ограммах мало показывают санный спорт. Если верить Бьянке, миссис Дикар сказала: -- Дорогуша, утихомирься, ты становишься нудным. Дикар заорал в ответ: -- Заткни пасть, жирная корова! Она в свою очередь завопила: -- Да у меня десятый размер, бессердечная скотина! Адвокат попробовал их помирить, но Дикар опрокинул стол, и все закончилось тем, что Луиджи вышвырнул собственного босса из его же ресторана. Лично я был бы только счастлив, если бы Дикара посадили в тюрьму на цепь и давали только хлеб и воду, а ноги ему грызли бы крысы, -- и это при том, что я поддерживаю тюремную реформу. Вторник, 17 декабря Экспериментируя, занимался любовью очень нежно. Я был пассивной стороной. Позже у нас случилась первая размолвка. Где мы отмечаем Рождество и "День коробочек"? У нас в комнате? У ее родителей? У моих родителей? Или с Луиджи, который пригласил нас домой в Харроу? Мы не орали друг на друга, но наблюдалось (и продолжает наблюдаться) явное отсутствие праздничного настроения и доброжелательности. Ночью Бьянка повернулась ко мне спиной. Четверг, 19 декабря Проснулись переплетенными друг с дружкой, как обычно. О Рождестве не вспоминали, зато говорили о любви, страсти и свадьбе. Рождество встретим у ее родителей в Ричмонде. Ее отец заедет за нами в канун Рождества. Это избавит меня от необходимости покупать подарки собственному семейству. Суббота, 21 декабря Сегодня вечером Дикар разгуливал по ресторану, водрузив на голову миниатюрную новогоднюю елку с мигающими гирляндами. Женщин целовал, а мужчинам дул в лицо сигарным дымом. Луиджи завел его на кухню и прислонил к мойке. После чего Дикар рассказал мне, что мать никогда его не любила, а отец сбежал с пьянчугой-медсестрой, когда ему было восемь лет. (То есть когда Дикару-младшему было восемь лет.) В конце концов он разрыдался, но я был слишком занят и не смог его утешить. Повар постоянно орал, что ему нужны плоские тарелки. Воскресенье, 22 декабря Бьянка сегодня не вставала с постели, переутомилась, бедная девочка, что дало мне возможность поработать над главой двадцать один "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины". Джейк пробежал пальцами по всей длине ее спины. На ощупь ее кожа была тончайшим шелком даже для его пальцев, огрубевших за много лет погружения в воду для мытья посуды. Она вздохнула и зарылась поглубже в простыню из фланели. -- Не останавливайся, -- сказала она, и ее голос хлестнул его, точно бичом. -- Никогда не останавливайся, Джейк... Вторник, 24 ноября КАНУН РОЖДЕСТВА Сегодня я бросил вызов сводящим с ума толпам и отправился покупать Бьянке рождественский подарок. Проскитавшись по улицам два часа, я снова оказался в "Никербоксе" и купил алый пояс с подвязками, алые панталончики и черный кружевной лифчик. Когда продавщица спросила у меня размер, я признался, что размера не знаю: -- Ну, она не рубенсовская женщина, но и не Наоми Кэмпбелл. Продавщица закатила глаза и ответила: -- Ладно, значит, размер средний, так? Я сказал: -- Она немножко похожа на Полу Йейтс, но брюнетка. Женщина вздохнула: -- Пола Йейтс кормит грудью или не кормит? -- Не кормит, -- ответил я, и она сдернула что-то с вешалок и упаковала в подарочную обертку. В "Бургер кинге" я долго мучился, покупать ли подарки ее родителям или нет. В половине пятого решил: да, я должен снискать их расположение, -- и купил ее матери персиковое ассорти. Потом позвонил Бьянке в "Дикари" и спросил, что нужно покупать ее отцу. Она ответила, что папочка любит поэзию, поэтому я сходил и купил томик Джона Хегли "Можно мне спуститься, папа?", где на обложке изображен Иисус на кресте. Также удалось найти "Железнодорожное наследие Британии" Гордона Биддла и распроданного Нока для Бьянки. Четверг, 26 декабря "День коробочек". Ричмонд. У матери Бьянки аллергия на персики, а ее отец, преподобный Дартингтон, счел книгу Джона Хегли проявлением крайне дурного вкуса. И еще я ненавижу брата и сестру Бьянки. Как моя милая, обожаемая Бьянка могла произойти из столь мерзкой семьи, для меня загадка. Мы спали в разных постелях и разных комнатах. В Рождество нам пришлось тащиться в деревянную лачугу их церкви и слушать, как ее папаша исходит желчью по поводу коммерциализации Рождества. Мы с Бьянкой были единственными, кто купил подарки вообще. Все остальные сдали деньги в Фонд суданской засухи. Мне Бьянка подарила часики "Свотч" и "Хронику двадцатого столетия", которая станет неоценимым справочным подспорьем в моей работе. Я был очень доволен. А ей понравились Биддл и Нок. Ее брат Дерек и ее сестра Мэри, очевидно, не одобряют нашей связи. Оба не женаты и по-прежнему живут дома. Дереку -- тридцать пять, а Мэри -- двадцать семь. Когда родилась Бьянка, миссис Дартингтон было сорок восемь лет. Не было ни рождественской индейки, ни выпивки, ни застолья. Я жаждал вульгарности собственного семейства. Сегодня днем нам довелось прогуляться вдоль реки. Дети в огромных количествах вихляли на явно новых велосипедах и катали коляски с новыми на вид куклами. Дерек вдруг проникся ко мне симпатией, решив, что я -- такой же, как и он, любитель встречать поезда. Я быстро поставил его на место. Нам с Бьянкой сегодня вечером удалось украдкой обняться разок на кухне, но помешала Мэри, которая зашла за своей шоколадкой от запора. С миссис Дартингтон перед обедом случился своевременный "припадок", и она удалилась к себе. Мы с Бьянкой приготовили поесть. Состряпали салат, солонину и печеную картошку. Жду не дождусь, когда можно будет вернуться в нашу комнатку. Мне нужна Бьянка. Мне нужен лук. Мне нужен чеснок. Мне нужен Сохо. Мне нужен Дикар. Мне нужен воздух. Мне нужно освобождение от Дартингтонов. Внизу в прихожей висят четыре одинаковых бежевых полупальто. Пятница, 27 декабря Преподобный Дартингтон отвез нас обратно в Сохо в вымученном молчании. Всякий раз, когда приходилось останавливаться на красный свет или у перехода, он нетерпеливо барабанил пальцами по рулю. Два дня с родителями произвели на Бьянку вредоносное воздействие: она, кажется, усохла физически и отстала умственно. Едва мы вернулись к себе в комнату, она разрыдалась и закричала: -- Ну почему они мне не сказали, что отдают все свои рождественские подарки суданцам? Я ответил: -- Потому что им хотелось подняться на нравственную высоту и заставить тебя выглядеть глупо. Очевидно, что это -- такое наказание за то, что ты живешь во грехе в Сохо с безродным мойщиком посуды. Час спустя Бьянка пришла в себя и вернулась к своим обычным размерам и умственным способностям. Мы занимались любовью один час десять минут. Дольше у нас пока не было. Функция секундомера на моих новых часах -- довольно удобная штука. Воскресенье, 29 декабря Сегодня ходили в "Кэмден Лок" покупать Бьянке новые сапоги. Весь район бурлил молодыми людьми -- как покупателями, так и продавцами. Я заметил Бьянке: -- Ну разве не приятно видеть молодежь при деле, да еще и получающей от этого удовольствие? Она странно на меня посмотрела и ответила: -- Но ты ведь -- тоже молодежь. Тебе только двадцать четыре года, хотя мне иногда в это трудно поверить. Она, разумеется, права. Я молод -- официально, но молодым себя никогда не ощущал. Мама говорила, что, когда я выбрался из ее чрева, мне уже исполнилось тридцать пять. Цистит вернулся. Бьянка с неохотой убрала атласные панталончики в ящик комода и облачилась в теплое фланелевое белье. Сейчас читаю пьесу "Трамвай "Желание"" Теннесси Уильямса. Бедная Бланш Дюбуа! * * * Среда, 1 января 1992 г. Вчера вечером "Дикари" были закрыты, поэтому мы поехали к 11.30 вечера на Трафальгарскую площадь встречать Новый год. Толпа была -- как пьяное кукурузное поле, которое трепало и колыхало ураганом. Больше чем на два часа я совершенно потерялся и отдался на волю потока. Это страшно, но и возбуждает -- когда оказываешься в цепочке людей, отплясывающих конгу по Сент-Мартин-лейн. К сожалению, у личности, отплясывавшей прямо передо мной, были крайне жирные ягодицы. Малопривлекательное зрелище. Когда Биг-Бен пробил полночь, я обнаружил, что целуюсь с посторонними людьми и меня целуют посторонние люди, включая иностранцев. Я попытался добраться до Бьянки, но ее окружала компания чрезвычайно общительных австралийцев ростом выше семи футов каждый. Но в 00.03 первого января мы наконец с ней поцеловались и поклялись друг другу в верности. До сих пор не могу поверить, что заполучил такую чудесную женщину. Почему она меня любит? Живу в постоянном страхе, что однажды она проснется и задаст себе тот же вопрос. Сегодня ездили смотреть Тауэрский мост. Меня он оставил равнодушным, Бьянку же привело в восторг структурное решение его конструкции. Пришлось чуть ли не силой оттаскивать ее от этого моста. Четверг, 2 января Поднялся в полчетвертого утра и встал в очередь к магазину "Некст" на Оксфорд-стрит. Распродажа начинается в девять. Завязал беседу с человеком, положившим глаз на двубортный костюм темно-синего цвета, цена на который снижена с 225 фунтов до 90. Он в следующую субботу женится на укладчице парашютов по имени Мелани. В своей новой черной кожаной куртке, белой футболке и синих джинсах я сейчас похожу на любого молодого человека из Лондона, Нью-Йорка или Токио. Или, если задуматься, -- из Лестера. Ибо Лестер находится в самом эпицентре империи "Некст". Бьянке сегодня захотелось съездить на электростанцию Баттерси, и она попросила меня поехать с ней, но я указал ей на то, что "Гляди-ка!" вот-вот начнет развиваться в революционном направлении и мне нужно поработать над главой двадцать два. Она вышла из квартиры, ни слова не сказав, но спина ее выглядела очень сердитой. Джейк запахнулся воротником своей черной кожаной куртки из "Некста", защищаясь от резкого ветра, дувшего из-за Темзы. Он не сводил глаз с отлива. Пришла пора сделать что-то со своей жизнью, помимо помощи голодающим Судана. Он точно знал -- пришла. Вот с чем он боролся -- Бог свидетель, как же он боролся! Но тяга была сильнее. Он должен это сделать. Он должен написать роман... Среда, 8 января Сегодня вечером президента Буша вырвало прямо на колени японского посла -- на официальном банкете в Токио. Мы смотрели это по переносному телевизору на кухне в "Дикарях". Миссис Буш сначала запихала мужа под стол, а потом вышла из зала. Выглядела она не очень довольной. В выпуске новостей весь инцидент показали в замедленной съемке. Тошнотворно. Японцы были в ужасе. Они большие любители держаться протокола. Дикар уволил маленького Карлоса за то, что тот выкурил косяк на заднем дворе ресторана. После этого сам вылакал полбутылки бренди, три бутылки "Сола" и отпил по глотку из целой батареи стаканов на столиках у посетителей. Все закончилось тем, что Дикар подрался с пальмой возле бара, предварительно обвинив дерево в том, что оно ухлестывает за его женой. Определенно, алкоголь -- опасный наркотик в неумелых руках. Среда, 15 января Джейк сидел перед своим сверхсовременным компьютером и нажимал на блестящие кнопки. На экране возникло название романа. СПАРГ ИЗ КРОНКА Глава первая. Спарг возвращается Спарг стоял на вершине холма и смотрел на Кронк, свое родное поселение. Он хрюкнул своей женщине Барф, и та хрюкнула ему в ответ -- бессловесно, поскольку слов еще не нашли. Они сбежали по склону холма. Мать Спарга, Крун, наблюдала, как ее сын и его женщина бегут к огню. Она хрюкнула отцу Спарга, Лунту, и тот подошел к дверям хижины. Глаза его сузились. Спарга он ненавидел. Крун бросила побольше корешков в огонь: она не ожидала гостей к обеду. Как типично для моего сына, подумала она, объявляться неожиданно, да еще и в компании бабы с распухшим брюхом. Она надеялась, что корешков хватит на всех. Она была рада, что слов еще не нашли. Она терпеть не могла светской трепотни. Спарг уже стоял перед ней. Она обнюхала его подмышку, что было обычаем, когда кронкит возвращался из дальнего странствия. Барф держалась поодаль, наблюдая за церемонией. У нее текли слюнки. Запах горящих кореньев распалял ей аппетит. Поскольку слов еще не нашли, мать с сыном не могли обменяться никакими новостями. Джейк откинулся от компьютерного терминала со вздохом удовлетворения. Хорошо, подумал он, чертовски хорошо. Самое время для еще одного доисторического романа без диалогов. Вторник, 21 января Письмо от Берта Бакстера. Практически нечитабельное. Дорогой парнишка, Я уже, кажется, давно тебя не видал. Когда приедешь в Лестер? У меня тут есть кой-чего сделать. Прости за почерк. У меня трясучка. Твой Бертрам Бакстер. P.S. Захвати ножницы для ног. Сегодня вечером серьезно поссорился с Бьянкой. Она обвинила меня в том, что я: а) никогда не хочу никуда ходить, б) чересчур много читаю, в) чересчур много пишу, г) презрительно отношусь к британскому индустриальному наследию, д) пержу в постели. Понедельник, 27 января Наконец-то помирившись, сегодня вечером ходили в Национальный кинотеатр смотреть фильм о японской женщине, которая отрезает своему возлюбленному пенис. Весь остаток фильма я просидел, плотно сжав ноги, а в паузах нервно поглядывал на Бьянку, которая не отрывалась от экрана и улыбалась. Волосы у меня отросли достаточно для того, чтобы собирать в хвостик. Журнал "Лицо" сообщает мне, что мужские хвостики выходят из моды. Но сейчас -- мой последний шанс его примерить. Вот поэтому я его и заведу. Дикар свой хвостик носит уже пять лет. Бьянка купила подержанную электрическую пишущую машинку и перепечатывает "Гляди-ка!". Она уже подарила мне семьдесят восемь красиво отпечатанных страниц. Поразительно, насколько роман улучшается, стоит только его напечатать. Нужно было последовать совету мистера Джона Тайдмана несколько лет назад. Среда, 29 января За прошлый год количество гетеросексуальных случаев СПИДа в Соединенном Королевстве выросло на пятьдесят процентов. Я сообщил эту информацию Бьянке, когда мы сегодня вечером шли пешком в "Дикари". Она притихла. Поздно вечером пришлось ждать под дверью туалета целую вечность, чтобы почистить зубы. В конце концов оттуда вылез Норман и извинился за несколько подпалин на раме зеркала. Его ведь уже предупреждали, чтобы не репетировал в туалете. Вернувшись в комнату, я застал Бьянку за чтением брошюры, изданной фондом Теренса Хиггинса. Я легкомысленно спросил: -- А кто такой Теренс Хиггинс, когда он возвращается из фонда домой? Бьянка тихо ответила: -- Он уже умер. -- Брошюра оказалась о СПИДе. Потом она разрыдалась и призналась, что в 1990 году у нее был роман с человеком по имени Брайан Боксер, который в свою очередь признался ей, что в 1979 году у него был роман с бисексуалкой по имени Диана Трипп. Позвоню в Фонд Теренса Хиггинса утром и попрошу помощи. Суббота, 1 февраля Первые двадцать две главы романа "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины" теперь -- стопка из 197 страниц аккуратной машинописи. Я не могу удержаться, постоянно беру ее в руки и хожу с нею по комнате. Мне не по карману ее ксерокопировать, -- по крайней мере, по десять пенсов за лист. Кто из моих знакомых в Лондоне имеет доступ к ксероксу? <DIV ALIGN=right> Лондон Олд-Комптон-стрит </DIV><DIV ALIGN=right> "Кондитерская Бренды" кв. 6 Дорогой Джон, Я внял Вашему совету и отредактировал "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины". Кроме этого, я воспользовался услугами профессиональной машинистки, и Вы наверняка с удовольствием увидите, что моя рукопись в настоящее время состоит из двадцати двух глав в машинописном формате. Я полагаю, что по завершении работы "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины" станет в высшей степени подходящим чтением вслух по радио, возможно -- как часть Вашего цикла "Классические сериалы". Как Вы можете заметить, к сему я прилагаю свою рукопись и вверяю ее Вашему попечению. Тем не менее мне по-прежнему необходимо внести в нее несколько малозначительных исправлений. Не слишком ли Вас затруднит снять ксерокопии со ста девяноста семи страниц и отправить один экземпляр мне по вышеуказанному адресу? Заранее Вам благодарен, Ваш, как всегда, Адриан Моул. Вторник, 4 февраля Сегодня утром сходил в Дом радио. Пока я сражался с массивной металлической дверью, на меня накинулась стая охотников за автографами. Я полез в карман куртки за фломастером, но не успел вытащить его -- они окружили Алана Фримэна, престарелого диск-жокея. Я протолкался сквозь них, под пристальными взорами суровых на вид охранников вступил в священный вестибюль Британской вещательной корпорации, подошел к конторке и встал в короткую очередь. За четыре минуты я увидел полный ассортимент знаменитостей: Делия Смит, Роберт Робинсон, Иэн Хислоп, Боб Гелдоф, Энни Леннокс, Рой Хэттерсли и т.д. и т.п. Из здания их провожала молодая особа по имени Кэролайн. Когда подошла моя очередь, секретарша спросила: -- Я могу вам помочь? И я ответил: -- Да. Не будете ли вы любезны проследить, чтобы этот пакет получил мистер Джон Тайдман? Это весьма срочно. Она накорябала что-то на большом упаковочном конверте, содержавшем мое письмо и рукопись "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины", и швырнула его в проволочную корзину. Я поблагодарил ее, повернулся к выходу и столкнулся с Виктором Мелдрю, который играет ворчливого балбеса в постановке "Одной ногой в могиле"! Я извинился, а он ответил: "Как это мило". В жизни он гораздо выше, чем выглядит по телевизору. Вернувшись домой, я сообщил Бьянке, что поболтал с Виктором Мелдрю. Мне кажется, это произвело на нее впечатление. Среда, 5 февраля Сегодня утром мы проснулись очень рано, но любовью, как это бывает обычно, не занимались. Мы приняли душ и в полном молчании оделись. Спустились вниз и выпили по капуччино с круассаном в "Кондитерской Бренды", послушали последние сплетни о развале британской киноиндустрии. Затем, в 10.45, расплатились по счету и направились в клинику на Нил-стрит. (По дороге выгребли из карманов один фунт сорок пенсов различным встретившимся попрошайкам.) Нас приняла порознь весьма чуткая барышня по имени Джудит. Она подчеркнула, что, если даже наши анализы дадут положительный результат, это вовсе не будет означать, что у нас разовьется СПИД в полной форме. После беседы с Джудит мы зашли выпить в паб на Карнаби-стрит и обсудили варианты: а) сдать анализы и узнать самое худшее; б) не сдавать анализы и подозревать самое худшее. Решили, что утро вечера мудренее. Четверг, 6 февраля Оба решили сдать анализы и дали клятву заботиться друг о друге, пока не умрем. Какими бы ни оказались результаты. Суббота, 8 февраля Мистер Бриттен, зеленщик, снабжающий "Дикарей" фруктами и овощами, сегодня зашел на кухню и сказал, что на следующей неделе уходит из бизнеса. Он сообщил, что Дикар задолжал ему семьсот фунтов по неоплаченным счетам. Я негодовал, однако мистер Бриттен пессимистически заметил, что Дикар -- лишь один из множества его должников: -- Если б только банк дал мне еще пару неделек, я бы встал на ноги. Так ведь, сволочи, не дадут. Я налил ему чашку чая и послушал, как он разглагольствует о процентных ставках и Нормане Ламонте. Мне кажется, ему немного полегчало к тому времени, как пришла пора ехать к следующему заказчику. Позвонил маме рассказать о моем разговоре с Виктором Мелдрю и узнал, что она тоже встречается с консультантом. По выплате долгов. Я уже некоторое время задавался вопросом, как ей удается выплачивать по своей закладной. Теперь я знаю как. Никак. Она получила официальное уведомление от Строительного кооператива, в котором сообщалось, что дом, где я провел все свое детство, будет изъят за неплатеж 16 марта. Мама умоляла ничего не говорить остальным членам семьи. Надеется, что какое-нибудь чудо отведет катастрофу. Я не сообщил ей, что в Строительном кооперативе Маркет-Харборо у меня лежит одна тысяча и сто одиннадцать фунтов стерлингов. Но сказал, что мы с Бьянкой завтра приедем в Лестер. В мамином голосе звучала жалкая благодарность. Воскресенье, 9 февраля Когда мы приехали на вокзал Сент-Панкрас, Бьянка велела мне задрать голову. -- Ты смотришь на одну из самых больших однопролетных арочных конструкций в мире, -- сказала она. -- Правда, она прекрасна? -- Сказать по правде, Бьянка, -- ответил я, -- я вижу только грязный, замызганный потолок, заляпанный голубиным пометом. -- Глупо с моей стороны просить тебя смотреть на что-то дальше собственного носа, -- отрезала она и вскочила в вагон, оставив меня тащить наши дорожные сумки. Я постоянно забываю, что Бьянка -- дипломированный инженер. Она совершенно не похожа на инженера и, сколько я ее знаю, работала лишь продавщицей и официанткой. Как минимум дважды в неделю она подает документы на работу по специальности, но на собеседование ее пока еще никуда не вызывали. Она уже подумывает, не написать ли в резюме "Брайан Дартингтон". Контролер забыл прокомпостировать наши сезонные билеты, и поездка в Лестер нам ничего не стоила. Но все ощущение счастливого триумфа испарилось, стоило зайти в дом. Мать пыталась держаться молодцом, но видно было, что душа у нее не на месте, -- в какой-то момент одна сигарета горела у нее во рту, другая -- в пепельнице, а третья -- на краю кухонного подоконника. Я спросил, как она очутилась в таких кошмарных долгах. Мама прошептала: -- Мартину нужно было платить за окончание курса на степень. Я заняла тысячу фунтов у финансовой компании под двадцать четыре и семь десятых процента. А через две недели меня уволили с работы -- кто-то на меня настучал и сказал, что мне сорок восемь лет. Я попросил обрисовать весь объем ее долгов. Она принесла ворох неоплаченных счетов всевозможных расцветок. Я пытался убедить рассказать Маффету об истинном положении их финансовой ситуации, но с мамочкой случилась настоящая истерика: -- Нет-нет, он обязан получить свою инженерную степень! Похоже, меня окружают одни инженеры. Бьянка сообщила матери, что она тоже -- квалифицированный инженер. Я в шутку заметил: -- Да, но она не построила ничего серьезнее башни из "Лего" с тех пор, как закончила университет. К моему изумлению, Бьянку возмутила моя безобидная шутка, и она выскочила из комнаты со слезами на глазах. -- Ты бестактный придурок! -- сказала мать и отправилась за нею в сад. Я сел за кухонный стол, взял себя в руки и выписал три чека: ссудной компании "Жирный Эдди" (двести семьдесят один фунт), молочному кооперативу (тридцать шесть фунтов сорок девять пенсов) и газетному киоску "Черри" (семьдесят четыре фунта восемьдесят один пенс). Конечно, этим не решить жилищной проблемы матери, но теперь хотя бы она сможет открывать дверь без страха перед местными кредиторами. Когда Мартин вернулся от бабушки (где у него в разгаре процесс замены двухконтактных розеток на трехконтактные), я представил его Бьянке. За несколько секунд они обрели взаимопонимание. Без перерыва тараторили о вокзале Сент-Панкрас и однопролетных арочных конструкциях. Давно уже не видел я Бьянку такой оживленной. За обеденный стол они сели рядышком, а после сами вызвались мыть и вытирать посуду. Я помог Рози написать домашнее сочинение по английскому -- "Один день из жизни дельфина", -- потом зашел на кухню. Бьянка и Маффет бубнили про вокзальный отель Сент-Панкрас и его архитектора сэра Джорджа Гилберта Скотта. Я перебил их и сообщил Бьянке, что иду спать. Она едва взглянула на меня и лишь промычала: -- Угу, я тоже скоро. Гостевая спальня была набита Розиными отвратительно светящимися моделями "Мой маленький пони". Понедельник, 10 февраля Понятия не имею, во сколько Бьянка вчера легла. Наверное, пришла и умудрилась меня не разбудить. Знаю я только одно: моя мать не разговаривает с Маффетом, а я крайне несчастен. 11.30 вечера. Работал над главой двадцать три "Головоломка". Джейк сидел у Альмы, в кондитерской, часто посещаемой интеллигенцией, и размашисто писал в блокноте формата А4. Днями и ночами работал он над своим романом. Он уже добрался до Главы Четыре. Глава Четвертая. Камни Спарг крался сквозь изобильную растительность. Он знал, что они там. Еще не видя никого, он их услышал. Они хрюкали друг другу о своем обоюдном интересе к камням. Спарг раздвинул юкку, и они оказались прямо перед ним. Мофф и Барф нежились на солнышке, и члены их были сплетены интимным образом. Спарг подавил в себе хрюк ревности и пополз обратно к Кронку, своему родному поселению. Вторник, 11 февраля Завтра получаем результаты анализов. Мне следует терзаться и размышлять о смертности и т.д. Но в голову лезет только одно: как Маффет смотрел на Бьянку и как Бьянка смотрела на Маффета, когда они прощались в понедельник утром на железнодорожном вокзале Лестера. Среда, 12 февраля Джудит сообщила, что наши результаты отрицательны! У нас нет ВИЧа! Мы не умрем от СПИДа! Однако я запросто могу умереть от разбитого сердца. Бьянка предложила еще раз съездить на денек в Лестер. Утверждает, что она устала от Лондона. Жалкое оправдание. Как можно вообще устать от Лондона? В этом смысле я поддерживаю д-ра Джонсона. Четверг, 13 февраля Пришло письмо с Би-би-си. Дорогой Адриан, Когда моя секретарша снова вручила мне твое письмо и рукопись "Гляди-ка! Плоские курганы моей Родины", мне показалось, что у меня галлюцинация. В тебе больше бесстыдства, чем в публичном доме, и больше беззастенчивости, чем в чистом поле. Би-би-си не предоставляет бесплатных услуг по ксерокопированию . Что же до твоего смехотворного предложения читать твой роман в одном из наших классических сериалов... Писатели классических текстов, как правило, давно уже в лучшем мире, но труды пережили своих творцов. Я сомневаюсь, что твоя работа переживет тебя. Возвращаю тебе рукопись незамедлительно. Вследствие административной ошибки ксерокопию с нее все же сняли. Ее я тоже отправляю -- хоть и с большой неохотой. Тебе в самом деле больше не следует меня беспокоить. Джон Тайдман. Пятница, 14 февраля День св. Валентина. Обескураживающе маленькая открытка от Бьянки. Я ей отправил чистую роскошь: огромную, набивную, дорогую, да еще в шкатулке, перевязанной ленточкой. Дикар -- в клинике для злоупотребляющих наркотиками и алкоголем. Луиджи в воскресенье его навещал и сказал, что Дикар режется в пинг-понг с пятнадцатилетним любителем крэка из Лидса. Суббота, 15 февраля Бьянка в понедельник едет на день в Лестер, повидаться с моей матерью. Мне бы хотелось поехать с нею, но я вынужден работать по шестнадцать часов в день, семь дней в неделю. Кто-то должен спасти мою мать от тюрьмы, а я в нашей семье -- единственный, у кого есть приличная работа. В мои обязанности в "Дикарях" теперь входит разделка овощей. Работа нудная, усугубляется еще и маниакальным вниманием Роберто, шеф-повара. Он настаивает на единообразии длины и ширины каждого овоща. В кармашке фартука приходится держать рулетку. Воскресенье, 16 февраля Прошло уже семь дней и ночей с тех пор, как мы с Бьянкой занимались любовью. Мне не хватает не только секса. Дело не в сексе. Дело не только в сексе. Мне нужно обнимать ее, нюхать ее волосы, гладить ее кожу. Хорошо бы также поговорить с нею о том, каково мне сейчас. Но я не могу -- я просто не могу. Я в самом деле не могу. Пытался, но не получается. Сегодня вечером в постели держал ее за руку, но это не считается. Она спала. Понедельник, 17 февраля Прежде чем уйти на работу в 6.30 утра, я написал записку и прислонил ее к вазе с гиацинтами на столе. Милая Бьянка, Прошу тебя -- поговори со мной о наших отношениях. Я не способен инициировать дискуссию. Могу только сказать тебе, что я тебя люблю. Я знаю, что между нами что-то не так, но не знаю, как к этому вопросу подойти. С любовью, навсегда твой Адриан. Ранним вечером Бьянка была очень добра со мной. Она заверила: в том, что касается ее чувств ко мне, ничего не изменилось. Вот только говорила со мной по телефону -- из Лестера. Она хочет задержаться еще на денек -- помочь моей матери. Вернувшись с работы в 11.30 вечера, я перечитал свою записку, оставленную на столе, затем порвал ее и швырнул в унитаз. Потребовалось три полных смыва, чтобы она исчезла без следа. Вторник, 18 февраля Вчера вечером я очень устал, но заснуть не смог, поэтому встал, оделся и пошел прогуляться. Сохо никогда не спит. Оно существует для таких, как я: одиноких, томящихся от любви, для аутсайдеров. Вернувшись домой, читал "Униженных и оскорбленных" Достоевского. Среда, 19 февраля Нельзя сказать, что боги улыбаются нашему семейству. Миссис Беллинхэм уволила папашу и дала ему пинка из своей постели. Она пришла в ярость, когда открылось, что он толкал ее системы сигнализации за полцены в пабах для всякого плебса. Отец опять поселился у бабушки. Я узнал об этом только потому, что бабушка позвонила мне на работу и пожаловалась, что мама должна ей пятьдесят фунтов еще с прошлого декабря. А бабушке сейчас нужны деньги, потому что она собирается в июне в Египет с "Вечно молодыми", а на следующей неделе ей платить задаток. Я напомнил бабушке, что у нее имеются значительные сбережения на срочном вкладе. Неужели она не может снять пятьдесят фунтов? Бабушка, в свою очередь, указала мне на то, что банк следует уведомлять за месяц до снятия с такого вклада. Она сказала: -- Я пока не готова терять свой высокий процент. Я небрежно поинтересовался, не видела ли она Бьянку. Она небрежно ответила, что видела Бьянку с Маффетом на верхней площадке двадцать девятого автобуса, направлявшегося в центр города. Несколько подробностей она тоже сообщила. Они смеялись. Бьянка держала в руках букет фрезий (ее любимые цветы). А Маффет выглядел "счастливее, чем когда-либо вообще". В трубке раздался лязг, когда бабушка наклонилась в своем кресле: -- Ведь Эйнштейн тут не нужен, чтобы все понять, правда, парень? Спасибо, бабуля -- лестерская версия мисс мать-ее-за-ноги Марпл. Четверг, 20 февраля Я опасаюсь самого худшего. Бьянка до сих пор в Лестере. Сегодня утром я получил брошюру от организации, которая называется "Институт Факсос". Они предлагают мне холистические каникулы на греческом острове Факсос, куда входят курсы творческого письма, мастерские сновидения, обретение собственного голоса и управление стрессами. На одной фотографии изображены счастливые загорелые отдыхающие, которые поглощают какой-то зеленый корм за длинными столами под голубыми небесами. После пристального рассмотрения снимка при помощи увеличительного стекла выяснилось, что корм состоит из латука и кабачков, куда намешано немного сыра. На столах располагались бутылки рецины, вазы с цветами и крупно нарубленные буханки хлеба. Другая картинка являла пляж, сосновую рощу и жилье, состоящее из бамбуковых хижин, разбросанных по склону холма. На вид -- истинная идиллия. Я перевернул страницу и увидел, что писательские курсы две первые недели апреля "координирует" Анджела Хакер, романистка, драматург и телевизионная знаменитость. Я не читал ее книг и не видел ни одной пьесы, но наблюдал ее в телевизионной программе "В замочную скважину". Дом у нее, конечно, изящный, но в тот момент меня поразило потрясающее количество алкоголя: бутылки стояли в каждой комнате. Комик Лойд Гроссман, помню, даже отпустил какую-то шуточку насчет "подливки для гуся". Публика в студии хохотала до одури. Я со вздохом закрыл брошюру. Две недели на Факсосе, в беседах о моем романе с Анджелой Хакер, -- это, конечно, рай, но мне этот рай не по карману. Мои резервы в Строительном кооперативе истощаются. Осталась последняя тысяча. Суббота, 22 февраля В обеденный перерыв Бьянка позвонила в ресторан и сказала, что едет завтра поездом в 7.30 утра и прибудет на вокзал Сент-Панкрас примерно в 9.00. Голос у нее звучал странно. Я спросил, не болит ли у нее горло. Она ответила, что "пришлось много разговаривать". Все фибры моей души рвутся к ней, а особенно те из них, что располагаются в области чресел. Воскресенье, 23 февраля Когда поезд подошел, я уже стоял на перроне и увидел, как Бьянка выскакивает из вагона. Я кинулся к ней, протягивая букетик бледно-желтых нарциссов, купленных в киоске возле станции подземки на Оксфорд-стрит. Но тут, к моему удивлению, на платформу шагнул Мартин Маффет с двумя большими чемоданами. Он поставил их на перрон и обхватил одной рукой Бьянку за худенькие плечи. Бьянка сказала: -- Прости меня, Адриан. Маффет добавил: -- И меня. Если совсем честно, то я не знал, что им ответить. Я повернулся, оставив двух инженеров стоять под инженерным чудом вокзала Сент-Панкрас, и пешком отправился обратно на Олд-Комптон-стрит. Не помню, что стало с нарциссами, -- когда я пришел домой, букетика у меня в руках не было. Понедельник, 24 февраля Глава двадцать четыре. Забвение Джейк натянул шланг на выхлопную трубу и тщательно проверил соединение. Затем просунул другой конец шланга в заднее окно машины. Долгим последним взглядом обвел великолепную панораму Озерного края, что расстилалась под его ногами. -- Как восхитительна жизнь, -- сказал он громко, обращаясь к ветру. Нарциссы вокруг него согласно закивали головками. Джейк вытащил из дорожного несессера портативную электробритву и начал бриться. Он всегда был не лишен тщеславия, а потому особенно хотелось, чтобы и труп его выглядел хорошо. Щетина летела по ветру и становилась единым с Землей. Джейк плеснул в лицо "Одержимость" -- его любимый лосьон после бритья. Завершив туалет, он сел в машину и завел двигатель. Пока выхлопные газы наполняли кабину, Джейк размышлял о прожитой жизни. Он побывал на четырех континентах и уложил в свою постель нескольких прекраснейших женщин мира. Он завоевал для Англии "Урну с прахом". Он покорил Эверест спиной вперед и отыскал бесспорный исток Нила. Никто не смог бы утверждать, что жизнь его прошла безынтересно. Но без Регины, девушки, которую он любил, жить ему не хотелось. Пока Джейк проваливался в забытье, стрелка на указателе уровня бензина дрогнула на нуле. Что же закончится у Джейка раньше -- запас воздуха или запас топлива?.. Вторник, 25 февраля Собрал в кулак все мужество и позвонил маме. Ответил отец. Сказал, что переехал жить к матери "на временной основе", пока она не оправится от шока, который получила в результате романа Бьянки/Маффета. Очевидно, она слишком больна и не может вставать с постели и присматривать за Рози. Отец спросил, как это воспринял я. Я ответил: -- О, я... я прекрасно. -- И тут большие жирные слезы заструились у меня по щекам прямо в электронное нутро трубки телефона. Отец все время повторял: -- Ну ничего, ничего, парнишка. Ничего, ничего, не плачь, парнишка, -- таким нежным голосом, которого я у него никогда не помнил. Шеф-повар Роберто подошел и встал рядом. Он вытирал мне слезы фартуком. В конце концов, пообещав не пропадать надолго, я попрощался с папой. Все эти годы я считал его никчемным придурком, но теперь вижу, как я его недооценивал. Вернувшись в комнату, я обнаружил, что Бьянка вывезла все свои личные вещи, включая фотопортрет Айзембара Кингдома Брунела. Среда, 26 февраля В свой обеденный перерыв я отправился в одно место под названием "Забегаловка Эда" и съел там хот-дог, чипсы, выпил пива "Бекс" и кружку кофе из кофеварки. Под пиво я попросил стакан, но потом заметил, что все остальные мужчины моего возраста хлебают из горлышка, поэтому стакан тихонько отодвинул в сторону и последовал их примеру. Я сидел на высоком табурете за стойкой прямо перед музыкальным мини-автоматом. Каждая песня стоила пять пенсов. Я выбрал только одну, но прокрутил ее три раза. Раньше я знал слова "Будь мне верна" наизусть. Мы с Бьянкой, бывало, подпевали Бену Э. Кингу, когда вместе готовили себе воскресный завтрак. Ударными инструментами нам служили коробок кухонных спичек, лопаточка и банка сушеной чечевицы. В "Забегаловке Эда" я попробовал напеть ее себе под нос, но не смог вспомнить ни единого слова. Когда песня закончилась, я был весь в слезах. Ну почему она не была мне верна? Человек, сидевший на соседнем табурете, спросил, чем он может мне помочь. Я попытался взять себя в руки, но, к своему абсолютному ужасу, громко и неудержимо разрыдался. Потекли слезы; потекли сопли; раздались недостойные всхлипы и ходуном заходили плечи. Незнакомец обхватил меня рукой и спросил: -- Что, отношения испортились? Я кивнул и между всхлипами выдавил: -- Все кончено. -- У меня тоже, -- сказал он. И добавил: -- Меня зовут Алан. Алан рассказал мне, что он "раздавлен", поскольку его партнер Кристофер влюбился в другого человека. Я заказал еще два пива и после этого поведал Алану историю о Бьянке и Мартине Маффете. Алан признался, что шокирован, и проявил столько участия, что даже поинтересовался, каково сейчас моей маме. Я ответил, что звонил ей вчера вечером и она сказала, что жизнь для нее кончена. Мы с Аланом договорились встретиться выпить в 8 часов вечера сегодня. Неужели я теперь, как Бланш Дюбуа, попал в зависимость от доброты посторонних людей? Полночь. Алан так и не появился. Я просидел в "Дилижансе и Упряжи" больше часа, дожидаясь его. Вероятно, он встретил другого незнакомца с более оригинальной жизненной трагедией. Мне ее не хватает. Мне ее не хватает. Мне ее не хватает. Четверг, 27 февраля Сегодня вечером надо мною навис Роберто и заставил съесть тарелку тальятелли под заячьим соусом. -- Баба ест баба, еда ест еда, -- сказал он. Наверное, на его родном итальянском в этом смысла больше. Джейк протянул конверт с деньгами зловещему незнакомцу. -- Быстро и чисто, -- сказал он. -- Они не должны понять, что их настигло. Незнакомец хрюкнул и вышел из притона в Сохо. Джейк огляделся: безвкусные размалеванные девки, зверские рожи полуночных пьянчуг. Неужели только вчера он был в Озерном краю и пытался совершить самоубийство? Когда он поднимался на ноги, молодой проститутке удалось за него зацепиться. Он раздраженно оттолкнул ее в сторону со словами: -- Исчезни, малышка, я познал и утратил единственную женщину, которая мне нужна. Он вышел в полную жизни ночь Сохо, и его ковбойские сапоги странно цокали по сумеречной мостовой. Следует завтра заменить подметки и набойки, подумал он. Проходя мимо Олд-Комптон-стрит, он поднял взгляд на окна квартиры над "Кондитерской Альмы". Свет в окнах еще горел, но он знал, что вся человеческая жизнь там уже погашена. Он стал убийцей по доверенности. Сердце его истекало слезами, но лицо, как всегда, оставалось непроницаемым -- жестким, неумолимым, и