дядюшка Антифер со вздохом облегчения. - На телеграф. - Сообщить ей приятную новость?.. - Да. И пригласить ее приехать сюда... - Вы можете ей сообщить эту новость, господин Замбуко, но я предупреждаю вас, что не намерен ждать... мою будущую... в Тунисе. - Почему? - Потому что ни вы, ни я не можем терять даром времени!.. Как только выяснится географическое положение острова, мы тотчас же отправимся на его поиски. Дело не терпит отлагательств. - Э-э, шурин, неделей позже, неделей раньше, не все ли равно! - Нет, вовсе не все равно! Вы, так же как и я, должны торопиться поскорее вступить во владение наследством Камильк-паши! Да, этот жадный и хищный банкир должен был торопиться нисколько не меньше, чем дядюшка Антифер. Хоть Замбуко и старался скрыть нетерпение под маской равнодушия, он сгорал от желания поскорее упрятать в сейф свою долю миллионов. Поэтому он не стал возражать своему собеседнику. - Хорошо, я согласен, - сказал он. - Я приглашу сестру после того, как мы вернемся... Но я должен предупредить ее о счастье, которое ее ожидает. - Да... которое ее ожидает! - ответил Пьер-Серван-Мало, не уточняя, какого рода счастье предназначено девице, столько лет мечтавшей о муже! - Но прежде всего вы должны мне дать обязательство по всей форме, - заявил Замбуко. - Составьте его, я подпишу. - С неустойкой? - Согласен. Сколько... неустойки?.. - Скажем, пятьдесят миллионов, которые причитаются на вашу долю... - Пусть так... и покончим с этим! - ответил дядюшка Антифер, покорившийся необходимости стать мужем мадемуазель Талисмы, раз уж он не сумел избежать этого счастья. Банкир взял лист чистой бумаги и своим крупным почерком написал долговое обязательство, тщательно взвесив все его пункты. Было оговорено, что часть, полученная капитаном Антифером в качестве наследника Камильк-паши, целиком отдается мадемуазель Талисме Замбуко в том случае, если ее жених, капитан Антифер, через пятнадцать дней после обнаружения сокровищ откажется вступить с ней в законный брак! Яростным росчерком пера Пьер-Серван-Мало подписал обязательство, и банкир спрятал бумагу в секретный ящик своего сейфа. Одновременно он вынул оттуда пожелтевшую бумагу... Это было письмо Камильк-паши, полученное банкиром двадцать лет назад. Со своей стороны, дядюшка Антифер извлек из кармана бумажник и достал не менее пожелтевшую от времени бумагу... Это был документ, найденный на первом острове. Взгляните, вот они, эти два наследника: они пристально следят друг за другом, как дуэлянты, скрестившие шпаги; их руки постепенно вытягиваются, их пальцы дрожат от прикосновения к документу, с которым им жалко расстаться... Какая сцена для наблюдателя! Сто миллионов! Еще одно движение - и они сосредоточатся в одной семье! - Ваше письмо? - сказал Антифер. - Ваш документ? - повторил банкир. Обмен состоялся. И вовремя! Сердца обоих бились с такой силой, что могли разорваться! На документе, гласившем, что он должен быть передан неким Антифером из Сен-Мало некоему Замбуко из Туниса, была указана следующая долгота: 7o23' к востоку от парижского меридиана. В письме, сообщавшем, что к вышеупомянутому Замбуко из Туниса явится в свое время некий Антифер из Сен-Мало, была отмечена следующая южная широта: 3o17'. Теперь оставалось только скрестить эти две линии на карте, чтобы определить положение второго острова. - У вас есть атлас? - спросил банкир. - Атлас и племянник, - ответил Антифер. - Племянник? - Да. Молодой капитан дальнего плавания, который произведет эту операцию. - Где же ваш племянник? - В гостинице "Франция". - Идемте туда, шурин, - предложил банкир, надевая старую шляпу с широкими полями. - Идемте! - согласился дядюшка Антифер. Оба направились к площади Морского Флота. Когда они поравнялись с почтовым бюро, Замбуко предложил войти туда и отправить телеграмму на Мальту. Дядюшка Антифер не возражал. Таким образом, мадемуазель Талисма Замбуко была предупреждена, что ее руки домогается "офицер французского флота", получивший уже от брата согласие, так как состояние и происхождение жениха вполне приемлемы. Телеграмма была оплачена и зарегистрирована, после чего сонаследники вскоре оказались на площади. Жильдас Трегомен и Жюэль бросились им навстречу. Как только дядюшка Антифер увидел их, его первым движением было отвернуться, но он устоял против этой непростительной слабости и высокомерным тоном представил им компаньона: - Банкир Замбуко. Банкир бросил исподлобья недружелюбный взгляд на спутников своего будущего шурина. Затем дядюшка Антифер прибавил, обращаясь к Замбуко: - Мой племянник Жюэль... Жильдас Трегомен, мой друг. По знаку дядюшки все направились к отелю; по пути им встретились Бен-Омар и Назим, но малуинцы сделали вид, что незнакомы с ними. Все вчетвером поднялись по лестнице и вошли в комнату дядюшки Антифера, тщательно запершего за собой дверь. Он вынул из чемодана атлас, привезенный из Сен-Мало, открыл планисферную карту земных полушарий и произнес, обращаясь к Жюэлю: - Семь градусов двадцать три минуты восточной долготы и три градуса семнадцать минут южной широты. Жюэль не мог сдержать жест отчаяния. Южная широта?.. Значит, Камильк-паша посылает их по ту сторону экватора?.. Ах, бедная маленькая Эногат!.. Жильдасу Трегомену было просто страшно на него смотреть... - Ну что же! Чего ты ждешь? - спросил дядюшка таким тоном, что молодому капитану оставалось только повиноваться. Он взял циркуль, приложил острие к седьмому меридиану и, добавив еще двадцать три минуты, спустился до линии экватора. Затем, найдя 3o17' южной широты, он прошел по параллели до точки пересечения с меридианом. - Ну что же? - снова спросил дядюшка Антифер. - Где мы находимся? - В Гвинейском заливе. - А точнее? - На широте государства Лоанго. - А еще точнее? - В водах бухты Маюмба... - Завтра утром, - сказал дядюшка Антифер, - мы сядем в дилижанс, направляющийся в Бон [город в Алжире (к западу от Туниса)], а оттуда поедем по железной дороге в Оран... Это было сказано таким непререкаемым тоном, что напоминало команду капитана "Все наверх!" при появлении неприятеля. Затем, обращаясь к банкиру, дядюшка Антифер спросил: - Вы, конечно, будете нас сопровождать? - Без всякого сомнения. - До Гвинейского залива? - Хоть на край света, если понадобится! - Хорошо. Будьте готовы к отъезду. - Буду, шурин. У Жильдаса Трегомена невольно вырвалось: "Ой!" Это непривычное для слуха обращение настолько его ошеломило, что он даже не ответил уходившему банкиру на иронический поклон, которым тот его удостоил. Когда трое малуинцев наконец остались одни в комнате, Жильдас Трегомен спросил: - Значит... ты согласился? - Да, лодочник! Дальше? Дальше? К чему было упрекать его?.. Поэтому Жильдас Трегомен и Жюэль нашли более уместным промолчать. Два часа спустя банкир получил телеграмму с острова Мальта. Мадемуазель Талисма Замбуко считала себя самой счастливой из девушек в ожидании, когда станет самой счастливой из женщин! ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой Бен-Омар получает возможность сравнить два способа передвижения - сухопутный и морской В то время тунисской железнодорожной сети, ныне присоединенной к алжирской, еще не существовало. Наши путешественники рассчитывали воспользоваться в Боне железной дорогой, связывавшей провинции Константину, Алжир и Оран. На рассвете дядюшка Антифер и его спутники покинули столицу регентства. Нечего и говорить, что банкир Замбуко был вместе с ними и что Бен-Омар с Назимом также не опоздали на дилижанс. Настоящий караван из шести человек! Но на сей раз эти люди точно знали, куда влечет их непреодолимая страсть к миллионам! Не было никакого смысла скрывать от Бен-Омара и Саука, что для поисков второго острова экспедиция направляется в широкий Гвинейский залив, в воды, омывающие область Лоанго [находится в Среднем Конго, в Экваториальной Африке]. - Однако это длинный переход, - сказал Жюэль Бен-Омару, - не лучше ли вам отказаться от него, если вы боитесь трудностей нового путешествия! И в самом деле, сколько сотен миль надо пройти морем от Алжира до Лоанго! Но Бен-Омар и не думал колебаться, да и Саук не позволил бы ему долго раздумывать. А главное - волшебный миллион так заманчиво блестел перед глазами нотариуса... Итак, 24 апреля дядюшка Антифер, увлекая за собой Жильдаса Трегомена и Жюэля; Саук, увлекая за собой Бен-Омара, а Замбуко - самого себя, заняли места в дилижансе, курсировавшем между Тунисом и Боной, Вполне возможно, что в дороге они не обменяются ни словом, но тем не менее будут путешествовать вместе! Мы знаем, что накануне Жюэль послал еще одно письмо Эногат. Через несколько дней молодая девушка и ее мать узнают, к какой точке земного шара мчится теперь дядюшка Антифер в погоне за своим знаменитым наследством, которое уменьшилось ровно наполовину. В лучшем случае около месяца займет эта вторая часть путешествия, так что обрученным нечего и надеяться на встречу раньше середины мая. Как будет разочарована Эногат, получив это письмо! Если бы еще она могла рассчитывать, что по возвращении Жюэля все препятствия будут наконец устранены и свадьба состоится без новых помех! Увы!.. Как трудно строить свои планы, имея такого дядюшку! Относительно Жильдаса Трегомена мы ограничимся только одним замечанием: ему, бывшему владельцу габары, речному судовщику, судьба предначертала пересечь экватор и совершить плавание по водам Южного полушария! Ничего не поделаешь! Жизнь преподносит иногда самые невероятные сюрпризы. И добряк Трегомен решил больше ничему не удивляться. Теперь он не удивился бы, даже если бы в указанном месте на острове номер два действительно нашлись три пресловутых бочонка Камильк-паши. Впрочем, все эти соображения не мешали ему с любопытством разглядывать местность, по которой проезжал дилижанс, - местность, совершенно не похожую на бретонские равнины. Но, кажется, он был единственным из шести пассажиров, кому хотелось запечатлеть в памяти тунисские ландшафты. Дилижанс был лишен всяких удобств, к тому же он двигался довольно медленно. Три лошади с трудом проходили рысью путь от одной подставы [место, где стоят сменные лошади] до другой. Неровная, извилистая дорога с неожиданными поворотами и крутыми обрывами по краям оказалась особенно причудливой в долине Меджерда, которую орошают стремительные горные ручьи. Когда дилижанс переправлялся вброд через эти потоки, вода почти покрывала колеса. Погода стояла превосходная. Небо пронзительно синее или, скорее, даже раскаленно-синее - такой палящий жар исходил от солнца. Бардо, дворец бея, промелькнувший с левой стороны дилижанса, сверкал ослепительной белизной; смотреть на него можно было только сквозь дымчатые стекла, так же как и на другие дворцы, обсаженные фикусами и перечными деревьями, похожими на плакучие ивы, ветви которых сгибаются до земли. То здесь, то там виднелись желтые, полосатые, как зебры, палатки, откуда выглядывали строгие лица арабских женщин и почти черные от загара рожицы детей, не менее серьезные, чем лица их матерей. Вдали на полях, на склонах, в горных лощинах паслись стада баранов и прыгали по скалам черные, как вороны, козы. Птицы, испуганные хлещущим щелканием бича, взлетали стаями при приближении дилижанса. Особенно выделялись своим ярким оперением мелкие попугаи. Их было много, тысячи; и если природа научила их петь, то, к счастью, они не научились еще говорить. Поэтому наши путешественники слушали птичий концерт, а не болтовню. Остановки были частые. Жильдас Трегомен и Жюэль не пропускали случая выйти из дилижанса, чтобы размять ноги. Банкир Замбуко следовал иногда их примеру, но не вступал в разговоры со своими попутчиками. - Этот симпатичный старичок, - заметил Трегомен, - жаждет миллионов Камильк-паши, кажется, нисколько не меньше, чем наш друг Антифер! - Вы правы, господин Трегомен, сонаследники стоят один другого! Саук, выходя на остановке, всегда старался уловить хоть несколько слов из их разговора, хотя и делал вид, что не понимает по-французски. Нотариус же сидел неподвижно в углу дилижанса, заранее переживая тяготы предстоящего плавания. Ему становилось дурно уже при одной мысли, что после легких волн Средиземного моря ему придется испытать на себе чудовищную силу хлещущих волн Атлантического океана! Пьер-Серван-Мало тоже не трогался с места; мысли его были прикованы к острову номер два, к скалам, затерянным среди жгучих африканских вод. В этот день, перед заходом солнца, внезапно показалась группа мечетей и марабутов с белыми куполами и остроконечными минаретами. Это было небольшое, окруженное зеленью селение Табарка, сохранившее в полной неприкосновенности своеобразный колорит тунисского городка. Дилижанс остановился в Табарке на несколько часов. Пассажиры нашли гостиницу или, вернее, постоялый двор, где их довольно прилично накормили. Об осмотре городка никто и не помышлял. Из шести человек только одному Трегомену и, может быть, Жюэлю, если бы он уступил просьбам своего друга, могло прийти это в голову. Впрочем, дядюшка Антифер строго-настрого запретил им отходить от дилижанса, чтобы избежать каких бы то ни было промедлений, и они не стали ему противоречить. В девять часов вечера путешествие возобновилось. Несмотря на то что светили звезды, путь для дилижанса, рискнувшего пересечь пустынную равнину между закатом и восходом солнца, был далеко не безопасен. Отвратительное состояние дорог, возможность нападения разбойников, особенно крумиров [арабское племя, живущее в пограничных местностях между Алжиром и Тунисом], или хищных зверей - все это заставляло путешественников все время быть начеку. Порою среди тишины и мрака у опушки густого леса, вдоль которого ехал дилижанс, ясно слышалось рычание львов и вой пантер. Тогда лошади начинали храпеть, и нужна была исключительная ловкость возницы, чтобы их успокоить. Но зато никого не тревожило мяукание гиен, этих трусливых и хищных кошек. Наконец около четырех часов стало светать. Ночная темнота постепенно сменилась предутренним рассеянным светом, достаточным для того, чтобы рассмотреть окружающую местность. На все еще суженном горизонте серели волнистые складки холмов, наброшенных на землю подобно арабскому плащу. У подножия холмов расстилалась долина Меджерда со своей желтой рекой, то тихой, то бурной, извивающейся среди олеандровых рощ и цветущих эвкалиптов. Эта часть регентства, прилегающая к землям крумиров, отличается особенно причудливым рельефом. Если бы Трегомен путешествовал когда-нибудь по Тиролю, ему показалось бы, что он видит перед собой один из самых диких альпийских уголков. Но он не бывал в Тироле и с каждым днем все больше удалялся от Европы. Стоило ему подумать об этом, как уголки его рта приподнимались, лицо становилось задумчивым, густые брови опускались - все это означало, что на душе у него тревога. Иногда молодой капитан и Трегомен обменивались многозначительными взглядами: они понимали друг друга без слов. В это утро дядюшка Антифер спросил своего племянника: - Куда мы попадем до ночи?. - В Гардимау, дядя. - А когда будем в Боне? - Завтра вечером. Мрачный малуинец снова впал в обычную молчаливость, или, вернее, он непрерывно возвращался к одной и той же мечте, переносившей его из вод Оманского залива в воды Гвинейского. Затем мысль его задерживалась на единственной точке земного шара, которая только и была ему интересна. Тогда он говорил себе, что и взоры банкира Замбуко устремлены на ту же самую точку. Действительно, эти два человека, столь разные по происхождению, привычкам и наклонностям и так неожиданно столкнувшиеся в этом мире, казалось, составляют сейчас одно существо, прикованы друг к другу, как каторжники к одной цепи, с: тем только отличием, что цепь у них золотая. Между тем фикусовые леса становились все более густыми. То тут, то там арабские деревушки, отстоящие одна от другой на довольно значительном расстоянии, появлялись среди листвы того серо-зеленого оттенка, в какой клещевина окрашивает цветы и листву. Здесь попадались шалаши, там паслись стада на берегу какого-нибудь потока, в русло которого стекают прибрежные воды. Потом возникала очередная подстава - чаще всего жалкая конюшня, где помещались вперемежку люди и животные. Вечером остановились в Гардимау, вернее - в деревянной хижине, окруженной еще несколькими другими, превратившимися через двадцать лет в одну из железнодорожных станций на пути между Боной и Тунисом. После двухчасовой остановки (безусловно слишком продолжительной для незатейливого обеда на постоялом дворе) дилижанс снова тронулся в путь. Дорога вилась по излучинам долины, по краям Меджерды, пересекала речки (нередко вода проникала в кузов дилижанса, заливая ноги сидящих); дилижанс взбирался на такие кручи, что казалось, не выдержит упряжь, а потом быстро спускался под откос, и лошади мчались, закусив удила, так, что трудно было их сдержать. Местность была великолепна, особенно в окрестностях Мухтара, хотя трудно было что-либо разглядеть в эту темную ночь, тьму которой увеличивали низкие туманы. К тому же нашим путешественникам непреодолимо хотелось спать после сорока трех часов дорожной тряски. Начало уже светать, когда дядюшка Антифер и его спутники прибыли в Сук-Ахрас [город в Алжире к востоку от Константины; прежнее название - Тагаст] после бесконечных поворотов дороги, проходившей по склону холма и связывавшей этот торговый город с плодородными долинами. В комфортабельной гостинице "Тагаст", расположенной неподалеку от площади того же названия, до полусмерти уставшие пассажиры встретили хороший прием. На сей раз трехчасовой отдых не показался им слишком долгим, и, наверное, не хватило бы этих трех часов, если бы они захотели осмотреть живописный Сук-Ахрас. Нечего и говорить, что дядюшка Антифер и банкир Замбуко никак не могли примириться с потерей времени из-за вынужденной остановки. Тем не менее дилижанс отправился дальше только в шесть часов. - Успокойся, - говорил Жильдас Трегомен своему вспыльчивому соотечественнику, - мы будем в Боне как раз вовремя, чтобы поспеть на утренний поезд. - А почему бы нам не поторопиться и не уехать вечерним поездом? - возразил дядюшка Антифер. - Сегодня нет поезда, дядя, - заметил Жюэль. - Ну и что же? Неужели мы должны лежать в дрейфе в этой дыре?.. - Посмотри, старина, какую я подобрал тебе трубку... От твоей почти ничего уже не осталось, ведь ты ее всю изгрыз! И Жильдас Трегомен преподнес своему другу прекрасный чубук из Меджерда величиной со стручок зеленого гороха. Антифер тут же стал его грызть. Трегомен предложил дядюшке пройтись с ним и с Жюэлем до большой площади, но тот наотрез отказался; вытащив из чемодана свой атлас, он открыл карту Африки и погрузился в воды Гвинейского залива, рискуя утопить в них остатки своего разума. Жильдас Трегомен и Жюэль пошли прогуляться по площади Тагаст. Это обширный четырехугольник, обсаженный деревьями и окаймленный домами в ярко выраженном восточном стиле. Несмотря на ранний час, были уже открыты кофейни, заполненные местными жителями. При первых лучах солнца туман рассеялся. Все предвещало прекрасный ясный день. Трегомен весь обратился в зрение и слух. Он прислушивался к разговорам туземцев, хотя не понимал их языка; ему хотелось видеть все, что происходит внутри кофеен, в глубине лавок, хотя он и не собирался ничего покупать. Но раз уж капризная судьба забросила его в это невероятное путешествие, пусть, по крайней мере, у него останется побольше воспоминаний. Думая об этом, он сказал: - Нет, Жюэль, просто непозволительно так путешествовать, как мы! Нигде не останавливаться!.. Три часа в Сук-Ахрасе... Одна ночь в Боне... Потом два дня по железной дороге с короткими остановками на станциях!.. Что я мог увидеть в Тунисе? И что я увижу в Алжерре? [Трегомен неправильно произносит слово "Алжир"] - Я согласен с вами, господин Трегомен. Конечно, это лишено здравого смысла, но попробуйте сказать об этом дяде, и вы сами знаете, что он вам ответит: "Это не развлекательная поездка, а деловое путешествие!" И кто знает, чем оно еще кончится! - Боюсь, как бы оно не кончилось мистификацией! - ответил Трегомен. - Да, - согласился Жюэль, - не исключена возможность, что и на втором острове мы найдем документ, который отошлет нас на третий остров! - И на четвертый, и на пятый, и на все острова пяти частей света, - сказал Трегомен, сокрушенно покачивая доброй большой головой. - И вы, конечно, всюду будете сопровождать моего дядю, господин Трегомен. - Я? - Да. Вы... вы же ни в чем не посмеете ему отказать! - Это правда. Бедняга очень меня огорчает, и я опасаюсь, как бы он совсем не свихнулся. - Ну, так вот... А я, господин Трегомен, твердо решил ограничиться вторым островом. Разве Эногат мечтает о принце, а я - о принцессе? - Конечно, нет! Впрочем, теперь, когда богатства делятся пополам с этим крокодилом Замбуко, речь может идти только о герцоге для нее и герцогине для тебя... - Не надо так шутить, господин Трегомен! - Прости меня, мой мальчик, во всем этом нет ничего веселого, и если придется продолжать поиски... - Продолжать? - вскричал Жюэль. - Нет! Мы отправляемся в залив Лоанго, согласен! Но дальше - никуда! Я заставлю дядю вернуться в Сен-Мало! - А если этот упрямец откажется? - Если он откажется? Пусть тогда путешествует без меня. Я вернусь к Эногат. Через несколько месяцев она станет совершеннолетней, и я женюсь на ней наперекор всем препятствиям! - Послушай, мой дорогой мальчик, не раздражайся, наберись терпения! Все образуется, поверь мне. Ты женишься на малютке Эногат, и я спляшу ригодон [старинный провансальский танец] на вашей свадьбе!.. А сейчас мы должны вернуться в гостиницу, чтобы не опоздать на дилижанс. Мне хотелось бы приехать в Бон до наступления ночи, чтобы увидеть хоть кусочек этого города! Ведь другие города, и Константину и Филиппвиль, мы увидим только из окна поезда! А что тут успеешь заметить?.. Если же нам не удастся осмотреть Бон, я наверстаю свое хотя бы в Алжерре... Я полагаю, мы остановимся там хоть на несколько дней. - Конечно, - ответил Жюэль, - едва ли найдется пароход, который сможет немедленно отправиться к западному берегу Африки, и мы волей-неволей должны будем подождать. - Подождем, подождем! - повторял Трегомен, радуясь, что он увидит чудеса алжирской столицы. - Ты знаешь Алжерр, Жюэль? - Да, господин Трегомен. - Мне рассказывали моряки, что это очень красивый, расположенный амфитеатром город. Мы посмотрим его набережные, площади, арсенал, мечети, дворцы... особенно дворец Мустафы. - Алжир - хороший город, господин Трегомен, - ответил Жюэль. - Но я знаю еще более красивое место... Это Сен-Мало... - ...и дом на улице От-Салль... и уютную комнатку в первом этаже... и очаровательную девушку, которая в ней живет! Конечно, я с тобой согласен, мой мальчик! Но раз уж мы здесь, разреши мне надеяться, что я смогу посмотреть хотя бы Алжерр!.. Лелея эту мечту, Трегомен вместе со своим молодым другом направился в гостиницу Тагаст. Да и пора уже было: запрягали лошадей. Дядюшка Антифер ходил взад и вперед большими шагами, ругая запоздавших, хотя те вовсе не опоздали. Трегомен опустил голову, встретив его испепеляющий взгляд. Через несколько минут все разместились, и дилижанс покатил по ухабистому спуску Сук-Ахрас. Право, жаль, что Трегомену не разрешили осмотреть эти тунисские земли. Ничего более живописного нельзя себе представить: холмы, похожие скорей на горы, лесистые овраги, заставившие будущих строителей железной дороги делать бесчисленные повороты и объезды; среди могучей растительности - крепкие утесы, как бы насквозь пробивающие землю; повсюду разбросаны поселки, в которых копошится туземное население; ночью перед хижинами горят костры для защиты от диких зверей. Жильдас Трегомен охотно делился со своими спутниками всем, что ему удавалось узнать от возницы, а разговаривал он с ним при каждом удобном случае. За год в этих зарослях убивают не меньше сорока львов, несколько сотен пантер, не говоря уж о бесчисленных стаях воющих шакалов. Саук, как и подобает человеку, не знающему французского языка, оставался равнодушным к этим потрясающим рассказам; дядюшку Антифера тоже нисколько не заботили тунисские пантеры и львы. Если бы их было по миллиону голов на острове номер два, то и тогда он бы не отступил ни на шаг. Но банкир, с одной стороны, и нотариус - с другой, внимательно слушали истории Жильдаса Трегомена. Замбуко иногда хмурил брови и бросал косые взгляды через дверцу дилижанса, Бен-Омар, напротив, отводил глаза от этой дверцы, сжавшись в комок в своем углу, дрожа и бледнея, когда хриплый вой раздавался в густой придорожной чаще. - Честное слово, - рассказывал в этот день Трегомен, - я узнал от кучера, что в прошлый раз на дилижанс напали звери. Пассажиры открыли стрельбу, чтобы испугать этих хищников... А вчера ночью пришлось даже поджечь дилижанс, чтобы отогнать огнем стаю пантер. - А что же случилось с путешественниками? - спросил Бен-Омар. - Путешественники вынуждены были идти до подставы пешком, - ответил Жильдас Трегомен. - Пешком! - дрожащим голосом воскликнул нотариус. - Я... я никогда бы не смог!.. - Ну что ж, вы бы остались позади, господин Омар! Поверьте, мы не стали бы вас ждать! Легко догадаться, что этот не очень милосердный и не очень утешительный ответ исходил от дядюшки Антифера. Иначе он не вступил бы в разговор. И Бен-Омар теперь окончательно убедился, что он не приспособлен к путешествиям ни на суше, ни на море. Однако день проходил, а хищники давали знать о себе только издалека доносившимся воем. К своему огорчению, Жильдас Трегомен убедился, что дилижанс доберется до Бона только к ночи. В самом деле, было уже семь часов вечера, когда в трех или четырех километрах от Бона они миновали Хиппо, старинный нумидийский город, ставший знаменитым из-за могилы Блаженного Августина [Августин Аврелий, прозванный Блаженным (354-430), - один из основоположников католической церкви; был епископом в Хиппо; оставил несколько богословских трактатов]; этот городок интересен и своими глубокими водоемами, в которых арабские старые женщины занимались волхвованием и колдовством. Каких-нибудь двадцать лет спустя путешественники увидели бы на этом месте стены базилики [церковь вытянутой прямоугольной формы, с колоннадой, построенная по образцу древнеримских общественных зданий] и госпиталя, появившиеся словно из-под земли благодаря могуществу кардинала Лавижери [Лавижери Шарль (1825-1892) - кардинал, архиепископ тунисский, один из видных церковных деятелей Франции, содействовавших колониальной политике]. Между тем глубокая темнота уже окутывала Бон, прибрежную аллею вдоль крепостных валов, продолговатый мол, заканчивающийся на западе песчаным клином, могучие деревья, осеняющие набережную, новую часть города с его обширной площадью, где возвышается теперь статуя Тьера в бронзовом сюртуке, и, наконец, Касба [дворец-крепость в мавританском стиле], которая предвосхитила бы впечатление Трегомена от Касбы в Алжире. Следует признать, что неудача преследовала этого превосходного человека, и он утешал себя только мыслью взять реванш в столице Второй Франции [так называли во французской печати Алжир, французскую колонию в Северной Африке]. Путешественники выбрали гостиницу, расположенную на площади, поужинали и в десять часов легли спать, чтобы вовремя проснуться к утреннему поезду. В эту ночь, утомленные шестидесятичасовым путешествием в дилижансе, все они спали глубоким сном, даже и этот ужасный дядюшка Антифер. ГЛАВА ШЕСТАЯ, повествующая о наиболее значительных событиях, которыми ознаменовалось плавание из Бона в Алжир и из Алжира в Дакар Дядюшка Антифер был уверен, что между Боной и Алжиром проложена железная дорога, но он поторопился на двадцать лет. Поэтому на следующий день ответ хозяина гостиницы поставил его в тупик. - Как! Из Бона в Алжир нет железной дороги? - подпрыгнув, закричал дядюшка Антифер. - Нет, но через несколько лет будет, и если вам угодно подождать!.. - сказал веселый хозяин. Без сомнения, Бен-Омар не желал бы ничего лучшего, так как во избежание задержек приходилось опять ехать морем. Но Пьер-Серван-Мало Антифер повелительным тоном спросил: - Есть пакетбот, готовый к отходу? - Да, он отчалит сегодня утром. - Мы отправляемся на нем! Вот почему в шесть часов утра дядюшка Антифер отбыл из Бона на пакетботе вместе с пятью спутниками, из которых двое - Жильдас Трегомен и Жюэль - были выбраны им самим, а остальные трое - Замбуко, Бен-Омар и Назим - стали его спутниками по необходимости. Не стоит рассказывать об этом переходе в несколько сот километров. Конечно, Жильдас Трегомен предпочел бы плаванию путешествие в поезде, что позволило бы ему хоть мельком увидеть из окна вагона те самые земли, по которым через несколько лет предстояло проложить железнодорожную колею. Но он рассчитывал вознаградить себя в Алжире. Если дядюшка Антифер воображает, что в Алжире сразу же к его услугам окажется корабль, готовый к отплытию на западный берег Африки, то он жестоко ошибается, и, хочет он этого или нет, ему придется запастись терпением! А какие тем временем прелестные загородные прогулки можно будет предпринять, пожалуй, даже к ручью Обезьян!.. Конечно, Жильдас Трегомен ничего не выиграет, если и будут найдены сокровища Камильк-паши, ну и пусть! Но зато у него останется богатая коллекция воспоминаний о путешествии в алжирскую столицу. Было восемь часов вечера, когда пакетбот, шедший на всех парах, бросил якорь в Алжирском порту. В конце марта под этой широтой даже звездные ночи еще очень темны. На севере чернела неясная громада города с выступающей на переднем плане Касбой, той самой долгожданной Касбой, которую так хотелось увидеть Жильдасу Трегомену. Сойдя с пристани, он поднялся вместе со всеми по широкой лестнице, потом прошел сквозь массивную аркаду [ряд арок], которая вывела их на набережную. По левую руку остался сверкающий огнями сквер, где Трегомен охотно бы задержался; но мешкать было некогда, и вот он уже очутился перед ансамблем высоких домов; в одном из них помещалась гостиница "Европа". Дядюшку Антифера и его спутников очень радушно приняли в этой гостинице. Заняв номера, путешественники оставили свои чемоданы и спустились в столовую. Обед продолжался до девяти часов, и, так как еще немало времени уйдет на ожидание пакетбота, право же, разумнее всего будет хорошенько выспаться, чтобы наутро встать свежими, бодрыми и приступить к осмотру города. Тем не менее, прежде чем позволить себе отдых, хотя и вполне заслуженный за эту долгую и утомительную дорогу, Жюэль решил написать письмо невесте, не дожидаясь наступления жаркого и пыльного алжирского дня. Письмо уйдет завтра, и уже через три дня Эногат будет знать все новости. Впрочем, для нее ничего особенно интересного в этом письме не содержалось. Разве что Эногат узнает, что Жюэль не находит себе места и любит ее от всего сердца. Но это тем более не было для нее новостью. Кстати, надо заметить, что, если Бен-Омар и Саук, с одной стороны, и Жильдас Трегомен и Жюэль - с другой, разошлись по своим комнатам, то дядюшка Антифер и Замбуко, два шурина - разве нельзя применить к ним это определение семейного родства, по всем правилам скрепленное договором? - исчезли после обеда, не сказав ни слова, по какому делу они уходят из гостиницы. Это, конечно, удивило Трегомена и молодого капитана и, несомненно, встревожило Саука и Бен-Омара. Но малуинец, по всей вероятности, не счел бы нужным ответить, если бы его об этом спросили. Так куда же они ушли, эти два наследника? Может быть, их охватило желание пробежаться по живописным кварталам Алжира? Или это было любопытство путешественников, вздумавших побродить по улице Баб-Азум, по другим улицам или пройтись вдоль набережной, все еще заполненной гуляющими? Нет, подобное предположение невероятно, его просто невозможно было допустить. - Тогда что же? - сказал Трегомен. Молодой капитан и остальные пассажиры дилижанса заметили еще в пути, что дядюшка Антифер несколько раз нарушал свое добровольное молчание и о чем-то беседовал вполголоса с банкиром. И Замбуко, казалось, соглашался с тем, что ему предлагал собеседник. О чем же они совещались? Не был ли их внезапный уход заранее обусловлен? Не было ли у них каких-нибудь особых планов? Ведь от этих двух несносных свояков можно ожидать самых неожиданных комбинаций... Пожелав спокойной ночи Жюэлю, Трегомен ушел в свою комнату. Прежде чем раздеться, он широко распахнул окно, желая подышать чудесным алжирским воздухом. При бледном свете звезд ему открылось огромное пространство: весь рейд до мыса Матифу, на котором светились сигнальные огни кораблей, стоявших на якоре или приблизившихся к берегу с вечерним ветерком. Зажгли свои факелы и рыбаки; а еще ближе в порту разводили пары мрачные пакетботы; из широких труб валил дым и сыпались искры. За мысом Матифу уже расстилалось открытое море, упиравшееся в горизонт, над которым сверкали, словно огни фейерверка, великолепные созвездия. Прекрасная ночь сулила не менее прекрасный день. Пройдет еще несколько часов, и лучезарное светило погасит последние утренние звезды. "С каким удовольствием, - думал Жильдас Трегомен, - я похожу по этому благородному городу Алжерру и, перед тем как начнутся новые странствия до острова номер два, воспользуюсь несколькими днями передышки после проклятого путешествия в Маскат... Мне говорили о ресторане Моисея на Пескаде. Почему бы нам хорошенько не пообедать у Моисея?.." Часы пробили десять, и в этот момент раздался стук в дверь. - Ты, Жюэль? - спросил Жильдас Трегомен. - Нет, это я, Антифер. - Сейчас я открою, старина. - Не надо. Одевайся и упакуй чемодан! - Чемодан? - Мы отправляемся через сорок минут! - Через сорок минут? - И не мешкай. Пакетботы не имеют привычки ждать! Я предупрежу Жюэля... Ошеломленный Трегомен спрашивал себя, не во сне ли это. Нет! Он услышал стук в соседнюю дверь и голос дяди, который приказывал Жюэлю подняться. Затем ступеньки лестницы заскрипели под тяжелыми шагами. Жюэль, все еще сидевший за письмом к Эногат, успел лишь приписать, что все они покидают Алжир в этот же вечер. Так вот зачем уходили Замбуко и дядюшка Антифер!.. Они хотели узнать, нет ли корабля, готового немедленно отправиться к африканскому берегу... Да, только счастливое стечение обстоятельств помогло им найти пакетбот, уже собиравшийся поднять якорь. Они поспешили заручиться местами на борту этого пакетбота, и тогда дядюшка Антифер, не церемонясь со своими спутниками, вернулся в гостиницу предупредить Трегомена и Жюэля, а банкир тем временем сообщил об отъезде Бен-Омару и Назиму. Трегомен, укладывая чемодан, думал о том, какое его постигло горькое разочарование. Но спорить было бесполезно. Начальник приказал - надо повиноваться. Почти тотчас же в комнате Трегомена появился Жюэль. - Вы этого не ожидали? - спросил он. - Нет, мой мальчик, - ответил Жильдас Трегомен, - хотя от твоего дядюшки я должен был всего ожидать!.. А я-то надеялся погулять хотя бы двое суток по Алжерру!.. А порт!.. А ботанический сад!.. А Касба! - Ничего не поделаешь, господин Трегомен. Действительно, нам не повезло. Как некстати дядя нашел пакетбот, готовый к отправке. - Да! И я могу в конце концов взбунтоваться! - вскричал Жильдас Трегомен, поддавшись чувству негодования. - Увы, господин Трегомен, вы не взбунтуетесь... А если бы вы и рискнули, то достаточно будет дяде сердито на вас посмотреть, ворочая чубуком, как... - Ты прав, Жюэль, - понурив голову, ответил Трегомен, - я послушаюсь его. Ты хорошо меня знаешь!.. И все же очень грустно... А этот тонкий обед у Моисея на Пескаде, как я его предвкушал!.. Напрасные сожаления! Бедняга, тяжко вздохнув, закончил свои сборы. Десять минут спустя оба спустились в вестибюль и застали там дядюшку Антифера, банкира Замбуко, Бен-Омара и Назима. Если их по прибытии встретили любезно, то провожали весьма холодно, хотя заплатили они за полные сутки, Жюэль опустил письмо в почтовый ящик. Затем все проследовали на набережную и спустились по лестнице, ведущей в порт, а Жильдас Трегомен в последний раз окинул грустным взглядом еще освещенную Губернаторскую площадь. В полукабельтове от берега стоял на якоре пакетбот, и слышен был рев котла под давлением пара. Черный дым грязнил звездное небо. Резкие свистки возвещали, что пакетбот скоро снимается с якоря. У пристани покачивалась лодка, ожидавшая пассажиров. Дядюшка Антифер и его спутники заняли места. Несколько ударов весел, и лодка подошла к пакетботу. Жильдас Трегомен не успел опомниться, как очутился вместе с Жюэлем в одной каюте. Другую каюту заняли дядюшка Антифер и Замбуко, а нотариус и Саук - третью. Пакетбот "Каталан" принадлежал марсельской судоходной компании по перевозке грузов и пассажиров. Предназначенный для регулярных рейсов вдоль западного берега Африки до Сен-Луи и Дакара, он заходил по мере надобности в промежуточные порты, чтобы взять на борт или спустить на берег пассажиров, встать на погрузку или грузить товары. Довольно хорошо оборудованный, он делал от десяти до одиннадцати узлов - вполне достаточно для таких рейсов. Через четверть часа после прибытия дядюшки Антифера и его спутников раздался последний оглушительный свисток, была поднята якорная цепь, "Каталан" вздрогнул всем корпусом и подался вперед; неистово заработали, взбивая белую пену, лопасти винта; обойдя корабли, стоявшие на рейде, "Каталан" поравнялся с большими средиземноморскими пакетботами, казалось заснувшими на месте, прошел по фарватеру между цейхгаузом и молом, выбрался в открытое море и взял курс на запад. Перед взором Трегомена возникло, как в тумане, какое-то нагромождение зданий. Это была Касба, которую ему так и не удалось повидать вблизи. Потом на побережье показался мыс Пескада. Там находился знаменитый ресторан Моисея, где готовят такой вкусный буйябес!.. [рыбная похлебка с чесноком и пряностями; национальное блюдо на юге Франции] И это все, что Жильдас Трегомен вынес из своего пребывания в "Алжерре"... Само собой разумеется, что по выходе из порта Бен-Омар, свалившись в каюте на кушетку, заново испытал все прелести морской болезни. Ему становилось хуже при одной мысли, что придется еще проделать обратный путь!.. К счастью, это будет его последнее плавание!.. На втором острове он наверняка получит свой вожделенный процент!.. Конечно, ему было бы легче бороться с болезнью, если бы нашелся товарищ по несчастью. Но нет! Не тошнило ни одного из его спутников. Никто не хотел разделить с ним его страданий. Ему не дано было утешиться зрелищем чужой беды, такой же, как его собственная... Пассажирами на "Каталане" большей частью были моряки, возвращавшиеся в прибрежные порты, несколько сенегальцев и солдат морской пехоты, привыкших к случайностям морского плавания. Все направлялись в Дакар, где пароход должен был выгрузить товары. Поэтому в пути не предвиделось никаких остановок. И дядюшка Антифер мысленно хвалил себя за то, что ему так быстро удалось попасть на борт "Каталана". - Правда, прибыть в Дакар - это еще не значит достигнуть цели, - заметил Замбуко. - Да, - согласился дядюшка Антифе