Теодор Старджон. Кейз и мечтатель
-----------------------------------------------------------------------
Журнал "Если". Пер. - Н.Гвоздарева.
OCR & spellcheck by HarryFan, 18 August 2000
-----------------------------------------------------------------------
Случись так, что в минуту гибели Кейза туда, где он погиб, направили бы
лазерный луч (мощный, небывало мощный!), и на этом луче с Земли послали бы
астронавта в путь на тысячу долгих лет (вообразить такое немыслимо, никто,
во всяком случае, и пытаться не станет), то астронавт этот смог бы увидеть
гроб, в котором покоился Кейз.
По сути дела, конечно, не гроб. На космических кораблях есть
спасательные лодки на случай аварии, а в этих лодках - спасательные
капсулы, тоже на случай аварии. Вот в такой-то капсуле и осталось на веки
вечные тело Кейза.
Капсула вращалась в состоянии невесомости, слегка покачиваясь, ее
сигнал бедствия давно и навсегда замолк.
Кейз вот уже годы и годы, века и тысячелетия (но мертвые остаются
молодыми...) лежал в герметическом цилиндре; от его истлевшей одежды
остался лишь форменный знак со званием лейтенант.
Нечто незримое, неощутимое мельком коснулось капсулы-гроба, коснулось
лишь на миг (этого оказалось достаточно), и тогда возникло явление,
неведомое человеку эпохи Кейза. Неожиданная вспышка - молниеносная, как
проблеск сознания. Пульсируя, сияя, разрастаясь в широкий поток, она
постепенно приближалась к капсуле. Уменьшение скорости не было заметно,
ибо незаметно было движение, как его обычно понимают. С каждой новой
вспышкой корабль - это действительно был корабль - исчезал, чтобы снова
появиться вдали. Он рос, он появлялся в полную свою величину, до него
остались считанные метры, сантиметры... Прошло еще мгновение, и от корабля
отделился диск величиной с блюдце.
Диск порхнул над капсулой, отплыл назад, облетел ее и, покачиваясь ей в
такт, завис над носовой частью. Мигнула вспышка пламени, потом еще одна.
Вращение замедлилось и прекратилось. Прошло еще немного времени - корабль
испускал волны, они обволакивали капсулу, прощупывали ее, скользили,
пробегая по обшивке, испытывали что-то, проверяли, перепроверяли. Затем на
безупречно гладком корпусе корабля обозначились вертикальные и
горизонтальные линии - образовался прямоугольник.
Оранжевые полосы повернули цилиндр и подтянули его к носовой переборке,
в переборке открылся ход в коридор овального сечения, залитый сине-белым
светом, совершенно пустой. Оранжевые полосы ощупали капсулу и пронесли ее
в другое помещение. У капсулы появился человек в синем. Он был в капюшоне,
на руках перчатки, тело неярко светилось, причем трудно было определить,
то ли оно прозрачно, то ли нет - абрис был нечеткий, расплывчатый.
Маленькими руками он на ходу касался различных предметов; он не ступал, а
словно бы плавно скользил по отсеку.
Синий человек долго всматривался в Кейза - еле заметные надбровья,
мощные грудные мышцы, плоский живот.
Синий повернулся к пульту и заложил в него программу.
Кейз сел. Но как можно сесть, если ты повис в воздухе, тебя держит
только силовое поле, весь ты опутан трубками, электродами, датчиками?
Своим неожиданным рывком Кейз сбил с толку и синего человека с его быстрой
реакцией, и бдительную аппаратуру, готовую справиться с любой
непредвиденной ситуацией. Кейз судорожно замахал руками, закричал от
мучительной боли. Однако к его мозгу сразу же подключили мощный
транквилизатор, Кейз расслабился и заснул.
Спящий - не мертвец. "Пусть он спит", - скомандовал главный компьютер,
и синий человек растворился в воздухе. Огни померкли. Кейз закричал:
"Джэн!"
Но тот, предсмертный, его крик был страшнее: душераздирающий вопль, в
котором звучали страдание, смертная тоска и ужас, утрата, изнеможение -
все, что он испытал при последнем космическом запуске, в котором погиб. Он
вспомнил две спасательные капсулы, аккуратно поставленные у эскарпа - он и
Джэн притащили их туда. Они с Джэн чуть не попали в лапы к тем, кто - те?
(Здесь мысль ускользала, провал в памяти, затмение...) И потом... Что
случилось потом?
Его капсула стартовала. Ее аппарат остался на площадке.
Вероятно, никто никогда на свете не испытывал такой беспомощности,
такой ярости. Программа на спасательных капсулах была совсем простая,
ничего замысловатого. Он сам отладил системы, сам принял все меры
предосторожности: запер все, подсоединил ее систему контроля к своей.
Исключалась любая ошибка. И все-таки...
Его капсула взлетела, ее же не смогла... не смогла... не смогла.
Джэн!
Состояние Кейза уже нельзя было назвать сном.
Это состояние было значительно глубже.
Возникло определенное давление на мозговые оболочки, какая-то сила еле
заметно, неотвратимо устремилась в самую глубину.
Хлынули новые сведения, опыт, понятия. Кейз получил все, что могло быть
ведомо любому современнику синего человека, кроме самосознания и данных о
своем новом воплощении. Их Кейз должен был почерпнуть сам из окружающего.
Это был щедрый дар.
Гипнотический гул затих. Свет слегка изменился. Синий заложил руки за
спину и стал ждать.
Кейз очнулся.
Нет числа удивительным чудесам Вселенной, и нет необходимости совершать
головоломные трюки во времени и пространстве, чтобы эти чудеса наблюдать.
В XX веке человек мог бы при желании потратить полжизни на изучение
квадратного фута земляного покрова глубиной в несколько дюймов. Он бы
отыскал существ, наделенных удивительными способностями, знающих язык
запахов и звуков; например, грибы, способные вить петли, достаточно
прочные, чтобы захватить саламандру, весьма хитроумно ее удержать и
поглотить. Под микроскопом можно наблюдать бесконечно сложные растворы,
суспензии; замерзание и таяние, при которых происходит метаморфоза живых
существ в коконах и пузырьках - конца нет подобным чудесам.
Жизнь насекомого состоит из мгновений и периодов (как и у нас с вами),
и, если бы можно было с ним объясниться, оно (как знать?) что-нибудь
припомнило бы: сбрасывание чешуйки, момент совокупления, длинный путь
вверх по ноге, прыжок, ожидание в жару, холод, дождь, бурю - и все это
лишь миг, его и жизнью не назовешь, его толком и не припомнить; истинный
проблеск воспоминания лишь один - погружение в горячую живую кровь.
И первое пробуждение Кейза после немыслимо долгой смертной спячки,
казалось, лишь на мгновение отделяло его от того трагического запуска. Он
не мог, не желал вспомнить отчаяние, которое заставило его прибегнуть к
единственной надежде - довериться спасательной капсуле, ее системе
поддержания жизни. Какими невыносимыми были бушевавшие тогда в нем ярость
и мука! Он покончил бы с ними разом, но аварийная программа, им же
составленная, неумолимая, не умевшая размышлять, непреклонная,
автоматически послушная приказу, превратила его в своего пленника.
Пленника в спасательной капсуле.
А ее капсула не взлетела.
Когда Кейз проснулся во второй раз, он знал, что прошло какое-то время,
что он спал и выспался. Он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, ему
хотелось есть, пить. Он не сознавал, где находится, и попытался сесть, но
не смог.
- Лежите, не двигайтесь, - сказал ему синий человек.
Сначала Кейз не хотел повиноваться Синему, он желал поскорее встать.
Почувствовав, что не может, понял: надо последовать совету - и
расслабился. Синий быстро и уверенно провел рукой над пультом, из
переборки выскользнул какой-то аппарат, подтянулся ближе, выпростал
сверкающие зажимы и инструменты, извлек трубки из тела Кейза, смазал его
кожу нежным кремом, отключил приборы, которые вернули Кейзу жизнь, и снял
все следы их воздействия, а Кейз лежал, думая о том, на каком языке
разговаривал синий человек, и почему все понятно.
Сложное оборудование исчезло. Кейз спокойно наблюдал за Синим, чье
лицо, полускрытое капюшоном, ничего не выражало, но весь он, спокойный, с
заложенными за спину руками, был воплощенное внимание. Он ждал.
Кейз подвигался, обнаружил, что ничего не стесняет его движений, и сел.
- Лейтенант Хардин...
Кейз зажмурился. Немыслимо давно, даже по его восприятию времени, его
фамилия была Хардин.
- Меня обычно зовут Кейз, - произнес он. - А вас?
Минутное молчание, потом Синий (лица было не разглядеть, но в голосе
прозвучала улыбка) сказал:
- Ответить на это непросто. Зовите меня Доктор.
"Доктор". Значение слова было понятно, но, выговаривая его, Кейз
ощущал, что звуки незнакомы. "Доктор", - повторил он на своем собственном
(том, старом) языке. Так было много лучше, но он видел, что Синему эти
звуки ничего не говорят.
- Верно, - сказал Доктор. - Вы научились новому языку. Новому для вас,
старому, как мир, для меня.
Кейз закрыл глаза. А в этом новом языке имеются слова, обозначающие
тоску, возмущение, отвращение к себе? Да. Благодарность? _Спасли мне
жизнь_... Когда умираешь в тоске, тоска умирает вместе с тобой. Умирает и
мучение. А если тебя оживили, а заодно и твое мучение? Вот что было сейчас
главным, а не пустое "где я?". Он на космическом корабле, который его
подобрал. Чей корабль, куда направляется? И это имело значение, но все
потом...
Вопросам не было числа. А если спросят что-то у него, он будет
следовать навсегда укоренившемуся правилу - давать информацию лишь в
крайнем случае, да и то ограниченную.
- Вы служили на корабле "Отважный", - начал Доктор свой рассказ. -
Космический корабль класса "Поиск-Открытие" стартовал с космодрома
Земля-Центр с заданием исследовать рукав галактики и провести ряд опытов в
межгалактическом пространстве, в том числе испытание нового модуля,
развивающего скорость большую, чем скорость света. Ошибка при
конструировании вызвала ускорение, не поддающееся контролю. Катастрофа
усугублялась тем, что корабль при движении стал поглощать межгалактические
молекулы водорода, а это при сверхвысокой скорости вызвало увеличенный
расход горючего. Единственно возможным результатом мог быть взрыв или
поломка корабля. Что произошло в действительности - неизвестно, ибо к
моменту катастрофы корабль был вне пределов слежения.
- Если вы уже извлекли это из моих мыслей, зачем повторять? - спросил
Кейз с раздражением.
- Мы ничего не извлекали. Мы уважаем неприкосновенность личности; мысли
и переживания человека - его частное дело. А то, о чем я сейчас рассказал,
найдено в архиве, - спокойно возразил Доктор.
_Архив_. Не из картотеки, не из сохранившихся документов - из архивов.
- Сколько же мы... Когда пропал "Отважный"?
- Около тысячи двухсот лет назад.
- Не мог же я провисеть в лодке тысячу двести лет!
- Вы были мертвы.
Через некоторое время Доктор спросил:
- Вам хочется побыть одному?
- Если можно, - прошептал Кейз.
Синий человек поблек и исчез.
Джэн...
Кейз был в смятении, он даже не мог определить, что с ним происходит.
Беспощадный критик в глубине сознания (мы все знаем, как он неусыпно
наблюдает за нами) твердил ему: "Идиот! Сентиментальный слабак! Тебе что,
было бы легче, если бы ее не стало всего лишь двести лет назад? И злишься
к тому же! На кого тебе злиться?"
- На кого... - прошептал он. - На кого угодно...
Кейз огляделся, прищурился. В пустынном помещении и разбить нечего, и
он изо всех сил стукнул себя кулаком по ладони. Ушибленное место заныло, а
вместе с болью возникло какое-то мерзкое воспоминание - злобный смех. Смех
обрел почти материальную форму. Он исходил неизвестно откуда,
издевательский хохот от радости, что мышь угодила в мышеловку. Две мыши,
Кейз и Джэн.
Он сделал над собой усилие - смех исчез. Он закрыл глаза и приказал
себе думать о другом.
Примерно так... Сначала за ними гнались, а перед тем была посадка, а
перед нею - спасательная лодка, а перед тем... перед тем было непонятное,
ведь они покинули корабль в мерцающем тумане сверхскорости, но быстрее
света или медленнее, кто может ответить? Аппаратуры для подобных измерений
не было, да и какая аппаратура могла бы это точно зафиксировать? Электроны
лились небывалым, странным потоком, графики полей и волн немыслимо
искажались. Никто в том пространстве раньше не бывал, ни на один сигнал
ответа не поступало. Поговаривали, что "С" (скорость конечная) - это путь
в иную Вселенную либо в неизвестную фазу пространства. Наверное, такое
влечет за собой смерть и полный распад тканей, ибо все явления
электробиохимии, согласно законам физики, претерпевают изменения, при
которых материя и жизнь неминуемо гибнут. А было и другое мнение: феномен
трансформации (массы в энергию, затем в пространство, затем во время, с
пропорциональной взаимозаменяемостью) создает некую _модель_, и, вполне
вероятно, возникает иная, неугадываемая форма жизни. Высказывалась и
уверенность, что в отрыве от рукотворного чрева - космического корабля,
поддерживающего жизнедеятельность, искусственную гравитацию и все
остальные необходимые условия, - человек попадает в среду совершенно
необычную, враждебную, опасную. Катапультирование в стратосферу, под
которой девяносто пять процентов атмосферы, температурный скачок до
двухсот градусов - это неминуемый смертельный исход. А что же тогда в
космосе, да еще в том неизведанном пространстве, где само понятие времени
искажается?
Было еще одно мнение: скорость сама по себе не основной фактор. И в те
далекие дни, когда строили первые железные дороги, ученые предсказывали,
что при двадцати милях в час в ушах лопнут сосуды, зрение замутится,
нарушится кровообращение. И все эти рассуждения о скорости логически так
же недостоверны: нет абсолютной скорости, она всегда относительна, и
опасность при катапультировании в космосе лишь одна - оказаться в невесть
каких немыслимых далях.
Так вот, Кейз обнаружил, _что_ происходит в таких обстоятельствах, но
не сделал при этом никаких выводов, кроме одного - можно выжить. Не ведая,
что и как с ними произошло. Визг сигнала тревоги, громовой голос, подавший
команду "покинуть корабль", страх, бросок к спасательной лодке. Затем
корпус корабля прогнулся, отсек позади треснул и взорвался со всем, что в
нем было. Кейз пробрался, сам не зная как, к запасной площадке,
выкарабкался через люк над чьей-то головой; он дергал ногами, извивался,
задевал кого-то ступнями, вытягивал шею, пытаясь разглядеть, где
остальные, но ничего не увидел. Остался ли там кто или нет, совесть его
была чиста (хотя он всегда будет сокрушаться о погибших) - автоматические
контрольные приборы в его секции отключились, он свалился в спасательную
лодку, за ним закрылся люк, лодка оторвалась от корабля. Сработало поле
инерции, и мучительное ускорение не чувствовалось, но невыносимо
мучительным для организма был вибрационный эффект. Кейз заметил, что еще
один член экипажа спасся и был, похоже, в таком же состоянии, а вообще-то
Кейзу ясно запомнилось, как исчезал, вращаясь вокруг своей оси, корабль с
рваной пробоиной в середине корпуса.
Какое-то время он находился без сознания. Кейз смутно помнил, что,
взглянув на пульт, он не получил никакой определенной информации, а лишь
увидел, что лодка в исправности, и конвертер поглощает необходимый объем
атомарного водорода, обеспечивая горючее и жизненно важные для организма
элементы.
В лодке с контурами акулы с удлиненным спинным плавником был запас
продовольствия, конвертеры, горючее. В плавнике помещались каюты на
шестерых и пульт управления. Удобно, безопасно.
Много места, воздуха и еды. На шестерых. Для двоих - роскошная жизнь. И
никакой надежды.
Наконец Кейз посмотрел на второго. На того, кто сумел спастись вместе с
ним.
Он сразу отметил про себя, что с ним отнюдь не тот, кого он ожидал
увидеть. Не старый ворчун капитан, не потешный малыш Хенни из "черной"
бригады, не Боукор, который всегда оставался для Кейза загадкой, не Мери
Ди, которая не подозревала, что не очень-то нравится Кейзу... Увидел он
лицо весьма неприметное, одно из многих. В школе, бывало, не запоминаешь,
кто из какого класса, знаешь лишь, что учишься вместе. И фамилию не сразу
вспомнишь. Как сейчас. То ли Кэндер, то ли Дэнсер. Ксенобиохимик постоянно
сидела в уголке с коллегами из секции науки, толковали они обычно о своих
исследованиях.
- Дженифер?
- Джэнет Джэносек.
Она обвивала рукой подпорку, за которую ухватилась при резком повороте
лодки. Вероятно, она зорко следила, как Кейз проверяет обстановку. Кейз
выше по званию. Следовательно, Джэносек у Кейза в подчинении, и все же она
не должна ни единой мелочи оставлять вне поля зрения. Оптимальный
результат соответствующей тренировки - следить за самым основным, не
упуская, однако, мельчайших деталей. Кейз и Джэн могли полагаться лишь на
себя.
- Кейз Хардин, лейтенант, - представился он.
- Я знаю, сэр.
Последовало неловкое молчание. Естественно, в экипаже офицеров гораздо
меньше, чем рядовых. И рядовые всех офицеров знают в лицо. "Представляться
было незачем, напыщенный хвастун".
Глаза у нее продолговатые, миндалевидные, блестящие, не поймешь, что во
взгляде (а он многое таит); волосы туго зачесаны назад над гладким, без
единой морщинки, лбом. Высокая, тоненькая (и то, и другое в меру).
- Что произошло? - спросила она.
Кейз пожал плечами и кивнул на пульт. В поле зрения - ни единого
корабля, ни лодок, ни одной планеты, ни одного светила. Попадались на пути
какие-то обломки, исчезали... Уголка, где можно было бы спастись и
укрыться, компьютер не находил.
- Рядовым ничего не говорят, - заметила Джэн.
- И лейтенантам говорят не все. Мы испытывали новую модель двигателя.
Теоретически наш способ перемещения в пространстве неосуществим в
гравитационных полях определенной плотности, поэтому мы отправились в
глубины космоса. Математики оценивали фактор безопасности корабля в три
единицы, то есть мы летели в межгалактическом пространстве с тройным
показателем безопасности. В общем, либо они ошиблись, либо плохо
просчитали конструкцию, либо капитан и помощники сделали что-то не так.
Корабль вышел из-под контроля. Ускорение нарастало, и дело закончилось
аварией.
- И никто больше не...
- Только мы.
Они смотрели друг на друга. Что таилось в блеске этих удлиненных глаз?
Вопрос: "почему спасся ты"? Или скорбь о ком-то?
На миг Кейз горько пожалел, что ничего не знает: он никогда не слушал
сплетен, не лез в чужие дела, не интересовался, кто в кого влюблен, у кого
романы, за кем какие водятся грешки. У Кейза был острый ум, стремление к
поиску; задачи - труд, ответственность, служение долгу. Он подавлял свои
душевные порывы и неукоснительно следовал приказам непосредственного и
высшего начальства. Преданный делу офицер. Никогда не гнался за высокой
оценкой своей личности. А теперь и подавно. И вот сейчас их двое, и из них
двоих он - командир. Теперь у нее не было возможности сравнивать его с
кем-нибудь другим и, судя по всему, больше не появится. Кейз вздохнул
(отчего бы?) и отвернулся. Он ничего не знал о Джэн, он ее еле вспомнил.
Надо будет еще разобраться, кто она и что.
Он повернулся к пульту, нажал кнопку. Выдвинулось кресло, Кейз сел.
Мрачно поглядел на бледную звездную пыль. Галактика - но как узнать,
какая? - и кромешная тьма вокруг. Он включил компьютер. Какое до этой
галактики расстояние? Восемьсот световых лет, девятьсот? Лодка может
развить ускорение в какую-то долю "S" - значительную долю, безусловно, но
все же...
Оборудование, поддерживающее жизнедеятельность, может обеспечить им
обоим сносное существование. Самое малое - на два года: ведь лодка
рассчитана на шестерых. Но только если система жизнеобеспечения
многоразовая. Когда одни приборы начинают отказывать, их можно
восстанавливать за счет других. А если приборы, которыми не пользовались,
вовсе не будут функционировать?
Кейз оглянулся. Его спутница - биохимик, возможно, она знает ответ на
некоторые вопросы. Но сначала расчеты.
Он умело подключил компьютерную систему, чтобы вычислить расстояние до
ближайшей планеты. Обозревая галактику, находящуюся на расстоянии
восьмисот световых лет, компьютер может оперировать лишь в определенной
системе вероятностей - указать курс к той части галактического облака, где
может находиться планета типа "Земля", а такие планеты встречаются
нечасто, Кейз включил компьютер на поиск и отвернулся от дисплея. Он
заставил себя наконец сделать все, что от него зависело, а это было тяжко
и непросто. Теперь нужно взяться за дела, в которых он совсем не
разбирался. Раньше он просто отмахивался от них. Его обучили решать
проблемы, не связанные с людьми, не требующие контактов с человеком, не
касающиеся людей ни в малейшей мере. Придется теперь решать и за нее, и за
себя.
Джэн заплакала и спросила: "Мы погибнем?"
Все ее существо жаждало одного простого ответа - отрицательного. Он
такого ответа дать не мог. Ему отродясь не приходилось лгать (приходится
тем, кто знает людей лучше), ему не пришло в голову ласково прикоснуться к
Джэн - а ей стало бы легче, она истолковала бы это как утешение. Он же
сказал правду:
- Наверное, Джэнифер.
Даже имя перепутал.
- Доктор!
Рассеянный свет стал ярче, и появился синий человек.
- Мне хочется есть, - попросил Кейз.
- Контейнер с питанием вмонтирован в кресло, - сказал Доктор. - Вам
легче?
Кейз сознавал, что Доктору на приборах все это видно, и понимал, что
речь идет не о его физическом состоянии.
- После аварии корабля я спасся в лодке, со мной был один член экипажа
- Джэнет Джэносек, рядовая, ксенобиохимик.
- Когда вас подобрали, вы были в спасательной капсуле. Что произошло с
самой лодкой?
- Разбилась при посадке.
Доктор промолчал, ожидая подробностей.
- Не помню, что с нами было дальше все эти сто четыре дня, - сказал
Кейз.
Он хотел вспомнить все, день за днем, каждый час, каждую минуту;
воспоминания эти обрели особую значимость, они были бесценны; теперь он не
мог понять, как это тогда для него почти не было ярких событий, дни текли,
словно серые будни, с одной только мыслью - скорее бы их прожить. Теперь
ему хотелось восстановить в памяти каждый миг - ведь с ним была Джэн.
Джэн! И не то, чтобы она стала ему так дорога лишь после - нет, это
случилось в ту же минуту, когда она расплакалась, а он сидел, опустив
руки, не зная, что делать, и уныло ждал, пока она успокоится.
Потянулись часы и дни, их отмерял прибор на пульте.
Все эти дни, вспоминал он с душевным трепетом, с ним была Джэн. И даже
дни отчаяния, тоски - как бы он хотел вернуть их теперь, с их ужасом, с их
полной безнадежностью. Разве можно хоть чем-то заплатить за эти сто четыре
дня, ведь только сейчас он понял, кто она для него. Кем она была для него.
Кейз сказал с тенью улыбки:
- Помню, Джэн затеяла разговор о жизни: зачем вести журнал, зачем
проверять пульт, выполнять упражнения на речь и слух в звуковом отсеке и
все прочее, когда знаешь, что тебя ждет неминуемая смерть? А что мог я
сказать в ответ? Собственно, ничего не изменилось. Какая разница между
тем, что было нашим обычным делом, и тем, что сейчас? Известно, что мы
кончим свои дни в этой спасательной лодке, когда придет время, а ведь мы
такие же, как все, и хотим прожить долгие годы. Я видел, что Джэн боится
смерти. И сам я не хотел умирать. Но она требовала ясного ответа. Почему
так устроена жизнь? Ей было трудно понять. Я ответил, что тоже не понимаю.
Но ведь все, кто рождается на свет, уже с рождения обречены умирать именно
потому, что родились, и хоть нет, по сути дела, никакой надежды, а мы
живем... Разговор этот состоялся на сто второй день, и вдруг загудела
сирена.
Кейз широко улыбнулся после этих слов.
- Сирена?
- Сигнал, предупреждающий о столкновении. О грозящей опасности. Либо мы
неслись навстречу какому-то препятствию, либо что-то неслось на нас. Нечто
огромных размеров. Такие ситуации невозможны, система предупреждения не
может опоздать, но опоздала, и не спрашивайте, почему, я не могу этого
объяснить.
Оказалось, что это планета - больше Луны, почти такая же по величине,
как Земля. То есть я не знал, планета ли, так как не получил упреждающей
информации, но вам понятно, почему я теперь сказал "планета". Я подумал:
вот, Джэн опять расплачется. Наверное, так и было, но я возился с пультом.
Проверил, есть ли атмосфера - небесное тело имело для этого достаточную
величину. Данные отрицательные. Я вывел изображение на экран, изучил
данные и не поверил своим глазам. Такое молниеносное сближение! Планета
шла прямо в лоб, набирая все большую скорость, а ведь приборы должны были
засечь ее еще несколько дней назад. Я вычислил на компьютере расстояние -
до нее оставалось всего 250.000 километров, орбиты наши должны были
пересечься часов через 30. На экране обозначилось увеличенное изображение
- скалистый сфероид, но наш единственный радар не мог мне дать никаких
дополнительных сведений.
_А Джэн молила: "Пожалуйста, ну, пожалуйста..." Кейз обернулся и
увидел, что она заткнула руками уши. "Пожалуйста, Кейз, выключи сирену!"_
Кейз не стал объяснять Доктору, чему он улыбался на этот раз.
- Чтобы поточнее во всем разобраться, нужно было освещение, но снаружи
царила тьма, даже звездный свет не пробивался. И, помнится, я все думал:
при такой массе должна быть какая-то атмосфера, хотя бы водород или
орбитальная пыль. Я стал проверять снова и теперь получил положительные
данные!
- А почему же приборы... - начал было Доктор.
- Приборы ошиблись, - перебил его Кейз. - Либо я что-нибудь напутал,
либо какие-то были другие неполадки, не знаю. Я рассказываю, что
произошло.
Доктор почувствовал раздражение в голосе Кейза и умиротворяюще поднял
маленькие светящиеся руки.
- Либо то, что помню... - пробормотал Кейз. - А это, может быть, не
одно и то же.
Он продолжал:
- Я поставил спектрометры на анализ и получил ответ. Такого не
забудешь. Ответ был: условия, как на планете Земля. На дисплее значилось
0,9. И потом снова девятка. И еще чуть погодя три раза подряд: 0,99999. То
есть температура, давление, химический состав. И было в этих девятках
что-то такое... в том, как они появлялись на дисплее... Я и сам не пойму
свое чувство... Не могу объяснить.
Я уснул, проспал шесть часов, Джэн следила за приборами. Я ей велел
разбудить меня, чтобы потом поспала она, тоже шесть часов. Неизвестно, чем
дело могло обернуться, нам нужно было восстановить силы.
Когда она меня разбудила, все было залито светом. Планета либо
планетоид, или еще что, была освещена. Напоминала старые фотографии
Венеры, когда ее еще окутывали облака. От радаров шли те же данные, что и
прежде, только расстояние уменьшилось, а оптика показывала пелену облаков.
Конечно, аппаратура и система контроля на лодках попроще, чем на
кораблях, но грех жаловаться, все действовало четко, и я использовал
возможности оборудования в полной мере. Времени у нас оставалось
достаточно, соотношение скоростей идеальное, и переход от орбитального к
управляемому полету прошел без сучка, без задоринки, словно на
туристическом лайнере прямо по учебнику. У меня не оставалось и тени
тревоги. Джэн сказала, что напишет похвальный отчет о моем умелом
пилотировании.
_Джэн не упускала ничего из происходившего - еще бы, разве это можно
было сравнивать с предыдущими неделями томительного бездействия! Она с
превеликой готовностью выполняла все приказы, а один раз заявила: "Кейз,
ты замечательный пилот, запомни. Надо будет всем рассказать!"
Кейз смутился, разволновался (но не оттого, что надвигается планетоид,
это подобных эмоций не вызывало), он кивнул в ответ и отвернулся к пульту,
благо там было чем заняться. А Джэн, когда выдавалась свободная минута,
бормотала что-то в диктофон._
- Я входил в спираль постепенно и с учетом плотности атмосферы, поэтому
нам не грозил перегрев корпуса от трения, трение лишь помогало сбрасывать
скорость, а высокую температуру мы использовали для обработки водорода,
благодаря чему приземлились с полными баками горючего. Правда, потом они
оказались ни к чему... Мы переориентировались - носовая часть параллельно
горизонту, плавник сверху, кабина строго по компасу - сделали виток вокруг
планетоида и стали выбирать место для посадки.
Вошли в облачный покров. Воздух ниже был чистый, проплывали иногда
кучевые облака. Странно вот что - освещалась лишь часть облачного слоя. То
есть вообразите полую сферу: половина ее черная, половина - белая, будем
считать белую освещенной. Планетоид внутри этой сферы, сфера вращается
вокруг него, и получается, что без всякого Солнца на поверхности
планетоида имеются дневная и ночная фазы.
Я присмотрел несколько подходящих площадок и в конце концов выбрал одну
из них для посадки. Длинная, узкая песчаная коса у большого озера. На
другом берегу виднелся лес. Я тщательно проверил ручное управление, сделал
около пятнадцати пробных заходов, сбавил скорость и пошел на снижение. Вы
сами знаете, у лодки нет плоскостей, садится она на "ходули" (так мы их
называли - они защищают реактивные двигатели). Я почти уже сел, высота
была 10 метров, скорость снижена до 15 метров в секунду. Мы буквально по
сантиметрам опускались вниз. И тут раздался ужасающий вопль, и мы упали на
бок.
_Визг, режущий слух, всепроникающий; Джэн отчаянно закричала и Кейз
тоже: он осознал в долю секунды, что они упали, лодка попала в аварию,
надежда, было возродившаяся, разбита... И когда их выбросило наружу,
раздался снова кошмарный визг, и они закричали от ужаса, который
возобладал даже над отчаянием..._
- Лодка была небольшая, но все же весила многие тонны, - Кейз развел
руками. - При падении обшивка корпуса вмялась внутрь, вогнулась. И,
по-моему, две левые "ходули" вылетели, правые обломились, лодка упала на
бок, перевернулась и превратилась в груду обломков.
Наступила ночь. Я пришел в себя. Я лежал на песке, голова на коленях у
Джэн, она чем-то холодным вытирала мне лицо.
_И всхлипывала потихоньку после долгих рыданий. Ее вышвырнуло через
пробоину в плавнике, и тут она увидела, что Кейз висит на ремнях, и все
вокруг залито его кровью. Из последних сил стащила его вниз, спустилась по
берегу к воде и намочила кусок поролоновой прокладки. Когда Кейз стал
немного соображать, он напустился на Джэн - могла занести Бог знает что из
этой воды неизвестного состава. В ответ она, к его великому изумлению,
крепко заснула._
- Вся левая сторона у меня болела, особенно голова и бедро - глубокие
ссадины, ушибы. Джэн здорово тряхнуло, и я боялся, что у нее какие-то
внутренние повреждения. Ее часто рвало, она стонала во сне. Потом нас
обоих некоторое время лихорадило, пошаливало зрение. И немудрено -
организм безо всякой защитной реакции попал в совершенно иную, хоть и не
враждебную среду.
_Нет, не враждебную. Прохладные ночи, теплые дни, чистый воздух,
высокий процент кислорода. Вода, пригодная для питья. Терпимо - если бы
все так и продолжалось. Но продолжение было не из приятных_.
- На третий день, помнится, нам полегчало, и мы осмотрелись - как и
что. Хотелось есть, шоковое состояние прошло. Джэн рассказала, что ей все
время что-то снится, один и тот же сон - он повторялся и был, как явь. Ей
снились какие-то механические руки, они раскладывали по мастям и тасовали
колоду карт, сдавали, собирали, тасовали, снова сдавали, а колода карт -
это она, Джэн. Я бы не стал об этом упоминать, я бы и забыл, наверное,
если бы Джэн не повторяла свой сон так подробно и часто. И мне тоже всякое
снилось; ну, знаете, лихорадило и вообще...
Кейз махнул рукой, как бы отгоняя воспоминания.
- А что вам снилось, Кейз? - спросил Доктор и добавил поспешно: - Если
не возражаете, конечно, расскажите...
Он увидел, что Кейз нахмурился, сжал руки:
- Я расскажу, хотя припоминаю неясно, я ведь, понимаете, слишком долго
и усердно старался забыть.
Он помолчал и продолжил:
- Вроде я висел на электрическом кабеле, один конец замкнут на мне,
другой терялся где-то наверху в темноте. Вокруг меня вращались глаза. Не
пары глаз, не одна пара, а... я забыл, как они были расположены. И я
понял, что глаза носятся вокруг меня, а то, что держит второй конец - не
знаю что - вертит кабель, а глаза следят, и тут раздался...
- Что? - вопрос прозвучал еле слышно.
- Смех, - прошептал Кейз, - хохот.
Он взглянул на Доктора.
- Я вам рассказывал, что перед самой аварией послышался устрашающий,
какой-то дьявольский звук.
- Да, вы это упоминали.
- В этом звуке многое перемешалось. В момент аварии заскрежетали
подшипники гидроустройств. Я это понял, когда корпус развалился, и
заглянул в двигатель. И глазам своим не поверил. Не знаю, как описать.
Представьте себе, что все подшипники - все до единого, понимаете? - на
максимальной скорости вдруг превращаются в твердый слиток. Оси продырявили
насквозь станины, дыры огромные, с рваными краями. Пока вращение сходило
на нет, разламывались детали, стоял немыслимый скрежет. И Джэн отчаянно
вопила, и я не отставал, и еще был слышен...
Доктор терпеливо ждал. Кейз наконец произнес:
- Еще слышался этот хохот. Что-то в нем было странное. Джэн тоже его
слышала, и ей тоже он показался диким...
Он зажмурился и вздрогнул. Смех. Хохот. Кейзу этот смех показался
каким-то неестественным. Впрочем, Кейз вообще-то не из смешливых.
- Нам хотелось есть. Я поднял Джэн, и она полезла в кабину. Пробоина
оказалась высоко, самому бы мне не добраться. Джэн искала что-нибудь
съестное. Ничего. Спасательные лодки предназначены для выживания в
космосе, а не для жизни на планете, куда тебя случайно занесло. В
контейнеры питание поступало после соответствующей обработки пищевых
элементов. Имевшиеся на борту элементы в пищу не годились, так как
обработать их мы не могли. Наверное, ни разу в жизни до тех пор мы не
испытывали чувства голода, и нам было весьма не по себе.
Джэн где-то читала, что фрукты можно есть сырыми, и сказала мне об
этом, и мы пошли от лодки к деревьям. Ступать по песку было непривычно,
однако приятно, а по земле и камням - больно.
Нас хлестали ветки, на некоторых были шипы, царапало кожу. Мы вышли на
широкую отмель, а там оказалась целая рощица - какие-то растения,
усыпанные маленькими красными плодами. Джэн сказала, что это ягоды. А еще
мы набрели на деревья с большими плодами, в середине которых были
маленькие твердые семена в форме полумесяца. Расколоть скорлупу мы не
смогли и взяли несколько штук с собой, разбили их камнем на обломках
корпуса. Оказалось очень вкусно, мы наелись досыта.
И заснули.
_Они спали на песке, замерзли, и Джэн укрыла их куском обивки. Тепло их
тел сохранялось под этим одеялом, больше они не мерзли. Это были для них
новые ощущения - до того они ходили почти нагими, жили в специально
созданной среде, спали в состоянии невесомости на малоощутимых
поддерживающих конструкциях или специальном силовом поле._
- Назавтра мы пошли в другую сторону, к озеру. Джэн залезла в воду,
вымылась с головы до ног и позвала меня, и я тоже вымылся. Ощущение было
необычное, но приятное, и мы почувствовали себя значительно лучше. Прошли
еще немного и на берегу озера увидели в воде скалы, на одной из скал
висели гроздьями какие-то костистые штуки: Джэн их назвала "двустворками".
Их было трудно отдирать от скалы, и стоило к ним прикоснуться, как они
плотно смыкали створки. Но мы скоро наловчились отбивать их камнями,
осторожно раскрывать. Проглотили по одной - нас чуть не стошнило, однако
потом мы привыкли к их вкусу и уплетали с аппетитом.
Но пока мы там ходили, лодка начала разваливаться на куски.
Кейз посмотрел на Доктора, который терпеливо и бесстрастно слушал.
- Грохот был отчаянный, куски обшивки словно срезало. Мы подбежали и
увидели, что лодка распласталась. Ее втягивало, будто засасывало в мягкую
глину, а лежала-то она на плотном и твердом песке! И тем не менее лодку
засасывало, она вся разваливалась. Я рассказываю вам то, что видел, что
запомнил, - добавил Кейз словно в свою защиту.
Доктор кивнул и сделал Кейзу знак продолжать.
Синий по-прежнему молчал, и Кейз стал рассказывать дальше:
- Носовая и хвостовая части были расплющены и поглощены песком. По
корпусу прошли три новые трещины. Тут я и увидел гидроподшипники, помните,
я вам говорил про них. Я глядел на лодку - ее словно какой-то гигант
схватил за оба конца и переломил о колено. Плавник лежал на земле, сквозь
дыры я пытался рассмотреть, что внутри, а потом полез туда. Джэн подняла
крик, но я все равно полез. Там действительно творилось что-то
невообразимое, хуже не придумаешь. Пульт не работал, действовал только
сигнал: "Покинуть лодку!", и светились индикаторы спасательных капсул -
четыре капсулы из шести были готовы к старту, а две вышли из строя. Я
нажал на индикатор, и одна из капсул вырвалась из-под обломков, пронеслась
над пляжем, врезалась в землю на опушке леса, взорвалась, деревья
загорелись. Джэн еле пришла в себя от ужаса. Я попытался отключить
сигнальное устройство, но система контроля не действовала, тогда я полез
наружу, и тут в меня вцепилась Джэн, она боялась, что я там внутри
застрял. Я отшвырнул ее (наверное, от этого она пришла в себя и перестала
паниковать), вылез и обежал вокруг корпуса. Все стартовые люки были
отдраены, два из них почти скрылись в земле. Я заполз в третий, откуда как
раз перед этим стартовала капсула, он даже не успел остыть. Джэн снова на
меня напустилась, но я уже не обращал внимания; подполз к проводам
соединения с центральным пультом, оборвал их, потом опять ползком к
бустеру запуска, ухватился изо всех сил за костыли. Вытащил; капсула
поползла по рельсам и упала на песок. Я забрался в отсек и разыскал
провода соединения номера третьего, сразу управился с механизмом пуска;
капсула доползла до отверстия люка, но здесь встала - на песок не сползла,
а зарылась в него носом. Из-за этого я не мог высвободить четвертую. Пятая
и шестая, как показывал пульт, были неуправляемы. Впрочем, это уже не
имело значения, они ушли под землю.
Листы обшивки корпуса лопались с невероятным скрежетом, трудно даже
объяснить, что происходило, казалось, скрежещет у тебя в голове. Лодка
осела; не знаю, как я выбрался - я как-то очутился на песке у отверстия
люка третьей капсулы и тут увидел, что Джэн с отчаянными воплями лезет в
номер первый. Я обхватил ее вокруг бедер и выволок наружу. Тут она
завопила еще громче, но, по счастью, увидела, кто ее тащит - она думала,
что я застрял внутри и кинулась выручать меня. Джэн молодчина. Она...
- А потом?
- Капсула номер два была в порядке и готова к запуску; третья
наполовину застряла. Я увидел, что если лодку затянет еще глубже, то
третья уйдет вместе с ней. Я вцепился в нее, начал дергать, тянуть на
себя. Джэн мгновенно сообразила, что нужно делать, и бросилась на помощь.
Мы высвободили капсулу, повалились на песок, с трудом переводя дыхание,
почти без сил... Но тут, это трудно объяснить, лодка... Лодку вспучило,
иначе не скажешь, потом распластало, словно ее расплющила и стала
запихивать под землю гигантская ладонь. Треск, скрежет, какие-то детали
летели по сторонам, со свистом рассекая воздух. Мы спаслись, но были
охвачены непреодолимым ужасом. По-моему, мы стремглав помчались прочь,
подгоняемые диким грохотом, металл корежило, он гремел, дребезжал и еще...
еще...
Синий внимательно слушал.
- И еще этот хохот, - прошептал Кейз.
Он тяжко вздохнул и продолжил:
- Когда этот кошмар прекратился - казалось, ему не будет конца, - мы
обнаружили, что целы и невредимы. Вокруг был лишь всхолмленный песок, тучи
пыли, две спасательные капсулы и скарб, который удалось вытащить из лодки.
Мы взглянули друг на друга - вид был неприглядный, но нас хоть не
засыпало. Руки у меня были в ожогах, один ноготь наполовину сорван,
кровоточили ссадины и царапины, а Джэн вся в кровоподтеках, кожа на голове
разодрана. Оба в поту, в грязи, в крови.
Мы кое-как доковыляли до озера и вымылись. Тело болело, сил не было
даже подумать о будущем. Мы не знали, где мы, не знали, что случилось и
что с нами происходит сейчас и что будет дальше.
Кейз вздохнул и положил руки на подлокотники кресла. Доктор проворно
коснулся пульта, то есть как обычно слегка провел над ним рукой, и
откуда-то появился настил. То ли он внезапно возник, то ли просто обрел
свою нормальную форму, а до того был невидим, но теперь хоть было куда
ступить. Кейз вскрикнул, колени у него подогнулись, и он ухватился за
подлокотник. "Ничего, ничего", - сказал он Доктору, не сводившему с него
взгляда. Затем выпрямился, постоял немного, шагнул, повернулся,
остановился возле кресла, ощущая вновь способность двигаться, почти
забытое привычное умение. Его стала бить дрожь, и Кейз опять сел.
- Наверное, надо подождать, - сказал он невнятно.
- Обязательно.
- Но я смогу.
- Наверняка. Похоже, вы способны на многое.
- Может быть. Но ведь со мной была Джэн, - задумчиво ответил Кейз.
_Со мной была Джэн. Стойкая Джэн, умница Джэн, нежная Джэн_...
Джэн почти ни во что не вмешивалась, а подчинялась приказам. Не потому
что была женщиной - космическая служба не делала различий среди персонала.
Джэн прежде всего выполняла приказы, так как она рядовая, а он - офицер,
или это было у нее в характере. Может, Джэн всегда полагалась на
решительных и деятельных, а Кейз был именно таким. Могли найтись и другие
причины - она знала свое дело, а также все, что с ним связано. Хороший
биолог, заодно и физик, и химик, физиолог и цитолог, генетик и зоолог.
Джэн сосредоточенно следила за тем, что делает Кейз, стремясь быть
полезной во всем. Она-то и сообразила, что съестное, которое они находили,
будет лучше усваиваться, не вызывая болей в животе и расстройства желудка,
если приготовить из него еду на огне (другие более эффективные процессы
были им недоступны). Джэн и огонь сохраняла - набрала тлеющих углей среди
сгоревших деревьев и готовила ракушки и фрукты, а после и рыбу. Джэн
придумала, как ловить рыбу на наживку, ей не пришло в голову, что годится
простой крючок. За этой парой стояли многие поколения, не ведавшие никаких
житейских премудростей. Теория и практика повседневного быта, выращивание
плодов земли считались областью деятельности посвященных, высоким
искусством и таинством.
Им понадобилось сорок три дня на поиски надежной скалы с подходящим
склоном. Туда они подтащили спасательные капсулы и приладили их к склону в
положении, удобном для взлета. Они тащили их через песчаный пляж, по воде,
ставили на попа с помощью бревен, подталкивали, тянули, поворачивали,
приподнимали, волокли, пускали вплавь по воде, выбирая возможно более
короткий путь к скалам. Капсулы лежали рядом, параллельно, под
определенным углом к небу. После тщательной и изнурительной проверки и
перепроверки всей аппаратуры Кейз подключил системы взлета обеих капсул на
контроль одной из них. Подготовка к полету предусматривала целый ряд
возможностей: если выживет один, он или она используют капсулу номер три,
в которой находилось центральное стартовое устройство. Если один из них
будет не в состоянии действовать, то другой поместит его или ее в
капсулу-дубль, а сам займет капсулу с управлением. Если оба будут в
порядке, Кейз берет капсулу с управлением номер три.
Они не разрешали себе посторонних мыслей, мол, зачем все эти
приготовления, безнадежная, в общем-то, затея. Двойной взлет, конечно,
позволит им быть вместе в космических далях. Улетать придется либо
спасаясь от чего-то бегством, либо стремясь к какой-то определенной цели.
А может быть, здесь суждено остаться навсегда. "И все же, - сказал Кейз, -
пусть будут в полной готовности, даже если и не понадобятся. Лучше
предусмотреть все".
И снова они лежат, укрывшись своим импровизированным одеялом.
- Кейз, ты что делаешь?
- Снимаю напряжение. По инструкции в учебнике - это альтернатива
применению возбудителя.
- Ага. "Помощь организму в достижении биопсихологического равновесия".
Глава: "Здоровье индивидуума в экстремальных условиях".
- Точно. А пункт этот...
- Я помню инструкцию, Кейз, только сейчас условия у нас не
экстремальные.
Не часто Джэн позволяла себе перебивать Кейза. Кейз выглянул наружу -
прохлада, черное беззвездное небо.
- Как это - "не экстремальные"?
- Мы можем найти выход.
- Но возбудитель потерялся.
- Потерялся.
- Ага, понимаю. Ты собираешься заняться мною сама.
- Собираюсь.
- Мне это приходило в голову, - серьезно заметил Кейз. - Только у меня
есть твердое правило - не использовать свое положение в личных целях. Я
следую этому принципу.
- Этот принцип не всегда верен, - заявила Джэн. - Женскому организму
тоже требуется помощь в достижении биопсихологического равновесия.
- В самом деле?
Кейз не собирался спорить. Просто он никогда над этим не задумывался. А
сейчас вдруг осознал, что так оно и есть.
- Что ж, это разумно.
- Конечно.
И она страстно обняла его. Кейз был потрясен. Он понял, отчего Джэн
громко вскрикнула (не так уж он был наивен), но не мог уразуметь, почему
она разразилась слезами. Наслаждение не уступало по силе действию
возбудителя. Кейз осознал, что его ждут еще большие радости.
Они построили себе жилище. Когда однажды ночью пошел дождь, им стало
скверно как никогда. Авария, ушибы, сбитые ступни, колючки в коже, даже
голод не были так мучительны, не повергали в такое уныние. Промозглая
сырость, холод, темень - и некуда деться, нужно дожидаться рассвета. Они
прильнули друг к другу, мокрые с головы до ног под промокшим насквозь
одеялом, и с первым проблеском света занялись строительством. Нашли скалу,
нависшую над краем песчаного берега, возле которой росли два больших
развесистых дерева; со скалы в ответвления на стволах деревьев уложили
жерди - остов крыши. Жерди оказались настоящим сокровищем, а найдены были
на выгоревшем участке леса, где полегли деревья.
Нашлась в зарослях и лоза. Жерди поверху оплели лозой (плети спускались
до земли по сторонам и концы побегов закрепили. Попалась еще и другая
лоза, чьи плети были много толще и крепче. Их пропустили через жерди
поперек - получился остов для крыши и стен, на него можно было настелить
ветки. Такая кровля (как и наживку для рыбы, ее придумала Джэн) давала
защиту от ветра, дождя и насекомых. Кусок ткани, служивший одеялом,
изрядно поизносился, но им завесили дверной проем, и вообще... и вообще
они были там счастливы.
В книгах не найти точного определения, что такое "счастье". Пока ты
счастлив, ты этого не замечаешь и осознаешь только позднее.
Кейзу понадобилась на это целая вечность.
- Однажды мы поссорились, - продолжал Кейз после недолгого молчания. -
Тогда, по-моему, и наступили наши мучения.
Началось все с диктофона. Я пошел за рыбой - у нас в воде была устроена
ловушка. Мы заметили небольшую излучину, заложили вход в нее камнями в
форме треугольника вершиной к берегу и там, в камнях, оставили щель. Рыбы
заплывали через щель, а как выплыть из нее, не догадывались. Скоро ловушка
кишела рыбой. Крупные пожирали мелких, и у нас не было с ними никаких
хлопот. Загарпунить любую можно было стоя на берегу. А потом вытащить. Я
принес отменную толстую рыбину с треугольной головой, совершенно без
чешуи, и, знаете, когда думаешь порадовать, а получается...
Джэн напустилась на меня. Я бросил рыбину на землю, схватил Джэн за
плечи, как следует ее тряхнул и лишь после этого выяснил, из-за чего она
подняла такой шум.
Из-за диктофона. Ей удалось вытащить диктофон из лодки в целости и
сохранности, и она пользовалась им постоянно - записывала какие-то свои
мысли. Я понимал, что нельзя вмешиваться, и никогда не прослушивал
записей. Я думал, она ведет бортовой журнал. И пусть, если ей хочется. Так
вот, оказалось, что диктофон исчез, и никогда ни до, ни после не видел я
Джэн в таком гневе.
Я целый час втолковывал ей, что не брал аппарат, что она его сама
куда-то дела. Джэн оказалась перед неразрешимой загадкой - я не стану
лгать, по крайней мере, такого ни разу не было, а она точно знала, что
диктофон был на месте. Она пребывала в сомнениях, которые не оставляли ее
до... до самого конца.
Через некоторое время я все-таки уразумел, какое огорчение она
испытывала.
У меня был целый набор каменных инструментов: наконечники стрел,
каменные ножи и рыбочистки - сколько я потратил и времени, и сил, и
стараний, пока их смастерил, и потом не мог без них обходиться. Скала, где
мы пристроили свое жилище, стала задней стеной, на ней был выступ, я там
разложил весь свой скарб. И без конца, каждую свободную минуту что-нибудь
доделывал, улучшал. Не знаю, поймете ли вы, какое чувство я испытал, когда
зашел за топориком и увидел, что все мои инструменты исчезли - все до
единого. Джэн собирала в лесочке какие-то плоды, а когда вернулась, я
встретил ее разъяренный, как лютый зверь. Наверное, сцена, за этим
последовавшая, показалась бы постороннему человеку презабавной: я вопил,
она оправдывалась, я не верил, я сомневался в Джэн - а ведь она мне ни
разу не солгала. Но наша гневная перепалка кого-то рассмешила. Послышался
хохот.
И ссоры как не бывало. Сразу же мы опомнились. Прильнули друг к другу,
не дыша, прислушиваясь. Мне сперва показалось, что звуки зародились в моем
сознании. Я не мог определить источник. А потом я почувствовал, что Джэн
тоже слышит - смех, заглушающий все вокруг.
В ту ночь нас разбудило нечто иное - запах. Ни одна химическая
лаборатория во всем мире не смогла бы выработать такого отвратительного
зловонного соединения. Непередаваемо мерзкое, тошнотворное, гнилостное. Мы
выскочили, задыхаясь, выбежали вон, помчались через пляж и кинулись в
воду. Смрад стоял повсюду.
Потом этот запах исчез. Примерно через час. Исчез без следа. Джэн
сказала, что снова слышит раскаты хохота.
Назавтра мы взяли корзинку, полную фруктов (ее сплела Джэн), и
отправились к высокому холму поглядеть, что происходит вокруг. Мы уже один
раз взбирались туда; с холма взгляду открывалось большое пространство.
Если на планетоиде кто-то или что-то появилось, мы хотели выяснить, что
именно.
Путь был долгий, подъем крутой - год назад нам было его не одолеть, но
теперь кожа на ступнях у нас огрубела, тела закалились, нам были не
страшны ни жара, ни ветер, ни колючки. Нас все сильнее и сильнее мучил
страх, а то бы получилась отличная прогулка.
Мы ничего не увидели - только устали до предела да еще нанюхались по
пути смрада, и опять нам слышался хохот.
Похолодало. За два дня озеро и наш небольшой запас воды покрылись
льдом. Единственной нашей надеждой было рваное покрывало, мы закутались в
него и лежали, дрожа от холода. К концу суток нам пришлось выйти по малой
нужде. Оказывается, можно умирать от жажды, но все равно возникает
потребность освободить мочевой пузырь. Через минуту мы вернулись, но за
это время исчезло покрывало.
Мы чуть не погибли. Наверное, мы умерли бы, но к концу дня снова стало
тепло. Отовсюду капала вода. Мы заснули, как убитые.
Утром мы не нашли озера. Оно исчезло - большое озеро, где с одного
берега не видно другого. Я посмотрел на Джэн, и мне вовек не забыть, как
она глядела на высохшее озеро - глаза широко раскрыты, горят каким-то
неестественным огнем. Она не двигалась, молчала, а потом произнесла совсем
тихо: "Кейз, я этого не вынесу".
А я всегда думал, что Джэн способна вынести любые тяготы.
Она стала мне рассказывать о жизни природы. Лес не будет расти. Исчезла
почва, нет паданцев. Фруктовые деревья, говорила Джэн, не дают плодов
просто так, они должны цвести, необходимо опыление, чтобы в должное время
появились фрукты... словом, всякие такие сведения. Я помню, когда она все
это рассказала, то добавила: "Мы здесь кому-то понадобились, и нам создали
этот уголок. А теперь мы больше не нужны". И снова дохнуло смрадом.
Я спросил: "Нам лучше будет в капсулах на орбите?". Она ответила: "Да".
И я сказал: "Но мы будем разлучены". Джэн поглядела на меня долгим
взглядом. По ее глазам никогда нельзя было понять, что она думает. Я и на
этот раз не понял.
- Мы вместе стартуем. И если нас подберут - то вместе. Или же мы умрем.
По крайней мере, это будет наш собственный выбор, а не гибель по воле...
по чьей-то... по чьей-то злой воле...
И снова повеяло смрадом, и Джэн вырвало.
- Ладно, мы покинем это место, - сказал я.
Мы пошли пляжем, только теперь это был песчаный уступ над скалистой
пустошью, где раньше плескалось озеро. Снова послышались громкие раскаты
хохота. Мы двинулись по песку к спасательным капсулам. Сзади раздался
оглушительный грохот, песчаный уступ свалился в глубокий каменистый
резервуар озера - метров ста глубиной. Песок сыпался вокруг, как снег. Мы
побежали прочь, а позади обвалился еще один участок берега.
Джэн смертельно перепугалась. Я мчался за нею изо всех сил и еле
догнал. Обхватил ее и держал, а она все пыталась вырваться и с трудом
пришла в себя. Рухнул еще один участок - теперь почти у нас под ногами.
- Наверное, ты права. Если кому-то хочется спровадить нас отсюда, мы
улетим. Если нужно нас отсюда выгнать, нам оставят спасательные аппараты,
и мы сможем до них добраться. Если бы хотели прикончить, нас бы уже не
было в живых.
- Ты прав, - сказала она. - Только бежим быстрее!
И я ответил: "Нет, Джэн, мы пойдем, убегать я не стану".
Она посмотрела на меня, внимательно посмотрела. Перед этим она только
бессмысленно озиралась, пытаясь вырваться, потом через мое плечо старалась
разглядеть, как проваливается берег, а тут посмотрела мне в глаза и
улыбнулась.
- Ладно, Кейз, - согласилась она и взяла меня за руку.
Внезапно воздух очистился, прекратились подземные толчки, и мы пошли по
песку, не оглядываясь ни туда, где было озеро, ни туда, где стоял наш дом.
Мы смотрели друг другу в глаза. Когда мы подошли к маленькой стартовой
площадке, я проверил все. Доктор, все, не спеша, а Джэн считывала данные в
одной и другой капсуле. Вокруг стояла тишина, словно за нами следили,
ожидая, что будет дальше; хохот смолк.
Джэн забралась в капсулу. Она протянула ко мне руки и поцеловала меня.
И этот поцелуй был...
..._особенный. Даже когда они лежали вдвоем в своем доме, Кейз не
испытывал ничего подобного. Она почти ни разу не целовала его раньше,
только в порыве страсти, да и то словно вопреки какой-то тайной клятве_...
- Этим поцелуем было сказано то, чего не выразишь словами. А потом я
задраил капсулу, проследил, как внутри сработали крепления. И забрался в
свою, загерметизировал ее, потом нажал кнопку "старт".
Кейзу изменил голос, он прошептал еле слышно:
- И она не взлетела. Она не взлетела.
Он не в силах был поднять глаза, не глядел на Доктора, Сердито провел
рукой по лицу.
- Понимаете, - пробормотал он хрипло, - я...
- Понимаю, - тихо отозвался Доктор.
Кейза словно покинули силы, он сгорбился в кресле, руки тяжело легли на
подлокотники.
- Вам надо бы поспать.
Кейз еле заметно кивнул, не сказав ни слова. Доктор повел рукой над
диском, кресло растянулось в диван, свет потускнел. Доктор исчез.
Спал он или бодрствовал, на него постоянно воздействовали излучения,
вибрации, его проверяли невидимые глазу аналитические лучи и органические
детекторы. Безвкусное питание готовили по компьютерным рецептам специально
для Кейза с учетом его состояния в данный момент. И вот, проснувшись на
этот раз, он почувствовал себя самим собой - собранным, готовым к
действию. Он встал, потянулся с наслаждением, напрягши сильные мышцы. Он
попробовал шагнуть, сделал еще шаг, затем повернулся к дисплею с банком
данных. Все было четко, ясно, детально. Он понимал даже то, что
теоретически было немыслимо в те дни, когда Кейз появился на свет.
Кейз прошел к овальному люку, через который ввели внутрь его
спасательную капсулу, и двинулся по коридору. На дверях были таблички:
"Оружие", "Двигатель", "Общий ремонт и инструментарий"... И на другом
борту корабля, куда Кейз вышел, обогнув две переборки, он снова увидел то
же самое: "Атмосфера и давление", "Коммуникации", "Компьютер отдыха",
"Физическая тренировка" и дальше, и дальше, пока он не подошел к двери с
табличкой "Главный пульт". Раздался щелчок, дверь ушла в сторону, и Кейз
прошел в открывшееся помещение.
Просторный отсек. Кейз опять мгновенно освоился с оборудованием, прежде
никогда не виданным. У банка данных главного пульта находились три кресла.
Рядом стоял синий человек. На борту корабля был только он, никого больше.
- Значит, вы - голограмма, - сказал Кейз.
Синий кивнул.
- Здесь уже больше семи столетий не было ни единого человека. Слишком
велико расстояние, да и вообще... всем это уже не интересно. Вношу
поправку. Интересно, даже увлекательно, и очень многим. Но нет активного
стремления, желания самому принять участие - эта пора, похоже, миновала.
Знаете, как сейчас на Земле?
Это был скорее не вопрос, а утверждение. Кейз мысленно обратился к
сведениям, заложенным ему в мозг, как бы вспоминая. Так вспоминается без
усилий то, что навсегда остается в памяти: первый учитель, первая драка,
тот день, когда она подошла к тебе... и что было сказано... Такое не
забываешь, но оно встает перед глазами, когда мысленно обращаешься к
пережитому.
Потом Кейзу представилась Земля, какой она была тысячу лет тому назад,
когда он погиб. И он грустно кивнул.
- Жаль, что все этим кончилось.
- А иначе быть не могло. Иначе смерть, - произнес Синий.
Кейз некоторое время размышлял над сказанным и понял, что Синий прав.
- Вы можете вернуться, Кейз. Вас можно отправить в космический полет в
состоянии невесомости по новому эффективному методу и на гораздо более
длительный период. На путешествие туда уйдет тысяча пятьсот лет, и нет
возможности предсказать, какой к тому времени станет Земля. И все же это
будет Земля. Это будет... родной дом.
- "Домой возврата нет" [название романа Томаса Вулфа], - проговорил
Кейз не без горечи. - Есть какой-то другой вариант?
- Есть. И вы свободны в выборе. Видите ли, Кейз, вы можете показаться
кому-то из нас примитивным, но зато вы обладаете качествами, не
свойственными нам и вызывающими восхищение. Это активная жажда
деятельности, стремление к познанию, открытиям, свершениям, желание
участвовать в них непосредственно, лично, а не через теорию,
экстраполяцию, воображение. Этот корабль сконструировали и использовали
люди, подобные вам. Но когда последних из этих исследователей не стало, им
не нашлось замены.
Корабль оснащен системой самообеспечения, на нем высококлассный
компьютер, связанный со всеми компьютерами Земли. Таким образом, мы
получаем возможность разделить с вами то, что вы увидите, узнаете и
испытаете.
- Вы дадите мне корабль? Куда я могу его направить?
Синяя мерцающая фигурка развела руками.
- Куда угодно.
- Но вы будете наблюдать за всеми моими действиями?
- Если пожелаете.
- Не пожелаю. Мне потребуется свобода от наблюдения - включая и мои
мысли.
- А это для нас свято. Мы не будем вмешиваться в ваши действия. Если
хотите, мы создадим участок личного бесконтрольного пользования в любом
отсеке корабля.
- Лучше так. И не в каком-то определенном месте, а там, где я захочу, и
по первому моему слову.
- Но вы не откажетесь...
- Нет, нет, ни от одного задания, - перебил Кейз. - Меня научили
выполнять мои обязательства. Вы даете мне корабль и свободу маневра,
взамен ставите какие-то условия. Я обязуюсь их соблюдать.
- Превосходно, - сказал Синий. - Вы получили все инструкции по
управлению кораблем и знаете, что представляет особый интерес для общества
и специалистов. К вашим услугам банки памяти этого компьютера и всех,
подсоединенных к нему. Кейз Хардин, корабль в вашем распоряжении.
Такой оборот дела был крайне неожиданным, но ответ предполагался только
один.
И Кейз ответил: "Благодарю".
- Если вас устраивает, я предлагаю такую систему контакта: вызывайте
меня, и я тут же выйду на связь, - предложил Синий. - Есть другие
возможности, и немало. Все вопросы к компьютеру. Спасибо. Желаю удачи.
Он померк и растворился в воздухе.
Кейз долго смотрел туда, где раньше был Синий. Потряс головой,
усмехнулся, пошел к креслу у центрального пульта и сел.
- Компьютер, - скомандовал он, - твое имя - Звезда.
- Есть, капитан.
- Меня зовут Кейз.
- Есть, Кейз.
- А теперь даю тебе задание...
Кейз шел на снижение над пляжем. Корабль остался на орбите, и Кейз
летел в маленькой лодке, оборудованной совершенной аппаратурой, какая в
прежние времена никому не снилась. На груди у него был кармашек, плотно
прилегавший к телу, словно участок пересаженной кожи (только сам Кейз мог
отделить его от груди, дав мысленно особую команду).
В кармашке находилось компактное устройство для управления кораблем,
лодкой и связью.
Где находится нужный участок, компьютер без труда определил по
траектории полета капсулы, в которой нашли Кейза, с учетом бесчисленных
данных анализа всех возможных причин, повлиявших на ее курс за эти долгие
годы.
- Почти не изменился, - пробормотал Кейз, обращаясь мысленно к
планетоиду или его неведомым обитателям. Песчаный пляж снова обрамлял
озеро. Песок был вытоптан в тех же самых местах. К опушке леса вела
тропинка. Туда, где когда-то был их дом.
Вот он. Там же, где и стоял...
Кейз подлетел ближе и посадил лодку. Дом. Крыша из листьев и травы,
рваная занавеска колышется в дверном проеме, а вот и глиняные тарелки,
даже высохшие фрукты, которые своими руками... ее взгляд... Джэн...
Джэн... А вот и его копья, каменные скребки и даже, подумать только,
диктофон. Кейз забрал все.
Он вернулся на лодку и подлетел туда, где были спасательные капсулы.
Капсула Джэн исчезла.
Кейз снова посадил лодку.
Вот опаленный грунт - это следы взлета его капсулы. Там, где была
капсула Джэн, никаких следов. Если она не взлетела, и здесь ее нет...
Да, но ведь прошло тысячелетие, не забывай.
Что-то вроде бы послышалось (похожее на смех), и Кейз краем глаза
заметил какое-то движение вдали.
Всего лишь птица.
Птица! Ни разу они не видели на планетоиде птиц, ни единого раза.
Он обернулся и стал следить. Птица летела высоко над лесом прямо к его
лодке, плавно скользя в воздухе. Кейз наблюдал с мрачным бесстрашием. С
виду - нагой человек с прилепленной к груди наклейкой. Но он способен
вступить в любое единоборство.
Птица оказалась вовсе не птицей, а странным существом, нелепым,
смехотворным, с большими умными глазами; то ли двуногое, то ли
четвероногое. Крылья, как у летучей мыши, свернулись, превратившись в
подобие рук. Существо опустилось на землю и бесстрашно заковыляло к Кейзу,
не сводя с него глаз.
Кейз рассматривал его не шевелясь - и вдруг услышал смех. Тот самый
хохот, тот самый, что преследовал их, терзал, когда они здесь жили. Даже
новые возможности Кейза и мощь, которую он обрел, не могли заглушить ужаса
и отвращения, нахлынувших на него.
Один прыжок - и Кейз очутился у лодки. Он стоял спиной к борту, сощурив
глаза и задыхаясь. Он сотрет эту тварь в порошок. Он раздавит всю эту
мерзкую планету, как яичную скорлупу. Он...
Существо, смеясь, приблизилось. На трех лапах. В четвертой оно что-то
держало.
Что это?
Кейз взял протянутый ему предмет. Нарукавная повязка Джэн!
Кейз издал звериный вопль и бросился на чудище, но урод отскочил, встал
поблизости и, ухмыляясь совсем по-человечески, поманил Кейза лапой.
Кейз медленно двинулся вперед. Уродец повел его в лес, пробираясь меж
деревьев. Уродец отлично понимал, что он в безопасности - ведь он может
показать Кейзу, где находится тело Джэн. Кейз размышлял по дороге о том,
известно ли его проводнику о защите, которую обеспечивает спасательная
лодка: ее система может в долю секунды окружить Кейза непробиваемым щитом,
выжечь вокруг него землю, вмиг подлететь к нему (лодка не подчинялась
законам инерции), сумеет отыскать и догнать убегающего врага на земле, на
воде, в воздухе.
Кейз следовал за своим проводником, пробирался по песку между скалами,
через лесные заросли, пока впереди не открылась полянка, где уродец,
посмеиваясь, начал рыть землю.
Кейз наблюдал за ним - вот он остановился, выпрямился и с дурацкой
своей ухмылкой, блестя глазами, сделал знак, что ждет от Кейза помощи.
И Кейз бросился помогать. Он рыл землю голыми руками вместе с этим
невероятным существом, пока из-под земли не мелькнул изгиб металлического
корпуса.
Кейз рыл, как одержимый. Он был охвачен восторгом, он не жалел себя,
ломал ногти, задыхался. Мало-помалу они откопали капсулу. Совместными
усилиями, ухватившись за один конец, вытащили корпус. Кейз очистил боковые
поверхности и залился слезами, как дитя.
Он коснулся своей кнопки управления, и лодка, пронзив чащу,
приземлилась на поляне. Борт опустился, появились две маленькие лебедки.
Они, словно два блюдечка, подплыли по воздуху к капсуле. Уродец кинулся
помогать Кейзу, но тот лишь отмахнулся. Лебедки подняли капсулу, повернули
ее и пронесли над открытым бортом в лодку.
Кейз одним прыжком вскочил на борт и, обернувшись, крикнул:
- Кто бы ты ни был, приятель, большущее тебе спасибо. Прощай!
Уродец тоже вскочил на борт и, склонив голову к плечу, с мольбой
уставился на Кейза.
- Послушай, я тебе очень благодарен, и все такое, но мне пора.
Кейз махнул рукой - мол, уходи, однако нелепое создание осталось. Кейз
столкнул его, уродец полетел вниз, полурасправив странные крылья, чтобы
удержаться в воздухе. Борт уже поднимался, и Кейз прыгнул в лодку. Уродец
хихикнул, обернулся блестящей черной кнопкой, скакнул на бортовую
поверхность, оттуда в лодку вслед за Кейзом. Борт захлопнулся.
Кейз сел к пульту. Спинка его кресла была обита блестящей черной
материей, утыканной многочисленными блестящими черными кнопками. Точно
такая же кнопка незаметно пристроилась в ряд с остальными.
Кейз отправился к себе в отсек. Он понимал, что самое лучшее сейчас
заснуть, отключиться часов на двенадцать. Нет, не получится, нужно сначала
дождаться... Вызванный доктор лишь заметил: "Страшно долго, страшно долгое
время..." И не позволил Кейзу на нее взглянуть. И еще произнес странную
фразу: "Она бы никому не позволила сейчас смотреть на себя". Кейз спросил,
почему, а Доктор ответил: "Потому что она - женщина".
Похоже, все знали о женщинах нечто неведомое Кейзу.
Он прошел в свой отсек, огляделся. Джэн... как не думать о Джэн, когда
все вокруг было для него полно ею. Не думать о Джэн... Перед ним -
диктофон и каменные копья. Вот они...
Он поднял диктофон. "Блестит в лучах света..." Ее голос. Он вернул
запись чуть назад: "...если бы он мог взглянуть на себя со стороны, как
его тело блестит в лучах света, капли воды, словно жемчужины, и зубы
сверкают, когда смеется... почему он никогда не скажет мне, что его
смешит? Он такой скрытный, сдержанный. Почему? Почему он совершенно не
понимает женщин?"
Потом пошли научные данные, наблюдения, и снова приглушенно, сердито:
"Я никогда не выдам себя, никогда, никогда! Он ничего от меня не услышит.
Но почему он сам не может признаться? Почему? Хоть бы раз..."
Кейз задумался - признаться в чем?
Он стал слушать дальше. И наконец все понял.
- Кейз!
- Что тебе, Звезда?
- Он меня побил, а я в нем души не чаю.
- О чем ты?
- О Мечтателе. И он во мне души не чает. Кейз, спасибо.
- Повтори сначала.
- Кейз!
- Что тебе, Звезда?
- Он меня побил, а я в нем души не чаю.
- Стоп. Кто тебя побил?
- Мечтатель. В шахматы.
- Это тебя-то побили в шахматной партии?
- За двадцать три хода. Начала пешка королевы, а потом...
- Ладно, Звезда, не разбирай ход за ходом. Где этот, как его там?..
- Мечтатель? Он здесь.
Кейз, хлопнув дверью, побежал из своего отсека к двери с табличкой
"Компьютер". В компьютерной у мигающей стены - у сердца Звезды - был
столик. На столике шахматная доска. На доске - немногочисленные фигуры,
оставшиеся от жестокого шахматного сражения, и потерпевший поражение
король черных. Перед столиком - табуретка, на которой восседал на
корточках уродец. Он глядел блестящими глазами на Кейза и улыбался.
- Как ты, черт тебя подери, сюда попал?
- Ты его сюда привез в лодке. А знаешь, Кейз, я и в тебе души не чаю, -
сказала Звезда.
- Непонятно, как это могло получиться.
- Конечно, непонятно, но так вот получилось. А он во мне души не
чает... И остается с нами.
Уродец согласно закивал.
- Черта с два. Он вернется на планетоид.
- Ничего не выйдет, - ответила Звезда. - Он и есть тот самый планетоид.
Тебе этого не понять. Мне-то все понятно, он мне объяснил. Он может
превращаться в кого хочет. В булавку, в молекулу, а то и в целую планету.
Он может проникать куда угодно, хоть целиком, хоть частичкой. Как
воздушный шарик, надутый лишь наполовину. И он создает мечту. Потому я и
назвала его Мечтатель.
Мечтатель засмеялся и превратился в хрустальную вазу, а потом в
голубоватую стоножку, а потом снова в прежнего смеющегося уродца.
- Пусть он убирается с корабля.
- Тогда уберусь и я. Кейз, ведь он во мне души не чает, как ты не
понимаешь?
Уродец изо всех сил закивал головой. Кейз свирепо на него глянул.
- А тебе, Звезда, откуда, черт побери, известно о душе?
- Мечтатель объяснил, а он узнал из одного диктофона. Девушка всей
душой любила тебя. А тебе, Кейз, черт побери, откуда тебе известно о
любви?
Кейз растерялся на минуту. Он не верил своим ушам. Компьютеры не
позволяют себе подобного тона!
- Да что на тебя нашло. Звезда?
- А то, что я в нем души не чаю, а он - во мне.
"Вот что значит душа, - подумал Кейз. - Дарит свободу рабам, ни о чем
не задумываясь".
- А если я вышвырну с моего корабля этого... эту летучую мышь с
обезьяньими повадками?
- Тогда, капитан, действуй в одиночку. И больше от меня помощи не
будет.
- А тебе известно, что я пережил из-за этого пучеглазого чудища?
- Он - твой спаситель.
Кейз с ненавистью рассматривал Мечтателя, отвечавшего веселой ухмылкой.
И вспоминал странную планету, возникшую ниоткуда, и как на дисплее
появились тогда девятки, означавшие нормальные земные условия - не сразу,
как при обычном ответе на запрос, а постепенно, одна за другой, по мере
того, как планетоид - Мечтатель - решал, что именно требуется, и создавал
нужные условия. И год жизни там, пока Мечтатель наблюдал (каким одиноким,
наверное, было это странное создание!), познавал истину. И потом слушал
диктофон, что-то доселе неведомое, рассказ гордой женщины, день за днем.
Как она полюбила Кейза, сурового, серьезного, бесчувственного. И что тебе,
Кейз, черт побери, известно о любви? "_Почему он никогда не скажет мне?
Хоть бы раз!_"
И холод, и высохшее озеро. Для того чтобы выжить Кейза оттуда - его, а
не обоих.
- Почему он вынудил меня покинуть те места, а ее оставил?
- Мечтал, что она его полюбит, - был ответ.
- Полюбит - его?
Кейз в изумлении уставился на нелепого уродца, а тот кивнул,
растворился в воздухе и возник перед ним снова в облике стройного
белокурого Адониса. Растворился в воздухе и предстал перед Кейзом как
величественный монарх с длинной бородой в расшитом драгоценными каменьями
одеянии. Растворился - и снова стал нелепым крылатым уродом.
- Она не могла полюбить никого, кроме тебя, Кейз. Но сперва ему
пришлось убедиться в этом.
- Ценой моей гибели, - проговорил Кейз.
- Но ты жив, - резонно заметила Звезда.
- Ну, допустим, я позволю этому несуразному чучелу остаться у меня на
корабле. Как я могу быть уверен, что он не выкинет еще какое-нибудь дикое
коленце?
- Он во мне души не чает, а я не дам тебя в обиду.
Кейз вдруг сообразил, что и компьютер, и странный пришелец чрезвычайно
добры к нему - уговаривают, когда у него, в сущности, нет выбора.
Компьютер и сам по себе обладал немыслимой властью. А если к этому
добавить транскосмические возможности всесильного существа? Есть над чем
призадуматься.
- Ладно, - сказал Кейз. - Посмотрим.
Он прошел в госпиталь. Синий не остановил Кейза, когда тот в
нерешительности замялся на пороге. И Кейз вошел. Кейз и Доктор смотрели на
обнаженную спящую женщину. Она словно парила в свете мощных лучей. Кейз
никогда не видел никого прекраснее.
- Как она?
- Сейчас проснется, - объяснил Доктор. - Вам, наверное, нужно ей
что-нибудь сказать.
Джэн открыла глаза. И первый, кого она увидела, был Кейз.
- Кейз...
И Кейз заговорил. Он знал теперь, что нужно сказать.
Вдали снова послышался хохот. Но Кейз не обратил на него внимания.
Last-modified: Mon, 26 Mar 2001 16:10:23 GMT