ку и про
сегодняшний счастливый день, с которым не хотел расставаться.
     А день кончался. Давно уж миновал полудень, начинался закат.
     Облака,  подожженные  солнцем, уходили  за горизонт.  Горела  их нижняя
часть, а верхняя, охлажденная первыми  звездами,  потемнела, там вздрагивали
синие угарные огоньки.
     Неторопливо и  как-то  равнодушно взмахивая  крыльями, к закату  летела
одинокая ворона. Она, кажется, понимала, что до заката ей сроду не долететь.
     -- Ты бы заплакал, если б я умерла? -- спросила вдруг Нюрка.
     Она по-прежнему пила воду мелкими глотками, прикрывая иногда глаза.
     --  Да ты что, заболела, что ли?  --  забеспокоился наконец я.--  Что с
тобой?
     -- Заплакал бы или нет?
     -- Конечно,-- серьезно ответил я.
     -- А мне кажется, никто бы и не заплакал.
     -- Вся деревня ревела бы. Тебя все любят.
     -- За что меня любить? Что я такого сделала?
     -- Ну, не знаю... а только все любят.
     -- За что?
     -- Откуда я знаю, за что. За то, что ты -- хороший человек.
     -- Ничего хорошего. А вот тебя любят, это правда. Если  бы ты умер, тут
бы все стали реветь.
     -- А если б мы оба вдруг умерли,  представляешь, какой бы рев стоял? --
сказал я.
     Нюрка засмеялась.
     -- Это правда,-- сказала она.-- Рев был бы жуткий.
     --  Давай  уж поживем еще немного,  а?-- предложил  я.-- А  то  деревню
жалко.
     Нюрка снова улыбнулась, глотнула воды, прикрыла глаза.
     -- Открывай, открывай глаза,-- сказал я,-- пожалей деревню.
     -- Так вкусней,-- сказала Нюрка.
     -- Чего вкусней? -- не понял я.
     --  С  закрытыми глазами  вкусней,  С открытыми  всю воду выпьешь --  и
ничего не заметишь. А так -- куда вкусней. Да ты сам попробуй.
     Я взял у Нюрки кружку, зажмурился и глотнул.
     Вода  в  ручье  была студеной,  от  нее  сразу заныли зубы. Я  хотел уж
открыть глаза, но Нюрка сказала:
     -- Погоди, не торопись. Глотни еще.
     Сладкой  подводной   травой  и   ольховым   корнем,  осенним  ветром  и
рассыпчатым  песком  пахла вода из ручья. Я почувствовал в  ней голос лесных
озер и болот, долгих дождей и летних гроз.
     Я  вспомнил, как  этой  весной  здесь  в  ручье  нерестились  язи,  как
неподвижно  стояла на берегу горбатая  цапля и кричала  по-кошачьи иволга. Я
глотнул  еще  раз  и почувствовал  запах совсем уже близкой зимы -- времени,
когда вода закрывает глаза.