рам -- машинист отпустил тормоз, и поезд поехал мимо платформы. Крысы злобно уставились на огромное чудовище. Те, что находились между рельсами, низко пригнулись, и поезд пронесся над ними. Черные твари оцепенели от визга колес. Пассажиры с ужасом смотрели в окна. Им показалось, что поезд попал в ад. Один из пассажиров в страхе отшатнулся от окна, когда с платформы взвилось в воздух черное тело. Крыса ударилась о стекло и упала обратно на платформу. Поезд начал набирать скорость. Остальные крысы тоже стали прыгать на окна. Ударяясь о стекла, они падали на рельсы под колеса. Но одна разбила стекло и набросилась на пассажира. Мужчина оказался сильным, и ему удалось оторвать взбешенную тварь от своего горла. Тогда она принялась зубами и когтями рвать его руки. Человек закричал от боли, но продолжал крепко держать мускулистую тварь. Ужас придал ему силы. Он швырнул крысу на пол и быстро наступил ей на голову тяжелым ботинком. Хрустнул череп. Мужчина поднял обмякшее тело, изумился его размерам и выбросил через разбитое окно в черный тоннель. После этого силы оставили его. Он рухнул на сиденье, его забила крупная дрожь. Бедняга еще не знал, что ему осталось жить двадцать четыре часа. Услышав крики с лестницы, начальник станции поперхнулся чаем и закашлялся. Только бы не очередная драка. Почему именно его станция манила к себе во время уик-эндов хулиганов? Особенно в субботние вечера. По субботам в метро вообще происходили неприятности -- здесь собиралась пьяницы и бандиты. Воскресенья бывали спокойнее. Начальник надеялся, что эта глупая обезьяна, этот Эррол не ввяжется в потасовку. Он постоянно вмешивался в драки. Постоянно лез с советами, как руководить станцией. Помогал пьяницам, вместо того чтобы гнать их пинками. Он что, думает, будто находится в... Чаринг-Кросс? "Шадвелл" нравилась Грину. Станция была спокойнее многих других, и это его устраивало. Конечно, она была грязновата, запущена, но что можно поделать с такой старой дырой? Зато на ней всегда было мало пассажиров. Начальник надел пиджак, вышел из кассы и неторопливо направился к лестнице, ведущей на первую платформу. -- Что здесь происходит? -- заревел он, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в тусклом свете. Он услышал крик, что-то вроде "мама!", и увидел какую-то странную черную колышущуюся фигуру. Начальник станции осторожно спустился на несколько ступенек и вновь остановился. -- Ну-ка прекратите! Эй, кто это там? Черная фигура вдруг рассыпалась на сотни маленьких тел, и они помчались наверх. Снизу донесся скрежет останавливающегося поезда, но поезд почему-то не остановился, а стал вновь набирать скорость. Не останавливаясь, он промчался мимо платформы. В наступившей тишине Грин услышал вдруг писк. Казалось, пищали сотни мышей. И тогда он понял, что это пищат существа, бегущие наверх, к нему. Только это были не мыши, а крысы. Ужасные огромные крысы. Черные и отвратительные. Грин, на удивление быстро для человека его комплекции, преодолел несколько ступенек, на которые он успел спуститься, добежал до кассы и захлопнул за собой дверь. Пару секунд он стоял, прислонившись к двери и пытаясь отдышаться. Потом подошел к телефону и набрал номер полиции. -- Полиция? Быстрее! Полиция? Это станция метро "Шадвелл". Говорит начальник станции Грин... -- Он услышал шорох и поднял голову. Через окошечко на него злобно смотрела огромная черная крыса. Грин бросил трубку и выбежал во вторую комнату. Решетки на окнах отрезали путь к отступлению. Дрожа от страха, он в отчаянии огляделся по сторонам. Перед ним был стенной шкаф, в котором уборщицы хранили метлы и ведра. Грин залез в него и закрыл за собой дверь. Потом согнулся и захныкал. По его брюкам расползлось мокрое пятно. Он сидел в темноте, затаив дыхание. Кто же это кричал? Наверное, Эррол или какой-нибудь пассажир, ожидавший поезда. Крысы сожрали его. А сейчас они хотят добраться и до него, Грина! Машинист, увидав крыс, не остановился, проехал мимо. На станции сейчас никого нет. Он один. Матерь Божья, а это что такое? Скрежет зубов? Царапанье? Они уже в конторе! Они пытаются прогрызть дверь в шкаф! Глава 10 Понедельник. Восемь тридцать утра. Час пик. Пассажиры метро читали газеты и книги, спали и дремали, болтали или о чем-то думали, стояли или сидели. Некоторые смеялись. Бухгалтеры стояли плечом к плечу с директорами банков, машинистки -- с манекенщицами, официантки из кафе -- с государственными служащими, делопроизводители -- с программистами, белые -- с черными. Мужчины тайно или явно оценивали женские ноги. Женщины смело смотрели в ответ или притворялись, что ничего не замечают. Все думали о предстоящей неделе, вспоминали прошедший уик-энд. Головы почти у всех были пусты. Дженни Купер сидела и читала страницу вопросов и ответов женского журнала. Некоторые ответы развеселили ее. Но в общем она просматривала журнал, не особенно вникая в содержание. Ее мысли вернулись к субботней вечеринке. Скорей бы добраться до работы, чтобы рассказать подругам о потрясающем парне, который провожал ее домой. Особенно рассказать Мэрион. У той всегда сотни парней, о которых она без устали всем твердит. Дженни считала себя простушкой. У нее были небольшие глаза, к тому же близко посаженные, длинноватый нос. Зато ноги были в порядке: не тонкие и не толстые. И волосы шикарные -- прекрасные кудряшки великолепного мягкого цвета. Если не улыбаться широко, лицо у нее все же довольно привлекательное. Он сам признался, что Дженни понравилась ему. Она и раньше дружила с парнями, но ни один из них не соответствовал стандартам Мэрион. Дженни нравились парни, с которыми она дружила, но она всегда немного стеснялась ходить с ними. Но этот -- другое дело. Такой же красивый, как кавалеры Мэрион. Даже красивее многих из них. И он захотел встретиться с Дженни еще. Пригласил сегодня вечером в кино. Дженни не могла дождаться, чтобы показать его подругам. Мэрион просто позеленеет от зависти! Вайолет Мельрей сидела рядом с Дженни и читала роман. Она обожала романы и всегда могла сказать, какие чувства будет испытывать героиня в тот или иной момент. Она страдала вместе с героиней, делила ее разочарования и счастье... Вайолет вздохнула про себя, когда герой, потеряв богатство, жену (такую злобную и коварную), лишившись руки в результате несчастного случая на охоте, вернулся к женщине, которую когда-то давно любил, -- к героине, такой мягкой и чистой. Эта женщина готова была вновь обнять его, пожалеть, пожертвовать ради него всем, пожертвовать ради человека, который, в сущности, предал ее, но которому она сейчас была так нужна... Вайолет вспомнила, каким романтиком раньше был Джордж. Ухаживая за ней, он дарил цветы, делал маленькие подарки, сочинял коротенькие поэмы. Он был таким умным. А сейчас, спустя шестнадцать лет и имея троих детей, он самое большее -- похлопывал ее по спине или щекотал подбородок. И все же Джордж был хорошим человеком, очень честным и очень добрым. Он был хорошим мужем, верным и терпеливым, и хорошим отцом. Их любовь долгие годы не увядала, как у многих. Жаль только, что Джордж всегда и во всем полагался на логику. Каждую проблему он разрешал с помощью логики, а не чувств. Чувства всегда осторожно взвешивались, со никогда не выпускались на волю. Вот если бы Джордж хоть бы раз удивил ее чем-нибудь или напугал! Конечно, она не хотела, чтобы он изменял ей, но он мог бы по крайней мере с восторгом взглянуть на какую-нибудь женщину. Мог бы еще играть на скачках, чуть-чуть выпивать, мог бы когда-нибудь врезать своему брату Альберту. Но нет, этому не бывать, и она не может изменить Джорджа. Дай виноват ли он в том, что ей время от времени хочется немного романтики, например, отправиться в маленькое романтическое путешествие? Несмотря на сорок два года, Вайолет не могла преодолеть в себе это. Сейчас, когда дети учились в школе и могли сами присмотреть за собой, она находила единственный выход для своей энергии в работе. Вайолет работала в страховой конторе. Правда, неполный день. Работа занимала у нее большую часть времени. Кроме того, хватало дел по дому. Вайолет напомнила себе, что надо в обеденный перерыв зайти к Смиту за новой книгой. Поезд резко повернул, и Генри Саттон ухватился за ремень. Он пытался читать газету, но каждый раз, когда хотел перевернуть страницу, едва не терял равновесие. В конце концов, он отказался от этой затеи и стал разглядывать женщину, сидевшую перед ним. Женщина читала книгу. Интересно, сойдет она сейчас или нет? Нет, поедет дальше. Обычно пассажиры с книгами едут далеко. Рядом с женщиной сидела девушка. Эта тоже не сойдет. Работает, наверное, в какой-нибудь конторе и выйдет только в Сити или Вест-Энде, а следующая станция только "Степни-Грин". За годы поездок в часы пик Генри стал большим специалистом по части угадывания района, в котором жил тот или иной пассажир. Эта игра не всегда удавалась утром, он редко находил свободное место. Но по вечерам Саттон всегда садился напротив пассажира, который, по его мнению, должен был скоро выйти. Он заметил, например, что, чем хуже одет пассажир, тем скорее он доезжает до своей станции. А цветные никогда не ездят дальше Вест-Хэма. Хорошо одетые люди часто пересаживаются на Майл-Энд на центральную линию. За двадцать лет работы клерком у адвоката (довольно скучная, но удобная работа) Генри многое узнал о людях. Жизнь его шла размеренно -- все дни были похожи друг на друга. В работе ничего волнующего. Никаких тебе убийств, изнасиловании или шантажа. Большей частью -- разводы, растраты или покупка домов. Несенсационные дела, в основном скучные, часто тупые. Зато это была безопасная работа. Генри был рад, что не женился, и мог жить собственной жизнью, не беспокоясь о детях, школах, соседях, каникулах. Нельзя сказать, чтобы он сторонился людей, он просто старался держаться подальше от их проблем. На работе перед ним проходило достаточно много людских судеб, но он старался относиться к ним сугубо с профессиональной точки зрения. Единственным способом участия в общественной жизни, который он признавал, было пение в церковном хоре. Генри регулярно, раз в неделю, посещал репетиции, а по утрам в воскресенье от души пел. Это была единственная форма эксгибиционизма, которую он себе позволял. Генри приподнял очки и потер переносицу. Понедельники не угнетали и не волновали его. Самый обычный день, очень похожий на остальные. Поезд внезапно качнуло, и он со скрежетом затормозил. Генри, не удержавшись, оказался на коленях Вайолет Мельрей и Дженни Купер. -- Ох, извините! -- краснея и заикаясь, пробормотал Саттон. Он рывком встал. Остальные пассажиры, как оказалось, тоже попадали. Сейчас все вставали, извинялись. В вагоне слышались смех и ругань. -- Ну вот, -- раздался чей-то голос. -- Опять минут двадцать будем стоять. Человек оказался не прав. Они простояли сорок минут. И все эти сорок минут взволнованно вслушивались в разговор по внутренней связи между машинистом и охранником. Генри Саттон, Дженни Купер и Вайолет Мельрей были в первом вагоне и потому довольно четко слышали вопросы охранника и ответы машиниста. Машинист что-то увидел на рельсах. Он не понял, что именно, но что-то очень большое. Поэтому и нажал на тормоза. Потом решил: что бы ни находилось на путях -- человек или животное, -- все равно уже поздно, и им ничем нельзя помочь. Сейчас, несомненно, нужно ехать дальше, а со следующей станции прислать поисковую группу. Сложность заключалась в том, что машинист не мог включить ток. Очевидно, поезд в результате наезда получил какое-то повреждение. Впрочем, это казалось маловероятным. Может, поврежден кабель? Машинист слышал, что кабель часто перегрызают крысы. Из центральной диспетчерской посоветовали подождать, пока не будет установлена и устранена причина поломки. В это время машинист почувствовал запах дыма. Одновременно дым почувствовали и пассажиры. Все тревожно зашевелились. Следующая станция, "Степни-Грин", была не очень далеко. Видимо, придется вывести людей из поезда и проводить их до станции. Вести так много людей по темному тоннелю опасно, но это лучше, чем паника в тесных вагонах. Машинист уже слышал встревоженные голоса в первом вагоне. Он рассказал охраннику о своем плане, открыл дверь и попытался успокоить взволнованных пассажиров, хотя у него самого на душе было тревожно. -- Все в порядке. Обычная легкая поломка. Мы дойдем по тоннелю пешком до следующей станции. Она недалеко. Линия обесточена. -- Но что-то горит, -- прохрипел взволнованный бизнесмен. -- Все в порядке, сэр. Можете не беспокоиться. Мы быстро все исправим. -- Он направился к концу вагона. -- Я сейчас сообщу всем остальным, вернусь и поведу вас по тоннелю. Он исчез, оставив испуганных пассажиров. В вагоне воцарилось тревожное молчание. Через несколько минут раздался крик, потом шум. Дверь, соединяющая вагоны, распахнулась, и в первый вагон хлынули другие пассажиры. Вместе с ними ворвался запах гари. Ворвавшиеся в вагон люди толкались, кричали. Паника распространилась с такой же скоростью, как и вызвавший ее огонь. Генри Саттона снова толкнули на двух женщин, сидящих перед ним. -- О Господи! О Господи! -- пробормотал он. Очки у него сползли на кончик носа. Толпа не давала ему встать, и он почти сидел на коленях у женщин. Мимо пробирались перепуганные люди. Паника усилилась, когда обнаружилось, что в проходе уже полно народа. Во всех вагонах стали открываться двери, пассажиры начали выпрыгивать в темный тоннель. Некоторые ударялись о стены, теряли сознание, падали. Их давили следующие. Вайолет с трудом дышала под лежащим на ней клерком, Дженни пыталась освободиться. -- Весьма сожалею, леди, -- извинился Генри Саттон не в силах пошевелиться. -- Если... если мы не поддадимся панике, уверен, что скоро все успокоятся, и мы сумеем выйти из вагона. Не думаю, что огонь будет распространяться в нашем направлении. Время у нас хватит. Как это ни странно, но Генри сохранял абсолютное спокойствие Для человека, так редко сталкивающегося с приключениями, он вел себя на редкость хладнокровно. Он сам удивлялся собственной выдержке. Раньше Генри не раз спрашивал себя: как бы он повел себя в критической ситуации? Сейчас, когда вокруг царила паника, когда все кричали и толкались, он с удивлением обнаружил, что не боится. Это было приятно. В вагоне стало чуть посвободнее -- часть пассажиров, спасаясь от дыма, повыскакивали через боковые двери. -- Ну теперь, кажется, я могу встать. -- Генри встал и помог подняться женщинам. -- Нам нужно держаться вместе, леди. В тоннеле возьмемся за руки и будем идти, держась за стены. Я пойду первым. Пошли. Он повел побледневших женщин в переднюю часть вагона. Вдруг из тоннеля донеслись еще более отчаянные крики. В свете фар стало видно, что в тоннеле идет какая-то борьба. Но свалка была такая, что ничего невозможно било рассмотреть. И все же кое-что Генри увидел. Какой-то мужчина, все еще в котелке, как подкошенный упал под окном с чем-то черным, прильнувшим к его лицу. Когда Генри и женщины добрались до кабины машиниста, они увидели, что охваченные паникой люди теперь пытаются вернуться в вагон. В дверях образовалась пробка. Тем, кто лез в вагон, мешали те, кто хотел выпрыгнуть из него. Дверь кабины машиниста была открыта. Генри Саттон и обе женщины вошли в кабину. -- Так, -- протянул Генри, разговаривая скорее сам с собой, -- здесь где-то должен быть фонарь. А-а, вот он. -- Генри взял из угла фонарь с длинной, покрытой резиной, ручкой. Какое-то царапанье заставило его повернуться к открытой двери. В ней что-то чернело. Саттон включил фонарь и посветил. В луче света сверкнули два злобных глаза. Пронзительно закричала Дженни. Генри инстинктивно ударил крысу ногой по голове и сбросил ее в тоннель. -- Это черная крыса, о которых писали в газетах! -- в ужасе закричала Вайолет. Дженни разрыдалась и уткнулась лицом в плечо Вайолет. Генри посветил фонарем в темноту и замер в ошеломлении. В ограниченном пространстве тоннеля метались люди, отбиваясь от черных крыс. Крыс были сотни. Они прыгали на людей и рвали их, приведенные в бешенство жаждой крови. Саттон закрыл дверь и посмотрел в вагон. Там уже тоже было полно крыс и тоже началась кровавая схватка. Генри захлопнул дверь, соединяющую кабину с вагоном, и выключил фонарь. Его трясло, но он подавил дрожь в голосе. -- Думаю, самое лучшее сейчас для нас, леди, -- посидеть какое-то время тихо. Они подпрыгнули, когда что-то тяжелое ударилось в дверь. Дженни, дрожа, застонала, Вайолет изо всех сил пыталась успокоить девушку. -- Все в порядке, дорогая. Они не сумеют сюда пробраться. -- Сидите тихо, -- строго сказал Генри и положил руку девушке на плечо. -- Не надо, чтобы они нас слышали. Кажется, я свернул той твари шею, и она больше не полезет к нам. Давайте сядем на пол и затаимся. -- Он помог рыдающей девушке сесть и еще раз выглянул в окно. И тут же пожалел об этом. В его мозгу навечно запечатлелась ужасающая картина... Окровавленные конечности, изуродованные тела и лица. Почти напротив, прижавшись к стене, прямо и напряженно застыл мужчина. Его глаза, ничего не видя, смотрели куда-то вдаль, а три или четыре крысы грызли его голые ноги. Толстая женщина, абсолютно голая, жалобно кричала, отбиваясь от двух крыс, вцепившихся в ее большие груди. Парень лет восемнадцати пытался залезть на крышу вагона. Упираясь ногами в бок вагона и стену тоннеля, он медленно поднимался. Огромная крыса быстро вскарабкалась на стену и спрыгнула ему на колени. Парень упал... Отовсюду неслись крики о помощи. Они будто вгрызались в мозг Генри Саттона, и ему казалось, что все это происходит не в тоннеле, тускло освещенном огнями поезда, а в преддверии ада. Повсюду черные существа взбирались на стены, взлетали в воздух, бросались на людей. А когда те переставали сопротивляться, начиналась кровавая оргия... Генри опустился на колени и перекрестился. Когда до его плеча дотронулась рука, он подпрыгнул. -- Что нам делать? -- спросила Вайолет, пытаясь разглядеть в темноте его лицо. Саттон постарался прогнать из головы ужасную картину. -- Подождем немного... Посмотрим, что будет дальше. Должны же они кого-то прислать, чтобы узнать, в чем дело. -- Он мягко похлопал Вайолет по руке. Втайне Генри нравилось, что женщины зависят от него. В прошлой своей жизни он всегда немного стеснялся противоположного пола, но сейчас, в этом хаосе, вдруг обнаружил новую грань своего характера. Страх отступил, подавленный чувством гордости. Крики внезапно прекратились. Несколько секунд Генри и женщины вслушивались. Да, кричать перестали. Теперь раздавались лишь протяжные стоны да мольбы о помощи. Казалось, что изувеченные люди, оставшиеся в живых, знали, что больше с ними не может ничего произойти. Все самое страшное произошло, и сейчас они могли только жить или умереть. Генри встал и выглянул в окно. Поблизости лежали одно или два тела. Из-за темноты больше ничего не было видно. -- Кажется, крысы ушли. -- Он повернулся к женщинам. -- Что-то не видно их. Вайолет встала на колени и тоже выглянула. -- А... А что это там такое? Откуда этот красный свет? -- Как я не догадался! -- воскликнул Саттон. -- Это пожар! Он расширяется! Наверное, крысы испугались огня. Нам нужно выходить. -- Нет! -- закричала Дженни. -- Я боюсь выходить! Они ждут нас! -- Но мы не можем оставаться здесь, -- ласково сказал он девушке. -- Послушайте, по-моему, они испугались огня и убежали. Я выйду на разведку, а потом вернусь за вами. -- Не оставляйте нас! -- Вайолет вцепилась ему в руку. Генри улыбнулся ей. Лицо его освещал красноватый свет. "Привлекательная женщина, -- подумал он. -- Наверное, замужем. Скорее всего есть дети. При обычных обстоятельствах даже не посмотрела бы на меня. Жаль!" -- Хорошо. Пойдем вместе. -- Нет, нет! Я туда не пойду. -- Дженни отползла в дальний угол. -- Вы должны пойти с нами, моя дорогая. Вы здесь очень скоро задохнетесь. -- Дым стал гуще. -- Сейчас опасность миновала, сами увидите. -- С помощью Вайолет Генри поднял девушку на ноги. -- Я хочу вас попросить: когда мы выйдем из вагона, не смотрите по сторонам. Держитесь за меня и смотрите прямо перед собой. И пожалуйста, доверьтесь мне. Он осторожно открыл дверь и посветил фонарем. Впрочем, сейчас в этом не было особой необходимости, потому что отсвет пожара освещал тоннель. На рельсах, насколько можно было видеть, лежали люди. Некоторые шевелились, пытались ползти, другие были абсолютно неподвижны. Генри показалось, что он заметил какие-то маленькие тени, но он не был уверен, что не ошибся. Возможно, это была игра дрожащего отсвета пожара. -- Пойдемте, леди. Помните, что я сказал, и смотрите только прямо перед собой. Что бы ни случилось, мы не должны останавливаться. -- В обычных условиях добрый, сейчас Генри знал, что, если они попытаются кому-нибудь помочь, могут погибнуть сами. -- Раненых спасут позже. Он спрыгнул вниз и помог спуститься Дженни. Ее била дрожь. Саттон мягко заговорил с девушкой, стараясь успокоить ее. Вайолет испуганно улыбнулась и решила доверить свою жизнь этому маленькому доброму человеку. Они двинулись вперед. Генри шел первым. За ним, почти упираясь лицом ему в спину, следовала Дженни. Замыкала шествие, обхватив девушку за талию, Вайолет. Поминутно спотыкаясь, они медленно шли вперед. Со всех сторон раздавались стоны, мольбы о помощи. Генри и женщины старались не слышать их. Кто-то слабо схватил Генри за штанину, но он, не останавливаясь, шагнул дальше, и рука опустилась. Он знал, что не имеет права останавливаться. От него зависела жизнь двух женщин. Потом он вернется со спасателями. Сейчас его долг состоял в том, чтобы уцелеть и успеть предупредить людей на соседней станции. Генри услышал писк и почувствовал что-то мягкое под ногой. Посветив фонарем, он заметил крысу. Потом разглядел и остальных. Но они отличались от тех, которые напали на поезд. Они были меньше. Обычные крысы. Отвратительные, но нормальных размеров. Генри ударил крысу ногой, и она бросилась наутек. Но другая прыгнула на человека и укусила. К счастью, ей удалось прокусить только штанину. Генри быстро поднял ногу. Крыса разжала зубы и упала на землю. Он сильно ударил ее ногой по спине. Послышался хруст хрупких костей. Дженни закричала. -- Все в порядке, все в порядке, -- быстро успокоил он ее. -- Это обыкновенные крысы. Они опасны, но не идут ни в какое сравнение с большими. Они, вероятно, сильнее боятся нас, чем мы их. Несмотря на страх, Вайолет почувствовала восхищение этим маленьким мужчиной. Естественно, в поезде она едва обратила на него внимание. Он из тех, на кого второй раз не посмотришь. Заурядное лицо. Человек, о котором никогда не станешь думать. Такие просто не вызывают интереса. Но сейчас, в этом ужасном месте, он проявил настоящую храбрость. Он спас ее от этой бойни. Ее и девушку, конечно. Какая храбрость! Когда Генри убил крысу, Дженни пришлось волей-неволей посмотреть по сторонам. То, что она увидела, вызвало у нее приступ рвоты. Дженни прислонилась к стене. Ей захотелось лечь, но сзади ее держала женщина. Почему мужчина не разрешает им вернуться в поезд и подождать, пока не придет помощь? Дженни попыталась пойти назад, но Генри схватил ее за руку. -- Не туда, дорогая. Осталось совсем немного. Маленькая группа двинулась дальше. Они видели, как крысы пожирают трупы мужчин и женщин, людей, которые отправлялись на работу и думали, что сегодня обычный понедельник. Их головы были полны маленькими заботами и маленькими радостями, никто не думал, что это последний день в их жизни. И уж о чем они никогда не думали, так это о том, что умрут такой ужасной смертью. Трое упорно шли вперед, спотыкаясь, задыхаясь от дыма. Время от времени кто-то падал, но упавшего поднимали, и страшный поход продолжался. Наконец мертвые и покалеченные остались позади. Генри остановился. Дженни и Вайолет буквально наткнулись на него. -- Что случилось? -- встревожилась Вайолет. -- Впереди что-то блеснуло. Генри пошел по серебристому рельсу. Вдруг его фонарь высветил четыре черных тени. Четыре огромные крысы притаились в темноте и поджидали их. Несколько секунд ни крысы, ни люди не двигались. Потом Генри медленно отступил. Позади него оцепенели две женщины. Крысы не сводили с людей злобных взглядов. Генри услышал за спиной сдавленный крик Вайолет. Женщина крепко схватила его за Руку. -- За нами тоже крысы, -- выдавила она. Генри Саттон быстро обернулся. Сзади к ним подбирались еще две твари. Генри понял, что они попали в ловушку. Четверка впереди тоже начала двигаться крошечными шажками. Крысы готовились прыгнуть на людей. "Может, будь я один, я бы сумел прорваться, -- подумал Саттон. -- Перепрыгнуть и убежать. Но женщинам не уйти. Если бы я был один, У меня был бы шанс на спасение..." -- К стене, леди. -- Он подтолкнул женщин к стене, приказав себе не думать о бегстве. -- Держитесь сзади, и если они попытаются обойти меня, отбивайтесь ногами. -- Он снял пиджак и намотал его на руку. Крысы выстроились перед ними полукругом. Дженни стояла, прижавшись лицом к стене. Вайолет заплакала и стала шептать имена детей. Одна из крыс поползла вперед, не сводя холодного взгляда с Генри. В этот момент впереди сверкнул свет, послышались голоса, чьи-то шаги. С каждой секундой свет становился ярче, шаги и голоса приближались. Крысы и люди разом посмотрели в сторону, откуда донеслись голоса. Все замерли. Тихий шорох заставил Генри Саттона повернуть голову, и он успел заметить, как крысы, за исключением одной, побежали к поезду. Но одна тварь по-прежнему разглядывала его. Похоже, она ничуть не боялась. От этого взгляда клерка охватил леденящий холод. Ему показалось, что тварь заглядывает ему в самую душу. Генри парализовал страх. Огромная крыса чуть ли не с презрением посмотрела на приближающихся людей, бросила один взгляд на Саттона и убежала. -- Сюда! Сюда! -- закричал Генри. Через минуту их окружили люди в форме: полиция и служащие метро. Генри рассказал о том, что произошло. Все недоверчиво уставились на него. -- Да бросьте вы, сэр. Крысы не могли... напасть на поезд, полный людей, -- авторитетно заявил полицейский сержант и покачал головой. -- Гигантские или обычные, они не могут пробраться в поезд. Может, у вас от дыма закружилась голова? Вайолет Мельрей оттолкнула маленького клерка и закричала: -- Пойдите и посмотрите, черт побери! -- Она повернулась к Генри, взяла его за руку и мягко поблагодарила: -- Спасибо! Спасибо за помощь! Генри покраснел и опустил глаза. -- Ладно, -- сказал сержант. -- Мы пойдем к поезду. А двое моих людей проводят вас на станцию. -- Нет, -- возразил Генри Саттон. -- Я вернусь к поезду с вами. Вам понадобится как можно больше людей. -- Он посмотрел на женщину, продолжавшую держать его руку. -- До свидания. Я вас найду. Прежде чем он успел высвободить руку, она шагнула к нему и поцеловала в щеку. -- До свидания, -- прошептала Вайолет. Глава 11 Харрис радостно вошел в шумный класс. После уик-энда он чувствовал себя превосходно. Нужно почаще выезжать из Лондона. Свежий воздух, просторы, зелень. Непобедимое сочетание. -- Ну ладно, вы все, заткнитесь! -- перекричал он шум детей. -- Скалли, сядь и высморкайся. Томас, марш от окна на свое место. Морин, спрячь зеркало. Хорошо отдохнули? Все! Начинаем перекличку. Дети поняли, что он в хорошем настроении и можно позволить себе немного больше, чем обычно. По крайней мере, в это утро. -- Только двое отсутствующих. Неплохо для первого урока в понедельник. Да, Карлос, в чем дело? Туалет? Но ты ведь только что зашел в класс. Ладно, иди. Ведь ты, если не сходишь, не сосредоточишься. Карлос, худенький, смуглый мальчик, сказал: -- Спасибо, сэр, -- и пошел к двери. Повернувшись спиной к учителю; он хитро улыбнулся. -- Кэрол, раздавай бумагу. Шейла, раздавай карандаши. Сегодня будем рисовать животных, -- сообщил классу Харрис. -- Можно нарисовать свинью, сэр? -- поинтересовался парень с последней парты. -- Почему свинью, Моррис? -- Можно срисовать с толстяка Туми, сэр. Туми гневно повернулся к обидчику. Класс разразился хохотом. -- Иди сюда, Моррис, -- позвал Харрис, твердо сжав губы. Парень нехотя вышел к доске. -- Умеешь рисовать обезьян? -- Нет, сэр. -- Попробуй срисовать с зеркала, -- посоветовал Харрис, понимая, что класс ждет ответа. Все обрадовались, что наглеца поставили на место, хотя и знали, что любой из них может оказаться на очереди. "Слабовато, -- подумал Харрис, -- но для утра в понедельник не так уж и плохо". -- Итак, приступим к делу. Любое животное по желанию. Но я не хочу, чтобы оно было похоже на меня. Когда закончите, выберем лучший рисунок, и я объясню, Почему он лучший. Не забывайте о светотени. Он начал ходить по рядам, говоря с каждым в отдельности, отвечая на вопросы и сам задавая их. Подошел к Барни. Мальчик был мал для своих четырнадцати лет, но очень сообразителен и умел рисовать. Ему необходимо было обучиться технике рисования. Особенно хорошо рисовал Барни ручкой и чернилами. Этому он научился, срисовывая комиксы. Харрис заглянул мальчику через плечо и постоял рядом, наблюдая, как под пером Барни животное приобретает очертания. -- Почему ты нарисовал крысу, Барни? -- Не знаю, сэр, -- ответил Барни, сунув в рот ручку. Потом добавил: -- Увидел как-то одну. Наверное, такая же здоровая, как у Кеуфа... -- Он замолчал, вспомнив умершего товарища. Остальные дети, услышав имя Кеуфа, тоже замолчали. -- Где ты ее видел? -- спросил учитель. -- Около канала. На Террасе Томлинса. -- Видел, куда она шла? -- Она перелезла через стену и шмыгнула в кусты. -- В какие кусты? Там нет никакого парка. -- Там, где раньше жил смотритель шлюза, сейчас разрослась зелень, как в джунглях. А канал уже давно закрыли. Харрис с трудом припомнил старый дом, стоявший чуть в стороне от дороги. В детстве он любил бегать туда -- смотрел, как шлюзуются баржи. Смотрителю нравилось, когда дети наблюдали за его работой. Он только требовал, чтобы они вели себя спокойно, и даже приглашал их в гости. Смешно, но Харрис совсем забыл о доме. Недавно он несколько раз был на Террасе Томлинса, но совсем забыл, что там есть дом. Наверное, потому, что тот закрыт с дороги "джунглями". -- В полицию не сообщил? -- спросил он мальчика. -- Нет. -- Барни опять посмотрел на рисунок и добавил несколько штрихов к уже и так злобной крысе. Вопрос о полиции можно было и не задавать, подумал Харрис. Дети в Попларе не бегают без надобности в полицию. В этот момент в комнату ворвался взволнованный Карлос. -- Сэр, сэр, посмотрите на площадку! Там сидит одна из этих тварей! -- Широко раскрыв глаза и возбужденно улыбаясь, он показал на окно. Весь класс бросился к окнам. -- Все по местам! -- закричал Харрис и быстро подошел к окну. От открывшегося зрелища у него перехватило дыхание. На площадке находилась не одна из тварей, а несколько. Пока он смотрел, к ним присоединялись все новые и новые огромные крысы. Они сидели на игровой площадке и пристально разглядывали школу. Крысы все прибывали. -- Закрыть все окна, -- спокойно приказал Харрис. -- Джонсон, Барни, Смит, пойдите по другим классам и попросите учителей закрыть все окна. Скалли, отправляйся к директору и попроси его выглянуть из окна... Нет, лучше я сам пойду. Если послать мальчика, директор может подумать, что все это розыгрыш. И драгоценные секунды будут потеряны. Никому из класса не выходить и не шуметь. Каттс, ты остаешься за старшего. Самый высокий парень в классе встал. Мальчишки были взволнованы, девочки нервничали. Харрис выскочил из класса и торопливо направился к кабинету директора. Пока он шел по коридору, из дверей классов один за другим стали выглядывать учителя. -- Что происходит? -- нервно спросил Айнсли, один из старожилов школы. Харрис быстро объяснил и поспешил дальше. В школе царила странная тишина. Но она могла взорваться в любую секунду, стоило у какой-нибудь девочки начаться истерике. Из одного класса пулей вылетел Барни. Харрис схватил его за рукав и сказал: -- Спокойнее, Барни. Делай все медленно и спокойно. Не пугай девочек. Паника нам ни к чему. Подойдя к лестнице, ведущей на второй этаж, Харрис бросил взгляд на входные двери. Они, естественно, были распахнуты настежь. Харрис медленно и осторожно спустился вниз. С крыльца послышался шорох. Харрис подкрался к дверям и выглянул на улицу, готовый в любую секунду захлопнуть обе двери. На широкой верхней ступеньке стоял маленький мальчик и смотрел на игровую площадку. Там уже собралось около тридцати крыс. "Господи! -- с ужасом подумал Харрис. -- Как он прошел мимо них?" Учитель выбежал на крыльцо, подхватил мальчугана и заскочил в здание. Он бесцеремонно опустил малыша на пол и вернулся закрыть двери. Крысы даже не шелохнулись. Харрис бесшумно, но быстро закрыл тяжелые двери и запер их. За последние две минуты он впервые вздохнул свободно. -- На площадке звери, сэр, -- сообщил семилетний мальчуган с широко раскрытыми глазами, но без тени страха. -- Кто это? Что они там делают, сэр? Харрис не ответил ему, потому что не знал, что сказать. Он опять подхватил малыша и побежал наверх. На верхней площадке лестницы он опустил мальчугана на пол и велел ему идти в класс. В коридоре собрались учителя. Приглушенно разговаривали. Харрис помчался наверх, перепрыгивая через три ступеньки. Он почти столкнулся с директором, выходившим из своего кабинета. -- Позвоните, пожалуйста, в полицию, мистер Нортон, -- взволнованно попросил Харрис. -- Боюсь, у нас неприятности. -- Я уже позвонил, мистер Харрис. Вы видели игровую площадку? -- Да... эти неприятности я и имел в виду. Это гигантские крысы, крысы-убийцы. Они вошли в кабинет и выглянули из окна. Количество крыс уже приближалось к двум сотням. -- Площадка вся черная от них, -- растерянно проговорил молодой учитель. -- Чего они хотят? -- Директор посмотрел на Харриса, будто тот знал. -- Детей, -- ответил Харрис. -- Полиция скоро приедет, но сумеют ли они хоть что-нибудь сде-лать -- вот в чем вопрос. Необходимо закрыть все двери и окна. Дети должны подняться на второй этаж и забаррикадироваться в классах. Все это просто в голове не укладывается... Но не будем тратить время на сомнения. -- Директор быстро направился к двери. -- Проверьте все входы в здание, мистер Харрис, а я поговорю с учителями. Харрис спустился вслед за худощавым мистером Нортоном вниз. В коридоре было шумно. Директор громко хлопнул в ладоши, призывая всех к тишине. Харрис прошел мимо коллег и заглянул в каждую комнату, проверяя, все ли окна закрыты. Слава Богу, окна первого этажа были забраны железными решетками, как защита от футбольных мячей. "Вроде бы все закрыто, -- подумал молодой учитель. -- Теперь учительская". Он вошел в учительскую. Окно, выходящее в узкий проход между зданием и забором, было открыто и на нем не было решетки. На полу под окном сидела крыса. Видимо, она каким-то невероятным образом взобралась на стену. Может, ее послали на разведку? Крыса крутила головой, принюхивалась, ее острый нос вздрагивал. Увидев Харриса, крыса встала на задние лапы. В высоту она достигала как минимум двух футов. Учитель вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Необходимо как-то исхитриться и закрыть окно. Крыса не стала тратить время на изучение жертвы и прыгнула на человека, целясь в горло. Но учитель оказался не менее проворным. Мышцы твари еще только напряглись для прыжка, а Харрис уже схватил стул и взмахнул им. Удар поймал крысу в прыжке, подобно крикетной бите, ударяющей по мячу. Крыса отлетела в сторону. При этом стул треснул. Крыса приземлилась на четыре лапы и тут же опять прыгнула на человека. И опять человек успел предотвратить нападение -- стул с силой опустился на спину твари. Удар на несколько секунд ошеломил крысу, но не причинил ей вреда. Харрис схватил тяжелую кочергу из нерастопленного камина. Испытывая больше ненависть, чем страх, он ударил крысу кочергой по голове. Раздался противный хруст. Еще удар и еще. Харрис обернулся к окну и увидел вторую крысу, вползающую на подоконник. Он молниеносно взмахнул кочергой, и крыса полетела в узкий проход под окном. Харрис захлопнул окно и. прислонился к нему лбом, тяжело дыша и пытаясь остановить дрожь в коленях. Стекло было пронизано тонкой проволочной сеткой -- разбить его трудно. -- Теперь они не пролезут! -- громко сказал Харрис. Он подошел к двери, вытащил ключ, вышел и запер дверь. Перед тем, как запереть дверь, он еще раз взглянул на крысу, лежащую на старом ковре. В длину крыса достигала как минимум два фута. И хвост -- девять-десять дюймов. Жесткая шерсть была не черная, а скорее темно-коричневого цвета со множеством черных точек. Голова больше, чем у обычных крыс. В оскаленной пасти -- длинные острые зубы. В полузакрытых глазах твари уже появился смертный стеклянный блеск, но пасть была приоткрыта, словно в злобной ухмылке. Даже мертвая, крыса внушала ужас. Казалось, можно заразиться от одного прикосновения к ней. Харрис вышел в коридор и увидел, что детей ведут к лестнице. -- С вами все в порядке, мистер Харрис? -- спросил директор. -- Да, я убил одну из этих тварей. -- Только сейчас Харрис понял, что продолжает сжимать в руках окровавленную кочергу. -- Молодец! Все входы в здание заперты. Скоро приедет полиция. Так что, можно считать, все в порядке, -- успокоил его мистер Нортон, но его улыбка мгновенно исчезла после вопроса Харриса. -- А подвал? Харрис и директор бросились к лестнице, ведущей в подвал. Они остановились на верхней ступеньке и посмотрели вниз, в темноту. -- Надеюсь, там тоже все в порядке, -- сказал директор. -- Мистер Дженкинс там разжигает бойлер. По понедельникам у него на это всегда уходит много времени. Бог знает, сколько раз я жаловался, что по понедельникам в школе нет горячей воды. Он замолчал, слегка обиженный тем, что молодой учитель спускается вниз, видимо решив проверить все сам. Харрис осторожно подошел к двери в подвал, прижался к ней ухом и прислушался. Мистер Нортон тоже спустился вниз. Учитель приложил к губам палец. -- Да бросьте вы. -- Директор неторопливо оттолкнул его, схватился за ручку и распахнул дверь. -- Дженкинс, вы... Подвал кишел черными крысами. Небольшое окно под самым потолком подвала, находившееся на уровне игровой площадки, было распахнуто настежь. В него непрерывным черным потоком вливались крысы. Крысы что-то терзали на полу. Харрис и мистер Нортон заметили только ботинок, выглядывающий из-под колышущейся черной массы. Несколько крыс оглянулись на звук открывающейся двери и мгновенно бросились к ней. Харрис оттолкнул директора в сторону, схватился за ручку двери и изо всех сил потянул дверь на себя. Две твари успели проскочить в щель. Третью зажало дверью. Харрису, однако, пришлось трижды ударить ее, прежде чем она скатилась назад в подвал. Он обернулся и увидел, как две выскочившие крысы помчались наверх по ступенькам. Директор стоял на коленях и растерянно смотрел им вслед. -- Господи, какие громадные! -- только и сумел вымолвить он. -- Если они доберутся до детей... -- начал Харрис. -- Я остановлю их, я остановлю их, мистер