бат заорал на все ущелье и принялся крыть всех матом. Командир батареи Вася Степушкин, маленький, худенький, светловолосый капитан, как-то съежился и вжал голову в плечи. Получив нагоняй, он принялся организовывать экспедицию по подъему минометов. Это после того как два миномета просвистели до самого дна ущелья, впереди трупа животного. Догнали нас солдаты с минометами уже на самой вершине. Гимнас- терки от пота побелели и стали как корка. Пришлось разгрузить свою лошадь и Голубеву. Нелегко было тянуть все тяжелое вооружение минометчикам и пулеметчикам. На привале ком- - $$ бат перестроил порядок движения. Тылы уходили первыми, затем вторая и третья роты, минометчики разошлись поротно. Мы шли последними. Замыкал движение разведвзвод. Комбат уходил с нашей ротой. "Ре- шил приобщиться к нашему подвигу, поближе к "героям"", пошутил ротный. Наконец после всех спусков и подъемов вышли на высокогор- ное плато. Тут размещалась кошара с овцами и низенькое строение из камня, почти нора, обложенная каменным забором. У входа в "нору" жалась женщина с грудным ребенком, рядом ползали еще пара ребяти- шек. У забора стоял высокий голубоглазый, чернобородый пуштун и что- то восторженно говорил, приветствовал, предлагая лепешки. Я и ротный взяли одну и разломили пополам, пожали ему руку и пошли дальше. Абориген погладил руки комбата, помахал солдатам и что-то все горланил вслед. Едва мы скрылись за холмом, как раздался выстрел, и тут же послышался истеричный, дикий женский крик, полный ужаса. Комбат развернулся и вместе с Айзенбергом побежал назад. Кавун остановил роту, и мы заняли оборону. Маты Подорожника были слышны даже нам. Минут через десять появился разведвзвод, который подгонял коман- дир батальона. Подорожник весь путь продолжал бить кулаком по голо- ве и пинать ногами какого-то разведчика. Это был Тарчук (перед рейдом доукомплектовали разведвзвод, и он, как бывший спецназовец, попро- сился к ним, а мы не возражали, ротный с радостью сделал этот "пода- рок", старший лейтенант Пыж не ведал, какой это "данайский дар"). - Сволочь! Убийца! Мерзавец! ревел комбат. Ты зачем человека убил?! - Не человека, а "духа", пытался что-то мямлить в оправдание сол- дат, вытирая кровь с разбитых губ и носа. - Кто приказал стрелять в человека? - Никто! Мы, отходя, всегда пастухов убивали! Они все на "духов" работают! - Здесь тебе не спецназ. Это армейский батальон, и ты, гнида, слу- жишь в доблестном первом батальоне. Мразь! Убийца! Солдат стоял и молчал, затравленно глядя исподлобья. Он был замет- но испуган и не ожидал такого поворота событий. - Негодяй! Этот мужик меня лепешкой угостил, руку жал. А ты его, как собаку, просто так, мимоходом застрелил! А там ребятишек трое. Теперь с голоду умрут. Убить человека просто так, ради удовольствия это выше моего понимания. В голове не укладывается, откуда взялся этот выродок. Ведь простой деревенский парень. А за месяц из озорства или еще, черт знает, зачем, как мух, застрелил двух человек. Изувер какой-то! - $% Дать миномет недоделку, пусть трубу тащит! Автомат забрать, гра- наты тоже. Нагрузить минами мешок, пусть корячится. Сволочь! Комбат кипел, усы от негодования дрожали, он готов был сам заст- релить этого мерзавца. Такому все равно в кого стрелять. Застрелит и ребенка, и беремен- ную женщину. Нравится, наверное, война. Переход длился день, а казалось, целую вечность, да еще двигаться приходилось под раскаленным солнцем. Хорошо, что броня зашла в сухое русло и встретила нас. В колонне ночью произошла катастрофа: улетел в пропасть БТР с командиром танкового батальона. Погибли два офицера и два солдата, трое было ранено. Кошмар! Потом был двухсуточный марш. Еда на броне, костерки, разведен- ные у гусениц в колее. Пыль, пыль, пыль... Колонна ползла со скоростью черепахи. Техника растянулась на мно- гие километры. Мы уходили из района одни из последних. Цепочка машин петляла и ползла как гигантская змея. Правда, эта змея громыха- ла и пылила колесами и траками. Ротный подозвал меня перекусить, и я бегом догнал его БМП. Тех- ника стояла, не заглушая моторов, где-то что-то застряло. Какая мощь! Что скажешь, "замполь"? спросил ротный. Да, впечатляет! Впечатляет... Вот смотри: тут собраны пара бригад материального обеспечения, бригада РЭБ, полк связи, артиллерийский полк, артиллерий- ская бригада, батальоны связи, еще черт знает что. Штабы, штабы, шта- бы. Сплошные кунги и будки на колесах. А в горы идут четыре "кастри- рованных" батальона. Мы в горах по отношению к "духам" всегда в меньшинстве. Одна надежда, что если прижмут, вызвать авиацию или артиллерию на себя, может, повезет и свои не зацепят. У меня из головы не выходит убитый афганец. Если мы тут убива- ем просто так, то какую тогда интернациональную помощь оказываем? Этот пастух всю ночь не выходит у меня из головы. Так и стоит передо мной: руки жмет, лепешку сует. Глаза добрые. Рядом баба с детьми. Ну, этого ты видел глаза в глаза, а представь: прилетели вертолеты или авиация, бросили бомбы, пустили "нурсы" и привет кишлаку вме- сте с детьми, стариками, ханумками. "Духи" или не "духи" никто не разбирается. Посмотри, сколько вокруг развалин, тут жили до нас люди, взгляни, у каждого кишлака, за каждым домом свежие могилы, а за пять лет их, наверное, около миллиона. Кошмар. Неправда. Не может быть! - $& - Правда. Это война ради войны. Нужно армию где-то обкатать, вот и обкатывают. У американцев был Вьетнам для проверки армии и техни- ки, а мы тут проверяем. - Но до бесконечности это продолжаться не может. - Не может. А может, и может. Как остановить войну? Как генералам и политикам сохранить лицо? Войну начать легко, а вот закончить трудно, очень трудно. Особенно вот такую партизанскую. Партизаны и каратели. - Не ожидал оказаться карателем. Я ехал добровольцем сюда, как в тридцатые ехали в Испанию. - Ошибся. Мы тут воюем с целым народом, почти со всей страной. x x x Колонна все тянулась и тянулась. Авангард уже вошел в Кабул, а мы все ехали и ехали. Несколько раз наносили удары прямо с дороги по окрестностям в ответ на выстрелы мятежников. Но это были вылазки сумасшедших. Шла исполинская сила. Артиллерия и авиация тотчас же перепахивала тот квадрат, где что-то шевелилось. x x x В полку сразу началась неразбериха. Приказы сменяли один другой. Разгружаться не разгружаться. Отдыхать не отдыхать. Подать наград- ные списки, помыть людей, навести порядок. Солдаты сложили мешки, оружие поставили в оружейку, а боеприпасы не сдали. Ожидался новый выход. Куда было не ясно. Обстановка в штабе была очень нервная, и никто ничего не мог понять. Командир полка приказал представить ротного и взводного сапера к орденам, отличившихся солдат и офице- ров нашей роты к медалям. Целую ночь писари трудились над пред- ставлениями на награды. Командир роты сиял. - Ну вот, за полгода в первый раз в этом батальоне отметили. А то все чужак и чужак, "выкормыш с дороги". Орден "За службу Родине" 3-й степени! Такого ни у кого в батальоне нет. Красота. Ну, а всем вам зеленым салагам "За отвагу" это что-то! По месяцу прослужили и уже к медалям. Ладно, я пойду, разомнусь беленьким, а вы тут порядок наводи- те. Завтра, если поступит команда, сдадим боеприпасы. Допозднб наводили порядок, мыли бойцов, чистили оружие. Ушли в общежитие глубокой ночью. x x x - Всем встать! Бездельники! Где ротный? Почему зарядки в роте нет? Кто ответственный? Через пять минут построение. Со всеми офицерами и прапорщиками! проорал начальник штаба батальона, бегая по ком- нате, и затем пнул дверь, выскочив наружу. Ротный был более-менее нормальный, только заспанный. Старшина храпел в каптерке, дежурный его не добудился. Вот и скандал нет зарядки! Техник в шесть тридцать утра на ногах еле-еле стоял, а коман- дир ГПВ даже на ноги встать не мог, пришлось строиться без него. В других ротах было еще хуже, ряды командиров поредели, а сто- ящие на ногах качались. Наша рота держалась лучше всех. - Товарищ капитан! Почему боеприпасы не сдали? - Так вы же приказали не сдавать. - Я ночью отдал другой приказ, и дежурный по роте его получил. - Не знаю, разберусь! - Разберись! Орденопросцы-орденоносцы! Хрен всем, а не ордена и медали. Бездельники! Техник пьян. Командир ГПВ где? - Болит желудок... - Желудок переполнен водкой? Ко мне его! - Где наградные? Быстро послали писаря в роту, и он примчался с пачкой бумаги. - Вот, товарищ майор, протянул я их начальнику штаба. Подорожник взял пачку, посмотрел фамилии в листах и демонстра- тивно медленно порвал все на четыре части и сунул мне обрывки в руку. - Навести порядок, сдать боеприпасы, привести солдат и себя в бо- жеский вид, построение через два часа. И он ушел. Комбата Цыганка нигде не было видно, опять в дивизию убыл, все должность в штабе пробивает. Командир роты собрал офицеров и за- думчиво начал констатировать: - Ах, Иваныч сволочь. Завидует. Нашел причину докопаться. Выж- дал чуть-чуть и ужалил. Все раньше боялся, что я его подсижу. Мы результат за весь полк дали, а он с третьей ротой был, и нет ничего. Зам. комбата был со второй, и тоже нет ничего. Ну и хрен с ним. Сорвался такой красивый орден, а по большому счету нам орден не надо замену давай. - Может, отойдет, охладится? Успокоится? спросил я. - Да, уж нет. Не успокоится. Злопамятный хохол, все бесится, что на боевые за комбата ходит, а не назначают никак на должность. Хрен ему по всей морде. Я вот тоже хохол, но не злопамятный. Вполне даже добрый. Не настоящий, наверное. Ну, да ладно, спать хочется больше, чем получить еще один орден! Пошли все в задницу! После Джелалабада я чувствовал себя в полку гораздо уверенней. В роте солдаты меня признали, а с офицерами я сдружился. Понемногу я привык к обстановке, освоился. Бытовые условия, конечно, отвратительны, но могло быть и хуже. Больше всего бесило то, что лишний раз помыться было невозможно. С боевых как-то вернулись, пыльные, грязные, а в полку воды ни холодной, ни горячей. Душевые заработали только утром. Солдаты и офицеры кое-как быстро помылись, а через полчаса, когда я только сел за оформление наградных на бойцов прозвучала сирена: "Тревога!". Весь полк пришел в движение. Срочный выход в Чарикарскую "зеленку". Начало марша через два часа. Только наши БМП разгрузили, а уже надо снова пополнять боепри- пасы, получать продукты, экипироваться. ЧП! С заставы второго батальона украли четырех солдат. Нужно попытаться отбить, хотя бы их тела. Пехота носилась как угорелая. Техника потихоньку выползала из парка и строилась в колонну, а бойцы на медленном ходу загружали машины. За пару часов все более или менее было готово, и полковая колонна помчалась по Кабулу. Шла только броня и минимум колесных машин. Город проскочили быстро, регулировщики из комендатуры и афганцы обеспечивали "зеленую улицу". По "баграмке" мчались на всех парах. "Зеленка", мимо которой мы двигались, безмолвствовала. Вдоль трассы сидело множество вооруженных афганцев в форме и не в форме. Кто его знает, кто они такие. Они не стреляют, и мы не стреляем. Сидят, значит, так и надо. На мой вопрос, кто это, ротный коротко ответил: "Духи". Как "духи"? С чего ты взял? А так "духи"! Только мирные. Сегодня они за нас. А кем были вчера и кем будут завтра неизвестно. Колонна полка подошла к окраине Чарикара и замерла на обочине дороги. Я зашел на заставу поболтать с Витькой, замполитом местной роты. Солдаты показали, где его можно найти в полевой ленкомнате. Там вдруг наткнулся на разглядывавшего развешанные по стенам плака- ты майора Золотарева. За столами сидели несколько офицеров из второ- го батальона. Садитесь, товарищ лейтенант, кивнул мне на свободную лавку замполит. - ! Я сел и загрустил. Вот незадача: попался на глаза, теперь не отвя- жешься. Зам. комбата по политчасти в рейд не пошел: опять давление подско- чило, а я назначен за него и пока не попадался сегодня начальству. А вот сам же и нарвался. Все время как на войну идти, так этот Сидоренко болеет и болеет. А я почему- то отдуваться должен. Ну почему? Два месяца служу, а видел его раз шесть. Тут зашли в помещение Микола, Мелентий и еще офицеры, зампо- литы рот и батальонов полка. Оказалось, совещание, а я случайно забрел чуть-чуть раньше, чем меня оповестили. - Товарищи офицеры, грозно нахмурил брови наш начальник, вы видите, какой тут бардак? Полный развал! Сарай, а не ленкомната, боевых листков нет, документация в завале, солдаты распущены и нео- прятны. Анархия на заставах. А где замполиты батальона и роты? Чем занимаются? Только что коров сами не воруют! Трое унылых офицеров поднялись и стояли красные, потные, сму- щенные. - Ввожу в курс дела всех, кто не знает, продолжал Золотарев моно- тонное свое бубнение. Четверо солдат под руководством командира выносной заставы прапорщика украли корову и тащили ее к себе. Местные жители, видимо, услышали и захватили "героев" апрельской революции. Прапорщик убежал, сумел добраться до заставы, ранен, в госпитале отняли ногу. Наступило гнетущее молчание. Мы все были в шоке. - Товарищ майор! Разрешите возразить? спросил какой-то капитан. - Можете не возражать. Я знаю, что вы скажите. Вы не владеете обстановкой. Эти негодяи попались второй раз. Позавчера, оказывается, они уже украли эту корову. Их афганцы поймали, побили и отпустили. Побили потому, что солдаты были не вооружены. В этот раз они взяли автоматы, но почти не было боеприпасов. По магазину всего. Патроны кончились быстро. А у прапорщика был нагрудник с магазинами, вот он и отбился, убежал отстреливаясь. Мерзавец! Всех бросил. Задача перед полком: пройти "зеленку" от Чарикарской дороги. Во- семьдесят первый полк пойдет от Баграма вместе с разведбатом. Десант- ники сорок пятого полка пойдут со стороны гор. Но сначала артподго- товка, будем бить, пока не отдадут тела. Всем по местам, по ротам! Ваши командиры сейчас получают указания. Мы дружно встали и вышли в гробовой тишине из комнаты. - Как дела? Что было на самом деле? спросил Мелентий у парня из пятой роты. - " - Б...ство! А кто его знает что? Прапор был на заставе старший. Солда- ты толком ничего не говорят. Их сейчас особисты трясут. Но все, вроде, так и есть, а может, и не совсем. Прапор сказал, что побежал за ними вдогонку. - Что с бойцами? спросил я. - Уже давно трупы. Их убили еще в винограднике. Фролов, уползая, слышал, как бойцов добивали. Гады! Звери! Скоты! Артиллерия, танки, минометы принялись утюжить "зеленку". Арт- полк, разместившийся за дорогой, повел интенсивный огонь. Взрывы, словно огромные фонтаны, взметались в виноградниках. После выстре- лов орудий крупного калибра целые дома взлетали и рассыпались. "Зе- ленку" застелило пеленой из пыли и дыма. "Ураганы" и "Грады" беспре- рывно выплескивали залпы огня, заряжались и отправляли новую партию смертоносного груза в кишлак. Мы шли к ротам, как вдруг примчался "бобик" ГАЗ-69 с афганца- ми, облепившими машину со всех сторон. Они выгрузили из машины три скрюченных тела. Я подошел вместе с другими офицерами поближе. Тела лежали в неестественных позах, без штанов, в крови и грязи. Оскальпированы и кастрированы. Кожа свисала ломтями с рук и ног. - Н-да... Сварили, да еще раскаленным шомполом, как шашлык, проткнули. Мерзавцы! Лейтенант-переводчик заговорил с ополченцами и, услышав ответ, перевел: - Четвертого пока не нашли, автоматы "духи" не вернут. Мятежники ушли из кишлака. Солдаты воры и жулики, грабили часто местных жителей. Воровали кур, овец, теперь украли корову. Вот и попались. Сняли с мальчишки пастуха часы. Он прибежал домой и рассказал, а в кишлаке отдыхала банда. Бойцам жутко не повезло. Эти болваны почти не сопротивлялись, патронов совсем мало было. Комполка разъяренно пыхтел. Толстые мясистые щеки и губы не- рвно дрожали. Вид истерзанных солдат привел его в ярость, и он, как раненый слон, готов был растоптать все на своем пути. Его душа жажда- ла мести и крови. - Артиллерист! заорал "батя". Огонь из всех стволов! Беспрестан- но, пока снаряды не кончатся. Снести, сровнять с землей эти чертовы дома. Наши гады, но и эти звери. Огонь! Огонь! Командование отдало приказ наносить удары до тех пор, пока не выдадут последнее тело и оружие. Солдаты из подразделений, кто посмелее, сбегали и посмотрели на убитых, возвращаясь в глубоком шоке. Во взводах стоял гул, все были возбуждены и негодовали. Батальон приготовился стереть в порошок лежавший перед нами кишлачок. В - # роты распределили усиление: по два огнеметчика, по одному минометно- му расчету. Полковая бронегруппа, растянувшаяся вдоль дороги, развер- нула орудия. Танки, самоходные орудия, БМП, минометы "Василек" все это начало утюжить подходы к селению, его западную окраину. Несколькими колоннами подразделения проходили мимо молчавших развалин. Ни малейших признаков жизни не наблюдалось. Мы осматрива- ли дом за домом, двор за двором. Ни одно живой души. Сараи и подвалы забрасывались гранатами и дымовыми шашками. Все вокруг наполнилось едким дымом. Он клубился и поднимался из виноградников, из дворов. Кяризы (как ходы сообщений) нейтрализовали таким вот удушающим способом. Есть ли там мирные жители, были ли там боевики? Кто знает... Колодцы глубокие, криков не слышно, и выбраться никто не сумеет при всем желании. Солдаты продвигались осторожно и, не спеша, осматривали все вокруг. Саперы шли впереди, снимая растяжки. Вдруг немного правее раздались выстрелы. Третья рота наткнулась на банду, и завязался бой. Мы ускорили движение и тоже наткнулись на группу из отходящих душманов. Короткая перестрелка и "духи" ретировались, унося раненого или убито- го, судя по крови на тропинке. Ротный по связи передал приказ: - Стоять. Темнеет. Занимаем оборону на ночь, соседи третья рота справа, разведвзвод слева. Взводы заняли оборону в брошеных строениях и принялись обжи- ваться. Я, Сергей Острогин и лейтенант-минометчик подошли к огнеметчикам. - Чего не стреляете, сержант? спросил Сергей. - Дак вы ж не приказываете, мы и не дергаемся. Прикажите стрельнем. - Мужики! А покажите как, мы сами и бабахнем, предложил им я. Солдаты показали принцип действия, быстро все объяснили и выда- ли каждому по огнемету. Огнемет представлял собой толстую трубу с зарядом внутри (сюда целишься, сюда нажимаешь, отсюда летит, там взрывается, если попал, то кто-то сгорел). Я осторожно взял огнемет в руки, тщательно прицелился в виднею- щееся на переднем плане высокое строение. Полчаса назад там было видно какое-то движение. Выстрел заряд влетел в окно, и большущее сооружение сложилось, как карточный домик. - У-ух ты, единым выдохом произнесли все стоящие на крыше. - Ура-а-а, послышались восхищенные крики взвода. - Теперь я, я! заорал минометчик. - Подожди! одернул его Серега. Иди вон из миномета стреляй. Дай нам самим пошалить! - $ Серж прицелился в другой дом эффект тот же. Ура-ура-ура-ура! Бойцы смотрели как в кино на эффект объемного взрыва. Детский сад. Мы, правда, тоже не далеко ушли. Не высовываться! Всем в укрытие, заорал подошедший Кавун. Вы тут что за цирк устраиваете? Да, вот "шмель" осваиваем, ответил я. Ну что ж, теперь и я освою. Ротному показали как, и он выстрелил под наше дружное "ура". На связь вышел комбат Подорожник. Что за пальба? Чем стреляете? Подавили три огневые точки противника из "шмелей". Подавили... что-то я огневых точек не наблюдал. Разве оттуда по вам стреляли? Еще как. Больше не развлекаться. Хватит дома ломать! Подорожника наконец-то утвердили в должности командира баталь- она, и он немного психовал. Да в общем-то, больше их целых и нет, сказал ротный и, повер- нувшись к солдатам, Иван добавил: Будем уходить я выстрелю после- дний заряд. Ясно? Ясно, товарищ капитан. Стреляйте, не жалко, нам же легче: тащить не надо. Ротный, улыбаясь, хлопнул по плечу взводного. Сергей! Ну что, угощайте чаем и ужином. Сейчас, сейчас. Плов, наверное, узбеки уже делают. Все спустились вниз, оставив на крыше наблюдателя. Не спеша попи- ли свежий, горячий, настоящий чай, не из пакетиков. Усталые, мы полу- лежали у самодельного стола из перевернутых ящиков. Блаженство. Душа отдыхала. Ноги и спина гудели все тише и тише. Наступало расслабление, наваливалась дремота. Командир тяжело вздохнул: Да, мужики, нам сегодня пока везет. Вторая рота на засаду нарва- лась, два "карандаша" ранено. Третья рота попала на растяжки в виноград- нике семеро раненых. На КП батальона снайпер убил минометчика. Кого? встрепенулся лейтенант-минометчик. Субботина, прямо в висок. Субботина... Хороший был солдат... Жалко-то как. Вот б...и. Валера! Будем уходить все мины в "зеленку". Может, кого завалим. Нечего их туда-сюда таскать. Понятно? Понятно, товарищ капитан, ответил лейтенант Радионов. Валера! А ты не родственник нашего высокого начальства? - % - Нет, даже не однофамилец. У нас первые гласные в фамилии разные. - Н-да... задумчиво произнес Острогин, с гласной тебе явно не повезло. А то ты бы сейчас не с нами в "зеленке" валялся, а где-нибудь в кабинете, в штабе, наградные на себя выписывал. Мы дружно засмеялись. Валерий тоже смеялся, но довольно грустно. Наступила ночь. Темная-темная, жуткая. Артиллерия продолжала из- редка из чего-нибудь стрелять, в воздухе висели то световые мины, то "факела" (осветительные снаряды), то осветительные ракеты. Время от времени трассы очередей вспарывали небо. Кто и зачем стрелял неизвестно. Наверное, от страха или от тоски. Постепенно наступала прохлада, и с ней появилось множество комаров. Комары это еще одно издевательство над усталым солдатом. Они проникали везде. Я забрался в спальник и закрыл лицо капюшоном от масхалата. Пищали эти гадости над самым ухом, время от времени бросались в атаку, заползали под одежду и кусали, кусали, кусали. Нервы не выдержали, я встал, подсел к костру к бормочущим по-своему трем узбекам. Два однофамильца Якубовы и Исаков о чем-то весело вели свое непрерывное "хала-бала". Среди них очень выделялся Гурбон Якубов. Здоро- венный парень с большой кудрявой головой и пухлыми губами, добрый и очень веселый. Все время что-то писал по-узбекски в тетрадь или блокнот. За мной следом поднялся и ротный. Тоже не выдержал налета комаров. - Якубов, чай есть? спросил я, присаживаясь. - Нальем, товарищ лейтенант. Есть, есть хороший чай, затараторил Гурбон. - Дружище, ты откуда родом? Хорошо по-русски говоришь. - Я из Ферганы, из самой. Был шеф-поваром в ресторане, работал в интуристе. Я очень хороший повар, а стал в армии простым автоматчи- ком. Жаль, что не поваром служу. - Ну что ж, будешь главным поваром третьего взвода, шеф-поваром третьего взвода первой роты первого батальона. Бойцы дружно засмеялись. Якубов громче всех, и его щеки тряс- лись как огромные узбекские лепешки-лаваши. - А что ты все пишешь то в блокнот, то в тетрадь? Вроде не письма. Донесения Ахмат Шаху или Гульбеддину Хекматияру? спросил ротный. - А кто это? Я их не знаю, заинтересовался солдат. - Да это местные главари бандитов. Наверное, пишешь, сколько у кого патронов, как зовут командира роты и сколько боевых листков у замполита в походной ленинской комнате, продолжал Кавун, улыбаясь. - Да нет, что вы, товарищ капитан! испугался солдат и быстро затараторил: Я пишу в блокнот, что вижу вокруг В основном о при- роде, о своих ощущениях. - & - А-а, ты сообщаешь наше передвижение, маршруты выдаешь! вос- кликнул я с издевкой и с напускным подозрением. - Что вы, что вы, товарищ лейтенант! Я описываю, где был, что видел, что было за день. - Ну, а вот и шпион! В роте много пособников душманам, груст- но подытожил ротный. Все смотрит, все записывает, все сообщает. Завтра расстреляем. Якубов рухнул на колени. - Товарищи офицеры, я об Афганистане пишу, о войне, интерес- но ведь. Смеялись и хохотали все, кто не спал. - Так, Якубов! Писать мемуары разрешаю, но особисту не показывай. Все, что сотворишь, на цензуру к замполиту. Будешь великим узбекским писателем пришли книгу с автографом, закончил со смехом Ваня. - Есть, прислать книгу, серьезно ответил Гурбон. - Н-да... задумчиво выдавил из себя ротный. Были писатели-бата- листы, а теперь пошли повара-баталисты. Где чай-то, Якубов, акын ты наш доморощенный? Солдат засуетился, стал протягивать сахар, галеты, кружки, чайник. Предложил плов. Мы поели еще раз, попили чайку. Хорошо! Вкусно! - Гурбон! Не знаю, какая у тебя будет книга и какой ты будешь писатель, но готовишь ты замечательно! воскликнул я. Все узбеки смеялись, давно догадавшись, что мы разыгрывали Якубо- ва. Он и сам уже это понял и весело хохотал вместе с нами. Отойдя от костра, Иван задумчиво проговорил: - Вот как плов сделать из ничего, чай приготовить, суп сварить узбеки мастера. Но воевать не любят страшно. А их третья часть роты. А теперь еще и повар-мемуарист на нашу голову. Пошли спать, зампо- лит. Завтра рано вставать, наверняка. Пошлют, думаю, дальше прочесы- вать "зеленку". Наверное... На рассвете меня растолкал связной от ротного. - Товарищ лейтенант! К командиру. Я нехотя натянул кроссовки, взял автомат и, почесывая укушенные руки и шею, побрел к Кавуну. - Все! Уходим! Поднимаем солдат и готовность к отходу. Хорошо, что штурм и прочесывание кишлаков отменили. А то вчерашние потери увеличились бы. Уходя, все минируем и поджигаем. Рота зашевелилась. Заметно было, что солдаты радовались приказу, вперед идти не хотелось никому. Сараи с сеном задымились, все, что могло загореться, загорелось. Саперы понаставили сюрпризы, взводы - ' потянулись из оставляемых укреплений. Я открыл дверь в дом, выдернул чеку из запала гранаты Ф-1, сунул ее в стакан. Стакан поставил на ребро двери, в угол привет входящему. До свидания, ребята! Сюрприз от "шурави". Откуда-то из глубины кишлака раздались выстрелы, пули застучали по дувалам. Что-то упало, бабахнув в стороне, там, где мы были недавно. Рядом разорвались несколько минометных мин. Уф! Успели уйти! Минометчик! Ответь тем же. Все мины расстрелять! приказал ротный Радионову. Минометчики установили миномет и взялись расстреливать остав- шийся боезапас. Под эту "музыку" рота начала вытягиваться из укрепле- ний в сторону дороги. Взвод за взводом, гуськом, шаг в шаг, след в след, нога в ногу, один за другим. Быстрее, быстрее из этой проклятой, нена- вистной, жутко опасной и стреляющей со всех сторон "зеленки". Дорога. Броня. Свои!... Живы! Над головами пролетали снаряды, разрывались в глубине кишлачной зоны. Обработка огнем и металлом продолжалась. Комбат собрал офицеров у командирской машины. Задачу выполнили, выдвигаемся через полчаса. Проверить еще раз личный состав, оружие и доложить. А то обратно в "зеленку" полезем, если кого забыли. Почему уходим так быстро? поинтересовался Женька Жилин, командир третьей роты. Что работы нет там уже? А твоя рота уже наработала! Виноградники хорошо облазили! Семь раненых. Или еще не все растяжки и ловушки ногами зацепили? Да что мы! Не пререкаться. Я и не... Молчать! Такие потери на ровном месте! Позор офицерам роты! Почему это ваше стадо носилось по арыкам и виноградникам? Почему не было управления?! Эх... Молчите? Вот и хорошо, что понимаете свою вину. Уходим, пото- му что последнее тело "духи" ночью подкинули. Оружие не вернули, да и не вернут. А полк должен готовиться к новой крупной операции. Выход через неделю. Потому и уходим в спешке. Но потом еще вернемся поработать. По машинам! скомандовал зам. комбата Лонгинов, и все заспе- шили по местам. Вернемся сюда еще ни раз, грустно вздохнул Острогин. Будь она неладна эта "зеленка", проклятущее место. - & x x x Сережка Ветишин оказался в нашей роте совершенно случайно. Корни- лов уехал в командировку сдавать технику, Грымов приболел, Грошиков повез сопровождать в Союз "груз 200" получилась брешь среди офицеров. Кавун подсуетился и выпросил в штабе полка молодого "летеху", прибывшего только на некоторое время, хотя бы на один рейд. Он проходил по прямой замене из резерва ТуркВО во второй бата- льон. Но командир второго батальона, майор Папанов, об этом еще не знал, иначе бы мы парнишку ни за что не заполучили. - Сережка! Если будешь себя хорошо вести, тогда мы тебя оставим себе, пообещал Острогин. - Я же не вещь! возмутился Ветишин. Как это вы меня оставите себе? Я, может быть, еще не захочу. - Захочешь! Мы тебе понравимся. Отличный коллектив роты, ши- карный гарнизон, частые экскурсии в "оазисы", пешие прогулки по вы- сокогорным "альпийским лугам", восхождения к снежным вершинам, воздушные путешествия на вертушках, регулярные стрельбы! Где еще такое найдешь? Не служба, а отдых и спортивные развлечения. - Как интересно, криво усмехнулся лейтенант Ветишин, но что- то очереди из офицеров, стучащихся в двери вашей канцелярии, я не заметил. Кроме меня, конкуренты на замещение вакансий есть? - Скажу тебе честно нет! вздохнул я. И вряд ли когда-нибудь будут. - Лейтенант, никто еще не говорил, что мы тебя возьмем в эту славную роту! воскликнул Кавун и продолжил обработку: Нужно оценить твои способности и возможности в деле. А скоро предстоит дивный рейд в район Бамиана, где стоят статуи Будды, вырубленные в скалах, которым около двух тысяч лет. Возможно, мы их увидим. Мечтал ты, лейтенант, о таком? - Честно? Никогда. Мечтал о службе в Венгрии и Чехословакии! - Но попал-то в Центральную Азию! продолжил свою речь рот- ный. А я, как опытный командир, прослуживший и на заставе и в рейдовом батальоне, скажу следующее: "Пусть у нас тяжело, пусть опас- ней, но все же это не одиночество на заставе в глубине "зеленки". Засунут тебя в нее, и выберешься оттуда уже только в отпуск или в госпиталь по болезни. Застава это глиняная хибара, два десятка солдат с тремя БМП, а вокруг на многие километры кишлаки, виноградники и "духи". "Духи" мятежные и "договорные" отряды самообороны, которые сегодня дру- зья, а завтра уже враги". - Через какое-то время завоешь, как волк на луну по ночам, засме- ялся Веронян. Можно будет биться головой о стенку, выть, орать, - & материться, но все время сидеть безвылазно на одном и том же месте. Это как маленькая тюрьма. Старшина говорил хрипло, с сильным армянским акцентом, и этот акцент почему-то особенно помогал ему сгущать краски и без того мрач- ной картины. Ветишин непроизвольно передернул плечами, поежился и воскликнул: Ребята! Уже хочу к вам! На все согласен! Ха-ха-ха! дружно засмеялись все. Лейтенант, принимай взвод, все будет хорошо, улыбнулся техник роты Федарович. Что не знаешь объясним, чего не умеешь научим. Но-но! Не портить мальчишку! воскликнул Кавун. Чему ты, "старик", и Голубев можете научить, я знаю. Ну, какой же я старик? Мне всего-то тридцать шесть лет, возму- тился Федарович. Ну и что, тридцать шесть лет. Ты на себя в зеркало взгляни повни- мательнее. По морщинам тебе все шестьдесят! Нужно меньше пить! Ну что, вы все время с замполитом об одном и том же: меньше пить, меньше пить! Я тут, можно сказать, веду не жизнь, а монашеское существование. Ни водки, ни женщин. Тимофей! Тебе сколько же водки требуется? ужаснулся я. Еще столько же, и желаю не по двадцать чеков. По сорок чеков это вообще разорение. Хочу по шесть рублей, как дома. По сорок чеков ухмыльнулся Иван. Не бери, не ходи к бабам и работягам-спекулянтам ночью за горячительными напитками. А то так и вернешься домой без магнитофона и без дубленки. Джинсы купить будет не на что, только мелочь на презервативы останется. Да черт с ним, с магнитофоном, главное домой живым вернуть- ся, а не в "ящике". Страшно, вот и пью, чтоб успокоить нервы. У меня, между прочим, трое детей дома, а я тут с вами гнию заживо. Без нас ты бы уже давно окочурился! рявкнул Кавун. Я тебе скоро лечебно-трудовой профилакторий устрою. Получку буду изымать и отдам перед отъездом замполиту, а то скоро печень совсем откажет. Скажи спасибо, что пить мешаем! Ну, спасибо! Разрешите выйти, товарищ капитан? Иди! И техник, красный, как рак, от злости, вышел из канцелярии. Обиделся на правду. Но ничего, критика полезна, пусть злится на себя. Тебя это, Голубев, тоже касается, хватит водку жрать по ночам! продолжил возмущаться ротный. А когда ее пить, родимую? Днем нельзя, выходных нет, но после рейда стресс снять ведь необходимо. Придумали Постановление в Полит- бюро и правительстве, а люди должны страдать. - & Сизый! Ты тоже свободен. Иди во взвод к бойцам и прекрати пьянствовать. Все, шагай отсюда, да и вы все остальные. Лейтенант, тебе сколько лет? Ты такой юный, как первокурсник, поинтересовался, присаживаясь на лавочку в беседке, Острогин. Сергей действительно выглядел лет на восемнадцать. Розовый, как поросеночек, голубоглазый, русоволосый, кудрявый ангелочек! Ребята, что вы, мне на днях будет двадцать один год. Я давно совершеннолетний и вполне взрослый. Девчата знакомые, наверное, сохнут по твоим ясным глазам, прохрипел прокуренным голосом Голубев. Эх, где моя молодость? Сизый, тебе тридцать девять лет, а ты из себя корчишь древнего старика, ухмыльнулся я. Откуда к нам, Сергей, ты попал? поинтересовался Острогин. Из резерва ТуркВо, три месяца сидел в учебном центре. Нас там триста лейтенантов было, на случай непредвиденных обстоятельств. Вот и сейчас кого-то во втором батальоне убили, я вместо него. Не повезло парню, вздохнул Острогин. Ну что ж, пойдем в бытовку, кинешь там свои вещи, койку Корнилова займешь, пока его нет. Все взводные и техник живут там, а ротный и замы, как "белая кость", в общежитии. Ночевать придется всего два дня, потом уходим в рейд. x x x Товарищи офицеры! Разрешите войти, порядок навести? поинте- ресовался заглянувший солдат. Чего тебе, Колесников? Какие проблемы? удивился Острогин. Прибраться хочу. Помыть пол и протереть пыль. А ты что разве дневальный? По-моему, нет, усомнился я. Кто в наряде? Исаков, Алимов и Ташметов? Ну-ка, быстренько сюда Исакова! В бытовку осторожно заглянул Исаков. Слюшаю. Дневальный, почему Колесо прибежал убираться в бытовке вмес- то тебя? Мне не полежено. Не понял, приподнял удивленно брови Сергей. Повтори! Не буду мыть пол. Ведро, тряпка для женщин. Острогин взял тряпку в руки, намочил в ведре, выжал и протер угол, потом протянул Исакову: Теперь твоя очередь! Нет, не буду! Я не женщина. Нет. Острогин ткнул тряпкой в грудь дневальному. - &! - Солдат, выполняй приказ наводить порядок! Я тебе приказываю! Товарищ солдат, я вам приказываю наводить порядок. - Не буду, это дело русских, я не буду ничего делать. - Ну, толстомордый, сам виноват, воскликнул Острогин. Сейчас у меня похудеешь, я с тебя спесь собью. Сергей сделал подсечку и повалил на пол узбека, сунул в его руки тряпку и принялся тереть ими пол. Солдат вырвался и принялся бры- каться и отбиваться, громко визжа и сильно лягаясь ногами. Ведро опро- кинулось, и вода разлилась по бытовой комнате. - Наводи порядок, Исаков, предложил я. Тебе же лучше будет, все равно заставим выполнить приказ. - Нэ буду, гады, сволочи, "анайнский джалян", пидо... - Ах ты, мразь, рявкнул Голубев и, схватив его за воротник, потя- нул по мокрому полу. Солдат извернулся и ударил прапорщика ногой, свалил на пол и принялся душить. Мы схватили его за руки, за ноги и начали драить пол этим дневальным. Визги, хрипы, маты, вопли. Когда в бытовой комнате установился полный бедлам, скрутили ему руки за спину и повели в караульное помещение в камеру. Все его земляки собрались в коридоре и оживленно обсуждали происшедшее. Начальник караула лейтенант Мигунько испуганно спросил: - Что произошло, ребята? - Бунт на корабле! Пусть посидит денек, успокоится, подумает, ухмыльнулся Острогин. - Я вас всех перестреляю, особенно тебя, лейтенант, ты покойник, рычал и плакал Исаков, растирая по щекам слезы, слюни и сопли. Все лицо у него было исцарапано, нос разбит. У Ветишина набухла ссадина над бровью, у Острогина сбиты были в кровь костяшки на руке, у нас с Голубевым исцарапаны подбородки и щеки. - Щенок, я тебя в пропасть из вертолета сброшу, зарычал коман- дир ГПВ. Ишь ты, вояка выискался, только рис, чай, да кур способен в кишлаках воровать, чмо болотное. - Я снайпер, а не чмо, у меня два "духа"на счету, рыдал Исаков. Справились, да? Всех убью. - Ну, все, через неделю заберем, когда успокоишься, сказал я, и мы вышли из камеры. - Мужики! заволновался начальник караула. Так не пойдет! Вы завтра уйдете воевать, а этого "бабуина" куда я дену? Решите что-нибудь в штабе батальона с арестом на семь суток. - Решим, решим, все будет в порядке, я сейчас принесу записку об аресте. Договорюсь с Лонгиновым. Отсидит и дневальным по роте бес- сменным будет. Никаких боевых. А то действительно подстрелит "лете- ху", он между прочим, Сережка, твой подчиненный. - &" - Ник, я знаю, уже один раз с ним беседовал. Ох, и взвод достался, из пятнадцати человек всего два славянина. - Если сейчас не сломим "мафию", то этот "бухарский халифат" нам устроит веселую жизнь. Молодежь совсем "затуркали": каждый день синя- ки то у Свекольникова, то у Колесникова, то у Царегородцева. Всем достается, задумчиво процедил я сквозь зубы. x x x - Алимов! Ташметов! Тактагуров! Все ко мне! прокричал Остро- гин, входя в казарму. Взять тряпки, веники, ведра и мыть всю казарму, лично буду контролировать. Возражения есть? - Нет. Никаких. Разве трудно? Мне никогда не трудно, принялся быстро лопотать Алимов. Схватил ведро, тряпку и начал убираться в бытовке. Остальные взя- лись за канцелярию и умывальник. - Вот то-то! Видал, Сережка? Никому битым быть не хочется! Пра- вильно, Алимов? воскликнул Осторогин. Солдат заискивающе улыбнулся и кивнул в ответ. - Снять всем ремни, сейчас буду бляхи выгибать, раздеться. Гимнас- терки ушиты разошьем, каблуки заточены на сапогах срубим. Будете образцовыми солдатами. Через полчаса у тумбочки дневального стоял в огромной пилотке, широченной гимнастерке, болтающейся как парашют, Алимов и глупо улыбался. Разогнутая бляха сломалась, и поэтому ремень он держал в руках вместе со штык-ножом. Каблуки на сапогах отсутствовали, и те- перь он, и так небольшого расточка, стал еще короче. В роту ворвался комбат. - Что случилось? Что за мордобой? В чем дело? Под суд отправлю всех, сукины сыны! Не сметь солдата пальцем трогать! - А если он не выполняет приказ и молодежь лупит каждый день? Национальную рознь сеет, между прочим, русских, говорит, ненавижу. - Стой, комиссар, успокойся. Не надо политику разводить. Сейчас наговоришь на такую статью УК, что хоть святых выноси. Вас наказы- вать пока не буду, солдата завтра с гауптвахты забрать, нечего ему в комнате пыток для допроса пленных сидеть. Он все же не "дух", а солдат Советской Армии. Сейчас же написать объяснительные записки и сдать их мне. Решение приму после рейда. Комбат ушел, злобно шевеля усами. - Разберусь как попало, накажу как-нибудь! Всегда мы у Подорожни- ка виноватые, вздохнул Острогин. Не любит он нас, ой, не любит. - &# Все узбеки роты и еще несколько ходоков из других подразделений собрались в ленинской комнате и что-то оживленно обсуждали. Посторонние, марш отсюда! скомандовал я. Это земляки пришли, злобно прошипел Хайтбаев. Поговорить не имеем права? Имеете право, но после дембеля, в Ташкенте. Кыш, я сказал, всем отсюда! Что-то ворча под нос, пятеро солдат встали и вышли. Человек пятнад- цать бойцов напряженно смотрели на меня. О чем задумались? Какие проблемы? Бунт организовываешь, Хайт- баев? Или ты зачинщик, Алимов? Нет-нет! забормотал солдат. Все хорош