ежду перекладинами. Кемаль и Петер, небритые и грязные, сидят на земле в противоположных углах ямы. Кемаль. Это из-за тебя... я попал сюда. Зачем я пошел искать тебя? Нужен ты мне! Кто ты мне? Мой брат? Приятель? Петер. Отстань. И так тошно. Вернемся в Мюнхен - можешь жить у меня бесплатно... Кемаль. Большое спасибо. Ты становишься щедрым. Тем более что выбраться отсюда у нас мало шансов. Будем лежать в одной могиле. Хотя нет, ты ведь не согласишься лежать рядом со мной. Потребуешь отдельной ямки. Петер. Нас спасут. Не надо терять надежды. К е м а л ь. А мне терять нечего. Я ее давно потерял... надежду... в твоей Германии. Петер. Никто тебя туда насильно не тащил. Вы рветесь к нам... потому что мы даем вам работу. Кемаль. Захочешь жрать - к черту пойдешь. А вы пользуетесь... дешевой рабочей силой. П е т е р. Я, что ли, эксплуатирую тебя? Я-такой же рабочий. Одна лишь разница... Я имею профессию в руках. Потому и платят больше. Думаешь, мой босс не богатеет на мне? Кемаль. Допустим, он зарабатывает на тебе... А ты добираешь, чего недодали, на мне. Ты из меня выжимаешь последний грош за ночлег на чердаке. Каждый давит того, кто под ним. Петер. Ну, так уж повелось в этом мире. Кемаль. Ну, так знай: такой мир - дерьмо! Петер. Хочешь его переделать? Чтоб самому забраться на шею нижестоящему?! Кемаль. Врешь! Петер. Забыл, как ты у меня на глазах загнал несчастного рикшу до инфаркта? Кемаль. Неправда. Я не знал, что он больной. А ты... ты не погонял своего рикшу? П е т е р. Но мой ведь не рухнул. Да чего мы спорим? Оба - хороши. Не сегодня-завтра нас зарежут. А в могиле все равны. Жерди над их головами задвигались, и в образовавшееся отверстие просунулась косоглазая голова. Крестьянин. Эй! Еще не сожрали один другого? Что, нет аппетита? Не бойтесь... Мы вас кормить будем... Вы нам нужны живыми. За ваши трупы никто гроша не даст. Петер. Есть новости? Крестьянин. Пока нет. Все торгуются. Петер. Значит, не все еще потеряно. К е м а л ь. Чему ты радуешься? Кто даст миллион марок за такой мешок с дерьмом, как ты? П е т е р. В одном я не сомневаюсь: никто не станет выкупать тебя. А меня?.. Подумают. К е м а л ь (крестьянину). Ты слышал, что он говорит? За меня платить не будут. И не ждите. Потому что я - турок. Понял? Третий сорт! А он - первый! Мы, турки, такие же бедные, как и вы. Ну, может быть, вы даже беднее нас. Крестьянин. Я ничего не понимаю в политике. Нам нужны деньги. Заплатят - будете жить. Если нет - зароем живьем. А пока... Вот вам еда! Не надо умирать раньше времени. Он сбросил в яму банан и кокосовый орех. Кемаль схватил банан. Петеру достался кокос. Под рукой нет ничего, чем можно было бы расколоть орех, чтобы добраться до живительного сока. Немец вертел его в ладонях, сдавливал, даже пытался вонзить зубы в жесткую скорлупу. Все - тщетно. Кемаль, сдерживая дрожь в руках, полоску за полоской, снимает с банана кожуру. Он откусил верхушку плода, медленно жует, стараясь продлить удовольствие, и даже закрыл глаза - то ли для того, чтобы не видеть угрюмого голодного взгляда Петера, то ли от наслаждения едой. Взгляд немца прикован к банану в руках у турка. Бесполезный кокос валяется у его ног. Кемаль снова стал подносить надкушенный банан ко рту. Но не донес, замерев. И с мукой преодолев искушение, протянул Петеру остаток банана и отвел взгляд от него. Кемаль. Ладно... откуси кусочек... маленький. Петер сгреб банан обеими руками, широко распахнул рот, но спохватился, силой воли заставил себя ограничиться маленьким кусочком. Конвульсивно сглотнув, он вернул плод Кемалю. Тот осторожно откусил и отдал остаток Петеру. После того как немец съел свою часть банана, в кончиках его пальцев остался крохотный смятый кусочек. Он мучительно борется с искушением слизнуть его. Турок не стал дожидаться результата этой борьбы - взял жалкие остатки банана и проглотил. Какое-то время оба продолжали жевать, продлевая наслаждение от еды, потом облизали пальцы, и на лицах обоих мужчин появилась улыбка. К е м а л ь. Ну, а теперь займемся твоим орехом. Петер. Бесполезно. Голыми руками скорлупу не пробить. В этой чертовой яме нет ни единого камушка. Кемаль взял кокос, повертел его в ладонях и, напрягши всю силу своих рук, сдавил. Кокос остался целехонек. Петер. Был бы у нас кусочек железа... или стекла. Кемаль. Дай твой ремень. Петер неуверенно расстегнул ремень и протянул его турку. Кемаль. Пряжка большая... может сработать. Он приподнял на пряжке язычок, приложил его острием к кокосу и с силой прижал большим пальцем. Кокос не поддался. Петер (нетерпеливо). Дай мне! Я знаю как! Он положил орех на землю, приложил к скорлупе стальной язычок пряжки и навалился на него всей тяжестью своего тела так, что лицо его налилось кровью. Потом оторвал ремень от кокоса. Глянул: на скорлупе осталась маленькая вмятина. Петер. Ура! Еще разок-другой, и мы пробьемся к молоку. Кемаль взял у него ремень и орех и повторил нажим. Струйка кокосового молока проступила из-под его пальцев. 26. Интерьер. Консульство. День. Большой кабинет в консульстве Федеративной Республики Германии в Таиланде. За широкими окнами - качающиеся на ветру пальмы и кусты, усеянные розами. На простенке между окнами - зимние пейзажи в горах. Немецкий консул обращается к своим служащим и офицерам таиландской полиции. Консул. Господа! Я пригласил вас, чтобы обсудить последние новости о наших, пока, к сожалению, безуспешных, попытках освободить захваченного в качестве заложника гражданина Федеративной Республики Германии Петера Вейса. Таиландский офицер. Я извиняюсь, но, если я не ошибаюсь, из немецкой туристской группы захвачены два заложника. Кроме господина Вейса, у похитителей находится еще один турист - гражданин Турции. К о н с у л. А уж это, как вы понимаете, забота консульства Турции. Таиландский офицер. Турецкий консул на наш запрос ответил категорическим отказом вступать в какие-либо переговоры о выкупе с находящимися вне закона преступными элементами. Это было бы наруше- нием правил, на которых зиждется политика Турции. Кроме того, консул настаивает на ответственности германских властей за судьбу всех туристов, привезенных немецкой туристической компанией в Таиланд, вне зависимости от их гражданства. Консул. Странная логика. С момента прибытия туристов в Таиланд вся ответственность за их комфорт и сохранность переходит к местным властям. Таиландский офицер. Наше правительство, так же как и правительство Турции, придерживается правила: никогда не вступать в переговоры с криминальным миром. В районе, где произошел инцидент с туристами, специальная группа нашей военной полиции проводит поиск на земле и с воздуха. К о н с у л. За это мы выражаем вам нашу признательность. Но факт остается фактом: жизни германского гражданина угрожает смертельная опасность, и мое правительство, которому тоже не доставляет удовольствие идея вступать в контакт с шантажистами, тем не менее из гуманных соображений согласилось с условиями выкупа, чтобы сохранить своего соотечественника. Мы готовы заплатить сумму выкупа - миллион немецких марок. Половина расходов ляжет на плечи правительства, другую половину внесет немецкое туристическое агентство, организовавшее эту поездку. Эта новость вызвала оживление. Сотрудники кон- сульства заулыбались, заговорили между собой. Таиландский офицер.Следовательно,один заложник будет выкуплен. А второй - обречен на смерть? Консул. Повторяю. Второй заложник не является гражданином моей страны. Он лишь пребывает в Германии в качестве иностранного рабочего, но паспорт у него турецкий. На территории нашей страны мое правительство несет за него ответственность. Но с того момента, как он покидает ее пределы, мы не имеем ничего общего с ним. Таиландский офицер. Но ведь его, как и немецких граждан, отправила сюда германская туристическая компания, и с вашей же территории. Агентство сочло своим долгом разделить с германским правительством сумму выкупа за господина Вейса. Почему же оно отказывается платить за другого члена немецкой туристской группы? К о н с у л. Я не совсем понимаю. Каким образом он попал в эту группу туристов? Светловолосая сотрудница консульства поднялась со своего места. Блондинка. Мы запросили Франкфурт и Мюнхен и получили ответ. Турецкий гражданин, работающий в Германии, выиграл по лотерейному билету поездку в Таиланд. Как приз. Сотрудники консульства снова оживились, стали перешептываться. Консул. В таком случае, компания, проводившая лотерею, должна нести ответственность за судьбу человека, выигравшего приз. Блондинка. Дальнейшее расследование, проведенное нами, показало, что эта компания объявила о своем банкротстве и больше не существует. Консул с сожалением развел руки, констатируя этот печальный факт, и встал, давая понять, что встреча закончена. 27. Экстерьер. Яма в земле. День. Солнечный свет проникает в щели между жердями и ложится пятнами на голову и плечи Петера. Он руками роет земляную стену ямы, где-то в метре от поверхности, стоя на плечах у Кемаля. Его пальцы ковыряют землю, и она ссыпается на голову турку. Петер. Шаги! Кто-то идет! Он спрыгивает с плеч Кемаля, и мужчины быстро рассаживаются по углам на дне ямы. Наверху кто-то сдвинул несколько жердей и просунул туда голову. Крестьянин. Я принес вам новости. Петер (вскочив). Они согласились заплатить? Крестьянин. Они согласились. Кемаль тоже вскочил на ноги. Крестьянин (Кемалю). Они согласились заплатить только за одного, За него. К е м а л ь" А за меня? Крестьянин. За тебя нет. П е т е р. А что будет с ним? Вы не освободите нас обоих? Крестьянин. Нет. Только того, за кого заплатят. Завтра, возможно, тебя отпустят. Как только получим выкуп. Петер. Завтра? Крестьянин. Я сказал: возможно, Если получим деньги. П е т е р. И он останется один в этой яме? Крестьянин. В этой? Навряд ли. Ему понадобится что-нибудь поменьше этой... для могилы. Петер (внезапнорешившись). Слушай меня! Передай тем... кто платит деньги. Я, Петер Вейс, один отсюда не уйду. Или вместе с ним, или делайте со мной то же, что и с ним. Крестьянин. А зачем нам ваше согласие? Если за него не заплатят - не получат его. А тебя мы свяжем и передадим им. П е т е р (в истерике). Не имеете права! Я не уйду один! Я не оставлю его! Сомкит, в сопровождении вооруженного крестьянина, у которого на ремне висит кривой нож, вышла из крытой пальмовыми листьями хижины. У девушки в руках - блокнот и перо. Вооруженный крестьянин. Пусть сами пишут в консульство, если хотят уцелеть. С о м к и т. А если это не поможет? Вооруженный крестьянин ('похлопав по ножу). Тогда я им головы отрежу. ...... Сомкит. Обоим? Вооруженный крестьянин. И тебе тоже. Они продираются сквозь густые заросли к яме, накрытой жердями. Таиландец и Сомкит отодвинули решетку в сторону - в темную яму хлынул солнечный свет. Крестьянин лег плашмя, свесив голову. Вдруг девушка схватила его за ноги и толкнула в яму. Он полетел вниз. Кемаль и Петер еле успели отскочить в сторону. Таиландец растянулся на дне. Сомкит. Вздуйте его покрепче, чтоб он и звука не издал. На ремне у него - нож. Отберите - пригодится. Я вам сейчас лестницу спущу. Крестьянин, со связанными руками и забитым кляпом ртом, дергается на дне ямы, беспомощно мыча. Над ним, угрожая кривым ножом, навис Петер. По шаткой лесенке, сделанной из связанных па- лок бамбука, Кемаль вылезает наружу. Когда его голова появилась над краем ямы, Сомкит обняла его за шею и звучно поцеловала в черные усы. Петер прицепил нож к своему ремню и пнул пленника на прощание в живот. Тот перестал дергаться и затих. Немец осторожно ступил на хрупкие перекладины лесенки. Беглецы вприпрыжку пробираются через джунгли, стараясь ступать след в след. Впереди - Сомкит, за ней - Кемаль, а вслед ему - Петер. Троица выбралась на берег канала, на другом берегу которого качала зелеными вершинами пальмовая роща. Девушка ступила в воду и тотчас погрузилась по шею. За ней с плеском нырнул немец. Турок замялся на берегу. К е м а л ь. Я не умею плавать. Сомкит. Все равно прыгай! По нашему следу идет погоня. К е м а л ь. Я утону. Петер. Лезь в воду! Кому говорят! Сомкит. Ты не утонешь. Мы не дадим тебе утонуть. Три головы торчат из воды, медленно пересекая канал: Кемаль - в середине, Сомкит и Петер - по бокам, поддерживая его руками. 29. Экстерьер, Пальмовая роща. День. Промокшие до нитки, они бегут изо всех сил по пальмовой роще, мелькая между высокими стволами, стараясь уйти подальше от возможных преследователей. С о м к и т. Скорее! Не отставать! П е т е ро Не могу! У меня сейчас сердце выскочит из груди. С о м к и т. Пусть выскочит! А ты не обращай внимания! Знай - беги! Петер начал отставать, и бежавший третьим Ке-маль, поравнявшись с ним, положил его руку себе на плечо и волоком потащил немца за собой. Но вскоре и он стал выбиваться из сил. Только Сомкит двигалась легко, будто усталость ее не брала. С о м к и т. Таким шагом далеко не уйдем. Ложись. Отдыхай. Мужчины рухнули наземь и лежат неподвижно, раскинув руки и ноги, Сомкит села у них в головахэ подобрав колени и упершись в них подбородком. Кемаль и Петер открывают глаза, смотрят на гладкие стволы пальм, уходящих ввысь к шелестящим огромным листьям на вершинах, под которыми раскачиваются огромные тяжелые гроздья кокосовых орехов. Петер (мечтательно) Полжизни отдал бы за один орех. К е м а л ь. Да и я бы не отказался. Но око видит, да зуб неймет Слишком высоко. Петер. Если я не проглочу чего-нибудь-и шага больше не смогу ступить. К е м а л ь" И я. Если не пожую чего-нибудь. Петер (глянув на Сомкит). Ей хорошо, им это все привычно. Сомкит. Что привычно? Голодать? Петер. Я не это имел в виду, Привычно жить здесь как в первобытные времена, лазить по деревьям. Сомкит. Как обезьяны? Кемаль,, Нам только недостает поссориться. Петер. Придумай что-нибудь, миленькая. Сомкит, Вот это другой разговор. Она запрокинула голову, прицениваясь к кокосовым орехам, гроздьями повисшим высоко под зонтом пальмовых листьев. С о м,к и т (Петеру). Дай нож! Действительно как обезьянка, она ловко и быстро стала карабкаться по гладкому стволу, обхватив его руками и ногами и зажав в зубах кривое лезвие ножа. Кокосы полетели на землю. Петер и Кемаль подобрали, что нашли, и, пока Сомкит слезала с дерева, сложили всю добычу у подножия пальмы и уселись рядом, предвкушая пир. Девушка присоединилась к ним. Таиландка срезает макушки орехов и, как хозяйка, протягивает плоды своим подопечным. Мужчины, как шаловливые дети, ликуя от радости насыщения, не могут оторвать восхищенных глаз от своей крохотной красавицы-спасительницы. Сомкит пьет густое молоко кокоса маленькими аккуратными глоточками, Кемапь же с Петером - захлебываясь и чавкая, от все еще не утоленного голода. У обоих лица перемазаны. Сомкит ножом раскалывает пустые, без жидкости, орехи и выскабливает изнутри скорлупы белые, хрустящие на зубах полоски мякоти. Мужчины по очереди зубами снимают с лезвия вкусные угощенья. Все довольны и веселы, а Сомкит - больше всех. Напевая и пританцовывая, она возглавляет маленький отряд, пробирающийся через джунгли. Их окружают разноголосые крики невидимых зверей, пение птиц. В зарослях, которые они раздвигают, чтоб проложить себе дорогу, попадаются кусты, увешанные незнакомыми плодами. Петер осторожно впился зубами в один из них и зажмурил глаза от удовольствия, слизывая сок с губ. Сомкит (тоном гида). Это - папайя, вкусными плодами которой Таиланд торгует во всем мире. Кемаль протянул Сомкит другой фрукт. К е м а л ь. Что это? Есть можно? С о м к и т. Не только можно, но и нужно. Это - манго. Разве вы не слыхали про него? Уверена, у вас в Германии его продают. П е т е р. В Мюнхене я часто пил консервированный сок манго. С о м к и т. И уверена, никогда не ел его свежим, сорванным прямо с дерева. А сейчас появилась возможность попробовать манго в естественном виде. И это не самое худшее, что вам открыла моя страна. Кемаль. Здесь уж точно не умрешь с голоду. Человек может прожить, не утруждая себя поисками пропитания. Все само идет в руки. Бери с дерева любой диковинный плод - и наслаждайся до полной сытости. Сомкит. Человеку, чтобы быть счастливым, нужно еще очень многое. Петер. Что же еще ему нужно? Ничего больше. Нескончаемые фрукты, теплый климат и... и красотку, как ты. Вот это и есть рай для мужчин. К черту Европу! Я остаюсь здесь навсегда? Буду жить в джунглях! Я и Сомкит! К е м а л ь. А что мне остается? Петер. Ты? Ты останешься с нами. Сомкит любит нас обоих. Правда, Сомкит? Сомкит. Пока вы не враждуете. У меня нет возражений. Петер. Ура! Отныне мы - люди джунглей! К черту Германию! К черту Турцию! К черту весь мир! Кемаль. Но, но. Полегче на поворотах. У меня в Турции - жена и дети. И я их не оставлю. Петер. Привезем сюда! Не проблема! Я хочу жить Адамом в раю! А ты, Сомкит, - Евой! Кемаль. Ая - иностранным рабочим. Не привык жить не работая. П е т е р. К черту одежду! Да здравствует естество! Он в упоении срывает с себя рубашку, затем штаны, хотел было снять и трусы, но сдержался, перехватив укоризненный взгляд Кемаля. Петер. Послушай, друг. Не гляди на меня так. Позволь хоть раз ощутить себя свободным, без всяких запретов и ограничений. Он кинулся к кусту, сорвал охапку широких листьев и с помощью вынутого из брюк ремня закрепил их на своей талии в виде некоего подобия юбочки. Сомкит захлопала в ладоши, покатываясь со смеху. Кемаль. Ну, если ему можно, почему же нельзя мне? Он тоже нарвал с куста листьев, но раздеваться на виду у всех не стал. Ушел за деревья. Только Сомкит не разделась. Для нее это - профессия. А в жизни она застенчива. Из-за деревьев появился голый Кемаль, прикрытый лишь такой же, как у Петера, юбочкой из листьев, держа правую руку за спиной. Кемаль. Угадай, что я нашел? Петер. Алмаз! Нет? Сапфир? Меня здесь ничто уж не удивит. Все возможно в раю. К е м а л ь. А нашел я вот что! Из-за спины он извлек желтую связку зрелых бананов. . Петер (разочарованно). Всего лишь бананы? Ах, да! Бананы! Мужчины одновременно выразительно глянули на Сомкит, затем на бананы и снова на Сомкит. Она догадалась, о чем они думают, и, преодолев смущение, стала раздеваться. Петер (поспешно очищая банан). Представление только для избранной публики. Никого посторонних! Раздевшись донага, Сомкит легко опрокинулась назад, изогнувшись мостиком и широко раздвинув колени. Петер, вне себя от радости, осторожно вдвинул очищенный банан ей в промежность. Кемаль (командует). Три! Два! Один! Огонь! Сомкит выстрелила бананом, и он, описав дугу, шмякнулся Петеру в лицо. Кемаль. Моя очередь! Моя! Петер, с перемазанным лицом, начал отсчет. Петер. Три! Два! Один! Огонь! Из промежности Сомкит вылетел второй банан. Мужчины с воплями бросились его ловить. Они так шумели, что не сразу услышали звук вертолета, кружащегося над джунглями. С о м к и т (все еще держа "мостик"). Здесь появились посторонние. Тише! Прислушайтесь. Кемаль и Петер утихомирились и задрали головы к небу. С о м к и т (уже встав с мостика и тоже вглядевшись в небо). Вертолет! Нас ищут! Петер. Армейский вертолет! С о м к и т. Военной полиции! Кемаль. Теперь мы точно спасемся! Как по команде, все трое подобрали свою одежонку и, размахивая ею над головами, закричали. Вертолет низко пронесся над ними, разбросав их ветром от винта, и пошел на посадку. 30. Экстерьер. Улицы Бангкока. День. Элегантный туристский автобус распахнул двери у портала отеля, и мальчики в униформах грузят в него чемоданы и сумки. Немецкие туристы скопились у автобуса. Идет посадка. Девочки, ставшие подружками многих из них, чуть ли не со слезами машут им на прощание. Кемаль и Петер, с синими фирменными сумками на плечах, неразлучной парой прогуливаются у автобуса. Турок увидел Кампонг и ее сестру у дверей отеля. Они были одеты в яркие блузки и джинсы. Кемаль помахал им рукой, Они приблизились, грустно улыбаясь. а он сгреб их обеих, поднял высоко на руках и целует по очереди. Петер. Уступи их мне! Я тоже хочу с ними попрощаться. Кемаль, не опуская девушек на землю, передал их Петеру из рук в руки. Петер (целуя девочек). Что бы подарить им на прощание? Кемаль. Если бы у меня были деньги, я бы подарил им одно; свободу. Петер. Что ты имеешь в виду? К е м а л ъ. А имею я в виду вот что. Эти две прелестные сестрички-рабыни. Администрация отеля купила их. У родителей. По семьдесят долларов за штуку. Теперь они - собственность отеля. Как этот автобус. Как эти пальмы. Как эти фонари. Петер. Семьдесят долларов - каждая? В двадцатом столетии? Слушай! У меня идея! Наш долг: выкупить их из неволи! Мы дадим им свободу. Кемаль. Иду в долю с тобой! Вернемся в Германию - верну долг. Петер. Почему ты будешь платить? У тебя с деньгами и так не густо. И что ты понимаешь под "своей долей"? Человеку, быть может, выпал редкий шанс сделать доброе дело. Не мешай ему. Скажи мне, кому платить? Петер и Кемаль, взяв девочек за руки, поспешили назад в отель. 31. В автобусе. День. Туристский автобус с трудом продирается по запруженным автомобилямн, шумным улицам Бангкока" Загорелые туристы, в сувенирных тропических шлемах, глядят в широкие окна, прощаясь с экзотическим городом. Таиландские подружки провожают их до аэропорта. У Кемаля и Петера на коленях - Кампонг и ее сестричка. Петер. Отныне, девочки, вы абсолютно свободны... делать свою жизнь, как захотите"., никому не подчиняясь. Кемаль. Вы начинаете новую жизнь! Вольные как... птицы. Вольные вернуть себе детство. Кампонг и<ее сестра застенчиво улыбаются, обнимая своих благодетелей за шеи. 32. Интерьер. Зал аэропорта. День. Зал аэропорта напоминает какой-то международный фестиваль. Состязание самых экзотических одежд, типов людей. Смесь языков и наречий. Туристы толпятся у сувенирных киосков, покупая для подарков тропические шлемы, таиландские рубашки с вышитыми на спинах изображениями свернувшихся кольцами кобр. В этом красочном водовороте мелькают миниатюрные фигурки таиландских девочек - временных подружек иностранных туристов, отбывающих к себе на родину после шумно и беззаботно проведенных отпусков. Огромный, как буйвол, турист, в немецких кожаных штанишках со шлейками н тирольской зеленой шляпе с пером, всхлипывает, не стесняясь, прижимая к груди и целуя кукольную девчушку - свою таиландскую подружку, к которой он привязался, и теперь страдает, расставаясь. Промелькнуло знакомое личико. Это Сомкит. Она ищет кого-то в толпе и радостно вспыхнула, обнаружив Кемаля и Петера. Кампонг и ее сестричка сидят у них на плечах. Петер (Сомкит). Мы выкупили у отеля этих девчонок! Кемаль. Теперь они свободны! Сомкит, Увозите их с собой? П е т е р. А кто нам позволит это сделать? А если вывезем тайком, в Германии нас за это в тюрьму упрячут. Они же несовершеннолетние. К е м. а л ь, Останутся здесь, Но свободными людьми. Сомкит. Ну, а что они будут есть... на свободе? Где они будут спать? Кто позаботится о них? Вы поду- мали об этом? К е м а л ь. Нет. Мы не подумали. Петер. Действительно. Где они будут жить? С о м к и т. Дайте их мне! Она помогла Кампонг и ее сестре слезть с плеч мужчин. С о м к и т. Ладно. Вы не удосужились подумать о том, куда они денутся, оставшись безработными и бездомными, уйдя из отеля. Так что придется мне что-нибудь придумать для них. Но все равно спасибо за ваш душевный порыв. К е м а л ь. Вы не оставите их? Верно? П е т е р. Я могу оставить вам денег... Он полез в сумку, но Сомкит его остановила. С о м к и т. Сохраните свои деньги на обратную дорогу. Они вам понадобятся в Европе. Мы от рождения привыкли довольствоваться малым. Таиланд, возможно, и не такая богатая страна, как Германия. Но никому здесь не дадут умереть с голоду. Так что девочки не пропадут... на свободе, которую вы им купили. Счастливого пути! Возвращайтесь в Таиланд! Кампонг и ее сестра (хором). - Счастливого пути! - Возвращайтесь в Таиланд! 33. Интерьер. Еа борту самолета. День. Пассажиры располагаются в самолете. Одни укладывают пакеты с сувенирами и дорожные сумки в багажные отделения над креслами, другие разыскивают свои места, третьи, усевшись, затягивают ремни. Петер. Стюардесса! Стюардесса. Что-нибудь случилось? Это та же блондинка, с которой они летели из Франкфурта. Петер. Могу я поменяться местами? Я хотел бы сидеть рядом с моим другом. Стюардесса. Где сидит ваш друг? Петер показал на Кемаля, сидевшего несколькими рядами позади. Рядом с Кемалем недовольно морщится баварец, в зеленой шляпе с пером. Баварец. И я не прочь поменяться местами. Еврей, сидевший по другую сторону от баварца, приподнялся. Е в р е и. Я согласен пойти вперед. Вы займете мое место, и те двое (он показал на Петера и Кемаля) полетят рядышком. Баварец (переведя удивленный взгляд с Кемаля на еврея). Согласен! Если вы действительно хотите сидеть вместе, я пересяду. Но при одном условии: вы поможете мне перенести багаж. Петер, Кемаль и еврей (в один голос). Конечно! Авиалайнер на буксире выводят на взлетную полосу. Голос стюардессы (по внутреннему радио). Прошу внимания, господа! Мы начинаем рейс по линии Бангкок (Таиланд) - Франкфурт-на-Майне (Германия). Время полета приблизительно одиннадцать часов. Я попрошу всех пристегнуть ремни, пожалуйста! Кемаль, Петер и еврей пристегиваются ремнями, касаясь плечами и локтями друг друга, и при этом словно заговорщики перемигиваются. Еврей (откинувшись в кресле). Одиннадцать часов полета, господа, Я должен признаться, молодые люди, что предвкушаю услышать потрясающие истории о вашем пребывании в этой изумительной стране, которыми, надеюсь, вы поделитесь со мной, стариком, чья участь - наблюдать этот рай для мужчин лишь со стороны. И? пожалуйста, рассказывайте не спеша, не упуская никаких деталей и подробностей. У нас впереди - долгий путь в небесах, и я буду вашим благодарным слушателем. 34, Экстерьер. Вид на Бангкок с воздуха. День. Самолет совершает прощальный круг над Бангкоком. Внизу остаются, сверкая золотыми куполами, буд- дийские храмы, пестрые линии улиц, зеленые парки. Дальше начинаются джунгли, перерезанные нитками каналов; рисовые поля; кокосовые рощи. Самолет уходит в облака. КОНЕЦ