вспомнил - на мне надета полимерно-асбестовая подкладка под
сбруей факела и противошоковая накидка. Одной накидки, наверное,
достаточно, по крайней мере я надеялся на это,  поэтому  я  снова
начал выпутываться из баллонов.
    - Эй! - закричал Ларри. - какого черта ты собираешься делать?
    - Принять душ, - ответил я. Потом: - Расслабься. Я знаю,  что
делаю.
    Он с сомнением нахмурился, но заткнулся и просто  смотрел.  Я
снял накидку и бросил ее на землю, потом снова надел баллоны. Две
тысяченожки   исследовали   пластиковую   рубашку   без   особого
любопытства, потом удалились. Хорошо. Я надеялся, что  они  нашли
ее несъедобной.
    Раструбом факела я быстро ткнул  три  ближайшие  тысяченожки.
Они послушно свернулись.  Я  закатил  их  на  асбестовую  одежду,
сделал из нее мешок и завязал его сверху рукавами детским  узлом.
Моя сумка для образцов начала  распухать,  как  брюхо  беременной
бегемотихи, а я должен рассматривать каждый  кусочек  как  честь.
Поездка по сбору образцов стала походить на пикник. Сначала яйца,
потом тысяченожки. Для полного  счета  я  добавил  кусочек  стены
загона и немного смолистой субстанции, наполняющей ее,  несколько
пустых скорлупок и члеников от недоеденной закуски кторров.
    Ларри  заметно  полегчало,  когда  я  начал  выбираться.  Мне
показалось, что идея человека,  добровольно  идущего  в  кладовую
кторров - даже просто осмотреться - для него  значила  много.  Он
подождал, пока я оказался почти на вершине,  потом  передвинулся,
чтобы  переместить  центр  тяжести  ската  и  опустить  его  вниз
снаружи.
    Мы спустились вместе, скат был  достаточно  широк.  На  земле
Ларри поглядел на меня с недовольным уважением. - Надо  заметить,
- сказал он, - что у тебя крепкие потроха. Я бы этого не  сделал.
Не люблю тараканов любого вида.
    Я пожал плечами: - Это моя работа.
    - Ну, я с тобой не тягаюсь, - сказал он. И это  от  человека,
который вошел в купол первым, чтобы посмотреть,  есть  ли  внутри
черви. - Пошли, посмотрим, вычислил ли Дюк, где прячутся черви...
    И тут весь ад вырвался наружу.
    Раздался внезапный чирикающий звук и крики. Ларри побледнел и
схватился за пояс с гранатами. Мы услышали рев факела и с  другой
стороны загона выпучился клуб черного дыма. Я бросил свою сумку с
образцами и пошел в атаку за Ларри.
    Первым я увидел Шоти. Он твердо стоял на расставленных  ногах
и всаживал палец пламени в нечто большое,  черное  и  корчащееся.
Оно было полностью окутано дымом и огнем - пылающая туша червя!
    Я продолжал бежать, и теперь видел позади  покатость  гнезда.
Там был другой кторр. Я забуксовал и остановился в явном ужасе: я
видел картинки, да, но они не  подготовили  меня  к  невероятному
размеру этой твари! Он  был  огромным!  Около  двух  человеческих
ростов, ярко красный, голова больше метра в ширину! Глаза черные,
без век. Он вздыбился в  воздух,  потряс  руками  и  снова  издал
чирикающий рев; пасть мелькнула, как вспышка пламени. - Кторр!, -
крикнул он. - Кторррр! Кторррррр!
    Я судорожно нащупывал предохранитель факела; проклятая штука,
похоже, замерзла. Я дергал ее немилосердно.
    Я глянул вверх,  наполовину  ожидая  увидеть,  что  малиновый
ужас атакует меня, но нет, он  все  еще  вздымался  в  воздух  на
половину своей длины. Его шерсть жестко торчала  прямо  из  тела,
открывая темно-пурпурную кожу. Он резко припал к земле и прижал к
ней голову; глаза, словно  черные  прожекторы,  были  направлены
прямо на меня. Я  расставил  ноги,  как  Шоти  показывал  мне,  и
нацелил огнемет - проклятие, Ларри перекрыл мне выстрел!  Он  уже
выдернул чеку из гранаты...
    Червь метнулся. То же сделал  я,  скользя  в  сторону,  чтобы
перехватить его, пока он не обрушился на  Ларри;  тот  был  ближе
всех. Червь повернулся к нему и  пополз  по  земле,  как  горячая
лава, текучий красный шелк. Твердой рукой Ларри  бросил  гранату.
Червь высоко изогнулся - одновременно огонь Шоти чиркнул по этому
пурпурно-красному ужасу. Он взорвался языком оранжевого пламени -
а потом взорвался еще раз, когда граната разнесла  вдребезги  его
корчащуюся форму.
    В отдалении прозвучал еще один взрыв, а потом все  кончилось.
Шоти выключил пламя и его рев превратился во вздох, потом  совсем
истаял,  оставив  лишь   шипение   горящего   червя,   назойливое
потрескивание обугливающейся плоти и запах,  похожий  на  горящую
резину.
    Дюк подошел, спотыкаясь в дыму. - Здесь кто-нибудь  ранен?  -
Он обошел горящую тушу.
    Шоти отозвался: - Мы - окей.  Я  легко  достал  обоих.  -  Он
улыбнулся. - А Ларри даром потратил гранату.
    Ларри насмешливо-хмурый: - Ну, я не мог ждать тебя весь день.
 - Дюку: - На другой стороне все в порядке?
    Дюк кивнул: - Нет проблем. У того червя не было шансов, но  я
встревожился, когда увидел, что двое других повернули сюда.
    - Черт, босс, тебе надо быть  догадливее,  -  радостно  гудел
Шоти. - Факт, Джим видел, как мы с  Ларри  хорошо  управляемся  и
решил вздремнуть.
    Глаза Дюка чиркнули по мне: - Лучше бы не надо, - пробормотал
он.
    Шоти спросил: - Ты взял большого?
    Дюк пожал плечами: - Почти такой же. Может, немного больше.
    - Что скажешь?, - спросил Шоти, обращаясь ко мне. - Мы сожгли
почти две с половиной тонны червя.
    Дюк  хмуро  сказал:  -  Нас  почти  застали  врасплох.  -   Он
повернулся к Ларри: - Мне показалось, ты сказал, что купол пуст.
    - Эй? Он был пуст!... - Он смотрел сконфуженно.  -  Ты  видел
сам!
    - Я не проверял везде, Ларри, я  поверил  тебе  на  слово.  Я
только проверил на яйца. Твоя обязанность была  проверить  другие
дыры.
    - Я проверил!, - повторил Ларри. - Они были пусты! Ленты Моба
подтвердят!
    Дюк сузил глаза: - Ларри, эти черви атаковали нас из  купола.
Я видел это сам.
    - А я говорю, что купол был пуст - если не так,  я  стоял  бы
здесь сейчас?
    - Я могу подтвердить, - сказал я. Они посмотрели на  меня.  -
Вспомни, я тоже был в куполе и везде  сунул  нос.  Я  не  заметил
никаких червей.
    Дюк закрыл рот. Некоторое время он  изучал  свои  ботинки.  -
Хорошо, - сказал он. - Оставим это пока. - Он повернулся и  пошел
прочь.
    Ларри глянул на меня: - Спасибо, парень.
    - За что?, - сказал я. - Купол был пуст. Дюк ошибается. Черви,
должно быть, пришли из лесочка.
    - Ну-ну, - сказал Ларри. - Если Дюк говорит, что  видел,  как
они  вышли  из  купола,  значит  они  вышли  оттуда.  Мы   что-то
прозевали, Джим - оба. Мы еще не знаем конца.
    Я пожал плечами и последовал за ним.  Мы  прошли  между  двух
трещащих туш туда, где собирались Дюк и  другие.  Ларри  выглядел
таким несчастным, что мне хотелось сказать ему  еще  кое-что,  но
Шоти  удержал  меня  за  руку.  -  Оставь  его,  Джим.  Пусть  он
переработает это сам. У Ларри такая манера.
    - Но это не его ошибка, и никто не пострадал.
    - Но мог бы, - сказал Шоти. - Его обязанностью было проверить
гнездо и он думает, что  ошибся.  В  глазах  Ларри  выговор  Дюка
весьма серьезен. - Он добавил: - Если на его месте был бы я,  то
чувствовал бы то же самое.
    - О, - сказал я и обдумал это. - Окей. - Потом спохватился: -
Постой, я забыл сумку с образцами. Я бросил  ее,  когда  началась
суматоха. Подожди минутку..., -  я  прервался  и  пошел  назад  к
загону.
    Шоти кивнул: - Я подожду здесь.
    Это заняло недолго. Я  пронесся  возле  дымящихся  червей  до
подножья ската. Сумка была там, где я ее оставил. Я подхватил  ее
и повесил на плечо, ощупывая содержимое, пока шел назад.
    Я обогнул гнездо и увидел, как самый  большой  червь  атакует
Шоти.
    Шоти как  раз  поворачивался  ко  мне,  улыбаясь  -  и  тогда
раздался чирикающий рев: - Кторр! Кторрр!, -  ближайший  к  нему
кусок   стены   отвалился   и   оттуда    заструилось    толстое,
пурпурно-красное тело, сплошная пасть и хватающие руки-клешни.  Я
не мог ухватиться за свой факел! Чертова сумка  мешала!  -  ШОТИ!
- Шоти уже поворачивался к червю, внезапное  осознание  появилось
на его лице - и червь обрушился на него. У него не  было  времени
даже вскрикнуть.
    Я ощутил свои руки и сжег обоих. Я направил  на  них  факел  и
поджег. Яркие клубы  пламени.  Палящие  языки  пламени.  Красное,
черное и оранжевое! Ревущий, очищающий  огонь!  Я  крепко  держал
триггер и давил, давил и кричал. Огнемет кричал тоже. Я чертил им
по червю  взад  и  вперед  еще  долго  после  того,  когда  тварь
перестала корчиться. Тогда я повернулся к  гнезду  и  поджег  его
тоже. Я не останавливался, пока огонь  не  охватил  все  и  крыша
обрушилась.
    Но к тому времени в факеле уже кончилось горючее и его смогли
вырвать из моих рук.




        11

    Мы ехали назад в молчании. Я сидел, уставившись  на  сумку  с
образцами на моих коленях, и старался не думать о  цене,  которую
Шоти заплатил за мою глупость. Это ведь была глупость, правда?  Я
имею в виду тащить сумку таким способом.
    Дюк на переднем сидении тихо совещался с Хенком. Я пытался не
слушать, но ветер сносил их слова ко мне. Они  перебирали  факты,
ставя их так и эдак. - Этот четвертый кторр, - настаивал  Дюк,  -
он не должен был находиться там.
    Хенк закаркал в ответ: - Э-э, Дюк - мы еще многого не знаем о
них.
    Дюк не слушал  его:  -  Я  думаю,  хижина  выглядела  слишком
большой - чертова разведка! Они еще попомнят это. Мне  надо  было
врубить проклятого Моба и к черту расходы.
    - Эй, а как с парнем...
    - Что?
    - Он принял это очень тяжело.
    - Мы все так.
    - Но именно он нажал на спуск.
    - Риск общий для всех, - сказал Дюк. - Ты знаешь.
    Хенк глянул назад на меня. - И все же..., - сказал  он  тихо,
- не помешает сказать ему словечко... или что-нибудь.
    Дюк некоторое время не  отвечал.  Когда  ответил,  голос  был
напряжен: - Будь ты проклят, Хенк. Я просто сначала хочу зализать
собственные раны. Шоти был  моим  другом  тоже.  -  Он  замолчал,
отвернулся и уставился на проплывающие холмы; на  них  уже  легли
сумерки. Облака розово сияли на бледно-сером горизонте.
    Я плотнее запахнул куртку. Ветер продолжал бить по волосам  и
глазам; он был холодный и пыльный, а я был несчастен и жалок, как
внутренне,  так  и   внешне.   Временами   тысяченожки   начинали
шевелиться;  мешок  встревожено  колыхался,  но  легкого  шлепка
ладони было достаточно, чтобы они снова свернулись;  три  твердых
маленьких клубка размером с мускусную дыню-канталупу.
    Перевалило девять, когда мы доехали до базы. Когда-то это был
лагерь бойскаутов, но теперь его приспособили под временную  базу
Специальных Сил. Джипы остановились перед главным холлом  и  люди
начали просачиваться  в  двери:  -  Ну  как?  Сколько  червей  вы
завалили? - Голоса звучали громко и возбужденно.
    Однако, почти сразу они поняли наше настроение, и  когда  Дюк
сказал: - Шоти погиб, - неуютное молчание  охватило  группу.  Они
шли за нами в главный холл, где сержант Келли налила кофе в своей
обычной манере "много-вас-таких", и раздала  тарелки  с  горячими
бисквитами с неуместной торопливостью. Я сгрыз пару  бисквитов  -
вполне смог обойтись без кофе сержанта Келли - и слинял в уголок.
Никто  не  удостоил  меня  внимания,  за  что  я  был  более  чем
благодарен.
    Дюк тоже стоял один. Держа кружку не за  ручку,  он  медленно
потягивал кофе, морщась от вкуса и пропуская мимо ушей  случайные
вопросы. Другие члены экспедиции выдавали  свои  рассказы  с  той
скоростью, с которой могли говорить. Когда они подошли к месту  о
Шоти,  некоторые  оглянулись  на  меня  и  понизили   голос,   но
возбужденное бормотание все же  доходило  до  меня.  -  Четвертый
червь?... Невозможно! - Но скепсис натолкнулся на настойчивость и
дискуссия разбилась на отдельные высказывания.
    Потом вошла доктор Обама и отвела Дюка  в  сторону,  где  они
совещались некоторое время; один раз они поглядели в мою сторону,
но когда увидели, что я смотрю на  них,  отвернулись;  потом  Дюк
оставил чашку и оба удалились.
    Внезапно передо мной встал Тед.  Он  горбился,  засунув  руки
глубоко в карманы джинсов. На лице его было  странное  выражение,
словно он смотрел на автомобильное происшествие.
    - С тобой все в порядке?
    - Все прекрасно.
    Он сел напротив, сложил руки и склонился над столом, опираясь
на локти. - Брось казаться бравым. Ты выглядишь ужасно.
    - Ты тоже не выглядишь горячо, - пробормотал  я.  Его  волосы
цвета песка были взъерошены, лицо одутловато. Казалось, он только
вылез из постели. Неужели так поздно?
    Он пропустил это мимо ушей: - Я слышал,  у  тебя  был  плохой
момент.
    Я не ответил.
    Он  смотрел  на  мою  сумку  с  образцами.  -  Нашел   что-то
интересное? Эй, он шевелится!
    Я быстро стукнул мешок и тот затих.
    Тед разинул рот: - Что там у тебя?
    - Несколько насекомых  из  корраля.  Ты  можешь  мне  помочь.
Пойдем, найдем клетку.
    - Клетку? Большую? Загончик  для цыплят подойдет?
    - Вот такого размера, но не деревянный.
    - Э-э. Алюминий и проволока. - Он сорвался за дверь.
    Некоторые уже выкатывались,  видимо,  направляясь  в  комнату
отдыха. Другие, заново  наполнив  кружки,  шумно  прихлебывали  -
самый громкий звук в комнате. Мне  казалось,  что  сержант  Келли
должна находиться в кухне, стряпая бисквиты, но она была не  там.
- Вот, - сказала она, положив передо мной сэндвич с  курятиной  и
поставив стакан молока, - Ешь. - Ее выражение было трудно понять,
словно лицо было в разладе с эмоциями.
    Я уставился в колени: - Не хочу.
    - Да?, - огрызнулась она. - Что ты  наделал  такого,  что  не
можешь есть?
    - Сержант, - сказал я, понизив голос, - я убил Шо...
    - Знаю, - прервала она меня. - Сказали. - Она мягко  положила
мне руку на плечо. Когда я не  поднял  головы,  она  наклонилась,
взяла мою голову в колыбель своих рук - они  были  громадны  -  и
притиснула к себе. Я не смог сдержаться.  Я  начал  плакать,  как
ребенок, уткнувшись в ее передник. Передник  сержанта  Келли  был
для меня сейчас единственным в мире. Я  схоронил  в  нем  лицо  и
плакал. Впервые за всю жизнь я заплакал днем. -  Мальчик  мой,  -
сказала она, - мой хороший мальчик. Все прошло. Мама  уже  здесь.
Мама здесь.
    Наконец, я остановился. - Сержант, - сказал я,  вытирая нос  о
ее передник, - спасибо вам. Я затуманено посмотрел  на  нее,  ее
глаза блестели. - Я люблю вас.
    -  Э-э...  -  Ее  хладнокровие   заметно   пошатнулось.   Она
смутилась. Она сказала: - Я забыла там в  кухне...,  -  и  быстро
ринулась прочь. Когда она ныряла за дверь,  мне  показалось,  что
она вытирала глаза.
    Когда я повернулся к столу, Тед стоял с клеткой  для  цыплят.
Не знаю, как долго он был здесь  -  и  не  хотел  спрашивать.  Он
ничего не спросил про мои красные глаза; просто  поставил  клетку
на стол и ждал.
    Я скрыл замешательство  возней  с  сумкой.  Тед  открыл  верх
клетки, а я просунул внутрь асбестовую рубашку  с  тысяченожками.
Развязал узел и вывалил три твердых, черных самородка.  Потом
тщательно запер задвижку клетки.
    - Что это?, - спросил Тед. В голосе звучало разочарование.  -
Это действительно животные кторров?
    Я кивнул. Тысяченожки лежали  свернувшись;  панцири  казались
почти металлическими. Если они были живы, то не показывали этого.
    - Почти не на что смотреть.
    - Подожди, они развернутся, - сказал я. - Они миленькие,  как
паучки.
    Тед скорчил мину.
    Тем временем Сэм, лагерный талисман - большой, серый с белым,
здоровенный кот, который нас  усыновил  -  прыгнул  на  стол  для
инспекции. - Мроурт? - спросил он.
    - Нет, Сэм, это не едят, - сказал Тед.
    Сэм понюхал с разочарованием. И сразу обратил внимание на мою
курятину и молоко, неожиданный подарок судьбы. Ни Тед,  ни  я  не
отталкивали его. Он шумно ел. Изящно кусает, но шумно  жует.  Он
особенно громко мурлыкал, когда ел.
    Луис шел мимо в майке. На его фигуре  среднего  возраста  уже
начали проступать прослойки жира. Я подумал, что армия  более  не
может быть слишком разборчивой. - Насекомые из лагеря  червей?  -
Он вгляделся поближе. - Когда они развернутся?
    Я пожал плечами.
    - Ты пытался их кормить? Может, в этом  причина.  Может,  они
проголодались.
    - Или напуганы, - предположил я.
    Он пропустил замечание мимо ушей. - Что они едят?
    Я снова пожал плечами.
    - Ты не знаешь?
    - Откуда? Может, все что  угодно.  Когда  я  их  поймал,  они
грызли стены своего загона.
    -  Тебе  надо  их  чем-нибудь  покормить,  -  настаивал   он.
Двое-трое других людей шли мимо.  Образовалась  небольшая  толпа.
Некоторые бормотали, соглашаясь с ним.
    - Попробую, - промямлил я. - Посмотрю, что им понравится.
    - Э-э, ты ничего не понимаешь в животных. Я вырос на ферме...
- Он сунул палец в сетку и позвал: - Цыпа-цыпа. Клянусь, они  как
цыплята. Цыплята кторров. Вперед, жучки, вперед -  смотрите,  что
папа принес... - Он показал им кусочек бисквита через решетку.  -
Вперед...
    Я  надеялся,  что  тысяченожки  проигнорируют  его,  но  одна
выбрала именно этот момент, чтобы развернуться.  Более  ничем  не
сдерживаемая  и  не  находя   причины   прятаться,   она   начала
исследовать свое окружение;  антенны  двигались  вперед-назад  во
всех направлениях, пробуя все. Через мгновение она скользнула  по
полу и даже  по  стенам  клетки,  позволив  увидеть  свою  мягкую
изнанку. Мягкую? Она была  глубокого  тревожно-красного  цвета  с
темными  лентами,  разделяющими  -  что?  -  это  выглядели   как
сегменты. Я смог увидеть, как соединялись все  скорлупки  -  тело
создания было поездом крошечных бронированных машин на ножках.
    Тысяченожка    попробовала    алюминиевый    каркас    своими
чувствительными антеннами и попыталась  просунуть  голову  сквозь
проволочную сетку. На мгновение показалось, что она смотрит прямо
на меня; глаза были  черными  дисками  размером  в  квартер.  Они
напоминали глаза кторров и не были фасетными, как  глаза  обычных
насекомых.
    Потом она оттянулась назад и продолжала  исследование,  дойдя
наконец до ломтика  бисквита.  Тысяченожка  легко  потрогала  его
пробующими антеннами, потом съела. Она просто  двигалась  вперед,
сгрызая на ходу, пока все  не  исчезло.  -  Эй,  -  сказал  Луис,
улыбаясь. - Понравилось. Вот еще немножко. - Он  впихнул  остаток
бисквита в клетку.
    Тысяченожка проделала короткую работу и  над  этим  кусочком.
Потом развернулась другая и тоже начала исследовать клетку.
    - Эй, Луис, - сказал кто-то. - Накорми-ка еще одну.
    Луис поглядел вокруг. Его взгляд упал на сэндвич с курятиной,
над которым все еще трудился Сэм. Луис разломил хлеб на кусочки и
пропихнул их через сетку. Сэм неторопливо грыз мясо, надеясь, что
курятина не последует за хлебом.
    Он ошибался. - Посмотрим, что им  еще  понравится,  -  сказал
Луис, и курятина была тоже пропихнута  сквозь  проволоку.  Как  и
салат-латук с кусочком помидора.
    - Похоже, надо извиниться перед расстроенным котом, - заметил
Тед. - Вот Сэм, утопи свои печали в молоке.
    - Мроурт, - недовольно сказал Сэм. Но пить начал.
    Тем временем третья тысяченожка развернулась и присоединилась
к своим товаркам в пожирании даров. - Смотри-ка, курятина им тоже
нравится.
    - И латук. И помидор. - Тед глянул на  меня.  -  Хотел  бы  я
знать, есть что-нибудь, что им не нравится.
    - Вещество внутри стены загона, - сказал я. - Оно  им  не  по
вкусу. Я принес тебе образец для анализа. - Я вытащил пластиковый
мешок из сумки.
    Тед открыл его и понюхал.  -  Лучше  не  буду  говорить,  что
напоминает этот запах. - Он сморщил нос и закрыл мешок.
    Луис все еще был у клетки. Он просунул палец сквозь  сетку  и
заквохтал.  -  Хорошенькие  мои,  идите  к  папочке...  -  Я   не
понимал его восхищения. Они выглядели более умными,  чем  обычные
насекомые. Дело было  в  глазах,  они  были  большие,  круглые  и
темные, почти мягкие - словно глаза щенка; сплошной зрачок.  Дело
было  и  в  том,  как  они  смотрели  на  вас  этими  глазами   -
всматриваясь и поворачиваясь на каждый звук, изучая каждый объект
с бесстрастным любопытством.  Они  выглядели  сознательными.  Эти
создания относились к обычным жукам, как совы к другим  птицам  -
очевидно тот же тип животного, но определенно нечто большее. Одна
из тысяченожек поднялась в воздух, чтобы понюхать палец Луиса...
    ... и внезапно укусила его.
    - Ай-й! Эй-й!! - Он  дернул  палец,  но  у  тысяченожки  была
крепкая хватка. Мгновение он оставался схваченным, а  тысяченожка
билась в клетке - потом вырвался, кровь струилась из  откушенного
сустава. - А-а-а! Сукин сын!, - задохнулся он.
    Кто-то завернул его палец в  бумажную  салфетку,  она  быстро
стала красной. - Поведем его к доктору!, - сказал кто-то. Двое  с
Луисом поспешно вышли за дверь. Он тихо шипел.
    Тысяченожки в клетке остались  безмятежны.  Их  черные  глаза
внезапно стали гибельными.
    - Надо было остеречь его, - сказал я.
    Тед глянул на меня: - Ты знал, что они так сделают?
    Я покачал головой.
    -  Тогда  не  выступай.  Он  сам  сглупил,  просунув   палец.
Временами Луис - настоящий дурак. Сегодня он превзошел себя. Жуки
наверное  подумали,  что  продолжается  время  кормежки.   -   Он
продолжал задумчиво: - У этих тварей хороший аппетит, не правда?
    - У кторров т