Однако... вздохнул я. - Вот-вот! А могло бы и нам достаться. По какому борту мина "итальянка" била? насмешливо спросил Игорь. - По моей стороне. Ну что я тебе скажу, Игорек, повезло! Я же тебе говорил: жизнь у меня будет долгая, и мина эта точно была не наша, не мне предназначалась. - Ты что фаталист? - Нет, оптимист и реалист. Я уверен в своей счастливой звезде, мне не суждено сгинуть в этой "вонючей дыре". - Может, за тебя подержаться, чтобы часть твоей удачи и счастья перешла на меня? спросил Игорь. - Ну подержись, нет, лучше я за тебя, а то ноги затекли и не гнутся. - Товарищ старший лейтенант! Тут такое дело... Как бы это... Ну, вообщем... К нам подошел Дубино и смущенно стал переминаться с ноги на ногу, не зная, как начать доклад. - Короче, Васька, что случилось? перебил я его невнятное вступ- ление. - Тетрадзе потерял подствольник, с тяжелым выдохом вымолвил, как рубанул, зам.комвзвод. - С автоматом? осторожно поинтересовался я. - Та ни, с вещмешком. - Уф-ф-ф... Немного лучше... - А почему он был в мешке, а не на стволе? зарычал шокирован- ный Игорь. - Не знаю. Я етой чурке гаварыл, ня клади, ня сымай. Урода хрено- ва! ответил сержант. - Сюда его, быстро! хрипло выдохнул Игорь и громко замате- рился.. Солдат, понуро опустив голову, приблизился к нам, подталкиваемый сержантом, и молча встал, шмыгая носом. - Тетрадзе, где подствольник? спросил взводный. - Не зналь. Я спаль, он упаль, машина качаль, был пыл, всюду пыл, нэ видана ничего. - Пыл, был, упал. Идиот!!! Я же приказал: гранатометы не отстеги- вать! закричал разъяренный Игорь. - Тяжело, автомат тяжело... Она упал с машины. - Кто она? удивился теперь уже я. - Мешок. - А ты почему не упал? спросил Марасканов. - Я за автомат держаль... А вы хотель, чтоб я упаль? - ! Хотель! Очень хотель! Лучше бы ты за вещмешок держался. Тетрад- зе, ну почему ты служишь в моем взводе? Тупой, самый тупой! просто- нал как от зубной боли Игорь. Я нэ тупой... Ты идиот! Ты самый тупой грузин, ты самый тупой из грузин в Грузии! Нет! Ты самый тупой в мире грузин!!! Даже не в мире, а во всей Вселенной самый тупой грузин! прокричал Игорь. Солдат удивленно и испуганно слушал эту тираду. И он говорит: я не тупой... Нет! Ну скажи, Тетрадзе, почему все более или менее нормальные настоящие грузины откупились от армии и дома сидят, а тебя призвали, да ты еще и в Афган попал. Да еще к нам в роту и в довершение всех бед в мой взвод? Тетрадзе, уйди с глаз моих долой. У-у!!! завыл в бессильной злобе старший лейтенант. На Марасканова было страшно глядеть. Вся боль и тоска отразились на его лице. Тебе плохо, Игорь? Что с тобой? крикнул я и затормошил его плечи. Ничего, пройдет. Ох, и хреново же мне! Как говорится, пришла беда отворяй ворота. Движок БМП стуканул, нога болит, а теперь еще и этот Тетрадзе. Убил бы собственными руками. Вот чертова контузия, грузинская, ходячая! Комбат вышагивал вдоль строя роты, посылая проклятия на нас, бестолковых и безмозглых. Солдаты и сержанты свободны, остаться только командирам. Феда- рович, ты куда? рявкнул Подорожник. Дык, ведь я не командир, я техник роты, ответил техник. А именно про тебя отдельный разговор. Начнем с тебя. Вышло восемь машин, в строю осталось пять, это что вредительство? Чем вы занимаетесь в полку? Почему пять, все восемь в строю. Все исправны. Как это исправны? У одной движок стуканул, у другой коробка, у третьей главный фрикцион. Что по щучьему велению исправились? Нет, вот этими золотыми руками, с мозолями, исправлено, и Тимоха протянул Иванычу черные с въевшимся маслом и мазутом кос- тлявые ладони. И движок? Да, заменили. Так точно! Откуда он взялся? По старой дружбе в армейской мастерской достал. Начальник БТ службы армии был когда-то моим зампотехом батальона. - " Ну ладно, с тобой майор Ильичев разбирется. Ты, Бодунов, тоже свободен, поговорим с офицерами. Когда прапорщики отошли подальше, комбат, нервно шевеля усами, принялся орать и брызгать на нас слюной. Это развал, катастрофа! Что с ротой случилось? Во что вы ее пре- вратили? Еще и подствольник потерян! Как это случилось? Этот болван, Тетрадзе, полгода сидел в полку дневальным после теплового удара, и вот взяли в рейд на свою голову! попытался всту- питься за Игоря Сбитнев. Вы не способны управлять ротой! рычал Подорожник прямо в лицо Сбитневу, от чего тот стал бледнее снега. А воспитательная рабо- та, замполит, запущена до предела. Разгоню всех к чертовой матери и бывших десантников и недесантников. А при чем здесь это? попробовал возразить Игорь. Молчать! Бездельники! Убийцы! Вам людей доверить нельзя, вы же их всех угробите! Такую прекрасную роту загубили! Что происходит? Когда этот развал прекратится? Техник пьяница, командиры взводов бездельники, замполит разгильдяй! бесновался комбат. Кто пьяница? Вы меня ловили? возмутился сизоносый Федаро- вич, который отошел лишь на пять шагов в сторону и все время при- слушивался. От него и, правда, метра на три несло перегаром. Багровое лицо вызывало желание прикурить от него сигарету или зажечь спичку. Техник продолжал распаляться. С-с-свое дело я знаю отлично, я мастер! начал заикаться от волне- ния Тимофей. В полку с тебя, мастер, и с других виновных за выведенный из строя двигатель высчитаем. Хватит в бирюльки играть, что ни технарь, то алкоголик, всех на суд чести отправлю! Стоявший рядом зампотех батальона Ильичев нервно дышал в сто- рону и хмурился. Было заметно, что тема разговора ему совершенно не нравится, но он не перебивал Подорожника. Комбат же очень уважал этого старого майора и никогда не мешал его образу жизни. А за что высчитаете? У меня новый формуляр, все будет оформле- но по закону, никаких претензий не будет со стороны бронетанковой службы. Агрегаты установлены, как родные. Какие начеты? Не будет ни- каких начетов, продолжал кипятиться прапорщик. Разберемся в полку, идите, товарищ прапорщик. Все прапорщики свободны, уходите от греха подальше! Принимаемся за офицерский со- став. Где подствольный гранатомет? Молчите? Почему он был в мешке? Почему на машине вашего взвода движок загублен? Работать надо! Это - # все ваше комсомольское прошлое, товарищ Марасканов. Взводом ко- мандовать и воевать это не на комсомольских собраниях болтать! - Да что вы все тычете мне этим комсомолом? Я, между прочим, за время службы в десантной роте и спецназе пятнадцать "духов" завалил, а вы только и знаете форма, порядок, комсомол... Привыкли тут к по- казухе! - Что? Да я вас...! Да ты... Уф-ф-ф, тяжело задышал, дергая усами, комбат. Убийцы! Пятнадцать мирных дехкан убил! Один бывший десан- тник спецназовец Тарчук всех подряд стреляет, другой, тьфу ты черт, плюнул комбат со злостью на землю... Ужас! Я с вами еще разберусь! Ох, разберусь! Что творится на свете, как жить? У меня сыну десять лет, через восемь, предположим, ему идти в армию, закончит еще через четыре года училище, и к кому он попадет? Ростовцев начальник политотдела? Гры- мов, Марасканов, Ветишин, Острогин командиры полков? В эти руки я отдам своего сыночка? Загубить свою кровиночку?! Нет, ни за что! рису- ясь, воскликнул Василий Иванович. Наше моральное уничтожение шло к завершению. Офицеры баталь- она сидели за обеденным столом походной кухни и покатывались со смеху. Бесплатный концерт, театр одного актера. - Меня успокаивает только то, что есть приличные молодые офице- ры, и я надеюсь, Арамов к этому времени уже будет комдивом, рявк- нул комбат и продолжил: Третья рота! Вы только не обольщайтесь на свой счет! Если вместо Никифора на должности начпо окажется Меле- щенко, это будет еще более худший вариант. - Товарищ майор, а как вы оцениваете мои перспективы? попы- тался пошутить Шерстнев. - А твои, эксразведчик, перспективы еще хуже. С ужасом смотрю и на вас с Афоней, и на всю вторую, и на третью роту. Мальчишки, неумехи. Бедная наша армия. Что с ней будет? продолжал охать и вздыхать Василий Иванович. Обедать и к личному составу, пригото- виться к маршу! - Товарищ майор, обратился я к комбату, двигаясь к кухне, вот вы срамите нас, ругаете, позорите, но мы ведь не знаем, какая была у майора Подорожника молодость. Бурная по кабакам и девочкам или вся в службе полигоны, учения, занятия. - Ну, ты нахал. Ты на мое лицо в глубоких морщинах и на седую голову в тридцать четыре года взгляни. Сразу все станет ясно! - А что, водка, девочки, папиросы накладывают еще более сильный отпечаток, чем суровые служебные будни, а можно все совместить и делать хорошо одновременно, попытался сгладить ситуацию шуткой Луковкин. - Гы-гы, хмыкнул Шерстнев. - $ - А ты, эксразведчик, лучше бы не смеялся в этот раз. Ну что ты собой представляешь как командир? Ни серьезности, ни требовательнос- ти, ни выучки нет. Кто разведвзвод развалил, а? Не обижайся, но с мозгами тоже проблемы, не лезь в чужой разговор. - Да я так, ничего, молчу! - Правильно. Помалкивай и ступай к роте. Не зли меня! Теперь, что касается вас, первая рота. Считаю, что вы, Сбитнев, до роты еще не дорос- ли, Ростовцевым и Острогиным я займусь после отпуска и гораздо плотнее, думаю, что-то сделать для их воспитания пока не поздно. Что касается Марасканова, то заменщика воспитывать бесполезная трата времени. А насчет Ветишина, хм-хм, назначить, может, его командиром роты, как само- го неиспорченного? Пусть воспитывает Острогина, Ростовцева и Бодунова? - Интересная мысль, нестандартный ход, очень даже может быть полу- чится. Кто еще не командовал первой ротой, пробурчал я с сарказмом. - Вы мне весь будущий отпуск испортили! С каким настроением я буду отдыхать? Разве можно батальон на полтора месяца оставить без моей отеческой опеки? Ох, хлопцы, беда с вами! Семен Николаевич, ты уж не подведи меня, не опозорь! Дай отдохнуть спокойно! - Василий Иванович! Все будет хорошо! Положитесь на меня! гар- кнул Бронежилет, словно из пушки выстрелил. - Тяжело тебе будет. Зампотех ни сегодня, так завтра заменится, Артюхин вечно болеет: малярия или простуда, а теперь язва желудка приключилась. Третий замполит с воспалением хитрости. Ростовцев, вас что уже в училище этому обучают? - Не знаю, я выпускник другого училища. У Миколы спросите. Это его "бурса" ответил я. - О, Николай крупный специалист по халтуре, думаю, что если выбирать из таких "специалистов" заместителя, то он кандидат номер один. Куда ни кинь, всюду клин. Митрашу уехал, Жилин, Шведов и Луковкин вот-вот заменятся. На смену мальчишкам приходят совсем желторотые юнцы. Опять учи вас и учи. Я уже устал быть командиром и воспитателем в одном лице. - А никто и не просит, тихо прошептал Пыж. Надоел! Я встретился взглядом с ним и улыбнулся. Первый рейд, когда Нико- лая не втаптывают в грязь, а наоборот, гладят по головке. Он же отно- сится к этой ласке очень осторожно и с подозрением. Не привык. x x x Возвращение в Кабул отложили на сутки, дали возможность запра- виться, обслужить технику, отдохнуть. Острогин лениво и с отвращени- ем запихивал в себя пригоревшую кашу. - % - Берендей, ты когда научишься готовить? крикнул я и бросил ложку. - Не нравится, не ешь, буркнул прапорщик. - Эй, милейший, не забывайся! Если ты носишь тушенку и жаркое в санитарку к комбату, это не значит, что можно грубить офицерам. - Подумаешь, фон-барон нашелся. Жуй сухпай, если не устраивает работа полевой кухни. Готовим, как умеем. - Я тебе сейчас твое толстое рыло помну! заявил Сергей и вышел из-за стола. Ты в горы хотя бы раз пойди, жопу разомни, брюхо растряси, а потом будешь тут высокомерно разговаривать с офицерами. - Эй, старший лейтенант, успокойся, не то будешь иметь дело со мной, подскочил к Острогину Соловей, тесня его толстым брюхом. На шум к кухне заспешил из санитарки зам. по тылу. - Ого, "три толстяка"! усмехнулся Афоня. Ну, сейчас устроим корриду. Жиртрест, успокойтесь, а то мы вам кости помнем и в котел засунем для навара. - Вот тогда и поедим с удовольствием, засмеялся я и потащил Серегу за руку подальше от Берендея. Серега, не связывайся, все равно в дураках останемся, крайним будешь. - Ресторан закрыт, раз не умеете себя вести. Соловей, выключай осве- щение! Только драки мне тут еще не хватало. От первой роты одни неприятности и шум. - А ты бы лучше сел за стол и кашу вот эту съел. Жаркое все горазды жрать и не давиться. Для пятерых за счет всего батальона готовим? Уже по швам скоро треснете. - Пошли вы все на х..., рявкнул Головской. Берендей, первую роту больше не кормить, выдать сухой паек. - А третью роту? Я тоже желаю морду помять некоторым! поднял- ся из-за стола и распрямился двухметровый Луковкин. - И третью тоже не кормить! - Правильно! Пусть питается комбат и прихлебатели, поддержал бунт минометчик Прошкин. Соловей выключил свет, и мы сразу остались в кромешной тьме. - Черт, теперь свою броню не найдешь! Не заблудиться бы! Твою мать! грязно выругался Афоня и упал, запнувшись за лавку. Берен- дей, вруби свет, а не то, ей-ей, твой тыл будет "отметелен"! - Допивайте чай и расходитесь, через пять минут отключу распоря- дился Головской и побежал трусцой к комбату, наверное, закладывать. В двух шагах от кухни было темно, хоть глаз выколи. Луна не взош- ла, чернота обволакивала нас со всех сторон, словно у природы закончи- лись все краски, кроме черной. - & Черт, не сломать бы ногу! Почему я фонарик не взял? возмущал- ся Острогин, осторожно выбирая дорогу. Главное в дерьмо не залезть, а то кроссовки не очистить. "Гав! Р-р-р", раздалось прямо возле моих ног, точнее выше колен, и одновременно клацнули крепкие клыки. Б...! только и успел я вымолвить, высоко подпрыгнув и отскаки- вая назад. Собака, натянув цепь, рвалась и рычала, пытаясь достать до моего ценного хозяйства. Ни хрена себе собачка! произнес Сергей. Ненавижу овчарок, сожрет и не подавится. Чуть, Ник, яйца тебе эта скотина не оттяпала. Смотри, зубы как мясорубка, один фарш остался бы! Майонеза доба- вить и деликатес готов! Овчарка не самое страшное, вот боксер, это еще более смертель- но. У меня в детстве боксерчик был, молоденький, так он трех овчарок порвал. Они, глупые, думают, если большие ростом, то сильнее, а он малыш на холку прыгает и душит. Я вообще предпочитаю кошек: мяг- кая, мурлыкает и не лает. Уйди, уйди, скотина! Дай пройти, мы свои, собачка, хорошие, доб- рые, мы не кошки! ласково попросил Серж. Ты русский язык пони- маешь или нет? Хрен с ней, пусть лает и глотку себе надрывает. Видишь, поводок крепкий, не сорвется, давай обойдем ее, сказал я. Ну ладно, гавкай себе, миноискатель ходячий! Чего на нас взъелась, врагов нашла, гадина! Ду-у-ура! Чья это тварь интересно? Наверное, саперный батальон дивизии, а может, Чарикарский полк. Нам бы в каждую роту по такой псине! x x x Ну вот и путь-дорога обратно. Все те же сгоревшие остовы машин и танков, а рядом развалины кишлаков и отдельных хижин. Стеллы и памятники, словно напоминание об опасности, грозящей из-за каждого пригорка, из любого виноградника. И снова пыль, пыль, пыль. Сколько я уже ее пропустил сквозь свои легкие и выплюнул обратно. Вот и Кабул! Снова улочки-закоулочки, трущобы, мальчишки с ро- гатками, "барбухайки", повозки родные места. Подорожник рычал на меня минут пятнадцать, и я думаю, в конце концов, он уже забыл причину из-за чего начал разнос. Он раскалялся и раскалялся. Усищи шевелились и подергивались в такт ругани. Ну, чего орать, я и сам все понимаю, а что делать, нет у меня другого х/б. Новые постиранные брюки кто-то спер из умывальника, а старые выцвели до белизны и стали короче сантиметров на десять. Да и каблуки - ' туфлей стоптались до подошвы, так ведь куплю, как только в магазине мой размер появится, оправдывался я. Вечером вернулись в полк, а утром строевой смотр. Опять же: тель- няшка, а не майка почему? А потому, что так удобно. Кавун вообще носил цветную футболку, несмотря на запреты. Эх, Ваня, когда я к тебе попаду в гости? - Товарищ майор, ну что вы из меня жилы тянете? Я скоро сбегу из батальона куда-нибудь! Надоел он уже мне вместе с вашим террором. - Что? Я тебе сбегу, сопляк! Ох ты, батальон ему не нравится, устал он! Это я от вас устал. Этот батальон тебе за восемь месяцев орден сделал, в настоящего офицера превратил! Я тебе покажу, как разбрасы- ваться коллективом! Иди и подумай над тем, что ты говоришь! - А что за орден, о котором вы говорили, товарищ майор? нахаль- но поинтересовался я. - Ордена пришли в дивизию, говорят, твоя фамилия в списке при- сутствует, вот так-то! А ты говоришь: комбат не нравится, устал! - Василий Иванович, а Острогин и Кавун награждены? - Всему свое время, я и так проболтался, сюрприз не получится теперь. Иди, работай. Пропыленные, чихающие, со слезящимися глазами, я и Мараска- нов брели в казарму. - Теперь комбат меня съест в сыром виде, без соли и перца. И зачем я ляпнул про пятнадцать "духов", думал сбить с него патетику, а получи- лось хуже некуда, вздыхал с грустью Игорь. - Да не переживай, скоро уже домой, не принимай близко к сердцу, пошел он к черту, успокаивал его я, как мог. А ты что, правда, столько "духов" грохнул? - Ай, какие подсчеты, может, три, может, пять, я ведь первые полго- да командиром взвода в "десантуре" был, пару раз в засады попадала рота, пару раз "духи" на нас нарывались. После моих очередей некоторые падали, а убил или ранил, хрен его знает. Пятнадцать это для красиво- го словца, громко звучит. - Теперь точно звучит. Еще как, теперь ты личный враг "Чапая", убийца и мародер. Он "десантуру" на дух не переносит, не знаю почему, может, где п...ей отвалили? Попал ты, Игорек, под горячую руку, а он хотел тебе наградной на орден после рейда оформить. Подорожник те- перь умрет, но не пропустит представление, обязательно бумаги порвет. - Вот черт, дернула меня нелегкая за язык. - Не переживай, может, что-нибудь придумаем. Комбат на днях в отпуск уезжает, вот тогда и посмотрим, что предпринять. На следующий день в полк приехали артисты столичного театра сатиры. Большой концерт подходил к завершению, когда "пани Мони- ка" взяла со столика бумажку и произнесла: - Эту песню я хочу исполнить в честь офицеров, награжденных орденами "Красная звезда": Острогина, Ростовцева, Суркова. Встаньте, пожалуйста, ребята! Поздравляю вас от всей души! Мы с Сержем встали, смущенные и красные, как вареные раки. Очень внезапно все произошло. Оказалось, нарочный привез сегодня пакет, вот командир полка и сделал приятный сюрприз. Артистка спела еще пять песен, сплясала, поздравила других ребят, концерт плавно перешел в торжественное мероприятие по награждению. Командир полка всем вручил ордена, медали, а когда подошла моя оче- редь, "батя" сам прикрутил орден на х/б, крепко пожал руку, обнял, расцеловал и потрепал по плечу. - !! - Молодец, так держать! - Служу Советскому Союзу! - Всем награжденным фотографироваться, собраться у клуба! ско- мандовал Мусалиев (он же в народе Муссолини). Серега гордо расправил плечи, сделал величественную осанку, но я пихнул его в бок. - Острога, будь проще, меньше напыщенности. - А сам-то как павлин-мавлин! Сияешь как новый медный пятак. - Почему пятак? поинтересовался я. - Потому что на рубль не тянешь. Не мешай торжествовать и радо- ваться, может, больше такого события в моей жизни не будет, огрызнул- ся Серж. - Ага, как наградные на тебя за месяц переписывать четыре раза к ряду, так я, а как праздновать, тебе уже и не мешать! - Ну хорошо, можешь присоединяться ко мне, но делай умное лицо. Если сумеешь, улыбнулся Сергей. - Я-то сумею, но вот ты сегодня сумеешь ли раздобыть водку и закуску? - В девятнадцать часов? По двойной цене! Ты с ума сошел! вос- кликнул взводный. - Тогда беги в дукан у штаба армии или проси дежурную машину, там в два раза дешевле. - Прекратите болтать, мешаете фотографу! рявкнул Ошуев. - Уже прекратили, эхом отозвались мы. - Замечательно, все свободны, за фотографиями подходите к на- чальнику клуба через неделю, распорядился замполит-2 Мусалиев. - Поздравляю, мужики! От всей души! Но что за дела, у всех подчи- ненных ордена, а где мой орден? возмутился Сбитнев. - Награда еще найдет героя. За дырку в башке обязательно награж- дают. Вот если попадет в задницу, то правительство еще подумает, а выбитых шесть зубов того стоят, чтоб орден дать, успокоил я коман- дира. Хорошо, если так, спасибо, на добром слове, за это обеспечу закус- ку. Ник, пошли на продсклад, начальник склада со мной на Дальнем Востоке служил. А насчет зубов, ты представляешь, какая история, если бы еще один выбило, то комиссовали бы. Шесть снесло служи, а семь уже инвалид! - Вот черт! Я бы тебе седьмой зуб там, в развалинах, расшатал и выдернул. Одним больше, одним меньше, хмыкнул я в ответ. - Себе выдерни, развыдергивался. - Протезировали-то бесплатно? Челюсть золотая? - !" Бесплатно, но не золотая, а с напылением. А за мучения во благо Отечества могли бы, конечно, герою войны и раскошелиться на золо- то, вздохнул, скривившись от нехороших воспоминаний, Володя. А пить и жевать уже не больно? поинтересовался Ветишин. Не больно, а водка особенно полезна, она только дезинфицирует раны старого воина, улыбнулся ротный. Мы подошли к закрытому складу-ангару, и Володя принялся тараба- нить в дверь и орать: Кладовщик! Васька! Отворяй ворота, пройдоха. Чем быстрее от- кроешь, тем меньше возьмем. Дверь с неприятным скрипом открылась, и на пороге появился пра- порщик в расстегнутой гимнастерке, почесывающий большой, толстый живот. Привет. Чего такой потный? усмехнулся Володя. Коробки с тушенкой прячешь по углам? От таких, как ты спрячешь! Здорово, брат! Давно вернулся? Болта- ли, что тебе полголовенки снесло, а у тебя все на месте. Может, другую голову снесло, что между ног? и они принялись сжимать друг друга в объятиях. Нет, та цела, все нормально, два месяца дома проверял на проч- ность и эластичность, хмыкнул ротный. Эластично? заржали я и Ветишин. Да, только вот приходилось все делать по ночам, потому что скобы стояли на челюстях, и мое лицо было постоянно со страшным звериным оскалом. Ужас! Мы чего к тебе пришли, дело у нас, неотложное, Сбит- нев начал продвигаться вглубь склада, тесня Василия. А ко мне просто так поболтать не ходят, всем что-то нужно. Коры- стные вы, ответил прапорщик, пытаясь сопротивляться и не пустить нас вовнутрь. Васька, ты из себя ангела бескорыстного не строй. Ник и Острогин ордена получили, закусить нечем. Паек в рейде съели, а старшина долж- ность сдает, все выпил, гад, и сожрал. Идите к Берендею, он остатки не сдал еще, а я никому ничем не обязан. К Берендею нельзя, мы ему и Соловью чуть физиономию в Гардезе не намяли. Они сейчас в обиде ничего не дадут. Правильно сделают, не плюйте в колодец, где водицы еще приго- дится напиться. Ладно, заходите, так и быть, чего-нибудь соберем, пре- кратил сопротивление и смилостивился кладовщик. В ангаре стоял полумрак и только у стойки с документами светила ночная лампа. Возле нее скакала в тельняшке и с ошейником на шее небольшая обезьяна, привязанная цепочкой к стене. - !# - Это что за чучело? удивился я. - Сам ты чучело. Это Аркашка! Макак! Настоящий мужик! На, сво- лочь, успокойся, и Василий засунул окурок в пасть животному. Обезьяна судорожно сделала две затяжки, быстро успокоилась и при- нялась курить с наслаждением, что-то по-своему бормоча себе под нос. - Ни х... себе, крякнул Ветишин. - Это что, сейчас спектакль будет, специально для вас. Аркадий Миха- лыч, пить будешь? поинтересовался прапорщик. - Угу-уху, запрыгало и заверещало, обрадовавшись, животное. - Вот ведь, скотина, все понимает, водку обожает больше, чем фрук- ты, а коньяк почему-то не любит, не пьет, заулыбался Васька и погла- дил зверя по голове. - Откуда он у тебя? спросил Володя. - Полгода назад разведчики привезли из Джелалабада. Поначалу трес- кал только апельсины, яблоки и бананы, а теперь все подряд, голод не тетка, где я ему бананов наберу. Пьяница стал ужасный. Если выпиваем и ему не наливаем, драться лезет, а как напьется, песни свои горланит. Курить научился, окурки ворует. - Прямо как человек, наверное, Дарвин был прав, мы с обезьянами имеем общего предка, засмеялся Володя. - А почему Аркаша? удивленно поинтересовался я. Что-то очень знакомое имя, есть ассоциации с кем-то. - Так ведь начпо Севастьянов Аркадий Михайлович! Он как-то про- верять склад заявился, увидал его и гладить полез. Аркадий этого не любит, тяпнул за палец. Начальник спрашивает: как зовут? Я ляпнул, что Аркаша, и чуть язык не проглотил. Шеф сморщился: как- как, почему так назвали? Не понравилось... Мы стали его убеждать, что не Аркаша, а Алкаша. Созвучно, мол, послышалось. Все равно не понравилось полков- нику. В итоге объявил выговор за курение в помещении на рабочем месте, говорит, что какой-то приказ был Министра обороны пару лет назад. - Инфаркт не хватил моего шефа, когда макак за палец укусил? спросил я. - Вроде живехонький уехал, да еще коробку тушенки и сгущенки с собой прихватил. Но выговор записал в карточку. Ребята, давайте бахнем по сто грамм за вашу удачу, за твое, Вовка, возвращение! Василий разлил по французским стаканам спирт, достал банку огур- цов и произнес: - За замену! Чтоб вернуться всем живыми! - Вздрогнули! выдохнул Вовка и громко крякнул. Чего даешь на закуску? - !$ Банку тушенки, банку килек и банку лосося, сало в банках, огур- цов вон в бочке набирайте и пару банок салатов. Вот так да? Начальству целую коробку, а нам по банке... Не густо, на десять ртов. Всем давать, так на халяву весь полк сбежится, мне что прикаже- те, склад настежь распахнуть? Скромнее будьте. Меньше ешьте, больше пейте, скорее свалитесь, тогда точно на всех хватит. Сейчас еще кто-то от комбата Папанова должен подойти, он тоже "Звезду" получил, и Скворцов танкист звонил. Бери, что дают, и уносите ноги. Считаю до трех.В этот момент обезьяна допила из чьего-то стакана остатки спирта и пришла в необычайное возбуждение. Она принялась швырять вилки, стаканы, перевернула пепельницу. Аркашка, скотина, алкаш проклятый, пошел вон, заорал прапор- щик и дал макаку звучную затрещину. Макак обиделся, заскочил на жердочку и принялся оттуда плеваться, корчить рожи и пронзительно орать. Заткнись, скотина, больше не налью! рявкнул Василий и кинул обезьяне банан. Тот схватил его и моментально сжевал. Больше корми зверя, а то, не закусывая, сдохнет, сказал на про- щание Володя. До свидания, Василий, пока, Аркаша! Уа-ха-ха! заверещал зверь и бросил в нас от избытка чувств пус- тую банку. x x x Три бутылки водки и бутылка коньяка, купленные по дешевке по двадцать чеков в дукане, быстро подняли настроение. На огонек заглянул Бронежилет, оставшийся за убывшего в отпуск комбата. Лонгинов плав- но перемещался по всем ротам. В третьей был его кабинет, и он начал движение оттуда. Там орден отмечал старшина, а во второй взводный. Теперь добрался, наконец, и до нас. Язык у него уже сильно заплетался, щеки пылали, но держался зам. комбата еще довольно бодро. Товарищи офицеры, хочу поздравить в-вас от себя лично, от лица комбата и лиц у-управления батальона, в-вообщем, от всех нас вас! выдал он многосложную фразу. Ура! радостно прокричал Ветишин и полез обнимать нас с Ост- рогиным. Сережка, оставь свои телячьи нежности для женского модуля! отстранился Острогин. Тебе, по-моему, пора отчаливать, ступай, а то совсем налижешься и будешь не боеготовен. - !% - А вам не пора составить мне компанию туда? засмеялся Вети- шин. Нам не пора, мы еще не готовы, ухмыльнулся Острогин. Да и вообще, я завтра вас покину, к морю Черному отправляюсь, там сами девки в очередь ко мне будут стоять и за бесплатно. - А я? Когда же поеду отдыхать? вопросительно посмотрел я на ротного. - Понимаешь, Никифор, комбат приказал оставить максимум офи- церов, мы ведь на полтора месяца уходим в сторону Файзабада, это почти к границе с Таджикистаном. А у нас уже отдыхать отправляются Острогин и Грымов, они все ж на месяц раньше тебя прибыли в Афган. Марасканов останется заменщика ждать, с кем мне идти в горы? С одним офицером? Два взвода мне и один Ветишину? - А после Файзабада отпустишь? уточнил я. - Обязательно! Август будет твой. Замолчали все! Третий тост! про- изнес Сбитнев, мы встали и молча выпили за павших в боях. Лонгинов после этого распрощался, призвав к умеренности, и уда- лился. - Теперь, парни, предлагаю тост за коллектив, за бойцов, которые пашут, как в поле трактора, и в принципе у нас отличная рота! произ- нес я, и все залпом выпили. Курящие закурили, некурящие закашляли, понеслась музыка из маг- нитофона и началась неофициальная часть с байками и анекдотами. За сдвинутыми в бытовке столами сидели уже не только офицеры роты Сбитнев, Острогин, Ветишин, Марасканов, зашли на огонек разведчик Пыж и связист Хмурцев. Плечом к плечу теснились рядышком оба стар- шины (старый Гога и новый Резван Халитов), технарь Федарович и кре- пыш Бодунов. Отличная подобралась компания. - Как один из виновников торжества беру бразды правления в свои руки, и первая байка моя! Всем тихо! Прекратите орать! Слушайте! Ост- рогин, что у тебя в служебной карточке? спросил я Сергея. Помнишь свой послужной список? - Пять выговоров и один строгий выговор и все от комбата и Гры- мова. Молодец! А поощрения? продолжил я допрос. - Одно. Орден! Но это не поощрение ведь, а награда Родины! ответил Серж. - Точно! У меня ситуация аналогичная, четыре взыскания, из них одно "за попытку срыва партийной конференции" от секретаря партко- миссии. - Ни хрена себе! удивился Марасканов. Как это умудрился? Клуб поджег? - !& - Да так, чепуха! А еще в тетради у комбата пять или шесть резерв- ных, не перенесенных в карточку. И ни одного поощрения. - Выпьем за орденоносцев расп...ев! Таких золотых мужиков сгно- ить пытаются, рассмеялся Сбитнев. Может, теперь в вас нормальных офицеров разглядят. - Вообще, к каждому можно подойти предвзято и растоптать, ус- мехнулся Бодунов. Вот объявил меня комбат пьяницей, и, хотя я уже два месяца не пью, он мнение свое не меняет. - Два месяца? Ты бы еще сказал, что два дня назад бросил, сарка- стически улыбнулся ротный. - Ребята, наши проступки это чепуха, семечки. Слушайте о том, что на днях узнал в штабе, когда помощником дежурного по полку стоял, начал я свой рассказ. - Тихо! Слушать рассказ замполита, прекратил застольный шум ротный. - Кто помнит прошлогоднюю историю о том, как штабные перепу- тали покойников? поинтересовался я. Не слышали? Ну, даете! Дело было так. Служили два узбека в третьем батальоне в одной роте, по фамилии, ну скажем, Эргашев, оба рядовые. Однофамильцы. Обоих звали, предположим, Мурат, но отчества имели разные. Одного по папе именовали Махмудович, а другого Махамедович. Из одной области Узбе- кистана. Но служили парни на разных заставах, в разных взводах. И вот случилась беда: подорвался один на фугасе. В полк сообщили, но связь как всегда плохая, не поймешь какое отчество. Вот капитан Шалавин взял штатно-должностную книгу полка и двинулся по списку, натыкается на одного из Эргашевых, и принимаются оформлять на этого Мурата "груз-200" по этому адресу. Тело истерзано, поэтому "цинк" закрытый, без отверстия у лица. Сопровождающий привез гроб согласно предписа- нию. Все чин по чину: военкоматовцы, почетный караул, салют, оркестр, венки, цветы, представители власти, родственники. Мать убивалась, сест- ры рыдали. Оба бойца были старослужащие, а дембеля обычно перед увольнением письма не пишут. Вообщем, приезжает наш похороненный Эргашев нежданно-негадан- но жив-здоров, а от него все шарахаются. Покойник воскрес! Чудо, святой объявился, или это злые духи его из земли подняли. Шайтан! Родственни- ки в драку лезут, за топоры и мотыги хватаются. Солдат плачет, клянется, что не умирал никогда, мол, произошла какая-то ошибка. Родственники в шоке, местное партийное начальство сообщает в ЦК Узбекистана, те в ЦК КПСС. Прилетает в марте комиссия в полк, а разбираться-то не с кем. За командира полка тогда был подполковник Петряник, он уже заменился, замполиты и начальник штаба, комбат все новые, строевиком уже капитан Боченкин. Командир роты в госпита- - !' ле лежит раненый, вот замполит роты больше всех и пострадал служеб- ное несоответствие получил. А за что? Во всем штаб виноват! Они ведь на дороге стояли и ничего не знали, что гроб не по адресу уехал. Разгром- ный приказ все же комиссия составила, наказали всех подряд, штатные книги просмотрели, наградные проверили. Того живого Эргашева ведь посмертно орденом "Красной звезды" наградили. Пришлось наградить посмертно орденом и второго. Потихоньку тело перезахоронили уже по правильному адресу, в дру- гой район вывезли. Тут-то горе пришло в другую семью. И закрутился скандал по второму кругу. Письма в ЦК, в Правительство, через месяц, в апреле, новая комиссия, в этот раз и штабу дивизии досталось. А в дивизии и комдив сменился, и начпо новый, и начальник штаба только прибыл из Союза. А я-то думаю, чего это в третий раз за месяц штатную книгу ротную переделывают, ухмыльнулся Марасканов. Оказывается, свер- ка идет по всей дивизии, не ошиблись ли еще с каким-нибудь погибшим. У нас, слава богу, с июля прошлого года ни одного погибшего в роте. Обходит стороной костлявая с косой. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Выпьем же за то, чтобы так было и дальше, предложил Острогин. Стоя, выпьем, стоя, пьяно гаркнул Бодунов. За продолжение полосы везения! Встали, выпили, сели, и курящие задымили. Старшина, ты когда должность передашь? Что-то вы притихли в уголке, молчите, не докладываете, поинтересовался Сбитнев. Почти все готово, осталась пара дней, дорогой, заверещал Ве- ронян. Гога, много украл-продал или нет? ухмыльнулся я. Ай, замполит, обижаешь как всегда и ни за что! Кто тебя в каптер- ке пригрел, кофеем по-турецки поил? А? Молчишь? Нечего сказать? Ты, Веронян, ты! Но кто нам ЧП с п...измом чуть было не органи- зовал? Опять же ты, Гога. Ай, ну что ты все вспоминаешь ерунду какую-то, да и неправда это! И при чем тут я? А при том! Кто Бадаляна каптером устроил? Кто Армению в мини- атюре тут создал? Теперь вместо Бадаляна Васинян с тряпками бегает. Армянское братство, с сарказмом произнес я. А чем плох Васинян? Ничем. Хороший солдат, в меру наглый, трудолюбивый. Знаешь, Гога, почему лично я не возражал против него? Нет, не знаю. А он в "зеленке" как-то с четырьмя узбеками один схватился. Иса- ков, Алимов, Тактагулов и Каримов со всех сторон на него наседают, а - " Васинян не сдается, отбивается. Я из дома на шум выхожу, гляжу, а "ара" во дворе к дереву прислонился, пыхтит, потеет и пулеметом отмахивает- ся от них. Схватился за ствол и лупит их прикладом куда попало: Исако- ву по хребту, Алимову по башке. Они ему: "Убьем "ара", а он им: "Я вас самих, "чурки", перестреляю". Ну я подскочил, пинка Исакову, Тактогулову по яйцам, Васинян обрадовался поддержке и пинать лежащего Алимова. Пришлось твоему разбушевавшемуся Ашоту оплеуху и пинка за компанию дать. - За что? Один, как лев, с четырьмя шакалами бился! Он мне жало- вался на тэбя, возмутился Веронян. - Для профилактики. - А, что за пида...изм был в каптерке? поинтересовался Ма- расканов. - Игорь, это давняя и неприятная история. Ее замяли за недоказан- ностью. Слово одного сержанта против слова другого сержанта. Сержант Плахов остался дежурным по роте, когда мы в "зеленку" за украденными бойцами из второго батальона пошли. Постреляли по кишлаку, убитых нам вернули, возвращаемся, а тут в части переполох. Плахов поздно вечером в особый отдел прибежал и говорит, что его склоняет к сожи- тельству Бадалян. Бадалян дембель, а Плахов полтора года прослужил. Привели их к Петрянику, тот Бадаляна избил и на "губу" посадил, а Плахова в санчасти вначале, а затем в медсанбате от других полковых армян спрятали. - Правильно! Полгода по госпиталям прячется и в роте не пока- зывается! А может, он все специально выдумал, сачок? воскликнул старшина. - Если бы он все выдумал, то заодно на тебя, Гога, показал и группо- вуху бы вам приписал! ответил я. - Вечно у вас армяне "жопники"! Опорочили всю нацию эти зам- политы! разозлился старшина. - Почему замполиты? Особист и командир полка лупили Бадаляна, а Подорожник на два месяца на гауптвахту в комнату допросов пленных определил. Если бы не захваченный караван с опиумом, мешки туда под охрану нужно было сложить, то на дембель из этой камеры бы поехал твой земляк, ответил я. - Врачи ведь проверяли! Все у Плахова цело, не повреждено. Не было ничего, возразил прапорщик. - А ты хотел, чтобы у него что-то порвали? Заднюю девственную плевру? Ха-ха, заржал громко Сбитнев. - Ну, что вы, в самом деле, издеваетесь, я не это совсем имел в виду. Ай, говорить невозможно серьезно. Склонял он его или не склонял, заставлял или не заставлял расследования не было! ответил старшина. - " - Если расследование провели бы, то Бадалян сел бы в дисбат, а тебя, старшина, за бесконтрольность с должности вышвырнули бы и из армии бы уволили, воскликнул я. - Хватит, ребята, о Бадаляне, а? тяжело вздохнул Гога. - Хорошо, давайте расскажу историю, где согласия никто и ни у кого не спрашивал, приступил к своему расскажу Пыж. Весной про- шлого года украли бойца из соседнего полка с заставы на Баграмской дороге. Вышел солдат к "барбухайке", проезжавшей мимо, остановил ее и попросил закурить, а затем спросил "чарз" (наркотик), предложил поме- нять его на две пачки патронов. В машине оказались "духи", они ему по черепу и в кузов, под кучу тряпок. Завезли в кишлак, оттуда в горы, в банду. Фамилию его сейчас не помню, Исаков, Петров или Сидоров не важно. Важно, что досталось "бойчине" по полной программе. Банда человек двадцать, он у них днем носильщиком работал, мешки с едой, боеприпасы таскал. Вечером наркотиками его "наширяют" и в удобную позу: всех желающих в банде удовлетворять. Баб у них нет, женщины все по домам, проституток нет. Вот он их и выручал полгода. Педики гомосеки проклятые! Это у "духов" запросто. - Не может быть! Не врешь? искренне удивился Ветишин. - Чистая правда. Я со своим взводом в ноябре ездил за ним, обмени- вать на пленных. Собрали всех наших разведчиков на операцию. Отпус- тили десять "духов" и в придачу полмиллиона афгани за него дали. Ох, и задница у бойца стала, врачи ужаснулись. Мятежники его подкармлива- ли, чтоб выносливым был во всех вопросах. И днем и ночью. Когда нам пленного передали, то это был уже законченный дебил. Совсем дурной от лошадиных доз наркоты, совсем ничего не соображающий. Инвалид. Особисты его схватили и в разведывательный центр увезли. - Что за кайф "духам" от мужика? удивился Ветишин. Лучше и прекраснее женщины на свете нет ничего! - Ай, маладой щ-щ-щеловек, пидарастешь, поймешь, как говорят джигиты! воскликнул, подняв указательный палец над головой, Сбит- нев и расхохотался. - Мужики, я тоже от этой темы пострадал! нахмурился Мараска- нов. У нас повар повара топором рубанул по башке, за одно только предложение такой любви! Так же начал к парню младшего призыва приставать: давай да давай! Будешь жить, как король, никто не обидит, а я тебя буду защищать. Поваренок ходил угрюмо, что-то себе думал, а затем обухом металлического топора для рубки мяса сзади по голове как долбанет! Прикрыл его белым поварским халатом и ушел бродить по территории бригады. Дежурный смотрит: повар спит на полу, пнул слег- ка, а