кими кораблями довольно большую кучу нечистот, мерзко белеющую бумажками и банками из-под "Великой Стены", на моих глазах туда что-то тихо шлепнулось. Я подошел к столу, на котором осталась недопитая водка и тарелки с закуской, мне сильно хотелось выпить. Когда я сел, моя спина автоматически согнулась, приняв велосипедную позу, с некоторым усилием я разогнулся, слил остатки водки - ее хватило на два полных стакана - и по очереди опрокинул их в рот. Несколько секунд я колебался, не закусить ли одним из оставшихся на тарелке маринованных грибов, но когда я увидел испачканную в слизи вилку, победила брезгливость. Я вспомнил своих товарищей по экипажу и представил себе такой же, или похожий, зал, на полу которого еще стоят, наверно, цинковые гробы - четыре запаянных и один пустой. Наверно, в чем-то ребята были счастливей меня, но все же я испытал печаль. Потом я подумал о Митьке. Скоро в голове у меня зашумело, и появилась способность думать о сегодняшних событиях. Но вместо того, чтобы думать о них, я вспомнил свой последний день на Земле, темнеющую от дождя брусчатку Красной площади, коляску товарища Урчагина и случайное прикосновение его теплых губ, шепчущих в мое ухо: "Омон. Я знаю, как тяжело тебе было потерять друга и узнать, что с самого детства ты шел к мигу бессмертия бок о бок с хитрым и опытным врагом - не хочу даже произносить его имени вслух. Но все же вспомни один разговор, при котором присутствовали ты, я и он. Он сказал тогда - "Какая разница, с какой мыслью умрет человек? Ведь мы материалисты." Ты помнишь - я сказал тогда, что после смерти человек живет в плодах своих дел. Но я не сказал тогда другой вещи, самой важной. Запомни, Омон, хоть никакой души, конечно, у человека нет, каждая душа - это вселенная. В этом диалектика. И пока есть хоть одна душа, где наше дело живет и побеждает, это дело не погибнет. Ибо будет существовать целая вселенная, центром которой станет вот это..." Он обвел рукой площадь, булыжник которой уже грозно и черно блестел. "А теперь - главное, что ты должен запомнить, Омон. Сейчас ты не поймешь моих слов, но я и говорю их для момента, который наступит позже, когда меня не будет рядом. Слушай. Достаточно даже одной чистой и честной души, чтобы наша страна вышла на первое место в мире по освоению космоса, достаточно одной такой души, чтобы на далекой Луне взвилось красное знамя победившего социализма. Но одна такая душа хотя бы на один миг - необходима, потому что именно в ней взовьется это знамя..." Я вдруг почувствовал сильный запах пота, обернулся и сразу же полетел на пол, сбитый со стула сильным ударом кулака в толстой резиновой перчатке. Надо мной стоял космонавт в заношенном войлочном скафандре и шлеме с красной надписью "СССР". Он схватил пустую бутылку, разбил ее о край стола и с розочкой в занесенной руке наклонился надо мной, но я успел откатиться, вскочив на ноги, я побежал. Он кинулся за мной - перемещался он медленными движениями, но почему-то очень быстро, и это было страшно. Краем глаза я увидел второго - он торопливо слезал по подпиравшему корпус "Агдама Т-3" черному полену, обдирая звезды из фольги. Я добежал до дверей, ударил в них плечом, но они были заперты. Тогда я кинулся назад, увернулся от первого и столкнулся со вторым, который с размаху ударил меня ногой в ботинке с тяжелой магнитной подошвой - целился он в пах, но попал в ногу - а потом попытался боднуть острой антенной в живот. Мне опять удалось увернуться. Я вдруг понял, что выпил водку, которой они ждали, может быть, несколько лет, и испугался по-настоящему. Оглядев стены вокруг, я заметил небольшую решетчатую дверь с красной молнией в треугольнике и надписью "Опасно!" и побежал к ней. За ней начинался очень узкий коридор с гулким железным полом. Я пробежал по нему от силы метров пять и услышал за спиной тяжело-звонкое звяканье магнитных пластин. Это придало мне скорости и сил, я повернул за угол и увидел короткий коридор, кончающийся круглым вентиляционным окном с порванной проволочной сеткой, за которой была видна неподвижная ржавая лопасть. Я дернулся было назад, но вдруг оказался так близко от своего преследователя, что даже не ощутил его как нечто целое, а как бы зафиксировал набор не связанных друг с другом восприятий: шар с забралом из бутылочного плексигласа и красным словом "СССР", черный резиновый кулак с торчащим над ним маленьким прозрачным трезубцем, сильнейший запах пота и майорские погоны на крашеном серебрянкой войлоке. В следующий миг я уже извивался в вентиляционной шахте за люком. Я довольно быстро протиснулся между лопастями огромного вентилятора, похожего на корабельный винт, но когда я пополз по уходящему куда-то далеко вверх колодцу, мой ватник сбился в ком, и я застрял и скорчился, как плод в утробе. Потом снизу зашуршало, что-то коснулось моей лодыжки, и я с криком рванулся вверх, в считанные секунды вскарабкался метра на два и протиснулся в горизонтальное ответвление. Оно кончалось круглым окошком, за которым виднелся земной шар в мутной дымке облаков, я всхлипнул и пополз ему навстречу. Сквозь тонкую пленку слез Земля виделась нечеткой и размытой, и словно висела в желтоватой пустоте, из этой пустоты я и глядел на ее приближающуюся поверхность, протискиваясь к ней навстречу, пока вдруг не расступились сжавшие меня стены и коричневый кафель пола не полетел мне навстречу. - Эй! Мужчина! Я открыл глаза. Надо мной склонялась женщина в грязном синем халате, на полу рядом с ней стояло ведро, а в ее руке была швабра. - Тебе плохо, что ли? Тебе чего надо здесь? Я перевел взгляд - прямо напротив меня в стене была коричневая дверь с надписью "проверить до 14.VII". Рядом висел календарь с большой фотографией Земли и словами "За мирный Космос!". Я лежал в коротком коридоре с синими крашеными стенами, вокруг было три или четыре двери. Я поглядел вверх и увидал в стене напротив календаря черную дыру вентиляционного люка. - А? - спросил я. - Пьяный, что ли, говорю? Держась за стену, я встал на ноги и побрел по коридору. - Куда, - сказала женщина и резким движением развернула меня. Я пошел в другую сторону. За углом начиналась крутая и довольно высокая лестница вверх, упиравшаяся в деревянную дверь, из-за двери доносился неясный шум. - Давай, - подтолкнула меня в спину женщина в спину. Я поднялся по лестнице, оглянулся - она настороженно смотрела на меня снизу - толкнул дверь и оказался в полутемной нише, где стояло несколько человек в гражданском. Они не обратили на меня особого внимания. Издалека послышался нарастающий гул, я поглядел вбок и прочел бронзовую надпись "БИБЛИОТЕКА ИМ. В.И. ЛЕНИНА". Земля, вдруг понял я. Я вышел из закутка под лестницей и медленно побрел по платформе к большому зеркалу в ее конце. Над зеркалом мигали грозные оранжевые знаки времени, сообщавшие, что еще не вечер, но времени уже довольно много, а последний поезд прошел чуть больше четырех минут назад. Из зеркала на меня посмотрел молодой человек с очень давно не бритой щетиной, его глаза были воспалены, а волосы сильно всклокочены. Одет он был в грязный черный ватник, в нескольких местах вымазанный побелкой, и имел такой вид, словно спал последней ночью черт знает где. Впрочем, именно так оно и было. На меня начинал посматривать прохаживающийся по залу милиционер с маленькими темными усами, и когда подошел поезд, я без особых колебаний шагнул в раскрывшуюся дверь. Она закрылась, и поезд повез меня в новую жизнь. Полет продолжается, подумал я. Половина лампочек в луноходе не горела, и свет от этого казался каким-то прокисшим. Я уселся на лавку, сидевшая рядом женщина рефлекторно сжала ноги, отодвинулась и поставила в освободившееся между нами пространство сетку с продуктами - там было несколько пачек риса, упаковка макаронных звездочек и мороженая курица в целлофановом мешке. Однако надо было решать, куда ехать. Я поднял глаза на схему маршрутов, висящую на стене рядом со стоп-краном, и стал смотреть, где именно на красной линии я нахожусь.