ее изучение. -- Да, если я сверну направо... а потом сразу налево... Машина двинулась и начала поворачивать в узкую улочку. -- Осторожнее! -- крикнула Макри, которая, как человек, работающий с видеокамерой, обладала более острым зрением. ; У Глика, по счастью, была хорошая реакция. Он ударил по тормозам и остановился перед самым перекрестком как раз в тот момент, когда там практически из ниоткуда возникли четы- ре "альфа-ромео". Мелькнувшие словно молнии машины резко свернули, так что взвизгнули тормоза, и мгновенно скрылись за углом идущей влево улицы. Они промчались тем же путем, который наметил для себя Глик. -- Маньяки! -- заорала им вслед Макри. -- Ты видела? -- спросил потрясенный Глик. -- Еще бы! Они нас чуть не убили! -- Нет. Я имею в виду машины, -- сказал репортер, и по его голосу было слышно, что он страшно разволновался. -- Все машины были совершенно одинаковыми. -- Ну и что? Это означает лишь, что маньяки, чуть нас не прикончившие, начисто лишены воображения. -- Во всех машинах было полно людей. -- Что из того? -- Четыре одинаковые машины, в каждой из которых четы- ре пассажира? -- Неужели ты ничего не слышал об автомобильных пулах? -- Где, в Италии? -- Глик внимательно осмотрел перекрес- ток и добавил: -- Они здесь понятия не имеют даже о неэтили- рованном бензине, а ты толкуешь о совместном пользовании машинами. С этими словами он резко нажал на педаль газа, и машина рванулась в том же направлении, куда помчалась четверка "аль- фа-ромео". -- Что, черт возьми, ты делаешь?! -- воскликнула Макри, которую отбросило на спинку сиденья. Глик на максимально возможной скорости проскочил квар- тал и свернул на улицу, за углом которой скрылись странные машины. -- Что-то подсказывает мне, что мы с тобой не единствен- ные, кто в данный момент торопится к этой церкви. ГЛАВА 67 Спуск проходил мучительно медленно. Лэнгдон осторожно, ступенька за ступенькой сползал по скрипящей деревянной лестнице в подземелье под капеллой Киджи. "И с какой стати я полез в эту дьявольскую дыру?" -- думал он, не видя ничего, кроме каменной стены перед глаза- ми. Уже в который раз за день ему пришлось оказаться в замк- нутом пространстве и испытать очередной приступ клаустро- фобии. Лестница при каждом движении жалобно стонала, а от- вратительный запах и высокая влажность вызывали удушье. "Куда подевался этот Оливетти?" -- думал американец. Поднимая голову, он еще мог видеть силуэт светившей путь паяльной лампой Виттории. Голубоватое свечение по мере его погружения в склеп становилось все слабее и слабее. Вонь же, напротив, только усиливалась. Это произошло на двенадцатой ступеньке. Его нога попала на влажное от плесени место и соскользнула с рахитичной план- ки. По счастью, он избежал падения на дно, поскольку, упав на лестницу грудью, сумел схватиться за древнее сооружение обе- ими руками. Проклиная все на свете, ученый нащупал ногой очередную предательскую перекладину и продолжил спуск. Предплечья, которыми он обнимал лестницу, болели. Синяков, видимо, избежать не удастся, подумал он. Через три ступени он чуть было снова не сорвался. Но на сей раз причиной этого была не дефектная перекладина, а при- ступ самого банального ужаса. Двигаясь мимо углубления в стене, он вдруг оказался лицом к лицу с черепом. Лэнгдон посмотрел внимательнее и увидел, что на него пялится целое сборище мерт- вых голов. Несколько придя в себя, он сообразил, что на этом уровне в стене вырублены погребальные ниши, каждая из кото- рых была заполнена скелетом. В синеватом мерцающем свете пустые глазницы и разложившиеся грудные клетки являли со- бой ужасающее зрелище. Скелеты в свете факелов, криво усмехнулся он, припомнив, что всего лишь месяц назад пережил такой же вечер. Вечер костей и огня. Это был благотворительный ужин нью-йоркского Музея археологии -- лосось flambe при свечах в тени скелета бронтозав- ра. Он попал туда по приглашению Ребекки Штросс -- бывшей модели, а ныне ведущего эксперта по проблемам культуры журна- ла "Тайм". Ребекка являла собой торнадо из черного бархата, си- гаретного дыма и больших силиконовых грудей. После ужина она звонила ему дважды, но Лэнгдон на звонки не ответил. Совсем не по-джентльменски, ухмыльнулся он, и в голову ему пришла неле- пая мысль: интересно, сколько минут смогла бы продержаться Ребекка Штросс в подобной вони? Лэнгдон почувствовал огромное облегчение, когда вместо ступени под его ногой оказалась мягкая, как губка, и вдобавок влажная почва дна склепа. Убедив себя в том, что стены в бли- жайшее время не рухнут, он повернулся лицом к центру камен- ной камеры. Снова дыша сквозь рукав, Лэнгдон посмотрел на тело. В полумраке подземелья оно было едва заметно. Светлый силуэт человека, обращенный лицом в противоположную сто- рону. Силуэт неподвижный и молчаливый. Лэнгдон вглядывался в темноту склепа и пытался понять, что же он видит. Человек располагался спиной к американцу, и лица его не было видно. Но тело его совершенно определенно находилось в вертикальном положении. -- Хэлло... -- прогудел Лэнгдон сквозь ткань рукава. Ответа не последовало. Лэнгдон двинулся по направлению к бледной фигуре. Стоящий в темноте человек показался ему поразительно низкорослым... -- Что случилось? -- донесся до него сверху голос Виттории. Лэнгдон не ответил. Теперь он увидел все и все понял. Его охватило чувство глубокого отвращения, ему показалось, что стены угрожающе сдвинулись, а склеп резко уменьшился в раз- мерах. Над почвой возвышалось похожее на какого-то демона подземелья обнаженное старческое тело... или, вернее, полови- на тела. Старец был до пояса зарыт в землю. Он держался вер- тикально только потому, что вся нижняя часть тела находилась под землей. Руки трупа были стянуты за спиной красным кар- динальским поясом. Сутулая спина чем-то напоминала боксер- скую грушу, а голова покойного была откинута назад. Глаза трупа были открыты, и казалось, что он смотрит в небеса, умо- ляя Бога о помощи. -- Он мертв? -- крикнула сверху Виттория. "Надеюсь, -- подумал Лэнгдон, -- ради его же блага". Подой- дя к трупу вплотную, американец заглянул в мертвое лицо. Глаза покойного налились кровью и вылезли из орбит. Лэнгдон накло- нился еще ниже, пытаясь уловить дыхание, но тут же отпрянул. -- Боже мой! -- Что случилось? Лэнгдон почти утратил дар речи. -- Он мертв, -- ответил ученый, немного придя в себя. -- Просто я понял причину смерти. То, что он увидел, его потрясло. Открытый рот покойника был забит землей. -- Кто-то затолкал землю в его дыхательные пути, -- про- должил Лэнгдон. -- Кардинал умер от удушья. --- Землю? -- переспросила Виттория. -- Одну из четырех стихий? У Лэнгдона перехватило дыхание. Земля. Как он мог об этом забыть? Клейма. Земля. Воздух. Огонь. Вода. Убийца пообещал клеймить каждую из своих жертв одним из древних элементов науки. Первым элементом была земля. Задыхаясь от невыноси- мого смрада, Лэнгдон обошел тело. Специалист по символике боролся в его душе с его же представлениями о пределах худо- жественных возможностей. Каким образом можно создать ам- биграмму из слова "земля", учитывая, что все клейма сделаны на английском языке? Но уже через секунду перед его взором предстала эта таинственная амбиграмма. Он сразу вспомнил все старинные легенды о братстве "Иллюмината". На груди мерт- вого кардинала виднелся ожог. Плоть на этом месте почернела и запеклась. La lingua pura... Лэнгдон смотрел на клеймо, и ему казалось, что стены склепа начали медленно вращаться. -- Земля, •-- прошептал он, наклоняя голову, чтобы прочи- тать символ с другой стороны. Лэнгдон содрогнулся от ужаса, до конца осознав, что здесь произошло. Остаются еще трое, подумал он. ГЛАВА 68 В Сикстинской капелле горели свечи. Несмотря на это мягкое, навевающее покой освещение, нервы кардинала Мортати были напряжены до предела. Конклав был официаль- но объявлен открытым, и его начало ознаменовалось весьма зловещими событиями. Полчаса назад, в точно установленное время, в капеллу вошел камерарий Карло Вентреска. Подойдя к главному алтарю, он произнес вступительную молитву. После этого он развел руки в стороны и обратился к собравшимся с кратким словом. Столь прямого, искреннего выступления с ал- таря Сикстинской капеллы кардиналу Мортати слышать еще не доводилось. -- Как вам всем известно, -- сказал камерарий, -- четверо наших preferiti в данный момент на конклаве отсутствуют. От имени его покойного святейшества я прошу вас действовать так, как вы призваны действовать... С верой в сердце и стрем- лением к достижению желанной цели. И пусть в вашем выборе вами руководит только Бог. С этими словами он повернулся, чтобы удалиться. -- Но, -- не выдержал один из кардиналов, -- где же они? -- Этого я сказать вам, увы, не могу, -- выдержав паузу, ответил камерарий. -- Когда вернутся? -- И на этот вопрос мне нечего ответить. -- Но с ними все в порядке? -- И об этом я тоже лучше промолчу. -- Но они вернутся? За этим вопросом последовала длительная пауза. -- Не теряйте веры, -- наконец произнес камерарий и вы- шел из капеллы. Двери Сикстинской капеллы, как того требовал обычай, были замкнуты с внешней стороны двумя тяжелыми цепями. У две- рей расположились четыре швейцарских гвардейца. Мортати знал, что двери до момента избрания папы откроются лишь в том случае, если вдруг серьезно заболеет один из находящихся в капелле кардиналов или вернутся preferiti. Он молил Бога, чтобы случилось последнее, но внутренний голос почему-то под- сказывал ему, что это вряд ли произойдет. "Будем действовать, как мы призваны действовать", -- ре- шил Мортати, повторив про себя слова камерария. После этого он предложил кардиналам приступить к голосованию. Иного выбора у него все равно не было. На все ритуалы, предшествующие первому туру голосова- ния, ушло около получаса. Затем Мортати встал у главного ал- таря и принялся терпеливо ждать, когда все кардиналы, один за другим, завершат весьма специфическую процедуру подачи го- лосов. И вот настал момент, когда последний кардинал опустился перед ним на колени и, следуя примеру своих коллег, произнес сакраментальную фразу: -- Я призываю в свидетели Христа нашего Спасителя, и пусть Он явится судьей чистоты моих помыслов. Пусть Он увидит, что перед лицом Господа нашего я отдаю свой голос тому, кого считаю наиболее достойным. Затем кардинал встал с колен и поднял над головой свой бюллетень так, чтобы каждый мог его видеть. После этого он положил листок на блюдо, прикрывающее большой стоящий на алтаре потир*. Совершив это, кардинал поднял блюдо и стрях- нул бюллетень в сосуд. Блюдо использовалось для того, чтобы ни у кого не возникло искушения опустить в потир несколько бюллетеней. После того как листок скрылся в сосуде, кардинал поста- вил блюдо на место, поклонился кресту и возвратился к сво- ему креслу. Теперь к работе мог приступать Мортати. Оставив блюдо на потире, старец потряс сосуд, дабы пере- мешать все бюллетени. Затем он снял блюдо и начал в случай- ном порядке извлекать заполненные листки. Разворачивая бюл- летени -- каждый из них был размером в два дюйма, -- Морта- ти громко зачитывал то, что в них было написано. -- Eligo in summum pontificen... -- торжественно произно- сил он напечатанные во всех бюллетенях слова, означавшие-: "Избираю в качестве Верховного понтифика..." -- и затем зачи- тывал вписанное под ними имя. Назвав имя претендента, Мор- тати брал иглу с ниткой, протыкал бюллетень на слове "Eligo" и осторожно нанизывал его на нить. Лишь после этого он делал запись в журнале. Затем вся процедура повторялась с самого начала. Он брал бюллетень из потира, громко его зачитывал, нанизывал на нить и делал запись. Мортати почти сразу понял, что в первом туре избрания не произойдет. У кардиналов не было никаких при- знаков консенсуса. В семи первых бюллетенях было семь раз- ных имен. Для сохранения тайны голосования имена, согласно * Потир -- литургический сосуд для освящения вина и принятия причастия в форме чаши на высокой ножке, часто из драгоценны металлов. традиции, вписывались печатными буквами или размашистым, неузнаваемым почерком. В данном случае тайна голосования могла вызвать лишь усмешку, поскольку каждый кардинал, опять же по традиции, подал голос за самого себя, что, как было из- вестно Мортати, не имело отношения к честолюбивым амби- циям кардиналов. Это был своего рода оборонительный маневр, целью которого было протянуть время, чтобы никто не добился выигрыша в первом туре. Тем более что в данном случае каж- дый из кардиналов в глубине души надеялся на возвращение preferiti... Итак, конклаву предстоял следующий тур голосования. Когда был зачитан последний бюллетень, Мортати провоз- гласил: -- Выбор не состоялся. После этого он связал концы нити и уложил бюллетени коль- цом в серебряное блюдо. Добавив необходимые химикаты, он отнес блюдо к находящемуся за его спиной небольшому дымо- ходу. Поставив его под вытяжку, он зажег бюллетени. Бумага горела обычным пламенем, однако химикаты окрашивали дым в черный цвет. Эти черные клубы, проследовав по изгибам ды- мохода, появлялись для всеобщего обозрения над крышей ка- пеллы. Кардинал Мортати послал миру свое первое сообщение. Первый тур голосования прошел. Выбор не был сделан. ГЛАВА 69 Задыхаясь от миазмов, Лэнгдон взбирался по сту- пеням к свету над колодцем. Над его головой звучали голоса множества людей, но значения слов он понять не мог. Перед его мысленным взором снова и снова возникал образ заклей- менного кардинала. Земля... Земля... По мере того как Лэнгдон продвигался наверх, в его глазах темнело все сильнее, и он опасался что вот-вот потеряет созна- ние. Когда ему осталось преодолеть всего лишь две ступени, он потерял равновесие. Американец рванулся вверх, пытаясь ухва- титься за край колодца. Но расстояние оказалось слишком боль- шим. Попытки зацепиться за лестницу тоже ни к чему не при- вели, и он почувствовал, что заваливается на спину, начиная падение в темную глубину. В тот же миг он ощутил острую боль под мышками и взмыл в воздух, беспомощно болтая ногами в пустоте над пропастью. Крепкие руки двух швейцарских гвардейцев схватили его и потянули вверх. Спустя мгновение из "дьявольской дыры" по- казалась его голова. Лэнгдон задыхался, хватая воздух широко открытым ртом. Гвардейцы оттащили его подальше от ямы и положили спиной на холодный мраморный пол. Некоторое время Лэнгдон не мог понять, где находится. Над его головой сверкали звезды... двигались по своим орбитам пла- неты. Над ним мелькали какие-то неясные фигуры и раздава- лись крики. Американец попытался сесть. Оказалось, что он лежит у подножия каменной пирамиды. Когда под звездным сводом прозвучал знакомый сердитый голос, Лэнгдон сообра- зил, где он. -- Какого дьявола вы не смогли определить это с первого раза?! -- произнес голос, обращаясь к Виттории. Девушка попыталась что-то объяснить разъяренному ком- мандеру. Оливетти оборвал ее на половине фразы и принялся раздавать приказания своим людям: -- Достаньте тело! Обыщите все здание! Лэнгдон попытался принять сидячее положение. Капелла Киджи кишела швейцарскими гвардейцами. Прикрывающий вход в часовню пластиковый занавес был сорван, и легкие Лэнг- дона наполнил свежий воздух. К нему медленно возвращалось сознание. Виттория подошла к американцу и присела рядом с ним на корточки. -- С вами все в порядке? -- спросила она, нежно взяла его за руку и нащупала пульс. Лэнгдону показалось, что девушка похожа на ангела. --- Все хорошо, -- ответил ученый, наконец сумев сесть. -- А Оливетти, похоже, вне себя. -- У него есть на это полное право. Мы провалили дело. -- Вы хотите сказать, я провалил дело. -- У вас есть возможность реабилитироваться. В следующий раз попадите в точку. В следующий раз? Это было жестокое в своей точности за- мечание. Следующего раза не будет. Они использовали свой единственный патрон! Виттория бросила взгляд на часы Лэнгдона и сказала: -- Микки говорит, что в нашем распоряжении еще сорок минут. Соберитесь с мыслями и помогите мне найти следую- щий указатель. -- Я же сказал вам, Виттория... скульптуры уничтожены. Путь просвещения... -- Фраза так и осталась незаконченной. Виттория смотрела на него с легкой улыбкой. Неожиданно для себя Лэнгдон попытался подняться на ноги. Когда это ему удалось, он обвел еще слегка затуманенным взгля- дом окружающие его произведения искусства. Пирамиды, звез- ды, планеты, эллипсы. И все вдруг встало на свое место. Ведь это же и есть первый алтарь науки! Пантеон к Пути просвеще- ния не имеет никакого отношения! Ему стало ясно, что скром- ная часовня отвечала целям иллюминатов гораздо лучше, чем находящийся в центре всеобщего внимания Пантеон. Капелла Киджи была всего лишь незаметной нишей в стене -- данью уважения знаменитому покровителю науки. В силу последнего обстоятельства все находящиеся в ней символы не привлекали внимания. Идеальное прикрытие! Лэнгдон оперся спиной о стену и посмотрел на огромную пирамиду. Виттория была абсолютно права. Если эта часовня являлась первым алтарем науки, в ней все еще могли находить- ся служившие начальным указателем скульптуры. Лэнгдон вдруг ощутил, как в нем загорелась искра надежды. Если указатель находился здесь, то они могли добраться до следующего алтаря и схватить убийцу. Одним словом, у них еще оставались шансы на успех. -- Мне удалось узнать, кто был этим самым неизвестным скульптором братства "Иллюмината", -- сказала, подходя к нему, Виттория. -- Удалось что? -- изумленно поднял голову Лэнгдон. -- Теперь нам остается установить, какая из находящихся здесь скульптур выступает в качестве... -- Постойте! Вы хотите сказать, что знаете, кто был скульп- тором у иллюминатов? -- Он сам потратил годы на то, чтобы узнать имя этого человека. -- Это был Бернини, -- улыбнулась она и, выдержав паузу, добавила: -- Да, да. Тот самый Бернини. Лэнгдон сразу же понял, что девушка ошибается. Лоренцо Бернини был вторым по известности скульптором всех времен, и его слава уступала лишь славе самого Микеланджело. В сем- надцатом веке Бернини изваял скульптур больше, чем любой другой мастер того времени. Человек же, которого они искали, был предположительно неизвестным, по существу -- никем. -- Судя по вашему виду, мое открытие вас не взволновало, -- сказала Виттория. -- Бернини в этой роли выступать не мог. -- Но почему? Он был современником Галилея и к тому же блестящим скульптором. -- Бернини пользовался большой славой и был ревностным католиком. -- Да, -- согласилась Виттория. -- Так же, как и сам Галилей. -- Нет, -- возразил Лэнгдон. -- Вовсе не так, как Галилей. Ученый всегда оставался занозой в заднице Ватикана. Что же ка- сается Бернини, то он был любимцем духовенства -- своего рода гордостью Святого престола. Он был главным авторитетом Вати- кана по части искусства. Более того, Лоренцо Бернини практи- чески всю свою жизнь провел за стенами папской обители. -- Прекрасное прикрытие. "Крот" иллюминатов в стане врага. -- Виттория, --• чувствуя свое бессилие, устало произнес Лэнгдон, -- иллюминаты называли своего скульптора il maestro ignoto -- то есть неизвестным мастером. -- Да. Неизвестным им. Вспомните о масонах. Ведь в их среде только самые верхние эшелоны посвящены во все тайны. Галилей мог скрывать подлинную роль Бернини от большин- ства членов братства... ради безопасности самого скульптора. Поэтому Ватикан так и не сумел ничего узнать. Слова девушки Лэнгдона не убедили, но как ученый он был вынужден признать, что в них есть определенная логика. Брат- ство "Иллюмината" славилось умением хранить тайны, и все секреты были известны лишь очень узкому кругу его членов. Ограничение доступа к информации служило краеугольным кам- нем их системы безопасности... лишь немногие высокопостав- ленные иллюминаты знали все от начала и до конца. -- И членство Бернини в братстве "Иллюминати" объясняет тот факт, что он создал эти пирамиды, -- улыбнулась Виттория. Лэнгдон посмотрел на пару громадных пирамид и покачал головой: -- Бернини был религиозным скульптором и никоим обра- зом не мог соорудить пирамиды. -- Скажите это табличке у вас за спиной. Лэнгдон обернулся и увидел прикрепленную к стене брон- зовую пластину. На пластине было написано: КАПЕЛЛА КИДЖИ Сооружена по проекту Рафаэля Все внутреннее убранство создано Лоренцо Бернини Лэнгдон дважды перечитал надпись, но его по-прежнему грыз червь сомнения. Лоренцо Бернини прославился создани- ем изящных скульптур Девы Марии, ангелов, пророков и пап. С какой стати он вдруг принялся сооружать пирамиды? Лэнгдон смотрел на возвышающиеся над ним монументы и чувствовал, что окончательно теряет ориентацию. Две пирами- ды, на каждой из которых сиял медальон эллиптической фор- мы. Более далекой от христианства скульптуры невозможно было себе представить. Пирамиды, звезды над ними, знаки Зодиака. Все внутреннее убранство создано Лоренцо Бернини. Если это действительно так, то Виттория права, думал Лэнгдон. В таком случае Бернини, по определению, был "неизвестным мастером" иллюминатов. Ведь никто, кроме него, не принимал участия в создании интерьера часовни! Все произошло так быстро, что осмыслить возможные последствия этого открытия Лэнгдон был просто не в состоянии. Бернини был иллюминатом. Бернини создал амбиграммы иллюминатов. Бернини проложил Путь просвещения. Лэнгдон так разволновался, что почти потерял дар речи. Неужели в этой крошечной капелле Киджи Бернини поместил скульптуру, указывающую путь через Рим к следующему алта- рю науки? Если так, то где же она? -- Значит, Бернини, -- задумчиво произнес он. -- Я бы ни за что не догадался. -- Кто, кроме этого великого скульптора Ватикана, обладал достаточным влиянием, чтобы поставить свои творения в зара- нее намеченных католических храмах и проложить тем самым Путь просвещения? Какому-то неизвестному художнику это было бы не под силу. Лэнгдон задумался. Он посмотрел на пирамиды, размыш- ляя о том, не могла бы одна из них служить указателем. Или, может быть, обе? -- Пирамиды обращены в разные стороны, - сказал он. -- Кроме того, они совершенно идентичны, и я не понимаю, как.. -- Думаю, что нам нужны вовсе не пирамиды. -- Но, кроме них, здесь нет ни одной скульптуры... Виттория не позволила ему продолжить, указав в сторону Оливетти и нескольких гвардейцев, толпившихся у края "дья- вольской дыры". Лэнгдон посмотрел в том направлении, куда показывала де- вушка, и ничего не заметил. Однако когда его взгляд уперся в противоположную стену, среди гвардейцев произошло какое- то перемещение, и он увидел. Белый мрамор. Руку. Торс. А затем и лицо. В глубокой нише скрывались две фигуры в рост человека. Сердце Лэнгдона учащенно забилось. Его внимание было настолько поглощено пирамидами и "дьявольской дырой", что он даже не заметил этой скульптуры. Пробравшись через толпу гвардейцев к стене и приблизившись к изваянию, ученый сразу узнал в нем руку великого Бернини. Скульптуру отличала свойственная мастеру энергичная композиция. Лица и драпи- ровки в характерном для Бернини стиле были проработаны очень детально, а вся скульптура была изваяна из самого лучшего бе- лого мрамора, который можно было купить на деньги Ватика- на. Лишь подойдя к изваянию совсем близко, Лэнгдон узнал скульптуру. С немым восхищением он взирал на два беломра- морных лица. --• Кто здесь изображен? -- спросила Виттория. -- Эта работа называется "Аввакум и ангел", -- едва слыш- но произнес он. Скульптура была довольно известной, и упоминания о ней встречались во многих учебниках по истории искусств. Лэнг- цон просто забыл, что она находилась в этой церкви. -- Аввакум? -- переспросила девушка. -- Да. Библейский пророк, предсказывавший гибель Земли. -- Думаете, это и есть первая веха? Лэнгдон в изумлении смотрел на скульптуру. У него не было ни малейших сомнений в том, что перед ним находится первый маркер на Пути просвещения. Американец рассчитывал на то, что веха каким-то образом будет указывать на следующий ал- тарь науки, но не мог себе представить, что это будет сделано настолько буквально. И ангел, и Аввакум, подняв руки, указы- вали куда-то вдаль. -- Довольно прямолинейно, не так ли? -- улыбнулся ученый. -- Я вижу, что они на что-то показывают, -- взволнованно и в то же время с сомнением в голосе произнесла Виттория. -- Но эти парни противоречат друг другу. Лэнгдон негромко фыркнул. Девушка была права. Указую- щие персты фигур были направлены в диаметрально противо- положные стороны. Но Лэнгдон уже успел решить эту загадку. Ощутив новый прилив энергии, он направился к дверям. -- Куда вы? -- спросила Виттория. -- На улицу! -- Ноги сами несли Лэнгдона к выходу. -- Я хочу взглянуть, на что указывает эта скульптура. --- Постойте! Откуда вам известно, какому указанию надо следовать? -- Четверостишие, -- бросил он через плечо. -- Последняя строка. -- "И ангелы чрез Рим тебе укажут путь"? -- произнесла она, глядя на поднятую руку ангела. -- Вот это да, будь я про- клята! ГЛАВА 70 Гюнтер Глик и Чинита Макри сидели в микроавто- бусе Би-би-си, запаркованном в дальнем от церкви углу пьяцца дель Пополо. Они прибыли на площадь следом за четверкой "альфа-ромео" и успели увидеть цепь весьма странных собы- тий. Чинита, правда, не совсем понимала, что они могут озна- чать, но все же проверила, насколько хорошо работает камера. Сразу по прибытии Гюнтер и Чинита увидели, как из четы- рех автомобилей высыпали молодые люди и мгновенно оцепи- ли церковь. Некоторые из них держали наготове оружие. Высо- кий худощавый человек -- по виду несколько старше всех ос- тальных -- повел часть отряда по ступеням ко входу в собор. Солдаты выстрелами разбили замки на тяжелых дверях. Макри выстрелов не слышала и решила, что оружие снабжено глуши- телями. После этого солдаты скрылись в церкви. Чинита предложила сидеть тихо и вести съемку в темноте. Ведь пистолеты есть пистолеты, а из микроавтобуса открывался неплохой вид на площадь и на все то, что происходит у собора. Глик не стал спорить. На противоположной стороне площади солдаты то вбегали в церковь, то выбегали из нее, что-то крича друг другу. Чинита навела камеру на отряд, отправившийся, ви- димо, на осмотр прилегающей к собору местности. -- Кто, по-твоему, эти люди? -- спросила она. -- Откуда мне знать, черт возьми? -- ответил Глик, не отры- вая глаз от открывающейся перед ним сцены. -- Все в кадре. -- Ты по-прежнему считаешь, что нам следует вернуться на папскую вахту? -- насмешливо спросил репортер. Чинита не знала, что на это ответить. Здесь определенно что-то происходило, но она, проработав на ниве журналистики много лет, знала, что даже самые захватывающие события часто имеют весьма прозаические объяснения. -- Не исключено, что это пустышка, -- произнесла она. -- Эти парни получили такой же сигнал, как и ты, и решили его проверить. Тревога может оказаться ложной. -- Скорее туда! -- схватил ее за руку Глик. -- Давай фокус! -- добавил он, показывая на церковь. Чинита обратила объектив камеры на ступени собора. -- Привет, -- пробормотала она, сконцентрировав внима- ние на появившемся из дверей мужчине. -- Кто этот тип? -- Никогда раньше с ним не встречалась, -- ответила Чини- та, взяв более крупный план. Вглядевшись в лицо мужчины, она со смехом добавила: -- Но против продолжения знакомства возражать бы не стала. Роберт Лэнгдон сбежал по ступеням церкви и помчался к цен- тру площади. Наступал вечер, и весеннее солнце клонилось к за- кату где-то в южной части Рима. Дневное светило уже опустилось за крыши окружающих зданий, и на площадь ложились тени. -- Ну хорошо, Бернини, -- сказал он самому себе, -- куда, дьявол тебя побери, показывает твой ангел? Лэнгдон обернулся и проверил ориентацию церкви, из ко- торой он только что вышел, затем представил расположение капеллы Киджи в соборе и местонахождение в ней скульптуры. После этого он без малейшего колебания обратился лицом на запад, туда, куда неумолимо спускалось вечернее солнце. Вре- мени в их распоряжении оставалось все меньше и меньше. -- Ангел указывает на юго-запад, -- сказал он, недовольно глядя на магазины и дома, закрывающие вид на город. -- Сле- дующий указатель надо искать в этом направлении. Напрягая память, Лэнгдон листал в уме страницы истории искусств Италии. Он был достаточно хорошо знаком с творче- ством Бернини и понимал, что, не являясь специалистом в этой области, не может знать всех его творений. Однако, принимая во внимание сравнительную известность "Аввакума и ангела", ученый надеялся, что следующая веха будет столь же знаменита и он сможет ее вспомнить. Земля, воздух, огонь, вода, размышлял он. Землю они на- шли внутри часовни. Кроме того, пророк Аввакум предсказы- вал гибель Земли. Следующим должен быть воздух. Лэнгдон изо всех сил за- ставлял работать свой мозг. Итак, надо вспомнить известную скульптуру Бернини, которая имела бы отношение к воздуху. На ум абсолютно ничего не приходило. Тем не менее он чув- ствовал себя готовым к действиям. "Я уже вступил на Путь про- свещения, -- думал он. -- И Путь этот пока еще сохранился в неприкосновенности!" Лэнгдон, напрягая зрение, смотрел на юго-запад в надежде увидеть над крышами домов шпиль католического храма, но так ничего и не рассмотрел. Для того чтобы найти следующий указатель, ему нужен был план Рима. Если удастся установить, какие церкви стоят к юго-западу от этого места, одна из них, может быть, даст толчок его памяти. "Воздух, -- повторял он мысленно. -- Воздух. Бернини. Скульптура. Воздух. Думай!" Лэнгдон развернулся и направился назад, к ступеням собо- ра. У входа, под строительными лесами, его встретили Оливет- ти и Виттория. -- Юго-запад, -- сказал Лэнгдон. -- Следующая церковь находится к юго-западу отсюда. -- На сей раз вы, надеюсь, в этом уверены? -- прошипел Оливетти. -- Мне нужна карта, -- не поддавшись на провокацию, про- должил ученый. -- Карта, на которой обозначены все римские церкви. Командующий вооруженными силами Ватикана с камен- ным выражением лица смотрел на американца. -- В нашем распоряжении всего полчаса, -- бросив взгляд на часы, произнес тот. Не сказав больше ни слова, Оливетти прошел мимо Лэнг- дона и направился к машине, припаркованной перед фасадом церкви. Американец надеялся, что коммандер пошел за картой. 11 Д. Браун -- Итак, ангел показывает на юго-запад. Вы не знаете, KI- кие там могут быть церкви? -- da--этими проклятыми домами ничего не видно* -- снова поворачиваясь лицом к площади, произнес Лэнгдон. -- А с церк- вями Рима я не очень хорошо зна... -- Он умолк, не закончив фразы. -- Что случилось? -- изумленно спросила Виттория. Лэнгдон опять посмотрел на площадь. После того как он поднялся по ступеням церкви, обзор заметно улучшился. Уче- ный по-прежнему почти ничего не видел, но он понял, что дви- жется в правильном направлении. Он смотрел на довольно хи- лые, но поднимающиеся высоко к небу строительные леса. Они тянулись вверх на шесть этажей, чуть ли не до верхнего ряда церковных окон, значительно превосходя по высоте окружаю- щие площадь здания. Через секунду Лэнгдон понял, куда на- правляется. На противоположной стороне площади Чинита Макри и Понтер Глик буквально прилипли к ветровому стеклу микроав- тобуса Би-би-си. -- Ты что-нибудь понимаешь? -- спросил Гюнтер. Макри не сводила объектива камеры с мужчины, который теперь взбирался вверх по строительным лесам. -- Должна заметить, что парень слишком хорошо одет для того, чтобы изображать Человека-паука. -- А кто эта мадам Паучиха? Чинита перевела видоискатель камеры на стоящую под ле- сами привлекательную женщину. -- Держу пари, что ты не возражал бы против того, чтобы узнать ее поближе. -- Может быть, уже пора позвонить в редакцию? -- Пока подождем и посмотрим. Прежде чем сообщать, что мы сбежали с конклава, надо хоть что-то иметь за пазухой. -- Как ты думаешь, один из этих старых пердунов действи- тельно убит? -- Гореть тебе в геенне огненной! -- фыркнула Чинита. -- Я прихвачу туда с собой Пулитиеровскую премию. ГЛАВА 71 Чем выше взбирался Лэнгдон, тем менее устойчи- выми казались ему леса. Однако с каждым новым шагом Рим открывался перед ним все шире, и американец продолжал вос- хождение. Когда он добрался до верхнего уровня, то задыхался гораз- до сильнее, чем можно было ожидать. Выбравшись на платфор- му, ученый стряхнул с себя известь и выпрямился. Страха вы- соты он не испытывал. Совсем напротив, она заряжала его бод- ростью. С платформы открывался захватывающий вид. Лэнгдон ви- дел под собой океан огня -- красные черепичные крыши Рима пылали в багрянце заката. Оказавшись в верхней точке строи- тельных лесов, Лэнгдон первый раз в жизни вознесся над гарью и дымом уличного движения, а Рим впервые предстал перед ним древним Citta di Dio -- Городом Бога. Щурясь на закат, ученый искал взглядом шпиль или коло- кольню церкви. Но на юго-западе вплоть до самого горизонта не было видно ни одного собора. "В Риме сотни церквей, -- думал он. -- И в нужном нам направлении должна находиться хотя бы одна из них! Если церковь, конечно, видна. Или еще существует в наши дни", -- напомнил он себе. Лэнгдон еще раз, уже значительно медленнее, осмотрел море крыш. Он знал, что далеко не все церкви имеют высокие шпи- ли. В первую очередь это относится к небольшим, стоящим в стороне от главных улиц, молельням. Но и Рим, конечно, изме- нился до неузнаваемости с далекого семнадцатого века, когда, согласно закону, соборы должны были быть самыми высокими зданиями в городе. Теперь же взгляд Лэнгдона то и дело наты- кался на высотные дома и телевизионные вышки. Он еще раз внимательно изучил крыши вплоть до самого горизонта и опять ничего не увидел. Ни единого шпиля. Лишь вдали, где-то на самом краю Рима, расплывчатым пятном на фоне заката темнело грандиозное творение Микеланджело -- купол собора Святого Петра. Собор, строго говоря, находил- ся в черте города-государства Ватикан, а вовсе не на терри- тории Рима. Интересно, как чувствует себя коллегия карди- налов и как идут поиски антивещества, подумал Лэнгдон. Внутренний голос подсказывал ему, что поиски ничего не дали... и не дадут. В голове его снова зазвучало четверостишие, и он еще раз внимательно, строка за строкой, его проанализировал. "Найди гробницу Санти с дьявольской дырою". Гробницу Санти они нашли. "Таинственных стихий четверка жаждет боя". Здесь тоже все ясно. Четверка таинственных стихий -- это земля, воздух, огонь и вода. "Сияет свет, сомненья позабудь..." Свет -- не что иное, как Путь просвещения, проложенный Бернини. "И анге- лы чрез Рим тебе укажут путь". Этот ангел показывает на юго-запад... -- Ступени, быстро! -- выкрикнул Глик, тыча пальцем в ветровое стекло микроавтобуса. -- У входа в церковь что-то про- исходит! Макри направила объектив камеры на фасад собора. Да, там действительно что-то происходило. Худой, похожий на военно- го человек уже успел подвести машину к самому основанию лестницы и открыть багажник. Теперь он, видимо, опасаясь лю- бопытных взглядов, внимательно осматривал площадь. На ка- кой-то момент Макри показалось, что мужчина их заметил. Однако тревога оказалась ложной. Офицер продолжал обводить площадь взглядом. Так ничего и не заметив, он извлек порта- тивное радио и произнес несколько слов в микрофон. Почти в тот же момент у выхода из собора появилась чуть ли не армия. Выбежав из дверей, молодые люди, словно гото- вящиеся к схватке игроки в американский футбол, выстрои- лись стеной на верхней ступени. Затем, по-прежнему стоя пле- чом к плечу, они начали спускаться по лестнице. А скрытая за ними четверка солдат несла какой-то предмет. Тяжелый и не- удобный. -- Неужели они что-то украли в церкви? -- прижавшись лбом к ветровому стеклу, спросил Глик. Чинита лихорадочно искала брешь в людской стене. Всего один кадр, молила она. Единственный, малюсенький кадрик. Но солдаты двигались как один человек. Ну давайте же! Макри не сводила с молодых людей объектива камеры и наконец до- ждалась своего. Когда солдаты начали помещать груз в багаж- ник, в человеческой стене возникла брешь. По какому-то кап- ризу судьбы строй нарушил именно их пожилой командир. Просвет возник всего на миг, но этого было достаточно. Макри успела сделать свой кадр. Или, вернее, кадры. Их оказалось более десятка. -- Звони в редакцию, -- сказала она. -- У нас труп. А в это время далеко от Рима, в ЦЕРНе, Максимилиан Ко- лер въехал на своем кресле в кабинет Леонардо Ветра и при- нялся просматривать файлы ученого. Делал он это быстро и весьма профессионально. Не обнаружив того, что искал, ди- ректор покатил в спальню своего друга. Верхний ящик прикро- ватной тумбочки был заперт на ключ. Колер съездил на кухню, взял там нож и с его помощью взломал замок. Выдвинув ящик, он увидел в нем именно то, что искал. ГЛАВА 72 Лэнгдон спустился с лесов и стряхнул попавшую на одежду известь. -- Ничего? -- спросила, подойдя к нему, Виттория. Лэнгдон отрицательно покачал головой. -- Они засунули тело кардинала в багажник. Лэнгдон взглянул на "альфа-ромео". Оливетти и еще несколь- ко солдат разглядывали лежащую на капоте машины карту. -- Они смотрят, что находится на юго-западе? -- Да. Но никаких церквей в том направлении нет. Самый олизкий от этого места храм -- собор Святого Петра. Лэнгдон удовлетворенно крякнул. По крайней мере по этому пункту он и главнокомандующий пришли к согласию. Он напра- вился к Оливетти, и солдаты расступились, давая ему пройти. -- Ничего, -- поднял глаза коммандер. -- Но на плане обо- шачены не все церкви. Здесь указаны только самые крупные. Всего около пятидесяти. -- Где мы сейчас находимся? -- спросил Лэнгдон. Оливетти показал на пьяцца дель Пополо и провел от нее яинию точно на юго-запад. Линия проходила на довольно зна- чительном расстоянии от скопления черных квадратов, обозна- чавших большие соборы или церкви. К сожалению, самые зна- чительные церкви Рима были и самыми старыми... теми, кото- рые уже должны были существовать в начале семнадцатого века. -- Я должен принимать решение, -- сказал Оливетти. -- В направлении вы уверены? Лэнгдон представил ангела, указывающего перстом на юго- запад, еще раз подумал, что времени у них остается в обрез, и произнес: --• Да. Вне всякого сомнения. Оливетти пожал плечами и еще раз провел пальцем по во- ображаемой линии на карте. Линия пересекала мост Маргари- ты, виа Кола ди Рьенцо и, миновав пьяцца Рисорджименто, упиралась прямо в центр площади Святого Петра. Других цер- квей на ее пути не имелось. -- Но чем вас не устраивает Святой Петр? -- спросил один из солдат. Под левым глазом швейцарца виднелся глубокий шрам. -- Ведь это тоже церковь. -- Это место должно быть доступно публике, -- вздохнул Лэнгдон. -- Вряд ли собор сейчас открыт для посетителей. -- Но линия проходит через площадь Святого Петра, -- вме- шалась Виттория, заглядывая через плечо Лэнгдона. -- Пло- щадь бесспорно доступна публике. Лэнгдон уже успел все взвесить и, не раздумывая, ответил: -- Там нет никаких статуй. -- Но по-моему, в центре площади стоит обелиск. Она была права. В самом центре площади находился моно- лит, привезенный из Египта. Высокая пирамида. Какое стран- ное совпадение, подумал он, а вслух, с сомнением покачав го- ловой, произнес: -- Этот обелиск не имеет никакого отношения к Бернини. В Рим его привез Калигула. И с воздухом он никоим образом не связан. Кроме того, здесь возникает еще одна противоречие, -- продолжил он. -- В четверостишии говорится, что ангелы указы- вают путь через Рим, площадь же Святого Петра находится не в Риме, а в Ватикане. -- Это зависит от того, кого вы спросите, -- снова вмешался солдат со шрамом. -- Не совсем вас понял, -- сказал Лэнгдон. -- Вопрос о принадлежности площади постоянно служит яблоком раздора, -- продолжил швейцарец. -- Большинство карт показывают площадь Святого Петра в пределах границ Ватика- на. Но поскольку она находится за чертой стен города-государ- ства, римские чиновники уже много веков утверждают, что пло- щадь является частью Рима. -- Вы, наверное, шутите? -- спросил Лэнгдон, никогда не слышавший об этом вековом споре. -- Я упомянул о площади только потому, что коммандер Оливетти и мисс Ветра говорили о скульптуре, имеющей отна шение к воздуху. -- И вам известна такая на площади Святого Петра? -- не скрывая скептицизма, спросил Лэнгдон. -- Не совсем. Вообще-то это вовсе не скульптура и к делу, видимо, отношения не имеет. -- Но мы все же хотим тебя выслушать, -- сказал Оливетти. -- Я знаю о существовании этого изображения потому, что обычно несу службу на площади и знаком с каждым ее уголком. -- Говорите о скульптуре, -- остановил его Лэнгдон. -- Как она выглядит? "Неужели у иллюминатов хватило духу поставить второй ука- затель в самом центре площади, рядом с собором Святого Пет- ра?" -- думал он. Ему почему-