вствовал. Он приподнял надсмотрщика и швырнул на стену. Тот отскочил и тут же снова бросился на Рейта. Рейт кулаком ударил в длинное бледное лицо. Оно было холодным и твердым. Это существо обладало нечеловеческой силой. Рейту приходилось уворачиваться от его когтей, что ставило его в довольно сложное положение. Если он будет обрабатывать эту тварь только кулаками, он лишь поломает себе пальцы. Шаг за шагом надзиратель продвигался вперед на своих кривых ногах. Рейт упал на пол и бросился к ногам пнума, чтобы вывести его из равновесия. Тот упал. Рейт вскочил, чтобы отразить возможную атаку со стороны Молчаливого Критика; но тот, как и прежде, сидел, прислонившись к стене, и наблюдал за борьбой, словно посторонний зритель. Его поведение вывело Рейта из равновесия и он отвлекся. Последствия не заставили себя долго ждать -- надсмотрщик схватил его ногу пальцами своей ноги, а второй ногой в результате немыслимого движения обхватил шею Рейта. Рейт ударил тварь в живот. Ему показалось, что он попал рукой по стволу дерева. Рейт попытался сбросить с себя ногу. Нога пнума обвилась пальцами вокруг его шеи. Рейт схватил его за ногу, выкрутил ее, пользуясь ею, как рычагом. Пнуму пришлось перевернуться на живот. Рейт взобрался ему на спину, схватил голову и сильным движением дернул ее назад. Кость, как жесткая мембрана, зазвенела, а затем хрустнула. Надзиратель дернулся, неожиданно вскочил на ноги и помчался по туннелю с болтающейся на спине головой. Он натолкнулся на Молчаливого Критика, мешком лежавшего на полу. Мертвый? У Рейта от удивления глаза вылезли из орбит. Мертв! Рейт облокотился о стену, хрипло глотая воздух. На месте, за которое его схватил пнум, образовался большой кровоподтек. По лицу текла кровь. Локоть у него был разбит, нога растянута... Но оба пнума лежали на полу мертвые. На небольшом расстоянии в шоковом трансе сидела девушка. Рейт продвинулся вперед и дотронулся до ее плеча. -- Я жив. Ты жива. -- У тебя кровь на лице. Рейт вытер ее подолом плаща. Он посмотрел на оба лежащих трупа, с отвращением обыскал их, но ничего, что могло бы пригодиться, не нашел. -- Я думаю, что теперь нам будет лучше сразу же пойти дальше.-- сказан Рейт. Девушка повернулась и снова посеменила вдоль по туннелю. Рейт шел за ней. Трупы пнумов остались позади в темноте. Шаги девушки стали какими-то шаркающими. -- Ты устала? -- спросил у нее Рейт. Его участливость ее удивила; она посмотрела на него с подозрением. --Нет. -- Ну, а я устал. Давай немного отдохнем. Он со вздохом облегчения уселся на землю. Немного поколебавшись, она присела, сохраняя вертикальное положение, у другой стены коридора. Рейт посмотрел на нее в замешательстве. Казалось, что борьбу с пнумами она полностью вычеркнула из своей памяти. Затеняемое шляпой лицо выглядело совершенно спокойным. "Удивительно,-- подумал Рейт. -- Ее жизнь полностью разрушена, и будущее должно было бы казаться ей большой проблемой. Но, тем не менее, она сидела, словно марионетка -- с ничего не выражающим лицом и, судя по всему, совершенно не испытывая неудовольствия". Она тихо спросила: -- Почему ты на меня так смотришь? -- Я как раз размышляю, -- сказал он, -- что ты, принимая во внимание все обстоятельства, выглядишь удивительно беззаботной. Она ответила не сразу. В темном коридоре повисло гнетущее молчание. Наконец она сказала: -- Я плыву по реке жизни. Кого и как я могу спросить, куда она меня несет!? Было бы совершенно глупо ждать от этого каких-то привилегий. В конце концов, жизнь сама по себе является привилегией, наслаждение от которой получают очень немногие. Рейт оперся о стену. -- Очень немногие? Почему же? Девушка занервничала. Ее белые пальцы задрожали. -- Я не знаю, как с этим обстоит на Гхауне. Возможно, что вы понимаете эти вещи иначе. В укрытиях* женщины-матки рожают по двенадцать раз, и лишь только половина -- а иногда и меньше -- выживает...(*Укрытия -- неточный перевод слова, объединяющего в себе понятие дачного порядка, спокойствия, чувства безопасности.) -- Она продолжала тоном школьного учителя.-- Я слышала, что на Гхауне все женщины являются матками. Это правда? Я не могу в это поверить. Если бы каждая рожала по двенадцать раз, то Гхаун -- даже если бы шестеро из двенадцати отправлялись в яму -- давно кишел бы уже от живого человеческого мяса. Это кажется мне безрассудным. -- И без всякой видимой связи с предыдущей мыслью, добавила. -- Я рада, что никогда не буду маткой. Рейт снова был озадачен. -- Откуда ты можешь это знать? Ведь ты еще так молода! Может быть оттого, что девушка была поражена, лицо ее задрожало. -- Разве у тебя на голове нет глаз? Разве я выгляжу, как женщина-матка? -- Я не знаю, как выглядят ваши женщины-матки. -- Они покрыты складками от груди до бедер. Разве женщины-матки гхианов не такие? Говорят, что пнумы сами решают, кто станет маткой и забирают ее в группу деторождения, там они лежат в темноте и рожают детей. -- Сами? -- С другими матками. -- А где же отцы? -- Отцы для этого не нужны. В укрытиях все должно быть надежно. Защита необходима. У Рейта зародилось странное подозрение. -- На поверхности это выглядит несколько иначе,-- сказал он. Она наклонилась вперед, и на ее лице отразилось больше живого интереса, чем Рейт замечал до этого. -- Я всегда задавала себе вопросы о жизни в Гхауне. Кто подыскивает маток? Где их дети появляются на свет? Рейт уклонился от ответа на этот вопрос. -- Это очень сложно объяснить. Когда ты станешь старше, то я надеюсь, узнаешь об этом поподробнее. До тех пор... Меня зовут Адам Рейт. А как твое имя. -- Имя*? У меня женский пол. (*"Имя", "идентификация" и "тип" обозначают в языке Чая одним и тем же словом.) -- Да, но какое у тебя собственное имя? Девушка стала размышлять. -- Для товарных расчетов все занесены в списки по группам, секторам, зонам. Моя группа -- Зит, сектор -- Этен в зоне Пагаз. Мой номер по порядку 210. -- Зит -- Этен -- Пагаз 210. Зэп 210. Это не очень похоже на имя. Но, тем не менее, оно тебе подходит. Девушка не отреагировала на шутку Рейта. -- Расскажи мне, как живут гжиндры. -- Я видел, как они стояли в пустыне. Они закачали в комнату, где я спал, паралитический газ. Проснулся я уже в мешке, и они опустили меня вниз, в шахту. Это все, что я знаю о гжиндрах. Но я думаю, что у них должны быть и лучшие жизненные принципы. Зэп 210, как Рейт теперь ее называл, выразила неудовольствие: -- Это всегда интеллигентные существа, а не какие-то дикие звери. Рейт не знал, что на это ответить. Она была настолько простодушной, что любая информация могла вызвать в ней лишь страх и ужас. -- Ты встретишь на поверхности множество разных людей. -- Вполне вероятно, -- тихо и невнятно произнесла девушка. -- Вдруг все на самом деле окажется не таким, как я это себе представляла. -- Она стала смотреть в темноту, -- Другие будут задавать себе вопрос, куда же я пропала. Кто-то станет выполнять мою работу. -- А чем ты занималась? -- Я преподавала детям нормы поведения. -- А в свободное время? -- Выращивала кристаллы в новопостроенной горной цепи в Восточном секторе. -- А ты разговаривала когда-нибудь со своими подругами? -- Иногда, в спальном зале. -- А у тебя есть друзья среди мужчин? В тени шляпы непонимающе поднялись черные брови. -- Но ведь разговаривать с мужчинами -- это неприлично. -- А то, что ты сейчас сидишь здесь, рядом со мной, это тоже неприлично? Она ничего не ответила. "Вероятно, эта мысль пока еще не приходила ей в голову,-- подумал Рейт. -- Теперь она считала себя падшей девушкой". -- На поверхности,-- успокоил он ее,-- жизнь протекает иначе и иногда становится действительно неприличной. Но, будем надеяться, что мы все-таки доберемся до поверхности живыми. Он вытащил синюю папку. Словно по выработанному рефлексу, Зэп 210 отшатнулась. Рейт не обратил на это никакого внимания. Прищурив глаза, он под слабым светом изучал переплетения из разноцветных линий. Несколько неуверенно он показал пальцем: -- Мне кажется, что мы находимся сейчас вот здесь, Ответа от Зэп 210 не последовало. Рейт нервничал, у него болело тело и конечности и он собирался высказаться по поводу ее абсолютной безучастности, но прикусил язык. Память подсказала ему, что она была здесь не по собственному желанию. Она не заслуживала ни насмешек, ни ругательств. В результате своих действий он принял на себя ответственность за ее жизнь. Рейт сердито усмехнулся, набрал в легкие побольше воздуха и сказал как можно вежливее: -- Если я правильно понимаю, этот коридор ведет прямо туда, -- Он показал пальцем место. -- А затем выводит в этот отмеченный розовым цветом туннель. Я прав? Зэп 210 покосилась вниз. -- Да. Это довольно секретный ход. Посмотри, он соединяет Этен и Салтру. В другом случае, пришлось бы делать большой крюк через перекресток Фейиерьй. С чувством брезгливости она наклонилась ниже, придвинула палец на пять сантиметров к пергаменту. -- Нам нужно к этому серому координатному камню -- к грузовому порту в конце канала обеспечения. Пройти через перекресток Фейиерьй было бы невозможно, так как там дорога проходит через спальные сектора и фабрики металлоизделий. Рейт задумчиво посмотрел на маленькие красные кресты, обозначавшие выходы. -- Они кажутся такими близкими и так легко достижимыми.. -- Наверняка их охраняют. -- Что значит эта длинная черная линия? -- Это грузовой канал, лучший путь из зоны Пагаз. -- А это широкое зеленое пятно? Она посмотрела вниз и торопливо вдохнула воздух. -- Это тропа Вечности -- Тайна класса двадцать! Она разогнулась и положила подбородок на колени. Рейт полностью ушел в карты. Но тут он почувствовал на себе ее взгляд, поднял глаза и обнаружил, что она пристально на него смотрит. Она облизала свои бескровные губы: -- Почему ты такой важный объект? -- Я вообще не знаю, почему я вдруг стал объектом, -- ответил он, хотя это и не совсем соответствовало истине. -- Они хотят отравить тебя в Вечность. Ты принадлежишь к чужой расе? -- Определенным образом, да, -- подтвердил Рейт. Он устало поднялся. -- Ты готова? Теперь мы можем идти дальше. Не говоря ни слова, Зэп 210 поднялась, и они продолжили свой путь по темному коридору. Они прошли полкилометра и уперлись в белую стену с черной железной дверью посередине. Зэп 210 приникла к смотровому отверстию. -- Мимо проезжает самоходная тележка. Поблизости работают люди. Она оглянулась на Рейта. -- Держи голову опущенной, -- напомнила она. --- Шляпу натяни поглубже. Иди тихо, на прямых ногах. Она снова припала к глазку. Ее рука потянулась к дверному засову и нажала на него -- дверь резко открылась. -- Быстрее, пока нас не видят. Жмуря глаза, они украдкой вышли в широкую сводчатую штольню. Пегматитовые стены были покрыты огромными турмалинами, которые непонятным образом светились и сверкали розовым и синим цветом. Зэп 210 вышла вперед Рейт на надлежащем расстоянии пошел за ней. В пятидесяти метрах от него проехала груженая мешками самоходная тележка на толстых черных колесах. Где-то позади них раздавались удары молотов, обрабатывавших железо; кроме того, до них доносился какой-то скрежет, происхождение которого Рейт так и не смог определить. Десять минут они шли вдоль штольни. Четырежды мимо них проходили пнумеки, отворачивая затененные шляпами лица и погрузившись мыслями в такие глубины, куда сознанию Рейта проникнуть было не суждено. Полированный пегматит неожиданно перешел в черную роговую обманку; на стене виднелись кварцевые жилы, которые, казалось, росли на черной основной породе -- результат изнурительной работы неизвестно скольких столетий и поколений. Далеко впереди штольня заканчивалась в маленьком темном полуовальном помещении, которое дальше постепенно расширялось. За ним простиралась черная мгла. Отверстие становилось все шире и окутывалось темнотой. Они вышли на узкую площадку, чтобы осмотреть большое помещение. Оно было пустым и темным, словно космос. В пятидесяти метрах справа у причала стоял баркас, казавшийся парящим в воздухе. Рейт предположил, что пустое помещение было поверхностью подземного моря. На причале монотонно работали шесть пнумеков, загружая небольшой пароходик тюками. Зэп 210 отодвинулась в тень. Рейт сделал то же самое и прижался к ней слишком, по ее мнению, близко. Она педантично отодвинулась на несколько сантиметров. -- Что теперь? -- осведомился Рейт. -- Иди за мной на борт. Ни с кем не говори. -- А никто не будет возражать? Не помешает ли кто-нибудь нам зайти на корабль? Девушка бросила на него бесстрастный взгляд. -- Пнумеки ездят на баркасах. Таким образом они могут увидеть отдаленные туннели. -- Ага, -- съехидничал Рейт. -- Жажда путешествий у пнумеков. Они любуются туннелями. Девушка снова одарила его бесстрастным взглядом. Рейт спросил: -- Ты уже раньше когда-нибудь ездила на баркасе? --Нет. -- Откуда же ты тогда знаешь, куда отправляется баркас? -- Он плывет на север, в торговые области. Он не может плыть ни в какое другое место. Зэп 210 посмотрела сквозь тьму. -- Иди за мной и не забывай, как нужно держаться. Она пошла в сторону дока -- с опущенными глазами, словно лунатик Рейт несколько секунд выждал, после чего отправился за ней. Зэп 210 остановилась возле баркаса и безучастно посмотрела на сверкающую поверхность. Затем она словно тень направилась к баркасу, вышла на пирс и скрылась в тени тюков. Рейт сделал то же самое. Пнумеки на причале, поглощенные своими мыслями, не обратили на них никакого внимания. Рейт поднялся на борт и не смог удержаться, чтобы не ускорить шаг, пока его скрывали от чужих глаз наваленные друг на друга тюки. Напряженная, как струна, Зэп 210 покосилась на грузчиков. Постепенно она успокоилась. -- Они отвлечены, а то заметили бы твою спешку. Гхианы всегда прыгают и дергаются, когда ходят. -- Меня бы это не удивило, -- ответил Рейт. -- Но это нам не повредило. В следующий раз... Вдруг у него внутри все опустилось. На противоположной стороне причала стояла темная фигура. Она медленно направилась к баркасу и вышла на освещенный участок. -- Пнум! -- прошептала Рейту, Зэп 210 неподвижно застыла. Существо тяжело ступало вперед. При этом оно совершенно не замечало грузчиков на причале, которые, в свою очередь, тоже не удостоили пнума ни единым взглядом. Тот бесшумно прошел вдоль причала и остановился около баркаса. -- Он нас увидел,-- прошептала девушка. Рейт удрученно стоял на палубе корабля. Места ушибов болели, руки и ноги были, словно ватные. Он не смог бы выдержать второй схватки. Он хрипло спросил: -- Ты умеешь плавать? Испуганный вздох, быстрый взгляд на черную, пустую поверхность. --Нет! Рейт поискал какое-нибудь оружие -- палку, крюк, канат. Но на глаза ничего не попалось. Пнум исчез из поля зрения. Через мгновение Рейт почувствовал, как баркас задрожал под его весом. -- Снимай плащ,-- сказал Рейт. Он выскользнул из своего, завернул в него папку и засунул и то, и другое в щель между тяжелыми тюками Зэп 210 не пошевелилась. -- Снимай плащ! Она заскулила. Рейт быстро закрыл ей рот ладонью. -- Тихо! Он развязал ей тесемки на шее: при этом он дотрагивался до тонкого подбородка и чувствовал, как он дрожал. Он сорвал с нее плащ и запихнул под свой. Она полуприсев стояла перед ним в нижней рубашке до колен. Несмотря на опасность, Рейт едва удержался от распиравшего его желания рассмеяться при виде худой подростковой фигуры под черной шляпой. -- Слушай внимательно,-- хрипло скомандовал он,-- Я могу сказать это только один раз. Я перелезу через борт. Ты должна сразу же последовать за мной. Положи руки мне на спину. Держи голову над водой. Тогда ты будешь в безопасности. Он не стал ждать, когда она согласится, а сразу же скользнул вниз через борт баркаса. Холодная вода окутала его тело, как ледяная пожарная пена. Зэп 210 колебалась лишь долю секунды, после чего сразу же перелезла через борт: наверное потому, что боялась пнума больше, чем мокрой пустоты. Она запищала, когда ноги ее прикоснулись к воде. -- Тихо! -- зашипел Рейт. Ее руки легли на его плечи. Она погрузилась в воду и в припадке паники обвила руки вокруг его шеи. -- Спокойно,-- прошептал Рейт.-- Держи голову над водой-.. Без того. чтобы посмотреть через борт в воду, их увидеть было невозможно. Прошло полминуты. Ноги Рейта стали бесчувственными. Зэп 210 прижалась к его спине, ее подбородок лежал у его уха. Он слышал, как стучали ее зубы. Худое тело крепко прижималось к нему, немножко нагревая воду между ними; но тепло растворялось, как только кто-нибудь из них шевелился. Когда-то, еще мальчишкой. Рейт спас тонувшую кошку. Зверек тогда, как и Зэп 210, отчаянно вцепился в него. Воспоминание снова вызвало в нем инстинкт защитника. Оба распластанных и мокрых тела передавали ему одинаковое элементарное стремление к жизни. Тишина, темнота, холод. Они прислушались. По палубе баркаса в их сторону приближался слабый звук: постукивание когтистых пальцев. Пнум остановился, осторожно прошел дальше, снова остановился -- прямо над их телами. Рейт посмотрел вверх и увидел пальцы ног, обвившиеся о край палубы. Он снял с себя одну руку Зэп 210, затем вторую и положил их на выступающую стойку. Освободившись, он повернулся и осмотрелся над баркасом. Вокруг него поднимались небольшие маслянистые волны. Блики желтоватого цвета появлялись и снова исчезали. Постукивая, пальцы ног над Рейтом переместились. Рейт сцепил зубы и с перекошенным лицом протянул руку вверх. Он схватил тонкую твердую ногу и дернул за нее. Пнум ужасно закряхтел, качнулся вперед и некоторое время удерживал равновесие в каком-то немыслимом, почти горизонтальном положении, удерживаясь только на своих пальцах. Затем, не удержав равновесия, он свалился в воду. Зэп 210 уцепилась за Рейта. -- Не дотрагивайся до него. Он разорвет тебя на куски. -- Он умеет плавать? -- Нет,-- выдавипа она, стуча зубами. -- Он слишком тяжелый. Он пойдет на дно. Рейт сказал: -- Забирайся ко мне на спину, хватайся за стойку и перелезай на баркас. Она осторожно скользнула сзади и забралась к нему на спину. Она встала ему на плечи, затем схватилась за борт баркаса. Рейт устало поднялся за ней наверх и обессиленно лег на палубу. Но вскоре он снова встал на ноги и посмотрел в сторону причала. Пнумеки не прерывали своей работы. На всякий случай Рейт спрятался в тень. Зэп 210 не двигалась с места. Нижняя рубашка прилипла к ее недозревшему телу. "А она не лишена грации", -- подумал Рейт. Зэп 210 заметила его внимание и села на корточках возле тюков. -- Сними нижнюю рубашку, а плащ надень,-- посоветовал он ей.-- Так будет теплее. Она с несчастным видом смотрела на него. Рейт стянул с себя собственные намокшие вещи. Она отвернулась почти так же испуганно, как и при появлении пнума. Рейт улыбнулся. Стоя к нему спиной, она набросила плащ на плечи'и непонятным образом умудрилась снять нижнюю рубашку. Баркас завибрировал. Рейт посмотрел через гору тюков и увидел. что причал удалялся все дальше. Вскоре он превратился в оазис света в непроницаемой черноте. Далеко впереди показалось размытое голубоватое мерцание, в направлении которого и двинулся баркас. Поездка началась. Позади них оставалась зона Пагаз и тропа в Вечность. Перед ними лежала темнота и северные торговые регионы. Глава 4 Команда корабля состояла из двух человек, которые находились в носовой части баркаса. Здесь была небольшая кладовая, маленький камбуз -- островок с бледно-желтым освещением. Казалось, что на борту было еще, как минимум, два пассажира, а может быть, и три или четыре; они были еще более ненавязчивыми, чем команда, и показывались лишь возле кладовой и камбуза. По всей видимости, продукты мог свободно брать каждый. Зэп 210 не разрешала Рейту ходить за продуктами. Когда кладовая и камбуз бывали свободны, она организовывала что-нибудь поесть для обоих: оладьи из растения паломников; запеченные полоски из теста с мясом; засахаренные в форме сливы предметы, которые могли быть либо фруктами, либо соответственно приготовленными насекомыми: кисло-сладкие вафли из хрустящей белой массы, которые для Зэп 210 были лакомством, а у Рейта во рту оставляли неприятный привкус. Время шло. Сколько дней пролетело таким образом, Рейт не знал. Море превратилось в реку, которая, в свою очередь, впадала в подземный канал, шириной пятнадцать-двадцать метров. Баркас плыл совсем бесшумно. Рейт предположил, что он двигался при помощи электрических полей, образовывающихся вокруг его киля. Перед ними мерцал слабый голубой свет, служивший ориентиром для управляющего сенсора баркаса. Когда голубой свет проплывал у них над головой, вдалеке всегда загорался новый. Изредка баркас проходил мимо пирсов и пристаней, а также мимо туннелей, ведущих в неизвестные удаленные уголки. Рейт ел и спал. Как это иногда случалось, он потерял над собой контроль. Его миром были баркас, темнота, невидимая вода, присутствие Зэп 210. Так как у него оставалось много времени и сил, он поставил перед собой задачу изучить характер девушки. Зэп 210, в свою очередь, относилась к нему с недоверием, как будто не хотела раскрываться перед ним даже в разговоре -- замкнутость и чопорная сдержанность, особенно по отношению к существу, имеющему не самые расплывчатые представления о сексуальных отношениях. Здесь дело еще и в природном инстинкте, как предполагал Рейт. Но имел ли он право рассказать этому невинному ягненку, как обстояло с этим дело на поверхности? С другой же стороны, он не был в восторге от перспективы объяснять Зэп 210 вопросы человеческой биологии. Сама же Зэп 210, казалось, ни капельки не скучала. Она спала или смотрела в темноту, словно любовалась проплывающими мимо красивыми ландшафтами. Иногда Рейт составлял ей в этом компанию и не обращал никакого внимания на то, что она каждый раз педантично соблюдала расстояние между ними. Разговоры с ней никогда не носили нравоучительного характера. Относительно поверхности Зэп 210 придерживалась неизменных представлений; она боялась неба, ветра, отдаленности горизонта, бледно-коричневого солнечного света. Ее ожидания были мрачными: она готовилась к смерти под булавой какого-нибудь крикливого варвара. Рейт попытался развеять ее опасения, но вызвал этим только еще большее недоверие. -- Ты думаешь, мы ничего не знаем о поверхности? -- с ехидством спрашивала она. -- Зужма кэсчаи знают больше, чем кто бы то ни было; они знают все. Знания -- это их жизнь. Они -- это мозг Чая. Чай служит зужма кэсчаи телом и костями. -- А пнумеки? Как они вписываются в эту картину? -- Особи? Очень давно зужма касчаи поместили некоторых людей с поверхности в убежища. Несколько женских типов и несколько женщин-маток уже были там. Особи направляют свою старательность на полирование и шлифовку камней и выращивание кристаллов. Зужма касчаи заботятся о сохранении мира, и так будет всегда. -- А откуда произошли люди вообще, это тебе известно? Зэп 210 не проявила к этому никакого интереса. -- С Гхиана, откуда же еще? -- А они вам хоть рассказывают о солнце, звездах, других планетах в космосе? -- Они учат нас тому, чему мы обучаемся. С наибольшим удовольствием: соблюдать этикет и хорошие манеры. У Зэп 210 вырвался легкий вздох. -- У меня все это уже позади. Как бы все остальные сейчас мне удивились? Насколько Рейт понимал, сейчас Зэп 210 больше всего заботилась о своем неестественном поведении. Баркас продолжал плыть дальше. Голубое мерцание вспыхивало перед ними, становилось ярче, проплывало над их головами, оставалось позади, вдалеке загоралось новое голубое мерцание. Рейт заскучал и сделался неутомимым. Вокруг господствовала почти непроглядная темнота, которую оживлял лишь слабый луч света на носу. Женский голос Зэп 210, ничего не значащий для нее самой, стал действовать на его фантазию, его состояние стало напоминать ему эротическое влечение. Только здравый смысл удерживал его в определенных рамках. "Как она может желать или возбуждаться, -- спрашивал себя Рейт, -- если отношения мужчина-женщина ей совершенно неизвестны? Неясные позывы, исходившие из ее подсознания, должны были казаться ей в какой-то мере отклонениями, словно самые плохие формы буйного поведения". Он вспомнил жизненную сипу ее тела, когда она в воде держалась за него. Он вспомнил вид ее насквозь промокшей фигуры. Он стал задавать себе вопрос, не было ли правильнее дать свободный ход своим инстинктам? По Зэп 210 нельзя было понять, чувствовала ли она что-то, кроме дурного настроения или плохих предчувствий. Часами она говорила тихим монотонным голосом о том, что она знала. Рейту казалось, что она вела удивительно монотонную жизнь, в которой полностью отсутствовали радостные, захватывающие и легкомысленные события. Он спрашивал себя, каковы же должны быть ее мечты, но об этом она помалкивала. Она могла отличать друг от друга своих приятельниц; по легким отклонениям в этикете и тактичности, которые для нее имели такое же значение, как "буйные" черты характера на поверхности. Ей были известны биологические различия между мужчинами и женщинами, но она, по-видимому, никогда не задумывалась над их причинами. "Все это было в высшей мере странно", -- ломал себе голову Рейт. "Укрытия" казались инкубатором для целого ряда неврозов. Рейт не решился об этом спрашивать. Когда разговор начинал затрагивать такие темы, она всегда замыкалась в себе. Смогли ли пнумы каким-то образом отнять у пнумеков стремление к продолжению рода? А, может, они пичкали их успокаивающими средствами, наркотиками или гормонами, чтобы подавить в них эротические чувства и избежать перенаселения? Рейт осторожно задал несколько вопросов. Зэп 210 ответила-на них невпопад и не придавая этому никакого значения, из чего Рейт сделал вывод, что она не имела ни малейшего понятия о том, о чем он говорил. Зэп 210 рассказывала, что время от времени некоторым особям убежища начинали казаться слишком спокойными. За это их отсылали на поверхность под свет солнца, пронизывающие ветры и пустые ночи. Они изгонялись в огромную вселенную и не имели права никогда больше возвращаться обратно. -- Меня удивляет, что я совсем больше не боюсь, -- вслух думала она. -- Может, во мне уже давно дремали предпосылки стать гжиндрой? Я слышала, что такие большие пространства сводят с ума. Я не хочу уж слишком подвергаться таким влияниям. -- Мы пока еще не так близко от поверхности, -- напомнил ей Рейт. Зэп 210 только пожала плечами, как будто это было не так уж и важно. Относительно способа размножения пнумов она точными знаниями не обладала. Она не была уверена, рассматривают ли они этот процесс как Тайну или нет, хотя такие предположения и высказала. Что же касается количественного соотношения пнумов и пнумеков, то такой информацией она тоже не владела. -- Вероятно, имеется больше зужма касчаи. Но многие из них никогда не показываются. Они остаются в потайных местах, где сохраняются ценные вещи. -- Что за ценные вещи? И тут ничего конкретного Зэп 210 сказать не могла. -- История Чая намного длиннее, чем это себе представляют. Даже летописи не знают этого. Зужма касчаи же в этом отношении чрезвычайно педантичны. Они знают все, что происходило когда-либо. Они рассматривают Чай, как большую теплицу, в которой каждый предмет, каждое дерево, каждая скала представляют собой определенную редкость. Сейчас на Гхиане есть народы и с других планет три различных вида, прилетевших сюда и понастроивших искусственные сооружения. --Три? -- Дирдиры, кеши и вонки. -- А люди? -- Люди? -- в ее голосе послышалась нерешительность. -- Я этого не знаю. Может быть, люди тоже произошли на какой-то другой планете. Значит, тогда на Чае существует четыре различные расы. Но это произошло уже очень давно; странные существа часто приземлялись на Чае. Зужма касчаи не встречали их с распростертыми объятиями, но и не выгоняли. Они наблюдали, увеличивали свои коллекции, наполняли музеи Вечности, составляли свои архивы. Неожиданно Рейт увидел пнумов совсем в другом свете. Создавалось впечатление, что в поверхности Чая они видели большую театральную сцену, на которой ставились великолепные, длившиеся в течение тысячелетий, драмы. Войны между старыми и синими кешами; нападение дирдиров, сопровождавшееся впоследствии контрударом вонков; всевозможные походы, битвы, поражения и полные уничтожения; возникновение городов, разрушение руин, возвышение и закат народов -- все это объясняло, почему пнумы терпели чужие расы. С точки зрения пнумов, они украшали историю Чая. Рейт спросил у Зэп 210, воспринимает ли она Чай с такой же позиции. Девушка ответила ему одним из своих слабых равнодушных жестов. Нет, для нее это ничего не значило; для нее не имело большого значения ничего из происходящего на поверхности. Рейту неожиданно удалось заглянуть в глубь ее психики. Жизнь Зэп 210 была довольно безвкусным явлением, которым нужно было довольствоваться. Оставался страх перед неизвестным; радость превзошла силу ее представления. Он посмотрел на себя ее глазами; неожиданно привязавшийся, жестокий, хитрый, грубый и непредсказуемый; человек, с которым постоянно приходилось рассчитывать на худшее. "Несчастное создание, -- думал Рейт, -- доброе и бесцветное". Он с удивлением вспомнил, как она цеплялась за его шею. В тихом болоте черти водятся. В темноте, где его мысли не находили другого занятия, возникали фантастические картины, которые стимулировали его воображение и возбуждали в нем страсть. По этой причине Зэп 210, которая каким-то образом чувствовала это, с неприятным подозрением отходила подальше в тень и оставляла Рейта одного, и ему не оставалось ничего другого, как делать хорошую мину при плохой игре. Какие мысли могли кружиться в ее голове? Рейт выдумал новую игру. Он старался ее развлекать. Он придумывал необычайные происшествия, странные ситуации; но Зэп 210 была словно сказочная принцесса, которая никак не хотела улыбаться. Насколько Рейту удалось определить, ее единственным удовольствием было похрустеть кисло-сладкими вафлями, которые своим странным вкусом способствовали аппетиту. К сожалению, запасы этого лакомства быстро закончились -- уже через пару дней после отплытия. Зэп 210 была поражена этим фактом. -- В нашем рационе всегда есть Дико -- всегда! Кто-то допустил дурацкую ошибку. Рейт еще никогда не видел ее такой энергичной. Но вскоре она стала проявлять недовольство, затем стала безучастной; в этом состоянии она вообще не хотела принимать пищу. Затем она стала нервной и раздражительной, и Рейт задал себе вопрос, не содержит ли Дико формирующие характер наркотики, вызывавшие такую сильную зависимость, Дня три или четыре Зэп 210 не произнесла ни единого слова и старалась держаться от Рейта как можно дальше, словно она считала его виноватым в отсутствии этого продукта. Рейт вынужден был признать, что каким-то образом был действительно в этом виноват. Если бы он не ворвался безоглядно в ее бедную на чувства и однообразную жизнь, она по-прежнему вела бы свое нормальное, расписанное по пунктам существование, глотая Дико так часто, как ей подсказывали сознание и потребность организма. Но постепенно ее плохое настроение исчезло. Зэп 210 стала почти разговорчивой. Казалось, что она искала признания, внимания или даже -- возможно ли такое -- симпатии. Так это казалось Рейту, который находил эту ситуацию такой же абсурдной, как и все происходившее до этого. Баркас продолжал плыть сквозь темноту, от одного синего ориентира к другому. Они проплывали по целому ряду подземных морей; по тихим пещерам, с потолка которых свисали сталактиты; затем довольно долго -- наверное, дня три -- вдоль прямого, как карандаш, искусственного канала, в котором синие светильники были расположены на расстоянии пятнадцати километров один от другого. Канал заканчивался еще одной чередой пещер, где им снова изредка стали попадаться на глаза одинокие причалы -- бледно-желтые островки света. Затем баркас снова вошел в прямой канал. Путешествие приближалось к концу -- это чувство витало в воздухе. Команда корабля стала чаще появляться на палубе, а пассажиры отошли от бортов и стали чаще смотреть вперед. Как-то раз, вернувшись из продуктовой кладовой, Зэп 210 грустно пробормотала: -- Мы почти доплыли до Бажан-Гахаи. -- А где это находится? -- С другой стороны торгового региона. Мы проделали длинный путь, -- Немного помолчав, она тихо добавила: -- Это было хорошее время. Рейту показалось, что в ее голосе он услышал сожаление. -- Здесь уже близко до поверхности? -- Здесь перегрузочная станция для товаров со Штанговых Островов, а также с Хедайи. Рейт был поражен: -- Но мы же так далеко на севере! -- Да. Но зужма касчаи, наверное, нас все-таки ждут. Рейт испуганно посмотрел вперед на далекий синий ориентир. -- Зачем им нас ждать? -- Я не знаю. Может, они и не будут этого делать. Синие ориентиры сменяли друг друга. Рейт с нарастающим напряжением следил, как они проплывали назад. Наконец, он утомился и заснул. Когда он проснулся, Зэп 210 показала вперед: -- Бажан-Гахаи. Рейт встал. Бледный свет впереди стал ярче. В воде отражалась длинная цепь фонарей. Туннель расширялся с волнующим величием. Баркас скользил дальше по воде. Закутанные в плащи фигуры на носу при виде великолепного золотисто-желтого помещения встали. Рейт чувствовал себя, словно проснувшимся к новой жизни, и ощущал какой-то таинственный экстаз. Путешествие, начавшееся холодно и мрачно, подошло к концу. Стали уже видны стены туннеля -- потрескавшиеся опоры из необработанного камня. Они были освещены с одной стороны и погружены в тень с другой. Золотисто-желтый свет превратился в размытое пятно. С другой стороны спокойных вод показались высокие верхушки белых скал. Зэп 210 медленно подошла и отрешенно уставилась на свет. Рейт уже почти забыл, как она выглядела. Худое лицо, бледность, тонкие скулы, прямой нос и бесцветный рот -- все оказалось точно таким же, как и запечатлелось в его памяти. К тому же, он обнаружил на ее лице выражение, которому он так и не смог подобрать определения: печаль, меланхолия, мучительное предчувствие. Девушка почувствовала его взгляд и посмотрела на него. Рейту было интересно, что же увидела она? Канал становился все шире. Перед ними лежало длинное извилистое озеро. Баркас проплывал мимо великолепной панорамы. На черной поверхности то тут, то там, появлялись небольшие островки; огромные, потрескавшиеся колонны, отделанные белым и серым, устремлялись к высоким сводам. В восьмистах метрах перед ними под нависающей скалой появился причал. Из невидимого отверстия в пещеру попадал золотистый луч. От волнения у Рейта отнялась речь. -- Солнечный свет, -- наконец выдавил он из себя. Баркас медленно скользил к пристани. Рейт осматривал стены пещеры, пытаясь найти выход к отверстию. Зэп 210 тихо предупредила: -- Ты привлечешь внимание надсмотрщика. Рейт отошел за гору тюков и снова принялся разглядывать стены. Он показал пальцем: -- Вверх к щели ведет тропа. -- Естественно. Рейт глазами проследил за ходом тропы вдоль стены. Казалось, что она заканчивалась прямо у причала, до которого оставалось всего четыреста метров. Рейт заметил несколько фигур в черных плащах. Он не мог определить точно, были это пнумы или пнумеки. Но ему показалось, что они ожидали прибытия корабля в угрожающих позах. Ему стало не по себе. Рейт прошел на корму баркаса, посмотрел направо и налево. Потом вернулся кЗэл 210. -- Примерно через минуту мы будем проплывать рядом с маленьким островом. Лучше, если мы прямо сейчас покинем корабль. У меня не возникает большого желания выходить на пристань. Зэп 210, покоряясь судьбе, пожала плечами; они вместе пошли на корму баркаса. Остров -- неровное образование из известняка -- проплывал мимо. Рейт приказал: -- Давай вниз! Не крутись и не барахтайся. Я буду держать тебя над водой. Наконец, ноги их нащупали твердый грунт, и они выбрались на остров. Баркас уже почти доплыл до пристани. Четыре фигуры подошли поближе. По их походке Рейт определил, что это пнумы. С острова они перебрались на берег; при этом стараясь держаться в тени, чтобы с пристани их не смогли заметить. В тридцати метрах выше них проходила тропа, ведущая к отверстию на поверхность. Рейт внимательно осмотрелся, после чего они начали подъем; они карабкались по камням, цеплялись за агатовые выступы, продирались по небольшим холмам и возвышенностям. Вопль отчаяния разнесся над водой. Зэп 210 замерла. -- Что это значит? -- приглушенно спросил Рейт. -- Это может быть либо требованием, либо призывом... В Пагазе мне ничего подобного слышать не приходилось. Они продолжали подниматься по склону. Промокшие насквозь плащи прилипали к телу. Наконец они выбрались на тропу. Рейт осмотрелся. Вокруг не было видно ни души. Отверстие во внешний мир находилось чуть дальше пятидесяти метров. Снова с мрачной настойчивостью прозвучал тот же вопль. Тяжело дыша и грузно ступая, они помчались вверх по тропе. Перед ними показалась трещина. Они увидели золотисто-серое небо Чая, по которому плыла череда черных туч. Рейт в последний раз посмотрел вниз на тропу. Из-за ослепительного внешнего света, а также из-за того, что на глаза его навернулись слезы радости, он смог различить только тени и мутные группы скал. Подземная империя снова становилась далеким и неизведанным миром. Он взял Зэп 210 за руку и вытащил наружу. Она медленно вышла и окинула взглядом поверхность. Они стали посередине склона горы, с которой открывался вид на широкую долину. Вдали простиралась спокойная серая равнина -- море. Рейт в последний раз посмотрел назад на расселину и стал спускаться с горы, Зэп 210 следовала за ним. Рейт остановился, сорвал с головы ненавистную черную шляпу и запустил ее над скалами. Затем он схватил шляпу девушки и сделал с ней то же самое. Глава 5 Переход по широкой долине под золотисто-коричневым послеобеденным солнечным светом вызвал у Рейта чувство настоящей эйфории. На сердце у него было легко, его сонливость как будто сдуло ветром: он чувствовал себя сильным, готовым к действиям и был полон надежд. Он испытывал к Зэп 210 легкую прозрачную симпатию. "Странное, необычное существо, -- думал он, незаметно за ней наблюдая, -- и какая же бледная, словно привидение". Чувствовалось, что ей было неуютно в столь неожиданно широком пространстве. Ее взгляд скользил по небу, над величественными горами, возвышавшимися справа и слева до самого горизонта, который, как Рейт определил, простирался, должно быть, над Первым Морем. Они спустились в долину, к подножию гор. Мутная река протекала между берегами, густо заросшими темно-красным камышом. Рядом росла трава паломников, стручки которой были неотъемлемой частью питания на Чае. Зэп 210 скептически посмотрела на серо-зеленые стручки и не узнала в них скрученных, ссохшихся желтых ломтиков, поставляемых в подземелья. Она их там ела, совершенно не задумываясь о том