ЧТО ДЕЛАТЬ? Уже на первом уроке диковинные слухи поползли по Ковылкинской неполной средней школе. Будто Верке Мериновой с полюса прислали песца и песец этот дрессированный: если привязать его на веревочку, он, как собака-поводырь, приведет на Северный полюс. В четвертом классе стала собираться группа полярников, которые хотели бежать за песцом и добраться хотя бы до полуострова Канин Нос, пока про это дело не пронюхали родители. Белов и Быкодоров составили на промокашке список походных продуктов. "Тушонки раз", -- написал Белов. "Згущенки два", -- добавил Быкодоров. Всешкольная громкая слава навалилась на Веру Меринову и Колю Калинина. Неприметные второклассники стали героями, за ручку, за ручку здоровались с ними лбы из пятого класса. Голова Коли Калинина отяжелела от славы, он ничего не видел вокруг себя -- ни доски, ни учителя, огненная слава пылала у него на ушах. На первой же переменке вся школа валом повалила глядеть песца, но тут на крыльцо вышел директор и взглядом разогнал народ по классам. На второй переменке приступил народ к Вере Мериновой, требуя ответа на свои вопросы. Вера и Коля сбивчиво и наперебой рассказывали, как было дело; но слишком уж большая собралась у печки толпа, все кричали, гомонили, и никто ничего не понял. Поняли только, что был овраг, была стрельба, был человек с зеленым сундучком и что в деле этом странным образом замешан дошкольник Серпокрылов. Куцые сведения еще больше разожгли фантазию, и слухи сделались еще чудесней и странней. Жил будто на свете полярник с зеленым сундучком, и был у него песец. Погиб полярник, а песца подобрала Верка Меринова. Вопрос: где теперь сундучок, в котором хранились царские червонцы и почтовые марки Оранжевых островов? На третьем уроке начала сколачиваться группа изыскателей зеленого сундучка, но тут в дело решительным образом вмешались учителя, вызвали к доске с десяток кладоискателей, и постепенно, под стук мела, под лепет книжных страниц, стали забываться песец и полярник, стрельба и зеленый сундучок. Последний день четверти сделал свое дело. И только во втором классе о песце не забывали ни на секунду, хотя и здесь был ответственный день, и здесь тройки сыпались, как семечки. Коля, к примеру, Калинин нахватал столько троек, сколько не съесть ему за все праздники пирожков с капустой. Второклассники волновались, и на втором уроке волнение достигло наивысшей точки. Кто-то видел, как техничка Амбарова бегала в сельсовет, кто-то слышал, что ей наказывал директор, и все поняли, что песца немедленно вернут на ферму. В конце второго урока Вера разослала по классу секретнейшие записки, и все тридцать три второклассные головы слились в одну большую думающую голову, частично обритую наголо. "Что делать? -- думала эта гигантская голова. -- Отдавать песца на ферму? Так ведь там из него воротник сделают!" "Как чего делать! -- решила наконец Вера Меринова. -- Надо его так спрятать, чтоб не нашли". КАША, ЗАВАРЕННАЯ НА БОЛЬШОЙ ПЕРЕМЕНКЕ Отзвенел валдайский колокольчик, кончился урок. Вынимай бутерброды, баранки, яблоки -- началась большая переменка. А большая переменка -- это десять минут. За десять минут можно столько каши наварить, что потом и за двадцать не расхлебаешь. -- Как чего делать! -- крикнула Вера, как только учитель вышел из класса. -- Надо так его спрятать, чтоб не нашли! Второклассники окаменели. Но ненадолго. Всего лишь на секунду. И за эту секунду сразу поняли, что другого выхода нет. -- Куда? -- Я знаю такое место, -- сказал хорошист Миша Чашин. -- Только закройте дверь, чтоб никто не слыхал. Дверь заперли учительским стулом, и весь класс столпился вокруг хорошиста. -- Я знаю такое место, -- шептал Миша так, чтоб всем было слышно. -- Там его никто не найдет. А нас все-таки тридцать три человека -- вырастим, воспитаем. Важно только, чтоб среди нас не было предателя. -- Верно, верно! -- подхватили второклассники. -- Важно, чтоб не было предателя. Тут все переглянулись и поняли, что предателя среди них нет. -- Ну давай, давай, не тяни! Что за место? -- нетерпеливо спросил Коля Калинин, немного огорченный тем, что его отодвинули на второй план. Миша приложил палец к губам, огляделся тревожно -- не слышит ли его посторонний. Но посторонних в классе не было, разве только знаменитый химик Менделеев, который выглядывал из рамы над классной доской. И все-таки Миша не решался так просто брякнуть, куда надо спрятать песца. Он выдрал листок из тетради по математике и быстро начеркал: В баню колдуна Карасева. -- Место хорошее, -- шепотом решили все. -- Там его никто не найдет! -- Надо поскорей увести песца из школы, -- сказала Вера. -- А то будет поздно. -- Давайте я сбегу с уроков, -- предложил Сашка Самолетов, вылезая неожиданно на первый план. -- Ладно тебе, -- сказала Вера, возвращая Самолетова на его место. -- Ты лучше двойку по русскому исправь. -- Может, я сбегу? -- неуверенно сказал Коля Калинин. -- Не надо никому бегать, -- ответила Вера и подошла к окну. -- Есть один человек. Он сделает. Вера стукнула пальцем в стекло, и за окном сразу же появилась круглая голова в офицерской фуражке. Лязгнули шпингалеты, окно распахнулось, и дошкольника Серпокрылова за руки втянули в класс. Отряхнувши снег с валенок, он прислонился к печке. -- Серпокрылыч, -- прошептала Вера, -- ты был прав. Тишку надо спрятать. Бери веревку и, как только начнется урок, отведи его... -- Стоп! -- многозначительно оборвал ее Миша Чашин и, таинственно подмигнув, подал дошкольнику записку. -- "Бэ", -- напряженно прочел Серпокрылов, повертел записку, причитался как следует и добавил: -- "А-а... Ба..." -- Да он читать не умеет! -- восхищенно загомонили второклассники, а Вера наклонилась к дошкольникову уху и что-то щекотно и горячо зашептала. -- Сделаю, -- согласно кивнул дошкольник. -- А записку уничтожь, -- добавил Миша. Дошкольник хотел разорвать записку, но тут зазвенел поддужный колокольчик, загремела дверь, зашатался стул, просунутый в дверную ручку. Дошкольник прощально помахал запиской и вдруг засунул ее в рот. Под огнем шестидесяти шести глаз с тревожным хрустом он сжевал творчество Миши Чашина. -- Дайте чем-нибудь зажевать, -- сказал дошкольник, направляясь к окну. Кто-то кинул ему кособокое яблоко, и со звоном откусил Серпокрылов половину косого бока, вылезая в окно. Уже будучи ногами на улице, он обернулся, поглядел Вере в глаза и повторил: -- Сделаю. И ведь сделал, все сделал дошкольник Серпокрылов, и как раз вовремя. ИНТЕРЕСНЫЕ ЗАДУМКИ ДИРЕКТОРА ГУБЕРНАТОРОВА Ни минуты покоя не было сегодня у директора Губернаторова. То набегали в кабинет совещаться учителя, то приставал с какими-то лопатами завхоз, то сам директор торопился навести в пятом классе необходимый порядок. Особо много хлопот доставили директору двоечники. На третьей переменке директор устроил в своем кабинете настоящее собрание двоечников. Двоечники выстроились по росту у книжного шкафа, и первую минуту директор просто прохаживался перед ними. Испачканные мелом двоечники бестолково переминались с ноги на ногу, сильно чем-то напоминая маляров или штукатуров. Всю эту бригаду возглавляли отпетые Белов и Быкодоров, которых, впрочем, даже нельзя было назвать двоечниками. Не было в школьном словаре такого слова, чтоб обозначить Белова и Быкодорова. И директор нашел такое слово -- "коловики". С них-то и начал директор и сразу взял Белова и Быкодорова за рога. -- А вы, голуби, -- сказал он и ткнул правой рукой в грубую грудь Белова, а левой -- в бодрую Быкодорова, -- а вы, голуби, доколе позорить будете вашу школу? Вы, наверно, думаете, что я собираюсь хиханьки-хаханьки разводить? Ошибаетесь! Я сделаю из вас настоящих людей! Прямо здесь, в этом кабинете, вы дадите обещание учиться только на "хорошо" и "удовлетворительно". Припертые к стенке коловики вяло грянули: -- Прямо здесь, в этом кабинете, даем обещание учиться только на "хорошо" и "удовлетворительно"! После коловиков директор занялся рядовыми двоечниками. Он буквально перепахал их души и засеял перепаханное разумными семенами. Двоечники, как гуси, вытягивали шеи, уши их загорались от слов директора, а прически вскулдычивались. Особенно сильное впечатление произвел на двоечников рассказ о том, как поступали с такими, как они, в старое время. Некоторые двоечники плакали навзрыд. Отделав двоечников по первое число, директор отутюжил каждого в отдельности и только после этого распустил их по классам. Мысли директора побежали по новой дороге и натолкнулись на премию, которая полагалась за чрезвычайного зверя. "Кто же ее получит? -- размышлял директор. -- Неужели Меринова? Да зачем же второкласснице деньги! К тому же здесь замешан Калинин, потом Павел Сергеич да еще какой-то дошкольник. А если премию поделить на четверых, что получается? По пятерке на брата. Ну, это чепуха. Пускай Меринова и Калинин пятерки на уроках получают!" В этом месте своих размышлений директор остановился, прервал размышления на минутку и улыбнулся. Ему понравилась собственная шутка, и он повторил ее вслух, щелкнув ногтем по глобусу: -- Да-да, пускай лучше пятерки на уроках получают. Повизгивая, крутился глобус, мелькали океаны и материки. Крутящийся глобус навел директора на мысли глобального масштаба. Он взглядом остановил глобус и продолжил размышления: "А что, если получить премию и послать ее в какой-нибудь город, пострадавший от землетрясения? Вот это интересная задумка!" Директор Губернаторов заволновался, снова щелканул по глобусу и внимательно теперь разглядывал мелькающие части света, как бы выискивая город, пострадавший от землетрясения. Директор Губернаторов вообще любил интересные задумки и частенько сам задумывал их. "Ладно, -- решил директор. -- Получим премию сами и купим на нее десяток глобусов, а Мериновой и Калинину объявим благодарность. Вот это задумка так задумка! Остается дошкольник Серпокрылов. Но тут дело проще пареной репы. На будущий год, когда он поступит в школу, посадим на первую парту -- это будет хорошая награда. Да-да! Сегодня же после уроков надо собрать во втором классе собрание и объявить благодарность. Вот настоящая праздничная задумка!" Директор Губернаторов посмотрел на часы. Через три минуты должен был кончиться последний урок, и, наверно, подъезжал уже к школе "газик" со зверофермы. Директор Губернаторов решил глянуть еще раз на чрезвычайного зверя и вышел на крыльцо, повторяя про себя: "Хорошая, интересная задумка!" Он пересек пришкольный участок, заглянул в кроличью клетку, и, как вспугнутые с дороги грачи, поднялись на крыло директорские брови и вовсе улетели со лба -- дверца клетки была распахнута, пропал зверь чрезвычайной важности, исчез, растаял. И тут залился-заклокотал за спиной директора валдайский колокольчик: кончился, кончился последний урок первой четверти, а завтра каникулы -- свобода и веселье. Завтра зазвенят и сбудутся слова, отлитые на колокольчике: "Купи -- не скупись, ездий -- веселись!" ВТОРОЙ КЛАСС ГЛЯДИТ НА МЕНДЕЛЕЕВА Барабанной россыпью, пулеметной дробью простучали крышки парт, ученики подхватили портфели, кое-как покидали туда учебники и, как пехотинцы с криком в атаку, бросились из школы на улицу. Кончился последний урок первой четверти! Гуляй, двоечники и троечники, отличники и хорошисты, веселись, неслыханные коло-вики! Только во втором классе не слышно было криков и веселья. Здесь стояла та самая тишина, которую называют мертвой. Выпрямив спины, сидели второклассники на своих местах, и сидели так ровно, так чисто и хорошо, что даже самый придирчивый человек не мог бы сказать, что вот, дескать, они "плохо сидят". От окна смотрел на них Павел Сергеевич, покачивал печально головой, а у доски, прямо перед ребятами, как великан перед карликами, возвышался директор Губернаторов. Во второй класс директор заходил редко, и всем было ясно, что явился он неспроста, что сейчас начнется нехороший разговор. Огромный, как гора, стоял директор под портретом Менделеева и на плечах своих, казалось, держал грозовую тучу. Тишина становилась все тише, она нагнеталась, нагнеталась и наконец сгустилась до такого состояния, что ее можно было уж разливать в банки, как сгущенное молоко. Тишину пора было разрядить, и директор сделал это. -- Так, -- сказал директор. Это простейшее слово он произнес настолько сильно, что оно врезалось в головы второклассников, как гвоздь в липовую доску. Во втором ряду кто-то тихо, но явственно задрожал. -- Значит, вы не знаете, куда девался песец. А кто ж тогда знает? Директор Губернаторов прекрасно понимал, что знает об этом весь класс. Ни секунды не думал он, что песца увел посторонний. Как только увидел пустую клетку, сразу вспомнил разговор с Верой Мериновой и понял, что без нее тут не обошлось. Знал директор, что Веру ребята уважали и, скорей всего, поддались на ее агитацию и спрятали песца. Директор Губернаторов был мудрый человек и всех своих учеников видел насквозь. Одного только не мог он понять: как им удалось спрятать песца, не выходя из школы? Но этот вопрос он надеялся прояснить в самое короткое время. -- Меринова! И ты не знаешь, где песец? Вера вскочила из-за парты и молча уставилась в портрет Менделеева. -- Что ж ты молчишь? Вера не отвечала. В тишине слышно было, как колотится ее сердце. -- Меринова, как видно, онемела, -- сказал директор. Он пригляделся, посмотрел на Веру повнимательней, как дровосек, который хочет расколоть полено и выбирает, с какого бока ударить, но решил пока ее оставить и выбрать чурбанчик помягче. -- Калинин! Коля с громом вскочил из-за парты. С таким громом в лесной тишине вдруг в кустах подымается тетерев. -- А ты что скажешь? Коля открыл рот, глянул в окно и осекся. -- И этот онемел, -- заключил директор. -- Ты куда смотришь? Воробья увидал? -- А чего он рожи строит?! -- неожиданно и плаксиво сказал Коля. Директор Губернаторов кинул взгляд в окно и увидел за стеклом дошкольника Серпокрылова, который действительно строил рожи в глубину класса. Тут директор так посмотрел на дошкольника, что состроенная рожа мигом превратилась в симпатичное и милое лицо и скромно скрылась куда-то вниз. -- Ну, Калинин, так куда же пропал песец? Коля молчал, его заинтересовал портрет Менделеева. Пышная борода знаменитого химика буквально приковывала взор. -- Так, -- сказал директор. -- Ну что ж, продолжим! Чашин! Миша Чашин неторопливо встал из-за парты, хотел поглядеть в глаза директору, но не тут-то было. Менделеев притягивал, как магнит. Минуты через три весь класс стоял уже на ногах и рассматривал портрет великого ученого. Даже дошкольник Серпокрылов, вновь появившийся в окне, тоже глядел на Менделеева. Опять установилась в классе неприятная тишина. С минуту была она мертвой, но скоро стала превращаться в гробовую. В тишине грозовою тучей темнело лицо директора Губернаторова, задумчивы были ребята, и печально глядел на них Павел Сергеевич. Только лишь знаменитый химик Дмитрий Иванович Менделеев ласково улыбался, распустив свою великую бороду над головой директора. -- Павел Сергеевич, -- сказал неожиданно директор, -- приведите дошкольника Серпокрылова. Легкий шелест прошел по классу, и директор Губернаторов понял, что он попал в точку. Директор Губернаторов был мудрый человек, он умел связывать концы с концами. О мудрый директор Губернаторов! Как опытный капитан, обходя подводные рифы, ведете вы школьный корабль и без подзорной трубы видите, что творится в душах и сердцах двоечников, троечников и коловиков. Как плотник Меринов видит насквозь стакан с лимонадом, как мамаша Меринова видит насквозь самого плотника, так точно и вы видите насквозь их дочку, а с нею вместе всех своих учеников и даже дошкольника Серпокрылова, вводимого в эту минуту в класс. Страшно человеку, случайно разбившему стекло, подходить к двери вашего кабинета, страшно лентяю, нарочно забывшему дома тетрадку по математике, встретиться с вами в коридоре, плохо придется ему, одним взглядом пронизанному насквозь. Лишь человек с чистой душой, с чистыми ногтями и тетрадями, отличник и хорошист может спокойно пройти мимо вас, да и то, наверно, вздрогнет и подумает про себя: а так ли уж я чист, а не я ли на прошлой неделе обманул самым бессовестным образом классного руководителя? -- Ну вот, -- сказал директор. -- Явился главный свидетель. Ну-с, гражданин дошкольник, как вы поживаете? Дошкольник Cepпокрылов почтительно отряхнул на пороге валенки и прислонился к печке. Он стоял так скромно, тихо и неподвижно, что можно было усомниться: да Леша ли это, дошкольник ли, не еловый ли это пенек? И директор понял, что наконец-то попалось ему полешко послабже. Директор уж взмахнул топором, чтоб расколоть его, как вдруг зафырчал у ворот школы "газик", взревел белугой и заглох. Открылась дверца, и высунулась из машины знаменитая пыжиковая шапка. ДВА ДИРЕКТОРА Очень и очень постным да пресным сделалось лицо директора Губернаторова. В глупое, в неприятное положение попал директор. Посылал телефонограммы про надежные руки, а получилась чепуха. Неодобрительно осмотрев свои руки, оказавшиеся не такими уж надежными, он убрал их в пиджачные карманы. -- Садитесь, -- сказал директор ученикам, а Павлу Сергеевичу шепнул два слова, и тот побежал на крыльцо встречать представителя зверофермы. В окно видно было, как пыжиковая шапка пересекла школьный двор, поднялась на крыльцо, а тут перехватил ее Павел Сергеевич и стал что-то объяснять, горячо размахивая руками. Что говорил Павел Сергеевич, слышно не было, но пыжиковая шапка недовольно шевелилась в ответ. Наконец объяснения кончились, простучали по коридору неслыханные еще в школе полуботинки, приоткрылась дверь, и директор Некрасов вошел в класс, длинный, сухопарый, в пыжиковой шапке. Второклассники с громом вскочили из-за парт, приветствуя директора зверофермы. -- Во жердина-то! -- восхищенно шепнул Коля Калинин. -- Во журавель, во сушеный лещок! -- Сядьте, дети, -- мягко сказал Губернаторов. -- А ты, Калинин, встань столбом и постой пока! -- За что? заныл Коля. -- Я больше не буду. Но директор Губернаторов знал за что. Он имел чуткое ухо, которое сразу ухватило и "журавля" и "лещка сушеного". Только лишь "жердину" проморгало оно. Директор Некрасов прошел между парт к доске и протянул руку директору Губернаторову. Встретились два директора и поглядели друг другу в глаза. Властным был взгляд директора Некрасова, волевым -- директора Губернаторова. Встретились два директора -- и тесно стало во втором классе, захотелось чуть-чуть раздвинуть стены, распахнуть окна. Директора крепко пожали друг другу руки. Некрасов после рукопожатия руку положил в карман и уселся, а директор Губернаторов свою руку, на которой написано было "Таня", поднял в воздух и грозно покачал пальцем. -- Так, значит, вы не знаете, куда девался песец? -- сказал он, не глядя на директора Некрасова. -- Весь день сидел в клетке, а теперь, когда приехал ответственный товарищ, он вдруг пропал... Так-так, но мне известно, что песца вы спрятали. Его надо вернуть на ферму -- и никаких разговоров. Директор закончил короткую речь и в конце ее поставил яростную точку. После точки тишина в классе сделалась еще более тягостной и опасной. Никто не шевелился. Попробовал шевельнуться неопытный дошкольник, но тут же устремились на него директорские взгляды, и дошкольник замер. Наконец у окна зашевелился Павел Сергеевич. Он решил, как видно, спасти положение. -- Ребята, -- начал он, -- песца надо вернуть. Это не наш песец. Он стоит больших денег и принадлежит государству. А если вам хочется выращивать зверей -- пожалуйста. У нас есть кролики, можно завести черно-бурых лисиц. Павел Сергеевич перевел дыхание и, заметив, что второй класс не подает признаков разговора, продолжал: -- Я просто не понимаю, почему вы не хотите его отдавать? Ну объясните мне. Павел Сергеевич остановился и попытался заглянуть ребятам в глаза. Но взгляды второклассников блуждали по классу и по проторенной дорожке устремлялись понемногу к Менделееву. -- Вера, -- ласково сказал Павел Сергеевич, -- я не спрашиваю, где песец. Скажи, почему вы не хотите его отдавать? Вера любила рисование и очень уважала Павла Сергеевича. К тому же он был замешан в этом деле, и, если б не он, неизвестно, чем бы кончилось приключение в ковылкинском овраге. Павел Сергеевич имел право на ответ. Вера собралась с духом и выпалила несколько фраз. Однако она так разволновалась, что разобраться в ее словах никто не смог. -- Что такое? Что? -- Что ты сказала? Повтори! -- сказал и директор Губернаторов. И долго еще упрашивали Веру повторить, прежде чем она снова собралась с силами и ясно высказалась. -- Мы Тишку на ферму не отдадим, -- сказала она; -- Из него там воротник сделают. -- Воротник? -- изумился Павел Сергеевич и руками развел от неожиданности. Он хотел было сказать что-то в ответ, но никак не мог подобрать подходящие слова. Павел Сергеевич замялся, а ребята оторвались от Менделеева и глядели на учителя. Вот теперь Павел Сергеевич имел возможность посмотреть ребятам в глаза, но взгляд его побрел по классу, уперся на миг в пыжиковую шапку и нашел наконец-таки интересное местечко. Павел Сергеевич смотрел на Менделеева. Затейливым был все-таки портрет знаменитого химика: багетовая рамка, пышная борода и подпись печатными буквами -- "Дмитрий Иванович Менделеев". "А вот вы, Дмитрий Иванович, как бы вы поступили в таком случае? Что бы вы сказали насчет воротника? Сделают ведь, а?" Но не успел ответить Дмитрий Иванович -- вдруг раздался в классе неожиданный грохот. Это ударился об стол кулак директора Некрасова, и второклассники все, как один, вскочили из-за парт и встали по стойке "смирно". Директор Некрасов вытянулся во весь рост и снял с головы пыжиковую шапку. Второклассники, конечно, не знали, что директор Некрасов делает это очень редко. Только в самых ответственных случаях. РЕЧЬ ДИРЕКТОРА НЕКРАСОВА Собралась наконец-таки над вторым классом туча. Нависла, нависла над партами грозная пыжиковая шапка, зарницами засверкали сухие некрасовские глаза, и взгляд директора Губернаторова потускнел в сравнении с этим стихийным огнем. Один только лишь вид директора Некрасова вызывал чувство огромной ответственности, и слова, которые он готовился произнести, должны были прозвучать вулканически. И вот послышался отдаленный гром, который все нарастал, нарастал и взорвался наконец над головами. Это был просто кашель, но, схожий с землетрясением, он вызвал уважение и трепет. У Веры Мериновой сам собою развязался на косе бант, сполз на плечо голубой змейкой. -- Садись! -- медвежьим голосом рявкнул Некрасов и махнул своей шапкой справа налево. И пока шапка была еще справа -- второй класс стоял, а когда уехала она влево -- все уже сидели на своих местах. И даже дошкольник Серпокрылов присел на корточки у печки. -- Скажите-ка, ребята, -- сказал Некрасов, -- разве похож я на негодяя? Пауза, только пауза могла появиться на свете после такого вопроса, пауза и полная тишина. Все, что угодно, ожидали ребята, они ожидали крика: "Где песец?", ожидали чего-нибудь вроде: "Ну, берегитесь!", но такого вопроса они никак не могли ожидать. Общее и пугливое недоумение охватило второклассников. Ошеломленно глядели они на директора Некрасова. Ни Павел Сергеевич, ни директор Губернаторов тоже не ожидали такой постановки вопроса. Однако вопрос был поставлен и требовал ответа. -- Я вас спрашиваю: похож я на негодяя или нет? Ребята слегка зашевелились, стали переглядываться, но никто не решался, конечно, открыть рот и ответить -- слишком уж необычным и опасным казалось такое дело. -- Вот ты, девочка, -- сказал Некрасов и ткнул пальцем в Веру. -- Ответь, пожалуйста. В который уж раз вскочила Вера из-за парты и молча уставилась на директора Некрасова, как будто изучала, что в самом деле -- похож или не похож. -- Что ты молчишь, будто в рот воды набрала? -- подал голос директор Губернаторов. -- Отвечай. Вера окостенела, и неизвестно, чем бы все кончилось, если б в дело не вмешался дошкольник Серпокрылов. -- Ну, не похож, не похож, -- сказал он, спасая Веру. -- Вот и хорошо, -- обрадовался директор Некрасов. -- На негодяя я не похож и на живодера тоже. Так вот, я вам говорю, а мое слово -- закон. Я говорю вам, а вы слушайте: этого песца на ферме никто пальцем не тронет! Понятно? Ах, не понятно? Ну, так я объясню. Этого песца звать Наполеон Третий! Понятно? Вздох удивленного облегчения прошел по классу, обстановка немного разрядилась, ребята стали даже перешептываться и подталкивать друг друга под бока. -- Наполеон! Вот здорово! -- Да-да, Наполеон Третий! -- подтвердил директор Некрасов, чувствуя, что ледок начал таять. -- Его дед был Наполеон Первый, а отец -- Наполеон Второй. Так вот, слушайте дальше. Наполеон Третий еще недопесок, щенок, но он очень драгоценный зверь. Вы ведь заметили, какой у него прекрасный мех. Таких песцов, как он, на свете больше нет. Поэтому никто не станет делать из него воротник. Этого песца мы будем беречь как зеницу ока, потому что собираемся вывести от него новую породу. Ясно вам? Это говорю вам я, директор Некрасов, а мое слово -- закон. Директор выждал некоторую паузу, давая второклассникам переварить сказанное, а когда решил, что все переварено, продолжал: -- Я не мастер много говорить. Я мастер много делать. Поэтому я добавлю вот что: все ребята, которых интересует звероводство, могут приходить на ферму. Мы организуем кружок звероводов, а вот эту девочку, которая здесь, кажется, главная, мы изберем старостой. Вы сами будете ухаживать за Наполеоном и другими песцами, а также норками. Больше я говорить ничего не буду. Решайте. Все. Директор Некрасов махнул своей шапкой, с размаху нахлобучил ее на голову и сел. Внутри у него щелкнул какой-то выключатель, и глаза потухли. НАПОЛЕОН ПЯТНАДЦАТЫЙ Мудр был директор Губернаторов, но и директор Некрасов ни в чем ему не уступал. Два метких выстрела -- и второй класс, как подбитый рябчик, лежал в охотничьей сумке директора и только лишь взволнованно трепыхался. Слова Некрасова разворошили мысли второклассников, как ветер ворошит плохо сметанный стог. Разлетелись мысли во все стороны и только минуты через две снова собрались в стаю и потекли по новому руслу. А русло это оказалось весьма широким: Тишка-то был не Тишка, а Наполеон! Вот это новость! И никто не собирался делать из него воротник. Но самое главное -- это ворота, которые распахнулись перед ребятами, ворота в новый мир -- на звериную ферму! Это действительно здорово! -- Забирайте Наполеона! -- крикнул Миша Чашин. -- Он в бане сидит! -- Парится! -- Да здравствует Наполеон Третий! Хорошо сразу и светло стало в классе, прояснились лица, раздвинулись стены и свободно уже умещали двух директоров. -- Кто хочет записаться в кружок? -- крикнул Коля Калинин, и сразу поднялся над партами лес рук, будто кавалерийский эскадрон выхватил сабли наголо. Коля достал клочок бумаги и с видом ученого секретаря стал записывать желающих записаться. -- Меня, меня запиши! -- теребил Колю Миша Чашин. -- Я буду ухаживать за песцами. -- И меня за песцами! За Наполеоном! -- Меня за Наполеоном! -- Да нельзя же всем за Наполеоном, -- возражал Коля. -- Надо бросить силы и на чернобурок. Но всем хотелось ухаживать за Наполеоном, кормить Наполеона, выращивать Наполеона и будущих его наполеончиков. В глазах второклассников горела мечта о новой породе, о Наполеоне Четвертом, Наполеоне Пятом и даже, если дело пойдет хорошо, о Наполеоне Пятнадцатом. Гвалт и вороний грай раздались в классе, засиял у окна Павел Сергеевич, с гордостью поглядывая на любимый им второй класс, улыбнулся директор Некрасов, и даже в бровях у директора Губернаторова потеплело. И вот в этот самый момент раздался хрипловатый голос: -- Чепуха! -- Что чепуха? -- переспросил Павел Сергеевич. -- Все это чепуха, -- повторил дошкольник. -- Почему чепуха? Какая чепуха? -- зашумел народ, а дошкольник Серпокрылов снял с головы офицерскую фуражку. Надо сказать, что он делал это в исключительно редких случаях. Когда ложился спать. ЗУБ ДОШКОЛЬНИКА СЕРПОКРЫЛОВА Все-таки сегодня выдался удивительный денек. Скучать не приходилось. Дошкольник помахивал рукой, успокаивая народ. Он явно собирался произнести речь, но не знал, как ее начать. Слова типа "ребя" или "пацаны" для такого случая не годились. Когда класс немного затих, дошкольник простер ладонь свою к Менделееву и сказал: -- Товарищи! Второклассники опешили. Директор Губернаторов нахмурился. Дошкольник понял, что попал в глупое положение. Ему захотелось тут же провалиться на месте, но крепок был школьный пол, который перестилал плотник Меринов. -- Филька бежит на Северный полюс, -- упавшим голосом продолжал дошкольник. -- Чего ж ему в клетке сидеть? Он снова растерянно замолчал, как будто ожидая аплодисментов, но не дождался их. Стало страшно. Но деваться было некуда, и дошкольник ринулся в бой. -- Он сбежал с фермы и теперь бежит на полюс, потому что он сам северный. На полюсе ему будет хорошо, хоть и холодно. У него там и дети народятся. Пускай он бежит на север, кому ж охота в клетке сидеть? А потом все песцы изберут его атаманом. Дошкольник остановился. Хотелось чего-то добавить, но что' именно добавить, он не знал. Второклассники почему-то не смеялись -- то ли они задумались, то ли, стыдно сказать, немного оробели и решили не связываться с человеком, который городит про Северный полюс. Второклассники оглядывались на директоров. -- Это что еще такое? -- изумленно сказал директор Губернаторов и взмахнул бровями. Но тут директор Некрасов положил руку на плечо директору Губернаторову, успокаивая его. Директору Губернаторову такое потрепыва-ние никак не понравилось. Не родился еще на земле человек, которому позволил бы директор Губернаторов трепать себя по плечу. Но директор Некрасов тоже был директор, и поэтому директор Губернаторов не стал скидывать с плеча его руку, но просто-напросто взял да и положил свою руку на плечо директору Некрасову. Потрепавши друг друга по плечам, директора успокоились, а потом директор Некрасов улыбнулся и пошел через весь класс прямо к дошкольнику Серпокрылову. Директор Некрасов приближался и с каждым шагом улыбался все шире и веселей. Когда Серпокрылову улыбались, он тоже обычно не оставался в долгу. Лицо его, похожее все-таки на заварной чайничек, засияло, заискрилось ответной улыбкой. -- А ты откуда взялся, такой маленький? -- ласково спросил директор Некрасов. -- Я, дяденька, тутошний, -- ответил дошкольник, сияя. Он улыбался так широко, что директор Некрасов сумел сосчитать все зубы, которые имелись у дошкольника в резерве. -- Семь штук, -- сказал директор Некрасов. -- Что ж это ты, парень, так обеззубел? Страшно небось к врачу-то ходить, зубы выдирать? -- А я, дяденька, к врачу не хожу, -- ответил дошкольник, не оробевши ни на секунду. -- Я свои зубы сам вынимаю. -- Хе-хе, -- снисходительно сказал директор Некрасов и подмигнул вдруг всему классу. -- А ну-ка вынь для меня зубок. На память. В классе кое-кто слегка засмеялся. -- Ну что ж, -- солидно ответил дошкольник, -- это можно. Тут он вдруг поглядел тоскливо на Менделеева, а потом щелкнул пальцами да и выхватил изо рта у себя зуб. Класс ахнул, а директор Некрасов побледнел. -- Берите, берите, -- успокаивал его дошкольник, -- у меня новые отрастут. Директор Некрасов засуетился, снял для чего-то пыжиковую шапку, снова нахлобучил ее и осторожно принял зуб из рук дошкольника. -- Грррыхм, -- кашлянул он и сунул зуб в нагрудный карман, из которого торчала золоченая китайская авторучка. -- Нет-нет, -- сказал дошкольник, -- его надо бросить за печку и сказать: Мышка, мышка! На тебе зуб репяной, А дай мне костяной. -- Ладно, ладно, -- сказал директор Некрасов, приходя немного в себя. -- Не учи ученого. Знаю что делаю. Ты скажи, парень, как тебя зовут? -- Леша. -- Так вот, Леша, откуда же это у тебя такие сведения? С чего ты взял, что Наполеон бежит на север? -- А куда же? -- не растерялся дошкольник. -- Не знаю, не знаю, -- сказал директор и недоверчиво покачал головой. -- Но если он рвется на полюс, чего он тогда делает в деревне Ковылкино? Не знаешь? Не можешь ответить? А я знаю. Потому он и крутится возле деревни, что ему кушать хочется. А сам он себе пропитание добыть не может. Он родился в клетке и вырос в ней, и он просто не добежит до полюса, пропадет. Его разорвут собаки, или подстрелят охотники, или задавит машина, или просто он сам помрет от голода. Так что у Наполеона единственный выход -- жить на ферме. А что зуб подарил -- так за это спасибо. ПОСЛЕДНЕЕ УБЕЖИЩЕ НАПОЛЕОНА Вот так все и кончилось, все разрешилось. Директор Некрасов поставил дошкольника на место да еще и зуб его унес в нагрудном кармане. Откуда вообще-то взялся этот дошкольник? И что это он берется рассуждать за Наполеона? С чего взял он, что Наполеон рвется на Северный полюс? А зачем он тогда болтался в деревне Ковылкино? Ночь провел у Пальмы, топтался у магазина. Нет, не прав дошкольник, ни капли не прав. -- Долой дошкольника! -- крикнул Коля Калинин, и все охотно засмеялись. Устали второклассники, и пора было кончать затянувшееся собрание. Кончился последний день четверти. Гуляй, ребята, кончай рассуждать! А после праздников все пойдем на ферму, будем кормить песцов, воспитывать норок и серебристых лис! -- Пойдемте, товарищ директор! Пойдемте в баню! Пойдемте, мы вам покажем! -- кричали второклассники, собирая портфели. Развеселились ребята. Целый день держались они молодцами и теперь заслужили веселье. И Вера Меринова заслужила. Уж она-то сделала все по справедливости, честно тащила камень на вершину горы. -- Леш, -- сказала она, подходя к дошкольнику, -- а ты пойдешь на ферму? -- На ферму? -- переспросил дошкольник, не слишком слушая Веру, а только лишь наблюдая за тем, как директора жмут друг другу руки. -- Не знаю... Если меня возьмут... -- Вот и хорошо! -- обрадовалась Вера. -- Ты не сердись. Вслед за директорами весь народ повалил на улицу. Все знали, где находится баня старика Карасева, и все хотели показать к ней дорогу. Впереди, рядом с директорами, шагал Коля Калинин и шофер со зверофермы, который нес на вытянутых руках походную клетку. В самом конце отряда шагали Павел Сергеевич, Вера Меринова и дошкольник Серпокрылов. -- Эх, брат, -- говорил дошкольнику Павел Сергеевич, -- не всегда так получается, как хочется. -- Это верно, -- солидно соглашался дошкольник. -- Взять, к примеру, меня, -- продолжал Павел Сергеевич. -- Всю жизнь мечтал быть художником, а не получилось. -- Ну уж нет, -- возразил дошкольник. -- Вы здорово рисуете. И корову можете, и быка. -- Ха-ха, рисую я и правда неплохо, а Репин из меня не получился. Не я написал картину "Иван Грозный убивает своего сына". Мне только баню карасевскую рисовать. Карасевская баня между тем действительно заслуживала рисования. Она так скособочилась, что никакой художник из головы придумать такого не мог. За всю свою долгую жаркую жизнь не видала баня старика Карасева такого скопления народу. Шум, смех, громкие голоса перепугали ее, баня еще сильней скособочилась, а заприметив двух директоров, от страха осела в землю. Нет, баня сегодня была именинница -- и одного-то директора сроду не видала она, а тут сразу двое, да еще какие директора -- отборные, матерые, крепкие, как белые грибы. -- Так вот в какую тюрьму спрятали вы Наполеона! -- засмеялся директор Некрасов. -- Ну, у нас на ферме ему получше. В такой квартире его крысы загрызут. Смеясь, директор Некрасов распахнул со скрипом щелястую дверь и влез в предбанник, из которого пахло дегтем и березовыми вениками. Директор Губернаторов решил не отставать от своего сотоварища и тоже влез для чего-то в предбанник, проломивши головою низенький потолок. Перевертывая ушата и громыхая листовым ржавым железом, неведомо для чего наваленным в бане, директора потолкались внутри и вылезли наружу. -- Черт знает что такое, -- растерянно сказал Некрасов и развел руками. -- Пусто. -- Это что за шутки! -- грозно сказал Губернаторов, одним взглядом охватив всех второклассников. -- Это что за шутки! Где песец?! -- Там, там! -- зашумели ребята. -- Он там, в бане! Он должен быть там! Заволновались второклассники, замахали портфелями, и тридцать три руки схватили за шиворот дошкольника Серпокрылова. -- Где песец? -- Где Наполеон? -- ревели возмущенные второклассники. -- Какой еще Наполеон? -- отбивался дошкольник. -- Не знаю никакого Наполеона! -- Говори, где песец? Где Наполеон?! -- Сейчас сколько время? -- спросил дошкольник, стряхивая с себя чужие руки. -- Половина третьего, -- сказал Павел Сергеевич. -- Ну что ж, -- сказал дошкольник, -- я думаю, он уже на полюсе. ОКРУЖЕНИЕ И ПОГОНЯ Верно сказано, что человеческое терпение имеет границы. Оно похоже на яичную скорлупу, внутри которой зреет усталость, отчаяние, гнев. И вот лопнула скорлупа терпения, и страшный цыпленок гнева выскочил на свет и кинулся клевать дошкольника. -- Где Наполеон? Куда ты его дел? -- Да чего вы пристали? -- отвечал дошкольник. -- Нет Наполеона! Я его отпустил! На полюс! -- Он его отпустил! -- кричали второклассники, обманутые нагло и бесповоротно. От грозных криков еще больше съежилась карасевская баня, переползла от греха подальше на новое место. -- Товарищи директора! Мы ему доверили! А он отпустил! -- Прекратить базар! -- рявкнул директор Некрасов, и даже пыжиковая его шапка побледнела от злости. Он выхватил из кармана зуб дошкольника Серпокрылова и растоптал его. Дошкольник отошел немного в сторону, независимо, впрочем, выглядывая из-под офицерской фуражки. Он был готов ко всему. А Вера растерялась -- никак не могла понять, что же случилось. Да неужели и вправду Леша отпустил песца? Неужели серьезно толковал он о полюсе и можно ли верить в такую ерунду? Вера поглядела на дошкольника и поняла раз и навсегда, что сомневаться не приходится. По глазам его было видно, что он верил в ерунду и сделал черное дело -- отпустил Наполеона. -- Это Верка виновата, -- сказал Коля Кадинин. -- Она за него ручалась. -- Мы доверились. -- А ты, Меринова, -- сказал директор Губернаторов, -- придешь в школу с родителями. Локтями, портфелями вытолкали второклассники Веру из своих рядов по направлению к дошкольнику, а сами сплотились вокруг директоров. Недолго продержалась Вера на вершине славы. Все делала по справедливости, а все-таки пал на ее голову гнев второго класса, и бывший помощник Коля Калинин вышел на первое место, да еще и обвинял ее во всем. Как быстро, как неожиданно меняется все в жизни! -- Окружить деревню! -- зычно скомандовал Некрасов. -- Закрыть все входы и выходы! -- поддержал его директор Губернаторов. Размахивая портфеля